CC BY
518
УДК 82-31 ББК 83.3(4РОС)
ЖЕНСКИЙ ОБРАЗ В «ТЕМНЫХ АЛЛЕЯХ» И.А. БУНИНА В ЭСТЕТИЧЕСКОМ ПРОЧТЕНИИ
Ли Сан Чул
Аннотация. В статье анализируется женский образ в эстетическом прочтение в сборнике (Темные аллеи» И.А. Бунина. Главное внимание уделено изучение женщины восточного типа и образа русской женщины, поскольку женщины играют в «Темных аллеях» главную роль и все повествование цикла сосредоточивается вокруг женского образа. Автор подчеркивает, что Бунин показывает многообразие женского проявления и его значение в мужской судьбе. Этот определяющий для художника аспект в разработке темы концептуально углублен и кульминационно подчеркнут в рассказах (Натали», «Руся», «Антигона» и «Чистый понедельник».
Ключевые слова: И.А. Бунин, женский образ, эстетическое прочтение, «Темные аллеи», восточный тип, русская женщина.
FEMALE IMAGE IN THE "DARK ALLEYS" BY I .A. BUNIN IN THE AESTHETIC READING
J Lee Sang Chul J2J
Abstract. The article analyses the image of a woman in the aesthetic reading of the book "Dark avenues" of I.A. Bunin. The main attention is given to the study of the oriental type of a woman and the Russian type of the woman as women play the leading part in "Dark avenues". Indeed, the narration of stories is concentrated in female image. The author points out that Bunin indicates variety of woman's manifestation and their role in the man's destiny. This aspect is conceptually deepened and culmina-tionally emphasized in the stories "Natalie", "Rusya", "Antigone" and "Clean Monday".
Keywords: I.A. Bunin, image of woman, aesthetic reading, "Dark avenues", oriental type, Russian woman.
о:
сновными темами сборника «Темные аллеи» являются жизнь, любовь и смерть в повседневном мире бунинских героев [1, с. 18]. В цикле «Темные аллеи» рассказывается о любви мужчины и женщины, некогда близких друг другу. Бу-нинские рассказы «Темные аллеи» полностью посвящены любви. В связи с этим можно наблюдать рад особенностей образной системы рассказов. Как отмечал И.П. Карпов, в «Темных аллеях» два героя — Он и Она, мужчина и женщина [2, с. 152]. И это действительно так. Бунин записал в своем дневнике про Мопассана: «Он единственный, посмевший без конца говорить, что жизнь человеческая вся под властью жажды женщины» [3, с. 30]. Важно заметить, что не под властью женщины, не под ее влиянием, а именно под властью нашей жажды женщины, то есть под властью определенной и присущей человеку потребности. Бунин всегда честен и точен. Так, даже в дневниковой записи он следует себе — сосре-
010 доточенности на себе.
328 Любовные коллизии в рассказах «Темные аллеи» вполне отчетливо делятся на три части: стремление мужчины к женщине — близость с женщиной — трагический финал (смерть героя и смерть героини, невозможность мужчины и женщины быть вместе по независящим от них причинам или в связи особенностями понимания любви героями). В структуре любовных коллизий основное место занимает первая часть — стремление мужчины к женщине [4, с. 92]. В свое время это позволило многим критикам говорить о главенствующей роли женских образов в цикле. «Другим» в рассказах
является только женщина, женское тело, тогда как образы персонажей-мужчин сливаются в одно авторское «я». М. Бахтин пишет, что «человек не переживает полноты своей внешней выраженности, переживает ее лишь частично и притом на языке внутренних самоощущений; даже в зеркале мы видим отражение своей наружности, но не себя в своей наружности; мои эмоционально-волевые реакции на внешнее тело другого непосредственны, и только по отношению к другому непосредственно переживается мною красота человеческого тела... Воплощен для меня ценностно-эстетически только другой человек [5, с. 25-47].
И.А. Бунин изображает женское тело в сочетании с одеждой: «Спичка стала догорать, но еще видно было это смущенно улыбающееся личико, коралловое ожерелье на шейке, маленькие груди под желтеньким ситцевым платьем («Степа») [6, с. 26]; «Оттого, что она ходила в мягкой обуви, без каблуков, все тело ее волновалось под желтым сарафаном» («Руса») [там же, с. 47]; «Расстегнула и стоптала с себя упавшее на пол платье, осталась, стройная, как мальчик, в легонькой сорочке, с голыми плечами и руками и в белых панталончиках, и его мучительно пронзила невинность всего этого» («Визитные карточки») [там же, с. 76].
Как отмечал И.П. Карпов, в «Темных аллеях» присутствует несколько типов женщин. С точки зрения физиологической это женщины восточного типа («Камарг», «Сто рупий», «Весной в Иудее», «Ночлег») и «тип русской женщины с ярко выраженными восточными чертами» [7, с. 125]. Это самый распространенный
тип («Темные аллеи», «Руся» и др.), что не случайно. Достаточно отметить, что в творчестве И.А. Бунина сочетаются разные культурно-религиозные традиции: от язычества до буддизма. Воспитанный в православной семье, писатель, в силу особенностей своего восприятия мира, а также духовной атмосферы XIX—XX веков, вбирает в себя культуру всех время и народов: «Я ведь чуть где побывал, нюхнул — сейчас дух страны, народов — почуял» [2, с. 155].
Героиня рассказа «Камарг» появилась внезапно и также нечаянно исчезла из виду, оставив в памяти героя невыразимое впечатление. Образ Камаргианки запомнился персонажу как исключительно прекрасный, неповторимый, будоражащий душу и воображение. Анна Николаевна Цак-ни, подобно бунинской героине, оставила в жизни художника неугасимый шлейф чувств, эмоции, нашедших отражение в его произведениях.
В рассказе «Темные аллеи» героев-мужчин волнуют проявляющиеся во внешности женщины, в ее поведении и жестах — эмоциональные движения души, но более всего женщина как женское тело. В рассказе «Муза»: «Я посмотрел не ее валенки, на колени под серой юбкой, — все хорошо было видно в золотистом свете, падавшем из окна, хотел крикнуть: "Я не могу жить без тебя, за одни эти колени, за юбку, за валенки готов отдать жизнь"» [6, с. 35]. В рассказе «Натали»: «Я глядел на ее руки, на колени под книгой, изнемогая от неистовой любви к ним и звуку ее голоса» [там же, с. 156].
И сколь реальность неожиданна в рассказе «Весной, в Иудее»: «Я положил в ладонь несколько медных
монет, потом, замирая от волнения, вынул и показал ей золотой фунт. Она поняла и опустила ресницы, покорно склонила голову и закрыла глаза внутренним сгибом локтя, навзничь легла на кровать, медленно обнажая ноги, прокопченные солнцем, вскидывая живот призывными толчками...» [там же, с. 257], другая оказывается проституткой. Красота здесь нивелируется действиями героинь, но все же восхищает, манит. Абсолютно, в анекдотической ситуации «Ста рупий», в ее цинизме — своеобразное осуждение, неприятие. Но не красоты, а пошлости современных нравов.
По словам И.П. Карпова, перед нами не только одна и та же женская фактура, но и один мужской взгляд на женщину, видящий в женщине наиболее прелестные ее признаки: волосы, груди, живот, берда. И выражен этот взгляд одними и теми же словами. Как бесконечно в своих формах, линиях, цвете, положениях женского тело — так бесконечен И.А. Бунин в описаниях этого тела. «Темные аллеи» — цельное произведение, прославляющее наше очарование женским телом, женской красотой. В одних и тех же деталях, положениях, ситуациях Бунин усмотрел и запечатлел то, что является неотъемлемой чертой самой жизни — движение, разнообразие [8, с. 69].
Образ русской женщины в «Темных аллеях» представляет разные социально-культурные слои: простолюдинка — крестьянка, горничная, жена мелкого служащего («Таня», «Степа», «Дурочка», «Визитные карточки», «Мадрид», «Второй кофейник», эмансипированная, независимая, самостоятельная женщина
329
ВЕК
330
(«Муза», «Зойка и Валерия», «Генрих»), представительница богемы («Галя Ганская», «Пароход "Саратов"», «Чистый понедельник»). Каждая по-своему интересна и каждая мечтает о счастье, о любви, ждет ее.
Героини — крестьянки в «Дубках» и «Степе». И.А. Бунин сосредоточивается на их внешнем образе и поведении: «... черные глаза и смуглое личико... коралловое ожерелье на шейке, маленькие груди под желтеньким ситцевым платьем.» [6, с. 26], «.она .сидит в шелковом лиловом сарафане, в миткалевой сорочке с распашными рукавами, в коралловом ожерелье — смоляная головка, сделавшая бы честь любой светской красавице, гладко причесанная на прямой пробор, в ушах висят серебряные серьги» [там же, с. 193]. Темноволосые, смуглые, они напоминают восточных женщин, но в то же время отличны от них. Эти образы привлекают своей естественностью, непосредственностью, но более мягкой. Следует отметить, что в новелле «Дубки» И.А. Бунин, не задерживаясь на самой внешности героини, довольно подробно передает ее наряд читателям. Крестьянка, облаченная в шелк, — это несет определенную смысловую нагрузку.
При описании внешнего облика бунинских героинь сравнения передают внешнюю красоту женщин через восприятие, эмоциональный отклик героя-повествователя, а значит, и самого автора. Например, герой рассказа «Натали» встретился со своей возлюбленной спустя много лет на похоронах ее мужа: «и вдруг, подняв лицо, все-таки увидал ее, — впереди всех, в трауре, со свечой в руке, озарявшей ее щеку и золотистость
волос, — и уже как от иконы не мог оторвать от нее глаз» [там же, с. 166167]. Художник из рассказа «Гала Ганская» очарован красотой юной Гали: «Посмотрел я не нее на всю, посмотрел на фиалки, которые она приколола к своей новенькой жакетке, и даже засмеялся от умиления: а вам, говорю, вот эти фиалки нравятся? — Я не понимаю. — Что же тут не понимать? Вот и вы вся такая же, как эти фиалки» [там же, с. 124].
Бунинские женщины объединены общей тайной пола. «Пол безлик, он стихийно сливает воедино все женские лики» [9, с. 14], — отсюда общая метафорика и символика произведения, но при этом каждая героиня ведет собственную «партию», ярко означенную в тексте системой своих образов, деталей, примет и лейтмотивов. Так, телесное упоение, которое связано с Соней, раскрывается в рассказе не только с помощью эпизодов «жарких свиданий». Она акцентируется такой деталью, как трижды упомянутая «темно-красная бархатистая роза» в ее волосах — традиционно символизирующая чувственную страсть. И сравнение Сони с лягушкой представляется любопытным: «...Соня, откинув назад свою густоволосую голову, решительно упадет вдруг на воду ... и вся, странно видная в воде голубовато-лиловым телом, косо разведет в разные стороны углы рук и ног, совсем как лягушки...» [6, с. 150]. Лягушке издавна присуща женская и брачная символика [10, с. 250].
Монологическое сознание в его чувственно-эстетическом проявлении, в его исключительной сосредоточенности на женщине как на женском теле оказывается способным
увидеть некоторые стороны бытия более вариативно-разнообразно, нежели сознание широкое, жизнеутверждающее, диалогическое, охватывающее жизнь в ее социальных, нравственных, психологических связях и опосредованиях. В цикле «Темные аллеи» создан феноменальный мир страстного сознания, жизнь которого вся — «под властью жажды женщины», мир человеческой души, пробуждаемый созерцанием женщины, любованием женщиной, обладанием женщиной. Бесконечно не только тело женщины, но бесконечна именно эта «жажда женщины», бесконечен Он — устремленный к Ней [8, с. 73].
Следовательно, в цикле «Темные аллеи» Бунин показал все многообразие проявления женского и его значение в мужской судьбе. Этот определяющий для художника аспект в разработке темы концептуально углублен и кульминационно подчеркнут в рассказах «Натали», «Руся», «Антигона» и «Чистый понедельник».
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Астащенко, О.А. Принципы художественной организации текста И.А. Бунина [Текст] / О.А. Асташенко: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.0.01. - М., 2003. - 250 с.
2. Карпов, И.П. Автор и герой на rendezvous [Текст] / И.П. Карпов // Чехов А.П. Дама с собачкой. И.А. Бунин. Чистый понедельник. А.И. Куприн. Суламифь : Тексты, комм., иссл., мат-лы для самостоятельной работы, моделирование уроков. Научно-методическое пособие для вуза и школы. - М. : Владос, 2000. - 352 с.
3. Бунин, И.А. Собр. соч. : в 8 т. [Текст] / И.А. Бунин. - Т. 8. - М., 2000. - 498 с.
4. Карпов, И.П. Авторология русской литературы (И.А. Бунин, Л.Н. Андреев, А.М.
Ремизов) [Текст] / И.П. Карпов : Монография. Йошкар-Ола: Марево, 2003. 447с.
5. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества [Текст] / М.М. Бахтин. - М., 1979.
- 423 с.
6. Бунин, И.А. Собр. соч. : в 9 т. [Текст] / И.А. Бунин. - Т. 7. - М. : Художественная литература, 2009. - 399 с.
7. Карпов, И.П. Монологизм страстного сознания (Поэтика женского тела в «Темных аллеях» [Текст] / И.П. Карпов // Проза Ивана Бунина: Книга для студентов, преподавателей, аспирантов, учителей. - М. : Флинта : Наука, 1999. - 334 с.
8. Карпов, И.П. Проблемы типологии авторства в русской прозе конца Х1Х - начала ХХ века : И. Бунин, Л. Андреев, А. Ремизов [Текст] / И.П. Карпов : дис. ... д-ра филол. наук: 10.01.01. - М., 1998. - 418 с.
9. Степун, Ф. Иван Бунин [Текст] / Ф. Сте-пун // Бунин И.А. Собр. соч. в 8 т. - Т. 1.
- М., 1993. - 539 с.
10. Славянская мифология. Энциклопедический словарь [Текст]. - М. : Эллис Лак, 1995. - 416 с.
REFERENCES
1. Astashhenko O.A. Principy hudozhest-vennoj organizacii teksta I.A. Bunina [Principles of the artistic organization of I.A. Bunin's text]: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk: 10.0.01, M., 2003, 250 p. JJj
2. Bahtin M.M. Jestetika slovesnogo tvor-chestva [Esthetics of verbal creativity], M., 1979, 423 p.
3. Bunin I.A. Sobr. soch. v 8 t. [Collected works], t. 8, M., 2000, 498 p.
4. Bunin I.A. Sobr. soch. v 9 t. [Collected works], t. 7, M.: Hudozhestvennaja literature, 399 p.
5. Karpov I.P. Avtor i geroj na rendez-vous [The author and the hero on rendez-vous], A.P. Chehov. Dama s sobachkoj. I.A. Bunin. Chistyj ponedel'nik. A.I. Kuprin. Sulamif'.: Teksty, kommentarii, issledovanija, materialy dlja samostojatel'noj raboty, modelirovanie urokov. Nauchno-metodicheskoe posobie dlja vuza i shkoly, M.: Vlados, 2000, 352 p.
6. Karpov I.P. Avtorologija russkoj literatury (I.A. Bunin, L.N. Andreev, A.M. Remizov) [Author study of the Russian literature (I.A.
Bunin, L.N. Andreyev, A.M. Remizov]: Monografija. Joshkar-Ola: Marevo, 2003, 447 p.
7. Karpov I.P. Monologizm strastnogo soznanija (Pojetika zhenskogo tela v «Temnyh allejah») [Monologizm of passionate consciousness (Poetics of a female body in "Dark avenues"], Proza Ivana Bunina: Kniga dlja studentov, prepodavatelej, aspirantov, uchitelej, M.: Flinta : Nauka, 1999, 334 p.
8. Karpov I.P. Problemy tipologii avtorstva v russkoj proze konca XIX - nachala XX veka:
I. Bunin, L. Andreev, A. Remizov [Problems oftypology of authorship in the Russian prose of the end of XIX - the beginning of XX century I. Bunin, L. Andreyev, A. Remizov]: dis. ... d-ra filol. nauk: 10.01.01, M., 1998, 418 p.
9. Slavjanskaja mifologija [Slavic mythology], Jenciklopedicheskij slovar', M.: Jellis Lak, 1995, 416 p.
10. Stepun F. Ivan Bunin [Ivan Bunin], Bunin I.A. Sobr. soch. v 8 t.,, t.1, M., 1993, 539 p. ■
Ли Сан Чул (Южная Корея), аспирантка кафедра русской литературы и журналистики ХХ-ХХ1 веков Московского педагогического государственного университета, pleiades237@gmail. com
Lee Sang Chul, Post-Graduate Student, Russian Literature and Journalism Chair XX-XXI cc, Moscow State Pedagogical University, [email protected]
332
