CC BY
76
15. Гигер В.Б. Диалог культур и сотрудничество цивилизаций: становление и развитие глобальной культуры // Диалог культур и партнерство цивилизаций: становление глобальной культуры. С. 51-53.
16. Панарин A.C. Глобальное политическое прогнозирование. М.: Алгоритм, 2000. 352 с. С. 78.
17. См. более подробно: Леонова О.Г. Глобальные политические технологии: сущность и определение // Глобалистика как область научных исследований и сфера преподавания / Под ред. И.И. Абыл-газиева, И.В. Ильина. М.: МАКС-пресс, 2011. Вып. 5. 386 с. С. 207-221.
18. Капустин В.Г. Толерантность - насилие. Публичная лекция в Международном институте гуманитарно-политических исследований // IGPI - сайт Международного института гуманитарно-политических исследований. URL: http//www.igpi. ru/center/seminar/russ-georgia.html (дата обращения: 28.06.2011).
19. Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия // Научная мысль Кавказа. 2000. № 2. С. 19-74.
20. Mawdudi A. Human rights in Islam // Al Tawhid Journal. 1996. Vol. 4. № 3. P. 59-89; Fortman B, Maohamed Salih M.A. The Life and Times of Religion and Human Rights // Meeting Culture: Essays in Honour of Arie de Ruijter / Ed. by E.A. van Beek Walter et al. Maastricht: Shaker, 2003. P. 91-111; Clayton J. Universal Human Rights and Traditional Religious Values // Human Rights and Responsibilities in a Divided World / Ed. by Jaroslav Krejci. Prague: The Institute of Philosophy of the Academy of Sciences of the Czech Republic, 1996. P. 29-46.
21. Бубер M. Два образа веры. M.: Республика, 1995. 464 c. С. 108.
22. Тхагапсоев Х.Г. Этнос в современном мире: исторический реликт или фактор цивилизацион-ного развития? // Научная мысль Кавказа. 2005. № 2. С. 22-31.
7 июля 2011 г.
УДК 008.001
ЧЕЛОВЕК И ТЕХНИКА В ФИЛОСОФСКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ XX-XXI ВВ.: КОНЦЕПЦИИ, ПРОГНОЗЫ И ФУТУРИСТИЧЕСКИЕ СЦЕНАРИИ
P.A. Беданоков
Определение базового характера современной цивилизации ведущими учёными и теоретиками как техногенной сегодня неминуемо ставит перед каждым исследователем в данной области ряд актуальных вопросов и интересных сюжетов -каковы природа техники, её степень влияния на социальную среду, глубина интеграции технических артефактов в естественную среду человеческого существования, возможность гармонизации технического и человеческого пространства существования. Если попытаться логически обобщить данные вопросы, то их можно свести до одной, но весьма важной проблемы - проблемы философского и культурологического анализа антропологического основания развития техники и технологической среды в конце XX - начале XXI вв.
Беданоков Рамазан Асланович - кандидат физико-математических наук, докторант кафедры философии Майкопского государственного технологического университета, 385000, г. Майкоп, ул. Советская, 176, e-mail: [email protected], т. 8(8772)570952.
Исторические истоки данной проблемы отчётливо просматриваются, начиная с XVI-XVIII вв., эпохи промышленной модернизации в Европе. В этот период происходит пересмотр роли техники на теоретическом уровне, что позволяет концептуализировать её как условие и залог прогресса общественного развития: "Новый Органон" Ф. Бэкона провозглашает настоятельную необходимость развития и внедрения в жизнь научно-технических достижений. Тщательное изучение законов природы, расширение эмпирико-эксперимен-тальной базы, развитие науки и техники, по представлениям теоретиков эпохи Возрождения и Просвещения, должны дать человеку власть над природой и увеличить его благосостояние и комфорт. Социальный прогресс связывается с прогрессом науки и техники
Ramazan Bedanokov - Ph.D. of Physic and Mathematic, doctoral candidate of the Philosophy Department at the Maykop State Technological University, 176 Soviet Street, Maykop, 385000, e-mail: minobr_ra@ mail.ru, ph. +7(8772)570952.
как фактор, способный поднять общество на новый этап развития, привести человечество к подлинно естественному состоянию-счастью, в связи с чем необходимо более полное понимание законов природы, ее воздействий на человека, создание технологических приспособлений, реализующих природные закономерности и удовлетворяющих человеческие потребности.
Столетием позже, в XVIII в., получает широкое распространение философская идеологии Просвещения, которая задала фундаментальное научное основание для внедрения технократических принципов в общественное сознание и практику: "Просветители XVIII в. довели до конца подход к миру как к машине, созданной Богом. Природа мыслится как машина, а ее законы постижимы благодаря техническим средствам... понятие "естественного закона" становится фундаментальным не только для естествознания, но и для складывающейся общественной науки, прежде всего для концепций естественного права и учения о морали" [1, с. 45].
Идеология новоевропейского Просвещения была призвана формировать человека нового типа, понимающего законы и порядки природы, на которых необходимым образом базируются наука и техника нового производственного типа, базируются естественная мораль и нравственность общества, устроенного на основе теории договора. Естественнонаучная направленность принципов новоевропейского Просвещения связывает воедино технический прогресс и социальное благополучие как основные цели общественного бытия. Так как научное знание и организованное на принципах Разума всеобщее образование способны дать человеку не только ключ к познанию тайн природы, но и сделать его подлинно свободным, счастливым и полезным для всего человечества, подобное просвещение должно, по мнению А.П. Огурцова, ".открыть всему человечеству способы удовлетворить свои потребности, обеспечить свое благосостояние, познать и использовать свои права, понять и выполнить свои обязанности" [1, с. 60]. Новые естественные науки, стремительно развивающаяся техника и система образования просвещенческого типа представляли собой в совокупности новый социокультурный проект, идеи которого были реализованы в конструируемой цивилизации модерна, где с помощью новой науки и инженерно-технологической
сферы можно будет превратить природу с её безграничными скрытыми силами в человеческую мастерскую.
Если традиционно рассуждать о технике в рамках деления на природу естественную и природу искусственную, то в XX в. именно природа искусственная начинает выступать в качестве первой природы: созданные человеком условия существования уже воспринимаются как наиболее естественные и привычные. С натурой, естественной природой человек сталкивается либо на уровне восприятия ее как сырьевой базы, либо на уровне понимания ее как экологической среды, что приводит к отсутствию непосредственного взаимоотношения человек-природа. Практически все, с чем имеет сегодня дело человек, относится к категории артефактов; условия жизни общества зависят скорее от эффективной работы техники и внедрения и поддержания технологий, нежели от природных явлений.
Итоги развития просвещенческой и модернистской парадигмы в середине XX в. продемонстрировали и негативные последствия технического развития, поставив под угрозу не только имеющийся уровень существования сообщества, но и выживание человечества в целом. Перед учеными-теоретиками встал непраздный вопрос о природе и сущности этих последствий, а также о возможных путях преодоления сложившейся ситуации. Анализ степени вмешательства в природные процессы показал, что несмотря на высокий уровень их понимания, остаются неизученными или малоизученными, а, следовательно, плохо прогнозируемыми те природные процессы, которые не имеют для человека практической выгоды, но запускаются техническими манипуляциями: "Анализ показывает, что техника в широком понимании является сверхсложной органической системой. Хотя в нее встроены искусственные механизмы (например, формы осознания и системы социального воздействия), думать, что с их помощью можно управлять или просто контролируемо влиять на технологическое развитие, было бы наивным. По сути, решение состояло бы в том, чтобы поменять наш тип цивилизации на другой, более осмысленный и безопасный. Но цивилизация не объект демиургических действий, да и где взять нужного демиурга? Проблематичными являются даже более простые усилия, например, направленные на
преобразование отдельных социальных институтов" [2, с. 104].
В ставшей сегодня классической работе "Вопрос о технике" Мартин Хайдеггер [3], утверждает мысль о том, что для освобождения человека от инструментальной зависимости, от техники ему необходимо восстановить и заново ощутить широту своего сущностного человеческого пространства. В соответствии с этой мыслью немецкого философа, именно социокультурная среда выступает сердцевиной и сосредоточием генезиса технических и технологических новаций и непосредственно определяет стратегии и направления её развития.
В классический период развития философии техники активнее прочих разрабатывается вопрос о связи технического прогресса с развитием общественных отношений, социальных институтов и антропологических практик. Свой вклад в понимание данной взаимосвязи внесли следующие ученые: Р. Дарен-дорф, Г. Маркузе, Ю. Хабермас, Л. Мэмфорд, Х. Сколимовски и многие другие исследователи из числа "Союза немецких инженеров". В частности, Р. Дарендорф в своей ранней работе "Социология индустрии и производства" [4] отошел от изучения техники и индустрии как способов и средств деятельности человека. Свой исследовательский интерес он направил на выявление специфики и характера взаимоотношений людей в сообществе, которые складываются под воздействием техники и технологии. В своей "индустриальной социологии" Р. Дарендорф выделяет несколько тематических сфер, таких как социальная структура производства и социальные проблемы в индустриальном обществе, а как более широкий аспект изучения - взаимоотношения индустрии и общества в целом. Автор "Социология индустрии и производства" указывает на принципиальное изменение общественных отношений, отмечая, что производственный процесс, накладывая на человека исполнение тех или иных задач, формирует и определенные ролевые отождествления с этими задачами, изменяя специфику социального взаимодействия. Техника начинает структурировать общественные взаимоотношения посредством собственного разделения на различные сферы и подразделы, стратифицируя сообщество на мелкие профессиональные группы.
В этот же период (середина ХХ в.) формируется гуманитарная традиция филосо-
фии техники, которая рассматривает технику исключительно как социальный феномен, обосновывая приоритет гуманитарного начала над началом техническим, объединяя под общим направлением порой принципиально различные взгляды ученых, философов, литераторов и деятелей иных гуманитарных или междисциплинарных сфер познания. Данное направление в философии техники отличается разнообразием подходов и концепций. К нему можно отнести таких выдающихся мыслителей, как А. Бергсон, Г. Маркузе, Г. Марсель, К. Ясперс, Л. Мамфорд, Х. Ортега-и-Гассет, М. Хайдеггер, Ж. Эллюль и др.
Утверждая примат гуманитарного начала над техническим, Л. Мамфорд писал: "Если бы внезапно исчезли все механические (технические) изобретения последних пяти тысячелетий, это было бы катастрофической потерей для жизни. И все же человек остался бы человеческим существом. Но если бы у человека была отнята способность интерпретации..., то все, что мы имеем на белом свете, угасло бы и исчезло быстрее, чем фантазии Просперо, и человек очутился бы в более беспомощном и диком состоянии, чем любое другое животное: он был бы близок к параличу" [5]. Л. Мамфорд как представитель гуманитарного направления в философии техники делит историю развития техники на три основных этапа: на первом этапе техника и природа были связаны воедино, природные процессы были использованы технологически; на втором этапе появляется идея о господстве человека над природой с помощью техники, возникают более сложные технические приспособления, использующие уже не естественные процессы, а сырьевые материалы; на третъем этапе развития техники, по мнению Л. Мамфорда, происходит гармонизация отношений техника-человек-природа, техника перестает угрожать природе, а человек все больше отделяется от природной среды с помощью метатехнологии.
Важным и интересным исследовательским направлением для нашей темы будет являться "антропология техники", разработанная в ХХ в. А. Хунингом [6]. По мнению А. Хунинга, антропология техники как исследовательское пространство призвана выполнять экспликацию и интерпретацию имеющихся знаний о технике, которые необходимо теоретизировать и концептуализировать в научных терминах и понятиях. Также
данное философское направление должно объединять знания о технике, комплектуя единое информационное поле, нацеленное на просвещение человека в области понимания техницизма и научно-технического прогресса. Первостепенным А. Хунинг считает исследование развития человека и техники как основного ключа к пониманию прогресса, а, следовательно, антропологическое направление в философии техники призвано корректно формировать взгляды инженеров и ученых, исключая ложные и ненаучные представления. Антропологическое направление в философии техники сформировалось в 30-е годы ХХ в. Данное направление рассматривает техносферу как способ и средство существования человека, а технику - как неотъемлемую и необходимую часть общественного бытия. Антропология техники считает техническое творчество лишь продолжением прочих биологически заложенных способностей человека, усматривая в его развитии необходимую комплементарную функцию человеческих организмических качеств.
Таким образом, современная техногенная цивилизация ставит перед человеком вопрос об изменении ценностей и образа жизни, что неизбежно ведет к попыткам изменения самого типа социальной среды и человеческой природы в её глобальном понимании: "Возможно, точнее было бы говорить не о смене технокультуры социокультурой, а о прогрессивном переходе от этапа цивилизации, на котором доминировала технокультура, к новому этапу, на котором ведущей становится уже социокультура" [7].
На рубеже 70-80-х годов ХХ в. в научной критической литературе стало активно использоваться понятие "техноутопия" для описания "эффекта эйфории", которое свойственно западному обществу в отношении возлагаемых на технику надежд и ожиданий. Данный термин укоренился после выхода в свет книги американского социолога Уильяма Каттона "Конец техноутопии" [8]. Автор книги ставит перед собой задачу - изложить человеческую историю экологическим языком, вписывая культурную динамику человеческого сообщества в специальный биологический дисциплинарный тезаурус "несущая способность", "экологическая ниша", "симбиоз" или "коллапс популяции". Важнейшим сюжетом исследования У. Каттона является анализ, актуальной для современного состояния ци-
вилизации, попытки расширить человечеством среды обитания с помощью активного применения техники. Техника, по мнению У. Кат-тона, позволяет современному человеку опосредовано захватывать территорию конкурирующих биологических видов и способствует исчерпанию геологических запасов, энергии и минералов. В течение некоторого времени подобный техногенный метод использования ресурсов давал возможность ведущим, "развитым странам" прогрессировать в своём, как тогда казалось, неограниченном экономическом развитии и рассматривать всеобщую индустриализацию как привлекательную и реализуемую цель для всего человечества. У. Каттон наглядно демонстрирует, что неконтролируемый рост численности населения и захват человечеством новых ниш биосферного пространства влечёт за собой драматические следствия. Технологический путь развития цивилизации он называет эгоистическим, неминуемо приводящим не только к снижению в будущем экономического роста, но и к реальной угрозе краха социальных институтов, деиндустриализации и вымиранию.
Здесь необходимо сразу оговориться, что явление "техноутопии" не является исключительно свойством культурной и идеологической традиции ХХ в. Классическая версия техноутопических идеологий тесно связана с классическим новоевропейским рационализмом и находила свою локализацию в ряде общественных и революционных учений, направленных на изменение социального порядка. Вот уже более 200 лет мы можем наблюдать, как, например, идеи Р. Оуэна, Ш. Фурье и А. Сен-Симона с начала XIX столетия давали пищу для идеологических построений классического коммунализ-ма в рамках представлений о возможностях революционных преобразований человеческого общества путём усиленного научного и технологического развития. Подобные идеи мы можем встретить и в концепции Э. Беллами [9], который связывал свои социалистические идеи с необходимостью технологического обновления общества. Концепция Э. Беллами с её техноутопической и индустриальной ориентацией имела огромное влияние на социальные движения и течения в свою эпоху. Э. Беллами обращает внимание на возможность коренной модернизации существующего общества с его перспективными сценариями реорганизации, только на прочном фунда-
менте полного господства промышленности, которая в обязательном порядке должна быть национализирована.
Опираясь на широкий анализ эмпирического материала, У. Каттон по сути выступает критиком развитой и многогранной теоретической позиции, которую в современной западной исследовательской литературе принято обозначать как "технопрогрессизм" и "трансгуманизм". Базовой идеей этих философских направлений выступает тезис о том, что любая проблема, встающая перед человеком, имеет техническое решение. Вот как представляет Стюарт Л. Юдол современные истоки явления "техноутопизма" как футуристического проекта, в предисловии к работе У. Каттона: "В 1957 году выходит книга под названием "Следующие сто лет" с изложением "маршрута", по которому должны двигаться страны в эпоху сверхтехнологий; ее авторы — известный геохимик доктор Харрисон Браун и его коллеги из Калифорнийского технологического института. Книга возникла после ряда семинаров, проведенных с участием директоров тридцати ведущих корпораций США. Воодушевленные идеей о неисчерпаемости энергии, авторы излагают свое видение грядущей "технико-промышленной цивилизации" следующим образом:
Если на протяжении ближайших нескольких десятилетий можно будет избежать термоядерной войны, и если нынешние слаборазвитые страны мира смогут успешно выполнить программы по индустриализации, мы придем к полной индустриализации мира. К этому времени добывающая промышленность будет заменена интегрированными многоцелевыми химическими заводами, на которых из камней, воздуха и воды будут получать все разнообразие продуктов - начиная от питьевой воды до электроэнергии, жидкого топлива и металлов" [8, с. 9].
Опираясь на демонстрацию Стюартом Л. Юдолом размышлений Х. Брауна, попытаемся представить, что в теоретическом плане представляет из себя концепция "техноутопизма", рассматривающая будущее человечества с позиции строительства новой "технико-промышленной цивилизации". Эта концепция получила широкое распространение и популярность во второй половине ХХ в., где она по праву и сегодня, несмотря на критику, считается магистральной философской футуристической идеологией. Она
базируется на убеждении, что наука и технология способны привести к созданию условий для возникновения принципиально по-новому организованного общества техноутопии общества, где условия жизни человека находятся в прямой зависимости от "технологической сингулярности" - феноменально быстрого научно-технического роста, который базируется на господстве искусственного интеллекта, способного к самосовершенствованию. Новое "технологическое общество" будет выступать социальной средой, стимулирующей перспективы прогрессивного роста передовой науки и технологии, что позволит человеку, пройдя ряд необходимых технологических трансформаций, на базе современной цивилизации непрерывно развиваться в будущем, изменяя и варьируя свои качества и возможности.
Особое внимание Стюарт Л. Юдол уделяет роли учёных и более всего инженеров в пропаганде построения технологического общества, так как именно их исследования, экспертные оценки, заключения, прогнозы и обещания являются информационной платформой укоренения технопрогрессизма в массовом сознании как утопии: "Благодаря инженерам, заверявшим, что "в наш век нет проблем, только решения", мы взлетели на заоблачные высоты. Вера во всесилие науки глубоко проникла как в правительственные круги, так и в народ. Физики и инженеры из Комиссии по атомной энергии потратили миллионы долларов на разработку проекта "Plowshare" ("Плуг"), в котором предусматривалось использовать атомную энергию для создания новых гаваней, увеличения добычи природных ископаемых, прорыва нового Панамского канала и т.д. Аэрокосмические инженеры и менеджеры Пентагона предлагали всем ознакомиться с их методом системного анализа для решения проблем города, транспорта и т. д.
Но наивысшей точкой пропаганды тех-ноутопии была программа "Аполлон". За каждым успешным полетом наблюдала огромная аудитория, и каждое такое достижение, казалось, подтверждает всесилие американской науки и техники. Оглядываясь назад, можно сказать, что эти полеты были не просто прекрасными инженерными достижениями, они распалили наше безграничное воображение" [8, с. 10].
Критикуя классические формы техно-утопической философии и идеологии XX в.,
У. Каттон замечает, что при многообразии различных форм её проявления они едины в том, что отражают упрямое стремление цивилизации расширить пределы способности своего присутствия в биосфере, как это не раз удавалось в прошлом. Прогресс самой технологической сферы, по мнению американского социолога, служит основанием для появления различных версий техноутопий; одна из таких версий заключается в том, чтобы "... не забивать голову проблемами": "Технофилы, в особенности в последние годы, отказываются верить в реальность и неизбежность проблем, связанных с перерасходом ресурсов. Поэтому они враждебно настроены к "реалистам", приводящим факты постэкзуберантного мира. они говорят: "Если мы не будем рассматривать их как факты, они перестанут быть фактами" [8, c. 170].
Несмотря на нарастающую ещё с 80-х годов XX в. критику, современный тех-ноутопизм получил новый импульс в своём развитии с 1990-х годов, особенно в США. Особую роль в этом процессе теперь отводят не индустриальному росту и совершенствованию производства, а распространению цифровых технологий, в особенности сети Интернет, которая, по мнению адептов этой философии, обладает способностью увеличить личную свободу индивида, делая его независимым от прежних бюрократических, административных подчинений, традиционных социальных иерархий и устаревших стратификационных порядков индустриального общества. Известными представителями современного американского техноутопизма являются Джордж Джилдер [10] - писатель и футуролог, в чьих произведениях нашли своё воплощение современные идеи американской техноутопии; один из основателей "Discovery Institute" Джеймс Хьюз [11]; исполнительный директор Института этики и новых технологий, биоэтик и социолог Колледжа Тринити в Хартворде, временный директор по науке и планированию, и Кевин Келли [12] - писатель, редактор авторитетного журнала "Wired".
Большинство представителей техноу-топизма придерживаются мнения, согласно которому в настоящий момент в мире происходит новейшая технологическая революция. Революция в области современных технологий и коммуникаций, которые способны кардинально изменить облик человека и общества. Раскрывая содержательную философии тех-ноутопии, Джеймс Хьюз пишет: "Моя пози-
ция состоит в том, что трансгуманизм - это убежденность в том, что технология может переступить ограничения человеческого тела и мозга, и техно-утопизм — идея о том, что человек может создать прогрессивно лучшее будущее путем разумного управления природой, что является частью философии Просвещения. Трансгуманизм и техноутопизм могут быть прослежены к мыслителям Просвещения, стоящим у его истоков 300 лет назад, и трансгуманистам необходимо понимать, что идеологические конфликты внутри трансгуманизма сегодня являются продуктом конфликтов 300-летней давности внутри Просвещения" [13]. Важным следствием неудержимого технологического роста в подобном постиндустриальном обществе будет исчезновение экономического дефицита и появление новой формы экономики - сетевой. В свою очередь устранение потребительского дефицита неминуемо снизит накал социальных проблем и приведёт к их минимизации.
Другой важной разновидностью футуристической философии, рассматривающей развитие техники, передовую технологическую и инженерную деятельность в качестве панацеи от патологий современной цивилизации, можно считать технопрогрессизм (с которым тесно связан рассматриваемый выше трансгуманизм). Современная концепция технопрогрессивизма информационно, идеологически и институционально активно способствует идее популяризации новейших технологических исследований как необходимого фундамента для антропологического, социального и этического совершенствования современного человека. Данная модернизация и совершенствование рассматриваются как реальный сценарий ближайшего будущего человечества, которое может быть воплощено с помощью утилитарного применения новейших открытий и достижений в области генной инженерии, киберпроектирования и нейрофар-макологии. Философия технопрогрессивизма в расширении возможностей научных исследований и совершенствовании технологических решений видит фундаментальное основание для широких социальных программ по переустройству и совершенствованию общества. Для пропаганды и популяризации этих идей и была создана в 1997 г. Всемирная трансгуманистическая ассоциация как сообщество учёных, писателей, общественных деятелей и инженеров-исследователей.
В отличие от технопрогрессизма как широкого интеллектуального течения, претендующего на проектное рассмотрение будущего всей человеческой цивилизации, трансгуманизм акцентирует внимание на аспекте расширения психофизиологических возможностей собственно человека за счет современных технологий. ".Трансгуманизм - это рациональное, основанное на осмыслении достижений и перспектив науки, мировоззрение, которое признает возможность и желательность фундаментальных изменений в положении человека с помощью передовых технологий с целью ликвидировать страдания, старение и смерть и значительно усилить физические, умственные и психологические возможности человека" [14]. В основе трансгуманистических представлений о социальном и психофизиологическом будущем человека лежит убеждение и надежда на то, что можно будет, опираясь на актуальные технологии, устранить все проблемы, связанные с ограниченным ресурсом человеческой физиологии и психики, а соответственно, конструктивно преодолеть основные факторы, ведущие к болезням человеческого организма и утрате его жизненного потенциала. Искусственные имплантанты, синтетическое протезирование, интеграция человеческого мозга с компьютерными технологиями и полный контроль над сознанием и памятью - вот рисуемая в трансгуманистических теориях перспектива для человека постсовременного. Усовершенствование человеческой анатомии и познавательных способностей, избавление человека от опасных болезней и перспектив старения организма мыслятся в посгуманистической философии как явление исторически предопределённое и необходимое для человеческого существования. Идеология трансгуманизма постулирует, что человек в результате подобных научно-технологических превращений должен стать сверхчеловеческим существом с весьма расширенными способностями, трансформируясь в постчеловека.
Признанным лидером и центральным идеологом современного трансгуманизма может быть назван Николас Бостромом [15], мыслитель, чья трансгуманистическая философия строится на "антропном принципе", сущность которого может быть представлена не только известной максимой Дж. Уиллера о том, что "... наблюдатели необходимы для
обретения Вселенной бытия", но и для вполне конкретного ряда практических идей относительно антропологического конструирования человека будущего. К ним могут быть в полной мере отнесены практики клонирования, проектирования и разработки искусственного интеллекта, креоники, нанотехнологическо-го прорыва и возможности моделирования реальности, как персональной, так и трансперсональной. Программной целью философии трансгуманизма является выход всего человечества на такую фазу исторического развития, которая характеризуется сознательным участием человека в своём развитии и совершенствовании. Данная идея обозначается набором перспективных секторов современных исследований, которые дают возможность преодолеть психобиологические ограничения человеческой природы, создают условия для построения всеобщей молекулярной архитектуры личности, закладывают перспективы совершенствования нервной системы и модификации мозга человека и в более широком плане открывают возможности для долгосрочного физиологического, когнитивного и психологического конструирования.
Полную и комплексную актуальную критику трансгуманистической идеологии мы можем встретить у известного американского мыслителя Френсиса Фукуямы, который предпочитает для характеристики рассматриваемого явления понятие "постчеловечество". В своей последней работе "Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции" [16] Ф. Фукуяма обращается к актуальным на сегодняшний день аспектам технологического развития, в частности, к биотехнологиям. Исследователя интересуют несколько сфер: нейрофармако-логия и модификация эмоций и поведения; продление жизни и генная инженерия. Свою заинтересованность вышеобозначенными проблемами автор объясняет потенциальной опасностью подобных технологий, которые могут быть скрытыми и непроявленными, однако на деле, возможно, гораздо более опасным, чем все то, что до сих пор изобрел и внедрил человек. "Цель нашей книги - утверждение, что Хаксли был прав, что наиболее серьезная угроза, создаваемая современной биотехнологией, - это возможность изменения природы человека и в силу того - перехода к "постчеловеческой" фазе истории. Я постараюсь доказать, что это важно, поскольку человеческая
природа существует, и это понятие является существенным. Оно создает стабильную преемственность нашего видового опыта. Человеческая природа формирует и ограничивает все возможные виды политических режимов, и потому технология, достаточно могучая, чтобы изменить нас, может иметь потенциально зловещие последствия для либеральной демократии и самой природы политики" [16, с. 18]. Ф. Фукуяма артикулирует несколько вполне вероятных вариантов развития человеческого сообщества, которые связаны с распространением новых лекарственных средств:
1. В результате прогресса нейрофармакологии психологам стало известно, что человеческая личность обладает пластичной природой.
2. Успехи исследований стволовых клеток позволят ученым регенерировать практически любую ткань тела, и ожидаемая продолжительность жизни перевалит далеко за сто лет.
3. Богатые стандартным образом проверяют эмбрионы до имплантации и таким образом заводят себе оптимальных детей.
Ф. Фукуяма анализирует ряд потенциальных проблем на трех уровнях, начиная с возможного воздействия, которое биотехнологии способны оказать на человека и общество, переходя к вопросу о природе человека и опасности развивающихся биотехнологических практик в ракурсе оказания воздействия на человеческую природу и, наконец, ставя вопрос об институциональном контроле биотехнологий. Американский мыслитель не считает, что прогресс биотехнологии необходимо остановить, учитывая весьма реальную пользу для медицины, которую могут принести предполагаемые результаты этих новшеств. Биотехнология ставит перед человечеством серьезную моральную дилемму, поскольку любые возражения против прогресса должны быть умерены признанием неоспоримых положительных перспектив, однако, считает Ф. Фукуяма, угрозы биотехнологии куда более тонкие, а потому их намного труднее учесть в любых утилитарных расчетах. Единственный оптимальный и рациональный путь в разрешении такого рода проблем Ф. Фукуя-ма видит в объединении усилий всего мирового сообщества. Он считает, что перед лицом проблем, которые ставит перед нами подобная технология, где хорошее и плохое тесно переплетены, существует только одно возможное решение: государства должны политически регулировать разработку и применение таких
технологий, организовав институты, которые будут различать технологический прогресс, способствующий процветанию человека, и прогресс, составляющий угрозу человеческому достоинству и благополучию. Ф. Фукуяма предупреждает о возможных последствиях постгуманистической истории: "Однако постчеловеческий мир может оказаться куда более иерархичным и конкурентным, чем наш сегодняшний, а потому полным социальных конфликтов. Это может быть мир, где утрачено будет любое понятие "общечеловеческого", потому что мы перемешаем гены человека с генами стольких видов, что уже не будем ясно понимать, что же такое человек. Это может оказаться мир, где средний человек будет заживаться далеко за вторую сотню лет, сидя в коляске в доме престарелых и призывая никак не идущую смерть. А может быть, это окажется мягкая тирания вроде описанной в "Дивном новом мире", где все здоровы и счастливы, но забыли смысл слов "надежда", "страх" или "борьба" [16, с. 308].
Таким образом, эпоха перехода от модернистской к постмодернистской (или пост-соверенной) парадигме оказалась сопряжена с широко развёрнутой полемикой по вопросу философского и культурологического анализа социально-антропологического основания развития техники и технологической среды. Последнее стало стимулом для артикуляции и обсуждения в междисциплинарном научном и философском пространстве новых подходов к оценке современной техники и технологической среды, что стало фундаментом для актуальной интерпретации природы техники и преодоления техноцентристской парадигмы. Решающую роль в данном процессе сыграли гуманистические, антропологические и критические исследования в современной философии техники, которые рельефно высветили необходимость преодоления автономистской позиции в вопросе о сущности техногенной среды и выдвигают на первый план анализ социальной, культурной и антропологической локализации процесса научно-технического развития.
ЛИТЕРАТУРА
1. Огурцов А.П. Философия науки эпохи Просвещения. М.: Наука, 1993. 214 с.
2. Розин В.М. Техника и социальность // Вопросы философии. 2005. № 5. С. 95-107.
3. Хайдеггер М. Вопрос о технике // Время и бытие. М.: Республика, 1993. 448 с.
4. Dahrendorf H. Industrie und Betriebssoziologie. Berlin, 1956.
5. Мамфорд Л. Техника и природа человека // Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс. 1986. 456 с. С. 225.
6. Хунинг А. Инженерная деятельность с точки зрения этической и социальной ответственности // Философия техники в ФРГ. М.: Прогресс, 1989. 528 с.
7. Кантен Ж.П. Мутация 2000 // Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс. 1986. 456 с. С. 207.
8. Каттон У.Р. Конец техноутопии. Исследование экологических причин коллапса западной цивилизации / Предисловие С.Л. Юдола. Киев: ЭкоПраво, 2006. 240 с.
9. Bellamy E. Looking Backward: 2000-1887. Boston: Ticknor, 1888.
10. Gilder G.F. The Silicon Eye: Microchip Swashbucklers and the Future of High-Tech Innovation. W.W. Norton & Company, Incorporated, 2006. 320 p.; Idem. Telecosm: How Infinite
Bandwidth Will Revolutionize Our World. N.Y.: Free Press, 2000. 352 p.
11. Hughes J. Citizen Cyborg: Why Democratic Societies Must Respond to the Redesigned Human of the Future. Cambridge: Westview Press, 2004. 294 с.
12. Келли К. Новые правила для новой экономики. Двенадцать принципов преуспевания в бурно меняющемся мире // Знание-Сила. 1998. № 4. С. 20-29.
13. Хъюз Дж. Проблемы трансгуманизма: Введение // Livejournal. Живой Журнал [Электронный ресурс]. URL: http://competidor.livejournal.com/2223. html.
14. Российское трансгуманистическое движение. Официальный сайт [Электронный ресурс]. URL: http://www.transhumanism-russia.ru/content/ view/70/94/
15. Bostrom N. Anthropic Bias: Observation Selection Effects in Science and Philosophy. N.Y.: Routledge, 2002. 224 p.
16. Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции. М.: ACT, ЛЮКС, 2004. 350 с.
1 сентября 2011 г.
УДК 351:17
ЭТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
М.В. Педыч
Российское общество находится на сложном переходном этапе своего развития. Успех идущих в стране реформ во многом зависит от деятельности государственной машины, значительную роль в которой играет отечественная бюрократия. Трудно не согласиться с теми исследователями, которые усматривают одну из главных причин неудачи ряда социально-экономических реформ в неэффективной деятельности административного аппарата [1].
В этой связи актуализируется изучение проблем совершенствования профессиональной этики государственных и муниципальных служащих в контексте осуществления административной реформы в России.
Педыч Михаил Владимирович - аспирант кафедры социологии Южно-Российского института-филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы, 344002, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 70, e-mail: [email protected], т. (8632)409719.
Двумя основами формирования эффективной бюрократии выступают профессиональные качества чиновников и их моральные качества. Потребность в повышении значимости этических аспектов регулирования государственной и муниципальной службы связана с тем, что в современных условиях эффективность административно-управленческой деятельности зависит от гибкости чиновников в исполнении существующих правил и инструкций, от их умения быстро принимать верные решения в ситуации нормативно-правовой лакуны или некоторой свободы в принятии решений. И здесь правовое регулирование оказывается не в состоянии предупредить бюрократический произвол, как и избавить от
Michael Pedych - post-graduate student of Sociology Department at the South-Russian Institute-Branch Russian Academy of the National Economy and State Service, 70, Pushkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344002, e-mail: [email protected], ph. +7(8632)409719.
