CC BY
102
УДК 81'25
МЕТАКОММУНИКАТИВНЫЕ ВСТАВКИ В РУССКОЙ УСТНОЙ СПОНТАННОЙ РЕЧИ НА РОДНОМ И НЕРОДНОМ ЯЗЫКЕ
К.Д. Зайдес
Санкт-Петербургский государственный университет (Санкт-Петербург, Россия)
Аннотация: Предлагается описание основных видов метакоммуникативных вставок, встречающихся в русской устной спонтанной монологической речи на родном и неродном языке говорящего. Под метакоммуникацией в данной работе понимается «текст о тексте», «коммуникация по поводу коммуникации», своеобразная саморефлексия говорящего по поводу построенной (или планируемой к построению) речи. Источником материала для исследования послужили устные спонтанные тексты-монологи из одного из блоков Звукового корпуса русского языка, представляющего собой крупнейшую базу данных современной русской разговорной речи. Этот блок - Сбалансированная аннотированная текстотека (САТ) - является собранием монологов, записанных от совершенно разных носителей русского языка (медиков, юристов, компьютерщиков, студентов, преподавателей; старших и младших по возрасту; экстравертов и интровертов; обладающих более или менее высоким уровнем речевой компетенции; мужчин и женщин) и иностранцев, изучающих русский язык, среди которых носители американского варианта английского языка, нидерландского и китайского языков, а также франкофоны (мужчины и женщины; экстраверты и интроверты; в основном одного, студенческого, возраста, в разной степени владеющие русским языком). Особое внимание уделяется количественным и качественным характеристикам материала: в статье сопоставляются основные типы метакоммуни-кации в монологах русскоязычных и иноязычных информантов и сравниваются функции этих типов в конкретных дискурсивных ситуациях. Изучение метакоммуникативных элементов в устной речи информантов, для которых русский язык является родным (материнским) или неродным (изучаемым), позволяет лучше понять механизмы усвоения иностранного языка, а также охарактеризовать коммуникативные стратегии, которыми пользуются информанты при порождении речи на неродном языке.
Ключевые слова: метакоммуникация, метакоммуникативные элементы, устная спонтанная речь, монолог, корпусная лингвистика, второй язык.
Для цитирования:
Зайдес К.Д. Метакоммуникативные вставки в русской устной спонтанной речи на родном и неродном языке // Коммуникативные исследования. 2016. № 3 (9). С. 19-35.
© К.Д. Зайдес, 2016
Сведения об авторе:
Зайдес Кристина Денисовна, бакалавр филологии Контактная информация
Почтовый адрес: 199034, Россия, Санкт-Петербург, Университетская наб., 11
E-mail: Zaidi94@mail.ru Дата поступления статьи: 26.07.2016
Исследование современной русской устной речи является одной из приоритетных областей языкознания, наряду с анализом принципов усвоения русского языка как иностранного. Помимо изучения фонетических, лексических, семантических, грамматических и стилистических явлений спонтанной речи, представляется важным рассмотрение и ее коммуникативных (дискурсивных] аспектов. Одним из них является мета-коммуникативный аспект, играющий важную роль в построении устной речи и ее функционировании.
Метакоммуникация (от греч. meta - «после, за, между» и лат. com-municare - «делать общим, связывать, общаться»] - это особый вид общения, представляющий собой коммуникацию по поводу коммуникации, выражающий различные коммуникативные интенции говорящего, имеющие добавочный характер по отношению к самой коммуникации. К функциям метакоммуникации относятся обеспечение речевого общения и обмена информацией, установление понимания между коммуникантами, а также реализация «определенных речевых стратегий и тактик, с помощью которых достигается коммуникативная цель. <...> Метакоммуникативные высказывания осуществляют установление логических связей, направляют процесс общения или повествование в определенное русло, обеспечивают полное понимание сообщаемой информации, устраняют помехи в коммуникации, а также позволяют коммуникантам дать оценку своей собственной позиции или позиции слушающего» [Арюхина 2005: 21-22].
Исследования, посвященные метакоммуникации, базируются, в основном, на диалогическом материале, поэтому метакоммуникация понимается в них достаточно широко, как та часть общения, «которая направлена на самое себя, на общение в целом и его различные аспекты: языковую ткань дискурса, его стратегическую динамику, структуру обменов и трансакций, мену коммуникативных ролей, представление тем, взаимодействие с контекстом, регуляцию межличностных и социальных аспектов взаимодействия, нормы общения, процессы обмена информацией и ее интерпретации, эффективность канала коммуникации» [Макаров 2003: 198]. В соответствии с таким пониманием, метакоммуникация выполняет не только фатическую и метаязыковую функции, но и множество экстралингвистических, вплоть до поддержания хороших отношений между
собеседниками, что актуально для диалогических и полилогических текстов. Метакоммуникация в диалогическом взаимодействии чаще всего встречается в местах затруднений говорящего, связанных как с ошибками построения речи им самим, так и с ошибками восприятия информации слушающим, ср.: «В стандартных коммуникативных условиях отправителю и получателю нет необходимости заниматься метакоммуника-тивными рассуждениями - их основная задача состоит в удовлетворении потребности в координации взаимных действий посредством высказываний. Метакоммуникация в виде отдельных высказываний и целых текстов особенно интенсивна в тех случаях, когда общение встречает трудности, препятствия, барьеры, и необходимо договариваться о том, как будет протекать сам процесс коммуникации, какие взаимно понятные значения будут приписаны условным знакам, как оптимизировать понимание» [Кашкин 2010: 193-194].
Материалом настоящего исследования являются тексты-монологи, поэтому в нем принято более узкое понимание метакоммуникации, функции которой ограничены фатической и метаязыковой, что, на наш взгляд, отражает специфику анализа именно такого материала.
Для выражения метакоммуникации в речи используются метаком-муникативные вставки (МВ) - особые речевые единицы: лексемы, предложения или целые тексты, комментирующие речь, предстающие в виде метатекста по отношению к собственно тексту. Следует признать, что вставками или элементами их можно назвать лишь условно: часто в реальной устной речи они неотделимы от основного текста монолога, ср.: «В высказывании переплетается текст с текстом метатекстовым. Эти ме-татекстовые нити могут выполнять самые различные функции. Они проясняют "семантический узор" основного текста, соединяют различные его элементы, усиливают, скрепляют. Иногда их можно выдернуть, не повредив остального, иногда - нет» [Вежбицка 1978: 420]. Ср. подобные наблюдения также в: [Богданова 2011; Звуковой корпус... 2014: 53-116].
Спонтанные монологи, в которых были проанализированы мета-коммуникативные вставки, являются частью Звукового корпуса русского языка, а точнее, одного из его блоков - Сбалансированной аннотированной текстотеки (САТ). Тексты в САТ построены по четырем типам коммуникативных сценариев: чтение и пересказ сюжетного и несюжетного текстов, описание сюжетного и несюжетного изображений и свободный рассказ на заданную экспериментатором тему. Материалом для исследования послужила спонтанная монологическая речь носителей русского языка - медиков, юристов и студентов (филологов и нефилологов], а также иностранцев, изучающих русский язык - американцев, китайцев, голландцев и франкофонов. Общий объем проанализированных (на предмет наличия и характера метакоммуникации] текстов - 578 (523 монолога носителей русского языка и 55 монологов иностранцев]. Всего в материале было найдено 739 метакоммуникативных вставок разного типа. Среднее
количество МВ на один монолог составляет, таким образом, 1,3, независимо от уровня речевой компетенции (УРК) русскоязычного говорящего или уровня владения русским языком (ТРКИ) инофона1. Однако у говорящих на родном и неродном языке встречаются разные типы метаком-муникативных вставок (см. рис. 1).
Вопрос
Вопросно-ответная форма изложения Дискурсивный маркер старта Дискурсивный маркер финала Забывание слова или факта Извинения Обвинения Обращения
Оценка выразительности собственной речи Оценка соответствия коммуникативному.. Планирование и продвижение монолога Подтверждение своих слов Поиск слова Поиск - "что еще сказать" Самокоррекция Сомнения Сомнения в произношении Трудности в построении речи
Шл
и
•жжжжа*2-
V
2 1
о
Я3? 3 й2? 3
ж
ттттт
Ш7
111111111
1
ШШ1
2
о
№
12
1о
13
шиш
19
26
О 5 10 15 20
И Носители русского языка Ш Носители других языков
Рис. 1. Доля метакоммуникативных вставок разного типа в речи носителей русского и других языков, %
25
30
1 Под уровнем речевой компетенции говорящего на родном языке понимается степень его свободы «в выборе речевых средств, уровень его владения этими возможно-
стями, его способность решать те или иные коммуникативные задачи. УРК определяется целой совокупностью социальных характеристик человека, среди которых ведущее место занимают уровень образования, профессиональное или непрофессиональное отношение к речи, а также степень социальной активности личности» [Богданова
1998: 64] (см. также: [Звуковой корпус... 2013: 107]). Тестирование иноязычных информантов не входило в задачи настоящего исследования, оно проводится в СПбГУ централизованно для всех иностранных учащихся и зафиксировано с их слов. В соответствии с принятой системой тестирования по русскому языку как иностранному ино-фону могут быть присвоены различные уровни владения языком - от А2 до С1. Материалом для настоящего исследования послужила спонтанная речь информантов, владеющих ТРКИ на базовом (А2), среднем (В1), продвинутом / постпороговом (В2) и компетентном (С1) уровнях.
9
6
6
2
9
6
5
3
Согласно данным рис. 1, наиболее частотными типами МВ в речи русскоговорящих информантов являются дискурсивные маркеры финала, маркеры поиска говорящим слова и метакоммуникация, связанная с самокоррекцией. В русской речи носителей иных языков чаще всего встречаются маркеры поиска слова, дискурсивные маркеры финала и МВ - подтверждение собственных слов. Разберем типичные примеры МВ из первой тройки частотной диаграммы.
1. Дискурсивные маркеры финала (ДМ финала] в спонтанной устной речи отражают стремление говорящего отделить свою речевую продукцию от чужой; в ситуации экспериментальной речи они необходимы, по-видимому, также для того, чтобы показать собеседнику, что можно заканчивать запись. ДМ финала встречаются в монологах информантов разных социальных и психологических групп, как русских, так и иностранцев.
Наиболее распространенным маркером финала является конструкция всё (с реализациями это всё, я всё, ну и всё и т. п.], завершающая каждый четвертый спонтанный монолог, ср.:
• его ноги куда-то поехали вбок / и он перестал [...] / он провалился куда-то в темноту /всё [м, 24, рус, высокий УРК, юр, интр, пересказ сюж]1;
• я люблю Санкт-Петербург/ надо сказать/ да //я люблю Санкт-Петербург и ... // (а-а) может быть (э-э) я могу (а) жить здесь на несколько лет /не зн... /пока не знаю// и это всё [ж, 21, нидерл, студ, амб, рассказ].
В русской речи инофонов не встречается иных форм дискурсивных маркеров финала, говорящие же на русском как родном языке могут использовать развернутые предложения для оформления конца речевого акта:
• м-м да еще интересно водятся ли в этом это пруд или все-таки озеро / э водится ли в этом водоеме рыба какая-нибудь / плавают ли утки / вот это прекрасное было бы дополнение к пейзажу // ну все / я пожалуй завершаю свой монолог / описательный [м, 22, рус, низкий УРК, студ, пересказ несюж];
• наверно ещё/ по ловле рыбы когда вот рыбу ловят и она не клюёт это всё-таки к ненастной погоде это я тоже знаю // а так даже / а больше наверно ничего и не скажу [ж, 45, рус, низкий УРК, мед, пересказ несюж].
Однако говорящие и на родном, и на неродном языке чаще всего, завершая свою речь, используют конструкцию типа всё.
1 Все примеры в статье определенным образом атрибутированы: в скобках после контекста указываются характеристики говорящего: его пол, возраст, родной язык, УРК (для носителей русского языка] или уровень ТРКИ (для инофонов], профессия и психотип (экстраверт, амбиверт, интроверт] (в случае наличия таких данных], а также тип монолога (чтение, пересказ, описание, рассказ]. Знак ([] в расшифровках монологов обозначает физическую паузу хезитации.
2. МВ с функцией поиска слова частотны в речи как русских, так и иностранцев. Специфика поисковых МВ в речи на неродном языке заключается в том, что чаще всего они встречаются в ситуациях забывания информантом русского слова - речемыслительного эквивалента слова на родном языке или узкоспецифичного, нечастотного слова на неродном, например:
• *Г и конечно (э) Пушкин / это / это близко Санкт-Петербург // (э-эм) я (э) как по-русски? // (э-эм) (...) I feel at home // [угу] // в Санкт-Петербург //это моя (э) (э-эм) любимая город //любимый [м, 63, нидерл, студ, 1 ТРКИ, экстр, рассказ]1;
• [как общежитие?] //ужасно / *С/ (ам) / (ам) /мне / *П нравится ни *П ни(:) *П не знаю /у мен... мне еще нравится / *В Россия это не мешало // *П (м) не мешало / *П (ам) с моей поезд... (?) сюда / *В но *П я(:) *П я надеялась / что общежитие было лучше// *В и просто потому что / *В (ам) наша кухня / *П слишком маленькая /это просто (э) не кухня /у нас/ *П неть / (м) *П не знаю / как называется по-русски / как вещь / в которой можно // *П готовит / духовка / да / нет духовки / это мне нуужно // *П (ам) особенно потому что / я как строгая веге... вегетарианка / и я не ем ничего/ из животных [ж, 23, англ, студ, 2 ТРКИ, рассказ].
Наряду с таким типом поиска, с помощью конструкции как (это) по-русски, встречается в монологах иностранцев и поисковая конструкция, типичная для речи носителей русского языка - как (это) (сказать)2:
• был прекрасный июльский день / такой день который / (э-м) / называют I (э-э) <вздох> когда погода / как это сказать /устанавливается [м, 25, рус, низкий УРК, юр, экстр, пересказ несюж];
• он-н I кри... кри... кричал // н-н Ц кричал / плакал // и-и Ц н-н // как? // н-н Ц и-и I ы-н I вдруг// он-н Ц а Ц м-м Ц он вдруг Ц прос... проснулся // н-н I и заметил что / это просто сон / н Цужасный сон [ж, 23, кит, 2 ТРКИ, студ, экстр, описание сюж].
Носители русского языка прибегают к метакоммуникации при поиске слова, используя не только МВ как (это), но и конструкцию скажем (так), которая, помимо маркирования процесса подбора наиболее удачной лексемы, передает рефлексию говорящего по поводу того, что сказанное после может быть не слишком удачно или необычно (в иной терминологии, это маркер нетривиальности того, что планируется к произнесению3]:
1 О некоторых особенностях орфографического представления спонтанных текстов в расшифровках см., например: [Asinovsky et а1. 2009]. В квадратных скобках в текстах приводятся реплики экспериментатора.
2 Такая конструкция может реализоваться в виде как это или как сказать, поэтому обязательным в ней является только вопросительное слово как (подробнее об этом см.: [Верховцева 2016а, б]].
3 Подробнее об этом маркере как разновидности вербального хезитатива см.: [Богданова 2011; Звуковой корпус. 2015: 218-230].
• как в трех двух словах-то / значит / значит речь идет / о псе Ша-рикове/ которого <кашель> скажем так / (а-а) заманили в определенное помещение / для дачи лекарства [м, 30, рус, низкий УРК, юр, интр, пересказ сюж];
• а-а плюс мы с друзьями ездим каждые выходные на э-э / скажем так / стритрейс то есть уличные гонки принимаем там свое участие [ж, 29, рус, высокий УРК, юр, экстр, рассказ].
3. МВ, функцией которых является самокоррекция, частотны в монологах иностранцев, говорящих по-русски, что, конечно, мотивировано тем, что процесс мышления и речи на неродном языке является для таких информантов в значительной степени проблематичным. Самокоррекция осуществляется в речи обычно с помощью замены неверного элемента другим, с использованием отрицательной частицы нет:
• м-м I перед нами / ставит / ы-н Ц одна картина// ы-н Ц «Вид на-а / Гатчинский дворец с Длинного т... острова» // ы-н / в эт... в этой картине / мы можем / н-н // видь... Ц н-н Ц предпо... предполагало... предпола... предпола... га... лось что // ы-н Ц это весной/ и Ц ы-н / всё / ы-н / все / ы-н Ц стало / м-м Ц жи... / ы-н / жи-вы-ми // и-и ещё / м-м / ну / м-м Ц м-м / на этой I ы-н I на / э-э на / э-э Ц в этом дво... двор... цу // нет // ы-н Ц на I на дворе... на дворец / ы-н / существуют /м-м Ц красивое озеро м-м / и Ц м-м Ц красивый озеро [ж, 23, кит, студ, 2 ТРКИ, экстр, описание несюж].
Как ясно из приведенного примера, говорящие на неродном языке информанты чаще предпочитают заполненные паузы хезитации (ы-н, м-м, э-э) - метакоммуникации, как при поиске лексемы или флексии, так и при коррекции уже построенного предложения или словосочетания.
Репертуар средств самокоррекции у носителей русского языка значительно шире. Во-первых, информанты используют и конструкции с частицей не, например:
• он тянулся к окошку краешком глаза <смех> не / не так / он тянулся к окошку / чтобы краешком глаза увидеть хотя бы небо / <смех> [ж, 20, рус, низкий УРК, студ, экстр, пересказ сюж].
Во-вторых, самокоррекция у русскоязычных говорящих может осуществляться посредством использования союза или:
• забросив удочку / он вытащил / или правильнее сказать / выловил замечательную / огромную рыбу [ж, 46, рус, высокий УРК, юр, амб, описание сюж].
В-третьих, средствами самокоррекции могут являться и вводные слова вернее, точнее:
• сгу... сгущались тучки / вернее / плыли (...) то открывая небо / то закрывая небо [ж, 22, рус, низкий УРК, юр, экстр, пересказ несюж];
• выходные пропадают / но будем рассказывать о выходных которые / точнее / буду рассказывать о выходных которые // выпадают [м, 25, рус, низкий УРК, юр, рассказ].
Более того, к средствам самокоррекции в речи русскоязычных говорящих можно отнести даже междометие а!, активно использующееся для замены неверного слова при чтении текста:
• не обра <...> а! но обращаюсь к моей повести [м, 23, рус, средний УРК, студ, интр, чтение несюж].
4. Частотной МВ в речи иностранцев на русском языке является дискурсивное слово да, одна из функций которого - подтверждение собственных слов - является метакоммуникативной. Да появляется в местах затруднений информанта в речи, сочетается с поиском слова или выражением сомнений в сказанном, например:
• но я думаю когда я (э-э) вернуться в Голландию / тогда (э) я раздражаю (э-э) на то / что люди в Голландии всегда очень / как сказать / громкие думаю // громкие / бла-бла-бла-бла-бла-бла / да // громкие // [угу] // (ам-м) и / (ам-м) // они мешают / другие люди / например в поезде / или на улице / или ах! // мне вот не нравится! [ж, 27, нидерл, студ, интр, рассказ].
Как показывает анализ материала, использование метакоммуника-тива да связано с речевой привычкой говорящего и встречается при построении монолога как на родном, так и на неродном языке. Чаще всего, такую МВ включают в речь интроверты, и это может быть связано с их общим уровнем неуверенности в себе, проявляющимся в идиолекте в виде постоянного «поддакивания», направленного на уточнение мысли (подробнее о слове да и его функциях в русской устной спонтанной речи см.: [Шершнева 2015; Звуковой корпус. 2015: 54-56]].
Остановимся на специфических для одной из групп говорящих видах метакоммуникации. Так, говорящие на неродном для них русском языке иностранцы используют больше метакоммуникативных вставок-вопросов, чем русские. МВ-вопросы по семантике можно разделить на (1] вопросы технического характера (касающиеся методики записи, шума в помещении и т. д.] и (2] смысловые вопросы:
(1] яркая солнечная погода // говорить можно? так был ярк... / это самое / был / июльский день [ж, 38, рус, низкий УРК, юр, экстр, пересказ несюж];
(2] (э-э) тоже прекрасный (...) город?// *Ц (э-э) много парков и (э-э) д... / дороги очень (...) широкие да?// [угу] // широкие// да [ж, 27, нидерл, студ, интр, рассказ].
Иногда ряд вопросов информанта к самому себе формирует целый диалог, где метакоммуникативные вставки отражают как рефлексию говорящего, так и его попытки построения монолога (пересказа или описания] в соответствии с предтекстом:
(3] рядом с де... / н-н / с дере-вом / это Ц м-м / это Ц ща-ас Ц м-м / это что?//м-м Ц а Ц это с... степь [ж, 23, кит, 2 ТРКИ, студ, экстр, описание несюж].
Типичные МВ-вопросы в речи иностранцев представляют собой маркированные неуверенной вопросительной интонацией отрезки речи, в которых говорящие выражают рефлексию по поводу того, можно ли сказать так, как они уже сказали. У изучающих иностранный язык студентов могут возникать сомнения, провоцирующие вопрос как в семантической стороне слова, так и в формальной (правильность выбора флексии). При этом доля технических вопросов, как в речи иностранцев, так и в речи носителей русского языка, существенно меньше, чем доля смысловых.
Вопросительная метакоммуникация тесно сближается с диалогической. В отличие от монологической метакоммуникации, диалогическая провоцирует собеседника на ответ, заставляет его менять роль слушателя на роль говорящего. Носители русского языка, в отличие от говорящих на русском языке иностранцев, используют в монологах такие диалогические виды метакоммуникации, как извинения и обращения.
Извинения, совершаемые информантом при построении монолога, могут касаться как некоторых окрашенных лексем, употребленных им, так и неточностей и ошибок в речи, мотивированных трудностью выполнения данного коммуникативного сценария:
• взял на нашем / извиняюсь / отстойном пруду <смех> поймал такую рыбину [ж, 29, рус, низкий УРК, юр, экстр, описание сюж];
• иногда ему удаётся удачно скатиться с горы // иногда его постигает большая неудача // что отражается на его эмоциональном поведении / и самочувствии в конце концов он / тяжело извините пожалуйста // так в конце концов настроение испорчено окончательно / похоже что несмотря на то что он находится один он кричит [ж, 36, рус, средний УРК, мед, пересказ сюж].
Обращения к экспериментатору при выполнении монологического коммуникативного сценария выражаются контактными глаголами - глаголами чувственного и ментального восприятия, призванными повышать вовлеченность собеседника в процесс коммуникации, концентрировать его внимание на чем-либо. К контактным относятся такие глаголы, как знаешь, понимаешь, видишь, слушай и др., стоящие как в императиве, так и в форме 2-го лица (см. о них подробнее: [Маслова 2016]):
• грязь и в то же время шикарные / парки / это всё настолько / вместе/ что это трудно даже объяснить // понимаете что это/э э ну например в центре старый город / который полуразвалившийся / всё это / в грязи / всё это в мусоре и тут же например пятиэтажные пятизвёздочные отели стоят [ж, 41, рус, низкий УРК, мед, рассказ];
• а-а вон там дальше виднеется тоже / наверно дуб но уже знаете / такой-от он создает тень большую [м, 21, рус, низкий УРК, студ, описание несюж].
Примечательно, что большинство МВ-обращений с использованием контактных глаголов приходится на такой тип коммуникативного сцена-
рия, как рассказ, т. е. нарратив, в наивысшей степени отражающий личное пространство говорящего. Судя по всему, именно этот тип монолога кажется информантам наиболее легким для продуцирования, однако оказывается наиболее тяжелым для слушателя в связи с тем, что затрагивает личностные аспекты жизни говорящего, которые могут быть неинтересны малознакомому слушателю. Важной задачей информанта в данном монологе становится поддержание интереса слушателя, в том числе и с помощью использования МВ-обращений.
Монологи информантов, говорящих по-русски на родном и неродном языках, объединяет такой тип метакоммуникации, как поиск что еще сказать. МВ что еще чаще встречается в конечной части монолога. Мета-коммуникативный поиск может быть успешным - информант находит, что еще сказать, и продолжает развитие монолога:
• когда / идёт дождь / и на лужах пузырьки / большие большие это значит говорит о том что дождь будет идти ещё долго долго // что ещё // когда мы / там про костёр что-то было / про костёр [ж, 32, рус, низкий УРК, мед, пересказ несюж].
МВ с функцией поиска что еще сказать может завершать монолог или предшествовать его завершению с помощью дискурсивного маркера финала, что является неуспешным поиском:
• э-м я приехала в Петербурге э-э в январе(:) *П э-э *П я(:) хотела(:) э-э приехать здесь / чтобы э-м *Цуличивать *П мой э-э уровень э-э *П русский язык *С/ а-а мне рави... нравится(:) э-э этот город / эта(:) большая и... большой и красивая город / *П э-э *П что ещё ? [ж, 25, фран, 1 ТРКИ, своб. рассказ];
• лужа какая-то / подорожники цветочки беленькие // ну что тут можно сказать // больше тут сказать и нечего [ж, 21, рус, низкий УРК, студ, описание несюж].
ДМ финала может стоять и до метакоммуникативной вставки что еще, при этом она приобретает функцию оправдания за раннее, по ощущению информанта, завершение монолога, обеспечивает релевантность выполненного коммуникативного сценария представлениям информанта об идеальном монологе:
• вот деревня / дом / лес / просто веет от неё / такой [...] таким спокойствием / вот хочется очень / в это место / хотя бы на недельку //-// ну и всё // а что? что ещё?//-// приятная энергетическая картина [м, 40, рус, высокий УРК, юр, амб, описание несюж].
Уровень владения русским языком как иностранным (уровень ТРКИ] - это фактор, влияющий на все характеристики спонтанного монолога: лексическое разнообразие, количество исправленных и неисправленных ошибок, синтаксический строй, а также число метакоммуникатив-ных вставок. На рис. 2 показано соотношение МВ в речи информантов, владеющих русским языком на разном уровне.
26^
\
I
1
19
43
□ А2 И Б1 Е Б2 □ С1
Рис. 2. Распределение количества метакоммуникативных вставок в речи информантов в зависимости от уровня ТРКИ, %
Как видно, на уровне В1 информанты с разным родным языком демонстрируют наибольшее внимание к метакоммуникативной стороне речи. Пик употребительности МВ приходится на говорящих с уровнем В1, а затем, на уровнях В2 и С1, происходит постепенный спад использования метакоммуникации. Это можно объяснить тем, что информант, обладающий уровнем В1, в отличие от того, кто только начинает изучать язык, уже включает в свою речь широкий репертуар различных языковых средств, в том числе и метакоммуникативных, направленных на пояснение и уточнение чаще смысловой, но иногда и формальной (стилистической] стороны речи. При углубленном изучении языка говорящий старается избавиться от затруднений в монологе, очистить свою речь от языкового «мусора» и излишней саморефлексии, ориентируясь на образцы, представляющие высокую речевую культуру.
Аналогом такого критерия, как уровень ТРКИ для иностранцев, в случае анализа речи говорящих на материнском языке может служить уровень их речевой компетенции, под которым, как уже отмечалось, понимается степень свободы говорящего в выборе речевых средств, уровень владения этими возможностями, его способность решать те или иные коммуникативные задачи. Речи информантов с низким УРК присущи узкий лексический запас, сложное членение спонтанного текста на синтагмы (из-за обилия неполных предложений, усеченных до дискурсивного слова, например я //это // пошел], малая длина предложений в словах и т. д. Высокий УРК маркирован наличием различных вставных конструкций, лексическим разнообразием, обилием сложных предложений, сочинительных и подчинительных союзов и т. д. Наконец, маркером УРК могут служить и различные метакоммуникативные вставки, например такие, которые выражают затруднения говорящего в построении речи [Богданова 1998]:
• после того как кот получил великолепный ужин / даже не могу пересказать // <смех> он был сытый / и заснул около печки // и с тех пор он больше никогда / не воровал [ж, 41, рус, средний УРК, мед, пересказ сюж].
На низком уровне речевой компетенции таких МВ встречается в 3,5 раза больше, чем на среднем, и в 6 раз больше, чем на высоком. Речи информантов с высоким УРК свойственны функционально иные МВ, такие как оценивание стилистики собственной речи, обращение к вопросно-ответной форме построения речи и различные дискурсивные маркеры.
Родной язык информанта, изучающего русский язык, как оказалось, тоже играет роль при появлении метакоммуникации в его речи. Так, носители нидерладского языка рефлексируют над своей речью больше других (см. рис. 3].
□ Носители американского варинта английского
□ Носители китайского языка
□ Носители французского языка
□ Носители нидерландского языка
Рис. 3. Количество метакоммуникативных вставок в речи носителей разных языков
На рис. 3 показано среднее количество метакоммуникативных вставок в одном монологе, записанном от носителя того или иного языка. Полученные результаты во многом можно объяснить тем, что методика записи монологов-рассказов на заданную тему может быть неполноценна: часто информанты замолкают, не зная, что конкретно им нужно рассказывать, боясь совершить множество ошибок, и экспериментатору-интервьюеру приходится задавать дробные вопросы по теме (см., например: [Казак 2015]]. При записи речи голландцев мы старались учесть эту специфику и как можно реже задавать вопросы, что провоцировало говорящих на использование метакоммуникации в ситуациях речевых затруднений.
Психологические характеристики говорящего влияют на его речь как на родном, так и на неродном языке. Практически все информанты перед диктофонной записью проходили тест Г.Ю. Айзенка на определение психотипа (холерик, сангвиник, флегматик, меланхолик] и уровня экст-
раверсии1. В корпусе САТ есть данные по русскоговорящим информантам (юристам, студентам] и иностранцам (китайцам, французам и голландцам). На рис. 4 можно видеть соотношение количества МВ в речи русскоговорящих и иностранных информантов разных психологических групп.
12
10
□ Носители русского языка
03 Носители других языков
Экстраверты Амбиверты
Интроверты
Рис. 4. Количество метакоммуникативных вставок в монологах русскоязычных и иноязычных говорящих разных психологических типов
Цифры на рис. 4 представляют среднее количество МВ, использованных одним говорящим во всех его текстах. При порождении монолога на родном языке экстраверты чаще включают в свою речь разного рода метакоммуникативные вставки, однако при выполнении того же речевого сценария на неродном языке это чаще делают интроверты.
Таким образом, можно заключить, что говорящие на родном и неродном языках информанты используют разного рода метакоммуника-тивные вставки для продвижения по тексту монолога. Метакоммуника-тивный репертуар носителей русского языка несколько шире, чем у иностранцев, однако основные типы МВ (дискурсивные маркеры, маркеры поиска и самокоррекции] присущи как речи русскоговорящих на родном языке, так и русской речи иностранцев.
8
6
4
2
0
1 Важно отметить, что инофоны проходили такое тестирование либо на родном языке (французы, китайцы], либо на английском (голландцы], что обеспечило им больший комфорт при ответах на вопросы, связанные с «личным пространством» говорящего, и большую достоверность полученных данных.
Думается, что необходимо продолжать исследование процесса, функций и видов метакоммуникации, в том числе в типологическом аспекте, поскольку можно предположить, что некоторый общий набор метаком-муникативных функций наличествует в любом языке мира1.
Список литературы
Арюхина Е.Г. Метакоммуникативные высказывания, управляющие содержательной стороной диалога и интенцией высказывания: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Белгород, 2005. 22 с. БогдановаН.В. Конструкция (...) скажем (...) в повседневной русской речи (материалы к словарю дискурсивных единиц) // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2012. № 2. С. 153-157. Богданова Н.В. Вставные конструкции в звучащем спонтанном монологе (к проблеме построения грамматики русской речи) // Вопросы культуры речи. Вып. 10 / Отв. ред. А.Д. Шмелев. М.: АСТ-ПРЕСС, 2011. С. 204-212. Богданова Н.В. Синтаксические признаки устной монологической речи и степень их диагностичности для дифференциации социальных характеристик говорящего (к постановке проблемы) // Материалы XXVII Межвузовской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов. Вып. 2. Секция грамматики (русско-славянский цикл). 16-22 марта 1998 г. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 1998. С. 62-68. Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста / сост., общ. ред. и вступ. ст. Т.М. Николаевой. М.: Прогресс, 1978. С. 402-421. Верховцева Т.А. «Реконструкция конструкции»: о процессе становления в устной речи одного из вербальных хезитативов // Сборник материалов XIX Открытой конференции студентов-филологов (18-22 апреля 2016 г., СПбГУ). СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2016а. (В печати). Верховцева Т. А. Функционирование конструкции (...) как это (...) в устной спонтанной речи // Коммуникативные исследования. 2016б. № 3 (9). С. 11-18. Звуковой корпус как материал для анализа русской речи: монография: в 2 ч. / отв. ред. Н.В. Богданова-Бегларян. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2013-2015. Ч. 1: Чтение. Пересказ. Описание. 2013. 532 с. Звуковой корпус как материал для анализа русской речи: монография: в 2 ч. / отв. ред. Н.В. Богданова-Бегларян. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2013-2015. Ч. 2: Теоретические и практические аспекты анализа. Т. 1: О некоторых особенностях устной спонтанной речи разного типа. Звуковой корпус как материал для преподавания русского языка в иностранной аудитории. 2014. 396 с.
Звуковой корпус как материал для анализа русской речи: монография: в 2 ч. / отв. ред. Н.В. Богданова-Бегларян. СПб.: Филологический факультет СПбГУ,
1 Материал САТ предоставляет такую возможность, так как содержит, помимо интерферированной русской речи носителей других языков, еще и записи сходных по теме монологов тех же говорящих на их родном языке: американском английском, французском и китайском. Такое исследование может стать перспективой настоящего исследования.
2013-2015. Ч. 2: Теоретические и практические аспекты анализа. Т. 2: Звуковой корпус как материал для новых лексикографических проектов 2015. 364 с.
Казак М.В. Паузы хезитации в спонтанной речи на родном и неродном языках (на материале речи франкофонов). СПб., 2015. 75 с.
Кашкин В.Б. Метакоммуникация в пространстве обыденного и научного познания // Коммуникативное пространство: измерения, пределы, возможности: Материалы выступлений на V Международной конференции РКА «Коммуни-кация-2010» / под ред. М. Б. Бергельсон. М.: МГУ, 2010. С. 193-196.
Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М.: Гнозис, 2003. 280 с.
Маслова Е.Р. Функционирование контактных глагольных форм в русской устной речи. СПб., 2016. 81 с.
Шершнева Д.М. Да как лексическая и функциональная единица русской речи // Studia Slavica XVIII. Таллинн: Таллиннский ун-т, 2015. С. 270-278.
Asinovsky A., Bogdanova N., Rusakova M., Ryko A., Stepanova S., Sherstinova T. The ORD Speech Corpus of Russian Everyday Communication «One Speaker's Day»: Creation Principles and Annotation // Lecture Notes in Computer Science. 2009. Vol. 5729 LNAI. P. 250-257.
References
Aryukhina, E.G. (2005), Metakommunikativnye vyskazyvania, upravlayushchie soderz-hatel 'noi storonoi dialoga i intentsiei vyskazyvania [Meta-communicative Utterances Controlling Semantics of a Dialog and Intention of an Utterance], Author's abstract, Belgorod, 22 p.
Asinovsky, A., Bogdanova, N., Rusakova, M., Ryko, A., Stepanova, S., Sherstinova, T. (2009), The ORD Speech Corpus of Russian Everyday Communication "One Speaker's Day": Creation Principles and Annotation. Lecture Notes in Computer Science, Vol. 5729 LNAI, pp. 250-257.
Bogdanova, N.V. (2012), The Construction (...) skazhem (...) in Colloquial Russian Speech (Materials for the Dictionary of Discursive Units). Herald of Kalmyk Institute of Humanitarian Sciences of RAS, No. 2, pp. 153-157. (in Russian).
Bogdanova, N.V. (2011), Vstavnye konstruktsii v zvuchashchem spontannom monologe (k probleme postroeniya grammatiki russkoi rechi) [Expletive Constructions in Spontaneous Monologue (to the Problem of Creation of Russian Speech Grammar)]. Voprosy kultury rechi [Questions of Standards of Speech], Chief ed. A.D. Shmelev, Moscow, AST-Press publ., No. 10, pp. 204-212.
Bogdanova, N.V. (1998), Sintaksicheskie priznaki ustnoi monologicheskoi rechi i ste-pen' ikh dialogichnosti dlya differentsiatsii sotsial'nykh kharakteristik govorya-shchego (k postanovke problemy) [Syntactic Features of Oral Monologue and the Degree of its Dialogueness for the Differentiation of Social Characteristics of the Speaker (to the Raising of the Problem)]. Materialy 27 Mezhvuzovskoi nauchno-metodicheskoi konferentsii prepodavatelei i aspirantov [Materials of the 27th All-University Scientific and Methodical Conference for Professors and Candidates], No. 2, grammatical section (Russian and Slavonic), Saint Petersburg, SPGU publ., pp. 62-68.
Kashkin, V.B. (2010), Metakommunikatsiya v prostranstve obydennogo i nauchnogo poznaniya [Meta-communication in the Area of Ordinary and Scientific Cognition]. Kommunikativnoe prostranstvo: izmereniya, predely, vozmozhnosti [Communicative Area: Dimensions, Limits, Potential], Materials of the 5th International Conference RCA: Communication-2010, ed. by M.B. Bergelson, Moscow, MGU publ., pp. 193-196.
Kazak, M.V. (2015), Pauzy khezitatsii v spontannoi rechi na rodnom i nerodnom yazykakh (na materiale rechi frankofonov) [Pauses of Hesitation in Spontaneous Speech of Native Speaker's and Foreigners (based on the Francophone's Speech)], Master's Dissertation, Saint Petersburg, 75 p.
Makarov, M.L. (2003), Osnovy teorii diskursa [Fundamentals of a Discourse Theory], Moscow, Gnosis publ. 280 p.
Maslova, E.R. (2015), Funktsionirovanie kontaktnykh glagol 'nykh form v russkoi ustnoi rechi [Functioning of Contact Verbal Forms in Russian Oral Speech], Master's Dissertation, Saint Petersburg, 81 p.
Shershneva D.M. (2015), Da kak leksicheskaya i funktsional'naya edinitsa russkoi rechi [Da as a Lexical and Functional Unit of Russian Speech]. Studia Slavica 18, Tallinn, Tallinn University publ., pp. 210-278.
Verkhovtseva, T.A. (2016a), "Rekonstruktsiya konstruktsii": o processe stanovleniya v ustnoi rechi odnogo iz verbal'nykh hezitativov ["A Reconstruction of a Construction": about the Process of Formation of one of Verbal Hesitatives in Oral Speech]. Proceedings of the XIXth Open Philology Students' Conference, April 18-22, Saint Petersburg State University, Department of Philology (in print).
Verkhovtseva, T.A. (2016b), Constructoin (...) kak eto (...): functioning in oral spontaneous speech. Communication Studies, No. 3, pp. 11-18. (in Russian).
Wierzbicka, A. (1978), Metatekst v tekste [Metatext in the Text]. Novoe v zarubezhnoi lingvistike [New trends in foreign linguistics], ed. by T.M. Nikolaeva, Moscow, Progress publ., No. 8, pp. 402-421.
(2015), Zvukovoi korpus kak material dlya analiza russkoi rechi [Speech Corpus as a Material for Analysis of the Russian Speech], Collective Monograph. Part 2. Theory and Practice of Speech Analysis. Vol. 2. Speech Corpus as a Base for New Lexicographical Projects, ed. by N.V. Bogdanova-Beglarian, St. Petersburg, SPGU publ., 364 p.
(2014), Zvukovoi korpus kak material dlya analiza russkoi rechi [Speech Corpus as a Material for Analysis of the Russian Speech], Collective Monograph. Part 2. Theory and Practice of Speech Analysis. Vol. 1. Some Features of Oral Spontaneous Speech of Various Types. Speech Corpus as a Base for Material for the Teaching of Russian as a Foreign Language, ed. by N.V. Bogdanova-Beglaryan, St. Petersburg, 396 p.
(2013), Zvukovoi korpus kak material dlya analiza russkoi rechi [Speech Corpus as a Material for Analysis of the Russian Speech], Collective Monograph. Part 1. Reading. Retelling. Description, ed. by N.V. Bogdanova-Beglaryan, St. Petersburg, SPGU publ., 532 p.
K.fl. 3aftgec
35
META-COMMUNICATIVE INSERTIONS IN RUSSIAN ORAL SPONTANEOUS SPEECH OF NATIVE SPEAKERS AND FOREIGNERS
K.D. Zaides
Saint Petersburg State University (Saint Petersburg, Russia)
Abstract: The article presents a description of main types of meta-communicative insertions occurred in oral spontaneous monologues produced by native Russian speakers and foreigners who learn Russian. Meta-communication is "a text about a text", "communication about communication"; peculiar speaker's reflexion on what was said or what will be said. As a source of material for the investigation we used oral spontaneous monologues from the part of the Speech Corpus of Russian Everyday Communication, one of the largest databases of modern Russian colloquial speech. This block - Balanced Annotated Collection of Texts is the corpus of monologues recorded from different native Russian speakers (doctors, lawyers, programmers, students and lecturers; elders and youth; extraverts and introverts; men and women, having higher or lower level of the speech competence) and foreigners (native speakers of American English, Dutch, Chinese and French; extraverts and introverts, having different levels of learning Russian; most of them are students). Attention is focused on quantitative and qualitative characteristics of the material. In the article main types of meta-communicative insertions in Russian speaker's monologues are compared to the same in foreigner's monologues and its functions in specific discourse are compared as well. The study of meta-communicative elements in the oral communication of speakers, for which Russian is native, or mother tongue or second, or learning language, allows to understand better the mechanisms of learning a language and to describe communicative strategies used by speakers in the process of speech production in another language.
Key words: meta-communication, meta-communicative elements, oral spontaneous speech, monologue, corpus linguistics, second language.
For citation:
Zaides, K.D. (2016), Meta-communicative insertions in Russian oral spontaneous speech of native speakers and foreigners. Communication Studies, No. 3 (9), pp. 19-35. (in Russian).
About the author:
Zaides Kristina Denisovna, Bachelor of Philology
Corresponding author:
Postal address: 11 Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russia E-mail: Zaidi94@mail.ru
Received: July 26, 2016
