CC BY
225
УДК 274
М. В. Фабинский ’
ДЕКРЕТ ОБ ОТДЕЛЕНИИ ЦЕРКВИ ОТ ГОСУДАРСТВА И ШКОЛЫ ОТ ЦЕРКВИ, ЕГО РЕАЛИЗАЦИЯ В ПЕТРОГРАДЕ (По материалам Государственного Архива Российской Федерации)
В статье на материалах Государственного Архива Российской Федерации рассматриваются основные проблемы реализации декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви в первые годы советской власти. На примере событий в Петрограде в статье анализируется комплекс мероприятий по попытке реализовать положения декрета на предмет действенности и эффективности принимаемых мер. Статья затрагивает проблему организации процесса исполнения декрета и противоречия между положениями декрета и реальной общественно-политической ситуацией в Петрограде, такие как отсутствие единогласной позиции по вопросам исполнения декрета среди ответственных лиц и отсутствие чёткой системы по его реализации. Также в статье рассматривается проблема восприятия данного декрета обществом и представителями церкви, а также раскрываются основные формы протестов православных верующих в Петрограде.
Ключевые слова: Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика, общество, государство, религия, антирелигиозная кампания.
М. V Fabinski
Decree on the Separation of Church from State and its Implementation in Petrograd (according to the materials of the State Archives of the Russian Federation)
The article based on the materials of the State Archive of the Russian Federation considers the main problems of implementation of the Decree on the Separation of Church and State in the first years of the Soviet State. On the example of events in Petrograd the article examines a set of measures taken to attempt to realize the provisions of the decree for their efficiency and effectiveness. The article deals with the problems of organizing the process of putting the decree into force and the contradictions between the provisions of the decree and the real socio-political situation in Petrograd, such as the absence of a unanimous agreement concerning enacting the decree among those responsible for it, and the lack of a clear
* Михаил Владимирович Фабинский — аспирант Российского Государственного Социального Университета, Ya.f-mihail@yandex.ru
200
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2014. Том 15. Выпуск 2
system for its implementation. The article considers the problem of the reaction to the decree in the society and by representatives of the church, and reveals the main forms of protest of Orthodox believers in Petrograd.
Keywords: Decree on the Separation of Church and State, the Russian Soviet Federative Socialist Republic, society, government, religion, anti-religious campaign.
23 января 1918 г. был опубликован документ, ознаменовавший полное изменение в духовной жизни государства. Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви стал основополагающим документом в религиозном вопросе для Советской власти на весь период ее существования. Официально этот закон объявлял абсолютную свободу человека в выборе религии, однако в реальности многие статьи данного документа положили начало планомерному наступлению государства на Церковь.
В процессе реализации документа в Петрограде необходимо выделить три основных этапа. На первом этапе, когда в Петрограде находилась высшее Советское руководство, оно было озабочено точным выполнением своих постановлений. Именно в Петрограде В. И. Ленин вместе с другими членами СНК подписал данный акт. Второй этап начинается с середины марта 1918 г., после отъезда правительства из Петрограда в Москву. Северный город перестал быть столицей России. Отъезд значительного количества ведущих сотрудников облегчил в определенной мере жизнь верующим и дал им возможность усилить свои позиции Третий этап начинается с конца 1920 — начала 1921 гг. и продолжается до конца изъятия церковных ценностей. В этот период безбожникам удалось плодотворно заняться религиозными делами. Во многом это произошло одновременно с мероприятиями по изъятию церковных ценностей и Петроградским судебным процессом. Именно тогда власти удалось практически полностью реализовать основные положения декрета.
Уже изначально реакция Церкви и верующих на декрет была очень острой. В январе 1918 г. Петроградский митрополит Вениамин (Казанский) в письме в СНК предупреждал, что осуществление декрета вызовет различные волнения среди прихожан. Практически во всех приходах прошли собрания, на которых обсуждался вопрос о Декрете. Общее мнение верующих о декрете было категорично: религия должна интересовать любую власть, ибо этот вопрос по большей части не частное, а важнейшее государственное дело. Русский человек изначально является православным, и религиозные воззрения у него всегда были и останутся.
Церковь предприняла ряд ответных шагов. Можно выделить следующие формы противодействия религиозной политике Советской власти: воззвания, крестные ходы, организация братств и союзов верующих, поездки с проповедями Патриарха и других архиереев, жалобы и обращения в СНК и другие учреждения. Данные документы способствовали развитию среди прихожан всевозможных видов деятельности против подавления Церкви государством. Наиболее массовыми из них стали крестные ходы. Сразу же после принятия декрета по всей России состоялись грандиозные крестные ходы, которые потрясли как две столицы, так и провинцию. В этих шествиях верующие выражали свое особое несогласие с безбожной политикой Советской власти. 21 января
1918 г. крестный ход прошел в Петрограде. Около двухсот отдельных процессий слились воедино и двинулись от Лавры к Казанскому собору. Крестные ходы стали ярко выраженной формой поддержки Церкви со стороны народа в трудное для нее время. Однако данные мероприятия проводились нерегулярно, обычно в случаях необходимости реакции Церкви на какой-нибудь нежелательный для нее акт со стороны государства. В этом отношении деятельность различных братств и союзов верующих носила более систематический характер. Уже в 1918 г. создается братство приходских советов, которое в дальнейшем было преобразовано в общество православных приходов Петрограда. К 1920 г. в Петрограде существовало более 20 православных братств. Наиболее известными были: Александро-Невское, Спасское и Захарьевское братства. В «Положении о Петроградском совете религиозных объединений» от 1 сентября
1919 г. главной целью было обозначено «служить представительным органом для народных религиозных объединений... в их сношениях с правительством и его учреждениями» и информировать его «о происходящих иногда на местах случаях нарушениях свободы совести» [2, л. 38]. Примерно те же функции были обозначены в зарегистрированном 12 ноября 1920 г. в Петроградском совете уставе «Общества православных прихожан Петрограда» [2, л. 104]. Все эти общества играли значительную роль в религиозной жизни Петрограда и надолго сдерживали проведение декрета.
Мнение народа о проводимых Советской властью мероприятиях в области церковной политики можно представить и по многочисленным высказываниям, которые содержатся в письмах, приходивших в Смольный на имя В. И. Ленина. Документы, датированные началом 1918 г., систематически можно разделить на несколько групп, в зависимости от того, как оценивают их авторы религиозную политику Советов.
Большинство современников ее явно не одобряли. Некоторые люди в своих письмах пытаются вежливо одернуть правителей: «Товарищи опомнитесь, за что вы губите русский народ. Ведь за это вы будете отвечать перед Богом» [3, л. 58]. Другие пробовали пристыдить руководство новой республики: «Если власть допускает грабеж церквей, богохульство над православной святыней, то после этого какие вы правители России» [3, л. 190]! Третьи уже откровенно грозили объявлением «тайной, смертоносной войны» с применением террора и прямо обещали не исполнять «безумные» приказы Советской власти [3, л. 190]. Причем угрозы следовали не только с их стороны, призывалось и имя Бога, против которого как раз и боролись большевики: «Вы... объявили войну Христу и его Церкви. Вы низвергли Царя земного, но Вас низвергнет воинство Царя Небесного» [3, л. 272]. Но между тем ряд людей предлагали свои рекомендации, давали определенные советы. В частности им все же опять хотелось, чтобы правительство больше внимания обращало к Евангельским заповедям [3, л. 210]. Но подобные рекомендательные письма были явно в меньшинстве, основная часть пишущих уже ничего не предлагала, видимо видя бесперспективность любых предложений, а просто в литературной форме выражала свое понимание происходящего. Так, по аналогии с богословскими текстами анонимный автор создал «Символ веры большевиков» [3, л. 39]. Другой народный писатель, также пожелавший остаться неизвестным, создал
даже акафист — «Хвалебную песнь» в честь большевиков [3, л. 27]. В данном произведении он на религиозный мотив описывает новые церковные преобразования Советской власти:
Чтоб видеть преисподнею, не надобен нам ад,
Достаточно приехать в свободный Петроград.
Там Ленин есть преправедный...
Да, сей герой воинственный, и церковь не забыл,
Обряды религиозные декретом заменил...
Попам — святоносителям пощады не дает...
Великие молчальники все трепетно примут,
Подставят щеку правую, когда по левой бьют.
Молятся они истово за всех, за все и вся.
Мир праведный их душенькам и Бог им судия».
Создавались народом и стихи, посвященные религиозной тематике:
Чтоб новый строй создать, пусть старый весь погибнет.
О прежнем не должно помину даже быть...
.. .чтоб имя поросло «Святой» страны быльем,
Сочтем за благо звать отчизну не Россией,
А Ленинландией ее мы наречем.
Мнения о религиозной политике высказывали не только частные лица: так, газета «Церковные Ведомости» составила обзор прессы, из которого следовало, что, все издания, кроме коммунистических, осуждали действия Советской власти [4, С. 90].
Переезд правительства и основных департаментов в Москву создал сильную неорганизованность во властных структурах Петрограда. Фактически властью в 1918 г. в области религиозной политики не было ничего сделано. Лишь после долгих проволочек проведение Декрета в северной столице было возложено на Народный комиссариат юстиции. В реальности этими вопросами пришлось заниматься 4-му охранительному отделу, возглавляемому Рихардом Андреевичем Теттенборном. Ценные сведения о проведении декрета имеются в переписке между наркоматом юстиции Петрограда и 8-м, (ликвидационным) отделом НКЮ, ответственным за проведение декрета во Всероссийском масштабе, возглавляемым П. Красиковым. Периодически в Петроград присылались специальные инструкторы для составления доклада о положении дел с религией. Так, 29 сентября 1918 г. поступил доклад юрисконсультанта Н. Липкина-Копейщикова, ездившего с инспекционной поездкой в Петроград. Перед ним стояла задача узнать, «в какой мере осуществляется Петроградским Совдепом... проведение в жизнь декрета об отделении церкви от государства» [1, л. 3]. Итог был весьма печален для антирелигиозников: «...не сделано не только никаких шагов, но и не преднамечено в ближайшем будущем каких-либо мероприятий, направленных к фактическому осуществлению как норм самого декрета, так
и выработанной НКЮ к ней инструкции» [1, л. 3]. Причем особо подчеркивалось то, что «многие совдепы даже... о самом декрете знакомы только лишь по его названию и совершенно не осведомлены об издании инструкции, дополняющий данный документ» [1, л. 3]. «Церковно-приходские школы в большинстве районов продолжают свое существование, преподавание Закона Божьего практикуется едва ли не повсеместно...» [1, л. 4]. Не произведено точного учета существующих в Петрограде монастырей и многочисленных подворий. Некоторые шаги в этом направлении были предприняты в отношении Александро-Невской Лавры, «но, встретив явное противодействие со стороны духовных властей, и эти мероприятия остановились на полпути» [1, л. 4].
Такую же ситуацию рисует доклад другого инспектора, бывшего Петроградского священника М. Галкина (Горева), ставшего с июня 1918 г. одним из сотрудников 8-го ликвидационного отдела НКЮ. Кстати, именно его проект декрета об отделении церкви от государства и был взят за основу этого документа. Он не нашел в большинстве Петроградских совдепов никаких органов по проведению в жизнь декрета об отделении церкви от государства [1, л. 254]. В основном подобными делами ведали культурно-просветительские, статистические или юридические отделы. Хотя органы «гражданской метрикации существуют повсеместно», но «их система крайне неудовлетворительна» [1, л. 254об]. Например, отобрание метрических книг все еще не было произведено. Зато состояние церквей вызвало искреннюю зависть бывшего священника. При совершении богослужений в них зажигалась «в целях придания... пышности бесчисленная иллюминация из электрических огней» [1, л. 253]. Даже на крышах некоторых храмов горели электрические кресты. В храмах зажигали все существующие паникадила с 200-500 лампами. М. Галкин увидел в этом явлении полную ненормальность и необходимость издания соответствующего постановления, «воспрещающего потребление электроэнергии в иллюминационных целях» [1, л. 253об].
Лишь после неоднократных напоминаний Москвы 2 декабря 1918 г. было издано «Обязательное постановление Совета комиссаров Союза Коммун Северной области», где развивались основные идеи декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви. Данный документ вышел за подписью председателя Совета комиссаров Союза Коммун Северного округа Г. Зиновьева и комиссара юстиции С. Пилявского. Представители храмов должны были представить в Охранительный отдел комиссариата юстиции инвентарную опись имущества, предназначенного для богослужебных и обрядовых целей. Так же необходимо было в двухнедельный срок ведомствам и лицам, в чьем ведении находились капиталы вероисповедных обществ, заявить об этом в тот же орган. Особому контролю подлежали дома, земли, угодья, которые следовало немедленно передать местным советам [2, л. 2]. Все церкви должны были отдать свои «беловые варианты» метрических книг в комиссариат юстиции, а «черновые варианты» должны были поступить в нотариальные отделы. В случае уклонения родителей от регистрации новорожденных детей, на них не выдавались продовольственные карточки. При совершении таинств церковнослужителям воспрещалось делать какие либо отметки о принадлежности к какому-либо исповеданию или о совершении того или иного акта
в государственных документах. Все основные таинства (крещения, венчания, отпевания) священнослужители могли совершать после регистрации данных актов светской властью [2, л. 4]. 8-й отдел НКЮ, ознакомившись с подобным «обязательным постановлением», нашел его «в общем правильным», за исключением именно последнего раздела. Тут у центрального органа вызвало несогласие то обстоятельство, что при совершении таинства необходимо разрешение Советской власти, а это явно «не способствует ликвидации связи между государством и церковью [2, л. 4].
И только тогда в Петрограде не спеша приступили к решению данной проблемы. 26 февраля 1919 г. межрайонное совещание депутатов совдепов постановило приступить к изъятию из ведения духовенства метрических книг и к передаче «двадцаткам» богослужебного имущества. Однако, даже несмотря на подобные постановления, в Выборгском, 1-м, 2-м городском районах этого не было произведено. Причем представители этих районов и на следующем совещании, 27 марта 1919 г., не только откровенно заявили, что в «их районах в этом направлении вообще ничего не сделано», но и наоборот, они начали движение навстречу верующим [2, л. 6]. Так, например, во 2-м городском районе закрытую около года назад домовую церковь бывшего Сената снова открыли для совершения служб. В других районах если что-то и предпринимали для осуществления декрета, то делали это «крайне неумело», например, зачем-то вместе с метрическими книгами изъяли и церковные печати с изображением крестов и храмов [2, л. 6]. В отчете Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов 31 марта 1919 г. в 8-й отдел НКЮ содержались довольно пессимистические выводы. Принимаемые Петроградским отделом юстиции меры к успешному проведению в жизнь Декрета об отделении церкви от государства «...не приводят к желаемым результатам, вследствие инертного отношения районных Советов к возложенным на них Декретом задачам» [2, л. 6]. В качестве отговорки руководство районов все трудности с выполнением Декрета списывала на отсутствие достаточного штата служащих для исполнений основных постановлений данного Декрета. По мнению главы юстиции Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов С. Пилявского, специально для этих целей необходимо было создать несколько должностей «инструкторов-исполнителей по церковным делам». В общей мере требовалось принять на службу 8 человек с оплатой по 18 разряду, т.е. по 1716 руб. в месяц [2, л. 6]. Ввиду этого Петроградские власти ходатайствовали перед НКЮ о взыскивании дополнительных средств на этих сотрудников. Данный вопрос долго обсуждался в Москве и нашел там положительное решение. На бюджетном совещании при Наркомфине разрешили образовать временный штат инструкторов при Петроградском отделе Юстиции в количестве 4 человек с окладом по 19 тарифу по 3 300 руб. [2, л. 34]. Такими «инструкторами-исполнителями» стали А. К. Масальский, С.Н. Драницын, С. А. Бабурина и В. Д. Красницкий.
На совещании 9 августа 1919 г. по вопросам об отделении церкви от государства, прошедшем под председательством Р. А. Теттенборна, обсуждался вопрос об организации «двадцаток» при храмах, их классовом составе и выборе исполнительного органа. Прихожане должны были устраивать общее собрание не менее одного раза в месяц. Причем на него могли допускаться граждане
православного вероисповедания с совещательным голосом. Об этом собрании должно быть вывешено объявление на стене храма и извещен совдеп. Копии протокола собрания обязательно должны были предоставляться в совдеп и комиссариат юстиции. Так же крайне желательным «было привлечение в эту организацию возможно большего круга верующих, конечно, преимущественно представителей бедноты» [2, л. 16об]. Но если обычные приходские церкви надлежало передать «двадцаткам», то с закрытием домовых церквей, которые согласно советскому законодательству следовало безотлагательно ликвидировать, возникли сильные сложности. Встречались неординарные случаи, которые явно не вписывались в советское законодательство и противоречили здравому смыслу. Отдел юстиции Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов получил от группы верующих просьбу о сохранении церквей при больницах. Прихожане подчеркивали — при закрытии домовых церквей страдают больные, которые из-за своей болезни могут посещать только домовую церковь. Под влиянием верующих Петроградские власти предложили домовые церкви в некоторых правительственных учреждениях превратить в приходские, если они расположены в отдельных зданиях или флигелях. Причем даже церкви при богадельнях, «не находящиеся в отдельных зданиях, могут быть оставлены исключительно для их пациентов, если эти учреждения изыщут средства для их содержания» [2, л. 17]. Однако центр не утвердил данное постановление. По мнению 8-го отдела НКЮ, «все лица, призреваемые в учреждениях здравоохранения и социального обеспечения и не могущие по физической дряхлости или болезненному состоянию удовлетворять свои религиозные потребности на стороне, было бы целесообразно сосредоточить в особом помещении». Причем данные факты не должны вызывать приостановление распоряжения о ликвидации домовых храмов [2, л. 15].
Подобная активная деятельность верующих и непротивление властей серьезно встревожили московских безбожников. Для инспектирования вновь сюда был направлен М. Галкин. Прибыв в северную столицу, он нашел состояние дел в крайне неудовлетворительном состоянии. 23 июня 1920 г. последовала срочная телеграмма в Москву руководителю 8-го отдела П. Красикову, где он нашел дело об отделении церкви от государства «в развале». Фактически обстоятельства обрисовывалось как близкие к катастрофе: «Домовые церкви функционируют в прежних покоях»; «Церковники усиливаются»; «Действует объединенный совет общин... устраиваются громадные крестные ходы...». Итог звучал предостерегающе: промедление в деле реализации Декрета «грозит развалом всей Петроградской юстиции» [2, л. 47]. Начался разбор дела. Крайним назначили ответственного за проведение Декрета М. Ф. Паозерского. Специальные органы долго выясняли, каким образом этот «беспартийный человек попал в отдел юстиции, и по чьей рекомендации ему доверено столь ответственное дело, которое “... находиться в неудовлетворительном состоянии”. Причем проведение данного документа по некоторым уездам Петроградской губернии на 1-е июня 1920 г. еще даже не начиналось» [2, л. 60]. Вскоре М. Ф. Паозерский был отстранен от должности и арестован Петрогубчека. На его место была назначена Серафима Андреевна Бабурина [2, л. 61]. Вскоре в центр донесли, что церковное отделение теперь состоит из коммунистов.
Однако на этом проблемы петроградских безбожников не закончились. Вскоре они просили Москву дать им разъяснения, как поступать, когда «церковникам удается заручиться поддержкой членов Петроградского Исполкома...» [2, л. 76]. Таким образом, поддержка Церкви проходила и из властных структур, где, по всей видимости, так же оставались верующие. По мнению 8-го отдела НКЮ, отделу юстиции необходимо было обжаловать подобные решения в НКЮ и НКВД [2, л. 78].
Но верующие не снижали своей активности. Причем в своей настойчивости они доходили даже до председателя СНК. Так, 21 января 1921 г. В. И. Ленину поступило прошение от прихожан Петроградской военно-медицинской академии, где они выступали против закрытия церкви при этом учебном заведении и превращения церковного помещения в клуб. На прошении есть распоряжение В. И. Ленина с просьбой разобраться в этом вопросе [2, л. 66]. Причем верующие к решению проблемы подключили и А. М. Горького. 8-й отдел НКЮ вынужден был 5 апреля 1921 г. отчитаться перед вождем мирового пролетариата. Выяснилось, что Церковь является домовой, художественной ценности не представляет, договора исполкома с верующими не было заключено. В основном прихожанами были сотрудники и преподаватели академии. Принимая во внимание вышеизложенное, 8-й отдел «не усматривал особых оснований к восстановлению фактически уже ликвидированного храма» [2, л. 74]. Поэтому «церковь ликвидирована, помещение её предназначено для научно-учебного музея академии» [2, л. 75].
Противодействие верующих и антирелигиозников продолжалось фактически до 1922 г., когда было произведено изъятие церковных ценностей. Состоялся судебный процесс, который значительно ослабил силы верующих и способствовал усилению антирелигиозников. Тогда власть получила и смогла завершить процесс проведения Декрета об отделении церкви от государства.
ЛИТЕРАТУРА
1. Государственный Архив Российской Федерации. Ф. А. 353. Оп. 2. Д. 691
2. Государственный Архив Российской Федерации. Ф. А. 353. Оп. 2. Д. 714.
3. Государственный Архив Российской Федерации. Ф. 1235. Оп. 140. Д. 8.
4. Прибавления к Церковным Ведомостям.— 1918. № 2.
