CC BY
81
В. МИРОНОВ, профессор декан философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
«Деидеологизация» -новая идеология?
(о месте философии в образовании)
«Польза от философии весьма сомнительна, а вред очевиден.»
(Из докладной записки министра народного просвещения князя П.А.Ширинского-Шихматова. Указом императора Николая I в Московском университете было запрещено преподавание теории познания, метафизики, этики и истории философии.
В том же 1850 году философский факультет был ликвидирован -почти на сто лет ...)
На грустные мысли наводит письмо М. Руткевича, с основными положениями которого я согласен. Иное дело, что на самом деле происходит не просто «замена, - как пишет автор, -социалистической идеологии либе-рально-буржуазной»1, а создание более примитивного типа идеологии, которая направлена на создание упрощенной системы ценностей, позволяющих эффективно (технологично) манипулировать сознанием.
Цель такой идеологии - повысить управляемость «массы», что неизбежно связано с вымыванием фундаментальных ценностей, в том числе и прежде всего в образовании. Философия в этом плане, безусловно, выступает врагом номер один, так как она учит мыслить, рассуждать, а значит, что-то признавать, а что-то нет. Философия со времен Платона подвергает сомнению догматически декларируемые ценности общества, как бы красиво они не подавались.
Один из аргументов, выдвигаемый сегодня против преподавания филосо-
1 М.Руткевич. «Плоды деидеологизации»: о гуманитарной подготовке молодых ученых // Высшее образование в России. - 2002. - № 6. - С. 138.
фии, связан с тем, что она навязывалась абсолютно всем как система идеологических мифов. Соответственно этой роли она якобы и стала обязательной учебной дисциплиной.
Сам факт развития философии в советский период еще требует обстоятельного изучения, но одну мысль по данному поводу я хотел бы высказать. Очень часто можно встретить утверждения, что философия выступала тогда лишь как «служанка» господствующей идеологии. Кстати, именно поэтому и философский факультет до сих пор многие отождествляют лишь с идеологическим факультетом и даже говорят о том, что истинная философия находится вне стен университета.
Однако философия со времен античности осуществляется как мышление, основанное на свободе, на свободе внутреннего размышления. И никакие идеологические барьеры не могут заставить всех мыслить в рамках навязываемых идеологических стереотипов. Конечно, существовали определенные трудности и ограничения в преподавании философии, но, одновременно, по большому счету, наши студенты и в этот период получали клас-
сическое университетское образование, не уступающее мировому.
И здесь мы подошли к главной проблеме. Недостаток того, что философия стала обязательной дисциплиной во всех вузах, связан не с самим этим фактом, а с тем, что практически во все вузы механистически переносилась модель университетского образования. Но из этого вовсе не следует вывод, что преподавание философии в вузах надо отменить. Напротив, необходимо использовать данную ситуацию в свою пользу и основания для этого имеются.
В системе высшего образования необходима дифференциация преподавания философии.
Я здесь не делаю открытия, ибо эта мысль была высказана еще И.Кантом, который выделял две самостоятельные ступени изучения философии, выполняющие разные педагогические задачи.
Первый он обозначает как «школярскую» философию, знакомиться с которой следует на ранних стадиях обучения - в школах, гимназиях и лицеях, говоря современным языком, в рамках среднего школьного образования. В западной Европе до сих пор философия преподается в школе, но не везде, а на ее высшем уровне.
Например, в Германии, при 12-13-летнем образовании, это старшие гимназические классы. Если мы сравним сегодня западную и нашу системы образования, то без труда можно заметить, что в силу традиций именно на вузы в нашей стране была перенесена часть забот школьного гимназического образования. Исходя из возраста школьника или студента, обучение философии и там и у нас осуществляется в одинаковом возрасте, то есть от 18 до 20 лет. Более того, на этом организационном и возрастном уровне философия оказывается, как это ни странно прозвучит для ее противников, именно обязательной дисциплиной. И если,
например, в Германии, школьник не окончил гимназию, а затем через несколько лет захотел получить высшее образование, то он обязан будет «доучить» гимназические предметы, в число которых входит философия.
Столь же серьезна школьная подготовка по философии во Франции. Об этом можно судить хотя бы по изданному на русском языке учебнику Мишеля Гурина. Он предназначен для лицеев, но его содержание по объему превосходит требования к данному предмету в наших вузах.
Таким образом, обязательность философии диктуется уже тем, что она выступает как важнейший общеобразовательный предмет. Это некоторая совокупность наиболее общих представлений о философии, и ее проблемах, с которыми должен ознакомиться каждый культурный и образованный человек в рамках своего самовоспитания, так же, как он должен знакомиться с религией, искусством, правом, не становясь при этом обязательно верующим, художником или юристом. Сами по себе эти знания «не делают» людей философами, они лишь знакомят с тем, что понимали под философией другие люди. В результате такого обучения человек не научается философствовать, а лишь приобретает «положительное знание» о ней.
Кроме этого «школярского» (общеуниверситетского) курса, философия, по Канту, существует как особая наука о последних целях человеческого разума; лишь она придает ценность всем другим видам знания, выявляя их место в жизни человека. И опять же в западных вузах она хотя и становится в этом качестве необязательным предметом, ее значение при этом не уменьшается. Здесь философское образование распадается еще на два типа.
С одной стороны, философия изучается как факультативная дисципли-
на, которую избирают очень многие студенты. А уж если речь заходит о специальностях, тем или иным образом связанных с исследованием человека, то становится почти правилом, что будущий профессионал здесь по существу получает дополнительное второе образование. Кроме того, - говорю по своему опыту посещения ведущих университетов Германии, таких как Гей-дельбергский и Тюбингенский, - философы здесь выполняют еще и функцию координаторов и организаторов общих дискуссий по проблемам наук и сопряженных с ними областей. Таким образом реализуется указанная тем же Кантом одна из целей философии - исследовать ценность и место других знаний в системе культуры, проясняя их экзистенциальный смысл для человека.
С другой стороны, философия преподается именно как особого рода наука, изучение которой приближает студента к философской мудрости. Здесь мыслящий человек выходит за рамки предметного знания частных наук и ставит вопрос о знании и познании как таковом, о том насколько знание (а значит и наука) может способствовать достижению высших целей Человека и Человечества. Это уровень профессиональной философии и он должен преподаваться на философских факультетах.
Человек, будучи частью бытия (мира) и взаимодействуя с ним, ставит вопросы о сущности и происхождении бытия, пытается выявить основные формы проявления мира. Философия ставит эти вопросы в предельной форме, говоря о наиболее общих предпосылках бытия, о наиболее общих взаимоотношениях между миром и человеком. Это онтология.
Являясь частью бытия, человек определенным образом противостоит ему и осознает это свое противостояние. Одна из реализаций такой ситуации по-
зволяет рассматривать весь окружающий мир как объект познания. Причем это не только внешний мир, но и сам человек как часть мира и организованная совокупность людей - общество. На этом уровне философия в предельной форме ставит вопрос о познаваемости мира и обоснованности наших знаний о нем. Это гносеология.
Человек, живя в мире, является существом одухотворенным. Он не только познает мир, но и живет в нем как его часть, эмоционально переживая свое существование, взаимоотношения с другими людьми. Он ищет критерии нравственности, добра, красоты, осознает трагичность некоторых моментов своего существования. В ряде случаев человек, решая эти вопросы, может ориентироваться лишь на абсолютные мировоззренческие установки, то есть на веру. Философия в предельной форме исследует эти ценности человеческого существования, их обоснованность и необходимость. Это аксиология.
Человек осуществляет свою деятельность на основе практического освоения бытия, предметного мира. В этом смысле практика является активным связующим моментом между миром и человеком, между бытием и мышлением. Философия в этом плане исследует предельные основания практической деятельности человека, вырабатывая некую общую систему норм данной деятельности, ее параметры и ограничения. Это область праксеологии.
Таким образом, профессиональная философия представляет собой особое, достаточно стабильное смысловое (если хотите, семиотическое) пространство, внутри которого осуществляется вневременной диалог мыслителей всех эпох и воззрений, в котором сталкиваются разнообразнейшие точки зрения и синтезируются в едином общечеловеческом духовном процессе
противоположные концепции. В рамках этого общего диалога sub specie eternitetis происходит возвращение к «старым» проблемам и открытие новых, но смысловые границы всегда четко определены.
Философия - это открытая когнитивная система, реализующая рефлексию над наиболее общими, предельными вопросами бытия и одновременно являющаяся конкретно-практическим размышлением над использованием результатов данной рефлексии в жизни людей. Такой широкий мыслительный охват как в постановке, так и в решении проблем порождает соединение в ней, с одной стороны, рационально-теоретического подхода, а с другой -ориентации на выработку ценностных ориентиров, которые опираются на феномен веры, на эмоционально-образное, ассоциативное мышление. Философская мудрость, или философия, - это бесконечный процесс поиска Истины, который никогда не может приостановиться. Не владение Истиной, не возведение каких-то истин в догмы, а поиск ее - вот цель философии.
Откуда же у многих стойкое неприятие философии? Дело в том, что все вышеперечисленные задачи профессиональной философской подготовки, да еще замешанные на идеологическом вареве, были поставлены перед вузовским образованием в целом. В результате все, что может и должно преподаваться на философском факультете университета, было перенесено в вузы, хотя содержательно студенты освоить всего этого не могли даже физически. Университетский курс философии был предельно сжат до одного года или даже одного семестра. Этот путь кардинально неверный и ошибочный, который, кроме вреда студенту и качеству преподавания ничего не мог принести. И только суперталантливый преподаватель вместе с увлекающимися студен-
тами мог преодолеть негативное восприятие философии. К сожалению, оно далеко не преодолено и сегодня: достаточно сравнить программы по философии в университетах и вузах.
В результате всего этого еще на заре перестройки возникла проблема кандидатского экзамена по философии. Из действительных трудностей преподавания философии сделали вывод о ее ненужности вообще. Это все равно, что отказаться от изучения математики или физики в силу их плохого преподавания.
Один из наиболее распространенных аргументов - большинство преподавателей философии вышли из лона марксизма-ленинизма, поэтому они не являются специалистами по философии. Аргумент конечно примитивный по нескольким основаниям. Во-первых, как я уже отмечал, в советской философии было много достижений, которые ставят ее в русло современной мировой философии, а в некоторых областях, таких, например, как логика и методология науки, были созданы концепции, которые по своему уровню выше многих западных. Во-вторых, философия марксизма является частью мировой философии, причем далеко не худшей ее частью. Критики всегда путают марксизм как научную теорию с марксизмом-ленинизмом как идеологией. Понятно, почему путают: их так учили. Но из этого вовсе не следует, что так есть. В-третьих, именно систематическая философия, пусть и в лице диалектического материализма, была действительно принимаема учеными, так как позволяла вписывать систему их научных достижений в общее мировоззренческое пространство.
Именно о нехватке систематичности в преподавании сегодняшней философии говорят многие крупные ученые. Использую в качестве аргумента ссылку на авторитет. Академик, лауреат Но-
белевской премии Ж.Алферов на только что прошедшем съезде ректоров России, обращаясь к Президенту России В.В. Путину, указал как на крупнейший недостаток современного высшего образования слабое изучение философии, которая должна обеспечивать широту фундаментальной науки -одну из главных традиций отечественной системы образования. Ему, физику и математику, это понятно, так как наука не находится в некоем предметном вакууме и серьезный ученый всегда стремится связать свои открытия с общими представлениями о мире и месте в нем человека. Это позволяет более объективно оценивать значение и недостатки собственной науки, выявлять тенденции ее развития, сферы пересечения с другими областями знания и иными способами духовного постижения бытия.
Но то, что понятно физику или математику, не всегда понятно коллегам гуманитариям. И тогда известные академики, уполномоченные курировать общественные науки, заявляют, что философия в нашей стране не развивается. Как обосновывается данное утверждение? Очень просто. В стране, дескать, перестали выращивать новых Гегелей и Кантов. Аргумент весьма спорен.
Во-первых, философа вырастить и подготовить, подобно представителям других наук, нельзя в принципе, и образовательная система готовит прежде всего преподавателей философии и, как мне представляется, делает это не так уж плохо. Философом человек становится сам, и оценить итоги этого самостановления - опять же в отличие от других научных дисциплин - со стороны очень трудно. Именно поэтому крупными философами становились и стекольщики (Спиноза), и сапожники (Бёме). Напротив, даже окончив философский факультет человек, может
никогда не стать философом, хотя и быть хорошим преподавателем. Поэтому поставить «на поток» репродуцирование Гегелей или Кантов, к счастью, невозможно.
Философа и его роль в культуре оценивает только история и, как правило, по прошествии длительного времени. Хотелось бы напомнить, что Гегеля при жизни оценивали по-разному, и его лекции не всегда охотно посещали студенты. Мы не знаем масштаба оценки достижений в философии, который будет предъявлен потомками по отношению к нашему времени. Но точно также мы не можем сегодня оценить масштабы личности современных экономистов, социологов и даже юристов. Они ведь тоже пока не вырастили нового М. Вебера, Э. Дюркгейма, К. Маркса.
Во-вторых, мне как философу странно, почему некоторые специалисты иных областей знания считают себя компетентным в области философии, причем на уровне глобальных обобщений? В таком случае и мы могли бы вспомнить времена развития юриспруденции, в которой правил бал Вышинский. Конечно, каждый из нас вправе в рамках собственного проблемного поля покритиковать идеи, специалистами в которых мы не являемся, но надо понимать, что это будет поверхностная критика. Хотелось бы напомнить по этому поводу мысль упомянутого Гегеля: «Относительно всех наук, изящных и прикладных искусств, ремесел распространено убеждение, что для овладения ими необходимо затратить большие усилия на их изучение и на упражнение в них. Относительно же философии, напротив, в настоящее время, видимо, господствует предрассудок, что, - хотя из того, что у каждого есть глаза и руки, не следует, что он сумеет сшить сапоги, если ему дадут кожу и инструменты, - тем не менее, каждый
непосредственно умеет философствовать и рассуждать о философии, потому что обладает для этого меркой в виде своего природного разума, как будто он не обладает точно такой же меркой для сапога в виде своей ноги».
В-третьих, выскажу замечание, связанное с пониманием современного состояния философии. Многим критикам, наверное, известно, что сегодня в философии резко изменились сами рефлексивные парадигмы. Если брать фигуры Канта или Гегеля в качестве масштаба, то во всей современной философии ни одна фигура этому не соответствует. И дело вовсе не в кризисе философии как таковой, а в изменении стиля мышления, выбора проблематики и т.д. Более того, весьма сомнительно, что такого рода «глобальные» (гегелевские) концепции будут уже когда-либо созданы. И это справедливо по отношению ко всей современной философии. Поэтому, когда, например, к нам на философский факультет МГУ приезжают крупнейшие философы, такие как Карл-Отто Апель, Ханс Альберт, Юлия Кристева, Жак Деррида и др., мы ведем с ними равноправный диалог, прекрасно понимая друг друга, находясь в едином смысловом пространстве. Более того, по некоторым параметрам мы даже отмечаем преимущество нашей системы философского образования.
Наконец, последнее замечание. На философию часто возлагают вину за то, что произошло в нашей стране, так как она обеспечивала идеологический фундамент. Но ведь такие обвинения не поднимаются выше уровня обвинений Ницше за основание фашизма или запретов музыки Вагнера в Израиле. Уж если и обвинять философию за связь с идеологией советского периода, то следует уточнить, что за проведение в жизнь идеологических идей юристы ответственны не менее, если не более.
Наверное, не случайно поэтому философов и юристов «запрягли» в одну академическую упряжку. Логика здесь прозрачна. Философ выдвигают идеи, а юристы придают им правовой статус. Кто здесь становится более виноватым? Идеолог или исполнитель? Митин или Вышинский? Выбрать трудно. Виноватыми всегда являются конкретные люди, готовые исполнять идеологический заказ. Их хватало во всех науках, в том числе и естественных.
Ну а если мы возьмем историю последних десяти-пятнадцати лет, то ситуацией с «идеологическим обеспечением» того, что мы называем перестройкой и сегодняшними процессами, в нашей стране занимаются в большей степени не философы, а юристы и экономисты. Удалось ли при этом построить адекватную экономику или правовое государство, обогатить народ некой объединяющей идеей, на этот вопрос каждый из нас может ответить по разному, но вряд ли положительно. Как мыслящие люди мы, однако, понимаем, что построение государственной системы может значительно опаздывать от теоретических разработок, которые наверняка есть и у юристов, и у экономистов, и у социологов, и у философов.
Несколько слов о попытках отменить кандидатский экзамен по философии, о его замене на монстра под названием «история и философия науки».
Прежде всего, аргумент прагматический. Если уж придется аспирантам изучать данный предмет, то необходимо определить сроки его введения. Причем эти сроки должны быть очень растянутыми, так как необходимо подготовить специалистов по данному предмету. Их нельзя, как это представляется некоторым, найти среди философов и тем более среди представителей естественных наук. Необходимо определить «философию каких наук»
читать. Будет ли это философия «наук вообще», что породит спекуляции, оторванные от конкретнонаучных проблем. Или это будет нечто подобное «философии посева озимых культур», что уже было в 30-е годы. Представители естественных наук, естественно склонны сводить философские проблемы к проблемам собственных наук, открывая при этом «философские велосипеды». Не получится ли как с введением культурологии, которую некоторое время преподавали и бывшие лекторы научного коммунизма и отставники советской армии? Нужен не один десяток лет, чтобы данный предмет, имеющий право на существование, был обеспечен квалифицированными кадрами.
Предлагаемое решение, конечно, ошибка. Философия является формой постижения бытия в целом, она не привязана к какой то одной его стороне, даже если таковой выступает наука. И именно потому она интересна ученым - как интегрирующая дисциплина, дающая возможность объединять самые разные знания о мире. Сведение всего богатства философии
к философии науки - одна из наиболее устаревших форм философствования, которая давно преодолена в мировой культуре. Ее реанимация в качестве экзамена для аспирантов лишь породит новую волну недовольства философией, что, может быть, приведет и к ее изъятию из системы высшего образования вообще. А возможно в этом и цель?
В заключение хотелось бы, еще раз поблагодарив Михаила Николаевича (спецкурс которого я слушал, будучи студентом), не согласиться с оптимистической концовкой его письма - о возможности исправлений допущенных ошибок. Страна нуждается в манипу-ляционной идеологии, и все реформы, упрощающие систему высшего образования, уводящие ее от фундаментальности, вполне ей адекватны, а потому реализуемы. Даже сам характер проведения данных реформ без опоры на действительное обсуждение отражает эту новую идеологию. Однако стоит помнить, с какой фразой князь П.А. Ширинский-Шихматов вошел в историю нашей культуры. Список пока не закрыт?
