CC BY
41
1061 ОБЩЕСТВО
и ЖИВАЯ РОССИЯ ЛЩ ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №04 (60) 2007
14 апреля протоиерею Валериану Кречетову, старшему духовнику Московской епархии, настоятелю храма Покрова Пресвятой Богородицы, исполняется 70 лет. Узнать «деревенское» мнение батюшки по поводу той или иной проблемы в cело Акулово Московской области едут российские политики, бизнесмены, ученые и священники.
Тема сегодняшней нашей беседы — построение общества, государства, которое живет по нравственным законам. Отец Валериан считает, что начинать придется с себя.
Ольга КАМЕНЕВА, Наталья КАЛИНИЧЕНКО
Без Бога не до налога
Чужая душа и потомки
— Отец Валериан, российское общество и экономика переживают сегодня кризис доверия. Бизнес не доверяет власти, чиновники — друг другу, простые люди вообще не верят никому. ГЬ-сударство, начальников принято ругать. Какими все-таки должны быть отношения с властью, с начальством?
— В Ветхом Завете еще написано: начальствующего в народе твоем не злословь.
— Скажем, пропали деньги в Пенсионном фонде — как же при этом не злословить?
— Ну, во-первых, от злословия вам лег-
че не будет и деньги не появятся. А если по-христиански к этому отнестись — беззлобно, это не значит, что не надо пытаться найти справедливость, это вещи разные. Но если отнестись беззлобно, Господь воздаст — здоровьем, добрым отношением людей. Не имей сто рублей, а имей сто друзей.
Кризис доверия... До-верия, там корень «вера». То есть люди перестали друг другу верить — недосказывают, подозревают многие. Нужно каждому в своем положении стараться вести себя так, как подобает. Чтобы этого кризиса не было в наших отношениях. А другие... Это уж каждый ответит перед Богом.
Ведь почему русский народ терпеливый? Потому что он православный. Поэтому он говорил: ворованное добро впрок не идет. Я не раз слышал такие примеры — во время раскулачивания или когда помещиков грабили, некоторые стали тащить оттуда все. Одна раба Божия рассказывала: «Мне тогда дед сказал: не вздумай брать, хоть бутылку принести, ничего не трогай». У всех, кто пересадил деревья, — у барина сад там был — все погибло. Все, кто воровал, их потомки спились или плохо кончили.
Премудрый говорит: «Я был молод и состарился и не видел праведника оставленным и потомков его, просящими хлеба». А те были оставлены, и у некоторых не было потомков. Мне приходилось встречать людей, предки которых были из известных фамилий, а дети от страстей погибали. Конечно, иногда бывало, что выправлялись, Господь всем хочет спастись. Но обычно именно так. Когда Хам, сын Ноя, вы помните эту историю, узнал и рассказал об отце братьям, то проклятие пало не на Хама, а на его потомство.
Тот, кто поступает не так, как подобает, получит возмездие от Бога. А потомки его будут получать еще здесь. Может быть, потому что возмездие так называемое, или, точнее, наказание в духовном смысле, — это научение. И Господь по своему милосердию даже и потомкам хочет спастись. Поэтому посылается наказание: может быть, кто-нибудь из них одумается, не повторит поступков своих предков. Потому мудрые люди говорят: хорошо и почтенно идти по стопам предков, если, конечно, они шли прямым путем.
Платите на здоровье
— Тема налогов — больная для российского бизнеса. Собранные с таким трудом деньги часто пропадают. Зачем платить такие налоги?
— В Евангелии повествуется о том, как хотели взять Спасителя. Но боялись народа, потому что Господь возвещал истину и не было причины, по которой можно его взять, в чем-то обвинив. Мирской ум, он пытается все время уловить духовную сущность, пытаясь противопоставить ее временной, земной. Но безумие это Господь посрамил премудростью своей. Когда стали его спрашивать, нужно ли давать подать кесарю (то есть платить налоги), Господь сказал: «Отдавайте кесарево — кесарю, а Божие — Богу».
То есть те или иные установления, которые существуют здесь, временны. Иногда такие налоги, иногда — другие. Одним зарплата — одна, другим—другая. Все мы питаемся, хлеб достаем, картошку там, огурцы, сколько-то за это платим. А какой-нибудь по барабану стучит, орет, кривляется, ему — безумные деньги. И пытаться разобраться в
этом по справедливости очень непросто, да, я думаю, по большому счету, невозможно.
Вот, человек бесталанный, неодаренный что-то делает, и не получается у него. Сил он тратит много и времени, а результат—минимальный. Ему говорят: «За что тебе платить? Ничего толком не сделано или сделано кое-как...» Другой человек — одаренный, у него все в руках горит, ему платят большие деньги. Если тот пыхтел-пыхтел, и ничего не получилось, а этот сделал играючи, то какая здесь справедливость? Одному—дано, другому — нет. Так то, что ему «дано», его ли это?
И нам даны: разумение некое и другие дарования. Но и разумение-то часто начи-
такие затянуть дебри, в такие проступки, что человек сам-то этого от себя не ожидает...
Существовали, например, страшные вещи — рабство, крепостное право. Человеком распоряжаться нельзя: он — образ Божий. Но было ему попущение. И апостол даже завещал: «Рабы, повинуйтесь владыкам — и даже своенравным». И другие правила общежительные, или «условия», скажем, вот, налоги взимали и в древности. Но как человек распоряжается и своими дарованиями, и своими средствами — не всегда разумно и не всегда честно, так поступали и с казной.
Это было и есть. И над всем этим — все
«Почему русский народ терпеливый? Потому что он православный. Поэтому он говорил: ворованное добро впрок не идет»
наешь терять, и память. Чувствуешь, что тебе «дано», а потом отнимается. И в любой момент может отняться. А раз так, то это не твое. Вот, иногда, что-нибудь нужно вспомнить, а голова не соображает. Учат же уроки, какие-то предметы. А на экзамен пришел — и ничего не знает. Он же читал на самом деле. А памяти-то нету: не дано. А другой играючи: прочитал, выходит, отвечает. Один ничего не сделал — сдал. Другой учил-учил — и не сдал. Как разобраться, кто получил верную отметку — «по труду»?
Поэтому существует земная оценка вещей, а существует духовная, неземная, которая дается Богом. Как сказано: «Ин суд Божий, и ин суд человечий». Почему нельзя никого судить и никогда осуждать? Потому что мы не знаем, в какой мере это зависит от человека — именно от его труда, усердия, а в какой — от того, что он просто не понимает, ему не дано. Или же от действия нечистой силы, которая и память отбивает, и может в
равно Божий суд, справедливость высшая. Кто бы ни был, какой бы он пост здесь ни занимал —любой человек ответит за то, что он совершает перед Богом. Царь и воин, богатый и убогий, раб и владыка — в равном достоинстве. Каждый от своих дел или прославится, или постыдится.
— И все-таки, очень уж несправедливо устроена налоговая система. Ставки налогов рассчитаны на возможности сырьевых компаний, а для малого и среднего бизнеса они часто неподъемны.
— Это все равно как искать справедливости вообще в земной жизни. Часто благоденствуют негодяи, а хорошие люди, наоборот, страдают. Как сказал отец Иоанн Кре-стьянкин, Царство ему Небесное: «Если ты увидишь, что страдают больше лучшие люди, значит, страдание — удел лучших людей». Да и мир об этом говорит, есть такое изречение: «Если ты не в почете, не смущайся. Быть в почете в стране, в которой царит беззаконие, — позор». Так что, если тебя обошли и не почли, значит, что-то в тебе есть.
И, больше того, — видимо, на этом основании сказано: «Блажени есте, егда поносят вам, и изженут, и рекут всяк зол глагол на вы, лжуще Мене ради. Радуйтеся и весели-теся, яко мзда ваша многа на небесех». Это и есть то воздаяние на небе, которое Господь приготовил страдающим за правду ради веры.
Поэтому, когда сам ты не пожертвовал на что-то, но когда, даже невольно, этого лишишься, скажи: «Ну, Бог с ним — пусть, Божья воля...» Это будет принято как милостыня.
Господь сам платил налог. Петр приходит, говорит: «С нас требуют». Господь спраши-
По закону любви
— Ну, это, видимо, не так просто — положиться на Бога...
— Все эти вещи, все, что совершается в этом мире, можно понять, только имея веру истинную и истинное понимание духовной жизни. Все остальное — это надводная часть айсберга. А подводную никто не видит. Простейший такой момент — что такое шизофрения?
— Расщепление сознания?
— Именно расщепление. В свое время мне пришлось причащать душевнобольных. И вот, будучи молодым священником, я задумался: «Что с ними происходит?» Потом я
том он прерывается, реклама какая-то, потом опять фильм, опять реклама. Разорвано мышление. В обычном состоянии оно — логическое, плавное, стройное. А здесь — нагромождение и все время — переключение сознания.
Вот почему современная молодежь не может удержать внимания. У них телевизионный опыт разорванного мышления. Ритмическая музыка, ударники им более понятны, а кантилена — плавная мелодия — тягот-на. Они не могут это слушать, потому что мелодия заставляет сосредоточиться, в одном направлении каком-то двигаться. А здесь движение в разные стороны.
«Сегодня конкуренция происходит не за счет лучшей продукции, а за счет уничтожения соперников»
вает: «С кого берут подати: с чужих или своих?» С иностранцев ведь брали. Петр отвечает: «С чужих». «Значит, мы, — Господь говорит, — свободны». И хотя он был свободен от этого, платил — за себя и за Петра. Тут, конечно, особый случай, потому что Господь-то был за весь мир: за всех, за кого он пострадал, платил.
Другое дело, что налоги иногда бывают тяжелые, непосильные, как говорят. Вы знаете, я застал это время немножечко, когда одни палочки на трудодни давали. И вообще брали столько, что самый минимум оставался. Но в то же время перед войной не могли найти для примера ракового больного в Москве.
Мы забываем про Бога. Требуют? Ну ладно, выполняйте. Не против веры? «Кесарю — кесарево». «Так что ж, — говорят, — останется?» Что останется? Здоровье. А то, понимаете, денег полно, здоровья нету.
Тут мне одна раба Божия говорит: «Мне бы побольше денег». Я говорю: «Зачем тебе, Танечка?» Так, говорит, машину... Тогда так и проси: «Господи, пошли машину». Для чего тебе нужны деньги? Одеться там, красоваться? Но это одни искушения, соблазны. Питаться? А для чего питаешься? Чтобы здоровье иметь, силы. Так Господь лучше пусть сразу здоровье даст. А еда, ну какая есть, такая есть. Проще ведь это.
уже познакомился с Дмитрием Евгеньевичем Мелиховым, психиатром известным, и он подтвердил мои предположения.
Человек, мышление его, находятся под воздействием невидимого мира. Откуда общеизвестное выражение: «Мне пришла мысль». Часто в нашем сознании происходит как бы некий диалог. Мысль приходит, мы ее рассматриваем, начинаем думать: стоит, не стоит... Приходит другая мысль. Получается, что там не монолог, а диалог. А раз так, значит, какой-то другой мир участвует в этом.
Душевнобольных людей можно понять с большим усилием внимания, воли. Он говорит, говорит, говорит, потом — раз! — перескакивает на другое. Знаете, были в детстве такие рассказы, истории, когда в текст вставляли разные слова. По определенному коду нужно было их найти, и из этих слов узнать, что там написано. Примерно так выглядит мышление душевнобольного человека.
И очень напоминает это — сумасшедшее состояние человека, шизофреническое — телевидение. Сначала смотрят фильм, по-
«Закон должен исходить из духовной сущности. Если он земного порядка, он будет или помехой, или ненормальным явлением»
Рассеянное внимание приводит к тому, что люди не видят и не понимают цели. Занимаются мелкими деталями, тупиковыми вариантами, на которые тратят силы, время. А что дальше, куда дальше? Во всем должен быть какой-то глубинный смысл. Поражаешься иногда, когда какие-то там установления, постановления бывают, которые какую-то одну сторону видят, а побочную совершенно не замечают.
Недавно я слышал просто на ходу: ввели правило, чтобы детей возили в машинах в специальных креслах. Но вы понимаете, что это такое? Это значит, что я, двигаясь в машине, не могу посадить женщину с ребенком. Оштрафуют. Законом запрещено делать доброе дело. Вот это уже, конечно, нонсенс.
Закон по-настоящему должен исходить из духовной сущности. Тогда он на правильном пути. Если он — земного порядка, то будет или помехой, или ненормальным явлением. Я сейчас не помню точно выражение,
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №04 (60) 2007
но чье-то есть: «Юридические законы появляются тогда, когда отбрасываются духовные».
Возьмем простейший духовный закон: возлюби Господа Бога всем сердцем, всей душой, а ближнего своего — как самого себя. Если этот закон соблюдать — о любви к Богу и ближнему, — то больше никаких инструкций не нужно. Но постольку это — вершина, некоторое раскрытие этого закона дано в десяти заповедях. Там сказано: не завидуй, не лжесвидетельствуй, тем более — не убивай. Человеку любящему не нужны эти расшифровки. А когда эти законы не исполняются, тогда начинаются еще более под-
«Предписание возить детей в креслах
означает, что я, двигаясь в машине, не могу посадить женщину с ребенком»
робные инструкции: этого можно так поставить на место, этого нельзя, этого можно обидеть, этого нельзя. Начинается дифференциация явлений юридических. Я уже высказывался о том, что государство, в котором множество законов, имеет развращенный народ.
Возьмем ситуацию с ребенком. Ну, конечно, если сильно залететь, никакое кресло не спасет. Но аварий было бы меньше при высокой культуре вождения. Это общая культура — уступить. Я 50 с лишним лет назад, в 1956 году, сел за руль. В то время мы ездили по степи, переходили на ближний свет, хотя там разъехаться можно было спокойно, степь ровная. А здесь теперь — нет, слепят тебя, никто ни о ком не думает.
— Отец Валериан, ну и как относиться к таким законам, которые затрагивают частные проблемы, но не учитывают главного?
— Есть вещи, которые касаются совести.
Это — компетенция только духовной стороны. Посягательства на нее не должно быть со стороны земной, мирской. И поэтому, кстати, попытка противопоставить Церковь и государство во все времена — искусственная и лживая. Потому что, ну невозможно...
Но нужно помнить, что в этом совместном существовании приоритет все-таки духовного. Поэтому выражения: «У нас церковь отделена от государства» и «От школы отделена Церковь» — по сути своей, наверное, должны звучать наоборот: государство отделяется от Церкви и школа отделяется от Церкви.
Кто изучал немножечко историю, представляет: в первые века существования человечества ведь не было ни государств, ни школ. А вера-то была. Хорошо в свое время сказал Василий Великий. Когда его склоняли, пытались обратить в ересь, говорили: «Как же ты не поддерживаешь это учение? Ведь здесь император». Святитель Василий Великий просто сказал: «Да, императору важно быть в Церкви». То есть не Церковь что-то приобретает от того, что в ней император, а император приобретает, когда он находится в Церкви.
Царь, как помазанник, получает благодать. Благодать дает истинную веру, истинное разумение. И тогда все государство благоденствует. Если же он уходит из Церкви, то это — несчастье для всего государства. И когда правители покинули Церковь, а в нашей истории есть такой пример, пролились реки крови. А о несправедливости нечего и говорить... Это пример того, когда отделяется одно от другого.
Была власть, она приказывала, и ей повиновались. Но когда эта власть попыталась противопоставить себя Церкви, в результате этого появился сонм исповедников и мучеников. То есть власть-то хотела все уничтожить, упразднить духовное. На самом деле она пробудила истинную веру. И исповедники, мученики — они как раз засвидетельствовали эту истину. Выполняя указания власти, но те, которые были не против совести, не против Бога, люди все-таки жили. И выжили. Но поскольку мир лежит во зле — и во лжи, увы, — то поступали по той стороне мира, которая хотя бы внешне сохраняла правду.
Например, в законе государственном было написано: свобода вероисповедания. А раз свобода, значит, человек мог веровать и, соответственно, креститься, венчаться... Но потихоньку говорили: «Но этого определенным категориям людей (комсомольцам там, партийным) нельзя делать». Тогда ж какая свобода?! Это противоречие самому себе.
Поэтому, когда некоторые священники в то время потихоньку крестили, венчали, они,
собственно, поступали «по кесареву»: написано в Конституции «свобода вероисповедания»? Раз «свобода» — значит, крести. А вот по той инструкции, о которой в открытую часто не говорили, а где-то на задворках, по ней просто не поступали.
Да у меня самого было такое. Еще во времена атеизма (старшему-то сыну у меня уже пятый десяток идет) меня спрашивали:
— Как вы воспитываете своих детей?
— В духе Конституции (ну, тогда, как иначе было говорить?)
— А как это?
— Как? Человек имеет право исповедовать или не исповедовать любую религию, и не исповедовать вообще. Я их, соответственно, просвещаю в этом, вы — в другом. А уж выбор будут делать они.
Слава Богу, сделали: и все в Церкви.
Теневая экономика
— Отец Валериан, говорят, что наше общество — одно из наиболее «взятко-емких» в мире. Взятки — вроде бы грех, но без них ничего не обходится. Как тут быть?
— Это вообще интересный момент — вот, говорят, взятки. А раньше с приношениями являлись. Постоянно было. Послы — так обязательно с какими-нибудь дарами. И вообще благодарность — это одно, другое дело — когда человек требует. А что это существует как благодарность, как умилостивление некое такое, тут сплошной Ветхий Завет. Вон, Иаков, когда Исав шел на него, так он послал стада, говорит: «Это раба твоего Иакова подарок, посланный господину моему Исаву». И это, говорит, тоже раба твоего. Знаете, притча эта потом была «переведена» в сказку про маркиза Карабаса. То есть, понимаете, народ воспринимал это как обычное явление такое, ничего тут особо нет.
А вот когда человек требует, да еще со злобой... Я тут прочитал недавно страшное изречение: «Врач — сатана, если он требует вознаграждения».
— Что же, у такого врача не лечиться? А если он — светило?
— Лучше, конечно, нет. Но, видите, кто-то вынужден платить, все равно врач собирает. Но исцеляет ведь Господь. Есть такие, как говорят: хирург от Бога. Ему дано, так он за то, что ему дано, еще и требует. Вообще такие настоящие, благородные врачи, которые клятву Гиппократа давали, ее исполняют, они всегда были, получали вознаграждение и благодарность, не бедствовали.
— Батюшка, что вы думаете по поводу восстановления храмов на нечестно заработанные деньги?
— ...У нас разрушали храмы. Это же ведь по приказанию, указанию власти? А теперь восстанавливают храмы. И нужно бы за счет
той же власти, которая разрушала, — если она уж раскаивается в этом? Но, с другой стороны, если столько Церковь грабили, то, если каким-то образом эти средства вернутся в Церковь на строительство, я думаю, они возвращаются честным путем. Честно, что Церкви отдают деньги, на которые она может восстанавливать разрушенное...
Путь этих средств очень сложен... И как уж происходит — их перераспределение... Думается, в том, что касается Церкви или каких-то добрых дел, можно спокойно совершенно, не волнуясь, довериться тому, что Промысел Божий знает, каким образом кого куда направить.
— Есть ли виды бизнеса, которыми вообще не стоит заниматься православному человеку? Вот, например, журналистам приходится осуждать и
«Расценки труда и ценность вообще — это все
очень относительно. Взять, к примеру, натуральные наши продукты — так они бесценны»
критиковать...
— Здесь действует принцип: не обличай безумного, да не возненавидит тебя; обличение нечестивого — рана ему. То есть эти вещи должны иметь направление какой-то пользы, а не просто грехи раскрывать — вот такой преступник. А что нужно делать? Часто, между прочим, это случается на бытовом уровне, в личной жизни. Начинаются разборки. Ну, конечно, в каждом деле каждый виноват. Как хорошо кто-то сказал: «Ес-
ли двое спорят, то виноват больше тот, кто умнее». Мне часто приходится эти вещи слышать, начинают мне выкладывать. Я говорю: «Ну, ладно, хорошо. То, что уже прошло, оно давно уже кончилось. Какой результат этого?» Такой-то. «Хорошо, как дальше быть?»
Ты видишь, что это не так. Скажи, как так. Какие конкретные конструктивные предложения?
— В каких-то случаях решение на поверхности — можно и предложить. А в каких-то — просто обращаешь внимание правительства — чтобы оно подумало...
— Конечно, некоторая информация нужна. Но я, правда, не знаю, кто в правительстве думает. Это прерогатива немногих-то — думать. У них секретари, референты думают, а эти-то подписывают в основном. Нам-то, верующим, проще. Что в твоих силах — да, а остальное — только помолиться. Господь любого человека может поставить на место.
— Как вы относитесь к фондовому рынку? Сегодня очень модно: «упали» акции — купил, «отрасли» — продал. Прибыль неплохая.
— На бирже что ли?
— Ну да.
— Ну, вообще-то это все — жульничество, конечно. Чистейшее.
— Весь фондовый рынок — жульничество?
— Я про весь-то не знаю. Но принцип, по-моему, жульнический.
— Но есть ведь там и долгосрочные вложения. К тому же происходит оценка компаний.
— Эти вещи опять возвращают нас к расценкам. А расценки труда и ценность вообще — это все очень относительно. Почему этот наш уголь где-то там ничего не стоит? По какому критерию? Или же если взять натуральные наши продукты. Так они бесценны. За границей ими миллионеры питаются.
Вообще ростовщичество — а это ростовщичество — в принципе, считается допустимым. Но оно не должно приобретать каких-то особых размеров, когда говорят, что там какие-то баснословные деньги крутятся. Хотя в Евангелии об этом сказано: когда Господь дал один талант человеку, а потом спрашивает: а почему ты не передал его торгующим? Они бы умножили твой талант. В принципе, можно дать человеку, чтоб помочь, он тебе с процентами вернет. Но проценты, в общем-то, должны быть разумными, иначе это будет грабеж. Самое удивительное, что это — грабеж с подпиливанием собственного сука.
— Почему?
— Очень просто, потому что если большие
проценты, то нет возможности брать.
—А могут и не вернуть.
— Ну нет, если не вернет, его могут судить, продать его имение с молотка. Есть же два пути в экономике, элементарные. Товары с высокой ценой лежат, не продаются. А если дешевле, то они, наоборот, идут быстрее и доход могут дать больший. Так же и здесь. Тут один-два возьмут кредиты, а если под подъемные проценты, десять человек могут взять.
Это как большие города и маленькие. Оптимальные есть. Слишком маленький — ему невыгодно, а большой — бессмысленно.
— Возвращаясь к спекулятивным операциям: православному человеку лучше не играть на фондовом рынке?
— Лучше нет.
— Заниматься алкогольным бизнесом? Табачным?
—Ну, это вообще антихристианское. Когда-то владыка Арсений Жадановский (последний настоятель Чудова монастыря в Кремле, расстрелян в 1937 году. — «ВЕСТИ») отказался освещать табачную компанию. Это было во времена НЭПа, кажется.
— Как вы относитесь к лотерейному бизнесу?
—Лотерейный бизнес — это грабеж дураков.
— Игорный?
— Игорный бизнес — преступление. Потому что люди просто гибнут .
— Фондовый капитал немного схож с игорным.
— Да, есть такое: кому повезет, кому не повезет. Причем система построена так: конкуренция происходит не за счет лучшей продукции, а за счет уничтожения соперников.
— Кстати, о конкуренции. Реалии сегодняшнего дня — рейдерство, когда более сильные забирают у владельцев успешные предприятия. В результате многие предпочитают не инвестировать, не развиваться, хотя могут.
— Ну, видите, в чем дело, мы возвращаемся к одному же и тому: оптимальный город, система, все это более живучее получается. Ее легче и внутри удержать, и снаружи она не вызывает зависти.
— Многие эксперты прогнозируют сегодня кризис — на фондовом рынке, на нефтяном. Можно себя как-то обезопасить в условиях кризиса?
— Я могу только сказать одно: сложность положения, кризис всякий, непрочность материальная с духовной точки зрения лишь укрепляют веру. Приходится надеяться не на сбережения, не на вложения, а на Бога. А Бог не посрамит. Ну как мы выжили во время и после войны? Ну что, тоже жизнь. Многие сейчас вспоминают с радостью то время —
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №04 (60) 2007
люди бывают чище. Вся эта шелуха, пена постепенно сдувается бурями житейскими — и все, водичка чистая.
Деньги и счастье
— Здесь мы часто, увлекаясь вещами земными, забываем о том, что сказал старец Иосиф в Ватопедском монастыре на Афоне: «Главное — это цель в жизни». Какая цель? Для верующего — это Царство Небесное все-таки. Чтобы там унаследовать жизнь вечную, нужно здесь прожить. Так и так можно. Не все президентами бывают, не все директорами. Но все в могиле. Без исключения.
Как ты туда придешь, как ты место занимал, на которое тебя Господь поставил? Вот ты и ответишь.
Я недавно на этом месте давал интервью, называлось «О счастье и несчастье». Ну, ес-
«Говорят, взятки... А раньше с приношениями являлись. Послы — так обязательно с какими-нибудь дарами»
тественно, этот вопрос возникал во все времена. Я — далеко не первооткрыватель всех этих вещей. Я просто взял Ивана Ильина, копнул.
Он и говорит: «Если здоровье—счастье, то почему здоровые кончают самоубийством часто?» Значит, здоровье это — не счастье.
Если говорить, власть—счастье, то сущие во власти в большей части несчастны. Первое, чего они не имеют, — это свободы. Ты не можешь просто так пойти погулять. С тобой охрана будет ходить. Какое счастье, когда ты
не в состоянии вообще, как человек, просто наслаждаться природой? Охранники могут прятаться в кустах, но все равно будут сидеть.
А деньги? Деньги — в конце концов, для того, чтобы что-то приобрести, не сами по себе. А что? Если коттеджи там, дворцы. Полно в этих дворцах несчастных.
Если считать семейную жизнь — а много ли семейных пар счастливых? Если считать — дети, то очень много слез по этим детям проливается. Счастье ли это? Что значит, в конце концов, счастье?
— Отсутствие несчастья?
— То, что вы сказали, говорят индусы. «Отсутствие несчастья» — это значит просто-напросто погасить всякое желание. Ни по какому поводу не расстраиваться — это бесчувствие, а не бесстрастие. Счастье — это только в Боге и все, что ради Бога. Потому что оно вечно, неизменяемо. Это истинное счастье. Все остальное — осколки при определенных условиях.
Счастье священника — прежде всего в евхаристии, в общении человека с Богом. В радости, когда видишь, как души приходят к этой истине. Это как радость родителей, когда дети на правильном пути. Как радость семейной жизни: «Когда вся семья вместе, душа на месте». Да любой руководитель какого-либо предприятия счастлив, когда его сотрудники единодушны, в мире. Доход — это понятие относительное.
Как-то один царь (не так, как теперь представляют, деспоты какие-то, эксплуататоры) мудреца спросил: «Что мне сделать, чтобы в государстве было все благополучно?» Тот сказал: «Ты поймешь, если ответишь на три вопроса. Какое главное дело в твоей жизни? Какой главный человек в твоей жизни? Какой главный момент в твоей жизни?» Никто не мог ему ответить на эти вопросы.
Мудрец сказал: «Я тебе объясню, но ты никому не говори, иначе тебя убьют. Самое главное дело в твоей жизни — то, которое ты сейчас делаешь. Самый главный человек—с которым ты сейчас говоришь. Самый главный твой момент — этот вот момент».
Вот как просто оказалось. Господь учит жить настоящим моментом. Ради Бога, в Боге и по-божьи. «Аз есмь путь истинной жизни». Это как раз тот самый ответ.
— Отец Валериан, 14 апреля вам исполняется 70 лет. У вас семеро детей, двадцать шесть внуков, огромное число духовных чад. Что бы вы хотели всем им пожелать в эти пасхальные дни?
— Да одно только пожелание. Как мне отец когда-то сказал: чтобы они все жили в твердой вере. Потому что если есть крепкая вера, то все на своих местах. Человек все видит в правильном свете, вера сохраняет от многих неправильных шагов, поступков,
просто от грехов, помогает переносить сложности.
Вы знаете, я был в детстве верующий, ходил в церковь, прислуживал, но не был ни пионером, ни комсомольцем. Я никогда не думал, что учительница, не знаю, жива она сейчас или нет, напишет мне характеристику в 10 классе: «Пользовался уважением и любовью класса». Я не мог подумать, что так было. Видимо, у многих людей в глубине сердец теплилась вера, и они уважали человека, открыто исповедующего ее.
Мой третий сын был в армии, его один там заставил за него дежурить, а он еле-еле уже держался, устал. Он пошел и лег. Тот приходит, а никого нет. «Ну, — думает сын, — сейчас будет бить — дедовщина там...» Тот его спрашивает: «Ты веруешь в Бога?» Он говорит: «Верую». — «Ну, иди спать тогда». То
«Какие мы счастливые, что мы в истинной вере». Николай Гурьянов и Валериан Кречетов
есть исповедование веры его спасло.
Я желаю только одного — чтобы все жили и стояли в истинной вере. Самое главное: «Русь, храни веру православную». Мне отец говорил: «Веру надо укреплять». Он прошел тюрьму, войну, на Соловках даже побывал. «Блажен, кто верует, тепло ему на свете». Это и есть то самое, о чем отец Николай Гурьянов говорил: «Какие мы счастливые, что мы в истинной вере».
Когда душа спокойна, когда верит, все можно тогда понять, все становится проще, легче с трудностями и легче разобраться даже во всем. Потому что Господь помогает.
Когда я в институт поступал, попалась сложная задачка. Стал молиться, Господь мне решение открыл. Потом оказался в трудном положении, так сказать, в личном, в служебном, молодой был, растерялся, ну, по глупости, конечно. И опять стал молиться — получил от Бога уверение: так и так, не дергайся, положись на волю Божию. Я положился, и все устроилось наилучшим образом. Когда решалась проблема выбора жизненного пути: монашество или семейная жизнь, я опять молился, положился на волю Божию, Господь мне указал. И здесь я тоже по указанию Божьему.
Ну, что можно еще пожелать? Только Царства Небесного. Ш
