CC BY
24
УДК 165.0
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ФЕНОМЕНА ПЕРЕХОДА К МАССОВОМУ ИНДУСТРИАЛЬНОМУ ОБЩЕСТВУ
© 2011 г. Р.А. Беданоков
Майкопский государственный технологический университет, Maikop State Technological University,
ул. Первомайская, 191, г. Майкоп, 385000, Pervomayskaya St., 191, Maikop, 385000,
info@mkgtu.ru info@mkgtu.ru
Рассмотрен антропологический аспект феномена формирования и развития массового индустриального общества. Особое внимание уделяется культурологическому и философскому анализу исследуемого феномена. Акцентируется внимание на философской рефлексии на роль техники и технического знания в процессе формирования современного индустриального общества.
Ключевые слова: техногенная цивилизация, инженерия, техническая модернизация, технологический прогресс.
It is devoted to an anthropological aspect of the phenomenon of formation and development of a mass industrial society. The special attention is given to the culturological and philosophical analysis of an investigated phenomenon. Focuses attention on a philosophical reflection for a role of technics and technical knowledge in a process of formation of a modern industrial society.
Keywords: technogenic civilization, engineering, technical modernization, technological progress.
Проблема генезиса и развития феномена «массового индустриального общества» сегодня в России и современном мире неразрывно связана с технической, технологической, инженерной и информационной трансформацией социокультурной среды обитания человека. Порождённые индустриальной эпохой массового производства общественные структуры и культурные практики стремительно теряют свою традиционную характеристику и унифицируются в соответствии с общей глобализаторской тенденцией: «В наше время техника в качестве универсальной силы, равно как и в отдельных своих формах, обрела столь мощное влияние, что часто она решает, что будет с отдельным человеком и человечеством» [1, с. 408].
В данной статье нами будет рассмотрена роль соотношения антропологического и технологического факторов при формировании массового индустриального общества. В исследовательской литературе существует множество подходов к пониманию и интерпретации данных понятий, раскрытию их исторических, содержательных и тематических аспектов. Будем придерживаться классического понимания описательного конструкта «индустриальное общество», впервые введенного в научный оборот ещё Сен-Симоном в XIX в. и теоретически расширенное и переработанное к середине XX в. Ж. Фурастье, Р. Ароном и У. Ростоу. Индустриальное общество в классическом понимании связано с представлением, соглас-
но которому базовые экономические, политические и социокультурные трансформации в процессе развития новоевропейского общества осуществляются в результате ломки «традиционных» аграрных обществ и становления новых «индустриальных». Становление нового индустриального социума происходит в результате промышленной революции и обусловленной её характером широкого и масштабного вхождения технического и технологического факторов в самые разные сферы общества. В лаконичном виде принцип существования современного индустриального общества может быть выражен в идее технологического детерминизма, где массивное и всестороннее развитие техники и технологической среды превращается в главный источник социально-политического, экономического и культурного развития общества, основными этапами которого будут являться: 1) возникновение и господство крупного машинного производства; 2) создание национальной системы экономики, основанной на свободной торговле и существовании общего рынка; 3) индустриальное общество, т.е. динамично развивающееся, неуклонно прогрессирующее; 4) разрушение традиционного общества со свойственными ему жесткими социальными сословными ограничениями, формирование новой активной модели социальной мобильности; 5) центральные факторы, определяющие его социально-экономическую динамику индустриального развития, т.е. труд и капитал.
С развитием философского и культурологического анализа феномена влияния техники на индустриальную трансформацию общества и культуры многие исследователи начинают замечать, что не только между технологическими процессами, операциями, принципами и состоянием науки, техники, инженерии и производства, но социальными и в особенности антропологическими, этическими стратегиями развития существует тесная взаимосвязь: «...до той степени, до которой Мегатехника игнорирует эти фундаментальные тайны природы всех живых организмов, она в действительности преднаучна, даже когда не является активно иррациональной: динамический фактор остановки и регрессии. Когда последствия этой ее слабости усвоены, должно произойти обдуманное, широкомасштабное разрушение Мегамашины, во всех ее институциональных формах, с перераспределением силы и власти к меньшим единицам, более открытым прямому человеческому контролю. Если техника должна быть вновь обращена на службу человеческого развития, путь продвижения будет вести не к дальнейшему росту Мегамашины, но к сознательному культивированию тех частей органической среды и человеческой личности, которые были подавлены с целью расширения функций Мегамашины» [2, с. 238].
Отдельного внимания заслуживает рассмотрение специфики понятия научно-технической революции. С середины XVII в. наблюдаются процесс интенсивного роста количества научно-технических нововведений и неуклонная тенденция к их технологическому освоению на основе развития промышленности. Это явление в научной и философской литературе (начиная с Дж. Бернала) получило название научно-технической революции (НТР). Данное понятие собирательно используется для обобщающей характеристики процесса координированного развития науки, техники, а также инициированных ими социокультурных процессов, связанных с реализацией в западной культуре модернизационного сценария. Традиционно выделяют несколько условий, которые стимулировали появление НТР: формирование нового философского и научного мировоззрения, ориентированного на исследование физического универсума; секуляризация сферы знания, автономизация науки и появление светской культуры как доминирующей; бурное развитие и прогресс естественно-научных и точных дисциплин, а именно соединение математики и механики начиная с XVII в.; прикладное, промышленное и технологическое использование открытий, сделанных в области экспериментального математического естествознания; интенсификация коммуникативных технологий, превращение свободно распространяемой информации в ведущий фактор научного и социально-экономического развития; общий рост технологизации знания, появление инженерии; появление и использование новых источников энергии.
Лаконично и ёмко выразил суть научно-технической революции и её влияние на мировоззренческие установки современного человека в XX в. известный немецкий философ А. Хунинг. Для нас его мнение важно ещё потому, что А. Хунинг, формулируя суть проблемы, представил её в антропологическом ракурсе, акцентируя
внимание на факторе необходимости осознания ответственности человека, овладевшего техникой: «Мы теперь проникли в далекое космическое пространство, мы создаем крупномасштабную технику дальнего действия, мы познаем мельчайшие строительные кирпичики мира; человек сам становится объектом технического преобразования. Мы стали, как выразился недавно Ханс Закссе, Нестор немецкой философии техники, "помощниками эволюции". Вероятно, мы могли бы трезво констатировать, что мы фактически стали "соучастниками" эволюции, и что нам собственно еще предстоит стать ее "помощниками". С этим сознанием мы могли бы больше не перекладывать ответственность за будущий мир на трансцендентного Бога или на внутреннюю эволюционную закономерность природы. Как соучастники мы несем ответственность» [1, с. 406].
Анализ последствий, вызванных динамическим развитием научно-технической революции, лег в основу теорий, провозглашавших «новый индустриализм», «постиндустриализм», «кибернетическое общество», «общество технотронное», «информационное общества» и «общество медиареальности», теорий, которые активно разрабатываются прежде всего западными социологами и философами во второй половине XX в. (Р. Ароном, Д. Беллом, Дж. Гэлбрейтом, У. Ростоу, Е. Жаком, Ж. Фурастье, П. Драккером, Н. Луманом и др.). Привычные устои общества и его традиции рассматриваются как постепенно трансформирующиеся, общество в своих проявлениях всё больше подчиняется научным знаниям и технологиям: «В наступающем столетии решающее значение для экономической и социальной жизни, для способов производства знания, а также для характера трудовой деятельности человека приобретает становление нового уклада, основывающегося на телекоммуникациях. Революция в организации и обработке информации и знаний, в которой центральную роль играет компьютер, развертывается одновременно со становлением постиндустриального общества. Три аспекта постиндустриального общества особенно важны для понимания телекоммуникационной революции:
1) переход от индустриального к сервисному обществу;
2) решающее значение кодифицированного теоретического знания для осуществления технологических инноваций;
3) превращение новой "интеллектуальной технологии" в ключевой инструмент системного анализа и теории принятия решений» [3, с. 330].
Соответственно естественная, природная и общественная среда и, конечно же, сама природа и сущность человека трактуются в данный исторический период как пространство творческого преобразования и созидания человеческого разума: «.с наступлением эпохи модер-нити, - как утверждает Э. Гидденс, - пересмотр правил настолько радикализуется, что применяется (в принципе) ко всем аспектам человеческой жизни, включая технологическое вмешательство в материальный мир» [4, с. 105]. Однако общий пафос модернистского оптимизма и энтузиазма, связанный с широкими перспективами и воз-
можностями, которые открываются перед человеком благодаря техническому совершенствованию, имел и своевременные критические оценки. Последние непосредственно и своевременно были обусловлены той трансформирующей ролью, которую выполняла возведённая в абсолют научная рациональность и технологичность по отношению к природе человеческого бытия: «Универсальная рационализация, техническая организация, отвергающая таинственные основы жизни, порождает утерю старого смысла жизни, тоску, склонность к самоубийству. Человек увлечен созданной им техникой, но сам он не может превратиться в машину. Человек -организатор жизни, но сам он в глубине своей не может быть предметом организации, в нем самом всегда остается элемент органический, иррациональный, таинственный. Рационализация, технизация, машинизация всей человеческой жизни и самой человеческой души не может не вызвать против себя реакции» [5, с. 217].
Своё влияние и активное воздействие на социокультурную среду антропологический фактор формирования и роста индустриального общества начинает проявлять по мере усиления могущества технологического сектора производства. Растущие темпы индустриализма и широкое распространение в культурной среде машинерии становятся вескими причинами повышения роли технических специалистов в управлении как производственным циклом, экономикой в целом, так и многими другими сферами общественной жизни. Как заметил Дж. Гэлбрейт, в индустриальном обществе происходит очевидное обособление собственнических практик владения от непосредственного процесса управления, когда реальная власть переходит к «техно-структуре» и оформляется новая «технократическая» сфера, представляющая собой особенные социальные организации, укомплектованные сообществами научными работниками, исследователями, инженерами, техниками, специалистами в области маркетинга, потребительского сбыта, информационной и рекламной деятельности, экспертами из области отношений с общественностью (Public Relations, Image making и т.д.). Таким образом, общая логика развития индустриального общества проявила действие важного антропологического фактора, влияющего на место и роль человека в социокультурной среде.
Интересен сам подход Дж. Гэлбрейта, ориентирующегося на широкий горизонт исследований, неограниченных только экономической спецификой, а затрагивающих ещё и социокультурные «институции», представленные правовыми и этическими нормами, культурными традициями и обычаями поведения в обществе, а также закреплёнными (институализиро-ванными) в виде законов, правил, положений, сообществ, организаций и учреждений. То есть широкий спектр антропологической проблематики, связанной с изменением статуса человека в новой технократической и техногенной среде индустриального социума.
Важным фактором генезиса и роста торгово-промышленных корпораций является формирование особой руководящей предприятиями управленческой прослойки, так называемыми «техническими специа-
листами-администраторами». «Машины заменили примитивный ручной труд, и, по мере того как они все шире используются для управления другими машинами, они начинают выполнять более простые функции человеческого мозга. Семьдесят лет назад деятельность корпораций ограничивалась такими отраслями, в которых производство должно вестись в крупном масштабе (железнодорожный и водный транспорт, производство стали, добыча и переработка нефти, некоторые отрасли горнодобывающей промышленности). Теперь корпорации охватывают также бакалейную торговлю, мукомольное дело, издание газет и увеселительные предприятия - словом, все виды деятельности, которые некогда были уделом индивидуального собственника или небольшой фирмы. На множестве принадлежащих им предприятий, производящих сотни видов продукции, крупнейшие фирмы используют оборудование стоимостью в миллиарды долларов и сотни тысяч работников. На долю пятисот крупнейших корпораций приходится почти половина всех товаров и услуг, производимых в Соединенных Штатах.
Семьдесят лет назад корпорация была инструментом ее владельцев и отражением их индивидуальности. Имена этих магнатов - Карнеги, Рокфеллер, Гарриман, Меллон, Гугенгейм, Форд - были известны всей стране. Они и сейчас известны, но главным образом благодаря художественным галереям и благотворительным фондам, основанным ими или их потомками, которые подвизаются ныне в сфере политики. Те, кто возглавляет теперь крупные корпорации, безвестны. В течение жизни нынешнего поколения люди, живущие за пределами Детройта и не связанные с автомобильной промышленностью, не знали, кто в данный момент возглавляет корпорацию "Дженерал моторс"» [6, с. 15].
Опираясь на глубокий анализ качественных трансформаций условий и факторов экономического роста в XX в., Дж. Гэлбрейт ставит под сомнение устаревшие и, по его мнению, несоответствующие реальности базовые позиции в неоклассических экономических теориях, а именно, о том, что цели экономической системы могут быть подчинены и поставлены на службу интересам отдельного человека, о принципах свободной и неограниченной конкуренции производителей, рыночном саморегулировании национальной экономики, преимуществах хозяйственной деятельности единоличных собственников, соединении в персоне предпринимателя - собственника, организатора производства и получателя дохода. «.. .Я стремился также показать, как в рамках этих более широких перемен изменились те силы, которые движут человеческой деятельностью. Такая постановка вопроса противоречит самому нерушимому из всех экономических постулатов, где именно утверждается, будто человек в своих экономических действиях лишь подчиняется законам рынка. Но в действительности наша экономическая система, под какой бы формальной идеологической вывеской она ни скрывалась, в существенной своей части представляет собой плановую экономику. Инициатива в вопросе о том, что должно быть произведено, исходит не от суверенного потребителя, который посредством рынка направлял бы работу производственного механизма в
соответствии со своим, в конечном счете, решающим, желанием. Скорее она исходит от крупной производственной организации, стремящейся установить контроль над рынками (которые она, как это предполагается, должна обслуживать) и, более того, воздействовать на потребителя в соответствии со своими нуждами. А поступая таким образом, такая организация оказывает глубокое влияние на систему ценностей потребителя и его убеждения, многие из которых будут использованы для опровержения высказываемой нами точки зрения. Один из выводов, вытекающих из этого анализа, заключается в том, что происходит широкая конвергенция различных индустриальных систем. Требования, диктуемые техникой и организацией производства, а не идеологические символы - вот что определяет облик экономического общества» [6, с. 22].
Своеобразной философской и культурологической реакцией в западной интеллектуальной среде на интересующую нас проблематику стало появление в XX в. антропологического направления в исследованиях, посвя-щённых феномену техники. Сюжетной основой для философского и культурологического анализа в антропологическом направлении послужило исследование природы техники в тесной и неразрывной связи с феноменом человеческого творчества. Антропологическое направление в философии техники формировалось под влиянием прежде всего представлений такого важного в начале XX в. направления, как «философия жизни», философской антропологии и экзистенциальной философии. В данном контексте такие представители этого направления, как Л. Мэмфорд, К. Ясперс, Х. Ортега-и-Гассет, сходятся в понимании природы техники и технического творчества человека.
Льюис Мэмфорд (1895 - 1990 гг.) помимо трудов об истории техники, анализирует современные взгляды на технику и ее значение в современной западной культуре. Его интересуют культурные и социальные обстоятельства возникновения техники и её трансформационное воздействие на человечество. Мы, говорит Л. Мемфорд, рассматриваем ограничения, накладываемые европейцами на самих себя для того, чтобы создать машины, и рассматриваем их как некое тело, пребывающее за пределами его собственной воли. По мнению Л. Мемфорда, мы также должны рассматривать ограничения, накладываемые машинами на человека через исторические случайности, которые сопровождают развитие машинной техники. Это предоставляет нам возможность увидеть, что машины возникают как своеобразное отрицание органической и живой природы и как факты реакции органического и живого на машины. «Исходя из принятого в настоящее время представления о связи человека и техники, наша эпоха переходит от первобытного состояния человека, выделившегося благодаря изобретению орудий труда и оружия с целью достижения господства над силами природы, к качественно иному состоянию, при котором он не только завоюет природу, но полностью отделит себя от органической среды обитания. С помощью этой новой мегатехнологии человек создаст единую, всеохватывающую структуру, предназначенную для
автоматического функционирования. Человек из активно функционирующего животного, использующего орудия, становится пассивным, обслуживающим машину животным, собственные функции которого, если этот процесс продолжится без изменения, либо будут переданы машине, либо станут сильно ограниченными и регулируемыми в интересах деперсонализированных коллективных организаций» [2, с. 225].
Л. Мэмфорд демонстрирует, что техника в смысле изготовления и применения орудий не выступает в качестве главной движущей силы развития культуры, а, напротив, технические достижения, считает он, меньше всего имеют своей целью увеличение количества продуктов питания или контроль над природой. Они, продолжает Л. Мемфорд, скорее направлены на использование неизмеримых внутренних органических ресурсов человека, на более адекватную реализацию его внеорганических потребностей и стремлений. «В этом процессе самораскрытия и самотрансформации техника в узком смысле, конечно, служила человеку хорошо лишь как вспомогательное средство, но не как главный действующий агент в его развитии; ибо техника, вплоть до нашего нынешнего времени, никогда не была отделена от большей культурной целостности, и еще менее техника господствовала над всеми остальными институтами» [2, с. 230].
Х. Ортега-и-Гассет (1883 - 1955 гг.) интересуется вопросами философии техники в то же время, что и Л. Мэмфорд, и это своеобразно повлияло на его взгляды по вопросу о природе технической деятельности человека, которую он рассматривает в контексте философской антропологии. Для него техника представляется в свете трансформации человеком собственной природы, которая способна сделать его «.нуждающимся, обездоленным». В соответствии с его представлениями современного человека можно сущностно охарактеризовать не только как «Ното faber», т.е. существо, чья природа соединяет в себе не только способности к производству, изготовлению материальных объектов и артефактов, но и способность проявлять себя в духовном творчестве. «Эта изобретенная самим человеком жизнь, творимая им так же, как создают роман или пьесу для театрального представления, и есть то, что человек называет человеческой жизнью... Человек сам творит себя, начиная с такого "изобретения" своей жизни» [7].
Творческая природа человека начинается с феномена внутреннего творения, которая предшествует наличной, собственно технической деятельности, реализованной в конструировании порядков вещей. Техника у Х. Ортега-и-Гассет может пониматься как универсальная способность человека к осмысленной, проек-тивно ориентированной деятельности. Таким образом, известный испанский философ в своих исследованиях феномена техники и технической деятельности тесно и непосредственно связал её с контекстом культурной деятельности человека и его творческими способностями, которые он интерпретировал в широкой гуманистической традиции. Традиции, для которой неприемлем жёсткий, абсолютизирующий и идеализирую-
щий «мир машин», подход техницизма. «.Моя книга "Восстание масс" отчасти была вызвана к жизни глубоким и искренним подозрением, возникшим у меня где-то в 1927 - 1928 годах (то были времена prosperity) мыслью, будто наша замечательная, великолепная техника находится под серьезной угрозой. Уже тогда я подумал, что техника как-то проскользнет у нас между пальцами, испарится гораздо раньше, чем можно себе вообразить. Ныне, спустя пять лет, моя тревога только усилилась. Даже инженеры прекрасно понимают: сегодня мало быть профессионалом. Ибо покуда профессионалы решают свои узкие задачи, история выбивает у них из-под ног всякую почву» [8, с. 40]. Подводя своеобразный итог своим рассуждениям о природе технической деятельности человека и её трансформационной силе воздействия, Х. Ортега-и-Гассет оригинально проблематизирует тему своего исследования и весьма полемично заключает, что:
1. Нет человека без техники.
2. Техника крайне изменчива и нестабильна, так как находится в прямой зависимости от человеческих представлений, которые в каждую историческую эпоху формируются относительно уровня благосостояния.
3. Не решённым остаётся вопрос об исторической преемственности форм технического развития различных эпох и культур, о присутствии общей логики, позволяющей утверждать о наличие у разновидностей технического конструирования некой сквозной ветви, развитие которого и давало новые открытия.
Карл Ясперс (1883 - 1969 гг.) видел в технике лишь средство, которое может помочь человечеству освободиться от власти природы и установить над ней господство. Разрабатывая концепцию философско-историческую осевого времени, Ясперс придает технике важнейшее значение: именно благодаря развитию науки и техники, история мировых культур переходит от локальных ее образований к общей для всех истории. Техника возникает как часть общей рационализации, рассудочности, а следовательно, становления человека как животного существа, но не подчиняющегося природным необходимостям. Однако в своих размышлениях философ не мог обойти стороной кризисные деструктивные моменты, связанные с техническим развитием. Он считает, что для человека в условиях современной технологической цивилизации существует угроза быть «...превращённым лишь в один из видов сырья», а следовательно, не быть в состоянии освободиться от власти и давления со стороны порождённой и подпитываемой им же техники. Это способно оказывать радикальное разрушительное влияние и на природу человека, и на общество, и на природу в целом.
По мнению К. Ясперса, техника и современные технологии способны коренным образом изменить не только саму жизнь человека, но и его сущностную природу. «В результате всего этого оборвалась нить истории, прошлое уничтожено или забыто в такой степени, что утеряны все возможные аналогии и сравнения с тысячелетиями истории. Если вообще допустима какая-либо аналогия с от-
Поступила в редакцию
крытием огня и изготовлением орудий, то использование атомной энергии, в самом деле, можно как будто рассматривать как аналогию открытия огня: оно также таит в себе огромные возможности и огромную опасность. Внедрение современной техники во все жизненные сферы и последствия этого для всех сторон нашего существования не могут быть переоценены. Не понимая этого и применяя в своем мышлении привычные исторические штампы, люди неправомерно связывают в последовательном развитии прошлое с настоящим, проводят недопустимые сравнения между нашим и минувшим существованием. Однако, пытаясь обнаружить параллель с нашей эпохой, следует, прежде всего, задать себе вопрос, принято ли во внимание то радикальное изменение, которое связано с современной техникой. Если помнить об этом, то такое сравнение может со всей отчетливостью показать, какие свойства человеческой природы повторяются и каковы вечные, основополагающие условия человеческой жизни» [9, с. 116].
Не случайно поэтому К. Ясперс, выделяя несколько принципов становления исторического типа личности современного западного человека, одним из трёх самых важных называет принцип, приведший к господству техники: «Ни перед чем не останавливающаяся рациональность, основанная на греческой науке, которая ввела в существование исчисляемость и господство техники. Общезначимое научное исследование, способность к предвидению правовых решений в рамках формального, созданного Римом права, калькуляции в экономических предприятиях вплоть до рационализации всей деятельности, в том числе и той, которая в процессе рационализации уничтожается, - всё это следствие позиции, безгранично открытой принуждению логической мысли и эмпирической объективности, которые постоянно должны быть понятны каждому» [10, с. 30].
Литература
1. Хунинг А. Инженерная деятельность с точки зрения этической и социальной ответственности // Философия техники в ФРГ. М., 1989.
2. Мэмфорд Л. Техника и природа человека // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986.
3. Белл Д. Социальные рамки индустриального общества // Там же.
4. Гидденс Э. Последствия модернити // Новая постиндустриальная волна на Западе. М., 1999.
5. Бердяев Н.А. Судьба человека в современном мире (духовное состояние современного мира) // Новый мир. 1990. №1.
6. Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество. М.; СПб., 2004.
7. Ортега-и-Гассет X. Размышления о технике // Вопросы философии. 1993. № 2.
8. Ортега-и-Гассет Х. Размышления о технике // Вопросы философии. 1993. № 10.
9. Ясперс К. Смысл и предназначение истории. М., 1991.
10. Ясперс К. Духовная ситуация времени. М., 1990.
27мая 2011 г.
