CC BY
102
А. Д. САФРОНОВ,
доцент кафедры психологии, педагогики и организации работы с кадрами, кандидат юридических наук, доцент (Академия управления МВД России)
A. D. SAFRONOV,
Associate Professor at the Department of Psychology, Pedagogics and Personnel Management, Candidate of Law, Associate Professor (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)
УДК 35.085
Деонтологическая ответственность сотрудников органов внутренних дел
Deontological Responsibility of Service Personnel of Bodies and Units of the Ministry of Internal Affairs
В статье исследуются проблемы социальной ответственности индивида, включая ее нравственно-этическую и правовую формы. Исследованы категории гражданского и служебного долга, в том числе отраженные в Присяге сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации. Нарушения служебного долга могут вылиться в шикану и правоохранительный оппортунизм. Системное гражданское воспитание с учетом специфики служебной деятельности является деонтологическим воспитанием. В основу отбора кадров на государственную службу должен быть положен принцип меритократии.
The article offers an analysis of individual social responsibility in its legal and ethical aspects. The categories of civic and service obligations are looked into, including as they are interpreted in the Service Oath taken by the service personnel of bodies and units of the Ministry of Internal Affairs. Default on service obligations, the author points out, may take the forms of abuse of legal powers and opportunistic law enforcement. The author also believes that systematic civic indoctrination that also takes all aspects of service into account amounts in fact to deontological indoctrination. And selecting candidates for civil service positions, the argument goes, must proceed from the principle of merit.
Гражданское и деонтологическое воспитание, долг, шикана, правоохранительный оппортунизм.
Analytical support, information support, detection and search operations, service personnel of bodies and units of the Ministry of Internal Affairs, citizens' help, organizational aspects.
Деонтологическая1 ответственность не является канонизированным понятием как для теории этики, так и для теории права и, следовательно, ее можно расценивать в качестве одной из тем перспективного исследования в ряде
1 Деонтология (от греч. йвош - долг) - это вытекающая из моральных требований категория этики, означающая долженствование, определяемое социальной необходимостью. Деонтология формирует требования социальных законов к частному поведению. Понятие «деонтология» в научный обиход ввел И. Бентам, а основы теории полицейской деонтологии разработал В. М. Кукушин.
гуманитарных наук. Как представляется, такая ответственность основывается на чувстве глубоко осознанного и интериоризованного (лич-ностно усвоенного) долга, а также убеждения в безусловной обязательности его исполнения субъектом социальных отношений, невзирая на возникающие трудности и препятствия. Примечательно, что в современных общественных науках проблема ответственности расценивается как более значимая, чем тема справедливости. Долг есть необходимость поступка из
уважения к нравственному закону, утверждал И. Кант [5].
Традиционно в теории права концептуально разрабатывалась проблема негативной ответственности, т. е. по преимуществу принудительной ответственности за содеянное, еще называемой ретроспективной ответственностью. Это расплата за уже причиненное зло, нанесенный охраняемым и защищаемым законом социальным ценностям ущерб. Но существует и другой вид социальной ответственности — позитивной или перспективной ответственности, не так давно ставшей предметом повторного, с перерывом почти в век, анализа отечественных юристов. По своему социальному генезису, как представляется, это этический феномен, определяющий отношение зависимости мышления и поведения человека от определенных ценностей, а также императивно влияющий на характер принимаемых решений. Позитивную ответственность отдельные правоведы недостаточно аргументированно относят к разновидности юридической ответственности. Бесспорно, что перспективная ответственность персонифицирована [6] и характерна для социально чувствительного и совестливого субъекта, постоянно стремящегося добросовестно продумывать и оценивать с позиции общего блага (публичного интереса) последствия своих действий и исполняющего их таким образом, чтобы не допустить неправомерного причинения вреда другим лицам, корпорациям, обществу и государству.
Негативная ответственность действует временно [7], лишь определенный период после совершения правонарушения, например, до истечения срока судимости или административной (дисциплинарной) наказанности либо до исполнения ответчиком судебного решения (мирового соглашения). А позитивная ответственность существует постоянно в силу добровольно принятых лицом на себя обязанностей самоподчинения добру и гражданскому долгу.
Позитивная ответственность не деликтоген-на, т. е. не возникает в связи с юридическим фактом (конфликтом) в виде совершения общественно вредного (опасного) деяния. В отличие от негативной ответственности, позитивная не предполагает наличия противостоящих в эпицентре юридического конфликта сторон со строго определенным правовым статусом. Также при добровольно принятой на себя ответственности ни одна из сторон, участвующих в социальных отношениях, не наделена властно-распорядительными правомочиями и не способна лишать социальных благ и применять правоограничения. Другие же стороны не обязаны повиноваться законному принуждению, поскольку вообще нет правовых оснований для применения легитимного принуждения.
Позитивная ответственность — это преимущественно субъективно детерминированная ценностная категория нравственно-правового сознания личности, не являющаяся строго формализованной и процедурно (процессуально) жестко регламентированной, поскольку мысли, сознание человека не подконтрольны, непосредственно не управляемы внешней властью, а значит не подвластны и праву. Кроме того, реализация позитивной ответственности сугубо добровольна и, в отличие от негативной, не предполагает юрисдикционной деятельности правоохранительных (контролирующих) органов и судов по обычно принудительному применению юридической ответственности. При реализации данного вида ответственности отсутствуют и акты правоприменения в виде решений по конкретному делу, которые документально оформляются постановлениями, решениями, приговорами, соглашениями и другими юридическими формами [10].
Представляется, что подробно исследованный в теории права юридический феномен правомерного поведения нет оснований называть позитивной ответственностью, расценивая в качестве первой стадии признаваемой, в этом случае по сути композиционной, юридической ответственности. Также нельзя считать, что только при несформированно-сти внутриличностного нравственно-волевого механизма позитивной ответственности либо безуспешности его действия наступает вторая стадия юридической ответственности — теперь уже негативная ответственность. Правомерное поведение можно рассматривать как результат добровольного и социально-нравственного по граждански ответственного выбора, и оно, в отличие от юридической ответственности, влечет не применение принуждения, а молчаливое одобрение либо применение мер поощрения со стороны государства.
Принципиальные отличия проспективного и ретроспективного видов социальной ответственности позволяют утверждать, что позитивная ответственность функционирует вне правовых отношений. Это «ответственность за», а не «ответственность перед», т. е. ответственность за события и людей, которые находятся в сфере публичных полномочий или фактического властного влияния должностного лица, а в частной сфере — семейного, дружеского, приятельского, соседского, свидетельского либо иного личного воздействия, общения (контактов) гражданина2. Позитивная ответственность
2 В конце XIX в. среди русской интеллигенции получила распространение концепция малых дел (наиболее известный ее сторонник -А. П. Чехов). Эта концепция гласит, что человеку неподвластно изменить мир, но он может повлиять на происходящие события и поведение людей, находящихся рядом, и это является его долгом.
не должна рассматриваться в качестве юридической категории, поскольку обладает природой принципиально иного социального регулятора, имеющего не правовой, а нравственно-этический генезис. Признание позитивной ответственности — социального феномена, реально не урегулированного правом, — в качестве юридической категории противоречит идее законности, определяющей режим и цель любого правоприменения и объявляющей верховенство юридического закона в системе социальных регуляторов.
Следуя правилу Оккама (более известного как Бритва Оккама), сущности не следует умножать без надобности.
Приведем наиболее распространенные два варианта светской (нерелигиозной) трактовки категории «долг». Формально-правовая, ограничительная, или еще называемая контрактной, трактовка долга сводится к узкому или прагматично ограничительному пониманию этой изначально этической категории. «Если должен, то на основании какого нормативного положения, требования?» — критически обеспокоено мышление человека. Применительно к сознанию и поведению сотрудника территориальных органов МВД России формально-правовая трактовка долга предполагает рационально посильное, строго в пределах служебных полномочий, исполнение профессиональных обязанностей, которые предусмотрены Присягой, законодательством, индивидуальным контрактом о службе и другими правовыми актами, а также нормативно регламентированными этическими требовани-ями3 по обеспечению надежной защиты прав и свобод личности, интересов общества и государства [3].
Алексис де Токвиль писал о фундаментальной раздвоенности человека на бюргера (частное лицо) и гражданина (субъекта публичной деятельности) [14]. Исходя из данной личностной дуальности, логично утверждать, что бюргерское начало преимущественно стремится к личному благополучию, порой любыми средствами, вследствие чего его доминирование в сознании и поведении субъекта публичной службы нежелательно, а зачастую и небезопасно. Для бюргерского нравственно-правового сознания характерен этический релятивизм (убеждение, что нравственные нормы имеют только относительный и достаточно условный характер) и неуважение к праву (право-
3 Ранее в органах внутренних дел Российской Федерации действовали Кодекс чести рядового и начальствующего состава (1993—2008 гг.) и Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел (2008—2013 гг.). В настоящее время специальных нормативных актов, целевым образом регламентирующих этику поведения сотрудников МВД России, нет.
вой нигилизм). Гражданин же по убеждению ориентирован на содействие общему благу, при необходимости поступаясь собственными и семейными интересами. Постоянное и системное гражданское воспитание, успешно дополненное длительной квалифицированной профессиональной подготовкой, становится деонтологическим воспитанием.
Формальному, контрактному (ограничительному) пониманию служебного долга способствует и действующая с 2011 г. редакция Присяги сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации, которая, в отличие от советских и первой российской Присяги 1992 г., исключила требование витальной самоотверженности: не щадить своей жизни при выполнении служебного долга. Максимум, к чему Присяга обязывает сотрудника в настоящее время — это не щадить своих сил в борьбе с преступностью. Между тем служба в органах внутренних дел витально высоко рискогенна: в 2016 г. при исполнении служебных обязанностей погибли 104 и получили ранения 3950 сотрудников МВД России. Антагонизм взаимоотношений сил правопорядка и криминалитета, высокая виктимогенность (жертвенность) правоохранительной деятельности и задачи формирования стойкости сотрудников в обеспечении безопасности личности, общества и государства делают актуальным восстановление в тексте Присяги сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации, как и сотрудников других военизированных правоохранительных органов, персонального альтруистического обязательства «не щадить своей жизни». Задача обеспечения победы в вооруженной борьбе за свободу, независимость и конституционный строй России предполагает, что аналогичное изменение следовало бы внести и в Военную присягу [1, ст. 40; 2, ст. 28], также в постсоветский период подвергнувшуюся либеральному редактированию и сокращению.
Этическая (нравственная) (достаточно емкая по содержанию) трактовка долга налагает на субъекта публичной жизнедеятельности гораздо более объемные социальные обязательства, чем формальная (контрактная). Она распространяет пределы позитивной ответственности лица за рамки юридически установленной служебной, оборонной, семейной, иной официально регламентированной сферы и, активизируя гражданское самосознание, содействует дея-тельностно-конструктивному участию субъекта в происходящих событиях, укрепляя благополучие своей страны. Будучи социально высокочувствительным и совестливым, он действенно солидарен с порядочными людьми, испытывающими жизненные трудности [13].
Исполнение служебного долга сотрудниками органов МВД России происходит подчас с применением средств вооруженной борьбы [12] и в обстановке обеспечения легитимного силового принуждения правонарушителей к соблюдению права в условиях интенсивных попыток коррупционного ангажирования и агрессивного противодействия со стороны криминалитета, а также витально опасного действия природных и техногенных факторов в чрезвычайных ситуациях. Социально-позитивное разрешение ситуации коллизии жизней (необходимость отражения сотрудником территориального органа МВД России криминальных посягательств и иной опасности, угрожающей другому человеку, сознательно подвергая риску собственную жизнь) требует высокой гражданской зрелости и просоциальной (общественно полезной) ценностной ориентации человека. Таким образом, важны стойкая нравственно-волевая направленность личности на утверждение общего блага и высокий уровень профессиональной вовлеченности в правоохранительную деятельность. Добро как безусловная моральная цель есть долг человека, утверждал Гегель.
Между тем трактовка категории долга в любом его варианте исключает оппортунизм, т. е. отступничество, недобросовестное исполнение субъектом принятых на себя социальных обязательств [11] из соображений приспособленчества, беспринципного соглашательства со своими антагонистами или оппонентами, в том числе и в сфере внутренних дел. Правоохранительный оппортунизм начинается с нерадивости в исполнении функциональных обязанностей по противодействию преступности, уклонения сотрудника от исполнения правоохранительных задач, что определяет низкую результативность оперативно-служебной (боевой) деятельности. Оппортунизм порой перерастает в служебное предательство - умышленное разглашение служебной тайны, нарушение законности в целях фальсификации доказательств, неосновательное обогащение, системную коррупцию и даже участие в организованной преступной деятельности, включая террористическую.
В недавнем прошлом крайне опасные формы правоохранительного оппортунизма в отлаженной форме нередко демонстрировали бывшие сотрудники правоохранительных органов и спецслужб, после увольнения вступившие в сотрудничество с преступными сообществами, теневой сферой экономики. Отвергнув Присягу и служебный (воинский) долг, они пытались оказать содействие новым работодателям в осуществлении преступной конспирации, формировании коррупционных контактов с органами власти, противодействии фискальной деятельности налоговых органов, оперативно-разыск-
ным и следственным мероприятиям, осуществляемым в процессе уголовного преследования криминалитета. Повышение социальных гарантий сотрудникам, включая пенсионеров, совершенствование деятельности по обеспечению собственной безопасности территориальных органов МВД России, развитие антикоррупционного законодательства, включая нормы пролонгированного действия с правоограничени-ями в отношении лиц, уволенных с госслужбы, позволили уменьшить число случаев подобного отложенного оппортунизма.
Добросовестное исполнение долга не допускает и такого нарушения законности, как злоупотребление правом, в том числе известной еще Древнему Риму шиканы, т. е. осуществление легальных правомочий вопреки их социальному назначению и с целью причинения ущерба другому лицу. Например, коррупционно мотивированное привлечение к уголовной ответственности предпринимателя в целях принуждения его к отчуждению своего бизнеса, задержание правопослушного гражданина по фальсифицированному обвинению в целях вымогательства взятки или заказное уголовное преследование невиновного лица, энергично противодействующего коррупции. Представляется, что корыстный мотив причинения вреда в результате антисоциального применения права позволяет говорить о существовании коррупционной разновидности шиканы.
В целях институционального формирования личности сотрудника органа внутренних дел, впрочем, как и государственного служащего любой сферы публичного управления, необходимо создание системы комплексного гражданского воспитания. Привнесение в это воспитание специфических требований и установок конкретной профессии государственного служащего позволяет решать задачи деонтологического воспитания. Важно, чтобы этим воспитанием профессионально и искренне занимались добросовестные энтузиасты, нестяжатели в мирском понимании этого слова, демонстрирующие личную порядочность [8] и примерность самоотверженного исполнения служебного долга.
Человека необходимо воспитывать сознающим свою ответственность за судьбу и благополучие Отечества, обладающим позитивным оптимистическим мировоззрением, широким общекультурным кругозором, активной жизненной позицией и развитым нравственно-правовым сознанием. Профессионально значимо и реальное стремление сотрудника к умеренности в материальном потреблении и здоровому в нравственно-физическом смысле образу жизни, посильно солидарное отношение к жизненным проблемам окружающих и пре-
жде всего тех, кто помимо собственной злой воли оказался в тяжелой (затруднительной) ситуации. Гражданское воспитание целесообразно осуществлять, в частности, посредством вовлечения главным образом молодых людей в общественно значимую деятельность [4] в основном волонтерского (безвозмездного) характера. Это может быть добровольное участие в обеспечении правопорядка, аварийно-восстановительных и реставрационных работах, поисковой деятельности по восстановлению имен и исторической памяти не захороненных красноармейцев, погибших на полях Великой Отечественной войны, безвестно пропавших лиц, а также оказание помощи ветеранам и инвалидам военной травмы, участие в физическом и патриотическом воспитании молодежи, охране фауны и флоры, других сферах социальной работы, в частности в уборке мест отдыха, парков, стадионов и др. Французский философ Мишель Монтень еще в XVI в. утверждал, что человек «рожден для общества и для дружбы» и весь «обращен к внешнему миру».
Предстоит решение и другой государственно важной задачи: вернуть семье и всем образовательным организациям (включая детские сады, кружки и секции для малышей дошкольного воз-
раста) функцию системного и действенного гражданского воспитания детей и молодежи, без которой нравственно-воспитательное воздействие на взрослых любых профессиональных категорий не может быть успешным. Монтень утверждал также, что «Тому, кто не постиг науки добра, всякая иная наука приносит лишь вред» [9].
В работе с кадрами ведущим должен стать принцип меритократии, т. е. политика назначения на должности и выдвижения на публичной службе лучших в нравственном и профессионально-квалификационном отношении граждан с развитым государственно-правовым мировоззрением и умеренными потребительскими запросами, которые осознанно и по призванию избрали служение общему благу. Меритократия на государственной службе невозможна без использования ряда позитивных кадровых технологий: конкурсного замещения должностей, периодических квалификационных экзаменов и объективных обстоятельных служебных аттестаций, эффективных своевременных повышений квалификаций, переподготовки и ротации кадров, принципиального обеспечения дисциплины и законности, эффективной мотивированной результативной профессиональной деятельности, социально-правовой защиты служащих, ветеранов и их семей.
Список литературы:
1. О воинской обязанности и военной службе: Федеральный закон от 28 марта 1998 г. № 53 // СЗ РФ. 1998. № 13. Ст. 1475.
2. О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации: Федеральный закон от 30 ноября 2011 г. № 342 // СЗ РФ. 2011. № 49 (ч. 1). Ст. 7020.
3. Алтухов С. А. и др. Предупреждение коррупции в органах внутренних дел. М., 2014.
4. Гражданское образование: российский и зарубежный опыт. Челябинск, 2016.
5. Канке В. А. Философия для юристов. М., 2009.
6. Кильмашкина Т. Н. Управление социальными конфликтами. М., 2016.
7. Малько А. В., Липинский Д. А., Мусаткина А. А. Проект концепции правовой политики в сфере юридической ответственности // Государство и право. 2015. № 4.
8. Мартилова Н. Л. К проблеме определения профессионально значимых индивидуально-психологических качеств полицейского // Труды Академии управления МВД России. 2016. № 3 (39).
9. Монтень М. Опыты. Избранные главы. М., 1991.
10. Общая теория государства и права / под ред. М. Н. Марченко. М., 2001. Т. 2.
11. Савицкий А. Г. Национальная безопасность. М., 2012.
12. Сафронов А. Д. Полицейская виктимология. М., 2015.
13. Социология труда / под ред. В. Я. Ядова. Спб., 2006; Большой психологический словарь / под ред. Б. Г. Мещерякова, В. П. Зинченко. М., 2009.
14. Токвиль А. Демократия в Америке. М., 1992.
E-mail: safronov50@mail.ru
