CC BY
53
УДК 008:1-027.21 , 81'42
В. И. Карасик
Декалог: культурологический комментарий
Рассматриваются и комментируются этические нормы, сформулированные в Библии. Эти нормы представляют собой строгие предписания и запреты и закрепляют приоритет духовных ценностей по отношению к телесным, коллективных - по отношению к индивидуальным и самоконтроля по отношению к внутренней раскованности. Динамика развития этих ценностей состояла в увеличении значимости интенции как основы поступка по сравнению с результатом того или иного действия. Показано, что в современном обществе грехи эмоциональной сферы (чревоугодие, блуд, сребролюбие) подвергаются мягкой юмористической критике, грехи мотивационной сферы (печаль, гнев, уныние) часто рассматриваются нашими современниками как причина для обращения к психотерапевту, а грехи рациональной сферы (гордыня, тщеславие и зависть) осуждаются, если приобретают неуместный характер. Такое изменение отношения к этическим нормам Библии свидетельствует о возврате к язычеству и вытекающей отсюда ювенилизации массового сознания.
Ключевые слова: интерпретация, Библия, Десять заповедей, нормы, ценности, грех. V. I. Karasik
Decalogue: a cultural commentary
The article deals with and comments upon ethical norms as formulated in the Bible. Such norms are strict prescriptions and prohibitions which fix the following priorities: spiritual values (as opposed to corporal ones), collective values (as opposed to individualistic ones) and self-control (as opposed to behavioral looseness). The main trends of value development from the Old Testament to our days consisted in significance increase of intentions compared to results of actions. I argue that in modern Western society the sins of emotional sphere (gluttony, fornication and greed for money) are mildly criticized in jokes, the sins of motivational sphere (melancholy, depression and anger) are often regarded by our contemporaries as a field of a psychotherapist concern, whereas the sins of rational sphere (pride, vain glory and envy) are disapproved only if they are manifested in exaggerated or improper way. Such transformation of the attitude to Biblical norms of behavior proves that we have returned to paganism with its basic feature of mass consciousness juvenilization.
Keywords: interpretation, the Bible, Ten Commandments, norms, values, sin.
Библейский Декалог (Десять Заповедей) представляет собой один из важнейших этических и юридических кодексов норм, выработанных человечеством. Не претендуя на глубокий анализ этого фундаментального основания нашей культуры (список богословских, философских, психологических, социологических и культурологических трудов, посвященных Десяти Заповедям очень велик), считаю нужным привлечь внимание читателей к некоторым возможным интерпретациям Декалога и трансформации тех норм, которые составляют его сущность.
Этот кодекс включает следующие суждения: 1. Я Господь, да не будет у тебя других богов перед лицом моим. 2. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе, на земле и в воде. 3. Не произноси имени Господа Бога твоего напрасно. 4. Помни день субботний, что-
© Карасик В. И., 2015
бы святить его. 5. Почитай отца твоего и мать твою. 6. Не убивай. 7. Не прелюбодействуй. 8. Не кради. 9. Не лжесвидетельствуй. 10. Не желай дома ближнего своего, ни жены его, ни раба, ни рабыни, ни вола, ни осла, ничего, что есть у ближнего твоего [1, Исход, 20: 1-17]. Сакральный характер этих норм обусловлен библейским нарративом (их услышал пророк Моисей на священной горе от Всевышнего, вырезал на каменных скрижалях и принёс народу).
Первая заповедь носит экзистенциальный характер: Бог обращается к человеку, тем самым сообщая, что существует и заинтересован в контакте с человеком. Это первый шаг к рефлексии, к самосознанию, к тому, что отличает человека разумного от других существ. В Священном Писании многократно зафиксирован диалог Творца с человеком - с Адамом и Евой, Ноем, Авраамом
и т. д. Эти сакральные речевые акты обычно носят характер императивов - повелений и запретов, а в ряде случаев и конкретных инструкций (куда отправиться, как строить ковчег, как вести себя с фараоном). Имеют место и вопросы к людям, хотя Создатель по определению всеведущ. Весьма значимы обещания и предостережения. В первой заповеди содержится и квинтэссенция монотеизма. В политеистическом мире спокойно уживается множество богов. Монотеизм настоятельно требует отречения от других богов, следовательно, предполагается, что человек поклонялся им ранее. Подразумевается, что с молитвой можно обращаться только к Богу, а не к ангелам либо святым (в христианстве эта норма впоследствии была скорректирована). Обратим внимание на модальность запрета: можно было бы призвать к конкретному поведению («Не поклоняйся!»), но вместо этого выражен более общий экзистенциальный запрет («Да не будет...»). Такая модальность перекликается с Божественным комментарием при сотворении мира («Да будет свет!»»). Все остальные прескрипции в Декалоге выражены в виде прямых призывов к действию либо отказу от определенного действия.
Вторая заповедь определяет сущность Всевышнего - у Бога нет какой-то одной чувственно воспринимаемой формы, которую можно было бы овеществить в виде того или иного предмета. Эта сверхчувственная сущность Бога четко разделяет мир язычества и мир монотеизма. При этом человек, тем не менее, овеществляет непознаваемого чувствами и рассудком Бога: это горящий и несгораемый куст, пылающее облако или столп, голос, действующие лица сакрального сюжета - ангелы, а также различные способы опосредования диалога между человеком и Создателем (вербальные либо невербальные молитвы, священные ритуалы, освященные места, артефакты). Из этой же заповеди вытекает запрет на поклонение тому, что создано руками человека. Удвоение творца строго запрещено. Изначальная категоричность такого запрета распространяется и на те случаи, которые можно было бы и не рассматривать в качестве сотворения кумиров, например, художественное, утилитарное либо игровое изображение живых существ. Но дидактический смысл такой категоричности понятен: с одной стороны, отрицается вероятность возвращения к прежнему многобожию, с другой стороны, признается возможность любования артефактом и приписывания ему волшебных свойств.
Третья заповедь заставляет людей задуматься о смысле сакрального порядка вещей. Не случайно семантика святости в древнееврейском корне «kdsh» сводится к отделению того, что свято, от обыденности. Противопоставление повседневности и сущности перекликается с актом творения мира: сотворил Господь небо и землю, отделив одно от другого (общим местом является комментарий о том, что небо предшествует земле). Произнесение имени бога всуе приводит к профанации религии и веры и, следовательно, ведет к язычеству, суть которого состоит в том, что различные идолы служат конкретным земным потребностям людей. Заметим, что идея святости по-разному выражена в языках народов мира. В славянских языках корень «свят» соотносится со светом, то есть символизируется антиномия «свет - тьма», в латинском ареале «sacrum» означает посвящение, предназначение, речь идет фактически о жертвоприношении (этот акт представляет собой признание высших сил и содержит нуминозное выражение трепета перед ними), в германском осмыслении святость ассоциируется со здоровьем и целостностью (англ. holy - здоровый, whole - целый), то есть с идеальным состоянием человека, в финно-угорских языках (финск. pyha - граница) акцентируется противопоставление своего и чужого, то есть подчеркивается идея запретности святого. Во всех случаях мы можем увидеть противопоставление святого и повседневного, при этом повседневное осмысливается как привычное, несовершенное, не вызывающее страха. Вместе с тем третья заповедь акцентирует значимость клятвы: произнесение священного имени рассматривалось как подтверждение истины. В определенной мере эта норма соотносится с запретом на лжесвидетельство.
Четвертая заповедь призывает неукоснительно следовать сакральным ритуалам. День седьмой отведен для благочестивых размышлений о жизни, для самоуглубленного анализа и обращения к священному тексту. Во многих конфессиях функция медиации между богом и человеком отведена священникам - специально подготовленным людям, обладающим особой благодатью для обеспечения такого контакта. Жреческое сословие существовало у разных народов. Предполагалось, что особые способности контактов с высшей силой являются наследственными (поэтому у индусов была каста брахманов, а у иудеев правом наследственного богослужения обладали потомки Аарона - когены и те, кто принадлежал к колену Леви - левиты).
Такая установка закрепляла особые права жреческого сословия и являлась прерогативой этих социальных групп. К таким людям предъявлялись и особые требования (недопустимость физических дефектов, запрет на прикосновение к мертвым и т. д.). Но в четвертой заповеди выражена более радикальная идея - весь народ должен в определенный день недели превращаться в священнослужителей.
Начиная с пятой заповеди речь идет о сфере земной жизни. Первая норма земного бытия человека относится к почитанию родителей. Переход от дикости к основам цивилизации выражается в виде замены страха перед сильными уважением по отношению к достойным. Первыми из достойных названы родители. Уважение к родителям переходит на уважение к старшим. Признается значимость опыта, необходимость установления иерархии в обществе. Неуважение к родителям показано в прецедентном поступке Хама, который посмеялся над своим раздетым отцом. Этот символ стал иллюстрацией нарушения базового библейского предписания. В расширительном смысле уважение к родителям есть уважение к своим предкам, к своему народу.
Шестая заповедь выражает безусловный запрет кровопролития. Но подразумевается, что речь идет о некоторой стандартной ситуации. Можно построить шкалу дистанцирования от такого положения вещей: безусловно осуждается убийство своего, убийство благородных людей, беззащитных, детей, рабов и пленников, но признается допустимым и необходимым убийство врагов и преступников. Эта норма делает недопустимыми самосуд и кровную месть. Сказанное относится и к суициду. В юридических кодексах древности детально регламентируется компенсация в случае убийства, из этого вытекает, что убийство может быть преднамеренным и случайным, жестоким или не жестоким и т. д. К убийству приравниваются намеренное причинение страданий, которые могут привести к смерти человека (например, оскорбление, от которого человеку становится плохо) и отказ оказать помощь гибнущему.
Седьмая заповедь определяет нормы семей-но-брачных отношений. Речь идет о прелюбодеянии, то есть нарушении супружеской верности. Эта норма резко осуждает дикость промиск-витета. Не случайно прелюбодеяние относится к числу трех самых тяжких грехов (наряду с идолопоклонством и кровопролитием), и тех, кто был уличен в этом преступлении, побивали кам-
нями. У этого преступления есть и экономико-правовое содержание: прелюбодеяние ведет к рождению детей, не являющихся законными наследниками главы семьи. Не только в древности, но и во времена Шекспира ребенок, родившийся вне брака, рассматривался как дьявольское отродье, в английском языке слово «bastard» было одним из сильных ругательств. Варавва, разбойник, которого помиловала толпа, тем самым осудив Христа, был для авторов Евангелия живым примером нарушения норм человеческого и божественного порядка: на арамейском языке «бар абба» означает «сын отца» (обычно говорили «бар Йосеф», «бар Шломо» и т. д.), то есть это было насмешливым обозначением человека, отец которого неизвестен. По логике евангелистов Варавва стал разбойником уже потому, что был рожден вне брака. В расширительном плане запрет на прелюбодеяние распространяется и на незамужних женщин и неженатых мужчин добрачного и брачного возраста. В священных текстах осуждается сексуальная распущенность в отношении людей, не состоящих в браке, и четко выражена идея о том, что по достижении определенного возраста человек должен завести семью. В Библии приводится множество описаний нарушения супружеской верности и подчеркивается неизбежность наказания за это.
Восьмая заповедь касается имущественных отношений в обществе. Если осуждается воровство, это значит, что у людей есть собственность. Впоследствии в различных кодексах были выработаны нормы, касающиеся описания этого поступка: отчуждение собственности тайно (кража), открыто (грабеж), с причинением вреда объектам нападения (разбой). При этом участие в вооруженном набеге не считается разновидностью воровства. Впрочем, некоторые комментаторы интерпретируют норму «Не кради» как запрет на похищение людей с целью поработить их или продать в рабство [3, с. 400].
Девятая заповедь определяет важнейшую норму юриспруденции - достоверность свидетельских показаний. Свидетель должен был приносить клятву перед произнесением таких показаний. Лжесвидетельство представляет собой сознательный оговор невиновного либо утаивание информации о виновности кого-либо. Заметим, что в этом предписании четко прослеживается сложившийся институт судопроизводства в жизни общества. В десяти заповедях ничего не сказано о других социальных институтах, например, об армии, медицине или воспитании де-
тей. Так, Всевышний не говорит о поведении на поле боя (о недопустимости дезертирства или мародерства), о медицинской помощи (мы не найдем запрета заниматься лечением без соответствующей подготовки), о разных видах мошенничества, которые всегда имели место. Отсюда можно сделать вывод о важности именно юридической составляющей в ментальности правителей библейской эпохи.
Декалог завершается запретом, который многими осмысливается как осуждение зависти. Буквальное прочтение этого запрета как будто не оставляет сомнений в таком понимании: «Не пожелай...» (в оригинальном тексте «khmd-страстно желать», по-английски более точный перевод - Thou shall not covet. Глагол to covet означает long for (what belongs to another); desire culpably (SOED) - «страстно желать (того, что принадлежит другому); преступно желать»), Зависть действительно является распространенным пороком и мотивирует многие злодеяния в обществе. Но обратим внимание на то, что в контексте Ветхого Завета (Торы) осуждается не то, что человек мог бы совершить или совершил в своей душе, а то действие, которое становится событием и квалифицируется как факт. Возникает вопрос: какое желание может стать вредным действием? Вероятно, это такое желание, которое овеществляется в специфическом действии. Можно предположить, что это - колдовство. В архаическую эпоху колдовство было распространенным видом поведения. Магия пронизывала всю ежедневную жизнь людей (во многом такая практика сохранилась и доныне). Существовали определенные колдовские ритуалы, заклинания, символические действия (в Библии приводится множество сюжетов, включающих описания предсказателей и различных чудотворцев). Вредоносное колдовство считалось очень опасным преступлением, и его главный вред состоял в подрыве основ монотеизма. Вместе с тем допустимо и буквальное толкование десятой заповеди, поскольку в ней содержится требование к человеку контролировать себя, а самоконтроль тем самым признается важнейшим отличительным признаком человека, отвечающего за свои поступки.
Инскрипции на скрижалях не исчерпывают тех требований, которые Всевышний в диалоге с Моисеем формулирует в качестве необходимых норм поведения. В Библии содержится целый ряд предписаний, уточняющих и развивающих нормы Декалога. К примеру, детально формули-
руются отношения между хозяином и рабом, в частности содержится норма отпускать раба на свободу вместе с его женой после шести лет работы (но есть ограничения, касающиеся детей раба). Обратим внимание на компромиссный характер этого важного положения (не случайно об этом идет речь в первую очередь): рабство как таковое не ставится под сомнение, но предписано не держать человека в рабстве вечно (за исключением того случая, когда раб добровольно остается у своего господина, и ритуал такого согласия быть рабом зафиксирован в священном тексте: «если раб скажет: люблю господина моего, жену мою и детей моих, не пойду на волю, -то пусть господин его приведет его пред богов и поставит его к двери, или к косяку, и проколет ему господин его ухо шилом, и он останется рабом его вечно. [1. Исход, 21: 5-6]. Темное место: «пред богов» - в оригинальном тексте сказано: «приведет его к судьям». Подчеркну: право на свободу рассматривается как важнейшее право человека, и человек сам выбирает, быть ли ему свободным.
Детально закреплены в Священном Писании юридические нормы, относящиеся к убийству человека. Во-первых, противопоставляются преднамеренное и случайное убийство. Во-вторых, в случае непреднамеренного убийства виновный мог найти себе убежище (это были священные места, в особенности - храмовый алтарь), но если убийство было злонамеренным, предписано было арестовывать виновного, даже если тот был возле жертвенника.
Заслуживает внимания уточнение пятой заповеди: «Кто ударит отца своего, или свою мать, того должно предать смерти» [1, Исход, 21: 15]. Такие преступления вряд ли случались часто, но их символический смысл был настолько значим, что в юридическом кодексе им отведено отдельное место. Сюда же относится и предписание предавать смерти того, кто «злословит отца своего или мать свою». В оригинальном тексте сказано «тот, кто проклинает». Проклятие в древнем мире воспринималось как действие. Вероятно, перформативный характер соответствующего коммуникативного поступка проявлялся в особой формуле, включающей, например, произнесение Божьего имени.
В качестве отдельного преступления выделено похищение людей с целью использования в качестве рабов либо продажи кому-либо. В эпоху рабовладения такие посягательства на свободу человека были распространены. Наказанием за
это была смертная казнь, если были свидетели, что похититель начал использовать похищенного как раба. Детально прописаны в Библии и юридические нормы в отношении кражи скота и неодушевленного имущества (воровство животных наказывалось строже). Заслуживает внимания юридическая тонкость права хозяина дома на защиту своего имущества: если вор проник в дом ночью, то его можно было убить, и на убившем не было вины, а если преступник был обнаружен в светлое время дня, то с хозяина не снимается ответственность за убийство вора. Интересна логика кодификаторов, зафиксировавших эти нормы. По-видимому, предполагалось, что ночное нападение опаснее, чем дневное: некого позвать на помощь, вор может воспользоваться замешательством хозяина и убить того, в то время как при свете дня хозяин мог, вероятно, попытаться вразумить преступника и позвать на помощь домочадцев и соседей. Не исключено, что здесь мы сталкиваемся с некоторой глубинной мифологической установкой, смысл которой еще предстоит раскрыть.
Известен принцип «мера за меру», зафиксированный в суждении «око за око, зуб за зуб». В строгом понимании этот принцип применялся по отношению к тому, кто совершил предумышленное убийство, искупительная компенсация не принималась. Камнями побивали и быка, насмерть забодавшего человека. В других случаях судьи старались определить меру ущерба, который нужно было компенсировать. При этом в случае нанесения увечья компенсация выплачивалась за пять видов ущерба пострадавшему: за причиненную боль, за нанесенное оскорбление, за простой в работе, за частичную потерю трудоспособности и за затраты на излечение. Обратим внимание на детальный учет видов ущерба, в современной юридической практике такие нормы уже не действуют. Что же касается выражения «око за око», то с ним произошла метаморфоза: в современном общении оно понимается как призыв к отмщению, а не к взвешенной оценке ущерба и требованию паритетной компенсации.
Не вызывает удивления норма «Колдуньи не оставляй в живых». Различные способы паранормального воздействия на психику людей широко применялись в древности и в силу высокой внушаемости пациентов были весьма действенными. Было множество гадателей, заклинателей, предсказателей и собственно колдунов. Показателен приведенный в Библии рассказ о состяза-
нии Моисея и чародеев при дворе фараона. Обратим внимание на гендерную специфику тех, кто практиковал колдовство: судя по словоформе, этим чаще занимались женщины. Действительно, интуитивные способности у женщин обычно превосходят мужскую интуицию - традиционной сферой мыслительных операций у представителей сильного пола является рационально-логическое осмысление реальности. Главный вред от колдовства состоял в том, что вера в его действие подрывала устои монотеизма. Выражение «не оставляй в живых» может интерпретироваться расширительно: воздействию колдунов поддается только тот, кто им верит, следовательно, тот, кто не верит колдунам, лишает их возможности творить зло. В определенной мере эта норма сопряжена с десятой заповедью Декалога. Человеку следует контролировать себя и не поддаваться паранормальному воздействию, а тем более - не пытаться применять подобную практику для получения выгоды. Вместе с тем изучение колдовства для успешного противодействия ему признается в Библии допустимым для подготовленных людей.
Итак, нормы поведения в Декалоге и их последующие комментарии и уточнения представляют собой систему регулятивов, в основе которой лежит ответственность перед Богом и людьми, при этом важнейшие регулятивы формулируются в виде абсолютных запретов. Нарушения таких запретов караются смертной казнью. Менее значимые нарушения допускают различные виды компенсации. Идея ответственности предполагает изначальный выбор, который делает человек по собственной воле.
Нарушение закона, данного Богом или установленного людьми, осмыслено в религии как грех, в этике как зло, в праве как преступление. Специфика соответствующих сфер человеческого бытия состоит в том, что религиозное сознание исходит из признания высшей силы как того, кто контролирует помыслы и поступки человека, этическое сознание оперирует базовыми понятиями добра и зла и множеством производных от них понятий, а правовое сознание фиксирует важнейшие нормы поведения людей в терминах закона, предполагающего дискурсивное точное обозначение требуемого и запрещенного положения дел. В языковом сознании и коммуникативном поведении грех, зло и преступление образуют сложное единство поступков, которые объединяются отрицательной оценкой и дифференцируются в соответствии с системной пози-
цией субъекта оценки. С лингвистической точки зрения религиозные, этические и правовые нормы взаимодополнительны: нельзя сказать, что какие-то из них являются исходными, а какие -то - производными. С позиций культурной антропологии, истории, философии, социологии или психологии можно построить объяснительную модель таких норм, предполагающую генеративное развертывание одних норм на основе других.
Поскольку сфера морали пронизывает все проявления человеческого поведения, она наиболее детально номинируется обиходными языковыми единицами. Так, например, существует несколько типов лжи: ложь как корыстное мани-пулятивное действие, как коммуникативное действие, обусловленное страхом перед наказанием, как реализация патологической потребности придумывать несуществующие события, как несерьезная коммуникативная практика развлечения собеседников, как поступок, целью которого является попытка спасения адресата от страшной правды («белая ложь»), как самообман и др. Лишь некоторые из названных типов лжи могут получить реализацию в сферах религии или права. В религиозном плане значима искусительная ложь - сознательное воздействие на человека с целью заронить сомнение в его вере (в священных книгах приводится множество подобных примеров, аллегорически объединенных в образе злодея, который сбивает людей с пути). Змей, убедивший Еву съесть запретный плод, использовал, как можно представить себе, в качестве главного аргумента тезис: «Ничего плохого с тобой от этого не будет». Богословы четко формулируют степень вины тех, кто искушает слабых: Тот, кто вводит в грех других, хуже убийцы. Прецедентно значимой является ложь в самооправдание, Каин в ответ на вопрос Бога: «Где брат твой Авель?», говорит: «Разве я сторож брату моему?». Перед нами - подмена тезиса, попытка перевести беседу в другое русло. В юридическом плане критична ложь во время заседания суда (от оговора либо сокрытия истины зависит судьба подозреваемого). Обратим внимание на то, что акцентируется не только ложь, но ложная клятва (именем Бога). Именно этот вид лжи карается смертной казнью (если удается доказать, что свидетель лгал). Менее строго наказывается распространенная ложь как мошенничество во всех ее разновидностях, как правило, при купле и продаже. Юридически значимой является ложь в виде клеветы и сплетен -
приписывания кому-либо преступного либо предосудительного действия. Что же касается вранья, неконтролируемого либо развлекательного, то для религиозного и правового сознания этот вид лжи не является актуальным.
Принципиальную важность имеет противопоставление греха как интенции и как реализации этой интенции. Для архаического сознания характерно неразличение мотивированного и немотивированного нарушения некоторого закона. Если человек случайно нанес кому-либо ущерб, то его судили столь же сурово, как и за намеренное причинение вреда. Такая логика исходит из признания фатальности судьбы. Рецидивы подобного архаического мышления имели место в тех случаях, когда в Советском Союзе люди приговаривались к тюремному сроку за то, что случайно разбили бюст вождя. Развитие этического, религиозного и юридического сознания привело к тому, что эти два типа нарушений были четко противопоставлены. Поэтому поступки, совершенные в состоянии аффекта, наказываются менее строго, чем действия, произведенные по предварительно составленному плану. В проповедях Христа интенциональная составляющая греха приобрела абсолютный характер: так, например, даже скрываемое вожделение признается тяжким преступлением против Бога и собственной души.
Обратим внимание на специфику преступлений или проступков в монашеской среде. Так, в кумранском кодексе ессеев были установлены следующие диспозиции и санкции, относящиеся к нарушениям принятых норм поведения: за непристойное слово - наказание 3 месяца, за появление обнаженным, не будучи больным, - 6 месяцев, за необоснованную жалобу на товарища -6 месяцев, за сон во время собрания - 30 дней, за трехкратную беспричинную отлучку во время одного собрания без разрешения - 10 дней (вопреки запрету - 30 дней), за плевок на месте собрания - 30 дней, за глупый громкий смех -30 дней, за то, что перебивает речь товарища -10 дней, за жестикуляцию левой рукой - 10 дней [4]. В этом кодексе регламентируются нарушения запретов, осмысливаемые как недостаточный самоконтроль, ведущий к душевной распущенности, как неуважение к коллективу единоверцев и их общей миссии и как некоторые обыкновения, требующие неукоснительного соблюдения (символизация плевка, смеха, жестикуляции левой рукой). В иудаизме тяжким грехом является работа в святой субботний день и употребление
квасного хлеба в Пасху. То, что с позиций обиходного повседневного сознания выглядит как причудливый ритуал, в религиозном мировосприятии приобретает символический смысл единения с Богом. Обратим внимание на эмблематические запреты определенных действий в исламе, типичных для язычников: запрет на любые виды татуировок, уподобление противоположному полу, ношение мужчиной золотых изделий и шелка.
Список грехов, традиционно выделяемых в католицизме, включает следующие основные пороки: чревоугодие, блуд, сребролюбие, печаль, гнев, уныние, тщеславие и гордыню. В некоторых списках присутствует и лень. Папа Григорий Великий откорректировал состав прегрешений и установил их иерархическую последовательность: гордыня, зависть, гнев, уныние, сребролюбие, чревоугодие, похоть. Как справедливо отмечает Я. Г. Кротов [2], перечень выделяемых в католицизме грехов базируется на традиционном для психологии противопоставлении рациональной, волевой и эмоциональной сфер личности. Грехи эмоциональной сферы (чревоугодие, блуд и сребролюбие, в основе последнего лежит страх перед будущим) исправляются голодом, трудом и воздержанием. Грехи мотивационной (волевой) сферы (печаль, гнев и уныние) поддаются исправлению с помощью долготерпения, милосердия и псалмопения. Наконец, грехи рациональной сферы, обусловленные неадекватной самооценкой (гордыня, тщеславие и зависть), исцеляются с помощью чтения Святого Писания, бдения и молитвы [2]. Заслуживает внимания то обстоятельство, что грехи эмоциональной сферы в большей мере присущи молодым людям, а грехи волевой сферы - удел стариков.
Список грехов, обозначенных в Декалоге и одновременно являющихся преступлениями, требующими высшей меры наказания, можно обозначить как идолопоклонство, предательство (вероотступничество), кощунство (оскорбление святыни), пренебрежение святым долгом, убийство, прелюбодеяние, покушение на свободу другого человека, лжесвидетельство, колдовство. Эти грехи становятся воплощением высшего зла, когда они совершаются публично и превращаются в поступки. Но в качестве необходимой ступени созревания эти грехи проходят интенцио-нальную стадию - именно на эту ступень падения человека обращает особое внимание христианское вероучение. В этом плане, кстати, грехи эмоциональной сферы легче всего исправить.
Современное общество часто и не считает их смертными грехами. Интересно отметить, что англичане, по данным социологических опросов, более всего склонны винить себя за раздражительность и откладывание на завтра того, что нужно сделать сегодня (procrastination). Интересна трансформация в отношении к печали и унынию у современного общества потребления: людям, которые осознают подобный душевный дискомфорт, рекомендуют обратиться к психотерапевтам. Иначе говоря, это считается не виной, а бедой таких людей, болезнью, от которой следует вылечиться, чтобы в полной мере наслаждаться жизнью.
Возвращаясь к Декалогу, отметим, что в современном сознании колдовство как сатанинское зло для многих является фикцией, хотя по инерции люди пользуются амулетами или произносят определенные формулы в ситуациях, когда боятся сглаза или порчи (даже образованные представители среднего класса предпочитают туманно изъясняться о будущем событии, если оно для них значимо). Зависть, тщеславие и гордыня осуждаются лишь тогда, когда приобретают неуместный характер. В обществе, где мерилом всех достижений выступает успех, приветствуется высокая состязательность, а скромность воспринимается только в качестве социальной условности и умения вежливо себя вести. По-прежнему резко осуждается предательство в любом его варианте - религиозном, политическом и личном. Кощунство часто маскируется как балансирование между иронией и цинизмом, такая коммуникативная практика не вызывает резкого осуждения в современном обществе. Не изменилось резко отрицательное отношение к убийству (и насилию), хотя в массовой культуре это зло превратилось в основной источник привлечения внимания людей к новостям (криминальная хроника, триллеры и т. д.). Сексуальная распущенность в определенной степени осуждается, хотя осмысление личной свободы как высшей ценности человека сместило меру отрицательной оценки того, что называлось блудом. Лжесвидетельство является юридически значимым преступлением, но в современном сознании оно не входит в число самых остро переживаемых прегрешений. Воровство в его различных ипостасях (как и другие преступления, включая похищения людей) вызывает резко отрицательную оценку у наших современников, хотя кражи в интеллектуальной сфере (например, плагиат или пиратство) не вызывают протеста у многих людей.
Таким образом, можно сказать, что нормы, лежащие в основе библейского Декалога, - приоритет духовных ценностей по отношению к телесным, коллективных - по отношению к индивидуальным и самоконтроля по отношению к внутренней раскованности - подверглись на протяжении тысячелетий существенной трансформации в Западной цивилизации. Неизменным осталось признание ответственности за сделанный выбор и уважение к тому, что человек признает в качестве своих высших ориентиров поведения. Резко изменилась эмблематика принятых в обществе обыкновений, выступающих в качестве интегративных компонентов социума. Основным направлением изменения ценностей в современном мире по сравнению с эпохой Декалога является, по-видимому, определенный возврат к язычеству и присущая неопаганизму юве-нилизация массового сознания.
Библиографический список
1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового завета. Канонические в русском переводе с параллельными местами [Текст] : Перепечатано с Синодального издания. - Минск, 1993. - 1217 с.
2. Кротов, Я. Г. История классификации греха [Электронный ресурс] / Я. Г. Кротов // Кротов Я. Г. Богочеловеческая комедия. - Режим доступа: http: // krotov.info.
3. Пятикнижие и Гафтарот [Текст]: Ивритский текст с русским переводом и классическим комментарием «Сончино» / Комментарий Й. Герца. - М. : Мосты культуры; Гешарим, 2001. - 1456 с.
4. Устав Кумранской общины [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www. gumer.info.
Bibliograficheskij spisok
1. Biblija. Knigi Svjashhennogo Pisanija Vethogo i Novogo zaveta. Kanonicheskie v russkom perevode s parallel'nymi mestami [Tekst]: Perepechatano s Sinodal'nogo izdanija. - Minsk, 1993. - 1217 s.
2. Krotov, Ja.G. Istorija klassifikacii greha [Jelektronnyj resurs] / Ja.G. Krotov // Krotov Ja.G. Bogochelovecheskaja komedija. - Rezhim dostupa: http: // krotov.info
3. Pjatiknizhie i Gaftarot [Tekst]: Ivritskij tekst s russkim perevodom i klassicheskim kommentariem «Sonchino» / Kommentarij J. Gerca. - M. : Mosty kul'tury; Gesharim, 2001. - 1456 s.
4. Ustav Kumranskoj obshhiny [Jelektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http: // www. gumer.info.
