CC BY
239
7. Хомяков А.С. По поводу отрывков, найденных в бумагах И.В. Киреевского // Философские науки. 1991. №11.
8. Хомяков А.С. Семирамида // Хомяков А.С. Сочинения: в 2 т. Т.1. М.: Московский философский фонд; Изд-во «Медиум», 1994. 591 с.
Межуева Елена Олеговна, канд. филос. наук, зав. каф., emejueva@yandex. ru, Россия, Тула, Тульский филиал Российской правовой академии Минюста России.
LEARNING HISTORY AS REALIZATION OF SLAVOPHILE IDEA OF 'COMPLETE KNO WLEDGE'
E. O. Mezhueva
The objective of the article is a reconstruction of A. Khomyakov 's views on the methodology of historic study through the category of 'complete knowledge'. According to A. Khomyakov, this methodology should contain the following components: a critical selection of facts, its rational grounds and defining their interrelation 'poetic feeling', as well as intuition.
Key words: slavophilism; historiosophy; gnoseology; method; faith; intellect; 'complete knowledge'.
Mezhueva Elena Olegovna, PhD (Philosophy), Head of Department, [email protected], Russia, Tula, Russian Law Academy, Tula Branch.
УДК:130.2:62
О НЕКОТОРЫХ ЗАДАЧАХ ФИЛОСОФИИ В КОНТЕКСТЕ ПЕРСПЕКТИВ ТЕХНОЛОГИЗАЦИИ ЧЕЛОВЕКА
С.Н. Соколова
Рассматриваются социальные и антропологические последствия технологического развития в современном мире. Развитие конвергирующих технологий и связанные с ним трансгуманистические проекты порождают дискуссионные вопросы, требующие философского осмысления. Антропологическое измерение технологического прогресса радикально меняет антропологический дискурс и делает востребованной философскую рефлексию.
Ключевые слова: технобиоэволюция, конвергирующие технологии, трансгуманизм, техночеловек, постчеловек, антропологический дискурс.
Осмысление порождённых техногенной цивилизацией глобальных кризисов, в том числе антропологического кризиса, предполагает анализ рисков, которые несут в себе технологии. Ситуация обостряется фактором времени. Смена технологических укладов в рамках техногенной цивилизации ускоряется, а угрозы при переходе к очередному укладу нарастают. Но экстраполяция на будущее тенденций настоящего, даже с поправкой на ускорение процессов, не является достаточной. Настоящий этап развития
цивилизации рассматривается в понятиях «критической фазы макросдвига», «метасистемного цивилизационного перехода», а сам этот переход связывается со сменой типа детерминации развития. Каузальная детерминация должна уступить своё место детерминации целевой или мотиваци-онной. Это означает, что цивилизационное развитие становится целенаправленным, сознательно управляемым и контролируемым процессом. Самый трудный вопрос, с которым сталкиваются исследователи данной проблематики, - это вопрос о субъекте развития, который весьма далёк от удовлетворительного решения. В подходах к обоснованию смены типа развития проявляются разные оценки роли его технологической составляющей. С одной стороны, ставится задача поставить технологическое развитие под контроль общества с участием гуманитарной экспертизы. Но имеют место и попытки концептуализировать проблему нейтрализации технологических рисков в технологических же терминах. В этом случае речь идёт о выработке некой метатехнологии, которая будет выполнять «внешние задачи» по отношению ко всем технологиям. В такой роли могут выступать и социогуманитарные технологии [1].
Динамика технологического развития, масштаб его социальных и гуманитарных последствий сделали востребованными новые формы прогнозов и оживили неоантропологические поиски. Существенно изменени-лись представления об эволюции человека. Согласно утвердившейся и сохраняющей свои позиции концепции, человек завершил свою биологическую эволюцию около 40 тысяч лет назад и перешёл к надбиологической социальной эволюции, которая включает в себя техническое развитие. Под влиянием научно-технических процессов формируется представление о том, что дальнейшая биологическая эволюции человека возможна и даже необходима. Иное дело, что биологическая эволюция мыслится уже как составная часть единой технобиологической эволюции, в ходе которой происходит становление техночеловека. Человек разумный технологизи-рованный является ступенью в развитии человека разумного. Подобные терминологические уточнения у сторонников указанной позиции призваны подчеркнуть, что техночеловек в данном случае не отождествляется ни с биороботом или киборгом, ни с постчеловеком.
Содержание дискуссий в проблемном поле «человек - технология -цивилизация» в начале XXI века во многом определяется двумя значимыми явлениями: во-первых, трансгуманизмом как мировоззрением и общественным движением; во-вторых, развёртыванием НБИКС-инициативы (инициативы, предполагающей синтетический подход нано-, био-, инфо-когнитивных технологий в их совместном влиянии на природу человека).
Термин «трансгуманизм» в применении к совершенствующемуся человеку восходящий к 1957 г., в 60-х годах был актуализирован в связи с ориентацией на достижения науки и техники. С конца 80-х годов началось организационное объединение трансгуманистов по всему миру, что к
началу нового века затронуло и Россию (Российское трансгуманистическое движение). Стратегическое общественное движение «Россия 2045» также выдвигает проекты трансгуманистических преобразований, которые были представлены на двух Международных конгрессах «Глобальное будущее 2045» (Москва, 2012 и Нью-Йорк, 2013). Уже создаётся и политическая партия «Эволюция 2045: партия интеллектуального, технологического и духовного прорыва». Партия призвана воодушевить население грандиозным проектом: вместо унылого существования в бездуховности и потребительстве - общее дело создания аватара, бессмертного и неуязвимого тела человека, в которое будет «загружено» сознание, очищенное от эгоизма и агрессии. Такое развитие событий добавляет к многочисленным аспектам обсуждения и критики трансгуманизма ещё и политический аспект. Трансгуманизм, претендуя на роль государственной идеологии, может стать идейной основой «кибернетического тоталитаризма»: этот вывод П.Д. Тищенко [2, с. 185] вовсе не кажется безосновательным после знакомства с некоторыми пунктами проекта указанной партии.
Манифест Российского трансгуманистического движения определяет трансгуманизм как «новое гуманистическое мировоззрение, которое утверждает не только ценность отдельной человеческой жизни, но и возможность и желательность — с помощью науки и современных технологий — безграничного развития личности, выхода за считающиеся сейчас «естественными» пределы человеческих возможностей» [3]. Характерно для него внимание к таким биологически состояниям, как инвалидность, болезнь, старение, физические страдания, а также отношение к смерти как к негативному и бесполезному итогу жизни.
Трансгуманизм неоднороден, он представлен разными течениями с наличием «внутренней» критики некоторых идей. Общие идеи о совершенствовании человека, о преодолении его биологической обусловленности выдвигают на первый план дискуссии о практических возможностях: а) трансформации природы человека; б) достижении бессмертия и создании его технологических моделей, прежде всего в форме кибернетического бессмертия («цифровой иммортализм»).
В проектах преобразования человека прослеживается тенденция к тому, чтобы сделать его биологическую природу «главной обвиняемой» в цивилизационном и антропологическом кризисах. Авторитетный в трансгуманистических кругах футуролог и директор по техническим разработкам корпорации Google Р. Курцвейл в докладе «Бессмертие к 2045 году» сказал: «Мы будем становиться все более небиологическими существами, пока не дойдем до состояния, когда небиологическая часть станет превалировать, а биологическая потеряет свое значение. При этом небиологическая часть будет настолько мощной, что она сможет полностью моделировать и понимать биологическую часть» [4].
Источник глобальных кризисов в биологии человека видит Д.И. Дубровский, сопредседатель Научного совета РАН по методологии искусственного интеллекта. Чтобы остановить вал кризисных явлений, надо изменить сознание человека, что означает изменение его природы. Автор полагает, что все проекты социального переустройства терпели крах из-за того, что не могли справиться с негативными качествами человека, укорененными в его природе генетически. Предлагается два «теоретически мыслимых варианта» решения проблемы: либо трансформировать биологическую природу человека путём реконструкции генома, либо воплотить разум и социальную индивидуальность в небиологической самоорганизующейся системе. Первый путь менее предпочтителен из-за риска цепной реакции мутаций, а также из-за цейтнота, в который попала цивилизация: генетическая корректировка негативных психологических качеств человека в ближайшее время будет недоступна. Задача достижения кибернетического бессмертия считается вполне совместимой с наукой, а именно - с принципами изофункционализма систем и инвариантности информации. «Отсюда следует принципиальная возможность воспроизведения функций живой системы и головного мозга на небиологических субстратах, что целиком относится и к психическим функциям. Широкие перспективы для этого открывает конвергентное развитие НБИКС» [5, с. 246].
НБИК-инициатива вызвала живой отклик у сторонников трансгуманизма. Конвергирующее развитие нано-, био-, инфо- и когнитивных наук и технологий действительно составляет значимую часть современной технонауки. В конце прошлого века учёные обратили внимание на технологическую конвергенцию во взаимодействии между биологией и микроэлектроникой. В 2001 г. при поддержке Национального научного фонда США была представлена НБИК-инициатива, обосновывающая модель комбинации четырёх конвергирующих наук: а) нанотехнологии и нанонау-ки; б) биотехнологии, биомедицины и генной инженерии; в) информационных технологий, включая средства коммуникации и квантовый компьютинг; г) когнитивных наук, в том числе нейронауки. С точки зрения синергетики в тетраэдрической модели НБИК именно нанотехнологии становятся параметром порядка. Синергийное взаимодействие этих областей приводит к феномену взаимозаменяемости на наноуровне объектов разной природы (атомов, генов, нейронов, битов). То есть конвергенция затрагивает не только науки и технологии, но и их объекты.
НБИК-проект изначально был связан с антропологической темой, поскольку его инструментальное истолкование предполагало «улучшение человеческой функциональности» (такая формулировка включена в название представляющего его доклада) [6]. Идеи усовершенствования человека, усиления его физических и ментальных свойств технологическими средствами, а также практики их осуществления имели место и ранее. Но до появления НБИК-концепции обсуждались практики с узкими специаль-
ными целями и локальные по своему характеру, не ведущие к возникновению принципиально новых способностей. Связанные с ними риски и побочные эффекты вполне допускались, но считалось, что эти эффекты могут быть выявлены, изучены и скорректированы.
Новые технологии переводят практики совершенствования человека на другой уровень. В.И. Аршинов, опираясь на Дж. Хашфа, отмечает следующие их особенности. Эти технологии могут обеспечить качественно новые способности. Изменения становятся многофункциональными, поскольку технология, направленная на устранение некоторого недостатка, самопроизвольно обретает дополнительные функции, обусловливая появление новых форм жизнедеятельности. «Улучшение» развивается в ускоренном темпе, при этом его различные траектории размываются и переплетаются, вовлекаясь в конвергентные процессы. Ещё одна особенность прямо связана с социальной и этической проблематикой: практики улучшения способностей дают преимущество людям, сообществам, группам в зависимости от доступности технологических инноваций [7, с. 17].
Реализация технологических возможностей способна привести к чрезвычайно масштабным изменениям. Речь идёт уже не об улучшении отдельных качеств человека, а о трансформации человека как вида и переходе к новому этапу его эволюции как управляемого процесса самоконструирования. Этот аспект вызывает наибольший интерес у сторонников эволюционного трансгуманизма. Человек технологизируется посредством протезирования внешних и внутренних органов, в том числе сенсорных органов. Нанотехнологии создают средства изменения биологии человека на фундаментальном уровне. Ведутся работы по введению в кровь наноро-ботов, блокирующих нарушения в функционировании организма, по созданию компьютерных моделей фрагментов неокортекса. Прогнозируется создание «экзокортекса» (внешней коры головного мозга) в виде системы интерфейсов, моделирущих мышление человека. Вместе с технологизаци-ей человека идёт «очеловечивание» техносреды, которая приобретает антропоморфные свойства (цифровую индивидуальность, память, восприятие, способность коммуникации и распознавания субъекта). В результате создаётся гибридная реальность, представляющая собой сеть коммуникации «субъект-объектов», сопряжённую с виртуальной реальностью локальных и Всемирной сетей. Эти тренды выдвигают на первый план феномены тотальной коммуникации и интерфейса, который и является комму-ницирующим элементом.
Новую реальность технокультуры трудно осмыслить в привычных оппозициях «естественное и искусственное», «человек и мир», «субъект и объект», «Я и не-Я». Философия ощутила потребность в новых теоретических средствах, и такую роль, как надеются исследователи данной проблематики, может сыграть становящаяся «парадигма сложностности».
Иногда указанные процессы интерпретируют в духе идей сантьяг-ской теории познания (У. Матурано, Ф. Варела) и акторно-сетевой теории Б. Латура, относя их и к взаимодействию конвергирующих наук, и к той реальности, которая формируется как их практическое осуществление. Сантьягская теория познания стремится преодолеть картезианское разделение разума и материи, которые мыслятся не как разные реальности, а как представители двух аспектов жизни - процесса и структуры. Живые системы трактуются как автопоэтические сети, которые при непрерывных структурных изменениях сохраняют сетевую организацонную модель. Познание является стороной автопоэзиса. Правда, данная теория устанавливает чёткое различие в способах взаимодействия со средой живых и неживых систем, и её применение к гибридной реальности проблематично.
Представление науки как разнообразия автопоэтических симбиозов, соотнесение изменений человека с НБИК-конвергенцией должны способствовать формированию новой парадигмы, в которой понятие «сети» предпочитается понятию «системы» как более гибкое и динамичное. Продуктом сетевых практик является гибридная реальность квазиобъектов, по терминологии Б. Латура, переходящих границу природы и культуры. Идёт конвергенция материального уровня реальности с когнитивным содержанием человеческого опыта, опосредованная технологически. «При этом сложностность как нередуцируемая целостность и есть тот потенциальный контекст, в котором эта «двойная» технокультурная конвергенция только и может в полной мере осуществляться» [8, с. 100].
В гибридной реальности не существует явных границ между цифровым и материальным бытием в техническом, социальном и культурном смыслах. Исчезает локализация субъекта в культуре, пространстве и времени. Но именно эта делокализация, истолкованная как динамический интерфейс, делает возможной конвергенцию пространства технобытия с гиперпространством культуры. Отсюда внимание к проектированию интерфейсов, от характера которых будут зависеть как ментальные и телесные изменения человека, так и конструируемая им реальность. Главное требование к интерфейсам - они должны быть человекоцентричными. «Можно сказать, что антропологический смысл технологических трендов гибридной реальности и панкоммуникации заключается в новом уровне расширения корпоральности человека в пространстве за счет расширения через локальные сети, Всемирную сеть... Во времени корпоральность человека расширяется за счет развития технологий репрезентации настоящего, прошлого и будущего жизненного мира человека во Всемирной сети» [9, с. 116]. Позитивная оценка этой впечатляющей перспективы не лишена пафоса, поскольку в ней усматривается осуществление вековой мечты человечества: микрокосм превращается в полноценный «Мир для Другого».
В развитии конвергирующих технологий открылось обширное поле работы для специалистов по философии науки и техники, методологии
науки и эпистемологии. За рамками данной статьи остаются сложнейшие проблемы интеграции научных знаний на этапе технонауки, становления трансдисциплинарности и выработки соответствующих ей концептуальных и языковых средств и др. Остановимся на тех культурно-мировоззренческих вопросах, которые связаны с интерпретацией научно-технических достижений в социальных и антропологических проектах.
Любая трансформация, понимаемая как практическая импликация конвергирующих технологий, имеет множество аспектов экономического, юридического, социально-политического, этического, психологического и духовно-культурного планов. Российские учёные и философы единодушны в том, что конвергирующий тетраэдр должен стать икосаэдром через включение в него социально-гуманитарных технологий. В этом же русле следует критика американской версии НБИК-конвергенции, содержащаяся в программном документе ЕС «Конвергирующие технологии для европейского общества знания» (2004), разработанном под руководством философа А. Нордмана. Объект критики - технодетерминистская редукция проблемы «улучшения человека», её упрощение.
Даже оставаясь в рамках модели четырёх конвергирующих наук и технологий, учёные признают наиболее проблемной её когнитивную часть. Будучи сама междисциплинарной, когнитивная наука обнаруживает несовершенство системы связей между своими составляющими и с информационными науками и технологиями. В содержательном же плане с трудом осознаётся вся сложность такого предмета познания как сознание, в том числе проблемы «сознание - мозг». Воспроизведение на небиологической основе мозговых процессов, ответственных за состояние психики и сознания, входит в программы развития НБИКС-технологий и в трансгуманистические проекты. Такое моделирование и понимается как основа достижения «кибернетического бессмертия». При этом не всегда явным образом, но постоянно сознание сводится либо к простой совокупности психических состояний, либо к своему когнитивному содержанию. А главное -упускается из виду, что сознание обладает качеством субъективной реальности, - эту сторону дела, при вполне позитивном отношении к идее «цифрового иммортализма», постоянно подчёркивает Д.И. Дубровский.
Амбициозность проектов, вера в силу науки и техники, активность без рефлексирующих рассуждений о многогранной сложности проблемы привлекают многих. В таком ключе был представлен финансируемый движением «Россия 2045» проект создания искусственного интеллекта, суть которого - в «обратном конструировании мозга» путём анализа механизмов функционирования и их искусственного воспроизведения. Автор проекта не считает обязательным предварительное знакомство с нейронау-ками и участие в работе профессиональных математиков (по крайней мере, не на всех этапах): «понимание механизмов мозга, по существу, представляет собой инженерную задачу высокой сложности», а «в основе любых
инженерных разработок лежит физика соответствующих процессов, так что есть надежда на то, что физики окажутся максимально полезными при решении конкретных проблем, с которыми придется сталкиваться на пути расшифровки деталей нейронных процессов» [10, с. 151]. При этом провозглашается цель окончательного решения проблемы в сжатые сроки. Осторожные оценки крупных нейрофизиологов и математиков отметаются как противоречащие «символу веры» команды. Представляется оправданным следующее предположение. Возможно, декларативный оптимизм, щедрые обещания впечатляющих результатов - не более чем РЯ-акция с целью привлечения общественного внимания и финансирования исследований. Время покажет, что декларируемые цели не достигнуты, но в ходе работы над проектом будут решены конкретные научно-технические задачи.
Часть философов включилась в дискуссии с целью скорректировать позиции трансгуманизма с их технократизмом, редукционизмом, неоправданным оптимизмом. Критика трансгуманистических проектов ведётся как с концептуально-теоретических, так и с этических позиций. Теоретический анализ ведёт к неутешительному выводу: основанием для оптимизма является довольно примитивное представление о человеке.
Гуманитарные эффекты технологического развития вносят изменения в антропологический дискурс. Будущее человека рассматривается в понятиях «техночеловек», «трансчеловек», «неочеловек», «постчеловек». Российские трансгуманисты, вслед за своими западными коллегами, говорят об «апгрейде в постчеловека». Но философы-сторонники трансгуманистического мировоззрения пытаются погрузить проектную проблематику в контекст традиционного антропологического дискурса и предпочитают говорить о неочеловеке. Особенно явно эти тенденции обнаруживаются в ответах на критику трансгуманистических проектов как проектов «обесче-ловечивания».
Среди российских философов наиболее жёстким критиком трансгуманизма является сторонник консервативного философствования В.А. Кутырёв. Выступив в начале 2000-х годов с критикой постмодернизма как идеологии «деантропологизации и элиминации вещно-событийного мира», он обосновывал необходимость консервативного поворота всей философии [11, с. 69]. М. Фуко, Ж. Делёз и Ж. Деррида расцениваются как идеологи постчеловеческой реальности, стоящие у «истоков конструирования некой глобальной, не только антитеистической, но и антиантропологической, антигуманисической дистопии, стремясь как можно быстрее превратить её в реальность» [12, с. 76], а в трансгуманизме видится технократическое развитие этих идей, их опредемеченная форма. Соответственно трансгуманизм приравнивается к антигуманизму.
Некоторые российские философы предоставляют эволюционному трансгуманизму средства противостояния такой критике, применяя к его проблематике сложившиеся антропологические концепты (целеполагание,
трансценденцию, рефлексию, самосознание, духовность). Философское обоснование трансгуманизма связывают с парадигмальной идеей философской антропологии, которая отказалась от поиска сущностного определения человека и акцентировала внимание на способе его бытия как транс-цендировании, преодолении всякой определённости. В этом смысле трансгуманизм не выходит за рамки парадигмы и, говоря об изменении природы человека, не посягает на его сущность, поскольку не отождествляет эти понятия. «Когда трансгуманисты толкуют о человеке в его наличном состоянии, о несовершенстве биологического субстрата интеллектуальных функций, о диссонансе между современным человеком как психобиологическим существом и технологической средой его обитания, они исходят из натуралистической установки... Трансгуманизм как проект опирается на совсем иное — ненатуралистическое — понимание человека» [13, с. 198]. В этом ключе представление трансгуманистических преобразований в виде перехода к дегуманизированному постчеловеку отвергается как необоснованное. Это будет именно неочеловек, сохраняющий все фундаментальные ценности, рефлексирующий над собственной ограниченностью и ищущий пути её преодоления. Идеология трансгуманизма только расширяет горизонт самосознания человека, показывая, что осознание границы жизни и смерти - лишь его частный случай.
Таким образом, трансгуманизм в его российской версии стремится к философскому обоснованию проектной деятельности. С другой стороны, проективная тематика, будучи тесно связана с вопросами научного, технического, технологического развития и заостряя споры по поводу будущего человечества, не может быть безразлична для философии. В этом двустороннем движении философия должна, прежде всего, реализовать свою рефлексивно-критическую функцию. Она может проявиться в оценке реалистичности предлагаемых проектов с точки зрения возможностей науки и социальных условий их реализации. В настоящее время некоторые проявления сциентизма, доведённые до призыва к безоговорочной вере в силу научного разума, воспроизводят умонастроения эпохи Просвещения, игнорируя и опыт истории науки, включая её постнеклассическую стадию, и опыт её анализа в философии науки.
Укоренённая в духовной культуре и апеллирующая к обычным человеческим чувствам идея личностного бессмертия наиболее явно демонстрирует меру неосознанности возможностей и границ науки, для которой субъективный мир, сфера идеальной мотивации не являются обычным предметом в ряду других. Допустим, что наука сделает этот предмет открытым для себя в той степени, которая необходима для его моделирования. Это будет тот случай, когда познание объекта равносильно его исчезновению, потому что личностное бытие невозможно без закрытости и автономии субъективного пространства. В проективном плане эта идея связывается с разными технологическими решениями. И здесь философия
должна увидеть принципиальные противоречия среди тех, кто проходит «искушение технологией». Совершенствование биологического носителя средствами нанобиотехнологий или «загрузка» личности на электронный носитель? Оба варианта чреваты такими изменениями субъекта, которые превзойдут медицинские случаи утраты личностных качеств (вследствие заболевания, старения, травм мозга). Тогда обосновывают вариант симбиоза электронного носителя с белково-углеводным, что уже в силу своей особой сложности не гарантировано от незапланированных результатов.
Человеческая деятельность всегда характеризуется несовпадением целей и достигнутых результатов. Тем более это касается планов реализации мегапроекта. Эффективные технологии сами по себе - не решение проблемы, напротив, синергетические эффекты, самопроизвольное обретение технологическими системами дополнительных функций только усиливают неопределённость результатов и в конечном счёте ведут к отчуждению человека-субъекта от создаваемой им реальности и от самого себя как объекта самопреобразования.
Проблема субъекта является главным источником противоречий в выработке стратегии развития. Предъявленная обществу новая эволюционная стратегия требует у сформированного субъекта реализации стратегических планов. Сегодня мы не можем говорить ни о наличии такого глобального субъекта, ни об обоснованных надеждах на его формирование в ближайшем будущем, ни об адекватной системе межсубъектных связей в полисубъектном мире. Эта стратегия, по замыслу, должна отвечать интересам всего человечества. Но реальное состояние общества создаёт условия как раз для асоциального использования технологических инноваций группами лиц и корпорациями, для углубления социального расслоения в зависимости от доступности технологий, для появления новых форм тотального контроля и манипулирования.
Наконец, требует рефлексии формулировка стратегической цели в понятиях «человек - цивилизация». Физическое и духовное преобразование человека с помощью технологий, по замыслу, обеспечит выживание и развитие цивилизации. Иначе говоря, радикальная трансформация человека (переход к постчеловеку?) мыслится как необходимое условие сохранения цивилизации. Не стоит ли поставить вопрос по-другому: ради самосохранения человека радикально трансформировать цивилизацию, перевести её в постцивилизационное развитие? Отрицательный ответ не очевиден.
Ключевым для философской антропологии является вопрос о мере сохранения идентичности человека после всех актуальных, потенциальных и проектируемых техногенных преобразований. Человек - биосоциальное историческое существо, и угроза его биологической природе одновременно угрожает его идентичности. Перерождение от обусловленности к свободе «осуществимо лишь при глубоком переживании или ясном осознании возможностей и парадоксов природы человека и его истории» [14, с. 35].
Изменение онтологичесого статуса бытия человека, способов его взаимодействия с миром ведут к поглощению человека техносредой, потере им своей границы и обособленности. Между тем самосознание человека основано именно на выделении себя из среды, противопоставлении себя ей. В литературе высказывалось соображение, что «привычка» верить в существование бесспорной границы между «Я» и «не-Я» заставляет человека игнорировать реально происходящие процессы коэволюции человека и техносреды и отвергать образы будущего, связанные с возможностями НБИК-конвергенции. Но здесь же скрыта главная опасность для самосохранения человека. Размывание границы, позволяющее принять конвергентные процессы, означает размывание самосознания - а это и есть тенденция к превращению человека в постчеловека.
Список литературы
1. Лепский В.Е. Седьмой социогуманитарный технологический уклад - адекватный ответ технологическим вызовам XXI века // Философия в диалоге культур: материалы Всемирного дня философии. М.: Прогресс-Традиция, 2010. С. 1010-1021.
2. Тищенко П.Д. Россия 2045: котлован для аватара // Вопросы философии. 2014. №8. С. 181-186.
3. Манифест Российского трансгуманистического движения. URL: http://www.transhumanism-russia.ru/content/view/10/8 (дата обращения: 11.11.2014).
4. Обзор. Второй Международный конгресс «Глобальное будущее 2045», Нью-Йорк - 2013. URL: http://www.2045.ru/news/32081 .html (дата обращения: 30.10.2014).
5. Дубровский Д.И. Природа человека, антропологический кризис и кибернетическое бессмертие. // Глобальное будущее 2045. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистическая эволюция/ под ред. проф. Д.И. Дубровского. М.: ООО «Издательство МБА», 2013. С. 237-252.
6. Converging Technologies for improving Human Performance. Nano-technology, Biotechnology, Information Technology and Cognitive Science. HSF/DOC-sponsored report. Ed. by M.Roco and W.Bainbridge. Dortreht: Kluvert Acad. Publ., 2003. 482 p.
7. Алексеева И.Ю., Аршинов В.И., Чеклецов В.В. «Технолюди» против «постлюдей»: НБИКС-революция и будущее человека // Вопросы философии. 2013. № 3 . С. 12-21.
8. Аршинов В.И. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистические преобразования в контексте парадигмы сложностности // Глобальное будущее 2045. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистическая эволюция / под ред. проф. Д.И. Дубровского. М.: ООО «Изд-во МБА», 2013. С. 94-106.
9. Чеклецов В.В. Гибридная реальность. НБИКС как интерфейс «человек - машина» // Глобальное будущее 2045. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистическая эволюция / под ред. проф. Д.И. Дубровского. М.: ООО «Издательство МБА», 2013. С. 107-120.
10. Дунин-Барковский В.Л. К вопросу об обратном конструировании мозга // Глобальное будущее 2045. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистическая эволюция./ под ред. проф. Д.И. Дубровского. М.: ООО «Издательство МБА», 2013. С. 150-157.
11. Кутырёв В.А. Апология человеческого (предпосылки и контуры консервативного философствования) // Вопросы философии. 2003. №1.
С. 63-75.
12. Кутырёв В.А. Философия трансгуманизма. Н. Новгород: НГУ, 2010. 85с.
13. Дёмин И.В. Гуманизм и трансгуманизм: проблема соотношения // Глобальное будущее 2045. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистическая эволюция / под ред. проф. Д.И. Дубровского. М.: ООО «Издательство МБА», 2013. С. 193-202.
14. Краминская Н.М. Христианский путь устроения человека // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. Вып. 1.Тула: Изд-во ТулГУ, 2014.
С. 27-40.
Соколова Светлана Николаевна, ассистент, socolova-s-n@yandex. ru, Россия, Тула, Тульский государственный университет.
ON SOME PROBLEMS OF PHILOSOPHY IN THE CONTEXT OF HUMAN TECHNOLOGISATION PROSPECTS
S.N. Sokolova
The article deals with the social and anthropological implications of technological development in the modern world. Development of converging technologies and relating transhumanist projects generate debatable questions that require philosophical reflection. Anthropological dimension of technological advances radically changes the anthropological discourse and makes philosophical reflection actual.
Key words: techno-bio-evolution, converging technologies, transhumanism, technohuman, posthuman, anthropological discourse, philosophical reflection.
Sokolova Svetlana Nikolaevna, assistance lecturer, socolova-s-n@yandex. ru, Russia, Tula, Tula State University.
