CC BY
53УДК 167.7
ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ С НАШИМ МОЗГОМ?
К ВОПРОСУ ОБ ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ ОСНОВАНИЯХ НЕЙРОХАКИНГА40
Ася Алексеевна Филатова
Кандидат философских наук, доцент Донской государственный технический университет
Теория пластичности мозга, получившая широкое распространение в современной ней-ронауке, сделала центральной идею о том, что «мозг - это работа». Философское осмысление последствий нейронаучного поворота указывает на параллелизм, который возникает между доминирующим социально-политическим порядком и взглядом на структуру головного мозга, и тем самым ставит под вопрос саму возможность существования свободной от экономических детерминант науки. Неолиберальная экономика с ее идей субъекта как саморазвивающегося, гибкого, ответственного актора активно эксплуатирует идею пластичности мозга, тем самым осуществляя легитимацию социально-экономического порядка через его натурализацию. В рамках данной статьи, на примере феномена нейрохакинга, мы пытаемся показать, какие противоречия неизбежно возникают при попытке интегрировать в практике две нормативные системы: с одной стороны, принцип личностного присвоения науки («do it yourself») и ее открытости; а с другой, требование вписываться в рыночные сети и капитализировать свои когнитивные ресурсы.
Ключевые слова: нейронаука, мозг, пластичность, гибкость, неолиберализм, когнитивный капитализм, наука, нейрохакинг, социальные риски.
WHAT SHOULD WE DO WITH OUR BRAIN?
THE IDEOLOGICAL FOUNDATIONS OF NEUROHACKING
Asya Alekseevna Filatova
PhD in Philosophy, Associate Professor Don State Technical University
The widespread theory of brain plasticity is based on the crucial idea that «the brain is work». Philosophical understanding of neuroscientific turn's consequences demonstrates the parallelism that exists between the dominant socio-political order and our view of cerebral structures and questions the very possibility of the existence of science free from economic determinants. The neoliberal economy, with its ideas of the subject as a self-developing, flexible, responsible actor, actively exploits the idea of plasticity of the brain, thereby legitimizing the socio-economic order through its naturalization. In this article, using the phenomenon of neurohacking as an example, we try to show which contradictions inevitably arise when trying to integrate two regulatory systems in practice: on the one hand, the principle of personal appropriation of science ("do it yourself') and its openness; on the other hand, the demands to fit into the market networks and capitalize on their cognitive resources.
Keywords: neuroscience, brain, plasticity, flexibility, neoliberalism, cognitive capitalism, science, neurohacking, social risks.
«Что нам делать с нашим мозгом?»: пластичность vs гибкость
В самом названии своей работы «Что нам делать с нашим мозгом?» К. Малабу задает весьма непраздный вопрос, который, по ее мнению, должен стать ключевым для каждого, кто осознал необходимость переконструировать себя в соответствии с новейшими стандартности субъективности. Данные стандарты, базирующиеся на последних достижениях нейронаук, предполагают полное и ответственное принятия того факта, что «мозг - это работа», что «мы - это и есть наши мозги». При этом самое главное открытие состоит в том, что наш мозг пластичен. Пластичность - это то, что придает нашему мозгу историчность, связывает его с нашим опытом, то, что в итоге делает нас уникальными. Пластичность сопровождает все наше существование: в начале обеспечивая формирование нейронных связей в эмбрионе и в раннем детском возрасте, далее способствуя их модификации под воздействием нового опыта на протяжении всей жизни, и вступая в игру в преклонном возрасте, обеспечивая возможность восстановления мозга после травм или нейродегене-ративных заболеваний.
К. Малабу указывает диалектическую природу пластичности: «пластичность расположена между
40 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта №19-011-00848
двумя крайностями: с одной стороны, понятный образ обретения формы (скульптурные или пластиковые объекты), с другой, то, что связано с разрушением всех форм (взрыв)» [Malabou, 2008, p. 5]. Противоречивую природу пластичности как «имманентной трансформируемое™ замкнутой тотальности» можно обнаружить уже у Гегеля. В современных нейронауках концепт пластичности становится ключевым при описании принципов организации нашего мозга и закладывает теоретические и практические основания для переопределения нас самих.
Почему же несмотря на мощнейшую популяризацию современной нейронауки, открытость и общедоступность ее последних достижений, повсеместному нейро-просвещению, факт, что мозг пластичен и связан с непрерывной работой над собой, не осознается нами до конца, почему мы остаемся «чужестранцами» для самих себя, почему концептуализация себя как «нейронного человека» не становится общепринятой? По какой причине пластичность мозга не принимается в той мере, в которой она позволила бы полностью переконструировать нас как политических, экономических, этических субъектов?
Игнорирование того факта, что «мозг - это работа», может иметь под собой разные каузальные основания: мы можем нивелировать нечто либо по причине неприемлемости, либо самоочевидности. Как утверждает К. Малабу, в случае с пластичностью, «открытие» не состоялось, поскольку нет никакого открытия. Пластичность давно вокруг нас, она не вызывает удивления, поскольку стала частью наших рутинных повседневных практик.
Здесь и происходит, по мнению К. Малабу, ключевая подмена, пластичность (plasticity) нашего мозга остается для нас закрытой, поскольку замещается своей идеологической копией - гибкостью (flexibility), той гибкостью, которая выступает конституирующим элементом современного неолиберализма. «Как мы могли не заметить сходство функционирования между данной экономической организацией и нейронной организацией? Как мы могли не исследовать параллелизм между трансформацией духа капитализма (между шестидесятыми и девяностыми) и изменением, произошедшим примерно в тот же период в нашем понимании структур мозга?» [Malabou, 2008, p. 41].
Эта удивительная симметрия стала одним из основных пунктов критики нейроцентризма с позиции критических теорий. И если К. Малабу пытается спасти пластичность, очистив ее от неолиберальных концепций «гибкого субъекта», то для большинства других авторов [см., например: Корсани, 2007; Pitts-Taylor, 2010] нет никаких убедительных оснований полагать, что в современных условиях мы можем помылить деполитизированную науку, дающую нам чистое, неискаженное экономическими интересами знание.
Натурализовать социальные и экономические категории, вывести «социальную связь из укоренения в порядке живого» [Болтански и Кьяпелло, 2011, с. 273], дать физиологическую метафору общества - одна из эффективнейших стратегий легитимизации политического порядка. Принцип «природа не ошибается» не теряет своего риторического потенциала. Неолиберальная логика мобилизации человеческих ресурсов и сетевой организации получает всестороннюю поддержку от современных нейронаук в виде теории пластичности и нейронных сетей.
Когнитивный капитализм: Я как предприятие по производству собственного мозга
Теоретики когнитивного капитализма (А. Горц, Я. Мулье-Бутан, А. Корсани и др.) констатируют па-радигмальное смещение в развитии капитализма, связанное с переинтерпритацией базовых понятий, таких как капитал, товар, стоимость, производительные силы, эксплуатация и т.п. Прежде всего «новый дух капитализма» трансформирует классическое определение капитала: капиталом становится сам человек, который «должен сделать субъектом своего труда самого себя, т.е. обеспечить производство самого себя, постоянное самосоздание» [Горц, 2010, с.24]. Логика современного рынка в качестве главного субъекта предполагает «человека-предприятие», т.е. такого трудящегося, который возлагает на себя всю ответственность за собственную эффективность и конкурентоспособность, он должен быть способен взять на себя заботы о своем образовании, повышении квалификации, трудоустройстве, медицинском страховании. Когнитивный капитализм значительным образом нивелирует представления о фиксированном рабочем времени, социальных гарантиях и т.п., возлагая всю ответственность за рентабельность труда на самого работника. То, что нужно от человека - это его «живое знание», под которым А. Горц понимает целый спектр способностей: интеллект, душевную открытость, интерес, креативность, гибкость. Одна из главных «добродетелей» современного работника - способность брать на себя все риски.
А. Горц подчеркивает, что в рамках когнитивного капитализма мы имеем дело по преимуществу с нематериальными производством (производство знаний) и капиталом (собственно наши знания и когнитивные способности). Это имеет смысл, пока мы мыслим наше сознание как нечто идеальное, и не объективируем само «орудие производства». Однако картина приобретает несколько иное измерение, если обратиться к тому «повороту к материальному», который сегодня очевидно наличествует не только в гуманитарном дискурсе, но также во множестве разнообразных практик.
Натурализация сознания и когнитивных функций, приведшая в итоге к новой формулировке субъективности, которую Ф. Видаль именуют «brainhood» [Vidal, 2009], и которую можно более просто обозначить - «Я - это мой мозг», трансформирует и понимание когнитивного капитализма. Как пишет А. Корсани: «В когнитивном капитализме производится уже не столько товары, сколько- живое, жизни, тела, органы, а также формы жизни». И далее: «невоплощенность не означает дематериализацию. Напротив, когнитивно-
му капитализму присуща глубокая вещественность, вещественность жизни и ее производства» [Корсани, 2007, с. 130]. Оптимизация и эффективность экономического производства предполагает теперь оптимизацию весьма материального объекта, более того, объекта, благодаря современным технологиям, визуализированного - человеческого мозга. Мозговой тюнинг - это уже не вопрос природной данности, случая, это объект Вашей заботы и Вашей ответственности.
Среди основных характеристик мозга, которые наиболее часто подчеркиваются в популярной нейро-науке и просветительских медиа, это его гибкость и безграничность. Мозг - это неиссякаемый ресурс, биоценность. «Твое тело - это рогатка, твой мозг - это атомная бомба. Страшная суперсила, которой нет у других существ» .
Один из центральных сюжетов нейропросветительских бесед -неэффективность в использовании мозга. Мы ленивы, мы теряем те возможности, которые дает наш мозг, и это основная причина наших неудач и неконкурентоспособности. Поскольку мозг - это работа, то пластичность нашего мозга - это результат наших усилий. Есть ли в таком случае разница между безработным, не обладающим достаточной степенью гибкости и живущим на пособие по безработице, и страдающим болезнью Альцгеймера, вызванной недостаточной пластичностью мозга? Как отмечает К. Малабу, ответ на него становится все менее очевидным.
Неолиберализм делает мозг основным средством производства, поэтому улучшение мозга, повышение его эффективности становится пожизненной задачей каждого человека. Вопрос в том, какие ресурсы мы используем для работы над собой и можем ли в погоне за пластичным мозгом выйти из-под влияния традиционных институтов власти: фармакологических компаний, системы здравоохранения, научно -исследовательских институций и т.п.
Парадоксальная природа нейрохакинга
В первом томе «Капитала» К. Маркс цитирует У. Томпсона: «Человек науки отделяется от производительного рабочего целой пропастью, и наука вместо того, чтобы служить в руках рабочего средством для увеличения его собственной производительной силы, почти везде противопоставляет себя ему... Познание становится орудием, которое способно отделиться от труда и выступить против него враждебно» [цит. по: Горц, 2010, с. 27]. Проблема капиталистического и «личного» присвоения науки, поставленная К. Марксом, становится одной из наиболее актуальных, когда мы говорим о такой капиталистической биоценности, как мозг. Внутреннее противоречие между необходимостью субъективной работы над собой и капитализацией инструментариев этой работы наиболее ярко проявляется в феномене нейрохакинга.
Нейрохакинг представляет собой разновидность биохакинга, которая фокусируется на нейроинжене-рии, т.е. различных методах улучшения или восстановления работы головного мозга. С одной стороны, ней-рохакинг предстает как квинтэссенция «нейроцентрической» неолиберальной идеологии, поскольку доводит практически до предела идею церебрального субъекта, рационального актора когнитивного капитализма, берущего под контроль собственную пластичность. С другой стороны, исповедуя принцип «do it yourself», выступает против диктата традиционных экспертных институтов, которые, по словам И. Иллича, лишают нас дееспособности. Задача нейрохакеров - путем самостоятельного изучения последних достижений науки выработать собственные инструменты нейро-улучшения, среди которых: применение ноотропов («smart drugs», «cognitive enhancers»), транскраниальное магнитное стимулирование головного мозга, а так же разного рода психотехники, медитация, правильное питание, физические нагрузки и т.п.
В определенном смысле нейрохакинг представляет собой ту форму личного освоения науки, которая призвана вернуть отчужденный системный мир формально-абстрактного научного знания в лоно живого опытного знания, в виде, например, гаражной науки. Однако даже самый поверхностный анализ указывает на целый ряд проблем связанных со столь романтичным толкование нейрохакеров как борцов за открытое и доступное пространство научных знаний. Во-первых, мы повсеместно сталкиваемся с капитализацией самого нейрохакинга, который превращается в прибыльный и расширяющийся рынок. Во-вторых, нейрохакинг несет в себе огромные социальные риски, связанные с непрофессиональным использованием высокоспециализированных знаний.
Литература
1. Болтански, Кьяпелло, 2011 - Болтански Л., Кьяпелло Э. Новый дух капитализма. М.: Новое литературное обозрение, 2011. — 976 с.
2. Горц, 2010 - Горц А. Нематериальное. Знание, стоимость и капитал. М.: Изд. дом Гос. ун-та - Высшей школы экономики, 2010. 208 с.
3. Корсани, 2007 - Корсани А. Капитализм, биотехнонаука и неолиберализм Информация к размышлению об отношениях между капиталом, знанием и жизнью в когнитивном капитализме // Логос. 2007. 4. С. 123-143.
4. Malabou, 2008 - Malabou C. What Should We Do with Our Brains? New York: Fordham University Press: 2008. 96 p.
5. Pitts-Taylor, 2010 - Pitts-Taylor V. The plastic brain: Neoliberalism and the neuronal self // Health. 2010.
14(6). P. 635-652.
6. Vidal, 2009 - Vidal F. Brainhood, anthropological figure of modernity // History of the Human Sciences. 2009.
Vol. 22(1). P. 5-36.
УДК 168.53
ЗНАНИЕ-ЧТО, ЗНАНИЕ-КАК И «ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» БИОХАКИНГА41
Сергей Юрьевич Шевченко
Младший научный сотрудник Институт философии Российской академии наук
Предлагаемый представителями вне-академических исследовательских сообществ проект «открытой науки» предполагает радикальное изменение норм распространения научного знания, то есть совершение не научной, а эпистемологической революции. Разработанное Рай-лом различение знания-что и знания-как используется нами для анализа эпистемологических представлений биохакеров. Если публичный характер знания-что не вызывает эпистемологических затруднений, то в случае знания-как открытый доступ можно обеспечить лишь к его пропозициональной составляющей. Она может быть выражена как ответ на вопрос «Каков наилучший способ сделать нечто?». Однако, согласно Виггинсу, знание-как может предполагать определённые умения, а также способность применить их с учетом знания некоторых «локальный особенностей». Такое понимание знания-как способно разрешить основное противоречие проекта «открытой науки» - между открытостью доступа к знанию и желанием извлекать выгоду из исследования. Последняя извлекается в силу умений и способностей применять знания о «локальных особенностях» ситуации, в которой достигается необходимый результат. Кроме того, представленное понимание знания-как предполагает ориентацию на меритократические критерии при определении социальной роли эксперта, что согласуется с общим характером «хакерской этики».
Ключевые слова: биохакинг, патентование, открытый доступ, хакерская этика, эпистемологическая революция, экспертиза.
KNOWLEDGE-WHAT, KNOWLEDGE-HOW AND THE BIOHACKING 'EPISTEMOLOGICAL REVOLUTION'
Sergey Yurevich Shevchenko
Junior Research Fellow Institute of Philosophy Russian Academy of Sciences
The project of 'open science' proposed by representatives of extra-academic communities implies a radical change in the norms of distribution of scientific knowledge. This project suggests the 'epistemological revolution' rather than a scientific one. We use Ryle's distinction between knowledge-what and knowledge-how to analyze the epistemological imginaries of biohackers. If the public nature of knowledge-what does not cause epistemological difficulties, in the case of knowledge-how anyone can provided open access only to its propositional component. This component can be expressed as an answer to the question 'What is the best way to do something?'. However, according to Wiggins, knowledge-how may imply certain skills, as well as the ability to use them, taking into account the knowledge of some 'local features'. Such an understanding of knowledge-how is capable to solve the basic contradiction of the 'open science' project - between an open access to knowledge and the desire to benefit from research. Benefit is extracted through applying the skills and abilities to utilize knowledge of the "local features" of the situation in which the desired result is achieved. In addition, the presented understanding of knowledge-how fits a focus on meritocratic criteria in determining the social role of an expert, which is consistent with the 'hacker ethics'.
Keywords: biohacking, patenting, open access, hacker ethics, epistemological revolution, expertise.
«Наука 2.0» или «открытая наука» - так обозначают свои эпистемологические ориентиры представители разнообразных исследовательских сообществ, не принадлежащих к академическому мейнстриму. Термин «наука 2.0» призван продемонстрировать разрыв с этическими и правовыми нормами «когнитивного капитализма», фрагментирующего науку вопреки сформулированному в середине XX века Робертом Мёр-тоном принципу коммунизма научного знания [Delfanti, 2013, p. 6-8]. Представители внеакадемических ис-
41 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-011-00848
