CC BY
39
УДК 332
Снимщикова Ирина Викторовна
профессор, доктор экономических наук, профессор кафедры институциональной
экономики и инвестиционного менеджмента, экономического факультета, Кубанский государственный аграрный университет им. И.Т. Трубилина snimschikovaiv@gmail .com Irina V. Snyashchikova
Professor, Doctor of Economics Professor, Department of Institutional economics and investment management Faculty of Economics, Kuban State Agrarian University them. I.T. Trubilina snimschikovaiv@gmail .com
Деструкции социально-экономического развития как база институционализации бедности в России
Destruction of socio-economic development as the basis for the institutionalization of poverty in Russia
Аннотация: в статье рассматривается проблема сгенерированных социально-экономических деструкции в период рыночной трансформации в России, обусловивших запуск механизма обеднения населения, раскрываются особенности формирования института бедности, его специфика и воспроизводство.
Ключевые слова: рыночная трансформация, институт бедности, социально-экономические деструкции, дифференциация, уровень жизни, факторы обеднения, новые бедные, средний класс, социальная безопасность
Abstract: the article examines the problem of generated socio-economic destructions during the period of market transformation in Russia, which led to the launch of the mechanism of population impoverishment, reveals the features of the formation of the institution of poverty, its specificity and reproduction.
Keywords: market transformation, the institution of poverty, social and economic destruction, differentiation, standard of living, impoverishment factors, new poor, middle class, social security
Генерация бедности в России детерминирована не только процессом постсоветской рыночной трансформации 90-х гг. ХХ века, но и всем ходом построения модели социально-регулируемой рыночной экономики, как ее фиксирует базовый институт государства - Конституция РФ.
Соглашаясь с критическими комментариями, и имеющимися в научной литературе аргументами объективных трудностей перехода к рынку
до 2000-х гг., неизбежно возникает закономерный вопрос, а что делалось в период 2000-2020 гг. для предотвращения нарастания бедности, увеличения ее масштабов и последующей институционализации?
За данный двадцатилетний период рыночной трансформации, только официальной статистикой, фиксируется пятая часть населения, живущего за чертой бедности. Тем не менее объективная оценка реальности демонстрирует, что примерно 60-65% граждан России балансирует на грани элементарного физиологического выживания, располагая доходами, лишь позволяющими сводить «концы с концами».
Экономические кризисы периода 2008 г., 2012-2014 гг., 2018-2019 гг. пандемия 2020 г. и начавшийся постпандемийный 2021 год, способствовали сокращению реальных денежных доходов российских домохозяйств. Эти критические реперные точки и кризисные временные лаги демонстрируют постоянное сужение покупательского спроса, падение экономического роста и в целом ухудшение жизненного уровня основной части населения. Как известно, выбраться из «порочного круга бедности» и вовсе нет возможности, несмотря на бодрые заявления парламентариев, принятие поправок к Конституции РФ, ежегодных законов о повышении прожиточного минимума и МРОТ, которые фактически определяются величиной физиологического выживания человека. Все также не действуют на российской экономической почве «законы рынка» при определении стоимости и цены особого товара - рабочей силы. По-прежнему директивным методом определяется размер минимальной потребительской корзины, необходимой человеку в первой трети XXI века, чтобы он с голоду не умер, с ориентацией на потребительские стандарты 60-70 гг. XX века.
На современном этапе развития экономики страны практически все вещественные и невещественные объекты потребления оценены с позиций законов рынка: от цены на товары первой и не первой необходимости, лекарства, бензин, все виды услуг - здравоохранения, образования, транспортные, ТСЖ и прочие, кроме главного - фактора «труд», стоимости и цены рабочей силы. И это ситуация воспроизводится из года в год на протяжении трех десятилетий!
На наш взгляд, институционализация бедности напрямую связана с устанавливаемым государством прожиточным минимумом для граждан. Его размеры, определяемые Министерством труда и социальной защиты РФ, составляли в 2020 г. - 11468 рублей, в том числе среди трудоспособного населения 12 392 руб., среди пенсионеров - 9422 руб., для детей - 11423 руб. А стоимость минимального набора продуктов питания в потребительской корзине во 2 квартале 2020 г. оценивается для нашего населения в размере 5398 рублей! [4]. С 2021 г. прожиточный минимум по стране в целом и в регионах рассчитывается по новым правилам, утвержденным законом, подписанным Президентом РФ В. Путиным в конце декабря 2020 г. Если
ранее прожиточный минимум рассчитывался по показателям потребительской корзины, то с 2021 г. его определяют как часть среднедушевого дохода граждан. Из такого расчета с 1 января 2021 г. общий размер прожиточного минимума равен 11653 рубля, в том числе среди трудоспособного населения 12 702 руб., для пенсионеров - 10022 руб., для детей - 11303 руб. Изменение методики расчета не меняет сути величины прожиточного минимума, который является величиной узаконенной нищеты для россиян. [3].
Однако, даже фиксация бедности на базе законодательно утверждаемого прожиточного минимума, как очевидно заниженной основе, все равно свидетельствует о ее значительных масштабах. С периода начала рыночной трансформации в 1992 г., по официальным данным доходы ниже прожиточного минимума имело 26% населения (37,5 млн. чел.), в 2003 г. -20% населения (29 млн. чел.). Итоги мониторинга уровня благосостояния домохозяйств в 2004 г. подтверждают, что фактически доля бедных была значительно выше - это 32% (в городской местности 28%, а в сельской 44%). В данную категорию попали 47% хозяйств с детьми до 16 лет, в том числе 75% с тремя и более детьми [1].
По официальным оценкам в 2016 г. ниже прожиточного минимума жило 17% (22,7 млн. чел.), в 2017 г. число бедных составило 13,2%. (19,4 млн чел.), в 2018 г. было заявлено - менее 10% (13,5 млн. чел.).
И хотя снижение уровня бедности в стране одна из целевых задач указа Президента РФ среди национальных целей, а к 2030 г. требуется вдвое снизить уровень бедности по сравнению с показателем 2017 г., в реальной действительности ее величина растает.
Численность населения РФ с доходами ниже прожиточного минимума во II квартале 2020 г. увеличилась на 1,3 млн человек (или на 0,8 п.п.), и составила 19,9 млн человек или 13,5% населения страны по сравнению с аналогичным периодом 2019 г., когда бедных было 18,6 млн человек или 12,7%. [3].
Одновременно, оценки аналитиков по социально-экономической стратификации свидетельствуют о том, что реальное количество бедных в России колеблется от 30 до 50% населения.
На основе стандартов, принятых в Западной Европе, критерием бедности считается доход, соответствующий 2/3 среднедушевого в стране. В России в 2018 г. официально декларируемая среднемесячная заработная плата составляла 39331 руб. (только в Москве 68 тыс. руб.), а прожиточный минимум с 1 января 2019 г. был утвержден в размере 11163 руб., это соответствует лишь 28 % от среднедушевого в стране [2].
Российская бедность в настоящий период как объективное явление -это реальность, признанная на уровне государства, институционально закреплена, посредством функционирующих служб занятости, комитетов
социальной защиты, обосновываемая данными институтами как общепринятый факт, имеющий место в странах с рыночной экономикой.
На наш взгляд, генерации института бедности в нашей стране способствовала практика перманентного игнорирования общепринятых показателей уровня и качества жизни населения, характерных для государств с развитой рыночной экономикой - продолжительность жизни, качество здравоохранения и образования, уровень располагаемых доходов домохозяйств и размер реальной заработной платы, объем и динамика потребительского спроса, преодоления неравенства и поляризации доходов.
Одновременно процесс обеднения систематически поддерживается инфляционным ростом цен, рецессионной динамикой экономического роста, повышением уровня безработицы. В 2016 г. рост ВВП составил 0,6 %, в 2017 г. около 2%, в 2018 г.- 1,9%, а в 2019-2020 гг. в Минэкономразвития прогнозируют - 1,4% и 2,0% [6]. Однако к середине 2020 г. в условиях пандемии и нарастающих кризисных тенденций экономический рост составил только 0,6%. Численность безработных в РФ в августе 2020 г. согласно предварительных данных достигла примерно 4,81 млн человек, это на 47,6% больше аналогичного показателя за август 2019 г. [3].
Воздействие деструктивных факторов на социально-экономического развитие детерминировало сокращение запланированных темпов экономического роста, разбалансирование совокупного внутреннего спроса, и, прежде всего, сжатие потребительского спроса населения, на фоне падения реальных доходов населения, неадекватных потребностям, современным вызовам и состоянием общественных производительных сил XXI века.
Институционально бедность воспроизводилась под влиянием ее реального роста как по удельному весу, так и по категориям граждан, при этом доля среднего класса остается весьма незначительной, составляя по некоторым экспертным оценкам примерно 15-18%. Следовательно, «всеобщий закон капиталистического накопления», блестяще обоснованный К. Марксом в «Капитале», и его объективное следствие - «абсолютное и относительное обнищание пролетариата» в современной российской действительности демонстрирует жизнеспособность и безальтернативность, обостряя существующие социально-экономические противоречия и проблему социальной безопасности.
По нашему мнению, научная аргументация реформаторов-либералов не доказала практическую правильность и эффективность выбранного ими курса, ибо и с позиций марксизма, и с позиций кейнсианства, неоклассической и неолиберальной доктрины, реализуется главная институциональная деструкция - недооценка фактора «труд», что противоречит рыночным критериям, закону спроса и предложения.
Однако, до тех пор, пока будут функционировать институты квазирынка, воспроизводиться квазирыночная экономика, опирающаяся на
сырьевую экспортноориентированную модель хозяйствования, правящая элита не станет руководствоваться объективными аргументами в пользу необходимости изменения вектора развития страны. Очевидные социально-экономические дисбалансы, такие как: систематическое сокращение темпов роста, перманентное сжатие потребительского спроса, неустойчивость инвестиционной активности, усиление монополистического диктата, отсутствие реальной конкурентной бизнес-среды, беспрецедентная дифференциация и поляризация доходов населения, не являются определяющими факторами при выборе направления трансформации.
Неравенство в оплате труда занятых в сырьевом секторе и в бюджетной сфере не поддается никаким разумным экономическим оценкам. Заработная плата топ-менеджмента государственных корпораций, оценивается в месяц в сотни миллионов рублей, а заработная плата работников здравоохранения, образования, культуры и социальной сферы в целом, то есть также государственных учреждений, исчисляется объемом МРОТ. Можно ли на определяемые подобным образом, так сказать, «рыночные доходы» удовлетворять необходимые, а не то что возрастающие, потребности: самим работникам качественно питаться, одеваться, жить, рожать, растить и учить детей? Возможно ли такими мизерными средствами, директивно утвержденными для граждан страны, оплачивать все эти товары и услуги в XXI веке компьютеризации и информатизации, инноватизации и цифровизации?
Становление института доходов в рыночной системе хозяйствования России привело к невероятному факту - работающие люди превратились в бедняков! В современных условиях выделилась особая страта - «новые бедные». Сегодня к ним относят фактически работающих граждан, а именно, «экономически активное население», тех, кто трудится в неинтересных для рынка «неблагополучных» отраслях экономики, бюджетном секторе, а также членов «неполных семей», вынужденных мигрантов и беженцев.
Позорным фактом для России является и то, что именно дети и представители старшего поколения - пенсионеры, формирующие 1/3 часть граждан страны, создававшие все имеющиеся национальные блага, которые так нещадно эксплуатируются, попали в категорию «бедных». 2/3 российских детей составляют группу бедных, что не сулит нашему обществу ничего, кроме качественного ухудшения состава последующих поколений и утрату национального генофонда. Данную проблему не решают единовременные трансфертные вливания, предложенные, например в период пандемии, в виде выплат на детей семьям в размере 5 и 10 тысяч рублей, поскольку не направлены на систематическое обеспечение адекватного современным потребностям уровня жизни.
В настоящий период мы довольно часто слышим критику того, что в бывшем Советском союзе производство было оторвано от потребления, а экономика была ориентирована на некоего «абстрактного потребителя». А что сейчас, после тридцати лет рыночной трансформации в России? Стала ли работать наша экономика на «конкретного потребителя»?
За период с 2000-2020 гг. в качестве национальных приоритетов и стратегических ориентиров развития экономики страны поэтапно были определены: 1) «модернизация» - как условие прорыва в достижении экономического роста; 2) «инноватизация» - как фактор обновления производственной базы и наращивания темпов развития; 3) «повышение качества жизни», поскольку «достойный уровень жизни» уже якобы обеспечен; 4) «преодоление бедности», когда потребительский спрос сократился до предельных величин покупки исключительно товаров первой необходимости; 5) «импортозамещение» в условиях западного санкционного давления и для обеспечения собственной продовольственной безопасности; и, наконец, сегодня - 6) «цифровизация».
Подводя итог, можно резюмировать, что выдвигаемые задачи не решались, а преодоление бедности в одной из самых богатых стран мира вновь откладывается на 2030 год!
Россия, охватывающая 1/8 части суши на земле, самые большие в мире запасы пресной воды, леса, газа и нефти, входящая в шестерку стран мира, практически имеющих все природные полезные ископаемые, по каким-то уникальным национальным причинам не может преодолеть элементарную бедность?
Возникает закономерный вопрос. Как же так вышло, что несостоятельная с оценочных позиций современных неолибералов модель «государственного социализма» с ее административно-командной системой хозяйствования в бывшем СССР, несмотря на трудности процесса построения основ коммунизма, «индустриализации», «коллективизации», потери 1/3 национального богатства во Второй мировой войне и поствоенного восстановления экономики страны из разрухи с данной проблемой справилась, а российские реформаторы в относительно мирное время никак не могут решить эту проблему? Что же это за причины такие? Являются ли они чисто экономическими или они носят другой характер? И будет ли когда-нибудь проблема бедности в нашей стране решена не на словах, а на деле, а институт бедности естественным образом «отомрет»?
На подобные вопросы нет конкретных ответов, хотя они находятся на поверхности. Проблема преодоления бедности - как базовая цель государства, увеличение уровня доходов и повышение качества жизни граждан, может быть решена только на основе обеспечения приоритета национальных интересов и фактической реализации конституированной модели социального развития. Единственный путь для ее достижения - это
радикальное изменение характера производства, распределения и потребления производимого валового внутреннего продукта, формирование оптимальных пропорций в распределении ежегодно создаваемого национального дохода на накопление и потребление, определение механизма их реализации, минимизация непроизводительного потребления и максимизация инвестиций в потребление в будущем. Данную оптимизацию необходимо и важно постоянно корректировать с проводимой промышленной, структурной, институциональной, социальной, финансовой, бюджетной и налоговой политиками государства [2].
Литература:
1. Снимщикова И. В. Феномен бедности в России как следствие деструкции социально-экономического развития /Журнал «Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки» г. Краснодар, ноябрь 2019 г. (с. 168-172).
2. Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики, www.gks.ru.
3. Число бедных россиян во втором квартале 2020 года резко выросло. /Московский комсомолец //МК^^ 18 сентября, 2020.
4. Снимщикова И. В. Деструктивные факторы социально-экономического развития и феномен бедности в России //В сб. материалов Национальной научно-практической конференции с международным участием «Трансформация и риски современности: междисциплинарные исследования» / Экономика, Общество, Человек. Выпуск XXXIX. Том1. Г. Белгород. 2020 г. - 306 с. (260-265 с.)
Literature:
1. Filshchikova I.V. The phenomenon of poverty in Russia as a result of the destruction of socio-economic development/Journal "Humanities, socio-economic and social sciences" in Krasnodar, November 2019 (p. 168-172).
2. Official website of the Federal State Statistics Service, www.gks.ru.
3. The number of poor Russians in the second quarter of 2020 increased sharply ./Moskovsky Komsomolets//MK.RU, September 18, 2020.
4. Filshchikova I.V. Destructive factors of socio-economic development and the phenomenon of poverty in Russia//B materials of the National Scientific and Practical Conference with international participation "Transformation and Risks of Our Time: Interdisciplinary Research "/Economics, Society, Man. Issue XXXIX. Tom1. G. Belgorod. 2020 - 306p. (260-265 p.)
