CC BY
73
УДК 81.367.7 А. Ю. Рожкова
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2011. Вып. 2
ДЕЕПРИЧАСТИЯ В СПОНТАННОЙ РЕЧИ КАК МАРКЕРЫ УРОВНЯ РЕЧЕВОЙ КОМПЕТЕНЦИИ ГОВОРЯЩЕГО1
Введение
Начиная с конца XX в. наблюдается все возрастающий интерес лингвистов к живой разговорной речи, к ее специфике на всех уровнях, функционированию и особенностям устройства. Одним из способов сбора и систематизации речевого материала для подобных исследований является Звуковой корпус русского языка, который создается на филологическом факультете СПбГУ [1; 2]. В рамках данного большого проекта записывается монологическая и диалогическая речь носителей языка из различных социальных и профессиональных групп. Эти материалы начинают использоваться в учебном процессе, идет создание речевой грамматики, которая в конечном счете позволит выявить, зафиксировать и описать все специфические для устной речи явления.
В ходе анализа материалов корпуса, в числе прочего, идет поиск лингвистических коррелятов (маркеров) различных социальных или психологических характеристик говорящего. Так, еще 25 лет назад была выдвинута, а позднее и подтверждена гипотеза о способности причастий в живой спонтанной речи диагностировать высокий уровень речевой компетенции говорящего [3; 4]. Попутно было высказано предположение о том, что некоторые корреляции с характеристиками говорящего могут быть выявлены и для деепричастий. Проверке этого предположения и посвящено настоящее исследование.
Материалом для него послужили 43 устных бытовых монолога (рассказы на заданную тему), записанные от информантов-юристов [5]. Участники эксперимента представляют собой достаточно однородную в социальном отношении группу: это работники ОВД, юристы-практики и юристы-преподаватели, коренные петербуржцы. Различительными явились такие признаки, как пол, возраст, уровень речевой компетенции говорящего (высокий или низкий в зависимости от уровня образования и наличия активной профессиональной речевой практики), тип темперамента (сангвиник, меланхолик, флегматик, холерик), психологический подтип (экстраверт, интроверт, амбиверт).
Методом сплошной выборки из материала исследования были отобраны все деепричастия (35 словоупотреблений, 0,19 % от общего объема текстов в словах). Далее они были разделены на группы по грамматическим признакам и подробно описаны. Сразу следует оговорить, что ряд конструкций, восходящих к деепричастиям или деепричастным оборотам, но утративших в настоящее время живую связь с глаголом-действием, в материал исследования не включались. К ним относятся следующие: вводные конструкции (кстати говоря, честно говоря), предлоги (несмотря на, благодаря, судя по, начиная с), союзы, в том числе свойственные только спонтанной речи (несмотря на то что, учитывая что, несмотря если). Рассмотрим подробнее получившиеся группы деепричастий.
1 Исследование выполнено при поддержке гранта РФФИ «Изучение зависимости речевых характеристик от условий коммуникации (корпусное исследование на материале повседневной русской речи)» (проект № 10-06-00300).
© А. Ю. Рожкова, 2011
Эти единицы чисто формально можно разделить на группы следующим образом: одиночные деепричастия, деепричастия в составе деепричастных оборотов и адвербиа-лизованные (перешедшие в наречия) деепричастия.
Рассмотрим их последовательно.
Одиночные деепричастия
Такое деепричастие в материале исследования оказалось только одно:
(1) познакомиться с другими интересными людьми / пообщаться / а-а / качественно провести свои дни / часы / и минуты / действительно / не загружаясь // забыть о своих всех проблемах (Инф. 21Н, женщина, 28 лет, амбиверт, сангвиник)2.
В данном случае слово действительно может быть интерпретировано и как наречие, и как вводное слово, что подтверждается свидетельствами различных словарей [6, с. 246; 7, с. 234; 8, с. 620-621; 9, с. 454]. Поэтому этот пример можно отнести как к одиночным деепричастиям (в этом случае слово действительно выступает в роли вводного), так и к деепричастным оборотам (в такой интерпретации слово действительно является наречием). Наличие пауз в тексте вокруг этого слова дает основания предпочесть первый из этих двух вариантов интерпретации. Любопытно отметить и чисто разговорный характер глагола загружаться, формой которого является рассматриваемое деепричастие3. Дальнейший анализ материала укрепит намеченную здесь связь употребления деепричастий с разговорным, сниженным характером речи и с низким уровнем речевой компетенции говорящего.
Деепричастные обороты
Деепричастия несовершенного вида со связанным с ними словом/словами (деепричастные обороты) — самая многочисленная группа в материале исследования (20 словоупотреблений; 55,6% от общего количества). Примеры, содержащие данные конструкции, обнаруживают много грамматических нарушений, несогласований, случаев само-коррекции, повторов, обрывов слов, лексических заполнителей пауз хезитации и т. д., что в целом свойственно спонтанной речи:
(2) все эти картинки остались / в памяти до сих пор // иногда очень приятно / их вспоминать / вызывая в памяти эти милые видения (Инф. 4В, мужчина, 24 года, интроверт, флегматик).
Пример (2) выделяется неожиданно книжным стилем повествования, поэтическими выражениями (милые видения, вызывая в памяти, остались в памяти) и правильным построением предложений, что указывает на высокий уровень речевой компетенции информанта.
2 О значениях символов, использованных для передачи особенностей спонтанной речи, см. отдельно: [5; с. 18-19]. В скобках после примера дается его атрибуция — номер информанта, уровень его речевой компетенции: высокий (В) или низкий (Н), пол, возраст, уровень экстраверсии/интроверсии и тип темперамента.
3 Ср.: «Загружаться. 2. Перен. Разг. Принимать на себя какие-л. обязанности, поручения» [10, с. 290].
(3) читаем / прессу / общаемся / делимся какими-то / э-э скажем так / общими / э-э вопросами касаемыми и моей-то работы и ее / не вдаваясь э-э в-в тонкости и подробности / дабы специфика каждой работы она // различная (Инф. 8Н, мужчина, 30 лет, интроверт, флегматик);
(4) иногда даже / ну (...) употребляется некое количество алкоголя но все это / в умеренных / количествах / не преследуя цели /расслабиться / то есть отключить свое / сознание (Инф. 8Н, мужчина, 30 лет, интроверт, флегматик).
Примеры (3) и (4) ярко иллюстрируют речь информанта с низким уровнем речевой компетенции и характерные особенности такой речи: заполнение пауз хезитации словами-паразитами (ну, то есть, это, вот), короткие предложения, обрывы (каки... ну какой-то ругани там), бедность синтаксических конструкций, несогласованность и т. д. Однако говорящий употребляет большое количество профессионализмов и книжных оборотов, в том числе и деепричастных (не вдаваясь. в тонкости и подробности, употребляется некое количество алкоголя, в умеренных/ количествах, не преследуя цели / расслабиться, отключить свое / сознание), что может свидетельствовать о влиянии профессии на его речь4.
(5) первый раз / ездила туда не в отпуск / а просто ездила / одна без родителей / а-а возвращаясь обратно //я во-первых с криками и воплями / говорила что ту... не поеду обратно / в Россию обратно не хочу (Инф. 22Н, женщина, 22 года, экстраверт, сангвиник);
(6) следуя домой / по дороге / тут же спокойно относишься / к тем / кто тебя подрезает / к тем кто тебя обгоняет / жизнь прекрасна (Инф. 24Н, мужчина, 36 лет, экстраверт, сангвиник).
Примеры (5) и (6) выделяются правильно построенными синтаксическими конструкциями с деепричастными оборотами. Пример (6) обращает на себя внимание также книжным выражением следуя домой [11], что еще раз подтверждает склонность юристов использовать в своей бытовой речи элементы делового (канцелярского, юридического) стиля.
(7) не спеша ехать за рулем там // думая о своем там что-то так / нет под... за рулем как-то [...] (Инф. 28Н, женщина, 29 лет, экстраверт, сангвиник);
(8)-(9) то есть могу отдыхать и на природе также могу отдыхать и на работе //работая отдыхать / отдыхать работая / то есть э-э я как-то сама себе нахо... ну /хозяин как бы своей жизни (Инф. 28Н, женщина, 29 лет, экстраверт, сангвиник);
(10) вот так вот я расслабляюсь смотря на что-то там красивое // на те же самые фонтаны (Инф. 28Н, женщина, 29 лет, экстраверт, сангвиник);
(11)—(12) и плюс ты лежишь как ты в расслабленном там состоянии отдыхаешь там // послушая какую-нибудь музычку // покуривая какую-нибудь сигаретку (Инф. 28Н, женщина, 29 лет, экстраверт, сангвиник).
Речь информанта № 28 во всех приведенных фрагментах с деепричастными оборотами характеризуется большим количеством маркеров низкого уровня речевой компетенции: слова-паразиты (вот, там, так сказать, что-то, как-то, это), среди кото-
4 Ср. схожие наблюдения: [11].
рых особенно выделяется слово там (его частотность в монологе данного информанта очень велика); тавтология (на отдыхе отдыхаю; преследующие взгляды, которые... меня преследуют); бедность лексикона, которая проявляется, с одной стороны, в замене слов единицами с неопределенным значением что-то, как-то, так сказать, чего-то, а с другой — в повторе слов отдыхаешь и отдых (их количество в примерах с (7) по (12) составило 16 словоупотреблений — 0,84% от общего количества слов в монологе информанта); незаконченность предложений (зарулем как-то... вот это тоже мне очень нравится / в принципе часто); грамматическая и логическая несогласованность (и я от кого не завишу вместо я ни от кого не завишу; я четко стою на ногах вместо я твердо стою на ногах; зависеть никого ни собираюсь вместо зависеть ни от кого не собираюсь; в этом смысле тоже заключается какой-то никакой но отдых).
Нельзя не отметить также просторечно-сленговые выражения типа послушая му-зычку и покуривая сигаретку [12; 13], а также ненормативное, по модели несовершенного вида, образование деепричастия послушая от глагола совершенного вида послушать.
(13) мы сначала прислушиваемся / и уже затем выучив эти речовки / начинаем / а-а тоже выкрикивать их / подбадривая нашу команду (Инф. 32В, мужчина, 32 года, экстраверт, сангвиник);
(14) и у Андрея Аршавина у него // интересная / значит а-а (...) интересное поведение он / подходя к трибунам // ставит пальцу палец ко рту / и тем самым говорит тише-тише / подождите еще не вечер/ а мы еще им забьем (Инф. 32В, мужчина, 32 года, экстраверт, сангвиник).
Примеры (13) и (14) отличаются рядом специфических черт (диагностирующих уровень речевой компетенции говорящего), свойственных либо спонтанной речи в целом, либо монологам информантов с высоким или низким уровнем речевой компетенции: достаточно длинные и правильно построенные предложения (безусловный маркер высокого уровня речевой компетенции [3]), самокоррекция (интересная/значит а-а (...) интересное поведение, ставит пальцу палец ко рту) (типичная черта спонтанной речи), наличие конструкции с прямой речью (и тем самым говорит тише-тише / подождите еще не вечер / а мы еще им забьем), наличие слов-дуплетов (тише-тише) (маркер низкого уровня речевой компетенции [3]).
Адвербиализованные деепричастия
В материале исследования были выявлены два таких случая:
(15) не спеша ехать за рулем там // думая о своем там что-то так (Инф. 28Н, женщина, 29 лет, экстраверт, сангвиник);
(16) э-э выходной день (...) по... поспать подольше можно // часов до одиннадцати // не торопясь / завтракаем в кругу семьи / и потом / идем в кино (Инф. 36Н, мужчина, 32 года, амбиверт, сангвиник).
Видно, что оба эти примера принадлежат речи информантов с низким уровнем речевой компетенции, сангвиников, из младшей возрастной группы. Вряд ли это дает основания делать какие-то серьезные выводы, однако само подобное наблюдение представляется интересным.
Эти формы в русском языке могут передавать различные временные отношения: предшествования, одновременности и следования действий. Рассмотрим их последовательно на материале исследования.
Одиночные деепричастия совершенного вида
В этой группе — всего одно словоупотребление формы на -вши:
(17) вот но а-а болельщики воодушевившись а-а поддерживают и выкрикивают имя героя матча (Инф. 32В, мужчина, 32 года, экстраверт, сангвиник).
В данном примере отражены яркие черты речи информанта с высоким уровнем речевой компетенции — заполнение пауз хезитации речеподобными звуками (а-а), достаточно правильное построение текста, высокая лексика (герой матча) [6, с. 201; 8, с. 94-96;
14, с. 122; 15, с. 113].
Деепричастные обороты
Обороты, включающие деепричастия совершенного вида, представлены в монологах-рассказах юристов 11 примерами (30,6% от общего объема материала).
(18) прибыв на аэродром / мы конечно все проходим инструктаж (Инф. 24Н, мужчина, 36 лет, экстраверт, сангвиник);
(19) потом вернувшись / с Дальнего Востока планирую со своим другом / поехать к нему на родину / в Луганскую область на Украину (Инф. 26В, мужчина, 29 лет, экстраверт, сангвиник);
(20)мы сначала прислушиваемся / и уже затем выучив эти речовки / начинаем / а-а тоже выкрикивать их / подбадривая нашу команду (Инф. 32В, мужчина, 32 года, экстраверт, сангвиник);
(21) ну а мы со своей подругой тоже вооружившись питерскими шарфами / вот символикой клуба / направились на стадион (Инф. 32В, мужчина, 32 года, экстраверт, сангвиник);
(22) зайдя на стадион / мы отыскали место в своем секторе (Инф. 32В, мужчина, 32 года, экстраверт, сангвиник);
(23) озвучив состав команд // судья дает свисток / к началу матча (Инф. 32В, мужчина, 32 года, экстраверт, сангвиник);
(24) первый порыв / нашей команды /ЦСКА охладил / охладил/а-а не дав нам возможности реализовать пару реальных э-э во... возж... пару реальных э-э моментов у ворот э-э значит // а-а соперника (Инф. 32В, мужчина, 32 года, экстраверт, сангвиник).
Примеры с (18) по (24) богаты книжной (вернувшись с Дальнего Востока планирую, несколько охранительных кордонов, не дав возможности реализовать) и профессиональной футбольной лексикой, такой как болельщики требуют, подбадривая нашу команду, вооружившись шарфами, выучив эти речовки, озвучив состав команд, судья дает свисток и др. Стоит также отметить грамматическую, стилистическую и синтаксическую правильность речи информанта № 32 (высокий уровень речевой компетенции), в которой доля деепричастий составляет 1,5% от общего количества слов в тексте (12 из 823).
По-видимому, это является следствием наличия диктофона и незнакомого человека, из-за чего участник эксперимента старается говорить как можно «правильнее» [11]. Более того, в фрагменте (32) мы наблюдаем пример весьма разветвленного деепричастного оборота (не дав нам возможности реализовать пару реальных э-э во... возж... пару реальных э-э моментов у ворот э-э значит // а-а соперника), который также указывает на высокий уровень речевой компетенции говорящего и на его стремление говорить как комментатор футбольного матча.
Выводы
В целом по результатам проведенного анализа можно сделать следующие выводы.
1. Несмотря на распространенное мнение, что разговорной речи в принципе не свойственно употребление причастий и деепричастий в их прямых функциях (обозначение признака по действию или добавочного действия), материал исследования показал достаточно широкую представленность этих форм в бытовой речи информантов-юристов. В ходе анализа удалось даже выявить некоторые корреляции между употреблением деепричастий и различными индивидуальными характеристиками говорящих, в первую очередь уровнем их речевой компетенции.
2. Деепричастия несовершенного вида являются явными коррелятами низкого уровня речевой компетенции говорящего, хотя, может быть, это просто свидетельство действия внутриязыковой интерференции между профессиональной и бытовой речью юристов.
3. Женщины употребляют в 2,5 раза больше деепричастий несовершенного вида, мужчины — в 4 раза больше деепричастий совершенного вида.
4. Информанты в возрасте после 35 лет практически не используют в своей речи деепричастия, в отличие от участников эксперимента из младшей возрастной группы.
5. Меланхолики употребили в своих монологах самое большое количество деепричастий, флегматики и информанты-интроверты не употребляют в своей речи деепричастия совершенного вида, а холерики — деепричастия несовершенного вида.
6. В связи с тем что бытовая речь юристов, как показали наблюдения, находится под сильным влиянием их профессиональной речи [11], что и определило, по всей видимости, столь высокую долю в ней причастий и деепричастий, в дальнейшем было бы любопытно проанализировать употребление этих форм в бытовой речи представителей других профессий.
Источники и литература
1. О «корпусе» текстов живой речи: принципы формирования и возможности описания / Н. В. Богданова, И. С. Бродт, В. В. Куканова и др. // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. Вып. 7 (14). По материалам ежегодной международной конференции «Диалог»
(2008). М., 2008. С. 57-61.
2. Звуковой корпус как способ мониторинга и фиксации разных форм естественного языка / А. С. Асиновский, М. В. Русакова, А. И. Рыко и др. // Компьютерная лингвистика и интеллекту-
альные технологии. Вып. 8 (15). По материалам ежегодной международной конференции «Диалог»
(2009) / гл. ред. А. Е. Кибрик. М., 2009. С. 38-44.
3. Богданова Н. В. О синтаксических коррелятах дифференциации уровней речевой культуры // Живое слово в русской речи Прикамья. Пермь, 1993. С. 92-100.
4. Рожкова А. Ю. Причастия и деепричастия как маркеры высокого уровня речевой компетенции говорящего (на материале звукового корпуса русской речи юристов). Дипломное сочинение. СПб., 2009 (машинопись).
5. Русская спонтанная речь. Свободные монологи-рассказы на заданную тему. Тексты. Лексические материалы / сост. В. В. Куканова; отв. ред., авт. предисл. Н. В. Богданова. СПб., 2008. 208 с.
6. Большой толковый словарь русского языка / под ред. С. А. Кузнецова. СПб., 2000. 1536 с.
7. Большой грамматический словарь: в 2 т. / под ред. А. Н. Тихонова. М., 2006. Т. 1. 1312 с.
8. Большой академический словарь русского языка: в 10 т. / под ред. К. С. Горбачевича. СПб., 2006. Т. 1. 662 с.
9. Зализняк А. А. Грамматический словарь русского языка. М., 2008. 880 с.
10. Словарь современного русского литературного языка: в 20 т. М., 1994. Т. У-У1. Е-З. 906 с.
11. Иванова О. А. Стилевая «разноголосица» в бытовой спонтанной русской речи // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 9. 2011. Вып. 2. С. 116-121.
12. Словарь Сленга Транс Андеграунда. URL: http://aerodance.goaspace.ru/dictionary.html/ (дата обращения: 30.04.2009).
13. Словарь Молодежного Сленга. URL: http://teenslang.su/content/куреха/ (дата обращения: 30.04.2009).
14. Словарь сочетаемости слов русского языка / под ред. П. Н. Денисова, В. В. Морковкина. М., 2002. 811 с.
15. Балакай А. Г Словарь русского речевого этикета. М., 2007. 767 с.
Статья поступила в редакцию 25 января 2011 г.
