CC BY
114
_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №6/2015 ISSN 2410-700Х_
УДК 316.3
Шолохов Андрей Витальевич
д-р филос. наук, профессор РГЭУ (РИНХ),
г. Таганрог, РФ Е-mail: andvi61@mail.ru
ДЕНЕЖНОЕ БОГАТСТВО И СОЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС
Аннотация
В настоящей статье представлен анализ денежной формы богатства и её роли в детерминации социального статуса субъекта в «дорыночных» социумах и в обществе с рыночной системой хозяйственных отношений.
Ключевые слова
Предпринимательство, денежное богатство, социальный статус, социальная группа, эволюция, революция.
Abstract
This article presents an analysis of the monetary form of wealth and its role in the determination of the social status of the subject in "pre-market" societies, and society with a market system of economic relations.
Keywords
Entrepreneurship, money wealth, social status, social group, evolution, revolution.
Предпринимательство зарождается в глубокой древности вместе с возникновением торгово-денежных отношений в ещё родоплеменных обществах, когда в качестве денег апробировались самые различные ценности. Именно обращение накопленного имущества в денежную форму позволяет быстро и практически без всяких потерь реструктурировать при необходимости накопления по различным альтернативным направлениям использования, а также сохранять накопления гораздо более надёжно, чем какой бы то ни было вид ресурса. Обладание деньгами позволило их владельцам коррелировать свое социальное положение с социальным статусом представителей властных и, как правило, богатых социальных групп. Даже в условиях европейского феодального социума, когда самые выскостатусные дворяне, включая короля, не всегда располагали свободными денежными средствами, представители третьего недворянского сословия, но обладавшие крупными денежными средствами, даже такие гонимые, как представители еврейских общин, имели потенциал занять в обществе достаточно высокую социальную позицию, укрепить её и формировать достаточно сильное, говоря современным языком, лоббистское влияние на власть, включая и церковную, и королевскую.
Именно некоторая автономность денежного богатства от богатства, представленного в материальном ресурсе или во властном ресурсе позволяла представителям низкоранговых социальных групп подниматься с самого дна сословных или кастовых обществ. Отсюда возникает спрос на виды деятельности, приносящие денежное богатство. В условиях рабовладельческой хозяйственной системы или феодальной, когда производство продукции как товара в какой-то мере затруднено самой природой этих хозяйственных систем, развитие получают непроизводственные виды предпринимательства. В первую очередь, торговое - в форме купечества, и финансовое - в форме ростовщичества. Такое своего рода финансовое предпринимательство как деятельность откупщиков также имеет место, но оно презираемо еще более чем ростовщичество. Но всё же и ростовщичество позволяло поднимать в итоге статус его субъектам.
Таким образом, можно видеть на примере всей истории развития этих видов предпринимательства в условиях хозяйственных систем, для которых оно не было атрибутивным или хотя бы главным видом экономической активности, что предпринимательство как деятельность, нацеленная на денежную прибыль, было одним из своеобразных лифтов восходящей социальной мобильности (прежде всего за счёт появления и роста денежного богатства). Но вплоть до становления протестантизма как ведущей идеологии в Северной Европе, предпринимательство рассматривается в европейском обществе как вполне себе ремесло наравне с другими видами ремёсел, то есть в качестве профессионального занятия, достойного именно для третьего, то есть низшего сословия. Именно такое отношение к себе со стороны феодальной аристократии как
_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №6/2015 ISSN 2410-700Х_
правящего социального слоя испытывали и производственные предприниматели, которые становятся всё более многочисленной социальной группой по мере становления и дальнейшего развития рыночных хозяйственных отношений и в производственной сфере в том числе. Социальный лифт для них в большинстве случаев упирался в высший слой третьего сословия, если только они не могли нетипичным способом получить дворянский титул. Но если отвлечься от всей шкалы социальной иерархии феодального сословного общества, а сосредоточиться на социальной шкале статусов третьего сословия, то предпринимательство как вид хозяйственной деятельности имело преимущество перед всеми остальными -и перед крестьянством, и перед ремесленничеством. Именно предприниматель получал возможность занять предельно высокий социальный статус в третьем сословии. Но постепенно, по мере укрепления и расширения рыночного производственного сектора в сфере общественного производства, а значит и роста богатства, предприниматели как социальная группа расширяли свои хозяйственные возможности и, тем самым, расширялись потенциальные перспективы роста бизнеса, а вместе с ним и перспективы роста богатства.
Можно видеть, что вызревало вполне закономерное противоречие, когда дальнейший рост богатства больше не обеспечивал роста социального статуса. И по мере роста денежного богатства, со временем подкрепляемого и другими материальными ресурсами, разрыв между количеством денежного богатства аккумулируемого и используемого в качестве капитала предпринимателями, и допустимыми для самих предпринимателей со стороны властвующих социальных групп социальными реализациями этого богатства становился для представителей предпринимательских групп всё более нетерпимым. Становилась очевидной необходимость политического решения назревшего противоречия. Здесь-то и лежит водораздел между революционным и эволюционным способом разрешения кризисной ситуации.
Открытие правящими группами социальных перспектив роста для предпринимателей давало шанс на реализацию эволюционного тренда развития. И наоборот, стремление воспрепятствовать этому обуславливало силовой вариант решения проблемы. Побеждала та сторона, которая имела в своем распоряжении достаточное количество ресурсов для политической силовой победы на момент начала открытого социального конфликта. Либо побеждала революция, либо - контрреволюция. Феодальные правящие группы в Европе, да и практически везде, показали себя как исключительно эгоистические и крайне закрытые социальные группы, что обусловило обращение предпринимательского класса к революционной идеологии и революционным социальным технологиям при открытии для себя новых перспектив социального роста. Более того, революционные технологии давали возможность для предпринимателей самим занять господствующие экономические и социально-статусные позиции в революционно перестраиваемом обществе.
Ведущей социальной группой в революционных переворотах выступает именно производственное предпринимательство, а не финансовое или торговое. Финансовый бизнес по природе своих технологий, в том числе информационных, склонен к осторожности и крайне остро реагирует на все дестабилизирующие факторы и события. Торговый бизнес также близок в этом отношении к финансовому бизнесу. Инновации для этих видов бизнеса зачастую воспринимаются именно как дестабилизирующий фактор, несущий в себе высокий риск. В то же время производственный предприниматель в поиске расширения возможных продаж и производства продукции для этих продаж органично нацелен на поиск средств для увеличения объёмов производства, минимизации издержек поиск новых вариантов товаров. Поэтому все средства для этого хороши. Любые инновации, ведущие к этим целям ими, как правило, приветствуются, поощряются и активно внедряются. Поэтому предпринимателей в рассматриваемый исторический период революция как социальная инновация совершенно не пугает, а наоборот рассматривается как верное средство достижения социального успеха в конкуренции социальных групп по аналогии с конкурентным успехом в бизнесе.
Победивший в ходе социальной революции предпринимательский класс делает денежное богатство, а более широко, денежное измерение достатка в качестве основного критерия в оценке социального статуса субъекта в системе социальной иерархии. Именно в этом аспекте следует понимать достаточно циничную формулу — «сколько ты стоишь, того ты и стоишь» — и соответствующие оценки, например — «Джон стоит на миллион». Денежная форма богатство обезличивает социальное значение других ресурсных форм
_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №6/2015 ISSN 2410-700Х_
богатства. Можно быть владельцем огромных по площади пахотных или лесных земельных участков или владельцем небольшого земельного участка с золотоносной жилой или нефтяными запасами. Доход от первого варианта может быть примерно равным доходу от второго варианта и имущественные статусы этих владельцев и их социальные статусы соответственно также будут примерно одинаковыми по рангу в иерархии статусов современного рыночного общества. Это нормально при капитализме. Но это немыслимо при феодализме. Крупный феодал с недостатком денег всегда несравненно выше по социальному положению любого владельца даже крупного общенационального банкирского дома, имеющего своим должником самого короля.
Денежное богатство при капитализме во многом обесценивает ценность статуса социального происхождения. Ценным принимается статус, определяемый денежными параметрами, или параметрами, выраженные в денежном измерении. Во-первых, это доход. Во-вторых, имущество, измеренное деньгами. Возможность досуга и т.п. Конечно, и статус происхождения играет роль, но скорее как дополнительный. Денежное богатство однозначно помещает субъекта в высший класс. А статус происхождения - в нижний или верхний слой богатого класса. Но это размещение имеет скорее декоративный лоск своего рода престижности. Никто, даже будь он богатым в десятом колене, всерьёз не откажется вести дела и формировать капитал социальных связей с нуворишем.
Именно денежное измерение богатства и его главная форма при капитализме даёт предпринимателю универсальный в определённом смысле инструмент социального самопродвижения.
Категория «социального самопродвижения» предлагается в качестве одной из продуктивных работе автора настоящей статьи «Образовательное неравенство: социально-философский анализ». Представляется полезным использовать её и при анализе нашего исследования, поскольку эта категория представляет возможность охарактеризовать социальное движение по восходящей мобильности не как процесс, в который субъект втянут (или не втянут) под воздействием объективных факторов (хотя, как правило, в большинстве случаев при непосредственном участии и желании самого субъекта), а наоборот, как процесс воления, объективированный в достижениях роста социального статуса. Сумма этих процессов реализаций индивидуальных волей и есть один из процессов социальной мобильности как макропроцесс.
Денежное измерение позволяет отвлечься от «предметного запаха» богатства. Ведь как сказал римский император своему окружению: «Понюхайте, чем они пахнут», — после того, как ввёл налог на общественные туалеты. И «король» алмазного бизнеса, и «король» мясного бизнеса, и «король» бизнеса коммунальных услуг, и все остальные «короли» бизнеса «очищены» от запаха своего бизнеса, пусть порой и весьма грязного. Деньги «смывают» его.
Таким образом, можно сказать, деньги позволяют производственному (или по-другому «материальному») предпринимателю реализовывать свои интенции и потенции социального самопродвижения10 в условиях, когда большая или даже подавляющая часть все социальных условий в обществе как раз не способствуют, мягко говоря, этому. Воплощая свои производственные (и конечно торговые) достижения в денежной форме, он затем конвертирует эти достижения в социальные позиции. Он переходит в сферу более высокого уровня абстракции богатства, где границы между богатствами начинают стираться. Но не до конца! Очертания этих границ в «дворянских» государствах продолжают поддерживаться правящим классом. И эти границы между этими богатствами проецируются и на социальные границы между социальными группами в таком обществе. Эта проекция и понижает статус предпринимателей, несмотря на сопоставимость размеров богатства или даже превосходящие размеры. И чем более превосходит размер предпринимательского богатства, тем нетерпимее для самих предпринимателей становится искусственно проецируемая социальная граница между представителями богатых социальных групп.
В современном рыночном обществе денежное измерение социального положения не только не ослабляется в связи с развитием новых технологий, появлением новых социальных статусов, но наоборот
10 Термин «социальное самопродвижение» был предложен автором настоящей статьи в его монографии «Образовательное неравенство: социально-философский анализ» [2].
196
_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №6/2015 ISSN 2410-700Х_
только усиливается. И привносит массу негатива в социальные отношения и процессы их реализующие. В особенности, как показала новейшая история современной России, в обществах переходного типа. Значительное количество социальных групп, чей доход в основном формируется как доход государственного служащего или как зарплата пресловутого «бюджетного работника» существенно, а порой катастрофически, понизили свой социальный статус именно из-за резкого снижения величины их денежного достатка. Никто не может возразить, что статусы офицера, инженера и т.п. по их функциям всегда высоки. Но снижение их дохода в 90-х гг. прошлого века низвело субъектов этих статусов до уровня «героев» телевизионных и прочих анекдотов.
В то же время некоторые изменения в размерах их денежного дохода и, соответственно, достатка в последнее десятилетие в сторону повышения весомо повысили их статусы в российском обществе. Например, выросли конкурсы и число поступающих на инженерные специальности в технические вузы.
Таким образом, мы можем сделать главный вывод, что денежное богатство как форма представления и сохранения богатства — это своего рода ограниченный социальный лифт для его неаристократических обладателей в «дорыночных» обществах, и с другой стороны - один из главных катализаторов социально-революционной преобразовательной активности производственного предпринимательства в этих «дорыночных» обществах Западной Европы. В обществах «победившего предпринимательства» (своего рода аналогия с термином «победившего пролетариата») денежное богатство (достаток) становится главным «измерителем» «высоты» социального статуса его обладателя. Причём уже независимо от того, является ли субъект предпринимателем, просто владельцем капитала, землевладельцем или наёмным менеджером. Да, конечно на определённую корректировку статуса влияют и другие известные факторы (форма дохода, длительность пребывания в социальной группе и т.д.), но именно размер богатства (достатка), выраженный в денежном измерении стал в странах «победившего предпринимательства» главным социальным детерминантом и «социальным измерителем».
Список использованной литературы:
1. Торстейн, В.Теория делового предприятия / Пер. с англ. М.Я. Каждана. М.: Дело, 2007, - 288 с.
2. Шолохов, А.В. Образовательное неравенство (социально-философский анализ). Таганрог: Изд-во ТТИ ЮФУ. 2009. - 157 с.
© А.В. Шолохов, 2015
_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №6/2015 ISSN 2410-700Х_
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 81'33+004.42
Галицкова Ольга Игоревна
студентка 3 курса, Институт филологии, журналистики и МКК, ЮФУ
г. Ростов-на-Дону, РФ E-mail: Olga12111994@yandex.ru Носорева Наталия Геннадьевна ст. преподаватель, Институт филологии, журналистики и МКК, ЮФУ
г. Ростов-на-Дону, РФ E-mail: nosoreva_natasha@mail.ru
ИССЛЕДОВАНИЕ ЛЕКСИЧЕСКОЙ ЭКСПЛИКАЦИИ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ ТЕКСТА РОМАНА «ЗЕЛЕНАЯ МИЛЯ» СТ. КИНГА
Аннотация
Данная статья посвящена исследованию концептуальной структуры текста романа «Зеленая миля» Стивена Кинга с целью выявления параллели между концептосферой текста и языковой личностью автора.
Ключевые слова
Концептуальная структура, концепт, концептосфера, частотный словарь.
Вопрос представления о тексте как центральном звене, связывающем язык и мышление, язык и общество, язык и культуру [2, с. 507] все чаще поднимается в современной гуманитарной науке. По словам Степанова Г. В. и Леонтьева Д. А., подлинные тексты являются основанием и доказательством реальности существования ментальных единиц [7, с. 8 - 9], а также формой трансляции смысла [5, с. 412]. Такими текстами традиционно считаются произведения художественной литературы, анализ концептуальной структуры которых репрезентируют концептуальную картину мира автора в ее базовых элементах, в сложной целостности образов и формах языкового мышления.
Анализ современных исследований выявляет интенцию лингвистов на исследования, реконструирующие системные основания смысла текста. За последнее десятилетие лингвистическая интерпретация текстовых явлений приобрела очевидную коммуникативную и когнитивную направленность. В этой связи, особое внимание представляет обращение к исследованию концепта и концептуальной структуры текста.
Одной из проблем языкознания является отсутствие комплексных исследований, сочетающих в себе как теоретические принципы изучения концептов, так и их практическое применение с целью выявления способов лексического выражения концептуальной структуры в художественном тексте. Поэтому, изучив опыт таких лингвистов, как С. А. Аскольдов, Г. В. Степанов, Д. А. Леонтьев, Ю. Н. Караулов и других, под концептом мы будем понимать заместитель неопределенного множества предметов одного и того же порядка, а под концептуальной структурой совокупность концептов, эксплицируемых в тексте, в частности в тексте художественного произведения.
Концептуальная структура текста эксплицируется на лексическом, лексико-фразеологическом и
композиционно-тематическом уровнях текста. В данной работе была проведена попытка исследования
лексической экспликации концепта романа «Зеленая миля» Стивена Кинга. Основной целью исследования
стало выявление и описание лексических репрезентантов концептуальной структуры текста, реализованной
в диалогах и монологах основных героев романа (Пол Эджкомб, Перси Уитмор, Джон Коффи) «Зеленая
миля» Стивена Кинга. А так как «тезаурусный уровень в структуре языковой личности обнаруживается в
тематизации текста, в обозначении определенных предметных областей как фрагментов опыта, хранимых в
долговременной памяти и актуализируемых в речевом акте с опорой на ключевые слова текста» [6],
198
