CC BY
239
В.Ш. Кривонос
ЧИЧИКОВ И ЧАЦКИЙ
В статье рассматривается интерпретация в «Мертвых душах» тематики и коллизий «Горя от ума». Специальное внимание уделяется трактовке темы ума в произведениях Гоголя и Грибоедова и в этой связи сопоставлению образа Чичикова с образом Чацкого. Раскрываются особенности осмысления Грибоедовым и Гоголем проблемы ума как экзистенциальной и онтологической.
Ключевые слова: Грибоедов; Гоголь; Чацкий; Чичиков; тема ума; горе от ума; горе уму.
Отражения «Горя от ума» в «Мертвых душах» уже были отмечены в специальной литературе; замечания и наблюдения касались мотива сплетни в комедии и в поэме1, а также наследования Чичиковым потенциальных свойств Молчалина2, характерологической близости этих героев и объясняющих ее биографических и сюжетных параллелей3.
Осталось, однако, без внимания, что Чичиков проецируется Гоголем не только на Молчалина, но и на Чацкого. Параллель ‘Чичиков - Чацкий’ может показаться не просто неожиданной, но парадоксальной, но она обоснована мотивными перекличками и сюжетными аналогиями и не менее важна для понимания трактовки Гоголем грибоедовской темы ума, чем параллель ‘Чичиков - Молчалин’. Представая как «инверсия Дон Кихота», что освещает «всю ситуацию поэмы неожиданным светом»4, Чичиков является и инверсированным подобием высокого героя «Горя от ума».
Чацкий, если бы захотел, мог бы сделать успешную служебную карьеру, поскольку обладает необходимыми для этого качествами:
Фамусов
Не служит, то есть в том он пользы не находит,
Но захоти: так был бы деловой.
Жаль, очень жаль, он малый с головой;
И славно пишет, переводит.
Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом...
Чацкий
Нельзя ли пожалеть об ком-нибудь другом?
И похвалы мне ваши досаждают.
Один Молчалин мне не свой, И то затем, что деловой (42).
В «Горе от ума» развиваются и сталкиваются разные представления об уме, его признаках, свойствах и функциях. Ср.: «...“ум” фамусовско-го общества - так называемый “практический ум”»6. Говоря о Молчалине как о «человеке практическом», критик заметил, что он «умен умом его сферы»7.
Чацкий был бы деловой, тем более что наделен эдаким умом. Проблема только в одном: Чацкий не желает быть как все. Ср. с Чичиковым, который сердится на «несправедливость судьбы» и недоумевает, почему «беда» обрушилась именно на него: «“Кто ж зевает теперь на должности? - все приобретают”»8. Чичиков тоже малый с головой: «И вот таким образом составился в голове нашего героя сей странный сюжет, за который, не знаю, будут ли благодарны ему читатели, а уж как благодарен автор, так и выразить трудно. Ибо, что ни говори, не приди в голову Чичикова эта мысль, не явилась бы на свет сия поэма» (VI, 240). Однако, в отличие от Чацкого, он, будучи весьма ловким в «деловых делах» (VI, 230), стремится поступать как все, хотя и не всегда в этом преуспевает.
Называя других персонажей глупцами, Чацкий не щадит и собственное самолюбие, когда признается Софье:
Он и в самом деле оказывается Молчалина глупее, когда позволяет себе обманываться насчет подлинных чувств Софьи:
Чичиков бранит себя за то, что опрометчиво доверился Ноздреву, решив, что «у него даром можно кое-что выпросить» (VI, 69), и слишком поздно прислушался к доводам своего практического ума: «“Просто, дурак я!” говорил он сам себе» (VI, 82). Потому и бранит, что дураком он себя.
Что я Молчалина глупее? (27)
Слепец! я в ком искал награду всех трудов!
Спешил!., летел! дрожал! вот счастье, думал, близко (132).
как показывает его реакция на предложение Собакевича, вовсе не считает: «“Что он, в самом деле”, подумал про себя Чичиков: “за дурака, что ли, принимает меня”...» (VI, 103). И привычно рассчитывает на свое умение использовать «все тонкие извороты ума, уже слишком опытного, слишком знающего хорошо людей» (VI, 237).
Ап. Григорьев, говоря об исполнителях роли Чацкого, утрировавших его характер, подчеркивал, что грибоедовский герой «образованный человек, ни на шаг не отступающий от светских приличий»9. Чичиков, стремясь произвести выгодное впечатление, лишь имитирует поведение светского человека: «...отпущено было в зеркало несколько поклонов в сопровождении неясных звуков, отчасти похожих на французские, хотя по-французски Чичиков не знал вовсе» (VI, 161). Пародийной имитацией отмечены и другие его поступки, в которых можно усмотреть аналогию с поступками Чацкого.
Чацкий ссорится с обществом, с которым связан «рождением и воспитанием», однако «выше его умом и сердцем»10. Рисуя иронический портрет французика из Бордо, нашедшего в России свою провинцию, он гневно критикует
нечистый этот дух Пустого, рабского, слепого подражанья... (105)
К обличительной риторике прибегает и Чичиков, понося бал у губернатора: «дрянь бал, не в русском духе, не в русской натуре» (VI, 174). Предметом его раздражения тоже как будто становится рабское, слепое подражанье: «Всё из обезьянства, всё из обезьянства! Что француз в сорок лет такой же ребенок, каким был и в пятнадцать, так вот давай же и мы!» (VI, 175). Но настоящей причиной огорчения было «нерасположенье тех самых, которых он не уважал и насчет которых отзывался резко, понося их суетность и наряды» (VI, 175). Потому что умом и сердцем Чичиков не выше своего окружения.
Софья так характеризует Чацкого до его возвращения в Москву:
Остер, умен, красноречив,
В друзьях особенно счастлив.
Вот об себе задумал он высоко...
Охота странствовать напала на него... (20)
Чичикову тоже красноречия не занимать, хотя и особого рода: «очень искусно умел польстить каждому» (VI, 12); он и остер по-своему: если и
спорил, то «как-то чрезвычайно искусно, так что все видели, что он спорил, а между тем приятно спорил» (VI, 16). И в друзьях, если это нужные для дела люди, он особенно счастлив: «Все чиновники были довольны приездом нового лица» (VI, 18). О себе он, будучи умен, тоже задумал высоко: «Конечно, трудно, хлопотливо, страшно, чтобы как-нибудь еще не досталось, чтобы не вывести из этого истории. Ну, да ведь дан же человеку на что-нибудь ум» (VI, 240). Вот почему и на него напала охота странствовать: влекомый планом накупить «всех этих, которые вымерли» (VI, 240), принялся он разъезжать «по своим надобностям» (VI, 10).
Чацкий «видит мир в его идеологических, а не бытовых проявлениях»11. И бывает, что «совершенно не в состоянии оценить ситуацию, когда она касается его самого»12, например, не верит в любовь Софьи к Молчалину, бросая в разговоре с ней реплики в сторону: «Она его не уважает»; «Она не ставит в грош его»; «Шалит, она его не любит» (67-68). Зато его ум способен порождать новые идеи, несущие в себе универсальное нравственное содержание.
Что касается ума Чичикова, целиком погруженного в сферу быта и далекого от мира идей, то он весьма изобретателен по части новых мыслей и в этом плане оказывается близок уму Чацкого. Но если Чацкий «не только умнее всех прочих лиц, но и положительно умен»13, то умственные способности Чичикова, преследующего исключительно собственную выгоду, ограничены отрицательным содержанием его мыслей.
Изначально в уме Чацкого не сомневается ни Фамусов, ни Софья, ни кто-либо иной из персонажей комедии; неприятие вызывают свойства его ума (чересчур остер и слишком красноречив), что и провоцирует развитие сплетни, превратившей того, кто умен, в безумного:
София Он не в своем уме.
Ужли с ума сошел? (92)
Хлёстова В его лета с ума спрыгнул! (100)
Загорецкий А вы заметили, что он В уме сурьезно поврежден? (119)
Фамусов
Ну что? не видишь ты, что он с ума сошел?
Скажи сурьезно:
Безумный! что он тут за чепуху молол! (134)
Если глупость говорит об отсутствии ума, то безумие есть «определенное состояние ума, его трансформация»14. Не отказывая Чацкому в уме, сплетня указывает на его качественную трансформацию (своего рода смену ума: не в своем уме) и новое состояние, зафиксированное в образной картинке: сума сошел.
Ю.Н. Тынянов выдумку о сумасшествии Чацкого объясняет связью «между безумием и любовью к женщине», которая в грибоедовскую эпоху все еще «казалась само собой разумеющейся»15. Превращаясь в клевету на Чацкого, запущенную Софьей, выдумка демонстрирует характерную для изображенного Грибоедовым мира «власть женщин»16, которая и раскрывается в сюжете комедии.
В городе NN тоже установился «женский режим»17, служащий пародийным отражением отношений персонажей в фамусовской Москве. Дамы, которым «совершенно не понравилось» (VI, 170), как обошелся с ними Чичиков на балу у губернатора, сумасшедшим его, правда, не объявляют, но приписывают ему замысел «увезти губернаторскую дочку» (VI, 185), выглядящий вполне безумным, если учесть, что он не был похож на «человека с буйными поступками» (VI, 199). Тема ложного безумия вплетается в сюжет поэмы и выходит на поверхность, когда, пораженный странно изменившимся отношением к нему со стороны чиновников, напуганных слухами и не желавших его более принимать, Чичиков никак не мог «решить, он ли сошел с ума, чиновники ли потеряли голову» (VI, 213).
Чацкий любит Софью - и ведет себя, как влюбленный, почему кажется и смешным, и странным:
Я странен, а не странен кто ж?
Гот, кто на всех глупцов похож;
Молчалин например... (64)
В «Мертвых душах» дело ограничивается «пародией на любовную интригу»18. Чичиков принадлежит к господам «такого рода», которые вряд ли «способны были к любви», но встреча с губернаторской дочкой неожи-
данно пробудила в нем «что-то такое странное, что-то в таком роде, чего он сам не мог себе объяснить» (VI, 169). Между тем новость «про увоз губернаторской дочки», сообщенная ему (вместе с другими касающимися его слухами) Ноздревым, навела на Чичикова «порядочный испуг», вызвав желание не «мешкать более» и «убираться поскорей» (VI, 215).
Влюбленному Чацкому присущи определяющие его поведение «страсть», «чувство», «пылкость» (64). Он не только умен, но и представляет собою «натуру в высшей степени страстную»19. У Чичикова, внезапно выбитого из колеи встречей с «занимательной блондинкой» (VI, 168), действительно «сердчишко прихрамывает», как подшучивают над ним «почтмейстер, и председатель, и даже сам полицеймейстер» (VI, 173), но по-настоящему владеет им только страсть к приобретению. Его вынужденный отъезд в конце поэмы так же не похож на добровольное бегство Чацкого в финале комедии, как порядочный испуг плута на оскорбленное чувство (134) влюбленного идеалиста.
По мнению Н.К. Пиксанова, в первоначальном замысле комедии, озаглавленной «Горе уму», «предполагалось придать сценическому конфликту не местный, бытовой и современный, но более общий, быть может даже философский характер»20. Изменив название на «Горе от ума», Грибоедов по-иному расставил сюжетно-тематические акценты, но это не сказалось на трактовке им самой проблемы ума, которую он понимает не только как социально-бытовую, но и как философскую. Способность независимо и свободно мыслить связывает Чацкого с просветительской традицией, сформировавшей представление о служении истине и законам разума21. В известном смысле Чацкий родствен и мыслящему человеку Паскаля, сохраняющему величие и достоинство в трагической ситуации поражения.
В биографической истории Чичикова, рассказанной автором в последней главе поэмы, и в его жизненном сюжете каждый раз повторяется ситуация горя уму: герой на пути к приобретению вновь и вновь терпит житейское поражение и вынужден все начинать сначала. Речь идет о горе практическому уму, за пределы которого не может выйти гоголевский приобретатель, не сознающий причины настигающих его «бедствий» (VI, 238). Гоголь, подобно Грибоедову, осмысляет и решает проблему ума как экзистенциальную и онтологическую, но следует он не философской, а религиозно-нравственной традиции.
Вот как характеризует Гоголь состояние «человека века» в «Выбранных местах из переписки с друзьями»: «Ничему и ни во что он не верит; только верит в один ум свой. Чего не видит его ум, того для него
нет» (VIII, 414). Чичиков, тоже человек века, полагается исключительно на свой ум, но ум его видит только то, что отвечает целям приобретения, почему герой и пускается в аферу с мертвыми душами, когда его «осенила вдохновеннейшая мысль, какая когда-либо приходила в человеческую голову» (VI, 239). Именно такого рода ум, не способный различать добро и зло, и был назван превратным, отличающим тех, кто «заменили истину Божию ложью» (Рим 1: 25). Ср. призыв: «...И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим 12: 2).
Говоря о возможном происхождении страсти Чичикова и предвещая, почему «в холодном его существовании заключено то, что потом повергнет в прах и на колени человека пред мудростью небес», автор относит ее к тем страстям, «которых избранье не от человека» и которые вызваны «для неведомого человеком блага» (VI, 242). К неведомому Чичикову благу влекут его и поражения его ума, который гоголевскому герою в намеченной автором перспективе предстоит обловить и изменить.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Смирнова ЕЛ. Поэма Гоголя «Мертвые души». Л., 1987. С. 80-83.
Smirnova ЕЛ. Pojema Gogolja «Mertvye dushi». L., 1987. S. 80-83.
2 Медведева И.Н. «Горе от ума» А.С. Грибоедова. 2-е изд. М., 1974. С. 99-100.
Medvedeva I.N. «Gore ot urna» A.S. Griboedova. 2-e izd. М., 1974. S. 99-100.
3 Фомичев СЛ. Комедия A.C. Грибоедова «Горе от ума»: Комментарий. М., 1983. С. 182-183; Мещеряков В.П. А.С. Грибоедов: Литературное окружение и восприятие (XIX -начало XX вв.). Л., 1983. С. 231.
Fomichev S.A. KomedijaA.S. Griboedova «Gore otuma»: Kommentarij. M., 1983. S. 182-183; Mescherjakov V.P. A.S. Griboedov: Literatumoe okruzhenie i vosprijatie (XIX - nachalo XX w.). L., 1983. S. 231.
4 Манн Ю.В. Галерея «наставников-пиитов» в «Мертвых душах» (Из комментариев к поэме) // Манн Ю.В. Творчество Гоголя: смысл и форма. СПб., 2007. С. 480. Генетическая связь между образами Чичикова и Дон Кихота прослежена (с опорой на литературу вопроса) в кн.: Багно В. «Дон Кихот» в России и русское донкихотство. СПб., 2009. С. 75-77.
Mann Ju. V. Galereja «nastavnikov-piitov» v «Mertvyh dushah» (Iz kommentariev k pójeme) // Mann Ju. V. Tvorchestvo Gogolja: smysl i forma. SPb., 2007. S. 480. Bagno V. «Don Kihot» v Rossii irusskoe donkihotstvo. SPb., 2009. S. 75-77.
5 Грибоедов A.C. Горе от ума. 2-е изд., доп. М., 1987. С. 47. (Лит. памятники). Далее цитируется по данному изданию с указанием страниц в тексте.
Griboedov A. S. Gore otuma. 2-е izd., dop. М., 1987. S. 47. (Lit. pamjatniki).
6 Ильев С.П. «Ум» и «горе» в комедии Грибоедова // Проблемы творчества A.C. Грибоедова. Смоленск, 1994. С. 56.
IVev S.P. «Um» i «gore» v komedii Griboedova // Problemy tvorchestva A.S. Griboedova. Smolensk, 1994. S. 56.
7 Григорьев Ап. По поводу нового издания старой вещи. «Горе от ума». СПб. 1862 // Григорьев Ап. Литературная критика. М., 1967. С. 507.
Grigor’ev Ар. Po povodu novogo izdanija staroj veschi. «Gore ot urna». SPb. 1862 // Grigor’ev Ap. Literatumajakritika. M., 1967. S. 507.
8 Гоголь H.B. Поли. собр. соч.: В 14 т. Т. VI. [М.; Л.], 1951. С. 238. Далее цитируется по этому изданию с указанием в тексте тома римскими и страниц арабскими цифрами.
GogoVN.V. Poln. sobr. soch.: V 14t. Т. VI. [М.; L.], 1951. S. 238.
9 Григорьев А.А. Александринский театр. [«Горе от ума»] // Григорьев А. А. Театральная критика. Л., 1985. С. 39.
Grigor ’evA.A. Aleksandrinskij teatr. [«Gore ot uma»] // Grigor’ev A. A. Teatral’naja kritika. L., 1985. S. 39.
10 Там же.
Tam zhe.
11 Лотмая Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). СПб., 1994. С. 338.
LotmanJu.M. Besedy о russkoj kuPture: Byt i tradicii russkogo dvorjanstva (XVIII - nachalo XIX veka). SPb., 1994. S. 338.
12 Корман Б.О. Конфликт, герой и автор в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» // Корман Б.О. Избранные труды. История русской литературы. Ижевск, 2008. С. 82.
KormanB.O. Konflikt, geroj i avtor v komedii A.S. Griboedova «Gore otuma» // Koiman В.О. Izbrannye trudy. Istorija russkoj literatury. Izhevsk, 2008. S. 82.
13 Гончаров И. А. «Мильон терзаний» (Критический этюд) // Гончаров И.А. Собр. соч.: В 8 т. Т. VII. М., 1955. С. 13.
GoncharovI. A. «Mil’on terzanij» (Kriticheskij jetjud) // Goncharov I.A. Sobr. soch.: V 8 t. Т. VII. M., 1955. S. 13.
14 Агапкина Т., Белова О. Категории УМ и БЕЗУМИЕ в народной традиции славян // Мудрость, праведность, святость в славянской и еврейской культурной традиции. М., 2011. С. 225-226.
Agapkina Т., Belova О. Kategorii UM i BEZUMIE v narodnoj tradicii slavjan II Mudrost’, pravednost’, svjatost’ v slavjanskoj i evrejskoj kul’tumoj tradicii. M., 2011. S. 225-226.
15 Тынянов Ю.Н. Сюжет «Горя от ума» // Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. М., 1969. С. 354.
Tynjanov Ju.N. Sjuzhet «Gorja ot uma» i i Tynjanov Ju.N. Pushkin i ego sovremenniki. М., 1969. S. 354.
16 Там же. C. 375.
Tam zhe. S. 375.
17 Там же. C. 376.
Tam zhe. S. 376.
18 Гиппиус В.В. Гоголь // Гиппиус В. Гоголь; Зеньковский В. Н.В. Гоголь. СПб., 1994.
С. 116.
Gippius V.V. Gogol’ // Gippius V. Gogol’; Zen’kovskij V. N.V. Gogol’. SPb., 1994. S. 116.
--------------------------------------------------------------------------------------------
19 Мейерхольд В.Э. «Горе уму» (первая сценическая редакция) // Мейерхольд В.Э. Статьи, письма, беседы, речи: В 2 ч. Ч. 2. М., 1968. С. 168.
Mejerhol ’d V.Je. «Gore umu» (pervaja scenicheskaja redakcija) // Mejerhol’d V.Je. Stat’i. pis’ma, besedy, rechi: V 2 ch. Ch. 2. M., 1968. S. 168.
20 Пиксанов H.K. Творческая история «Горя от ума». М., 1971. С. 303.
Piksanov N.K. Tvorcheskaja istorija «Gorja ot urna». М., 1971. S. 303.
21 См.: Фомичев C.A. Грибоедовскаяэнциклопедия. СПб., 2007. С. 103.
Sm.: Fomichev S.A. Griboedovskajajenciklopedija. SPb., 2007. S. 103.
