CC BY
113
2014
2. Вопросы теории и истории государства и права
УДК 80/88
Н. С. Попов
ИЗ ИСТОРИИ ОТДЕЛЕНИЯ ЦЕРКВИ ОТ ГОСУДАРСТВА В МАРИЙСКОМ КРАЕ
В статье рассматриваются особенности претворения в жизнь декрета об отделении церкви от государства в Марийском крае в 1918-1921 годах, утверждается, что светской власти удавалось предотвращать периодически возникающие конфликты на религиозной почве. Утверждению правовых основ во взаимоотношениях местной власти с религиозными общинами способствовало привлечение к реализации декрета местных священнослужителей.
Ключевые слова: православная церковь, церковно-государственные отношения, духовенство, ликвидация монастырей, регистрация религиозных общин.
После Февральской революции 1917 года правовые основы взаимоотношений государства и церкви приобрели быстро меняющийся характер. Принятие Временным правительством постановлений «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений» от 20 марта 1917 г. и «О свободе совести» от 14 июля 1917 года позволило утвердить в обществе свободу выбора той или иной религии, равенство граждан вне зависимости от их отношения к религии. Изменилось и отношение населения к церкви. Крестьяне начали самовольно захватывать церковные, монастырские земли и леса1, ссылаясь на бедность, отказывались выделять членам причта ругу, платить за требоисправления. Несколько сузилась сфера влияния Русской православной церкви (РПЦ) на население страны. Синодиальные учебные заведения (церковно-приходские, миссионерские, братские школы) были переданы в ведение министерства народного просвещения, на местах ими стали руководить уездные земства и городские общественные управления. Однако Закон божий оставался обязательным учебным предметом общеобразовательных учебных заведений. РПЦ продолжала сохранять свое господствующее положение, она по-прежнему пользовалась финансовой поддержкой государства.
Совершенно иной характер церковно-государственные отношения приобрели после Октябрьской революции. Большевики считали православную церковь идеологической опорой самодержавного строя, реакционной силой, закрепляющей духовное рабство и охраняющей интересы эксплуататоров.
РПЦ, защищая интересы самодержавия, принципиально боролась против большевиков. Она негативно восприняла Советскую власть, оценив ее как наказание божье. Церковная власть в лице патриарха Тихона и Святейшего собора осудила происшедший после захвата большевиками власти раскол общества и призвала прекратить братоубийственную войну и восстановить мир и спокойствие. Собор настаивал на сохранении равноправного партнерства в отношениях между церковью и государством.
1 См.: Журавский А. Жизнеописания новых мучеников Казанских. Год 1918-й. - М., 1996. -С. 21-22, 25.
45
Марийский юридический вестник
Выпуск 11
Между тем, Советское правительство отменило частную собственность на землю, прекратило финансирование церкви, лишило ее всех привилегий. Сельское население, представительные органы крестьян с одобрением встретили идею социализации земель1. В Марийском крае уже к концу 1917 года большей частью монастырских и церковных пашен, лугов и лесов распоряжались волостные комитеты.
Первые законы, утверждающие политику секуляризации и борьбы с религией, были изданы 18 декабря 1917 года. Декреты «О гражданском браке, о детях и ведении книг актов гражданского состояния» и «О расторжении брака» лишили церковь права вмешиваться в личную и семейную жизнь граждан, проводить регистрации новорожденных, новобрачных и умерших, расторгать браки. Отныне официально признаваемым в стране становился гражданский брак1 2, церковный же брак объявлялся частным делом брачующихся3. Закон предписывал передать из духовных учреждений в городские и волостные управы книги записей рождений, браков и смертей.
Светский характер Советского государства утвердил декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (принят 20 января, вступил в юридическую силу 23 января 1918 года). Закон утвердил проводимую в стране политику секуляризации, провозгласил курс на невмешательство государства в дела церкви, освободил ее от навязанных прежней светской властью административных функций и обязанностей, отстранил от участия в общественной жизни. Он нормативно закрепил отделение школы от церкви.
Новый закон провозгласил свободу совести. Согласно декрету каждому гражданину предоставлялось право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой религии. Религия объявлялась частным делом граждан. Закон запретил любые ограничения свободы совести или установления преимуществ или привилегий граждан на основании их вероисповедной принадлежности. Декрет утверждал первенство гражданских прав и обязанностей над религиозными убеждениями. Отменялись принятые до этого в государстве официальные религиозные обряды и церемонии, религиозные клятвы и присяги, учет религиозной принадлежности граждан в официальных документах. При этом закон учел интересы верующих, предоставив им свободу на исполнение религиозных обрядов при надлежащем соблюдении общественного порядка и недопущении посягательств на права граждан.
В то же время церковь лишилась права собственности и статуса юридического лица, все имущество религиозных организаций объявлялось государственной собственностью. Декрет подтвердил, что ведение актов гражданского состояния является прерогативой гражданской власти. Он запретил преподавание религиозных вероучений во всех общеобразовательных учебных заведениях и установил, что обучаться религии можно лишь частным образом.
1 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 5. - Л. 46 об.-47об.; Д. 14. - Л. 12 об.
2 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 14. - Л. 50-50 об.;
3 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 2. - Л. 111.
46
2014
2. Вопросы теории и истории государства и права
Ответственность за реализацию закона возлагалась на местные органы власти. Им вменялась в обязанность передавать верующим в бесплатное пользование культовые здания и богослужебные предметы, принимать меры по созданию условий для свободного исполнения религиозных обрядов, обеспечивать общественный порядок и безопасность во время совершения культовых действий. Принятый закон отразил существовавшие в то время непреодолимые разногласия и открытое противостояние в отношениях между светской и духовной властями, констатировал нежелание новой власти признавать и сотрудничать с духовными органами и представителями духовенства, предоставлять им право участвовать в общественной жизни, получать какую-либо прибыль от своей деятельности. Декрет заложил юридическую основу начавшейся борьбе государства с религией и церковью, подрывал экономическую и общественно-политическую основу религиозных обществ.
Большевики понимали, что принятие этого декрета приведет к подрыву доверия верующих (они тогда составляли основную часть населения страны) к новой власти, подвергнет ее дополнительным испытаниям. Новая власть в начале 1918 года не скрывала своей готовности защитить себя силой оружия и террора. Чтобы не допустить массовых выступлений верующих, Комиссариат внутренних дел телеграммой № 2974 от 22 января 1918 года призвал местные Советы принять строгие меры наблюдения за контрреволюционерами. Комиссариат требовал «беспощадно подавлять» любые попытки сопротивления Советской власти1.
Православная церковь в лице Патриарха Тихона предала анафеме гонителей веры и проповедников безбожия, оценив проводимые государственные репрессии церкви как «сатанинское дело». Патриарх отказался признать законность декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» и призвал верующих встать на защиту церкви и православной веры. По всей России, в том числе в Казанской и Вятской епархиях, прошли многочисленные собрания верующих и крестные ходы в защиту церкви.
Наиболее активно против декрета выступили жители приволжских горо-дов1 2. Одно из таких религиозных выступлений было намечено организовать в ходе крестного хода в г. Козьмодемьянске 19 февраля 1918 года3. Местная власть узнала, что в ходе крестного хода духовенство планирует предать анафеме Советскую власть и призвать население к ее свержению4. Выяснилось также, что одним из инициаторов политического мероприятия является протоиерей села Коротни Н. Ташевский.
Исполнительное бюро Козьмодемьянского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в срочном порядке 12 февраля принимает постанов-
1 Телеграмма в г. Козьмодемьянске была принята лишь 9 февр. 1918 г. См.: ГАРМЭ. -Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 14. - Л. 42.
2 См.: Журавский А. Жизнеописания новых мучеников казанских. Год 1918-й. - М., 1996. -С. 11-14.
3 В документе не уясняется, по какому стилю: старому или новому - определяется дата. По всей видимости, датировка документов в уездном совете велась по старому стилю.
4 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 11. - Л. 41.
47
Марийский юридический вестник
Выпуск 11
ление об объявлении в городе военного положения1. Одновременно с этим оно призвало присутствовавшего на заседании представителя духовенства Н. Та-вельского «воздержаться от политических бесед и не устраивать крестного хода, могущего вызвать беспорядки». На заседании исполнительного бюро 16 февраля было принято решение не препятствовать проведению крестного хода1 2.
Из письма протоиерея Н. Ташевского, направленного в адрес уездного исполкома, видно, что решение о проведении крестного хода было принято Союзом духовенства. По словам Ташевского, ему поручалось лишь организовать передвижение верующих из села Коротни в город Козьмодемьянск. Очевидно, что такая же задача была поставлена и перед духовенством других приходов уезда. Н. Ташевский уверял, что вести беседы с призывом к свержению Советской власти он не намеревался3.
17 февраля состоялась еще одна встреча членов бюро исполкома Совета с городским духовенством. Местная власть сделала последнюю попытку убедить церковнослужителей отказаться от намеченного крестного хода4. Однако духовенство, получившее всеобщую поддержку верующих в уезде, не согласилось пойти на уступки. Оно настояло на том, чтобы местная власть не препятствовала проведению крестного хода5.
Крестный ход состоялся на день раньше запланированной даты, 18 февра-ля/2 марта. После этого, в тот же день, прошло заседание Козьмодемьянского уездного Совета. Председатель совета В. А. Баринов отмечал, что в ходе крестного хода его участники выражали недовольство деятельностью местного Совета и лично его самого6, что, по его мнению, в организации массового выступления проявилось влияние политических противников Советской власти7. Эту мысль поддержали и другие депутаты. Они оценили происшедшее противостояние как характерное для того времени и повсеместно наблюдаемое в России «недоразумение», возникшее в отношениях между Советами и духовенством под влиянием послания патриарха Тихона, предавшего анафеме
1 В постановлении исполнительного бюро Козьмодемьянского уездного Совета в качестве причин объявления военного положения в городе названы усилившиеся за последнее время грабежи и кражи, распространение контрреволюционных слухов и тревожного настроения. В документе отмечалось, что «все преступления и призывы к свержению Советской власти будут караться со всей строгостью революционных законов советского времени». См.: ГАРМЭ. -Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 11. - Л. 45
2 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 22. - Л. 14.
3 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 2. - Л. 126.
4 По словам представителей городского духовенства, члены уездного совета заявили, что против участников крестного хода может быть применено оружие. См. Журавский А. Указ. соч. С. 31. Такое утверждение противоречит принятому 16 февраля на заседании бюро решению.
5 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 22. - Л. 15.
6 Из выступления депутата Родионова видно, что в ходе подготовки к крестному ходу можно было слышать предложения «выпустить кишки» руководителей уездного Совета. См.: ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 33. - Л. 1 об.
7 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 33. - Л. 1.
48
2014
2. Вопросы теории и истории государства и права
большевиков1. Присутствовавший на заседании Совета представитель прихожан, председатель приходского совета Таврин1 2 отметил, что инициаторами крестного хода явились не священнослужители, а прихожане, что он проводился «с единственной религиозной целью»3.
В Царевококшайском уезде такого выступления верующих не было. Зато удалось организовать специальное обсуждение вопроса о поддержке декрета и претворении его в жизнь на восьмом съезде представителей царевококшайских рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 13 марта 1918 года. В официальном выступлении отмечалось, что из-за провокаций со стороны контрреволюционных элементов у местного населения сложилось превратное представление о декрете. По мнению докладчика, декрет был принят с целью освобождения церкви от возлагаемых на нее прежней властью гражданских обязанностей, а также пресечения проводимой духовенством агитации за самодержавный строй. В заключительной части доклада подчеркивалось, что всякая вера должна быть свободной, каждый человек должен иметь возможность исповедовать ту веру, какую ему подсказывает его совесть 4
Выступавшие депутаты поддержали принятый закон, критически оценили роль церковнослужителей при царизме, выполнявших обязанности чинов охранных отделений и полицейской власти. Депутат Данилов говорил, что трудовой народ должен радоваться принятию декрета. Теперь духовенство будет исполнять исключительно только пастырские обязанности. Поэтому оно будет содержаться на добровольные средства самого народа. Депутаты одобрили распоряжение рабоче-крестьянского правительства об отделении церкви от государства и призвали трудящихся приветствовать свободу церкви5.
В Козьмодемьянском уезде официальное обсуждение принятого правительством декрета, по всей видимости, не состоялось. По некоторым сведениям, этот вопрос поднимался лишь на городском съезде учителей 2-4 марта 1918 года, где призвали отказаться от преподавания Закона божьего в школах6.
В Марийском крае реализация декрета проходила в условиях напряженной общественно-политической и социально-экономической обстановки. Взятие губернского города Казани белочехами в августе 1918 года, контрреволюционные мятежи резко переменили политическую ситуацию в крае. Введение с 4 по 28 июня, а также с 5 августа по 15 октября 1918 года военного положения в губернии, бои за освобождение Казани, деятельность военно-революционных комитетов и штабов обострили взаимоотношения местной власти с духовенством, порой разделяя их на два враждующих лагеря.
Законы войны требовали решительных действий против врагов. Чрезвычайная комиссия по борьбе с контр-революцией ратовала за карательные дей-
1 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 33. - Л. 1 об.
2 Возможно, это был местный купец П. И. Таврин.
3 В качестве одной из причин проведения крестного хода называлось «наступление немцев на фронте».
4 ГАРМЭ. - Ф. Р-275. - Оп. 1. - Д. 37. - Л. 180.
5 ГАРМЭ. - Ф. Р-275. - Оп. 1. - Д. 37. - Л. 181 об.
6 ГАРМЭ. - Ф. Р-39. - Оп. 1. - Д. 4. - Л. 279
49
Марийский юридический вестник
Выпуск 11
ствия, стремясь этим показать, что все враги революции «в конце концов будут раздавлены». Она призывала «истреблять на месте» всех выступающих за свержение Советской власти1. В числе таких агитаторов оказывались и представители духовенства. Как отмечал председатель чрезвычайной комиссии чехословацкого фронта М. Я. Лацис-Судрабс, во всех городах и селах, попавших под власть белогвардейцев, духовенство проводит «широкую необузданную агитацию» против Советской власти. Поэтому председатель ЧК фронта 4 сентября 1918 года предписал всем прифронтовым чрезвычайкомам «обратить особое внимание на духовенство, установив тщательный надзор за ними, подвергая расстрелу каждого из них, несмотря на сан, кто дерзнет выступить словом или делом против советской власти.. ,»1 2.
Карательные меры усилились после принятия 5 сентября 1918 года Советом народных комиссаров РСФСР постановления «О красном терроре». Поводом для принятия этого документа послужило покушение на председателя Совнаркома В. И. Ленина и убийство председателя Петроградского ЧК
М. Урицкого. 11 сентября 1918 года были расстреляны царевококшайские иереи Хрисанф Иванович Поляков и Антоний Николаевич Николаев3. Продотря-довцами был убит священник села Емангаш Александр Руновский. В октябре 1918 года расстреляны как классовые враги священники Аркадий Степанович Отарский (село Исменцы Чебоксарского уезда)4, Анатолий Дмитриевич Ивановский (село Салтак Ял Уржумского уезда)5, диакон села Хлебниково этого же уезда Решетов Алексей Константинович6. Часть духовенства, обвиненная в контр-революционной агитации, подверглась временным арестам7.
Духовенство края, как и всей России, не могло примириться с переменой власти и импонировало белому движению. Большое влияние на них оказывал митрополит Иаков, архиепископ Казанский и Свияжский, который впоследствии ушел вместе с белой армией на восток. Поэтому о нем, как белогвардейце и контрреволюционере, даже запрещалось упоминать во время литургий8.
С 16 сентября 1918 года епархиальным управляющим стал епископ Чистопольский Антоний. Однако светские власти отказывались признавать епархиальное управление, без его ведома вмешивались во все церковные дела. Отдельные волости своим решением пытались смещать с должностей священнослужителей. Приволжский окружной штаб 13 декабря 1918 года принял
1 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 30. - Л. 55.
2 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 12. - Л. 38.
3 ГАРМЭ. - Ф. Р-35. - Оп. 5. - Д. 7. - Л. 23; Ильин М. Репрессии против духовенства в Йошкар-Оле в первые годы советской власти (1918-1924) // Города Среднего Поволжья: История и современность. - Йошкар-Ола, 2009. - С. 184; Журавский А. Жизнеописания новых мучеников казанских. Год 1918-й. - М., 1996. - С. 168.
4 Журавский А. Указ. соч. - С. 162.
5 ГАСПИКО. - Ф. Р-6799. - Оп. 9. - Д. СУ-11628; Ерошкин Ю. В. Ивановский Анатолий Дмитриевич (1863-1918) // История Марийского края в лицах. - Йошкар-Ола, 2012. -С. 309-313.
6 ГАСПИКО. - Ф. Р-6799. - Оп. 9. - Д. СУ-11632. - Т. 1.
7 ГАРМЭ. - Ф. Р-35. - Оп. 5. - Д. 7. - Л. 16 об. - 26 об.
8 НАРТ. - Ф. 1172. - Оп. 3. - Д. 4. - Л. 5.
50
2014
2. Вопросы теории и истории государства и права
обязательное для всех священников распоряжение о массовом призыве в тыловые ополчения. Для того, чтобы освободиться от призыва, священники должны были получить письменную поддержку со стороны комбедов, приговоры которых следовало утвердить в волостном Совете, а затем - в уездном исполкоме и лишь после этого - на межведомственной комиссии при губернском военкомате. Комбедам строго указывалось, что при составлении приговоров они должны обратить внимание на следующие моменты: насколько церковнослужители полезны для общества, как они относятся к Советской власти, чем занимались во время чехословацкого наступления, кем они назначены в данный приходПритеснения священнослужителей продолжались и в дальнейшем. Их обязывали дать подписку о невыезде с места жительства без разрешения властей. Священникам запрещалось участвовать на собраниях, проводить беседы с верующими, заниматься с детьми прихожан и т. д. В последующем они были лишены избирательных прав, возможности занимать должности в отделах народного образования, юстиции, земледелия, рабочекрестьянской инспекции, отделах управления, в волисполкомах и сельских Советах1 2.
Несмотря на это, церковнослужители продолжали оказывать большое влияние на верующих. Они исправно проводили религиозные службы, своевременно извещали прихожан о деятельности патриарха, его призывах защитить Родину и церковь от разрушения, отстаивали нравственные основы и привычные устои жизни. Поэтому верующие охотно поддерживали их. В конце 1918 года в церквях прошел сбор средств на усиление общецерковной казны, с 1919 г. сбор под названием «Церковная лепта». Несмотря на военное время, в церквях второго благочинного округа Козьмодемьянского уезда удалось собрать 281 рубль, а жители села Мушерань Царевококшайского уезда сделали взнос в 50 рублей3.
Местная власть понимала, что полностью прекратить деятельность церковнослужителей, удовлетворяющих духовные запросы религиозного в значительном большинстве населения, не удастся. Власти опасались массовых выступлений верующих и вынуждены были заигрывать с их чувствами. Не случайно, Казанский губернский исполнительный комитет постановил не допускать «стеснения верующих в отправлении религиозных обязанностей и... ни в коем образе не допускать оскорбления религиозных чувств населения»4.
Первые циркуляры из Казанского губернского совета в местные уезды относительно практического исполнения закона об отделении церкви стали поступать только с осени 1918 года. Они касались в основном деятельности учебных заведений. В целях отделения школы от церкви Государственная комиссия по просвещению 26 января 1918 года приняла решение о передаче всех
1 НАРТ. - Ф. 1172. - Оп. 3. - Д. 4. - Л. 7-7 об.
2 ГАРМЭ. - Ф. Р-23. - Оп. 1. - Д. 7а. - Л. 20-21.
3 НАРТ. - Ф. 1172. - Оп. 1. - Д. 278. - Л. 12-14.
4 НАРТ. - Ф. 1172. - Оп. 3. - Д. 4. - Л. 19 об.
51
Марийский юридический вестник
Выпуск 11
учебных заведений в ведение Народного Комиссариата по просвещению1. Несмотря на эти перемены, священники продолжали заниматься педагогической деятельностью, Закон божий в школах преподавался до осени 1918 года.
Казанский комиссариат по просвещению 21 октября предписал принимать в школы в качестве учителей представителей духовенства только после снятия ими духовного сана1 2. Губернский комиссариат требовал «твердо и неуклонно проводить в жизнь воспрещение преподавания в стенах школы какого бы то ни было вероучения и исполнения в школе обрядов культа», изъять из всех школьных помещений иконы, картины религиозного содержания3.
Запрещение преподавания «Закона Божия» вызвало недовольство верующих. Некоторые родители (особенно жители русских селений) начали отказываться посылать своих детей в школу. Заведующий отделом народного образования Ернурской волости в сентябре 1919 года отмечал, что родители детей в школу не пускают, так как в них перестали учить Закон божий4. В Оршанской волости родители высказывали возмущение по поводу того, что из школы вынесли иконы5. Учителя и представители духовенства также отнеслись к нововведению отрицательно. Под их влиянием в обществе получило распространение мнение о том, что «в школах делать нечего, там учат только петь и плясать, а Закону Божьему - нет»6. Школьные работники, по данным Марийского отделения ОГПУ, даже в 1924 году продолжали участвовать в религиозных обрядах, поддерживали связи с духовенством. Соответственно, отрицательно относились к антирелигиозной пропаганде. Городское же учительство в большинстве своем к советской власти продолжало относиться враждебно7.
24 августа 1918 года Народный комиссариат юстиции принял специальное постановление «О порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», в котором уточнялся порядок передачи группам верующих храмов и культового имущества. В документе четко указывалось, что религиозные общества не имеют права продолжать свою деятельность без регистрации волостными органами управления. Местные Советы края должны были приступить к приемке в свое распоряжение религиозных помещений от государственных, общественных и железнодорожных учреждений с конца августа 1918 года8.
В Вятской епархии официальная передача церковных зданий религиозным общинам стала проводиться с конца 1918 года. Имеющиеся архивные материалы позволяют говорить о том, что в этой губернии вопрос передачи храмов верующим решался достаточно оперативно. Известно, например, что соглашение с общиной Мари-Турекской церкви было подписано 29 декабря 1918 го-
1 ГАРМЭ. - Ф. Р-39. - Оп. 1. - Д. 24. - Л. 182.
2 Там же. - Л. 129.
3 Там же. - Л. 208.
4 ГАКО. - Ф. Р-833. - Оп. 1. - Д. 35. - Л. 422.
5 Там же. - Л. 425.
6 Там же. - Л. 359.
7 ГАРМЭ. - Ф. Р-250. - Оп. 5. - Д. 3. - Л. 59, 75.
8 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 8. - Л. 256.
52
2014
2. Вопросы теории и истории государства и права
да1. Сернурская община подписала соглашение о приеме храма 14 января 1919 года1 2. Такая же ситуация наблюдалась и в других приходах Уржумского и Яранского уездов, впоследствии включенных в состав Марийской автономной области.
В селениях Нижегородской губернии, вошедших в состав Марийской области, передача храмов также была осуществлена в конце 1918 - начале 1919 годов. Так, например, храм с. Васильевского был передан местной общине в бессрочное и бесплатное пользование 2 декабря 1918 года3. В селе Сумки Лысковского уезда община была образована 29 апреля 1919 года4.
В селениях бывшего Царевококшайского и Козьмодемьянского уездов реализация этого решения растянулась на долгие годы. Здесь своевременно удалось закрыть только церкви-школы. Отделы управления при Царевокок-шайском и Козьмодемьянском уездных исполкомах Советов в силу сложившейся общественно-политической ситуации оказались не в состоянии реализовать данное положение декрета. Основное внимание в этих уездах обращалось на национализацию имущества монастырей. К осени 1918 года Царевококшайский уездный Совет, например, национализировал ряд зданий Богородице-Сергиевского женского монастыря, церковные и частные дома священнослужителей города5. Национализация имущества монастырей проводилась также в Козьмодемьянском, Уржумском уездах. По указанию губернских властей были изъяты иконы из государственных и общественных учреждений6. Однако крестьяне весьма неохотно соглашались убирать иконы с общественных зданий. В Кинери Царевококшайского уезда даже в феврале 1926 года икона продолжала стоять в «общественном доме». На замечания милиционера жители селения заявили: «не нами поставлено, не нам и убирать»7.
С 1918 года при волостных исполкомах стали создаваться отделы загсов. Указание о немедленном введении в жизнь декрета о гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния в уездные исполкомы поступило еще в начале марта этого года8. Однако местные органы власти в силу недостатка квалифицированных кадров, отсутствия должного опыта, а главным образом из-за пассивного бойкотирования местным населением с этой задачей справлялись с трудом. Многие волисполкомы Царевококшайского уезда продолжали надеяться на приходских священников. В этом уезде книги записей рождения, браков и смертей, а также метрические книги церквей волисполкомы затребовали лишь в конце ноября - декабря 1918 года9. Верующие Козьмодемьянского уезда открыто заявляли о своем нежелании иметь в волостях
1 ГАРМЭ. - Ф. Р-250. - Оп. 1. - Д. 1481. - Л. 9, 18.
2 Там же. - Д. 1370. - Л. 6.
3 ГАРМЭ. - Ф. Р-317. - Оп. 5. - Д. 25. - Л. 16.
4 Там же. - Д. 26. - Л. 9.
5 ГАРМЭ. - Ф. Р-275. - Оп. 1. - Д. 103. - Л. 9, 11, 12.
6 Там же. - Л. 3.
7 ГАРМЭ. - Ф. Р-250. - Оп. 5. - Д. 11. - Л. 62.
8 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 14. - Л. 93.
9 Там же. - Д. 12. - Л. 295, 360.
53
Марийский юридический вестник
Выпуск 11
отделы загсов. Так, граждане Виловатовражской волости этого уезда на общем собрании 6 декабря 1918 года выступили против создания местного отдела записей актов гражданского состояния (в протоколе он назван как «брачный отдел»). Крестьяне считали, что учреждение отдела потребует дополнительных расходов. По их мнению, местные православные «... ни в коем случае совершать браки в брачном отделе не будут»1. Поэтому они обратились в отдел юстиции Козьмодемьянского Совета с предложением не вынуждать их создавать в волости брачного отдела, в котором население волости не видит практической нужды1 2.
Новая светская система регистрации актов гражданского состояния трудно приживалась и после создания Марийской автономной области. Кумужъяль-ский волисполком Краснококшайского кантона в своем письме в адрес Марийского областного отдела загса от 17 апреля 1922 года сетовал на то, что из-за массовой гибели людей на почве голода местное население отказывается регистрировать случаи смерти и предпочитает проводить похороны без регистрации в волостном подотделе загса. В связи с этим волостной подотдел загса просил разрешить местным церковнослужителям и впредь проводить похороны без разрешения загса, «вменив им в обязанность ежемесячно доставлять сведения о произведенных ими регистрациях»3 4.
В этой волости церковные метрические книги сел Арино, Мушерань, Ку-тюк Кинер, Изикугунур хранились при церквах вплоть до конца 1919 года. Волостные метрические книги до 8 ноября 1922 года составлялись главным образом на основании периодически представляемых местными священниками (при их отсутствии - псаломщиками) ведомостей о родившихся и умер-
4
ших .
В Краснококшайском и Козьмодемьянском уездах официальная передача церковных зданий общинам стала осуществляться только с 1920 года. Казанская губернская комиссия в направленном в 1920 г. в уезды разъяснении по проведению в жизнь декрета СНК РСФСР от 23 января 1918 года определила сроки для реализации данной нормы декрета с 15 мая по 15 июля 1920 года. Однако осуществить регистрацию религиозных обществ в такой короткий срок местные органы управления не смогли, процесс регистрации религиозных обществ растянулся до 1922 года.
Чтобы понять причины такой неоперативности, рассмотрим деятельность Краснококшайской уездной комиссии по проведению в жизнь декрета об отделении церкви от государства. Свою деятельность она начала с 15 мая 1920 года5. Комиссия предложила проводить работу с вовлечением работников волисполкомов и ответственных советских и партийных работников6.
1 ГАРМЭ. - Ф. Р-262. - Оп. 1. - Д. 21. - Л. 19.
2 Там же.
3 ГАРМЭ. - Ф. Р-9. - Оп. 1. - Д. 45. - Л. 25 об.
4 Там же. - Л. 61-83.
5 ГАРМЭ. - Ф. Р-168. - Оп. 1. - Д. 231. - Л. 7.
6 Там же. - Д. 65. - Л. 41.
54
2014
2. Вопросы теории и истории государства и права
Духовенство уезда с недоверием отнеслось к созданной комиссии. Оно предложило включить в состав уездной комиссии своего представителя - священника Входоиерусалимской церкви Николая Ксенофонтовича Преображенского, а кандидатом к нему священника Вознесенской церкви Порфирия Дмитриевича Черкасова1.
Прихожане также не изъявляли особого желания взять под свою ответственность храмы. За два месяца работы комиссии было подано лишь четыре заявления от верующих городской Вознесенской церкви, а также Керебеляк-ской, Шиньшинской и Унженской религиозных общин. Представленные описи имущества церквей оказались неполными1 2.
4 октября создается новая комиссия, которая изучила материалы Входоиерусалимской церковной общины, Воскресенского собора, Вознесенской, Троицкой, городской тюремной и Шойбулакской, Азановской, Семеновской, Кузнецовской, Кожла-Солинской, Изи-Кугунурской, Шиньшинской церквей. Поступившие заявления, кроме общины тюремной Варваринской церкви, были удовлетворены. Тюремная церковь, как находящаяся при арестном доме, т. е. в советском здании, не подлежала передаче верующим3. Комиссия главное внимание обращала на полноту и содержательность описей. По этой причине она отказалась регистрировать заявления прихожан Русско-Уртемской, Унжинской, Аргамачской общин4.
На основе изучения сохранившихся протоколов комиссии можно сделать вывод, что приходские общины стремились сохранить руководящую роль духовенства в жизни прихода, не желали взять под свою ответственность храмы и церковное имущество, сознательно затягивая тем самым сроки проведения в жизнь декрета. Все это можно расценивать как пассивное бойкотирование верующими процесса отделения церкви от государства.
Нельзя не заметить и неумелую постановку работы самой комиссии. Она зачастую лишь утверждала протокола своих решений, договора о передаче культовых зданий и предметов религиозного культа в пользование религиозной общине с верующими выдавала с большим опозданием. В связи с этим 22 февраля 1921 года заведующий отделом управления Марийского облисполкома С. В. Ложкин предложил организовать новую комиссию в виду того, что «старая комиссия не отвечает своим требованиям и организована не правильно»5.
Новая комиссия на первом своем заседании 23 марта 1921 года, ссылаясь на то, что приговора общин и описи церковного имущества составлялись не по установленной форме, решила заново проводить регистрацию общин, аннули-
1 ГАРМЭ. - Ф. Р-168. - Оп. 1. - Д. 65. - Л. 27.
2 Там же. - Л. 46.
3 Там же. - Л. 50.
4 Там же. - Л. 53-53 об.
5 Там же.
55
Марийский юридический вестник
Выпуск 11
ровав все старые приговоры и описи1. Передача храмов религиозным общинам в уезде завершилась лишь в 1922 году.
Подобная ситуация наблюдалась и в Козьмодемьянском уезде, где передача большинства храмов общинам была осуществлена лишь в 1920-1921 годах1 2.
В первые годы Советской власти большая работа велась по ликвидации монастырей. В Марийском крае до революции функционировали семь (4 женских и три мужских) монастырей и общин. Оперативно удалось ликвидировать лишь Царевококшайский Богородице-Сергиевский женский монастырь. Из записки заведующего отделом юстиции от 28 февраля 1921 года видно, что его ликвидация проводилась настолько спешно, что не были составлены подробные инвентарные описи национализированного монастырского имущества, не проводился и его учет3.
В феврале 1921 года началась подготовительная работа по ликвидации мужского монастыря в Ежово. Местная власть рассчитывала устроить там общежития, а часть зданий использовать в государственных нуждах. В одном из двухэтажных домов планировалось открыть детский сад и Народный дом. 10 февраля 1921 года С. В. Ложкин и представитель обчека Казарес изучили состояние жилых построек монастыря. Выяснилось, что все дома, за исключением одного, заняты под общественные и государственные нужды.
28 насельников монастыря жили в изолированных капитальными стенами темных, низких, сырых, напоминающих камеры в тюрьмах, кельях, устроенных в одном из каменных домов4. Учитывая, что церковь не закрывается, а существующие постройки трудно будет приспособить под общежитие или использовать в государственных нуждах, председатель комиссии предложил не проводить ликвидацию мужского монастыря5. Ревком принял к сведению данное сообщение. Вопрос о закрытии монастыря остался открытым6.
Но 8 апреля областной ревком неожиданно принимает решение о ликвидации монастыря7. Такое решение было принято по инициативе областного отдела народного образования, который в письме от 30 марта сообщал, что монашествующие отказываются предоставлять помещения для расположенного на территории монастыря школьного городка8. С подобными жалобами обращались и из отдела земледелия, который хотел отобрать занимаемое монахами жилое помещение или же трапезную под церковью для служб совхоза «Займище».
Решение ревкома вызвало недовольство среди местного населения. Верующие выступили с инициативой создания новой общины и решили доби-
1 ГАРМЭ. - Ф. Р-23. - Оп. 1. - Д. 15. - Л. 41.
2 См. ГАРМЭ. - Ф. Р-317. - Оп. 5. - Д. 17-40 и др.
3 ГАРМЭ. - Ф. Р-168. - Оп. 1. - Д. 65. - Л. 12 об.
4 Там же. - Л. 14.
5 Там же. - Л. 44.
6 ГАРМЭ. - Ф. Р-23. - Оп. 1. - Д. 15. - Л. 36.
7 Там же. - Л. 50.
8 Там же. - Л. 50 об.
56
2014
2. Вопросы теории и истории государства и права
ваться сохранения церковной службы в монастырском храме. Стали проводиться коллективные собрания, где верующие открыто высказывали свое недовольство проводимой политикой.
19 апреля И. П. Петров сообщил обществу верующих Ежовского монастыря, что монастырь не ликвидируется, а остается в таком же положении, в каком есть до сего времени. Все слухи о ликвидации монастыря, распространяемые среди населения, являются неправильными. Постановление Ревкома от 6 апреля о ликвидации монастыря отменяется1.
Козьмодемьянская комиссия по отделению церкви от государства и школы от церкви 28 июля 1921 года принимает решение немедленно приступить к ликвидации в первую очередь Введенского женского и Козьмодемьянского Свято-Троицкого монастырей1 2. 31 августа попыталась обосновать народнохозяйственную значимость ликвидации местных монастырей. Причинами закрытия Козьмодемьянского женского монастыря были названы: жилищный кризис, прибытие из голодающих местностей 200 детей, открытие в Козьмо-демьянске техникума, перевод в город областного лесного комитета. Ашты-вай-Нырский Никольский монастырь, по мнению комиссии, закрывался в связи с необходимостью открытия детского дома для дефективных детей. Территорию и жилые помещения Введенского женского монастыря хотели передать в распоряжение кантонного земельного отдела под совхоз, где временно будут размещены детский дом имени III Интернационала и школа инструкторов пчеловодства3. Весь инвентарь Михайло-Архангельского мужского монастыря, за исключением предметов религиозного культа, планировалось отдать кантонному отделу народного образования для укрепления материальной базы горномарийских педагогических курсов и последующего их преобразования в педагогический техникум.
Граждане города Козьмодемьянска вышли с ходатайством о передаче городского монастырского храма святой Троицы в их ведение и попечение. К 20 июля 1920 года монастырское здание домовой церкви было закрыто4. Передача Троицкого храма в бессрочное пользование сестер, организовавших 18 июля 1920 года религиозную общину, состоялась 29 июля 1920 года5.
Но насельницы монастыря целый год продолжали бороться за сохранение своей монашеской общины. С этой целью они решили организовать земельную общину (земледельческую артель) при главном монастырском храме во имя Пресвятой Троицы и домовом храме во имя иконы Пресвятой Богородицы «Скоропослушницы». В прошении сестер от 10 сентября 1921 года выражалась просьба наделить их земельными и лесными угодьями «в потребном количестве на каждое наличное лицо в этой земельной общине». Под прошением
1 ГАРМЭ. - Ф. Р-23. - Оп. 1. - Д. 15. - Л. 90.
2 ГАРМЭ. - Ф. Р-238. - Оп. 1. - Д. 63. - Л. 30.
3 Там же. - Л. 2.
4 ГАРМЭ. - Ф. Р-317. - Оп. 5. - Д. 22. - Л. 82.
5 ГАРМЭ. - Ф. Р-238. - Оп. 1. - Д. 63. - Л. 26. Насельники и насельницы других марийских монастырей в июле 1920 года организовали свои общины и также получили храмы в свое ведение.
57
Марийский юридический вестник
Выпуск 11
подписались 50 сестер1. Насельницы монастыря с целью получения разрешения на создание артели съездили в Москву, в ходе поездки был истрачен один миллион рублей. Поездка же в город Краснококшайск обошлась им в 230 тысяч рублей1 2.
Однако все их попытки оказались безуспешными. Заведующий отделом управления Козьмодемьянского исполкома С. Андреев, ознакомившись с содержанием прошения, сделал такое резюме: «Против организации трудовой артели комиссия по ликвидации против ничего не имеет, но таковая должна быть организована вне монастыря»3. После такого ответа насельницы обители вынуждены были создать объединенную с горожанами религиозную общину и принять храм в совместное ведение.
12 сентября 1921 года состоялась передача членам комиссии имущества монастыря. Все движимое имущество перешло в ведение собеза, постройки, мебель и земельные угодья в черте города - коммунальному отделу, пасека, земельные участки за пределами города - земельному отделу. Просьба сестер о сохранении за ними домовой церкви не была удовлетворена. Нетрудоспособных и беспризорных насельниц монастыря решили поместить за пределами монастырской территории и передать в ведение собеза. Все трудоспособные были взяты на учет. Церковное имущество решили передать под ответственность служащих церкви до организации общины верующих4.
В отчете о ликвидации городского женского монастыря, написанном
С. Андреевым, вся кампания, прошедшая за неделю, получила хорошую оценку. Вместе с этим отмечалось, что игуменья и часть монахинь были привлечены к ответственности за расхищение монастырского имущества. 21 сентября был произведен обыск в монастыре, который выявил не включенные в опись вещи и инвентарь (два ящика стекла, самовар, железные ковши, тазы, банки с красками, поперечную пилу, топор, более 13 пудов муки, 5 пудов соли, две тысячи штук кирпича и т. д.)5.
27 сентября 1921 года прихожане вновь созданной объединенной религиозной общины приняли храм и церковное имущество. Служба в храме, как и вся приходская жизнь, шла своим, принятым в монастырях чередом. 19 ноября 1921 года для обслуживания церкви были назначены две пономарки, пять церковниц, звонарка, ризничая, продавшица, дворник и секретарша. Казначеей общины являлась мать Рафаиля. Церковный хор содержался за счет пожертвованных средств. В церкви неотлучно работали 4 недельницы6.
С конца августа 1928 года по благословению епископа Афанасия в храме стали проводиться крестины и венчания. Но насельницы монастыря продол-
1 ГАРМЭ. - Ф. Р-238. - Оп. 1. - Д. 63. - Л. 13-13 об.
2 ГАРМЭ. - Ф. 317. - Оп. 5. - Д. 22. - Л. 2.
3 ГАРМЭ. - Ф. Р-238. - Оп. 1. - Д. 63. - Л.13.
4 Там же. - Л. 4-4 об. Решение кантонного исполкома о ликвидации Козьмодемьянского Троицкого женского монастыря было утверждено Президиумом Марийской автономной области 2 ноября 1921 года.
5 ГАРМЭ. - Ф. Р-238. - Оп. 1. - Д. 63. - Л. 29.
6 ГАРМЭ. - Ф. Р-317. - Оп. 5. - Д. 22. - Л. 2 об. - 3 об.
58
2014
2. Вопросы теории и истории государства и права
жали играть ведущую роль в жизни прихода. Даже в 1929 году в общине доля монашествующих сестер составляла 32,5 % (37 человек)1. Они организовывали многодневные крестные ходы с иконой Божьей матери Скоропослушницы, во время которых совершались молебны, всенощные бдения. В 1928 году крестный ход проводился с 24 сентября по 26 октября и охватил Кулаковский, Кар-туковский, Кушерский, Мало-Сундырский, Юльяльский, Виловатовражский и Еласовский приходы. Вместе с иконой прошли 17 певчих, 4 читалки, 12 церковниц и др.1 2
Примерно таким же образом решалась судьба остальных храмов Правобережья. Монашествующие, войдя в состав православной общины, продолжали служить в своих монастырских храмах. Так, например, в 1924 году 9 иеромонахов, 21 монах Михайло-Архангельского монастыря продолжали коллективную службу в своем храме во главе с 61 летним игуменом Авксентием (А. С. Бычихин)3.
Изученные материалы достаточно красноречиво свидетельствуют о выявившихся на местах сложностях проведения в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Принятие закона и его реализация осуществлялись в условиях острого противостояния церкви и государства, разворачивающейся по стране гражданской войны. Все это не могло не отразиться на характере взаимоотношений местной власти с духовенством. Верующие в основном негативно отнеслись к новому закону. Тем не менее, в Марийском крае массовых выступлений против принятого декрета не наблюдалось. Местной власти в целом удавалось предотвращать периодически возникающие конфликты на религиозной почве. Поэтому недовольство верующих не перерастало в массовые выступления. Чаще всего оно проявлялось в форме пассивного сопротивления осуществлению основных положений декрета. Наиболее четко это проявилось в селениях Казанской губернии, где передача храмов в бессрочное и бесплатное пользование прихожанам растянулась до начала 1922 года.
Реализация декрета была возложена на местные органы власти. Она оказалась не готовой к выполнению возложенных на нее обязанностей. Поэтому низовая администрация нередко вынуждена была обращалась за помощью к местным священно и церковнослужителям, что противоречило сути и духу нового закона. Такое взаимодействие и консолидация усилий, вопреки господствовавшему среди большевиков мнению, приносило свои положительные результаты, способствовало постепенному переходу отношений между светской властью, духовенством и религиозными общинами на правовые основы.
1 ГАРМЭ. - Ф. Р-317. - Оп. 5. - Д. 22. - Л. 65 об.
2 Там же. - Л. 64-64 об.
3 ГАРМЭ. - Ф. Р-250. - Оп. 6. - Д. 2. - Л. 142 об., 144.
59
Марийский юридический вестник
Выпуск 11
N. S. Popov
FROM THE HISTORY OF SEPARATION OF CHURCH AND STATE IN THE MARI REGION
The article discusses the features of the implementation of the decree on the separation of church from state in the Mari region in 1918-1921 years, approved that the Soviet authorities managed to prevent recurring conflicts on religious grounds. Approval of the legal framework in the relations between local authorities and religious communities seek to facilitate the implementation of the decree of local clergy.
Key words: Orthodox Church, church-state relations, the clergy, the elimination of the monasteries, the registration of religious communities.
ПОПОВ Никандр Семенович - кандидат исторических наук, заведующий отделом этнологии МарНИИ, г. Йошкар-Ола.
E-mail: law@marsu.ru
POPOV Nikandr Semenovich - Candidate of Historical Sciences, Head of the Department of Ethnology of the Mari Research Institute, Yoshkar-Ola.
E-mail: law@marsu.ru
60
