CC BY
23
Бремя доказывания в эволюционирующем уголовно-процессуальном праве
Пархоменко Арина Сергеевна,
студент Северо-Западного филиала Российского государственного университета правосудия E-mail: arinaparkhomenko2003@mail.ru
Зашляпин Леонид Александрович,
преподаватель Северо-Западного филиала Российского государственного университета правосудия E-mail: simple.teacher@outlook.com
Бремя доказывания в уголовном судопроизводстве является процессуальным инвариантом, присущим правосознанию многих поколений юристов. Сохраняя неизменность своей нормативной конструкции, бремя доказывания (onus probandi) может быть элементом уголовно-процессуальных законов различных исторических периодов развития российского права. Уголовно-процессуальное законодательство является эволюционирующим. Факторами изменений в законах служат господствующая правовая идеология и используемые законодателем для конструирования закона типы уголовного процесса. В связи с этим бремя доказывания в эволюционирующем уголовно-процессуальном законодательстве может быть гармоничным или эклектичным его элементом. Бремя доказывания в уголовном процессе гармонично для тех законов, которые построены по модели состязательного судопроизводства, допускают свободу (диспозитивность) сторон в доказывании, при соблюдении равенства сторон в процессуальных средствах доказывания
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, уголовный процесс, доказывание, презумпции, бремя доказывания, бремя утверждения, обязанность доказывания, субъект доказывания, onus probandi, onus proferendi.
Введение
В силу многовекового присутствия в классическом юридическом образовании понятие «Onus probandi» - правокультурная категория юристов многих поколений (эпох). Римское правило о том, что «доказательство должен представить тот, кто утверждает, а не тот, кто отрицает» [2, с. 419] - ядерный элемент доказательственного права, формирующий правосознание и нынешних представителей юриспруденции. Современное законодательство, в том числе положения ч. 2 ст. 49 Конституции Российской Федерации (далее - Конституции РФ), поддерживает отмеченный статус рассматриваемого понятия.
Обращение к теме о бремени доказывания в уголовном процессе для соавторов настоящей статьи является естественным проявлением. Авторитетные ученые и молодые исследователи, представляющие кафедру уголовно-процессуального права Северо-Западного филиала Российского государственного университета правосудия, на разных уровнях научной деятельности анализируют данный концепт, примером чего являются работы А.В. Смирнова [10], А.В. Кудрявцевой [8], К.Б. Ка-линовского [4], Н.С. Феоненко [12] и др.
Степень теоретической разработанности понятия «бремя доказывания» и его содержания в данном случае не влияет на аргументацию актуальности и новизны настоящей работы. Дело в том, что поисковый запрос «бремя доказывания» на сайте https://scholar.google.com/ выдает более 16 тыс. источников, а поисковый запрос на латинском языке «onus probandi» - более 20 тыс. источников. Необходимо констатировать, что научное обсуждение бремени доказывания прошло через века юридических исследований. По этой причине (в качестве актуальности каждого исследования) надо выяснять факторы выбора указанной темы. Почему многие поколения юристов выбирают бремя доказывания в качестве объектной области своих исследований? В качестве гипотезы нашей статьи предположим, что новизна этих исследований, вероятно, должна связываться не с самим понятием и его содержанием, а с той средой (временем), в которой оно видится актуальным для исследователя. Этим же определяется субъективизм и дис-куссионность, детерминируемые господствующей идеологией, усиленные консервативностью правосознания ученых-процессуалистов.
В настоящей статье бремя доказывания мы рассмотрим в аспекте эволюционирующего уголовно-процессуального законодательства различных периодов, господствующих идеологических установок, доктринальных позиций, соответствующих различным этапам отечественной юриспруденции.
Методом представляемого исследования, таким образом, будет использование инвариантного понимания бремени доказывания, по-разному представляемое (при их сравнении) в изменяющихся нормативных системах.
Бремя доказывания в Уставе уголовного судопроизводства
В первую очередь, рассмотрим бремя доказывания как нормативный элемент уголовно-процессуального права и его доктринальное описание в период действия Устава уголовного судопроизводства 1864 г. (далее - УУС). Необходимость такого подхода базируется на том, что юридические конструкции упомянутого нормативного акта, теоретические воззрения ученых-процессуалистов того периода, предметное знание юридического образования являлось формирующим фактором правопонимания для ученых следующего периода - советских представителей науки уголовного процесса, в работах которых, несмотря на ритуальное клеймение порочности царского законодательства, проявление соответствующего правосознания объективно присутствовало.
В УУС правила о бремени доказывания в явном виде не упоминались. Это не было ни относительно доказывания вины, ни относительно доказывания фактов, имеющих уголовно-процессуальное значение. При этом в УУС обнаруживаются некоторые признаки, указывающие на наличие юридической конструкции о бремени утверждения и о бремени доказывания в отдельных нормах. Примером этого могут являться положения указанных ниже статей.
1. На этапе принятия решения о начале производства по уголовному делу у мирового судьи последний мог потребовать не от заявителя (частного обвинителя, потерпевшего), а от органов полиции собирания дополнительных доказательственных материалов (ст. 47 УУС), при этом происходил разрыв в процессуальной связке субъектов, когда бремя утверждения было реализовано физическим лицом, а бремя доказывания возлагалось на лиц, действующих ex officio. Примечательно то, что заявитель и органы полиции в то время, в отличие от современного законодательства, не могли рассматриваться как носители одной уголовно-процессуальной функции. Это позволяет усматривать в приведенной процедуре признаки перехода бремени доказывания.
2. При вызове свидетеля для участия в уголовном производстве у мирового судьи и неявке этого свидетеля, на последнего возлагалось бремя доказывания уважительности причины, воспрепятствовавшей явке в суд (статьи 69 и 70 УУС). Аналогичная конструкция имеется и в действующем уголовно-процессуальном законе, схоже регулируя неблагоприятные последствия. Если слабая сторона (невластный участник процесса) не доказала уважительность причины, то предполагается отсутствие уважительной причины для неявки к мировому судье.
3. При вызове судебным следователем сведущего лица и его неявке, последний подпадал под onus probandi относительно уважительности причины неявки (ст. 328 УУС). Бремя доказывания факта, имеющего уголовно-процессуальное значение, возлагалось на физическое лицо, привлекаемое к делу.
4. При производстве по уголовному делу в окружных судах прокурор и частный обвинитель, подсудимый и защитник наделялись равными правами в части представления доказательств и опровержения доводов противоположной стороны (части 1 и 4 ст. 630 УУС). С одной стороны, это указывало на конструкцию закона согласно состязательной модели, а с другой стороны, равенство создавало потенциальную возможность перехода бремени доказывания. Равная правоспособность -важнейшее условие для использования конструкции «бремя доказывания (бремя утверждения)».
5. В ходе разбирательства по уголовному делу с участием присяжных заседателей на неявивших-ся присяжных заседателей возлагалось бремя доказывания законности их неявки (статьи 649 и 653 УСС) и т.д. Подобное, состоящее в неблагоприятных последствиях неявки, можно считать примером перехода бремени доказывания, с властного участника правоотношений на невластного.
Фактически можно предполагать, что уголовно-процессуальный закон Российской Империи содержал в проявлении бремени утверждения и бремени доказывания. В силу того, что УУС обладал инструктивными уголовно-процессуальными характеристиками, соответствующий термин или теоретические понятия, вероятно, были на периферии интересов российского законодателя того времени. Бремя доказывания - то, что ближе к сущности уголовного судопроизводства, но не его внешняя форма.
Более явно исследуемый концепт, подтверждая его имманентность правопониманию того времени, присутствовал в догме российской юриспруденции.
Проф. Т.М. Яблоков, детально исследовавший в период действия УУС интересующую нас проблему, обращал внимание на следующие положения.
Во-первых, он по вполне естественным причинам, поскольку правосознание данного ученого относительно бремени доказывания формировалась под воздействием состязательного типа процесса, обращал внимание на присущность рассматриваемых им понятий для судопроизводства, построенного на принципиальных положениях о состязательной деятельности сторон [14, с. 37]. Очевидно, что это должно предполагать равенство сторон в доказывании.
Во-вторых, Т.М. Яблоков подчеркивал, что понятие о бремени доказывания (бремени утверждения) соотносятся не с субъектами, обязанными доказывать, а с возложением возникающих неблагоприятных последствий на ту сторону, на которой соответствующее бремя лежало [14, с. 38]. Из этого следует необходимость различия юридической
5 -а
сз ж
<
обязанности в доказывании и бремени доказывания.
В-третьих, упомянутый автор связывал бремя доказывания с его материально-правовой основой [15, с. 64, 70, 73, 77]. Перекладывая это суждение на уголовное судопроизводство, мы должны соотносить бремя доказывания с уголовно-правовым законом (уголовно-правовым составом преступления).
Указанное позволяет зафиксировать первоначальный ориентир, содержание которого сводится к тому, что применение бремени доказывания гармонично для процессуальных отраслей, основанных на состязательном типе судопроизводства. В этом типе суд, не участвуя в доказывании, принимает решение на основании результатов доказательственной деятельности сторон. Суд в таком типе процесса, при использовании его идеальной модели, должен принять решение, то есть оценить доказательственную деятельность сторон, которая не во всех случаях регулируется обязывающими нормами. Именно для принятия процессуального решения суду, особенно тогда, когда в доказанности фактов имеются лакуны, необходим своеобразный процессуальный шаблон, помогающий данному участнику принять решение, используя имплицитный алгоритм «если сторона ..., то другая сторона ...».
Примечательно то, в связи с тем, что точка зрения Т.М. Яблокова взята нами из теории гражданского процесса, что в суждениях другого авторитетного ученого, И.Я. Фойницкого (представителя теории уголовного судопроизводства), допускается аналогия между уголовным и гражданским судопроизводством, бремя доказывания излагается в существенной части с опорой на зарубежное уголовно-процессуальное право, отмечается влияние на него гражданско-процессуальной догмы и его господствующего начала, что можно понимать в качестве реализованного в УУС типа процесса и присущих ему принципов, как среды, характеризуемой полномочиями равных субъектов (субъективных прав), состязающихся на основе мотивов, вытекающих из личного интереса, схоже может применятся правило о бремени доказывания [13, с. 209-210].
Бремя доказывания в советском уголовно-процессуальном праве
Советские уголовно-процессуальные законы также прямо не упоминали термин «бремя доказывания». Его не было ни в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР 1923 г. (далее - УПК 1923 г.), ни в Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1924 г., ни в Основах уголовного судопроизводства союза ССР и союзных республик 1958 г., ни в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР 1960 г. (далее - УПК 1960 г.). В этом случае, в отличие от УУС, проявлялось действие иных право-идеологических факторов.
Скорее всего, советский законодатель осознавал, что бремя доказывания само по себе ограни-
чивает полномочия властных участников уголовно-процессуальных отношений, связываясь с ситуа-тивностью нормативного регулирования, возникающего из утверждений сторон. Нормативная конструкция бремени доказывания предполагает принятие решения против той стороны, на которой лежало бремя. В советском же законодательстве (за исключением УПК 1923 г.) участники не рассматривались сторонами, а представлялись процессуальной системой, ориентированной на установление истины.
Представление о бремени доказывания в советский период консервативно сохранялось в правосознании процессуалистов-криминалистов. Многие из ведущих ученых, особенно начального периода действия УПК 1923 г., сформировали свое правосознание под воздействием УУС. Несмотря на доминирование критического подхода, отрицающего как все буржуазное право, так и его отдельные элементы, к которым можно относить и бремя доказывания, в их взглядах присутствовали и консервативные позиции, раскрывавшие классическое распределение бремени доказывания по английскому праву. Его представителем, например, был А.Я. Вышинский. Содержание его позиции сводилось к следующему.
1. Указанный автор допускал суждения, обосновывающие схожесть бремени доказывания в гражданском и уголовном процессах [3, с. 165]. Однако применение аналогии между этими отраслями к советскому уголовному процессу не видится допустимым. Перенос onus probandi был бы возможен, если бы обе отрасли строились на начале состязательности, схожести реализуемых интересов.
2. Бремя доказывания А.Я. Вышинский понимал как обязанность доказывания, возлагаемую на определенных в законе субъектов [3, с. 162163]. В этом случае усматривается лишь попытка приспособления идеи о бремени доказывания к следственному типу процесса, построенному на иной правовой идеологии.
3. Наиболее критикуемым положением, сформулированным А.Я. Вышинским, было то, что он, вероятно, используя предметное знание процессуальных отраслей права Российской Империи, утверждал, что доказывание обстоятельств, о которых утверждает обвинитель, как и доказывание обстоятельств, заявляемых защитой, лежит на инициаторах данных утверждений [3, с. 165]. Это не противоречит римской идее onus probandi.
4. При этом упоминаемый исследователь придерживался особого понимания состязательности, в котором суд выполняет активную функцию [3, с. 167-168], и эклектично заявлял о невозможности возложения на обвиняемого обязанности доказывания своей невиновности [3, с. 168].
Приведенная точка зрения, опубликованная в период действия УПК 1923 г., заимствуя римскую правовую идею о бремени доказывания из состязательного типа процесса, смешивала ее с советскими право-идеологическими концептами. Onus probandi, как некий нормативный инвариант, не мо-
жет использоваться на всех исторических этапах эволюционирования уголовно-процессуального права. Участникам, которых по современной классификации можно относить к носителям функции защиты, надлежащих процессуальных средств для доказывания своих утверждений не придавалось. Основным двигателем процесса была прокуратура и органы дознания. Суд реализовывал согласованные с данными участниками уголовного процесса задачи. Перераспределение бремени доказывания между ними было невозможным. Все участники уголовного процесса, действующие в нем по должности, представляли из себя процессуальную систему и как ее элементы поддерживали, дублировали друг друга. Участник с личным интересом (подозреваемый, обвиняемый) противостоял этой системе, фактически выполняя роль объекта уголовно-процессуальной деятельности.
Позиция А.Я. Вышинского после его смерти подверглась критике после того, как несколько изменились идеологические факторы регулирования уголовно-процессуальных отношений.
Так, Р.Д. Рахунов, критикуя А.Я. Вышинского, писал о невозможности перехода бремени доказывания в советском уголовном процессе, понимая при этом бремя доказывания как юридическую обязанность, которая толковалась им как нормативно (статически) установленная [9, с. 136-137]. В этот момент уже действовал УПК 1960 г., который, в отличие от УПК 1923 г., не разделял участников производства по уголовному делу на стороны. Властные участники представляли консолидированную группу, которая преследовала единую цель. Суд, прокурор, следователь и орган дознания реализовывали общую обязанность по возбуждению уголовных дел (ст. 3 УПК 1960 г.) и объективному, всестороннему и полному исследованию обстоятельств дела (ст. 20 УПК 1960 г.). Презумпция невиновности обвиняемого и бремя доказывания вины как следствие из этой презумпции в этом законе отсутствовали. Появление бремени доказывания, которое необходимо было бы возложить на конкретного участника, блокировало бы принципиальные положения действовавшего уголовно-процессуального закона и разрушало бы указанную выше консолидированную группу.
А.Р. Ратинов, фиксируя наличие в уголовно-процессуальном праве как юридической обязанности доказывания, так и бремени доказывания, различия их, указывал на то, что «бремя доказывания присуще уголовному процессу обвинительного типа, где оно распределяется между сторонами (здесь и далее в цитатах курсив наш. - А. П., Л. З.)» [11, с. 473]. Советский уголовный процесс не относился к данному типу, по этой причине перспектива проявления в нем нормативной конструкции о бремени доказывания виделась не реализуемой. А.Р. Ратинов совершенно верно подчеркивал то, что бремя доказывания, отличаясь от юридической обязанности доказывания, имеет значение для момента принятия процессуального решения (вынесения приговора) и сводится к принятию судом та-
кого решения, которое является невыгодным вариантом для участника, на котором лежало бремя доказывания [11, с. 473]. Логично для позиции данного автора то, что традиционное понимание обязанности доказывания, включающее элементы по собиранию, проверке доказательств, оказывалось вне содержания бремени доказывания. Через бремя доказывания, как правильно отмечает автор относительно невластных участников уголовного процесса, стимулируется мотивация процессуальной деятельности таких участников к отстаиванию своих материальных и процессуальных интересов в уголовном судопроизводстве [11, с. 474-475]. В ином случае, как отмечает А.Р. Ратинов, возникает процессуальный риск судебной незащищенности этого интереса [11, с. 475]. Стимулирование мотивации, как это понимаем мы, не является стимулированием исполнения юридической обязанности. Это надо понимать как стимулирование уголовно-процессуальной активности сторон.
Большинство ученых советского периода ориентировались в теории доказывания на процессуальную обязанность властных участников правоотношений. Следственный тип уголовного процесса предполагал процессуальную активность следователя, прокурора, судьи и органа дознания как некоторую систему, в которой недостатки доказательственной деятельности одного из участников восполнялись доказательственной деятельностью другого участника. Доказывание вины (установление истины) было общей обязанностью этих участников. Распределение бремени доказывания было невозможным.
В советский период, таким образом, доказывание главного факта (вины) и локальных предметов доказывания (фактов, имеющих уголовно-процессуальное значение), следуя идеологии законодательства, было обязанностью властных участников правоотношений. Фактором такого процессуального порядка была советская правовая идеология.
Бремя доказывания в современном уголовно-процессуальном праве
Действующий уголовно-процессуальный закон, и возможно нормативная идея о состязательном типе процесса, как реформирующая советское судопроизводство, активно обсуждавшиеся в юридическом сообществе в конце XX - начале XXI в., естественно активизировали обсуждение тематики о бремени доказывания в уголовном процессе, как второй системообразующей позиции закона, но в дискуссионном ракурсе. Обзор литературы свидетельствует о том, что ученые-процессуалисты до сих пор не пришли к единому мнению.
Причина расхождения позиций о понимании бремени доказывания, его содержании, вероятно, состоит в том, что наш уголовный процесс лишь продекларирован как состязательный. Нормативные правила ст. 15 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации 2001 г. (далее -
5 -о
сз ж
■с
УПК 2001 г.) не предполагают иного, принципиальное положение о построении судопроизводства по следственному типу в законе отсутствует. Кроме того, действующее право предусматривает и правила о бремени доказывания (ч. 2 ст. 14 УПК 2001 г.), при этом бремя доказывания кор-релируется с предметом доказывания (ч. 1 ст. 73 УПК 2001 г.), что, во-первых, предполагает лишь доказывание вины, во-вторых, толкуется как юридическая обязанность, в-третьих, эта обязанность возлагается лишь на сторону обвинения. Та правовая реальность правоприменения, которая присутствовала в римской правовой идее о бремени доказывания, не возникла. Принцип состязательности консервативно оказался ограниченным нормативными идеями и доктриной УПК 1960 г.
Примечательно, что даже комментаторы Конституции РФ односторонне рассматривают бремя доказывания лишь для стороны обвинения [7, с. 123], толкуют презумпцию невиновности (в части следствий из нее) как отсутствие у обвиняемого обязанности доказывать свою невиновность [8, с. 468]. При этом исходная идея предполагает дву-сторонность этой юридической конструкции, которая может быть реализована в состязательном типе уголовного процесса и наличия усмотрения (диспо-зитивности) сторон в доказательственной деятельности. Различие научных позиций, таким образом, является вполне закономерным явлением.
С одной стороны, современные исследователи, что присуще, например, точке зрения проф. А.С. Барабаша, критикуя саму конструкцию бремени доказывания, рассматривают бремя как юридическую обязанность, не дифференцируя понятия «юридическая обязанность доказывания» и «бремя доказывания». Абсолютно гармонично для такой позиции утверждение о том, что «там, где используется метод объективного исследования обстоятельств, подлежащих доказывания, там нет места бремени доказывания» [1, с. 10].
Данная точка зрения, возвращая нас ко взглядам советских юристов, может быть вполне обоснованной. Действительно, в публичной отрасли права, каковой является уголовное судопроизводство, правоохранительные и судебные органы, делегирующие участников уголовного процесса в конкретное дело, наделяют их обязанностями ex officio. Тип процесса в таком случае стремится к фактическому преобразования по следственному типу, в котором бремя доказывания размывается в полномочиях множества субъектов, действующих с публичным интересом, распределение бремени между которыми маловероятно. Даже с учетом наличия в законе нормы-принципа ст. 15 УПК 2001 г. с позиций правового реализма признать построение современного уголовного судопроизводства по состязательному типу видится преждевременным. В нашем процессе доминируют властные ~ участники правоотношений, фактически и сегодня g объединяемые общей целью - борьбой с преступ-~ ностью. К сожалению, идея правового государства z в Конституции РФ, идея о реализации в законе со-
стязательного типа процесса (равенстве сторон в доказывании, бремени доказывания) на данном этапе реформирования законодательства может являться лишь декларацией, целью преобразования законодательства и правоприменительной практики.
Другой авторитетный ученый в работах о бремени доказывания более мягко подходит к формулированию своих суждений и фиксирует, что процессуальная характеристика бремени доказывания может рассматриваться в аспекте динамического или статического подходов, но при этом первый, допускающий возможность перемещения бремени доказывания, ослабляет реализацию в законе принципа публичности [4, с. 97]. Данная идея видится, при понимании закона системно, достаточно обоснованной. При этом она согласуется, как мы полагаем, и с позицией А.С. Барабаша, приведенной выше. Если допускать перемещение бремени доказывания вины с участника уголовного процесса, действующего ex officio, например, со следователя, на участника, статус которого предполагает реализацию и личного интереса, например, на потерпевшего, сама уголовно-процессуальная отрасль утратит свое сущностное содержание, позиционирующее ее в системе российского правоприменения.
Статический подход к пониманию бремени доказывания, в котором последнее фиксируется для деятельности конкретных участников уголовного процесса, как обоснованно считает К.Б. Калинов-ский, привносит в наше уголовное судопроизводство состояние правовой определенности [4, с. 99], что дает участникам уголовного судопроизводства конкретизированное понимание доказательственных полномочий, ориентацию на получение конкретных результатов, которые можно по очевидным для всех правилам оценить как доказательства. Бремя доказывания вины при таком понимании формирует процессуальный порядок (систему упорядоченных действий, процедур, располагающихся в логичной последовательности).
В англо-саксонской системе уголовного процесса нормативное правило возникает как институт прецедента. Это отличает от нее российскую систему, включающую предмет доказывания как цель доказательственной деятельности (ст. 73 УПК 2001 г.), процессуальные средства (статьи 176207, 275-290 УПК 2001 г.), позволяющие получить сведения, которые могут быть признаны в качестве доказательств (ч. 2 ст. 74 УПК 2001 г.), оценить их по формальным правилам. Бремя доказывания, являясь гармоничным элементом регулирования доказательственной деятельности в состязательных типах процесса, закономерно проявляет признаки эклектичности в следственном de facto типе процесса.
Именно это образует надлежащую уголовно-процессуальную форму и, как следствие, появление допустимых доказательств.
Переход бремени доказывания (а в связи с этим и понимание бремени доказывания) возможен
лишь относительно локальных предметов доказывания. Переход onus probandi относительно доказывания вины в современном отечественном процессе вряд ли возможен. Как правильно отмечает К.Б. Калиновский, подобное было бы явным признаком существенных проблем в нормативном регулировании доказательственной деятельности [4, с. 41]. В то же время, переход бремени доказывания как утверждения относительно фактов, имеющих уголовно-процессуальное значение, вероятно, возможен [5, с. 11]. Подобное, схоже с регулированием уголовно-процессуальных отношений по модели УУС, например, в случае об утверждении свидетелем наличия уважительных причин для неявки на допрос, а после этого доказывание наличия этих уважительных причин (ч. 3 ст. 188 УПК 2001 г.).
Вывод
Очевидно, что бремя доказывания (onus probandi) является нормативной конструкцией, имеющей исторические корни в римском праве. Ее содержание сводится к тому, что бремя доказывания возлагается на того, кто утверждает. Это правило не является уникальным, присущим только современному уголовно-процессуальному законодательству России. Говорить об эволюционировании бремени доказывания по этой причине нет никаких оснований. Бремя доказывания, взятое изолированно, является неким инвариантом для уголовно-процессуальных законов различных периодов. В связи с этим его юридическое исследование может сводиться к выявлению его гармоничности или, наоборот, эклектичности относительно уголовно-процессуального законодательства различных периодов развития правовой системы России.
Национальное уголовно-процессуальное законодательство является изменяющейся во времени юридической конструкцией. Фактором этих изменений выступает правовая идеология, используемые законодателем типы уголовного процесса, по которым строится каждый закон. УУС, УПК 1923 г., УПК 1960 г., УПК 2001 г. - явно различающиеся юридические явления, в которых мы можем лишь усматривать проявления в различной степени инварианта onus probandi. Эволюционирует, таким образом, уголовно-процессуальное право, а не юридическая конструкция «бремя доказывания».
Законодательство Российской Империи (УУС), как нам кажется, было более близко к гармоничному восприятию в своем содержании бремени доказывания. Даже отсутствие прямого упоминания о бремени доказывания в этом законе, не влекло в науке ошибочных его интерпретации как юридической обязанности доказывания. Нормы же, устанавливающие onus probandi и onus proferendi, могли выявляться во всем содержании нормативного континуума данного закона.
Советское уголовно-процессуальное законодательство не имело предпосылок для использова-
ния в своей конструкции бремени доказывания. Доминирующее в законодательстве понимание обязывания доказывания, присваиваемое множеству субъектов уголовного процесса, было более гармонично идеям, использованным в УПК 1923 г. и УПК 1960 г., об установлении этими участниками истины по уголовному делу. Фактором этого была советская правовая идеология, следующая политическим установкам господствующего класса (правящей социальной группы). При этом в догме права (в силу консервативности правосознания юристов) могло сохраняться и фактически сохранялось теоретическое влияние бремени доказывания как память коллективного правосознания. Однако необходимого воздействия на соответствующее изменение законодательства это не оказывало.
Действующий в настоящее время УПК 2001 г. содержит нормативные элементы бремени доказывания вины. При этом современный законодатель, упоминая его, статически фиксирует onus probandi на стороне обвинения. Переход бремени доказывания вины (перераспределение материально-правового утверждения) на иных участников процесса невозможен. В этом случае мы наблюдаем схожесть нормативного регулирования рассматриваемого института в УУС и УПК 2001 г., что предполагает действие схожих право-идеологических факторов.
Переход бремени доказывания в уголовном процессе сегодня возможен лишь относительно локальных предметов доказывания (фактов, имеющих уголовно-процессуальное значение), что нами фиксировалось при анализе УУС, но это ослабляет идею бремени доказывания, которая изначально увязывалась с материальным правом.
Юридическая конструкция о бремени доказывания, возникшая как элемент гражданского процесса, в котором преимущественно реализуется личный интерес, может являться эклектичной для публичного уголовного судопроизводства, в котором обязанность уголовного преследования лежит только на властных участниках правоотношений. Переход этого бремени на невластных участников судопроизводства не допускается. Надо полагать, что в публично-состязательном типе уголовного процесса, к которому относится отечественное судопроизводство, это является и будет являться основной тенденцией.
Литература
1. Барабаш, А.С. Обязанность или бремя доказывания, их производность от презумпции невиновности обвиняемого / А.С. Барабаш // Вестник Сибирского юридического института МВД России. № 4 (37). - 2019. - С. 9-15. 5
2. Бартошек, М. Римское право: Понятия. Терми- д ны. Определения / М. Бартошек. - М.,- 1996. - Ч 447 с. ig
3. Вышинский, А.Я. Теория судебных доказа- g тельств в советском праве / А.Я. Вышинский. А М., 1941. - 220 с. К
4. Калиновский, К.Б. Бремя доказывания в уголовном процессе: динамический или статический подходы / К.Б. Калиновский // Юридическая истина в уголовном процессе. СПб., 2018. - С. 94-103.
5. Калиновский, К.Б. На защите лежит бремя оспаривания обвинительных показаний / К.Б. Калиновский // Уголовный процесс. -2023. - № 9 (225). - С. 11.
6. Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный) / Т.Я. Хабриева, Л.В. Ан-дриченко, С.Б. Нанба, А.Е. Помазанский / под ред. Т.Я. Хабриевой. М., 2024. - 368 с.
7. Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина. М., 2013. -1040 с.
8. Кудрявцева, А.В. Теория доказывания в юридическом процессе: учебное пособие / А.В. Кудрявцева. - Челябинск, 2006. - 220 с.
9. Рахунов, Р.Д. Об извращениях А.Я. Вышинским советской теории доказывания / Р.Д. Рахунов // Ученые записки Всесоюзного института юридических наук. Вы. 14. М., 1962. - с. 123-150.
10. Смирнов, А.В. Презумпции и распределение бремени доказывания в уголовном процессе / А.В. Смирнов // Государство и право. - 2008. -№ 1. - С. 60-68.
11. Теория доказательств в советском уголовном процессе / Н.В. Жогин, Г.М. Миньковский, А.А. Эйсман, Г.И. Кочаров / отв. ред. Н.В. Жогин. Часть общая. М., 1966. - 584 с.
12. Феоненко, Н.С. Бремя доказывания в уголовном процессе: выпускная квалификационная работа (магистерская диссертация) / Н.С. Феоненко. СПб., 2020. - 80 с.
13. Фойницкий, И.Я. Курс уголовного судопроизводства: в 2-х т. / И.Я. Фойницкий. СПб., 1996. Т. 2. - 606 с.
14. Яблоков, Т. М. «Бремя утверждения» (onus proferendi) в гражданском процессе / Т.М. Яблоков // Вестник гражданского права. 1916. -№ 4. - С. 36-56.
15. Яблоков, Т.М. Материально и процессуально-правовые основы учения о распределении бремени доказывания / Т.М. Яблоков // Вестник гражданского права. 1917. - № 3-5. - С. 4979.
BURDEN OF PROOF IN THE EVOLVING CRIMINAL PROCEDURAL LAW
Parkhomenko A.S., Zashlyapin L.A.
Russian State University of Justice
The burden of proof in criminal proceedings is a procedural invariant inherent in the legal consciousness of many generations of lawyers. While maintaining the invariance of its normative structure, the burden of proof (onus probandi) can be an element of criminal procedural laws of various historical periods in the development of Russian law.
Criminal procedural legislation is evolving. The factors of changes in laws are the dominant legal ideology and the types of criminal proceedings used by the legislator to construct the law. In this regard, the burden of proof in the evolving criminal procedural legislation can be a harmonious or eclectic element.
The burden of proof in criminal proceedings is harmonious for those laws that are built on the model of adversarial proceedings and allow freedom (dispositiveness) of the parties in proving, while maintaining equality of the parties in the procedural means of proof.
Keywords: criminal proceedings, criminal process, proof, presumptions, burden of proof, burden of approval, duty of proof, subject of proof, onus probandi, onus proferendi.
References
1. Barabash, A.S. Duty or burden of proof, their derivative from the presumption of innocence of the accused / A.S. Barabash // Bulletin of the Siberian Legal Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. No. 4 (37). - 2019. - P. 9-15.
2. Bartoshek, M. Roman law: Concepts. Terms. Definitions / M. Bartoshek. - M.,- 1996. - 447 p.
3. Vyshinsky, A. Ya. Theory of judicial evidence in Soviet law / A. Ya. Vyshinsky. M., 1941. - 220 p.
4. Kalinovsky, K.B. Burden of proof in criminal proceedings: dynamic or static approaches / K.B. Kalinovsky // Legal truth in criminal proceedings. St. Petersburg, 2018. - pp. 94-103.
5. Kalinovsky, K.B. The defense bears the burden of challenging the indictment / K.B. Kalinovsky // Criminal process. - 2023. -No. 9 (225). - P. 11.
6. Commentary on the Constitution of the Russian Federation (article-by-article) / T. Ya. Khabrieva, L.V. Andrichenko, S.B. Nan-ba, A.E. Pomazansky / ed. T. Ya. Khabrieva. M., 2024. - 368 p.
7. Commentary on the Constitution of the Russian Federation / ed. V.D. Zorkina. M., 2013. - 1040 p.
8. Kudryavtseva, A.V. Theory of proof in the legal process: textbook / A.V. Kudryavtseva. - Chelyabinsk, 2006. - 220 p.
9. Rakhunov, R.D. About A. Ya. Vyshinsky's perversions of the Soviet theory of proof / R.D. Rakhunov // Scientific notes of the All-Union Institute of Legal Sciences. You. 14. M., 1962. - p. 123-150.
10. Smirnov, A.V. Presumptions and distribution of the burden of proof in criminal proceedings / A.V. Smirnov // State and law. -2008. - No. 1. - P. 60-68.
11. The theory of evidence in Soviet criminal proceedings / N.V. Zhogin, G.M. Minkovsky, A.A. Eisman, G.I. Kocharov / resp. ed. N.V. Zhogin. The general part. M., 1966. - 584 p.
12. Feonenko, N.S. Burden of proof in criminal proceedings: final qualifying work (master's thesis) / N.S. Feonenko. St. Petersburg, 2020. - 80 p.
13. Foinitsky, I. Ya. Course of criminal proceedings: in 2 volumes / I. Ya. Foinitsky. St. Petersburg, 1996. T. 2. - 606 p.
14. Yablokov, T. M. "Burden of approval" (onus proferendi) in civil proceedings / T.M. Yablokov // Bulletin of civil law. 1916. -No. 4. - P. 36-56.
15. Yablokov, T.M. Material and procedural legal foundations of the doctrine of the distribution of the burden of proof / T.M. Yablokov // Bulletin of Civil Law. 1917. - No. 3-5. - P. 49-79.
