CC BY
8Гуманитарные исследования. История и филология. 2023. № 11. С. 96-105. Humanitarian Studies. History and Philology. 2023. No. 11. P. 96-105.
Научная статья УДК 821.161.1
doi: 10.24412/2713-0231-2023-11-96-105
БУНИНСКИЙ ПОДТЕКСТ В РАССКАЗЕ А. СЛАПОВСКОГО «ТУМАННЫЕ АЛЛЕИ»
Мария Викторовна Рябова
Пермский государственный гуманитарно-педагогический университет, Пермь, Россия, ryabova_mv@pspu.ru
Аннотация. В статье анализируется рассказ А. Слаповского «Туманные аллеи», открывающий одноименный сборник (2019). Указывается, что прозаический цикл современного писателя создавался с «оглядкой» на книгу И. А. Бунина «Темные аллеи» (1937-1945); рассказы Слаповского, как и новеллы Бунина, посвящены отношениям мужчины и женщины в разных их проявлениях. Выявляются особенности преломления бунинской традиции, для этого первый рассказ сборника сопоставляется со своей «парой» - рассказом Бунина «Темные аллеи». Подчеркивается, что Слаповский не ограничивается интертекстуальными включениями (аллюзивное название, перекличка формально-содержательных компонентов произведений), а наследует сами принципы организации художественного нарратива. Вслед за Буниным, Слаповский отводит основную роль в сюжетно-композиционном строении рассказа диалогу, который помогает раскрыть основополагающие характеристики центральных персонажей. Постмодернистские черты рассказа, например, открытый финал, свидетельствующий о том, что события могут получить разное продолжение, делают возможными вариативные прочтения. В статье предлагается трактовка, согласно которой союз мужчины и женщины нарушается, у него нет будущего. Герой рассказа Слаповского сближается со своим «предшественником» - бунинским Николаем Алексеевичем - в отношении образованности, культуры общения, но неспособности бороться за счастье и быть опорой для любимой женщины. Указанный смысл подчеркивается актуализацией в рассказе сюжетной модели «русский человек на rendez-vous», столь значимой для книги Бунина. Отмечается, что выведенные на первый план смыслы актуальны и маркируют социальную проблематику рассказа. Проведенный анализ позволяет расширить научные представления о Слаповском как о писателе, совмещающем в своем творчестве постмодернистские и реалистические приемы.
Ключевые слова: А. И. Слаповский, И. А. Бунин, «Темные аллеи», «Туманные аллеи», диалог, цитата, русский человек на rendez-vous.
Для цитирования: Рябова М. В. Бунинский подтекст в рассказе А. Слаповского «Туманные аллеи» // Гуманитарные исследования. История и филология. 2023. № 11. С. 96-105. https://doi.org/10.24412/2713-0231-2023-11-96-105
Original article
BUNIN'S SUBTEXT IN A. SLAPOVSKY'S STORY "FOGGY ALLEYS"
© Рябова М В., 2023
Maria V. Ryabova
Perm State Humanitarian Pedagogical University, Perm, Russia, ryabova_mv@pspu.ru
Abstract. The article analyzes the story of A. Slapovsky "Foggy Alleys", which opens the collection of the same name (2019). It is indicated that the prose cycle of the modern writer was created with an "eye" on the book by I. A. Bunin "Dark Alleys" (1937-1945); Slapovsky's stories, like Bunin's short stories, are devoted to the relationship of a man and a woman in their various manifestations. The peculiarities of the refraction of the Bunin tradition are revealed, for this purpose the first story of the collection is compared with its "pair" - Bunin's story "Dark Alleys". It is emphasized that Slapovsky is not limited to intertextual inclusions (an allusive name, a roll call of formal and substantive components of works), but inherits the very principles of the organization of the artistic narrative. Following Bunin, Slapovsky assigns the main role in the plot-compositional structure of the story to dialogue, which helps to reveal the fundamental characteristics of the central characters. The postmodern features of the story, for example, an open ending, indicating that events can get a different continuation, make possible variable readings. The article offers an interpretation according to which the union of a man and a woman is violated, he has no future. The hero of Slapovsky's story gets closer to his "predecessor" - Buninsky Nikolai Alekseevich - in terms of education, communication culture, but the inability to fight for happiness and be a support for the woman he loves. This meaning is emphasized by the actualization in the story of the story model "Russian man on rendez-vous", so significant for Bunin's book. It is noted that the meanings brought to the fore are relevant and mark the social problems of the story. The analysis allows us to expand the scientific understanding of Slapovsky as a writer who combines postmodern and realistic techniques in his work.
Keywords: A. I. Slapovsky, I. A. Bunin, "Dark Alleys", "Foggy Alleys", dialogue, quote, Russian person on rendez-vous.
For citation: Ryabova M. V. Bunin's subtext in A. Slapovsky's story "Foggy alleys". Humanitarian Studies. History and Philology. 2023;11:96-105. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2713-0231-2023-11-96-105
Введение
Алексей Иванович Слаповский - известный современный прозаик, драматург, сценарист. Одна из особенностей его творческой индивидуальности - «вживаемость в разные эпохи, ситуации и образы, классику и современность» [Вершинина 2012: 81]. Исследователи отмечают связь романов и пьес Слаповского с фольклорными текстами, произведениями Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова и др. [Вершинина 2012; Дикун 2013; Автухович 2021]. При этом во внешне постмодернистскую игровую форму Слаповский помещает социально ориентированное высказывание. Слаповский-писатель занимает пограничное положение между «полюсами реалистической и постмодернистской парадигм творчества» [Дикун 2013: 3].
Одним из литературных экспериментов писателя является сборник рассказов «Туманные аллеи» (2019). Претекст, легший в основу цикла, легко угадывается - это книга И. А. Бунина «Темные аллеи» (1937-1945). В предисловии Слаповский поясняет, почему решил ввести бунинские сюжеты в современный контекст: «А однажды подумалось: ведь я знаю все то, о чем рассказал Бунин. Такие или подобные истории случались со мной, с моими друзьями и знакомыми. Мне захотелось понять, что изменилось, как живут сейчас эти сюжеты. Сравнить два времени. Уловить перемены в людях, в языке, в том, что мы называем любовью, понимая под этим каждый свое» [Слаповский 2019: 8]. Связь между
произведениями подчеркивают заголовочные комплексы рассказов, включающие аллюзивные названия и эпиграфы из соответствующих новелл Бунина, композиционное строение сборника (как и «Темные аллеи», состоит из трех частей). Объектом художественного изображения в сборнике Слаповского, как и в книге Бунина, становятся взаимоотношения мужчины и женщины. Любовь, смерть, место и время понимаются как основополагающие категории существования мира и человека.
Сборник «Туманные аллеи» уже привлекал внимание исследователей. К нему обращалась О. А. Богданова в связи с анализом современной интерпретации бунинского варианта усадебного мифа [Богданова 2021]. Как произведение, созданное в «результате редукции классического художественного повествования», рассматривает сборник А. Н. Безруков [Безруков 2020: 31]. Конспективный взгляд на специфику сборника представлен в нескольких студенческих работах [Лутфуллина 2021; Кузьмина 2023]. Симптоматично, что в центре исследований, как правило, оказывалась пара заглавных рассказов. Однако они так и не подвергались обстоятельному анализу, позволяющему говорить о сходствах и концептуальных расхождениях между двумя художниками. Цель предлагаемой статьи - выявить роль бунинского следа в рассказе Слаповского «Туманные аллеи».
Основная часть
Сборник Слаповского открывает рассказ, в центре сюжета которого история мужчины и женщины, мужа и жена. Во время отдыха в подмосковном пансионате супруга сообщает мужу, что ждет ребенка. Рассказ завершается эпизодом у дверей пансионата, когда мужчина вспоминает, что не пристегнул замком прогулочную лодку, и решает возвратиться, чтобы это исправить.
Рассказ насыщен интертекстуальными сигналами. Созвучны названия произведений, перекликаются пространственно-временные пласты. У Бунина действие разворачивается осенью в постоялой горнице: «В холодное осеннее ненастье, на одной из больших тульских дорог, залитой дождями и изрезанной многими черными колеями, к длинной избе, в одной связи которой была казенная почтовая станция, а в другой частная горница, где можно было отдохнуть или переночевать» [Бунин 1988: 5]. Значимым пространством для героев Слаповского становится также временное пристанище - пансионат, в котором они отдыхают во второй половине лета или начале осени: «В окрестностях поселка Вербилки, что в сотне километров от Москвы, на берегу реки Дубны находится пансионат, называемый "Гелиопарк"» [Слаповский 2019: 11].
Наблюдаются параллели в сюжетном отношении. Герои Бунина - бывшие возлюбленные, встретившиеся спустя много лет. Они наделены именами и судьбами. Сильное любовное чувство определило личную жизнь Надежды, повлияло на ее социальную реализованность. Николай Алексеевич пережил личную драму: «никогда я не был счастлив в жизни... жену без памяти любил... а изменила, бросила меня еще оскорбительней, чем я тебя... сына обожал. а вышел негодяй, мот, наглец без сердца, без чести, без совести.» [Бунин 1988: 8]. Для обоих любовь, связывавшая их, - «лучшие минуты жизни» [Бунин 1988: 8]. Слаповский представляет безымянную семейную пару. У героев большая разница в возрасте: «ему под пятьдесят, ей тридцать пять или чуть больше» [Слаповский 2019: 11].
Показательно, что примерно столько же лет разделяют Надежду и Николая Алексеевича («Мне сейчас сорок восемь, а вам под шестьдесят, думаю?» [Бунин 1988: 7]). В прошлом каждого из героев сложный опыт семейной жизни: «У него была дочь от первой жены, погибшей. А еще сын, живший со своей матерью отдельно. И у нее тоже имелся сын от первого брака» [Слаповский 2019: 18].
История бунинских героев завершается расставанием и в прошлом, и в настоящем, после внезапной встречи. Такой исход продиктован общей концепцией книги: любовь -стихийное чувство, ведущее, как правило, к катастрофам разных масштабов. Каков же конец истории мужчины и женщины «Туманных аллей»? Открытый финал рассказа, в котором после известия о беременности жены муж перед входом в пансионат вспоминает, что «не замкнул лодку» и возвращается, чтобы это сделать, порождает вариативные интерпретации. По мнению О. А. Богдановой, концовка свидетельствует о готовности героя к «ответственному отношению к миру и человеку»: «его брак, похоже, станет счастливым, будущий ребенок внесет в него зрелую любовь, подлинность и глубину» [Богданова 2021: 8]. Не стремясь опровергнуть трактовку исследовательницы, заметим, однако, что О. А. Богданова свою гипотезу строит на анализе поэтики рамочных компонентов -эпиграфа, реконструированного потенциального продолжения рассказа. Рассмотрим же подробнее сам текст, его нарративную организацию, сюжетно-композиционное строение, особенности внутреннего облика героев и характер их взаимоотношений.
Вслед за Буниным, Слаповский делает важнейшим повествовательным элементом рассказа диалог между центральными персонажами. Анализируя дискурсивное строение первой новеллы бунинской книги, Е. Р. Пономарев подчеркивает «самоценность диалога» в ней: «в диалоге сталкиваются две равноправные и далеко стоящие друг от друга жизненные позиции, два четко очерченных характера, две манеры речи» [Пономарев 2018]. Слаповский не просто копирует способ текстовой организации, а так же в диалоге посредством смены коммуникативных ролей, демонстрации речевых предпочтений героев показывает внутренний облик каждого.
Первым в разговор вступает мужчина. Его диалоговые реплики довольно объемны и нагружены культурными аналогиями, через которые он осмысляет окружающую действительность: «Чего только в голове нет. Я вот Бунина вспомнил, а что за деревья - не знаю. Может, липы, а может, вязы какие-нибудь. Или клены. Нет, клены другие. Я слов знаю больше, чем настоящих вещей. Грустно. Идешь вот в тумане, нет бы просто любоваться, а в голове и сказка про ежика, который тоже в тумане, и песни всякие» [Слаповский 2019: 13]. В процессе общения мужчина привлекает знания из области литературы («Темные аллеи», роман Т. Драйзера «Американская трагедия»), музыки (песня из советского кинофильма), кино (фильм А. Германа «Проверка на дорогах»).
Примечательно, что фабульные элементы бунинских новелл, такие как внезапная встреча, вспышка чувств, непродолжительное счастье, в рассказе отсутствуют. Их заменяет рефлексия о чувстве, рассуждения современного человека о судьбе любви и литературы, которые тоже доверены герою: «Нет, правда, вот вымрет человечество или трансформируется, будет какая-нибудь неорганическая цивилизация. Плазменная какая-нибудь. И для них все эти наши красоты будут звук пустой. И все наши драмы, все эти Анны Каренины, Раскольниковы, Илиады и Одиссеи, они просто не поймут эту чушь. Будут
носиться по космосу, питаться кварками, размножаться молниями. А все, чем мы мучились и чему радовались, исчезнет. Но они тоже что-то любить должны, как думаешь?» [Слаповский 2019: 13-14]. Таким образом формируется насыщенный культурными ассоциациями фон, на котором разворачивается обыденно-житейский сюжет.
В отличие от своего мужа героиня Слаповского немногословна. Находясь на природе, она предпочитает любоваться и наслаждаться ею. Ее «задумчиво-рассеянное» настроение и молчаливость во многом обусловлены физическим состоянием (она ждет ребенка и думает только об этом). Наиболее частотные фразы героини - «красиво как», «просто красиво, и все», «просто отдыхаю», «выкинула все из головы», «очень уж хорошо» - коротки и, кажется, формальны, поэтому особенно выделяются редкие реплики, не касающиеся состояния природы или человека. Обратим внимание на сцену, когда герой вспоминает знаменитую строчку из «Темных аллей». Эпизод обладает семиотическим статусом, так как в нем упоминается претекст, герои цитируют и пытаются осмыслить строки, объединяющие произведения Н. Огарёва, Бунина и Слаповского:
- Это что за деревья? Стволы какие толстые.
- Кажется, липы. «Кругом шиповник алый цвел, стояли темных лип аллеи».
- Бунин, да. Хотя это не Бунина стихи.
- А чьи?
- Огарёва. И у него не так. У него: «Вблизи шиповник алый цвел, стояла темных лип аллея»
- Каждый помнит, как запоминает.
- Наверное, да. Был шиповник - вблизи, и аллея - одна. А захотелось, чтобы кругом цвел шиповник, везде, и чтобы аллей было много [Слаповский 2019: 13].
Мужчина, производящий впечатление интеллектуала, не знает, что стихотворные строки принадлежат Н. Огарёву и были трансформированы Буниным. Женщина же обладает подлинным знанием. Ей доверено это знание потому, что часть строк держала в памяти ее предшественница («И все стихи мне изволили читать про всякие "темные аллеи"» [Бунин 1988: 7]). Кроме того, мы имеем дело с фактом, едва ли известным читателю массовому, скорее, интеллектуально подготовленному, подробно знакомому с особенностями творческой манеры Бунина. На фоне выпуклой «литературности» героя героиня выглядит настоящей интеллектуалкой.
То, что герой не обладает подлинным знанием, подчеркивают и другие детали. Так, напевая строчку песни «Туман» из к/ф «Хроника пикирующего бомбардировщика» (1967), герой допускает ошибку: пелена тумана у него не седая, как в первоисточнике, а «густая». Повествователь отмечает, что поет мужчина «фальшивым баритоном». В данном контексте прилагательное «фальшивый» предполагает не только значение пения неверного, непопадания в ноты, но и чего-то поддельного, ненастоящего. Эти смыслы обострятся в финале рассказа.
Дав своим героям возможность упомянуть бунинский рассказ, Слаповский наметил атмосферу в отношениях своих героев, определил стратегии их поведения. Кульминационный момент рассказа - катание на лодке, во время которого супруга сообщает мужу о своей беременности. Трагикомический оттенок ситуации придает упоминание эпизода убийства из романа Т. Драйзера «Американская трагедия»: «Да я все о том же,
насколько голова у нас замусорена! Естественно, я сразу "Американскую трагедию" вспомнил, как там парень девушку топит. Узнал, что беременная, повез на лодке кататься и утопил» [Слаповский 2019: 18].
Эта реминисценция подчеркивает подсознательное неприятие героем будущего ребенка и нового социального статуса. Кроме того, здесь парадоксальным образом соединяются две центральные темы бунинской книги - любовь и смерть. Как известно, Бунин стремился обнаружить «связь, существующую между любовью и смертью» [Гречнев 1996: 233], в сопряжении этих двух явлений видел трагическое несовершенство бытия.
Примечательно, что непосредственная реакция супруга на важную новость - молчание («Обычно словоохотливый, мужчина молчал») не характерна для дискурсивного портрета персонажа. Вообще, после ключевой новости настроение героев меняется, трансформируется и дискурсивное строение повествования. Смена позволяет проследить, как по-разному герои переживают ключевое событие. Если женщина была задумчива и загадочна во многом потому, что волновалась о том, как воспримет ее известие муж, то его молчание и отрешенность едва ли связаны с принятием:
Обратно шли молча. Уже у входа в корпус он остановился.
- Черт, лодку не замкнул. Подведу человека. Пойду замкну.
- Я с тобой.
- Зачем?
Он посмотрел на нее и смутился, будто сказал глупость.
- Да, конечно, только быстро. А то уже есть страшно охота [Слаповский 2019: 19].
Первая фраза после молчания свидетельствует о желании убежать, поскорее скрыться.
Вопрос «зачем?» обнажает невольное, бессознательное удивление тому, что она еще чувствует цельность их отношений. Детали концовки свидетельствуют о маловероятном совместном будущем героев, о расколе внутри пары. Важно, что ситуация разрушения семейного союза мужчины и женщины, одинокого материнства, в том числе по причине изменения и отстранения мужчины, для общества XXI века «история пошлая, обыкновенная» [см. напр. Данковцев, Маслянова 2020]. Слаповский прибегает к бунинской сентенции «история пошлая, обыкновенная» и трактует ее в современном ключе, что придает сюжету жизнеподобный характер.
Говоря о «бунинском» присутствии в рассказе, нельзя не отметить использование значимой для русской литературной традиции ситуации русского человека на rendez-vous. Как известно, сюжетная модель «русский человек на rendez-vous» предполагает встречу мужчины и женщины на решающем свидании, которое проявляет несостоятельность первого и силу личности второй. Одной из обязательных составляющих этой модели является временная дистанция, позволяющая герою осмыслить свою «бесплодно-неосуществленную жизнь» [Пумпянский 2000: 437], спустя годы сфокусироваться на событии любви и свидания. По мысли Э. Г. Шестаковой, герои сборника «Темные аллеи» переживают «подлинную трагедию русского человека на rendez-vous»: они осознают «неумолимость и неизбежность своей неосуществленной жизни из-за одного rendez-vous» [Шестакова 2017: 64].
Обращаясь к указанному литературному клише, Слаповский воспроизводит саму ситуацию решающего свидания. В ней нет внешнего конфликта, однако она демонстрирует отказ героя от поступка. В момент, когда от него требовалось реальное действие, он
отступил, как отступил когда-то герой «Темных аллей». Поведение Николая Алексеевича определяли сословные предрассудки, которых он не смог преодолеть и в финале («Что, если бы я не бросил ее? Какой вздор! Эта самая Надежда не содержательница постоялой горницы, а моя жена, хозяйка моего петербургского дом, мать моих детей?» [Бунин 1988: 9]). Современный мужчина, в отличие от бунинского героя, не скован общественными ограничениями и наделен статусом мужа, что закрепляет за ним определенную социальную роль и иной уровень ответственности. Однако наш анализ свидетельствует, что он едва ли готов справиться с возложенной на него функцией. Ситуация русского человека на rendezvous подчеркивает, что у отношений героев нет перспективы.
Выбранный ракурс рассмотрения позволяет выделить образ женщины. В предисловии Слаповский признавался, что его не устраивало сформировавшееся в книге Бунина отношение к женщине как к объекту. Мнения литературоведов по этому вопросу расходятся. В последнее время появляются исследования, в которых подчеркивается активное, преобразующее начало героинь «Темных аллей». Так, В. А. Мескин, считает, что «в гендерной интриге у Бунина первенствует женщина, она более самодостаточна, в определенном смысле даже насилие над ней совершается в силу ее власти» [Мескин 2021]. По мнению исследователя, «Темные аллеи» - «энциклопедия женских характеров: от притягательных хищниц до притягательных жертв. Мужчины в цикле, напротив, однообразны и, как правило, ведомы обстоятельствами» [Мескин 2021 ].
Героиня Слаповского и пассивна, и активна одновременно. Она зависима от реакции мужа. Ожиданию его отклика подчинено все ее движение внутри сюжета и сюжетное движение рассказа в целом. Но проявляет она и самостоятельность, свою неповторимую сущность. В ней развиты и традиционно закрепленные за женщиной функции (способность к деторождению), и интеллектуальное начало. Вспышки ее активности позволяют вскрыть принадлежность мужчины к полюсу неподлинности. Если считать, что в концовке мужчина проявляет слабость и ментально готов к расставанию, то именно женщину ждет практическая деятельность, она возьмет на себя роль деятельного субъекта. Отсутствие имен, показ мужчины и женщины в характерных для них ролях демонстрирует, что герои Слаповского - носители женского и мужского начал, какими их увидел современный автор. Это тоже пример поддержания заданных Буниным эстетических координат: еще Ю. Мальцев писал о том, что изображенный в «Темных аллеях» опыт «широко универсален» [Мальцев 1994: 328].
Заключение
Бунинский подтекст в рассказе, открывающем сборник Слаповского «Туманные аллеи», играет важную роль. Писатель не только использует разного рода отсылки к новелле Бунина, но наследует саму архитектонику прозаического целого. Ее анализ позволяет заключить, что в рассказе актуализируется один из периферийных смыслов «Темных аллей»: мужчина не готов справляться с трудностями, которые сопровождают развитие пары. Современный мужчина предстает обаятельным, образованным. Он мастерски обращается со словом. Как Николай Алексеевич Надежде, он цитирует своей супруге стихи, песни, блистает знанием литературы и других искусств. Однако при более глубоком взгляде оказывается поверхностным. Наши наблюдения показывают, что в отношениях героев
происходит трагический надлом, мужчина, вероятно, отступит (как и Николай Алексеевич когда-то, несмотря на горячую любовь к Надежде). Важно, что писатель, вслед за классиком, отказывается от оценочных акцентов, а концептуализирует значимую для современности проблему.
В рассказе Слаповского игра с цитатами и константами «Темных аллей», рефлексия по поводу предшествующей культурной традиции соединяется с острой социальной проблематикой. Предложенный анализ позволяет углубить представления о поэтике Слаповского, в которой сочетаются постмодернистские приемы и реалистические средства отображения мира.
Список литературы
1. Автухович Т. Е. Алексей Слаповский vs Федор Достоевский, или Быт без бытия // LITERATÜRA. 2012. № 63 (2). С. 128-142.
2. Безруков А. Н. Редукция художественного повествования в прозе постреализма (цикл «Туманные аллеи» Алексея Слаповского) // Libri Magistri. 2020. № 4 (14). С. 24-34.
3. Богданова О. А. Нить усадебного мифа: «Темные аллеи» И. А. Бунина и «Туманные аллеи» А. И. Слаповского // Орловский текст русской словесности. Вып. 13. Орел : Картуш, 2021. С. 3-9.
4. Бунин И. А. Собрание сочинений: в 4 т. Т. 4. М. : Правда, 1988. 558 с.
5. Вершинина Н. Л. Драматургия А. И. Слаповского: динамика рецепции // Вестник Псковского государственного университета. Серия: Социально-гуманитарные науки. 2012. № 1. С. 80-85.
6. Гречнев В. Я. Цикл рассказов И. Бунина «Темные аллеи» (психологические заметки) // Русская литература. 1996. № 3. С. 226-235.
7. Данковцев О. А., Маслянова С. А. Феномен одинокого материнства в российском обществе: региональный аспект // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. 2020. № 4. С. 62-69.
8. Дикун Т. А. Социальный роман А. Слаповского: жанровые модификации и эволюция героя : дисс. ... канд. филол. наук. Улан-Удэ, 2013. 181 с.
9. Дикун Т. А. Социальный роман А. Слаповского: жанровые модификации и эволюция героя : автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Улан-Удэ, 2013. 24 с.
10. Кузьмина Е. А. Идейно-художественное своеобразие цикла А. Слаповского «Туманные аллеи» // Актуальные вопросы гуманитарных наук - 2023 : материалы выступлений молодых ученых в рамках Ломоносовских чтений 2023. Архангельск, 2023. С. 101-104.
11. Лутфуллина А. И. «Туманные аллеи» Алексея Слаповского как интертекстуальный прецедент новейшей русской прозы // Филологический аспект. 2021. № 5 (73). С. 125-131.
12. Мальцев Ю. В. Иван Бунин: 1870-1953. М. : Посев, 1994. 432 с.
13. Мескин В. А. О чем бунинские «Темные аллеи»? [Электронный ресурс] // Вопросы литературы. 2021. № 1. С. 65-79. URL: https://voplit.ru/article/o-chem-buninskie-temnye-allei/ (дата обращения: 24.07.2023).
14. Пономарев Е. Р. Интертекст «Темных аллей»: Растворение новеллы в позднем творчестве И. А. Бунина [Электронный ресурс] // Новое литературное обозрение. 2018. № 2 (150). С. 186-203. URL: https://magazines.gorky.media/nlo/2018/2/intertekst-temnyh-allej.html (дата обращения: 5.07.2023)
15. Пумпянский Л. В. Тургенев-новеллист // Классическая традиция: Собрание трудов по истории русской литературы. М. : Языки русской культуры, 2000. С. 427-447.
16. Слаповский А. И. Туманные аллеи. М. : АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2019. 507 с.
17. Шестакова Э. Г. Инварианты и трансформация мотива русский человек на rendez-vous: от Тургенева-новеллиста к новеллистике Бунина // Уральский филологический вестник. Серия: Русская литература XX-XXI веков: направления и течения. 2017. № 3. С. 40-68.
References
1. Avtukhovich T. E. Aleksei Slapovskii vs Fedor Dostoevskii, ili Byt bez bytiya [Alexey Slapovsky vs Fyodor Dostoevsky, or Life without Being]. LITERATURA [LITERATURE]. 2012, no. 63 (2), pp. 128142. (In Russ).
2. Bezrukov A. N. Reduktsiya khudozhestvennogo povestvovaniya v proze postrealizma (tsikl «Tumannye allei» Alekseya Slapovskogo) [Reduction of artistic narration in post-realist prose (the cycle "Foggy Alleys" by Alexey Slapovsky)]. Libri Magistri [Libri Magistri]. 2020, no. 4 (14), pp. 24-34. (In Russ.).
3. Bogdanova O. A. Nit' usadebnogo mifa: «Temnye allei» I. A. Bunina i «Tumannye allei» A. I. Slapovskogo [The thread of the estate myth: "Dark Alleys" by I. A. Bunin and "Foggy Alleys" by A. I. Slapovsky]. Orlovskii tekst russkoi slovesnosti [Oryol text of Russian literature]. Iss. 13, Orel, Kartush Publ., 2021, pp. 3-9. (In Russ.).
4. Bunin I. A. Sobranie sochinenii [Collected works]. Vol. 4, Moscow, Pravda Publ., 1988, 558 p. (In Russ.).
5. Vershinina N. L. Dramaturgiya A. I. Slapovskogo: dinamika retseptsii [Dramaturgy of A. I. Slapovsky: dynamics of reception]. Vestnik Pskovskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Sotsial'no-gumanitarnye nauki [Bulletin of Pskov State University. Series: Social Sciences and Humanities]. 2012, no. 1, pp. 80-85. (In Russ.).
6. Grechnev V. Ya. Tsikl rasskazov I. Bunina «Temnye allei» (psikhologicheskie zametki) [Cycle of stories by I. Bunin "Dark Alleys" (psychological notes)]. Russkaya literature [Russian literature]. 1996, no. 3, pp. 226-235. (In Russ.).
7. Dankovtsev O. A., Maslyanova S. A. Fenomen odinokogo materinstva v rossiiskom obshchestve: regional'nyi aspect [The phenomenon of single motherhood in Russian society: regional aspect]. Izvestiya Tul'skogo gosudarstvennogo universiteta. Gumanitarnye nauki [News of Tula State University. Humanitarian sciences]. 2020, no. 4, pp. 62-69. (In Russ.).
8. Dikun T. A. Sotsial'nyi roman A. Slapovskogo: zhanrovye modifikatsii i evolyutsiya geroya [Social novel by A. Slapovsky: genre modifications and evolution of the hero]. PhD thesis. Ulan-Ude, 2013, 181 p. (In Russ.).
9. Dikun T. A. Sotsial'nyi roman A. Slapovskogo: zhanrovye modifikatsii i evolyutsiya geroya [Social novel by A. Slapovsky: genre modifications and evolution of the hero]. PhD dissertation abstract. Ulan-Ude, 2013, 24 p. (In Russ.).
10. Kuz'mina E. A. Ideino-khudozhestvennoe svoeobrazie tsikla A. Slapovskogo «Tumannye allei» [Ideological and artistic originality of A. Slapovsky's cycle "Foggy Alleys"]. Aktual'nye voprosy gumanitarnykh nauk - 2023 [Current issues in the humanities - 2023]. Arkhangelsk, 2023, pp. 101-104. (In Russ.).
11. Lutfullina A. I. «Tumannye allei» Alekseya Slapovskogo kak intertekstual'nyi pretsedent noveishei russkoi prozy ["Foggy Alleys" by Alexei Slapovsky as an intertextual precedent for modern Russian prose]. Filologicheskii aspect [Philological aspect]. 2021, no. 5 (73), pp. 125-131. (In Russ.).
12. Mal'tsev Yu. V. Ivan Bunin: 1870-1953 [Ivan Bunin: 1870-1953]. Moscow, Posev Publ., 1994, 432 p. (In Russ.).
13. Meskin V. A. O chem buninskie «Temnye allei»? [What are Bunin's "Dark Alleys" about?]. Voprosy literatury [Literature questions]. 2021, no. 1, pp. 65-79. (In Russ.). Available at: https://voplit.ru/article/o-chem-buninskie-temnye-allei/ (accessed: 24.07.2023).
14. Ponomarev E. R. Intertekst «Temnykh allei»: Rastvorenie novelly v pozdnem tvorchestve I. A. Bunina [Intertext of "Dark Alleys": Dissolution of the short story in the late work of I. A. Bunin]. Novoe literaturnoe obozrenie [New Literary Review]. 2018, no. 2 (150), pp. 186-203. (In Russ.). Available at: https://magazines.gorky.media/nlo/2018/2/intertekst-temnyh-allej.html (accessed: 05.07.2023).
15. Pumpyanskii L. V. Turgenev-novellist [Turgenev the novelist]. Klassicheskaya traditsiya: Sobranie trudov po istorii russkoi literatury [Classical tradition: Collected works on the history of Russian literature]. Moscow, Yazyki russkoi kul'tury Publ., 2000, pp. 427-447. (In Russ.).
16. Slapovskii A. I. Tumannye allei [Foggy alleys]. Moscow, AST: Redaktsiya Eleny Shubinoi Publ., 2019, 507 p. (In Russ.).
17. Shestakova E. G. Invarianty i transformatsiya motiva russkii chelovek na rendez-vous: ot Turgeneva-novellista k novellistike Bunina [Invariants and transformation of the Russian man motif at rendez-vous: from Turgenev the short story writer to Bunin's short story] Ural'skii filologicheskii vestnik. Seriya: Russkaya literatura XX-XXI vekov: napravleniya i techeniya [Ural Philological Bulletin. Series: Russian literature of the XX-XXI centuries: directions and trends]. 2017, no. 3, pp. 40-68. (In Russ.).
Сведения об авторе М. В. Рябова - кандидат филологических наук, старший преподаватель, кафедра теории, истории литературы и методики преподавания литературы, Пермский государственный гуманитарно-педагогический университет.
Information about the author M. V. Ryabova — Ph. D. (Philology), Senior Lecturer, Department of Theory, History of Literature and Methods of Teaching Literature, Perm State Humanitarian Pedagogical University.
Статья поступила в редакцию 20.07.2023; одобрена после рецензирования 16.08.2023; принята к публикации 30.08.2023.
The article was submitted 20.07.2023; approved after reviewing 16.08.2023; accepted for publication 30.08.2023.
