CC BY
109агента. Это сочетание Виггинс демонстрирует, обращаясь к мифу о Геро и Леандре. Леандр, юноша из Абидоса, влюбленный в жрицу Афродиты, живущей в Сесте по ночам переплывал Геллеспонт (Дарданеллы), разделяющий Абидос и Сест. Леандр умел плавать и при этом знал, где расположен Сест. Но кроме того, он знал, что в проливе есть сильное течение, на которое ему нужно сделать поправку, для того, чтобы доплыть до Сеста, ориентируясь на зажжённый Геро огонь. Леандр объединил эти локальные знания и его навыки пловца, и благодаря этому обладал знанием-как. Последнее, по Виггинсу, неотделимо от агента знания.
Возвращаясь к рассмотрению эпистемологической политики открытой науки, можно сказать, что декларируемая открытость знания-как касается (и может касаться) лишь пропозициональной его части. То есть - продолжая аналогию с мифом о Геро и Леандре - всеобщий доступ обеспечивается лишь к знанию о географии Дарданелл, а не к умению плавать, а главное - к знанию, как сочетать это умение со знанием «локальных особенностей» его применения.
Теперь обратимся ко второму из поставленных вопросов - о социальной роли эксперта и ученого. Наиболее известные представители программы STS, предложившие свое понимание экспертизы, Гарри Коллинз и Роберт Эванс считает наличие определённых «физических» умений (skills) знаком принадлежности к экспертному ядру («контрибуционной экспертизы»). Входящие в него ученые, как и эксперты более низкого, но не последнего, ранга (представители «взаимодействующей экспертизы») владеют языком науки и обладают определённым знанием-что [Collins and Evans, 2007, pp. 13-16]. При этом, по Коллинзу все виды артикулируемы и моделируемы. Даже умение плавать или кататься на велосипеде - не говоря уж про постановку лабораторных экспериментов - переводимо в форму математической модели. Если принять его позицию - благодаря открытому доступу к таким моделям и знанию научных фактов, любой становится экспертом через пользование этими ресурсами. Однако, если принять позицию Виггинса, важным компонентном знания-как является способность связать умения со знанием о локальных особенностях ситуации. Это умение приобретается благодаря открытому доступу к знанию, но не ограничивается активным использованием этого доступа. Такое понимание знания-как и его роли в приобретении экспертного статуса вполне согласуется с меритократическими интенциями хакерской этики [Levy, 1984, pp. 30-36].
Литература
1. Collins and Evans, 2007 - Collins H. M. and Evans R. Rethinking Expertise. University of Chicago Press, 2007. 160 p.
2. Delfanti, 2013 - Delfanti A. Biohackers. The politics of open science. London. Pluto Press, 2013. 158 p.
3. Levy, 1984 - Levy S. Hackers: Heroes of the Computer Revolution. Anchor Press/Doubleday, 1984. 464 p.
4. Ryle, 1945 - Ryle G. Knowing How and Knowing That // Proceedings of the Aristotelian Society. 1945. Vol. 46. P. 1-15
5. Stanley and Williamson, 2001 - Stanley J. and Williamson T. Knowing How // Journal of Philosophy. 2011. Vol. 98. P. 411-444.
6. Wiggins, 2012 - Wiggins D. Practical Knowledge: Knowing How To and Knowing That // Mind. 2012. Vol. 121 (481). P. 97-130.
УДК 179.7:575.616
ПСИХОФАРМАКОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ НЕЙРОХАКИНГА: МЕДИКО-ФИЛОСОФСКИЕ
ПРОБЛЕМЫ
Елена Валерьевна Введенская
Кандидат философских наук, доцент Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н.И. Пирогова
Нейрохакинг является формой биохакинга и направлен на вмешательство в структуру или функцию нейронов для улучшения работы мозга. Основной целью нейрохакинга является достижение и сохранение оптимального психического здоровья. Психофармакологические средства активно используются для этой цели. Сегодня стало реальным расширять возможности человека до сознательного контроля над собственными мыслительными, эмоциональными и психическими процессами с помощью использования ноотропных психофармакологических препаратов. Ноотропик является нейрометаболическим стимулятором, который восстанавливает нарушенные функции памяти и ускоряет мыслительные процессы, повышает устойчивость мозга к стрессовым воздействиям. Однако, исследования ноотропиков находятся в начальной стадии и механизм их действия в целом неизвестен, как неизвестен и эффект от их долговременного приема. В статье рассматриваются медико-философские проблемы, возникшие в связи с бесконтрольным потреблением здоровыми людьми психофармакологических препаратов с целью нейрохакинга.
Ключевые слова: нейрохакинг, «фармацевтический разум», «косметическая психофор-
макология», амфетамин, ноотропик, медикализация социальных проблем, «бот настроения», постчеловек.
PSYCHOPHARMACOLOGICAL ASPECT OF NEUROHACKING: MEDICAL AND PHILOSOPHICAL
PROBLEMS
Elena Valerievna Vvedenskaya
PhD in Philosophy, Associate Professor Russian National Research Medical University
Neurohacking is a form of biohacking and aims to interfere with the structure or function of neurons to improve brain function. The main goal of neurohacking is to achieve and maintain optimal mental health. Psychopharmacological drugs are actively used for this purpose. Today it has become possible to expand the capabilities of a person so that he can consciously control his mental, emotional and mental processes with the help of nootropic psychopharmacological drugs. Nootropic is a neurometabolic stimulator that restores impaired memory functions and speeds up thought processes, increases the brain's resistance to stress. However, studies of nootropics are in the initial stage and the mechanism of their action is generally unknown, as is the effect of their long-term administration. The article deals with medical and philosophical problems that have arisen in connection with the uncontrolled consumption by healthy people of psychopharmacological drugs for the purpose of neurohacking.
Keywords: neurohacking, "pharmaceutical intelligence", "cosmetic psycho-formacology", amphetamine, nootropic, medicalization of social problems, «mood bot», postman.
Нейрохакинг - это одна из форм биохакинга, направленная на вмешательство в структуру или функцию нейронов для восстановления или улучшения работы мозга и ЦНС. Основной целью нейрохакинга является достижение и сохранение оптимального психического здоровья с помощью влияния на эмоциональную сферу, мышление, восприятие и реакции человека. Так же нейрохакинг может быть направлен на предотвращение психических заболеваний и увеличение когнитивных способностей. Нейрохакинг, базирующийся на методах эпигенетики и нейробиологии, активно использует средства психофармакологии, рекомендации по питанию, определенный комплекс физических упражнений, а также медитацию и самогипноз.
Нейрохакинг востребован в обществе потребления, в котором основными доминантами являются социальный успех и конкурентное преимущество. «Сегодня здоровье является не столько биологическим императивом, продиктованным необходимостью выживания, сколько социальным императивом, продиктованным борьбой за «статус» [Бодрийяр, 2006, с.180]. Данная ценностная установка позволяет также объяснить стремление человека справится с заданием лучше и быстрее других, пусть для этого понадобиться использовать химические нейростимуляторы. «Прием нейрофармакологического препарата указывает на нужду в искусственном увеличении своего потенциала для демонстрации соответствующей готовности и пригодности» [Макарова, Тараканова, 2016, с.968]. Средства нейрофармакологии и, шире, психофармакологии позволяют людям быстрее овладеть необходимыми для достижения социализации навыками и умениями. Появился термин «фармацевтический разум» [Lakoff, 2005], человеческий организм стал пониматься как сложная машина, в которой могут возникать отдельные неполадки, в том числе на нейропсихологическом уровне, которые исправляются посредством соответствующего фармацевтического препарата [Wroblewski, 2015, p. 97].
Использование психофармкологии для целей нейрохакинга порождает ряд медико-философских проблем. Так, сегодня стало реальным расширять возможности человека до сознательного контроля над собственными мыслительными, эмоциональными и психическими процессами с помощью использования ноо-тропных психофармакологических препаратов. Термин «ноотропик» означает «действующий на разум». Ноотропик является нейрометаболическим стимулятором, который восстанавливает нарушенные функции памяти и ускоряет мыслительные процессы, повышает устойчивость мозга к стрессовым воздействиям.
Первоначально ноотропики разрабатывались для лечения нейродегенеративных заболеваний, нарушений мозгового кровообращения, а так же синдрома дефицита внимания и гиперактивности у детей. Препараты, улучшающие работу мозга, появились в первой половине прошлого века. В 1929 году химик Гордон Аллес синтезировал амфетамин. Во время Второй мировой войны его принимали солдаты в качестве средства, поддерживающего боевой дух. В 40-х годах проводились исследования, чтобы оценить реальную эффективность таких препаратов. Британские и американские психологи установили, что, хотя те, кто принимает препараты, высоко оценивают их эффективность, на самом деле это не так. При выполнении сложных заданий показатели тех людей, кто предварительно принял препарат, существенно падали. Препараты амфе-таминового ряда провоцируют появление чувства эйфории, из-за которого у человека возникает ложная уверенность в своих силах. «Когда делаешь что-то простое, это, может, и неплохо. Но когда, допустим, сдаешь экзамен по римскому праву или ведешь воздушный бой, такой самообман может оказаться роковым», — говорит Николай Расмуссен, исследователь из Университета Нового Южного Уэльса в Сиднее [Stix, 2009, p. 52].
Первым ноотропиком, представляющим новую группу психотропных препаратов, является пираце-там (1972), усиливающий когнитивные функции, память и концентрацию. В фармацевтической индустрии создание пирацетама привело к активным разработкам новых ноотропиков (фенотропил, модафинил, рита-лин, золофт, прозак, паксил и др). Важно отметить, что современные ноотропики не могут дать человеку то, чем он не обладает, позволяя действовать лишь в верхней части его потенциального диапазона.
Глубоких и всесторонних исследований ноотропиков не проводилось и поэтому механизм их действия в целом неизвестен. Одно из очень серьезных соображений, которые нужно принять во внимание при их использовании, - это то, что почти ничего неизвестно об отсроченных эффектах таких лекарственных средств при длительном применении.
Разумеется, не вызывает возражений тот факт, что людям, страдающим тяжелыми психическими и психологическими расстройствами, необходим прием ноотропиков и антидепрессантов. Однако, в современном западном обществе данные препараты принимает высокий процент здоровых людей. К. Либ, директор психиатрической клиники медицинского университета Майнца, говорит о зыбкой границе между необходимой терапией и «косметической» психофармакологией, что ставит множество вопросов медико-философского характера. Должна ли медицина улучшать когнитивные способности здоровых людей, конструировать или подавлять их эмоции? Нужна ли людям такая допинговая система и не превратятся ли они в рабов психофармакологии?
Многие ученые предупреждают об опасности бесконтрольного употребления ноотропиков. При бесконтрольном применении, они могут вызвать привыкание и ухудшение умственных способностей. Сложная химическая система сигналов, ферментов, белков, которые ответственны за формирование нашего сознания, памяти, восприятия и эмоций —работает на основе саморегуляции, пока этот тонкий баланс не нарушается, в результате чего и возникает то или иное заболевание или психическое расстройство. Применение различных нейростимуляторов (ноотропиков и антидепрессантов) может нарушить систему саморегуляции и привести к непредсказуемым последствиям. Как отмечает К. Либ, препараты, стимулирующее дофаминовые рецепторы, даже при краткосрочном приеме могут вызывать агрессивность. При длительном же приеме таких препаратов человек теряет способность контролировать агрессивные импульсы, у него может возникнуть мания и психозы, что делает его социально опасным. Таким образом, очевиден риск того, что человек может стать не просто «энергетической машиной», но ещё и «непредсказуемой энергетической машиной» [Lieb, 2010].
Известно, что в 90-е годы, когда в США врачи стали повсеместно назначать такой ноотропик и антидепрессант как прозак (селективный ингибитор обратного захвата серотонина), по стране прокатилась череда убийств и самоубийств подростков и молодежи. К 1993 году за этим лекарственным средством, числилось 26623 случая нежелательных побочных эффектов, 1885 самоубийств.
Несмотря на широкие показания к применению прозака, в последнее время все больше ученых полагают, что на самом деле неизвестно, как этот препарат воздействует на мозг. Прозак вызывает множество побочных эффектов, таких как мышечные спазмы, тремор, перевозбуждение, агрессия, сердечно-сосудистые осложнения, подергивания языка и лицевых мышц, а также моторные непроизвольные движения туловища и конечностей, галлюцинации. Также выяснилось, что прозак и его аналоги вызывают сильную лекарственную зависимость. Больше половины людей, решившись прекратить прием таблеток, испытывали состояние, подобное «наркотической ломке».
Серьезную обеспокоенность вызывает то, что прозак стал не просто лекарством для нервной системы, а чем-то вроде «косметики для сознания», назначение которого не в том, чтобы лечить, а в том, чтобы улучшать, приводить в порядок или даже приукрашивать восприятие реальности. Лекарственная терапия стала восприниматься не как средство лечения, а как средство улучшения существования [Wroblewski, 2015, p. 98]. С помощью прозака человеку стало доступно повышение самооценки и ощущение собственной значимости без необходимых со своей стороны усилий. Психофармакология сегодня предлагает средства не только для улучшения когнитивных функций, но и для продуцирования эмоций счастья и радости. «С одной стороны, эти эмоции стали восприниматься как что-то не зависящее от испытывающего их человека, а с другой — появилась возможность влиять на эмоции с помощью внешнего медиатора, управлять своим эмоциональным состоянием извне» [Бардина, 2017, с. 53].
Таким образом, применение ноотропных препаратов вышло за пределы терапии и свидетельствует о медикализации социальных проблем. «В попытках современного человека перейти от духовного и субъективного контроля над эмоционально-волевой и когнитивной составляющей личности к коррекции этих сфер сознания с помощью медикаментов можно увидеть первые симптомы антропологической деформации, связанной с перспективой перехода к постчеловечеству: механизацию и киборгизацию человеческой природы» [Макарова, Тараканова, 2016, с.968].
Дальнейшей ступенью развития психоформакологии явится ее сближение с робототехникой и нано-технологиями. Футурист Джеймс И. Хьюз предсказывает появление «ботов настроения», которые будут перемещаться непосредственно в определенные области мозга, влиять на гены и регулировать заданное значение счастья, раскрашивая наше мировосприятие. «По мере того как нанотехнологии будут становится все более продуманными, мы сможем влиять все более точными методами на настроение обычных людей» (Piore, 2015). Следовательно, «косметические средства» для мозга уйдут в небытие и будет произведен настоящий взлом человеческой природы, постчеловек не будет уже использовать различные технологии для
расширения своего сознания и моделирования эмоций, а он сам станет технологией с заданными параметрами и свойствами, утратив свою природную сущность.
Литература
1. Бардина, 2017 - Бардина С.М. Психофармакологическое конструирование эмоций: Prozak против дуализма сознания и тела // Социология власти. 2017. Том 29. № 3. С 41-58.
2. Бодрийяр, 2006 - Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры / Пер. с фр. Е.А. Самарской. - М: Культурная революция; Республика, 2006. 269 с.
3. Макарова, 2016. - Макарова Д.А., Тараканова А.В. Ноотропные препараты как средство достижения социального успеха: к проблеме постчеловечества // Бюллетень медицинских Интернет-конференций, 2016. Том 6. № 5. С. 967-969.
4. Wroblewski, 2015. - Wroblewski M. The DSM as a Moving Laboratory: The Role of the Diagnostic Manual in the Stabilizing and Objectivization of Pharmaceutical Reason. Polish Sociological Review, 189 (1). P. 85-106.
5. Lakoff, 2005. - Lakoff A. Pharmaceutical Reason: Knowledge and Value in Global Psychiatry. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.
6. Lieb, 2010 - Lieb K. „Hirndoping". Warum wir nicht alles schlucken sollten. Artemis&WinklerVerlag. 2010. S. 132-156
7. Piore, 2015 - Piore A. What Technology can't change about happiness: [Weblog], 2015. URL: nautil.us/issue/28/2050/what-technology-cant-change-about-happiness
8. Stix, 2009 - Stix G. Turbocharging the brain // Scientific American. 2009. Vol. 301. P. 46-56.
