CC BY
66МИР АНГЛОСАКСОВ
Н. Ю. Гвоздецкая
(Иваново-Москва)
«БРИТАНИЯ - ЭТО ОСТРОВ СРЕДИ ОКЕАНА...»: ОБРАЗЫ НАРОДОВ БРИТАНИИ В ИСТОРИЧЕСКОМ НАРРАТИВЕ БЕДЫ ДОСТОПОЧТЕННОГО1
В статье предпринята попытка охарактеризовать образы народов Британии (бриттов, скоттов, пиктов, англо-саксов и римлян) в «Церковной истории народа англов» Беды Достопочтенного и оценить их с точки зрения принадлежности к «островной» / «континентальной» культуре, а также проанализировать риторические приемы, которые использовал Беда в своем историческом нарративе при создании этих образов.
Ключевые слова: Беда Достопочтенный, Церковная история народа англов, средневековая риторика, образы народов Британии, исторический нарратив.
Островное положение Британии не раз служило поводом в античной историографии для создания образа удаленной земли, «края ойкумены», периферии цивилизованного мира. Беда Достопочтенный, начиная свое историческое сочинение (вслед за Павлом Орозием2) с географического описания3, акцентирует,
© Гвоздецкая Н. Ю., 2014
1 Исследование проведено при поддержке гранта РГНФ «Образ острова в языке и культуре кельтов и германцев», проект № 13-0400024.
2 Павел Орозий. История против язычников. Книги 1-УП / пер. с лат., вступ. ст., коммент. и указатель В. М. Тюленева. СПб. : «Издательство Олега Абышко», 2004. Книга 1. Глава 2.76-79. С. 108-109.
3 Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов / пер. с лат., вступ. ст., коммент. В. В. Эрлихмана. СПб. : Алетейя, 2001. Кн. 1, гл. 1. С. 10-12. Здесь и далее русский перевод Беды цитируется по указанному изданию; первая арабская цифра обозначает номер книги, вторая - номер главы.
как и Гильда Премудрый, не только ее удаленность, близость к «бескрайнему океану», но протяженность территории и особенно богатство природы, что позволяет исследователям видеть в подобном описании античный топос «приятного места» (locos amoenus) и прообраз «земного рая»1.
В отличие от Орозия, для которого Британия и прилегающие к ней острова, простиравшиеся до таинственного «острова Туле»2, составляли всего лишь северо-западную окраину Европы, угрожавшую Риму тиранами и мятежами, британские авторы перемещают акцент с удаленности острова на его связь с континентом; в особенности описание Беды выглядит почти как рекомендация для путешественников3.
1 Чехонадская Н. Ю. Примечания // Гильда Премудрый. О погибели Британии. Фрагменты посланий. Жития Гильды / пер., вступ. ст. и примеч. Н. Ю. Чехонадской ; отв. ред. И. С. Филиппов, С. Е. Федоров. СПб.: Алетейя, 2003. С. 241; Зверева В. В. «Новое солнце на Западе»: Беда Достопочтенный и его время. СПб. : Алетейя, 2008. С. 128.
2 Джаксон Т. Н. Ultima Thule в западноевропейской и исландской традициях // Древнейшие государства Восточной Европы: материалы и исследования. 2003: Мнимые реальности в античных и средневековых текстах / отв. ред. Т. Н. Джаксон. М. : Вост. лит., 2005. С. 63-72.
3 Ср.: «Британия, остров океана, простирается далеко на северо-восток; с юга она имеет Галлии. Ближайшее ее побережье открывает проплывающим город, который называется порт Рутупии; далее не так далеко от моринов она имеет перед собой на юге менапий и батавов» (Павел Орозий. История против язычников. Кн. 1. Гл. 2. С. 108); «Британия - остров почти на крайней границе [земного] круга... <.. .> Она ограждена... непроходимым кругом отовсюду, за исключением пролива южного берега, которым плавают в Бельгийскую Галлию. Она орошается устьями двух благородных рек - Тамесиса и Сабрины, словно рукавами, через которые некогда суденышки привозили заморские предметы роскоши» (Гильда Премудрый. О погибели Британии. Гл. 3. С. 240); «Британия - это остров среди океана, называвшийся прежде Альбионом <...> К югу лежит Бельгийская Галлия, ближний путь к которой для путешествующих проходит через город, называемый Порт рутубиев; англы же искаженно называют его Рептакастир. От него до Гессориака в земле моринов, что на другом берегу, пятьдесят миль 106
Британия времен Беды в этническом отношении представляла более пеструю картину, чем во времена Орозия и, возможно, Гильды; неудивительно, что в своем географическом описании Беда уделяет гораздо больше внимания населяющим ее народам, чем его предшественники, отмечая последовательность появления их на острове, места расселения и обычаи1.
В приводимом Бедой перечне народов и их языков на первом месте, естественно, оказывается народ англов - не только как родной для Беды, но как народ, божественным Промыслом предуготованный к спасению2, а завершает перечень латынь как «объединяющая их всех посредством письменности» (1,1). Отсюда становится понятно, что аллегория Британии как «земного рая» для Беды - не только христианский топос; остров Британия мыслится им как реальная награда его народу за внимание к слову Божию. «Награда», однако, для такого объективного историка, как Беда, должна была быть обоснована исторически. Не имея сколько-нибудь реальных фактов для ее подтверждения, Беда доказывает ее обоснованность путем искусной расстановки нарративных акцентов, которые устанавливают своеобразную «градацию» народов путем создания их разных образов в рассказе. Англы (или саксы), римляне, бритты, пикты и скотты уже в первой главе оказываются носителями разных качеств, не всегда связанных с отношением к христианской вере, но так или иначе ориентированных относительно оси «континент - остров» (центр - периферия). Таким образом, для Беды Британия - это, прежде всего, полиэтническая страна, следующая, однако, «од-
или, как иногда пишут, 450 стадий» (Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов. Кн. 1, гл. 1. С. 10).
1 «Сначала на острове обитали только бритты, от которых он и получил свое имя; говорят, что они пришли в Британию из Арморики и заселили южную часть острова... <...> ... пикты... расселились в северных областях острова, поскольку юг занимали бритты. <...> ... вслед за бриттами и пиктами появился и третий народ - скотты...» (Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов. Кн. 1, гл. 1. С. 11).
2 В книге 2, главе 1 «Церковной истории» Беда, вслед за папой Григорием, истолковывает созвучие имени англов и ангелов как знак их спасения во Христе.
ной мудрости, которая заключается в постижении высшей истины и истинной возвышенности» (1,1).
Объединяя посредством языковой игры понятия «истина» и «высота», Беда возвеличивает латинский язык как передатчика «одной мудрости» и «божественного закона» (1,1). Хотя в указанном выше перечне языков латынь не соотносится Бедой с каким-либо конкретным этносом, из последующего повествования становится ясно, что именно ее носители, римляне, становятся в «Церковной истории» выразителями материального и духовного прогресса, сначала как непревзойденные и победоносные светские правители Британии, а затем как христианские миссионеры. Появление в Британии Юлия Цезаря, несмотря на понесенный им военный урон, выглядит как массированное и продуманное наступление в отличие от спонтанных или почти случайных передвижений бриттов, скоттов и пиктов. Так, скотты приобрели земли в Британии «миром либо мечом», а пикты появились на острове, «будучи отнесены ветром к британским берегам» (1,1). Говоря об атаке римлян на Британию, Беда выказывает осведомленность гораздо большую, чем в рассказе о появлении там других народов: он не только опирается на Орозия, но, как полагают исследователи, обнаруживает также знакомство с трудами Цезаря1, в то время как о прибытии бриттов упоминает лишь со ссылкой на молву2.
Несмотря на то, что и другие народы, так или иначе, прибывают в Британию с континента, именно римляне в рассказе Беды обретают, так сказать, ведущий «континентальный» статус в противовес «островному», периферийному статусу остальных.
1 Эрлихман В. В. Примечания // Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов. С. 242.
2 Ср.: «Говорят, что они пришли в Британию из Арморики» (1,1). Следы устной традиции исследователи обнаруживают также и в рассказе Беды о прибытии в Британию англосаксов (См.: Мельникова Е. А. Меч и лира. Англосаксонское общество в истории и эпосе. М., 1987. С. 8); Гвоздецкая Н. Ю. Устная традиция в «Церковной истории народа англов» Беды Достопочтенного // Восточная Европа в Древности и Средневековье. Автор и его источник: восприятие, отношение, интерпретация. XXI Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В. Т. Пашуто. М., 2009. С. 59-63.
Как явные антиподы рисуются Бедой римляне и бритты - главные антагонисты в борьбе за Британию. Хотя бритты вначале одерживают победу над войсками Цезаря, тому легко удается обнаружить нехитрую техническую уловку бриттов, которые утыкали дно Темзы кольями, чтобы воспрепятствовать передвижению противника вброд. Если о пребывании римлян на острове, как пишет Беда, «до сих пор свидетельствуют построенные ими города, маяки, мосты и дороги» (1,11), то бритты оказываются не в состоянии овладеть даже искусством каменотесов, когда им понадобилось строить каменную стену для защиты от врагов: «Освободив бриттов от непосредственной угрозы, римляне наказали им построить стену через остров между двумя морями для защиты от врагов, и легион вернулся домой с великим триумфом. Островитяне сложили стену, как их научили, но только не из камня, так как у них не было навыка подобной работы, а из торфа; поэтому от нее не было никакого проку» (1,12).
В приведенном выше отрывке показательной, на наш взгляд, является уже сама словесная ткань рассказа Беды: гиперболизация достижений римлян достигается благодаря употреблению выражения «меж двух морей»1, а столкновение этнонимов «римляне - бритты» выглядит как антитеза, второй член которой получает контекстуальный синоним «островитяне». Еще более «островными», то есть периферийными, оказываются в историческом нарративе Беды скотты и пикты, которых Беда называет «свирепыми заморскими народами», сопровождая свой эпитет следующим пояснением: «Мы называем эти народы заморскими не потому, что они жили за пределами Британии, а потому, что их отделяли от бриттов два длинных и широких морских залива, один из которых вторгается в сушу с востока, а другой с запада, хотя они и не встречаются друг с другом» (1,12). За свойственной Беде географической точностью описания проглядывает, на наш взгляд, и другая, менее заметная сторона его нарратива - оценочный характер удаленного, «заморского» положения указанных племен. Британия - страна бриттов - по отношению к пиктам и скоттам сама становится чем-то
1 Подобное словесное клише часто употребляется в древнеанглийской героической поэзии с целью эпической идеализации персонажей.
вроде цивилизованного (ибо романизованного) материка, который вынужден обороняться от заморских варваров. Вместе с тем, трехступенчатая градация народов не должна заслонять от нас того факта, что и бритты, и скотты с пиктами равно уступают римлянам, только по разным причинам: одни - вследствие своей технической отсталости, другие - из-за своей необузданной натуры.
Указанная градация, однако, все же важна для Беды, который, вслед за Гильдой Премудрым1, находит яркие краски и недвусмысленные выражения для того, чтобы заострить антитетическое противопоставление «римляне - пикты/скотты»: «Как только их прежние неприятели увидели, что римские воины ушли, они сели на корабли и перешли границы, сминая и сокрушая все, что им встречалось, как жнецы пшеницу. И вновь послы отправились в Рим с просьбой помочь, пока их злосчастную страну не опустошили вконец и имя римской провинции, столь долго с гордостью носимое, не оказалось оскверненным варварами-пришельцами» (1,12). «Римляне» и «пикты/скотты» составляют крайние полюса указанной антитезы. Каково же место бриттов?
С одной стороны, как отмечено в цитированном пассаже, бритты с гордостью носили «имя римской провинции» и потому усвоили римский взгляд на своих северных соседей как на «варваров», ср. жалобы их Аэцию: «Варвары теснят нас к морю, а море к варварам» (1,13). «Варварами» римляне, по Беде, называют врагов бриттов - пиктов и скоттов, самих же бриттов именуют «союзниками»2. Инаковость пиктов/скоттов по отношению не только к континентальной римской цивилизации, но и к островным бриттам, столь выразительно обозначенная Бедой как «заморское» (еще более островное) происхождение первых, подчеркнута в тексте другими, столь же выразительными срав-
1 Эрлихман В. В. Примечания // Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов. С. 246.
2 Ср. «Вдобавок они [римляне. - Н. Г.] построили по берегу океана к югу, где стояли их корабли и откуда могли напасть варвары, сторожевые башни с видом на море. После этого они распрощались со своими союзниками с тем, чтобы никогда уже не возвращаться» (1,12). 110
нениями: «Бритты бросили свои крепости, бежали от стены и рассеялись. Враги последовали за ними и учинили кровопролитие страшнее всех прежних. Они разрывали несчастных на куски, как дикие звери ягнят» (1,12).
С другой стороны, связь бриттов с римлянами оказывается в конечном итоге поверхностной, иллюзорной, односторонней. Они ждут от континента военной и материальной помощи, не предлагая ничего взамен, отчего получают у Беды не менее негативный оценочный эпитет, чем пикты и скотты: «Когда стена была закончена, они [римляне. - Н. .Г.] дали ряд добрых советов этому праздному народу и показали ему, как изготавливать оружие» (1,12). Гиперболизация немощи бриттов, якобы не умевших изготавливать оружие, не уступает здесь выше приведенной гиперболизации мощи римлян, которые якобы смогли построить стену от моря и до моря.
Однако Беда обвиняет бриттов не только в технической отсталости, но в отступлении и от истинно христианской веры1, и от благочестивого образа жизни2.
1 Любопытно, что римлянам Беда это обвинение не предъявляет, несмотря на упоминание арианской ереси: «В это время и восстала арианская ересь, которая была осуждена и отвергнута собором в Ни-кее» (1,8). Как следует из приведенного контекста, империя сумела справиться с ересью - не без участия, по-видимому, упоминаемого несколькими строками выше императора Константина. В то же время проникновение этой ереси на остров оценивается как вина его обитателей: «Так церковь в Британии пребывала в мире до времен арианско-го безумия, которое вместе с целым светом поразило и этот остров и до самых земных пределов распространило отраву своих заблуждений. Это быстро открыло всем заморским пагубным ересям дорогу на остров, где всегда с охотой прислушивались к новому и ни во что не верили твердо» (1,8). Интересен здесь опять-таки негативный оттенок эпитета «заморский», который, возможно, характеризует арианство как «островок лжи» в «море ортодоксии».
2 Ср.: «Отвергая легчайшее бремя Христово, они взваливали на себя ношу пьянства, злобы сварливости, раздора, зависти и других подобных грехов» (1,14). И далее: «За несколько лет до прихода англов веру в Британии поразила своим тлетворным ядом пелагианская ересь... Бритты не имели никакого желания принимать это извращен-
Таким образом, оппозиция «цивилизация - варварство» сменяется в рассказе Беды оппозицией «вера - неверие/ересь». Это помогает ему далее оправдать завоевание Британии англосаксами - не меньшими варварами в представлении бриттов, чем пикты и скотты, для борьбы с которыми они приглашают своих очередных «заморских» соседей (характерно, что таковой эпитет Беда не применяет ни к своим сородичам, ни к римлянам).
Чем бы ни было на деле «пришествие» англо-саксов в Британию (Adventus Saxonum) - серией внезапных военных актов или процессом мирного взаимодействия пришельцев с местным бритто-романским населением - Беда предпочел, следуя своему бриттскому собрату Гильде Премудрому, представить его как ряд опустошительных набегов (1,15). Верно, что ряд пассажей, описывающих вторжение англо-саксов в Британию, кажется переписанным с Гильды. Однако Беда по-иному расставляет акценты в отношении противников бриттов. У Гильды саксы охарактеризованы еще более яркими уничижительными терминами, чем скотты и пикты, что позволяет ему подчеркнуть не только жалкое положение, но и неразумие бриттов, пригласивших таких помощников. У Беды в характеристике англосаксов подобные метафоры «приглушены» в большей мере, чем при описании северных народов, ибо его цель - не пристыдить бриттов, но косвенно оправдать своих соотечественников.
Беда исключает прямые инвективы Гильды - «дичайшие, нечестивого племени саксы», «восточные святотатцы», «жесточайшие хищники»1, ограничиваясь библейской метафорикой очистительного огня (1,15). Вместе с тем, Беда включает в свой рассказ мифоэпическую родословную германских вождей2, призванную, по-видимому, подчеркнуть достоинство завоевателей -заметим, что с бриттской стороны родословных нет, упомянуты
ное учение и тем возводить хулу на Божью благодать, но были не в силах противиться хитростям зловерия» (1,17).
1 Гильда Премудрый. О погибели Британии. Гл. 23-25. С. 264267.
2 Ср.: «Они были сыновьями Витгисля, сына Витты, сына Век-ты, сына Водена, к которому восходят правящие роды многих провинций» (1,15).
лишь родители римского вождя бриттов Амвросия Аврелиана, «носившие царское имя» (1,16). А «свирепость» англо-саксов трактуется далее как частное мнение римских миссионеров, которые испытывали страх перед народом, «говорившим на непонятном для них языке» (1,23).
Таким образом, англо-саксонское завоевание Британии происходит, согласно Беде, не по желанию народа англов, но по воле Божией1, предвосхищая их крещение миссией папы Григория, который тоже был движим «Божественным наущением» (1,23).
Тема взаимоотношений народов, населявших Британию в эпоху христианизации англосаксов, является одной из ключевых для «Церковной истории народа англов» Беды Досточтимого (672-735). До сих эта проблема изучалась в плане взглядов Беды на этно-политическую и религиозную ситуацию в Британии его времени. Для нас представляет интерес также ее языковой аспект, позволяющий понять, как виделась Беде и что могла представлять собой языковая ситуация в Британии той поры2.
В географическом вступлении к «Церковной истории народа англов» языки Британии представлены в виде «пентархии», что, по Беде, соответствует числу книг, где записан «божественный закон» (lex diurna). Этим символически обозначается приобщение ее обитателей к семье христианских народов (quinqué gentium linguis... Anglorum uidelicet Brettonum Scottorum Picto-
1 Ср.: «Праведный Судия определил, чтобы огонь свирепого вторжения...», и т. п. (1,15).
2 Об интересе англосаксов к их ближним и дальним соседям свидетельствует значимость этнонимов для построения древнеанглийского аллитерационного стиха. Коннотации поэтических этнонимов позволяют реконструировать разные образы народов в древнеанглийских поэтических памятниках, о чем см.: Филиппова М. А., Гвоздецкая Н. Ю. Имена античных и библейских народов в поэме «Елена» как фрагмент древнеанглийской языковой картины мира // Cursor Mundi. Человек Античности, Средневековья и Возрождения: научный альманах, посвященный проблемам исторической антропологии. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2013. Вып. 5. С. 79 - 105.
гит et Latinorum - 1Д)1, причем цепочка из грамматически однородных форм создает впечатление их равнозначности и равноправия. Текст «Церковной истории», однако, показывает, что языковая ситуация в Британии представляла достаточно сложную и пеструю картину.
Первым в указанной цепочке обозначен «язык англов», под которым, очевидно, понимается совокупность говоров германских переселенцев, независимо от их принадлежности к племенам англов, саксов или ютов. Так, о первом христианском короле Кента (области, населенной, по Беде, ютами) сказано, что тот приказал записать кодекс законов «на языке англов» (2,5). Однако то же выражение применительно к речи короля Нортумбрии Освальда (3,3), означает, по-видимому, родной для Беды нортумбрийский диалект. В отношении Кенвалка, короля Уэссекса Беда оставляет племенное наименование («язык саксов» 3,7), но синонимия терминов «англы» и «саксы» в отношении племен (1,15) распространялась, вероятно, и на их наречия. Таким образом, Беда как будто не замечает диалектных различий среди своего народа, воспринимая его язык как нечто целое.
Иначе обстоит дело, когда речь заходит о германских сородичах англо-саксов на континенте. В королевство Кенвалка явился «епископ по имени Агильберт, родом галл». Несмотря на его «мудрость и рвение» в христианском просвещении, король скоро «устал от его варварской речи» и пригласил другого епископа, который «говорил на родном королю языке» (3,7). Как понять коммуникативную неудачу короля и епископа? Едва ли «варварскую речь» епископа можно отнести к народной латыни, на которой говорило население Галлии: король саксов не владел латынью и не был способен отличить «вульгарную латынь» от классической. Известно, что обитатели Австразии (восточных владений франков) называли «галлами» обитателей Нейстрии (западной части франкского королевства). Скорее всего, епископ говорил на франкском диалекте, который был распространен в бывшей римской провинции Галлия после ее завоевания
1 Здесь и далее латинский оригинал цитируется по изданию: Bede's Ecclesiastical History of the English People / Ed. B. Colgrave and R. A. B. Mynors. Oxford: Clarendon Press, 1969. 114
франками вплоть до раздела империи Карла Великого. В языке франков в ту пору происходили кардинальные изменения (в их числе - передвижение согласных), так что англо-саксы, принадлежавшие в той же западной ветви германских племен, что и франки, уже с трудом понимали их язык.
Если король Уэссекса испытывал лишь раздражение при общении с франкским епископом, то совсем иные, более сильные чувства владели латиноязычными миссионерами из Рима, которых отправил проповедовать в Британию папа Григорий Великий: «их вдруг охватил ужас. Им захотелось вернуться домой вместо того, чтобы идти к варварскому, свирепому и недоверчивому народу, говорившему на непонятном для них языке» (1,23). Как видим, эпитет «варварский» в тексте Беды передает чувства героев и носит субъективный характер, уравнивая в статусе языки более и менее цивилизованных народов. Вместе с тем, этот эпизод отмечает языковой барьер, который отделял миссионеров от их подопечных и осознавался ими. Неудивительно, что их общение требовало посредников.
Несмотря на различия близкородственных языков франков и англо-саксов, первые все же могли служить посредниками при общении вторых с римскими миссионерами: так, св. Августин, отправляясь в Кент, взял с собой, по велению папы, «переводчиков из народа франков» (1,25). Кстати, именно отсутствие языкового барьера между англо-саксами и их континентальными сородичами на североморском побережье привлекало впоследствии англо-саксонских миссионеров во Фризию и Саксонию.
К сожалению, Беда ничего не говорит о том, кто выступал посредником в общении римского миссионера Паулина с нор-тумбрийским королем Эдвином. Интересно, однако, что он находит нужным отметить, что первоначально проповедь Паулина среди народа успеха не имела - напрашивается мысль, что у него не было хороших переводчиков. Также не ясно, кто переводил письма, которые писали римские папы англосаксонским королям и их супругам. Известно, впрочем, что королева Берта, супруга Эдильберта, владела латинской грамотой1, что, по-
1 Ср. Свт. Григорий. Послание Берте, королеве Кента / вступ. ст., пер. с лат. и коммент. Ю. М. Прогуновой, Н. Ю. Гвоздецкой // Cur-
115
видимому, следует приписать ее франкскому происхождению. Посредническая роль франков в христианском просвещении англо-саксов объясняется, в том числе, тем, что многие из них, по-видимому, были «трилингвами», то есть умели объясняться, кроме своего родного языка, также на латыни, и понимали наречия англо-саксов. Возможно, поэтому важная роль в христианизации восточного побережья Британии принадлежит англофранкским контактам. Так, король восточных англов Сигберт, по возвращении из своего изгнания (в Галлию), основал у себя на родине школу для мальчиков (3,18).
Сложнее обстояло дело с кельтскими народами - бриттами (обитателями Уэльса), скоттами (обитателями Ирландии и западной Шотландии) и пиктами (обитателями восточной Шотландии). Их языки состояли в очень дальнем родстве с древнеанглийским, что препятствовало взаимопониманию. Так, св. Айдан, прибывший в Нортумбрию из ирландского монастыря на о. Иона, нуждался в переводчике. Беда отмечает, что успеху его проповеди содействовало личное участие короля Освальда: «Поистине радостно было видеть, как предстоятель, нетвердо знавший язык англов, проповедует Евангелие, а король, в совершенстве изучивший язык скоттов за время долгого изгнания, переводит его небесные слова своим приближенным и советникам» (3,3). Из данного эпизода можно сделать два вывода. Во-первых, что прибывавшие к англосаксам проповедники, по-видимому, все же овладевали начатками древнеанглийского языка. Во-вторых, что среди знатных людей Англии были билингвы, владевшие языком скоттов. Подобного рода билингвизм был связан, очевидно, не только с политическими связями верховной элиты Англии и Скоттии (Ирландии), о чем неоднократно упоминает Беда, но также и с тем, что многие англосаксы отправлялись учиться в Ирландию (3,27).
В отличие от скоттов (ирландцев), которые внесли большой вклад в христианизацию Англии, бриттам и пиктам Беда уделяет меньше внимания. Первым - потому, что они не желали содействовать крещению англосаксов, а также избегали контак-
sor Mundi. Человек Античности, Средневековья и Возрождения: научный альманах, посвященный проблемам исторической антропологии. Иваново : Иван. гос. ун-т, 2013. Вып. 5. С. 175-178. 116
тов с римской церковью. Вторым - потому, что они вообще меньше контактировали с англо-саксами. Поэтому нет и сведений о характере их языковых контактов. Переписка между королями пиктов и англо-саксонской церковной иерархией, велась, по-видимому, на латинском языке (5,21).
Латинский язык занимает особое место в «пентархии» Беды. С одной стороны, он представлен, наравне с прочими, как язык отдельного народа - «латинян» ^айпогит - 1,1). Неясно, однако, намекает ли этот термин на римских миссионеров в Британии или на более раннее пребывание там римлян. С другой стороны, Беда добавляет, что латинский язык стал общим для всех других через «упражнение в писаниях» (meditatione scripturarum). Указанное выражение имеет двоякий смысл: его можно понимать и как относящееся к Св. Писанию (Библии), и как к латинскому письму, на базе которого создали свои алфавиты все народы Британии, то есть к письменности на туземных языках. Первое толкование подчеркивает роль латыни в христианском просвещении Британии, второе - ее роль в письменной фиксации народной культуры, в том числе, древнеанглийской аллитерационной поэзии.
Трудно переоценить роль латинской книжности в христианизации Англии. Согласно Беде, в монастырских школах обучали и латинскому, и греческому - как языкам не только Церкви, но и античной учености. Беда особо отмечает хорошее знание классических языков в Англии после прибытия второй римской миссии, которую возглавили Теодор и Адриан: «они оба обладали большой ученостью в светских и церковных писаниях... они наставляли слушателей не только в изучении Святого Писания, но и в искусствах метрики, астрономии и церковной арифметики. Еще живы некоторые из их учеников, который знают латынь и греческий так же хорошо, как свой родной язык» (4,2).
Не меньше ценил Беда и народно-поэтическое творчество англо-саксов - в том случае, если оно служило укреплению в христианской вере. В своем рассказе о неграмотном пастухе, который первым получил божественный дар слагать англосаксонским аллитерационным стихом песнопения во славу единого Бога (в том числе, библейские парафразы), Беда противопоставляет «пустые и легкомысленные» мирские песни творениям
Кэдмона. Отмечая особую «красоту и благородство» стихов, сочиненных Кэдмоном «на родном языке англов», Беда не счел, однако, возможным, записать текст Гимна по-древнеанглийски, но дал его в латинском перевод (4,24). Это свидетельствует, вероятно, о первоначальном устном бытовании религиозной поэзии англосаксов, которая все же не приравнивалась еще по своему статусу к латинской поэзии. Однако уже вскоре после смерти Беды (735 г.) на полях одной из рукописей «Церковной истории народа англов» оригинальный текст Кэдмона был приписан на полях. В это же время получает фиксацию на пергаменте (в письме ученика Беды Кутберта) и посвященная Страшному Суду Предсмертная Песнь самого Беды, также сочиненная по-древнеанглийски. Можно думать, что в переходе поэтического творчества англосаксов на письмо известную роль сыграл не только авторитет Беды, но и его высокая оценка родной поэзии и родного языка.
"BRITTANIA OCEANI INSULA...": THE IMAGES OF THE PEOPLES OF BRITAIN IN THE HISTORICAL NARRATIVE OF BEDE THE VENERABLE
N. Yu. Gvozdetskaya
The paper is an attempt to characterize the images of the peoples of Britain (Britons, Scotts, Picts, Anglo-Saxons and Romans) in "Historia Ec-clesiastica Gentis Anglorum " by Bede the Venerable evaluating them from the point of view of their belonging the 'insular vs. continental' culture as well as to analyse the rhetorical devices Bede used to create these images in his historical narrative.
Key words: Bede the Venerable, Historia Ecclesiastica Gentis Anglorum, medieval rhetoric, images of the peoples of Britain, historical narrative.
