CC BY
57A. V. POPOV. STATE MODELING AS AN IDEAL OBJECT (Mathematical methodology in social philosophy)
The author suggests a distinctive method of abstraction in social- philosophical analysis of statistical data.
Key words: state model, mathematic-statistical method, life quality index, globalization.
А. А. ЖАБ0ЕВА
БИНАРНАЯ ОППОЗИЦИЯ КАК ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПРИЕМ В ФИЛОСОФСКОЙ ПОЭЗИИ КАЙСЫНА КУЛИЕВА
Автор исследует функцию и выявляет этапы эволюции бинарных оппозиций в образном мире классика балкарской литературы.
Ключевые слова: философская поэзия К. Кулиева, онтологические проблемы, бинарные оппозиции в лирике.
Современные философы и культурологи полагают, что двоичность восприятия окружающего мира обусловлена «чисто физиологическими причинами, прежде всего тем, что мозг человека разделен на два полушария, выполняющих каждое свою функцию», а также антропоморфным фактором: «тем, что у нас два глаза, два уха, две ноздри, две руки и ноги» [1]. Двоичен изначальный характер диалектических представлений о мироустройстве («верх / низ», «высокое / низкое», «женское / мужское», «вода / суша», «проза / поэзия» и т. д.). Поэтому вполне объяснима приверженность художников философского направления к бинарным оппозициям как стилистическому приему.
Анализ истории художественного творчества классика балкарской литературы Кайсына Шуваевича Кулиева (1917-1985) показывает, что склонность автора к контрастным образам была предопределена самой судьбой - условиями жизни, средой обитания. Поэт родился в одном из высокогорных селений Балкарии, где сверкающие ледники соседствуют с нежными альпийскими фиалками, где зимой можно загорать, а летом кататься на санках, где суровый охотник может убить волка, но отгоняет мотылька от огня. В «Страницах автобиографии» сказано о контрастном характере двух родословных линий поэта, подчеркнуто, что «Бечеловы - родичи матери - были людьми тихими и спокойными, не в пример Кулиевым - горячим наездникам и метким стрелкам, большим любителям оружия» [2].
Можно выделить четыре периода становления внутренне цельной, устойчиво несущей в себе нормативы народной этики поэзии К. Кулиева: ранняя поэзия, военная лирика, поэзия периода депортации и философская лирика последних лет его жизни. Для каждого из перечисленных периодов характерна своя система бинарных конструкций, с помощью которой передается суть авторского мировидения.
Ранние стихи собраны в его первой книге «Здравствуй, утро», изданной в Нальчике (1940). В целом она рисует бесконфликтный мир детства. Маленький лирический герой с широко распахнутыми удивленными глазами, словно впервые,
созерцает окружающее его пространство, поэтически иносказательным языком комментируя каждый предмет. Настроения в основном переданы через пейзажные зарисовки, где каждая деталь может быть развернута в «сжатую мысль».
Со свойственным детскому восприятию фокусом зрения он из общей панорамной картины мира выхватывает все крупное, яркое, контрастное, бьющее в глаза. Основу этого поэтического мира составляют парные категории: «гора / долина», «мальчик / теленок», «солнце / дождь», «утро / вечер», «дерево / трава», «я / мы» и т. д. Они не являются бинарными в чистом виде, но в контексте стиха приобретают характер противопоставленных художественных образов. Соизмеряя объекты поэтического внимания друг с другом и с самим собой, лирический герой - начинающий поэт - постигает основы мироздания. Здесь же закладывается цветовая картина мира К. Кулиева, в своей основе до конца оставшаяся неизменной.
Многие критики подчеркивают «нелюбовь» Кайсына Кулиева к полутонам, смешению красок. Поэт стремится к резкой цветовой определенности: «синее небо», «рыжие скалы», «желтый подсолнух», «белый снег», «черные буйволы», «красный кизил», «зеленая чинара». Мир его ранней поэзии пестр и многолик, но при этом каждый цвет - «вещь-в-себе», не сливающаяся с другими.
В период Великой Отечественной войны Кайсын Кулиев принимал участие в боях под Орлом, под Ростовом, в Украине, в Крыму - был пехотинцем, парашютистом, военным корреспондентом. Объем написанного им в эти годы впечатляет: около двухсот стихотворений, в том числе два больших лирических цикла - «Перекоп» (1944) и «На Сиваше» (1944). Описывая трагическую ситуацию, когда Родина оказалась в смертельной опасности, автор ставит лирического героя перед нравственным выбором, прибегает к бинарным категориям «умереть / победить», предельно насыщая их экзистенциальным смыслом:
Как будто слышу голоса камней,
Наперебой зовут они вперед:
«Сразись во имя родины своей И победи. Иль умереть сумей!»
Стихи, написанные в госпитале [3].
Понятия, связанные с трагедией войны, мужеством советских солдат, жестокостью фашистов (наступление, оборона, жертвенность, героизм), получают художественную реализацию в военной лирике К. Кулиева как образы «пожара», «наводнения», «обвала», «орлов», «стервятников», «черных воронов», «погасшего солнца». Поэт, нередко прибегая к фольклорным мотивам, рисует два контрастных мира: добро и зло, выразителями которых служат астральные, зооморфные ассоциации. Понятийная контрастность подкрепляется определенностью цветовой символики:
Смерть поблажек не знает,
Всех сгибает в дугу,
Черный конь умирает На белом снегу [4].
«Черно-белый» мир обагрен «цветом раздавленной калины на снегу», «соком боярышника», кровью на крыльях раненого орла (символы человеческих жертв). Это тоже своеобразная бинарная модель, как и противопоставление деструктивных сил войны созидательным силам природы, спокойствию и мирной тишине.
8 марта 1944 года новая страшная беда обрушилась на горский народ, ставший жертвой сталинской репрессии. Долгие 13 лет люди, высланные из родных мест в степи Средней Азии и Казахстана, были лишены права писать на родном языке. «Я был всего лишь молчалив, / Когда другие были немы» [5], сказал Кулиев о той трагической поре. Тема выселения являлась запрещенной вплоть до перестроечной эпохи. Однако Кайсын Кулиев в действительности «немым» не стал, не пожелал утратить право на поэтическое самовыражение. Всю свою последующую жизнь он писал о трагедии спецпереселенцев. В образном языке своей оригинальной философской лирики автор задействовал целостную систему бинарных оппозиций, различимую на уровне заголовков и ключевых парных образов.
«Два ветра», «огонь и ветер», «ночь и рассвет», «дерево и топор», «колодец и знойное солнце», «молот и наковальня», «клинок и роза», «волк и человек», «луна и тучи», «молния и дерево» - разумеется, такие сдвоения могут быть приложимы к самым разным бытийным ситуациям. Как всякий художественный образ, они неисчерпаемо многозначны и, взятые в своем историко-культурном контексте, символизируют стойкость, терпение, огромную выдержку безвинно пострадавшего народа, который достойно выдержал обрушившееся на него несчастье.
Литературовед З. Кучукова справедливо называет «метафизику раненого камня» квинтэссенцией [6], культурным кодом кулиевской поэ-
зии. Прибегнув к этому диалектическому знаку, Кайсын Кулиев создал олицетворенный образ народа, в природе которого парадоксальным образом соединились жизнестойкость травы и деревьев, терпимость камня, одухотворенность человеческого сердца, способного к состраданию, к восприятию чужой боли.
«Человек. Птица. Дерево» - так озаглавлен сборник произведений Кайсына Кулиева, вышедший после его смерти. Основные вопросы, волнующие автора, тут группируются вокруг постижения смысла существования. Достойное бытие на земле и достойный уход из жизни рассматриваются в свете онтологических вопросов. Известно, что большинство стихотворений этой книги, исполненных в форме медитативной лирики, написаны смертельно больным поэтом в 1980-е годы. Оставаясь верным принципам стоицизма, он уповал на терпение, просил, чтобы оно служило ему «посохом в пору злоключенья». Противопоставляя кратковременному человеческому земному пути вечность космической жизни, поэт верил, что его плоть и дух обретут продолжение в цепи бытия:
Сойду я в эту землю как зерно,
Чтоб прорасти в свой час и стать пшеницей,
Стать деревом, и будет суждено
От зноя вам в моей тени укрыться.
Я жил, работая во имя хлеба [7].
Индивидуальной кончине отдельного человека противопоставлено бессмертие природы, составной частью которой становится после смерти «мыслящий тростник». Все это позволяет сделать вывод, что использование бинарных оппозиций имеет конструктивное значение при построении кулиевской модели мира. Фиксируя диалектич-ность явлений как объективную данность, автор делает упор на гуманистическое сознание, духовную проницательность человека: способность отличить добро от зла, свет от тьмы, созидательное от деструктивного.
Анализ поэтических текстов Кайсына Кулиева подтверждает историко-культурную обусловленность бинарных образов, содержательная сторона которых напрямую соотносится с эволюцией творчества выдающегося балкарского поэта.
Литература
1. Руднев В. Словарь культуры XX века. М., 1997. С. 38.
2. Кулиев К. Ш. Так растет и дерево. М., 1975. С. 432.
3. Кулиев К. Ш. Собрание сочинений: в 3 т. Т. 1. М., 1976. С. 139.
4. Там же. Т. 2. М., 1977. С. 171.
5. Там же. С. 164.
6. Кучукова З. А. Онтологический метакод как ядро этноэтики. Нальчик, 2005. С. 159.
7. Кулиев К. Ш. Собрание сочинений ... Т. 3. М., 1977. С. 63.
A. A. ZHABOEVA. BINARY OPPOSITION AS AN ART METHOD IN THE PHILOSOPHICAL POETRY OF KAYSIN KULIEV
The author investigates the functional role and marks out stages of evolution of binary oppositions in the image world of the classic of Balkar literature.
Key words: K. Kuliev's philosophical poetry, ontological problems, binary oppositions in lyrics.
Библиография
н.п.биленко
ПРОВЕРЕНО ИСТОРИЕЙ
Ионов Ю. В., Ионов А. Ю. Из истории медицины Кубани. Краснодар: «традиция», 2009. 176 с.
Юрий Васильевич и Алексей Юрьевич Ионовы уже известны широкому кубанскому читателю. В 2006 году они совместно издали книгу «Доктор, кто Вы?..», посвященную «вторым дарованиям» врачей, среди которых, как известно, нередко встречаются талантливые писатели, художники и музыканты. Материалы для нее авторы, отец и сын, собирали несколько десятилетий. Новая книга известных кубанских терапевтов, раскрывающая историю медицины Кубани, также является итогом многолетних архивных поисков. Благодаря этому она позволяет сквозь пелену лет воочию увидеть лица тех, кто стоял у истоков современной медицинской науки и практики врачевания в нашем крае.
Написана книга в жанре популярных очерков. Их названия говорят сами за себя: «Как все начиналось (медицина древних народов Кубани)», «Самобытность народной медицины адыгов», «Как лечились казаки», «Что предлагали екате-ринодарские аптеки в начале ХХ века», «О сестрах милосердия» и т. д. Читая монографию, как бы проникаешь в далекое прошлое медицины Кавказа, Кубани и Екатеринодара-Краснодара, открывая для себя малоизвестные страницы жизни наших предков, о которых почему-то редко вспоминают профессиональные историки. Она дает возможность понять, какие сложные проблемы стояли перед медиками в прошлом, сравнить ситуацию с сегодняшней и поразиться тому, как же удавалось решать эти задачи в прошлом, при отсутствии эффективных медикаментов и тех информативных диагностических методик, которыми мы вооружены сейчас. Из книги заинтересованный читатель узнает о замечательных кубанских врачах, а также о тех людях, которые в силу своего служебного положения или благодаря материальному благополучию и доброте поддерживали благотворительность и способствовали развитию в крае одной из самых гуманных и необходимых человечеству наук.
К сожалению, рамки рецензии не позволяют привести имена всех упомянутых авторами деятелей, но некоторые все же назовем. Алексей Данилович Бескровный - генерал, герой Отечественной войны 1812 года, завещавший большую часть своего огромного состояния на постройку богадельни для одиноких престарелых казаков и церкви во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость». В последующем богадельня была преобразована в первую городскую больницу Екатеринодара. Исай Яковлевич
Меерович - главный врач этой больницы, организовавший госпиталь для раненых в русско-японскую войну и работавший в нем, основатель славной медицинской династии. Один из его потомков, хирург профессор В. М. Бенсман, и сейчас плодотворно трудится в Кубанском государственном медицинском университете. Замечательный человек и Врач с большой буквы Мартин Николаевич Кириевский (более известный студентам как «баба Кира»), на нетрадиционных лекциях которого мы, старшее поколение современных врачей, учились акушерству. Этот терапевт и мыслитель «широкого профиля» написал, что называется «в стол», 12 томов «Записок врача» (терпеливо ожидающих своего спонсора-издателя). Еще одна интересная личность - Евгений Васильевич Мултых, много лет вынашивавший и пропагандировавший мысль о том, что человек наиболее эффективно и плодотворно может жить и трудиться только в коллективе, принося при этом пользу максимальному числу людей.
Книга доцентов Кубанского государственного медицинского университета Ю. В. и А. Ю. Ионовых является успешной попыткой закрепить в памяти кубанцев славные дела плодотворно и творчески поработавших на благо края коллег, таких как П. И. Бударин, Ш. Х. Хакурате, А. Г. Шапиро. Авторы не забыли упомянуть Г. Н. Сперанского, С. Ф. Широкова, М. Г. Шубича и многих других замечательных специалистов-ме-диков наших дней, заслуги которых, несомненно, также войдут в историю.
Не лишним будет сказать и о культуре оформления текста книги. Написана она простым и доступным языком, так что ее с большим интересом прочтут и специалисты, и молодые люди, изучающие кубановедение в школе или других немедицинских учебных заведениях. Монография снабжена внушительным списком литературы и алфавитным указателем упомянутых в ней имен. Такие указатели редки в провинциальных изданиях, но они значительно облегчают работу любого заинтересованного специалиста, для которого фамилии деятелей прошлого как раз и являются самым эффективным ключом к сбору первоначальной информации и дальнейшему плодотворному историческому поиску. В книге приведены редкие фотографии многих известных кубанских медиков, причем большинство из них публикуется впервые. Таким образом, медицинское краеведение Кубани обогатилось еще одним ценным изданием.
