CC BY
3
УДК 82-17
Б01: 10.31249/Шшг/2024.65.12
М.Ю. Осокин
© Осокин М.Ю., 2024
БЕШЕНСТВО ПИСЦОВ И МОЗГОВОЙ ВНУК. РОЛЬ А.П. СУМАРОКОВА В ЕЛАГИНОМАХИИ И ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЕГО ТИТУЛОВ
Аннотация. Роль А.П. Сумарокова в елагиномахии до сих пор не была раскрыта никак, чему помешали методологические и текстологическая ошибки. Первую «ругательную эпиграмму» Сумароков написал на ломоносовские правила стихосложения в начале 1740-х годов, потом регулярно нападал на ломоносовские оды с позиций поэтики ясности - в эпиграмме «О громко, <дух т>еснит...» на оду 1746 г. «На день восшествия на престол Елизаветы Петровны» («На верьх Парнасских гор прекрасный.»), в рукописном критическом разборе одноименной оды 1747 г., в эпистолах 1748 г. Иван Елагин, с 1748 г. служивший при Сумарокове копиистом, занял сторону учителя в споре о преимуществе. Когда началась елагиномахия, Сумароков вступился за оскорбленного Ломоносовым ученика, сочинив в его защиту «Стихи на епистолу Елагина» и антиломоносовскую эпиграмму «На Балабана». Это единственные безусловно проелагинские выступления в полемике 1753 г., эпиграмма «На Телелюя» отличается классизмом, контраргументацией ad Иотшет с характерной резкостью, которой не мог позволить себе в отношении Ломоносова никто из молодых «новых» авторов. Основные упреки, которые предъявляли Елагину современники: несоответствие морали жизненной практике (петиметр обличает петиметров), плагиат из второй сатиры Буало (стихи о рифмах, обращенные первоначально к Мольеру), неадекватность средств целям сатиры (классицистическая претензия к рокайль-ному тексту), неуместность нападок на щеголей и «немерные» титулы, которыми Сумароков награждался во вступлении («из мозгу рождшейся богини мудрой сын», «наперсник Боалов», «защитник истины»). Титулы
могли прийти из стихотворного послания Х. Геллерта «Барону Г.Ф. фон С. из Силезии» - классицистической эпистолы о роли разума в поэзии, где доказывается, что вечность поэтам обеспечивает мудрость. Геллерт употребляет перифраз «богиня из мозга Юпитера» для обозначения Минервы как другой покровительницы поэта наряду с Аполлоном, утверждает, что поэт должен обладать «вкусом и истиной», и из поэтов-мудрецов нового времени называет только Буало.
Ключевые слова: Александр Сумароков; Иван Елагин; Ломоносов; Христиан Фюрхтеготт Геллерт; эпиграмма.
Получено: 10.05.2024 Принято к печати: 06.06.2024
Информация об авторе: Осокин Михаил Юрьевич, кандидат филологических наук, независимый исследователь, Таиланд.
ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-3054-280X
E-mail: [email protected]
Для цитирования: Осокин М.Ю. Бешенство писцов и мозговой внук. Роль А.П. Сумарокова в елагиномахии и происхождение его титулов // Литературоведческий журнал. 2024. № 3(65). С. 176-201.
DOI: 10.31249/litzhur/2024.65.12
Mikhail Yu. Osokin
© Osokin M. Yu., 2024
MADNESS OF WRITERS AND BRAIN'S GRANDSON.
SUMAROKOV'S ROLE IN THE ELAGINOMACHIA AND THE ORIGIN OF HIS TITLES
Absract. The role of Aleksandr Sumarokov in the elaginomachia has not yet been fully researched due to methodological and textological errors. Sumarokov wrote the first 'invective epigram' against the 'Letter on the Rules of Russian Versification' with the Chotin Ode (1739) and repeatedly criticized Lomonosov's odes for their lack of clarity in the 1740 s. This criticism can be seen in the epigram 'O loud, presses...', which is directed against Lomonosov's ode 'On the day of Empress Elisabeth Petrovna's accession to the throne' from 1746 ('On the beautiful summit of Parnassus'), as well as in the handwritten critical analysis of the ode of the same name from 1747 ('The bliss of earthly kings and kingdoms.'). Between 1748 to 1751 Ivan Elagin served as Sumarokov's copyist and Sumarokov supported him in the polemic of 1753. The 'Verses to Elagin's Epistle' and the anti-Lomonosov epigram 'On Telelui' are anonymous compositions by A.P. Sumarokov in defense of his disciple. These are the only clearly pro-Elagin contributions in this polemic. 'Balaban' is characterized by classism and an ad hominem counter-
argumentation of insulting sharpness, a tone that none of the new young authors dared to use against Lomonosov. In the article, after rejecting the invented myth of the Satire on a Fop and Coquettes as satire on I. Shuvalov dissects the main accusations leveled against Elagin by his contemporaries: the discrepancy between morality and life practice (fop exposes fops), the plagiarism of Boileau's second satire (verses about rhymes originally addressed to Moliere), the inadequacy of the means to the satirical goals (classicism versus rococo), the inappropriateness of attacks on fops and unfitting titles of Suma-rokov: iz mozgu rozhdshisya bogini mudroi syn ('Son born from the brain of the wise goddess'), napersnik Boalov ('Boileau's confidant'), zashitnik istiny ('Defender of verity'). Elagin may have borrowed these titles from Christian Gellert's classicist poetic epistle 'To Baron G.F. von S. from Silesia' on the role of the mind in poetry. Gellert argues that poets become classics because of their wisdom. He uses the paraphrase 'goddess born of Jupiter's brain' to refer to Minerva as another patroness of poets alongside Apollo and claims that a poet must possess 'taste and verity'. Boileau is mentioned as the only wise poet of modern times worthy of eternity, and Elagin transfers these qualities to Sumarokov as uncreatively as he transfers Boileau's praise of Moliere's ability to rhyme to him.
Keywords: Aleksandr Sumarokov; Ivan Elagin; Lomonosov; Christian Furchtegott Gellert; epigram.
Received: 10.05.2024 Accepted: 06.06.2024
Information about the author: Mikhail Yu. Osokin, PhD in Philology, Independent Researcher, Thailand.
ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-3054-280X
E-mail: [email protected]
For citation: Osokin, M. Yu. "Madness of Writers and Brain's Grandson. Sumarokov's Role in the Elaginomachia and the Origin of his Titles". Literaturovedcheskii zhurnal, no. 3(65), 2024, pp. 176-201. (In Russ.)
DOI: 10.31249/litzhur/2024.65.12
Сатиры и эпиграммы выпускались в публику анонимно и в таком виде перепечатывались спустя века. В публикациях текстов полемики 1753 г. о «Сатире на петиметра» И.П. Елагина добросовестно воспроизводились приписки об авторстве из сборников XVIII в., но 48% (12 реплик из 25) оставались неатри-бутированными. Елагиномахия представлялась битвой анонимов, обошедшейся совершенно без участия главного ее символа -А.П. Сумарокова. «Сумароков не принимал участия в этой перебранке», - заключил в 1854 г. Н.Н. Булич, бегло просмотрев
сборник «Разныя стиходействии»1 и назвав литературные распри XVIII в. «бурями в стакане воды», мелкими по источнику и «грубыми по чувству и выражению» [2, с. 54]; «как будто <...> не принимал», - согласился П.Н. Берков [1, с. 132]. Утверждение принято без возражений, ратифицировано [14, т. 2, с. 586], и роль Сумарокова не была раскрыта никак. Если отвлечься от текстологии и включить логику, невероятно и невозможно, чтобы А.П. Сумароков, легко терявший самообладание в случаях, когда о нем не было помину, никак не ответил на критику Ломоносова, не откликнулся на обращенные к нему подобострастные послания и смолчал в споре, которого он стал причиною.
«Пропасти дурачества»: к предыстории конфронтации
Сумароков не церемонился с Ломоносовым никогда и не считал превосходным ни в чем, кроме возраста: «Г. Ломоносов меня несколькими летами был постарее; но из того не следует сие, что я ево ученик» [20, ч. IX, с. 220], - предупреждал он потомков в 1770-е, и нет причин полагать, что в 1740-е думал иначе. Первую «ругательную эпиграмму» он написал в 1740 г. на ломоносовское письмо из Марбурга [10, т. 9, с. 634], содержавшее «Правила сложения стихов российских» с написанной по этим правилам хотин-ской одой2.
Конфронтация Сумарокова с Ломоносовым в 1740-е годы известна хуже, чем его война с Тредиаковским, подробно описанная в дважды переизданной книге М.С. Гринберга и Б.А. Успенского. Активная (с 1759 г.) стадия сумароковско-ломоносовской войны отслежена в десятках работ, а ранняя реконструировалась
1 Далее приняты следующие сокращения: РС - Разныя стиходействии. Отдел рукописей и редких книг Научной библиотеки им. Лобачевского (Казанский федеральный университет). Ед. хр. 4542. Рев. [НИОР БАН. Тек. пост. 640], по владельцу М. Ревякину. Ржев. [НИОР БАН. 12.4.28], по владельцу А.А. Ржевскому. Скур. [РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Ед. хр. 496] по владельцу А.И. Скуратову.
2 Письмо с одой из Марбурга было получено президентом академии И.А. фон Корфом в сентябре 1739 г., некоторое время держалось под спудом и обсуждалось только между академиками. «Каммергер Корф напечатал ее [в 1740 г., как следует из текста М.И. Веревкина. -М. О.]. Подал в торжественной день Императрице Анне. Разнесена была ко всем придворным» [3, с. IX].
лишь в статье М.С. Гринберга «Об отношениях <8Ю> Сумарокова к Ломоносову в 1740-х годах» в ученых записках Института славянской филологии Дебреценского университета (Венгрия). М.С. Гринберг не оставил камня на камне от берковских конклю-зий о дружественных («самых лучших») отношениях Сумарокова и Ломоносова с 1747 до 1751 г. [4, с. 115-117], установил антиломоносовский сатирический смысл эпистол «О русском языке» и «О стихотворстве» и, изучив их наборные рукописи, определил условия заключенного в 1749 г. тактического перемирия поэтов. Прежде чем напомнить кратко его выводы, дополню картину конфронтации двумя рукописными текстами.
Начав проповедовать ясность, Сумароков написал эпиграмму на ломоносовскую оду 1746 г. «На день восшествия на престол Елисаветы» («На верьх Парнасских гор прекрасный.»), где осмеял ее за громкий сумбур и атмосферный хаос, в которых не разберется «сам сатана».
О громко, <дух т>еснит, каков ужасен мор!3
<......................................................>
Как тучи с тучами гром з громом ударяет,
И воздух, закипев, моря и понт терзает.
Стихи, я говорю, так надобно писать,
Чтоб сам и сатана не мог их разобрать.
[ОР БАН. 12.4.28, л. 12]4
3 Первый стих в рукописи читается: «о громко неснит каков ужасен мор». Реставрация, на которой я не настаиваю, предложена из ходовой клаузы, использованной, в частности, в «Оде на взятие Хотина» (1739): «Что так теснит боязнь мой дух? / Хладнеют жилы, сердце ноет! / Что бьет за странной шум в мой слух? / Пустыня, лес и воздух воет!» Стихи, как указал М. Шапир [22, с. 156], спародирует И. Барков в «Описании утренней зари»: «Что бьет за страшной шум в мой слух, / <Чер>дак, подклеть и сп<а>лня воет, / Боязнь во всех стеснила дух.» [Скур., л. 22 = 28 об. арх. паг.]; в этом списке, которого М. Шапир не знал, стих еще ближе к хотинской оде: спальня «воет», а не «стонет», как в позднейших. В поэме «Петр Великий» Ломоносов рекомбинирует клаузу: «Как туча грозная, вися над головой, <...> Внезапно разродясь, стесняет громом слух, / И воздух, двигаясь, в груди стесняет дух», т.е. гром теснит слух, а вдыхаемый тяжелый и плотный грозовой воздух - грудь.
4 И.Ф. Мартынов и И.А. Шанская, впервые описавшие Ржев, не стали печатать эту эпиграмму, поскольку ничего в ней не поняли: переписчик не только
О вариантах инципита можно гадать («о громом слух теснит», «о громом дух теснит», и объяснять зияние пародийностью), но не исключено, что стих испорчен больше, чем кажется, а кроме того, ни с чем не срифмован, следовательно, утрачен второй, поэтому, пока не найдено исправного списка, от интерпретации разумно воздержаться и делать выводы не из испорченного первого, а из неиспорченного третьего.
Третий стих «Как тучи с тучами гром з громом ударяет» отсылает к 9-й строфе: «Что вихри в вихри ударялись, / И тучи с тучами спирались, / И устремлялся гром на гром». Эти стихи Сумароков потом спародирует в «I Вздорной оде» («Превыше звезд, луны и солнца.») в строфе первой («Там вихри с вихрями дерутся / И пену плещут в океан»), в «III Вздорной оде» в строфе восьмой («Вы тучи с тучами спирайтесь, / Во громы громы ударяйтесь, / Борей на воздухе шуми»), а также в басне «Обезьяна-стихотворец» («Во громы громы бьют, стремятся тучи в тучи»).
В четвертом стихе вместо бессмысленных «морей» могли быть «бугры» , а клауза «понт терзает» перейдет в собственную его стилизацию эпической образности в «Эпистоле о стихотворстве» (1748) без пародийных обертонов: «Эол в угодность ей [Юноне] Средьземный понт терзал / И грозные валы до облак воздымал».
На эпиграмму написан ответ, где прельщенный бессмертием Сумароков назван дураком и посмешищем:
Ты правду говоришь, хоть несколько сурово,
Но что ты и дурак, твое то кажет слово.
Вот разны мнении, которы у людей,
Прельстив безсмертием, отъемлют их друзей,
испортил первые два стиха, но и склеил ее с ответом. Они ее только неточно пересказали и без оснований отнесли к елагиномахии [11, с. 146].
5 Ср. стихи пародируемой оды: «Он ревом бездну возмущает, / Лесисты с мест бугры хватает», менее вероятно «хребты», поскольку они шли в сочетании с горами: «Текли покрыть пространны грады, / Сравнять хребты гор с влажным дном». Ср. стих из «Оды на день рождения. Елизаветы Петровны»: «Брегов своих он [Нил] не терзает» («В сей день, блаженная Россия.», 1746).
В посмешище всему их свету представляют
И в пропаст<и> великого дурачества ввергают.
[ОР БАН. 12.4.28, л. 12-12 об.]6
Затем Сумароков разобрал ломоносовскую оду 1747 г. «Царей и царств земных отрада.» и нашел в ней с десяток непростительных «стихотворческих вольностей», ущербных образов и плагиат из своей «Оды на победы императора Петра Великого» (1744)7. В 1748 г. Ломоносов критиковал Сумарокова за французские плагиаты в трагедии «Хорев» [4, с. 121, прим. 5], а тот его в «Эпистоле о русском языке» - за германщину и «парение» («Один, последуя несвойственному складу, / Влечет в Германию Российскую Палладу», «Тот прозой скаредной стремится к небесам / И хитрости своей не понимает сам») [5, с. 432], посоветовав «мысль прочистить наперед» («Чтоб мнение творца изображалось ясно / И речи бы текли свободно и согласно») [4, с. 117]. В ранней редакции «Эпистолы о стихотворстве» любимый Ломоносовым Гюнтер попрекался «нетщательно сочиненными и невычищенными стихами», в окончательной упрек смягчен [4, с. 119]. Хвалебный стих о Ломоносове и ругательный о Тредиаковском («Он наших стран Малерб, он Пиндару подобен, / А ты, Штивелиус, лишь только врать способен»), как показал М.С. Гринберг, в первой редакции рукописи «Эпистолы о стихотворстве» отсутство-
6 В рукописи эти два шестистишия слиты; я их разбил, потому что последние шесть стихов никак не следуют из первых шести, а являются возражением на них: «Стихи, я говорю, так надобно писать.» - «Ты правду говоришь, хоть несколько сурово.» Если когда-нибудь выяснится, что переход с 6-стопного на 7-стопный ямб в последнем стихе - не искажение переписчика, подозревать Ломоносова в сочинении ответа не будет никаких оснований. Полагаю, эпиграмма написана на оду в год ее выхода или в следующем, стихи могли распространяться и быть списаны одновременно с полемикой 1753 г., но к ней не относятся. Хронологический принцип в Ржев. не соблюдается (он открывается стихами Сумарокова на московское представление «Синава и Трувора» 30 января 1770 г.), лл. 3-14 подряд заняты текстами, связанными с елагиномахией, либо симультанными ей, и выглядят как цельно-хронологический блок.
7 Разбор впервые опубликован по рукописи Н. Новиковым [20, ч. X, с. 86-102]. Датируется ноябрем-декабрем 1747 г. - не позже осени 1748 г. [4, с. 115], там же обоснование датировки оды на победы Петра.
вали: они были вставкой, клизмировавшей академическую типографию и обеспечившей в 1749 г. прохождение второго этапа рецензирования. Так Тредиаковскому была объявлена война «на уничтожение», а с Ломоносовым заключен «временный тактический союз» [4, с. 118], тут же нарушенный: в 1750 г. Ломоносов пишет на сумароковскую трагедию «Гамлет» эпиграмму «Женился Блез, старик без мочи.», а Сумароков выводит его в «Тресоти-ниусе» под образом ритора Бобембиуса [4, с. 120].
Уже в 1740-е годы у Сумарокова появляется программа, включающая проповедь поэтической ясности и культ точной рифмы, и возникает вопрос о преимуществе. Стихи Елагина были главной подпиткой сумароковских амбиций. С 1748 до 1751 г. Елагин служил писарем Сумарокова в канцелярии лейб-компании [7, т. 1, с. 260, 357], публично присягал на верность, распространял его критику, сочинял на Ломоносова пародии, которые угодят учителю, а в 1753 г. выдал карт-бланш на пересмотр вынужденного комплимента из «Эпистолы о стихотворстве»: «Где Малгерб тобой почтенный, / Где сей Пиндар несравненный.». Даже после того, как они рассорятся, в 1773 г. Сумароков будет вспоминать о своем «последнем по лейбкомпании копиисте», почти уже превзошедшем его чином, как об ученике, правда, никуда не годном: «Одному только не удалося, быв при мне, хорошему слогу научиться.» [12, с. 70]. Отношения их и прежде были сложными, Ломоносов в «Исполнении» «намекал на какие-то ранее бывшие между ними [Сумароковым и Елагиным] конфликты» [11, с. 137]: «.истинно опять до войны дойдют, несмотря на панегирик»8, но в 1753 г. у Сумарокова в литературе не было никого ближе и преданнее Елагина.
Вклад Сумарокова в елагиномахию
Осенью 1753 г. Ломоносов пишет две антиелагинские эпиграммы и «Исполнение», в котором издевается над Сумароковым, перетолковывая сардонически похвалы ему из елагинской сатиры. Начинается дискуссия, названная Тредиаковским «бешенст-
8 Это слово донесено не только Ржев, но и РС. В порченом списке, принятом за основной в ПСС: «истинно у них до войны дойдет» [10, т. 10, с. 493].
вом между писцами» и включавшая пасквили, сатиры, письма в стихах и в прозе, эпиграммы и эпистолы. Среди известных теперь текстов общим числом 25 есть два условно- проелагинских, где Елагин не сравнивается с землей, - эпиграмма «Куда с копытом конь.», не столько за «несчастного» автора «вздорной» и «слабой сатиры», сколько против передразнивающего его Баркова, и «Защищение петиметра» («Похвал, о Елагин, достоин ты неложно.») 20-летнего М.М. Щербатова, который критикует сатирика с общих для них обоих эстетических позиций рококо, советует не вдохновляться фурией и писать в других жанрах, - и два безусловно-проелагинских стихотворения: эпиграмма «На Телелюя» («Развратных молодцев испорченный здесь век.»), отвечавшая на ломоносовскую «Златой младых людей и безсуетной век.», и «Стихи на епистолу Елагина» («Какой ужасный крик и вопль мой дух пронзает.») с похвальной речью ему от имени Феба, заключенной советом исправлять пороки, пренебрегать критикой и «смеяться злобе».
Автор последних двух - литератор из ближайшего Елагину круга, способный принять его сторону безоговорочно, - пойти против абсолютного большинства, как в «Стихах на епистолу», и свести все литературные заслуги Ломоносова к плагиату, как в эпиграмме, чего не могли себе позволить новые 20-летние авторы. Это Сумароков почел за долг вступиться за своего главного ученика после его расточительных панегириков.
На Телелюя9
Развратных молодцев10 испорченный здесь век Кто хочет защищать, тот скот - не человек: Такого в наши дни мы видим Телелюя, Огромного враля, крестьянина халуя11, Которой Гинтера и многих обокрал И, мысли их писав, народ наш удивлял.
9 Привожу текст по трем спискам [Рев., л. 22, Ржев., л. 12 об. и РС, с. 82], принимая за основу варианты, поддерживаемые двумя, и опуская ухудшающие. Пунктуация выправлена в соответствии с современными нормами.
10 РС: «молодцов».
11 Так в Ржев. и Рев. В РС: «и глупого халуя».
тт 12 -
Но ты сам знаешь то , того не опасайся; Ты веком пользуйся и глупостью ругайся. Он, знатно, что тогда шумен был от вина; Бросаться ж на людей - страсть пьяницы здавна13. Обиде то твоей довольно будет мщенья, Когда ты ево лай забудешь от презренья14,
Т/Г 15
И, слуг твоих созвав одной породы с ним, Под штрафом учинишь заказ крепчайший им: Похабствам чтоб таким они не навыкали16 И скаредным словам пол женск не научали. А впрочем на конце сих строк тебе моих, Елагин17, мысль скажу мою и всех честных18:
тт „19
На честных кто людей отныне и вовек Враждует - сатана да20 подлой человек!
Сумароков писал то, что Елагин хочет услышать (как сам Елагин, когда обращался к Сумарокову)21, и то, что они прежде обсуждали: «но ты сам знаешь то», где «то» - обкрадывание «Гин-тера и многих», ни в эпистоле, ни в сатире не упоминавшееся. И.-К. Гюнтер предъявлен Ломоносову в ответ на упрек в обкрадывании Расина из «Исполнения»: «.он его не токмо половину перевел в трагедиях по-русски, но и сам себя Расином называть
12 Так в Ржев. и Рев. В РС: «Но ты сам знаешь кто».
13 Так в Ржев. В Рев.: «страсть пьяниц издавна». В РС: «страсть пьяницы всегда». В последнем, самом неисправном варианте, стих печатался до сих пор.
14 Так в Ржев. и Рев. В РС: «Когда ты лай его забудешь от презренья».
15 Рев.: «своих забрав».
16 Так в Рев. и РС. В Ржев.: «Похабствам чтоб таким отнюдь не навыкали».
17 В РС: «Ел.»
18 Рев.: «мою и всех чти их».
19 Так в Ржев. и Рев. В РС: «довек».
20 Так в Ржев. и Рев. В РС: «и».
21 Если бы эпиграмма не содержала в финале обращения к Елагину, можно было даже заподозрить, что он сам ее написал; эту версию, впрочем, высказал печатно В.И. Шубинский в биографии Ломоносова 2006 г., куда стянул, как магнитом, все бредни, сочиненные о нем за 200 лет, отмыл их и разбавил своими. С.Н. Травников и Л.А. Ольшевская цитировали эпиграмму как сумароковскую [21, с. 215] без приличествующих случаю текстологических церемоний.
не гнушается» [10, т. 10, с. 494]. Подражание Сумарокова Расину и подражание Ломоносова Гюнтеру были программными, последовательными и для всех очевидными. Гюнтера, писал М.И. Верев-кин, Ломоносов полюбил в Марбургском университете: «От обхождения с тамошними студентами и слушая их песни, возлюбил немецкое стихотворство. Лутчей для него писатель был Гинтер» [3, с. VIII]22, и хотинская ода (1739) «написана была Ямбическими стопами на вкус Гинтеров, подражательно славной его оде [на мир австрийцев с турками 1718 г. - М. О.]» [3, с. IX]. Сумароков же, не отказываясь от титула «русского Расина», будет подчеркивать, что творил в России, и оригинальность свою доказывать буквально местом проживания: «...я стихи писал еще тогда, когда г. Ломоносова и имени не слыхала публика. Он же во Германии писати зачал, а я в России, не имея от него не только наставления, но ниже зная ево по слуху» [20, ч. IX, с. 220].
Елагин, снискавший в 1750-е годы репутацию германофила, повторит обвинение в памфлетной вставке в вольно переведенную им сатиру «Автор» Карла Христиана Гертнера (Der Autor, 1743-1744), дополнив список «многими»: Остроумову не нравится, когда «отяготят его слух напоминанием Опица, Галлера, Гинтера и
23
прочих» .
Эпиграмма «На Телелюя» скреплена классизмом («халуя», «одной породы с ним»), как и сумароковская басня «Осел во львовой коже», написанная против Ломоносова после разгрома «Трудолюбивой пчелы» [31, р. 89]. Совет «Ты веком пользуйся и глупостью ругайся», переворачивающий ломоносовский стих, и финал речи Феба в «Стихах на епистолу» выглядят как благословение на сатиры, которого испрашивал Елагин при конце
22 Я. Штелин в «Конспекте похвального слова Ломоносову» (1765) указывал, что из Гюнтера «он знал наизусть целые пиесы» [15, ч. II, с. 384], то же говорится и в его «Материалах для словаря русских писателей» (ок. 1780) [15, с. 388] и в «Чертах и анекдотах для биографии Ломоносова» (1783) [15, ч. II, с. 393]. О мощном влиянии Гюнтера на Ломоносова: [15, ч. I, с. XXIX-XXX].
23 Вставка указана: [1, с. 175]. Об авторстве Гертнера см.: [30, S. 28, 76]. Пассажа о Гюнтере, Опице и Галлере у Гертнера действительно не отыскивается. Современная литература о влиянии Гюнтера на Ломоносова и сближениях его с Мартином Опицем (Martin Opitz, 1597-1639) легко ищется поисковиками, связь с Альбрехтом фон Галлером (Albrecht von Haller, 1708-1777), если он назван не просто как полигистор, ждет внимания немецких славистов.
«Сатиры на петиметра» с формулировкой, отдававшей муз в подчинение Сумарокову и вызвавшей много насмешек: «О муза, коль тебе позволит Сумароков, / Ты дай мне, дай хоть часть Горацие-вых сил.».
Предложить наиболее простое и естественное решение вопроса об авторстве «Телелюя» помешал доклад Сталина XVII съезду о работе ЦК ВКП (б) 1934 г.: «Я знаю, что многие из вас недооценивают женщин и даже посмеиваются над ними. Но это ошибка, товарищи, серьезная ошибка» [18, с. 233].
В РС текст имеет название «На Телелюя. Ел. ответ не известной», и так же обозначен в реестре [РС, с. 7]. Основываясь на этой приписке, П.Н. Берков в 1935 г. идентифицировал сочинителя как поэтессу [1, с. 128] и добавил в примечаниях: «Я понимаю "неизвестной", как родит. пад. женского рода, а не как именит. мужск. рода» [1, с. 308, прим. 89], не объяснив, почему, собственно, он так «понимает»? Если составитель не знал, кто автор, откуда ему было знать, что это женщина?
Методологическое вдохновение П.Н. Берков черпал из статей Сталина [1, с. 3-4, 73, 301], вероятно влияние его многочисленных выступлений по «женскому вопросу» - о «равенстве прав», возможности для женщин «стать на равную ногу с мужчиной» [17, с. 1], постановления ЦК ВКП (б) от 5 марта 1933 г. о проведении «международного коммунистического женского дня» и т.п., - но поскольку речь там всегда шла о колхозницах, ссылаться на них было странно даже для Беркова. Можно было не останавливаться долго на этом чтении, подсказанном если не Сталиным, то не здравым смыслом, но в 1970-1990-е стихотворение стали рассматривать как ранний образчик женского твор-чества24 и утверждать, будто оно обозначено так «в рукописных сборниках» [9, с. 414], что неверно (это исключительный
24 Чтение принято Н.Д. Кочетковой [14, т. 2, с. 388], впрочем, без энтузиазма [14, т. 2, с. 533], И.Ф. Мартыновым и И.А. Шанской, которые называли автора «неизвестной "сочувственницей" Елагина» [11, с. 146], Е.Н. Лебедевым, который сомневался, «действительно ли она [эпиграмма] написана тогдашней поэтессой (а их было довольно), или кто-то умело стилизовал свою речь под возмущенный голос светской женщины, которая согласна с елагинской критикой кокеток» [9, с. 414]. К этим сомнениям можно добавить, что голос звучал в голове Лебедева, никакой стилизации в тексте нет.
кейс РС), а в 2007 г. Франк Гёпферт включил его в книгу «Русские писательницы середины и конца XVIII века: 1750-1780 гг.» [28, 8. 114-115].
Женщины XVIII в. сочиняли и переводили, но обычно не ввязывались в споры, для них это было неприлично, и вряд ли могли нападать на профессора из академии. Апелляция к женщинам в стихе 16-м («И скаредным словам пол женск не научали») не свидетельство участия их в полемике25, а возражение на стихи Ломоносова, который обращался к женщинам, оскорбленным сатирой Елагина, и учил: «Но вы, красавицы, того не опасайтесь, / <.> Обиду вы свою напрасную отмстите / И глупому в глаза насмешнику скажите...»
В первом стихе «Телелюя» прилагательное в им. пад. мужского рода написано в РС как «испорченный», но дальше: «которой Гинтера и многих обокрал», «подлой человек» [илл. 1], и обычно в РС прилагательные на -ый не употребляются, ср.: «забавной в свете шут», «природной свой язык», «блаженной нам покой», «труд есть бесполезной», «пришел желанной час»26. К тому, что «неизвестной» не существительное, а форма прилагательного на -ой, служит и расположение текста в РС. Сборник начинал компоноваться по хронологии, елагиномахия идет под № 1-12, под № 13-22 - полемика о «Гимне бороде» 1757 г., затем позднейшие тексты, не связанные с Елагиным, сосланным уже в Казанскую губернию. Эпиграмма «На Телелюя» внесена под № 49, вероятно, составитель увидел и списал ее позже, пометив: «Ел. Ответ не известной», т.е. 'до сих пор неизвестный'.
25 Как и в «Стихах на епистолу Елагина»: «Какой есть сей народ - Елагина ругает? / И женск и мужеск пол - все брань ему кричат» [14, т. 2, с. 389], из которых, впрочем, следует, что «женск пол» должен был выступать против Елагина, а не на его стороне.
26 Примеры только с трех соседних страниц [РС, с. 82-85], где форм на -ый нет вообще.
НетТ&Л&ЛЮЯ £,1. ашртжЪ- И&ЕОСЛТИОН
Ч'О раСццрспп • аА * 1 испърьенмыи
нтг .хсССтА Эеш^Ч-О^егггщ-, тгготпЛ с/агпсЛ Ж
ттга НО?? ^¡ч^рП/ыёк, ТТГГиГ^ШЯ
}Сс7Т1^рсн Тгкнтп^сс , л о^сн/зсс
« -л-М-//'«-¿2 ттнсспгИг НарэЪХ- шицЯ- ^/сж-сяЛ. Ко са^и. Ома(жЛ тгт*, ~лгч1и н(о7г ЯСМ#Щ
71Г1ч 7Т&-С6 А?н, Н [Э^
ф11% Она пгко Ттцо /тгоК'сг, лсф^^С^.. сТТП-Ьзрн/ссс,
/росаига(Ър- >?Рн. страстЦ-тг&чшсм-^ч жсеЗа..
О г-/7(~?/Т же -ГГГЖ.РР«¡1 Ло(?Л7п6г (&> ¡/а/Э^СлЛ ,
сцъ/сьСЬ Сс.ЪтггагЯ- &шг* ТГоО-ЛЦ Л1рас£>о-«2 ¿ег/маы. тз/УпашлХн Н-Ш1
айУпр^че-щ. ил неметь, -пгееЪ
Сг. -Н&С-11 с/ш^щг -нош /( гЛттглА-лЗ...
Ка££ст-ц.&ш- /17тш-иёЬблг «ХлАад нЗаут^ &РЩ ^ С ОТ!/ Л , к тЫдмм П Ш/Ш-Р^
Илл. 1. «На Телелюя». Разныя стиходействии. С. 84
Претензии к Елагину
Домысел Беркова о том, что «Сатира на петиметра» направлена персонально против И.И. Шувалова, в 1970-е растиражирован другими сотрудниками ИРЛИ [14, т. 2, с. 530; 19, с. 94], а в 1980-1990-е годы доведен до логического предела (петиметр -Шувалов, Ломоносов - поэт петиметров и т.п.) в московском Литинституте [9, с. 407-409, 414] и исправно пересказывается в качестве несомненного факта [29, р. 225; 23, р. 220]27, хотя противоречит тексту [см.: 13, с. 16, прим. 5], и нет ни одного свидетельства, что хоть кто-то из современников воспринял сатиру так же. Сатиры на Шувалова могли быть только анонимными, каковы позднейшие «Послание к Шувалову» («Шувалов, наш отец, защитник, покровитель.») и «Плач Московского университета» («Толь лютой ввек у нас напасти не бывало...») с пуантом «Куратор - муравей, а ректор - чеботарь». Претензии к Елагину были
27 Еще около полутора десятка русскоязычных работ не буду перечислять, иначе по правилам «Литературоведческого журнала» придется переводить их названия на английский и транслитерировать латиницей.
совсем другие, выделю экстенсифицирующиеся, т.е. повторяющиеся в двух и более текстах.
Претензия первая, повторенная вслед за эпиграммой Ломоносова «Златой младых людей.» в «Безумном рифмаче», «Превращенном "Петиметре"», «К Балабану», «Стихах на стихи, похвальные епистоли», «Тебе не сродно то, Гораций что имел.», базировалась на аргументе аё Иоттвт Ш дыодыв («сам такой»): волокита и петиметр после женитьбы взялся обличать то, чем сам увлекался, а теперь не может. С.П. Жихарев, безотносительно к сатире и петиметрам, записал о Елагине воспоминание В. А. Сам-сонова: «Имел, кроме слабости к женскому полу, еще другую довольно забавную слабость: он не любил, чтоб другие, знакомые и приятели его, ели в то время, когда у него самого аппетита не было, ходили гулять, когда у него болела нога, и вообще делали то, что иногда он сам делать был не в состоянии» [6, т. 2, с. 211]. В свете мемуара пасквильная претензия выглядит укором скорее в эгоцентризме, чем в лицемерии.
Претензия вторая - плагиат из Буало. У Ломоносова, который не опускался до разборов поэзии Елагина, она отсутствовала, но предъявлялась другими авторами - в анонимном возражении на сумароковские «Стихи на епистолу»: «Тем вздумал обличать худые их пороки, / Что из французских слов наполнил пусты строки, / Украв из Боала сначалу строк с пяток» [Ржев., л. 13 об., под заглавием - «Ответ на сии похвалныя стихи»], в письме «Государь мой, Иван Перфильевич! Не подумайте, чтоб завидлив к вашей славе.»: «Вы началом вашего письма подражали Боалу в его второй сатире о трудности стихотворства, также начатой похвалой Мольеру» [16, с. 102], и в «Эпистоле к творцу сатиры на петиметров» Ф.И. Дмитриева-Мамонова. «Издатель коль хочешь слыть, не тронь мысли чужей», - пишет Дмитриев-Мамонов и тут же цитирует краденый фрагмент из сатиры Буало в своем переводе:
Скажи мне ты, Мольер, где рифму ты берешь?
Сама тя, мнится, ищет, ты только мысль возьмешь.
Кто видывал когда, ты чтобы запинался,
Когда тобою стих какой ни есть кончался.
Тебя в том дальный труд отнюдь не беспокоит;
Ты только лишь начни, сама та себя строит. [14, т. 2, с. 381]
Enseigne moi, Moliere, où tu trouves la rime. On diroit, quand tu veux, qu'elle te vient chercher. Jamais au bout du vers on ne te voit broncher; Et sans qu'un long détour t'arrête, ou t'embarrasse, A peine as-tu parlé, qu'elle-même s'y place. [24, t. 1, p. 30]
То, что Буало адресовал Мольеру, Елагин переадресовал Сумарокову:
Где рифмы ты берешь, ты мне не объявил <.. .>
Не вижу, чтобы ты за рифмою гонялся,
И, ищучи ее, работал и ломался:
Не вижу, чтоб, искав, сердился ты на них,
Они, встречаяся, кладутся сами в стих. [14, т. 2, с. 375]
Стих о собственных неуспехах в поиске рифм («Потею и тружусь, но все то без успеха.») списан оттуда же: «En vain, pour la trouver, je travaille et je sue» - «Тщетно я тружусь и потею, чтобы ее [рифму] найти».
Третья претензия - несоответствие средств целям сатиры, это претензия классицизма к рококо. Перечисление нарядов только насмешит петиметров, этим их не обличишь («Превращенный "Петиметр"»), сатира должна представлять страсти и пороки, которые нужно истребить, поэтому в петиметре следует изобразить «безбожность, трусость, лесть», а не перечислять ленты, чулки и модных парикмахеров («Коль Феб тебе сквозь гром, с небес сам говорил.», «Эпистола к творцу сатиры на петиметров», «Какой ужасный крик и вопль мой слух пронзает, / И что то за язык Елаг, Елаг болтает.»). Требования к жанру предъявляются классицистические, но сатира Елагина - рокайльная, он описывает щегольские практики со знанием дела изнутри, двусмысленно шутит, балансируя на грани пристойности, и это тоже вызывает критику: «Слепивши как-нибудь стишков весьма нестройных, / Выходит из границ сатир благопристойных» («Довольно не могу я людям надивиться.»), даже «наглым кокеткам» стыдно читать «нестройные» (т. е. режущие неблагопристойностью нежный слух) стихи о женихе, который сомневается в девственности невесты («Эпистола к творцу сатиры на петиметра»).
Четвертая - выбор объекта сатиры, щегольство не заслуживает порицания вовсе. Не надо ругать «в сатире безвредну людем страсть» («Защитник истины, гонитель новых мод.»), «нужней истреблять, вреда что суть преполны» («Эпистола к творцу сатиры на петиметров»). Если щеголь издержит все имение на наряды, это никому не причинит вреда - это «безвинный порок» и «страсть безвредная другим» («Защищение петиметра» М. Щербатова). М.М. Щербатов, который принимает рокайльную эстетику Елагина и восторгается его песнями, упрекает его непоследовательностью, изменой принципу компромисса и сам выступает с примирительных позиций: одни одарены небом для наук, другие для украшения себя, к этой страсти можно привыкнуть и даже получать от общения с петиметром удовольствие («Убором он меня своим не огорчит; / Нрав его веселый всех людей веселит. / Есть ли досада в том, себя кто одевает, / Хоть ежедневно он обнову надевает?»), кроме того, не все замечают, что иногда петиметр говорит умно, а смешон потому, что сам хочет быть смешным. Для Щербатова щегольство - это европейская мода и примета цивилизации, он задается вопросом: не хочет ли Елагин воскресить «азиатски нравы с брадами» и кафтанами вместо европейских камзолов? В нападках на петиметров Щербатов улавливает антизападничество и «злобу»28, Елагину несвойственную, и советует переключиться на другие жанры. Елагин не знает, «каков сатиры склад, услыша у других, все хулит наугад», ворчит Я. Брандт, но для него щегольство это примета богатства, а не западничества: «Богатой для меня нимало не досаден, / Что я не так, как он, достаточно наряден, / Завидовать ему не стану я вовек, / Я знаю, что и я такой же человек» [14, т. 2, с. 397]. Поручик напольного полка вообще не видит в сатире пользы и не верит в ее силу исправлять нравы, ибо тех, кто способен потерять имение, «ослепясь беспутной и негодной» страстью, не вразумишь сатирами: «Почто совет давать, когда не принимают, / Сатирики себя пустым увеселяют <.> Кто хочет, так живи, не лучше ль так оставить? / Кто глух, кто слеп, кто глуп - сатирой не исправить» [14, т. 2, с. 399].
28 Н. Булич считал сатиру Елагина «добродушной», но совсем без злобы в этом жанре, кажется, не обойтись.
Претензия пятая - нелепые или «немерные» титулы, которыми Елагин наградил Сумарокова: «из мозгу рождшейся богини мудрой сын» (т.е. сын Минервы), «наперсник Боалов», «защитник истины». С титулом «российский Расин», на который Сумароков сам претендовал, готов был мириться даже Ломоносов (с оговоркой, что Сумароков может так именоваться по праву, поскольку обобрал Расина)29, но все остальные обсмеял. «"Рожденным из мозгу богини сыном", т.е. мозговым внуком, не чаю, чтобы Александр Петрович хотел называться, а особливо, что нет к тому никакой дороги», - написал Ломоносов, одновременно раскритиковав перифраз и назвав Сумарокова дураком, и продолжил: «"Наперсником Боаловым" назвать А.П. несправедливое дело. Кто <бы> Расина назвал Боаловым наперсником, т.е. ево люб<им>ым прислужником, то бы он едва вытерпел, диво, <что> А.П. сносит. Сверх того Боало и Минерва ни трагедий, ни песенок не делали, затем что не умели, а особливо по-русски. Как же его сверстать с А.П.? Истинно обида» [РС, с испр. по: 16, с. 100]. «Назвав его Расином, достойно применил, / Наперсником некстати, Расин коль славен был.» [14, т. 2, с. 380-381] - поучал Елагина Дмитриев-Мамонов и, смягчая формулировки Ломоносова, пояснял в примечании: Буало - сатирик, но Сумароков прославился не сатирами, а трагедиями и нежными стихами, которых в свою очередь не писал Буало. Пытаясь выстроить логическую цепочку, Мамонов предположил, что Сумароков назван наперсником Буало в смысле favori, потому что «Расин был друг Боалу», что также находил «рассуждению противным» [14, т. 2, с. 381]. Последний удар Елагин получил откуда не мог и ждать: «Конструкция этого места неудачна, - писал немецкий славист Иоахим Клейн. - Связь между вторым стихом и предшествующим оборотом "наперсник Боалов" прерывается обращением "российский наш Расин", вероятно, из метрических соображений. После того, как Сумароков назван
29 О формировании репутации «северного Расина» см.: [25, р. 15-18]. Тре-диаковский в «Письме от приятеля к приятелю» (1750) заметил, что трагедия «Хорев» (1747) «выбрана» из расиновской «Федры», а также Корнеля и Мольера. М.С. Гринберг обратил внимание, что Сумароков уже в «Критике на оду» (1748) парирует «какие-то насмешки Ломоносова» над «Хоревом» [4, с. 121, прим. 5]: тот «хулит, что я взял многое в свою трагедию из французских стихотворцов» [20, ч. X, с. 91].
"российский наш Расин", он опять уподобляется Буало, выступая "защитником истины" и "гонителем злых пороков", другими словами - сатириком» [8, с. 310].
«Буалов прислужник» и «мозговой внук»: о происхождении титулов Сумарокова у Елагина
Титул «из мозгу рождшейся богини мудрой сын» казался корявым преувеличением сумароковского интеллекта, «наперсник Боалов» вызвал еще и недоумение. Ни один критик не понял, в каком смысле Елагин «сверстал» Сумарокова с Буало: никто не знает сатир Сумарокова и никто - даже Дмитриев-Мамонов, который, в отличие от Ломоносова, действительно пытался разобраться, - не воспринимает «Эпистолу о стихотворстве» как способную создать реноме «русского Буало», полагаю, ее не имел в виду и Елагин.
В популярном лейпцигском журнале Готшеда «Увеселения разума и духа», из которого в 1750-е годы было сделано много переводов для «Ежемесячных сочинений», в том же октябрьском номере за 1743 г., из которого Елагин извлечет третью часть сатиры «Автор» [26], рядом с нею было напечатано стихотворное послание Христиана Геллерта «Барону Г.Ф. фон С. из Силезии» [27] - классицистическая эпистола о значении знания и разума в поэзии, которая могла стать для Елагина источником формулировок.
«Вечными» творения Гомера, Софокла, Пиндара, Еврипида, Аристофана, Горация и Вергилия сделало знание «природы, искусства и науки», утверждает Геллерт. Следом он упоминает Ювенала и Буало - не просто как гонителей пороков, но как антропологов, знатоков человеческой натуры; именно это знание позволило им лучше других увидеть злонравие своего века и разоблачить его: «Hatt [Juvenals] er und Boileau den Menschen nicht gekannt / Wie hätten beyde wohl der Zeiten böse Sitten, / So lebhaft aufgedeckt und so geschickt bestritten» [27, S. 297] - «Если бы у него [Ювенала] и Буало не было понимания человека, / Как бы они оба раскрыли пороки своего времени, / Так ярко их выявили и так искусно опровергли» (здесь и далее перевод мой. - М. О).
Поэту необходима мудрость, без нее не случится поэзии, доказывает Геллерт и равняет по этому признаку великих древних и новых авторов, но из новых называет только Буало и противополагает ему Опица, который «не знал, что такое искусство и мудрость» и потому «потерял немецкий Геликон». «Wer nicht ein Weiser ist, schmückt nie der Dichter Zahl; / Liebt dich die Göttinn nicht aus Jupiters Gehirne / So wohnet kein Apoll in deiner leeren Stirne» [27, S. 298] - «Кто не мудр, того никогда не украсит поэзия, / Если богиня из мозга Юпитера тебя не любит, / То и Аполлон не обитает в твоей пустой голове». Этот аллегорический перифраз Геллерт применяет к подлинному поэту, у которого есть не только рифмы, но и мысли, поэтому Елагин находит его пригодным для похвалы Сумарокову и утаскивает в свою сатиру.
Послание Геллерта силезскому барону объясняет происхождение перифраза и подоплеку сравнения Сумарокова с Буало. Буало взят не как сатирик (как было поняли критики) и не как теоретик поэтического искусства (как не понял никто, кроме некоторых новейших комментаторов), но как поэт-мудрец - редкий новый автор, который может претендовать на вечность, потому что в его поэзии воплотился разум. Титулы «мозгового внука» и «наперсника Буало» у Елагина тавтологичны, происходят из одного текста и означают одно и то же.
Разум мог проявляться в любых жанрах, поэты рококо к этому менее требовательны, чем классицисты. Щербатов считал, что Елагин «показал свой ум» в песнях: «Хоть песнями понынь еще ты процветал, / Но и в них ты свой ум довольно показал» [Ржев, л. 8; 11, с. 139], Елагин же мог иметь в виду понимание человека, которое Сумароков обнаруживал в трагедиях, поэтому эти характеристики идут подряд. Менее очевидно, что «защитник истины» подсказан стихами: «Der Dichter hat die Pflicht zu nüßen und zu laben / Zu beyden mußt du Geist Geschmack und Wahrheit haben» [27, S. 298] - «На поэте лежит обязанность приносить пользу и обновлять, / Для того и другого должно иметь дух, вкус и истину». У Геллерта все это приметы поэта, достойного стать классиком, которые, будучи вырванными из контекста рассуждений и перенесенными на Сумарокова так же механически, как стихи Буало о рифмах, выглядели смешно.
Список литературы
1. Берков П.Н. Ломоносов и литературная полемика его времени. 1750-1765. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1936. 224 с.
2. [Булич Н.Н.] Сумароков и современная ему критика. Сочинение Н. Булича, представленное в Императорский С.-Петербургский университет на степень доктора славяно-русской филологии. СПб.: В типографии Эдуарда Праца, 1854. XIV, 290 с.
3. [Веревкин М.И.] Жизнь покойнаго Михайла Васильевича Ломоносова // Полное собрание сочинений Михайла Васильевича Ломоносова, с приобщением жизни сочинителя и с прибавлением многих его нигде еще не напечатанных творений. Ч. I. СПб.: Иждивением Императорской Академии наук, 1784. С. III-XVIII.
4. ГринбергМ.С. Об отношениях Сумарокова к Ломоносову в 1740-х годах // Slavica: Annales Instituti Philologiae Slavicae Universitatis Debreceniensis de Ludvico Kossuth nominatae. 1990. Vol. XXIV. P. 113-124. (Статья подписана ошибочно: «М.Ш. Гринберг - Б.А. Успенский».)
5. Гуковский Г.А. Литературные взгляды Сумарокова. Комментарии // Сумароков А.П. Стихотворения / под ред. акад. А.С. Орлова [и др.]. [Ленинград]: Сов. писатель, 1935. С. 333-342, 407-472.
6. Жихарев С.П. Записки современника: в 2 т. Том 1. Дневник студента, дневник чиновника. Том 2. Воспоминания старого театрала, письма. Театр и музыка / под общ. ред. А.К. Дживелегова; ред., коммент. и вступит. ст. С.Я. Штрайха. М.; Л.: Academia, 1934. 471 с., 612 с.
7. История кавалергардов. 1724-1799-1899. Составил С. Панчулидзев. Т. 1. СПб.: Экспедиция заготовления государственных бумаг, 1899. 402 с.
8. Клейн И. Пути культурного импорта. Труды по русской литературе XVIII века / пер. с нем. и англ. Е.Д. Матусовой, М.Ю. Шульман, Н.Ю. Алексеевой. М.: Языки славянской культуры, 2005. 576 с.
9. ЛебедевЕ. Михаил Васильевич Ломоносов. Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. 640 с.
10. ЛомоносовМ.В. Полное собрание сочинений: в 11 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950-1983.
11. МартыновИ.Ф., Шанская И.А. Отзвуки литературно-общественной полемики 1750-х годов в русской рукописной книге (Сборник А. А. Ржевского) // XVIII век. Сб. 11: Н.И. Новиков и общественно-литературное движение его времени. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1976. С. 131-148.
12. Переписка А.П. Сумарокова с разными лицами [Публ. Н.С. Тихонравова] // Летописи русской литературы и древности. Книжка шестая. Т. 3. Отд. III. Смесь и библиография. М.: В Тип. Грачева и Комп., 1859-1860. С. 59-80.
13. Погосян Е. Ломоносов и химера: отражение литературной полемики 1750-х годов в маскараде «Торжествующая Минерва» // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. VI. Новая серия. К 85-летию Павла Семеновича Рейфмана. Тарту: Tartu Ülikooli Kirjastus, 2008. С. 11-24.
14. Поэты XVIII века: в 2 т. / сост. Г.П. Макогоненко и И.З. Сермана. Т. 1, подгот. текста и примеч. Н.Д. Кочетковой. Т. 2, подгот. текста и примеч. Г.С. Татищевой. Л.: Советский писатель, Ленинградское отделение, 1972.
15. Сборник материалов для истории Императорской Академии наук в XVIII веке. Издал А. Куник. Части I-II. СПб.: У комиссионеров Имп. Акад. наук, 1865. 530 с.
16. Серман И.З. Из литературной полемики 1753 года // Русская литература. 1964. № 1. С. 99-104.
17. Сталин И. Женщина в колхозе - большая сила // Тагильский рабочий. № 55. 8 марта 1933 г. С. 1.
18. Сталин И. Статьи и речи от XVI до XVII съезда ВКП (б). М.: Партийное издательство, 1934. 236 с.
19. СтенникЮ.В. Русская сатира XVIII века. Л.: Наука, 1985. 360 с.
20. Сумароков А.П. Полное собрание всех сочинений в стихах и прозе. Ч. I-X. Издание второе. М.: В Университетской типографии у Н. Новикова, 1787.
21. Травников С.Н., Ольшевская Л.А. «Лавровы вьются там венцы...» (Поэтика «Оды на взятие Хотина» М.В. Ломоносова) // Литературоведческий журнал. 2011. № 29 (Материалы XII Международных научных чтений памяти Н.Ф. Федорова). С. 213-235.
22. Шапир М.И. Universum versus. Язык - стих - смысл в русской поэзии XVIII-XX веков. Книга 1. М.: Языки русской культуры, 2000. VIII, 536 с. (Philologica russica et speculativa; Т. 1)
23. Anisimov E. V. Five Empresses. Court Life in Eighteenth-Century Russia. Transl. by Kathleen Carol. Westport, Conn.: Praeger, 2004. 375 p.
24. Boileau Despréaux N. Œuvres. Avec des eclaircissemens historique donnes par lui-meme. Nouvelle edition. Augmentée de la vie de l'auteur. Par Mr. Des Maizeaux. T. 1. A Dresde, Chez George Conrad Walther, MDCCXLVI [1746]. 365 p.
25. EwingtonA. A Voltaire for Russia: A.P. Sumarokov's Journey from Poet-critic to Russian Philosophe. Evanston, Illinois: Northwestern University Press, 2010. 253 p.
26. [GärtnerK.C.] Der Autor. Stück 3 // Belustigungen des Verstandes und Witzes. Auf das Jahr 1743, Leipzig, Weinmonat, S. 300-315.
27. Geliert C.F. An den H. Baron G.F. von S-- nach Schlesien // Belustigungen des Verstandes und Witzes. Auf das Jahr 1743, Leipzig. Weinmonat. S. 296-299.
28. Göpfert F. Russische Autorinnen von der Mitte bis zum Ausgang des 18. Jahrhunderts: 1750-1780. Fichtenwalde: Verlag F.K. Göpfert, 2007. 391 S. (Frauen Literatur Geschichte 20)
29. LevittM. Barkoviana and Russian Classicism // Eros and Pornorgaphy in Russian Culture / ed. M. Levitt and A. Toporkov. Moscow: Ladomir, 1999. P. 217-236.
30. Meyer F. Bremer Beiträger am Collegium Carolinum in Braunschweig. Braunschweig: Waisenhaus-Buchdruckerei und Verlag Braunschweig, 1962. 191 S. (Veröffentkichungen aus Archiv, Bibliothek und Museum der Stadt Herausgegeben von Bert Bilzer und Richard Moderhack. Band 26)
31. Reyfman I. Vasilii Trediakovsky: The Fool of the "New" Russian Literature. Stanford: Stanford University Press, 1990. 316 p.
References
1. Berkov, P.N. Lomonosov i literaturnaya polemika ego vremeni. 1750-1765 [Lomonosov and the Literary Polemics of His Time. 1750-1765]. Moscow; Leningrad, AN USSR Publ., 1936, 224 p. (In Russ.)
2. Bulich, N.N. Sumarokov i sovremennaya emu Kritika [Sumarokov and Contemporary Criticism of Him]. St Petersburg, Eduard Pratz Publ., 1854, XIV, 290 p. (In Russ.)
3. Verevkin, M.I. "Zhizn' pokoinago Mikhaila Vasil'evicha Lomonosova" ["The Life of the Late Mikhail Vasilievich Lomonosov"]. Polnoe sobranie sochineniiMikhaila Vasil'evicha Lomonosova, s priobshcheniem zhizni sochinitelya i s pribavleniem mnogikh ego nigde eshche ne napechatannykh tvorenii [Complete Works of Mikhail Vasilievich Lomonosov, with the Author's Life and Many of His Previously Unpublished Works]. Part I. St Petersburg, The Imperial Academy of Sciences Publ., 1784, pp. III-XVIII. (In Russ.)
4. Grinberg, M.S. "Ob otnosheniyakh Sumarokova k Lomonosovu v 1740-kh godakh" ["On Sumarokov's Attitude to Lomonosov in the 1740 s"]. Slavica: Annales Instituti Philologiae Slavicae Universitatis Debreceniensis de Ludvico Kossuth nominatae, vol. 24, 1990, pp. 113-124. (The article is incorrectly signed: "M.S. Grinberg - B.A. Uspensky.") (In Russ.)
5. Gukovsky, G.A. "Literaturnye vzglyady Sumarokova"; "Kommentarii" ["Sumaro-kov's Literary Views"; "Notes"]. Sumarokov, A.P. Poems. Leningrad, Sovetskii pisatel' Publ., 1935, pp. 333-342, 407-472. (In Russ.)
6. Zhikharev, S.P. Zapiski sovremennika [Memoirs of a Contemporary]: in 2 vols, general ed. A.K. Dzhivelegov; ed., comment. and introd. S. Ya. Shtraikh. Moscow; Leningrad, Academia Publ., 1934, 471 p., 612 p. (In Russ.)
7. Istoriya kavalergardov. 1724-1799-1899 [History of the Cavalier Guards. 17241799-1899]. Sostavil S. Panchulidzev. Vol. 1. St Petersburg, Ehkspeditsiya zago-tovleniya gosudarstvennykh bumag Publ., 1899, 402 p. (In Russ.)
8. Klein, J. Puti kul'turnogo importa. Trudy po russkoi literature XVIII veka [Paths of Cultural Import. Works on Russian Literature of the 18th Century], transl. from German and English by E.D. Matusova, M. Yu. Shulman, N. Yu. Alexeeva. Moscow, Yazyki slavyanskoi kul'tury Publ., 2005, 576 p. (In Russ.)
9. Lebedev, E. Mikhail Vasil'evich Lomonosov. Rostov-on-Don, Phoenix Publ., 1997, 640 p. (In Russ.)
10. Lomonosov, M.V. Polnoe sobranie sochinenii [Complete Works]: in 11 vols. Moscow; Leningrad, AN SSSR Publ., 1950-1983. (In Russ.)
11. Martynov, I.F., Shanskaya, I.A. "Otzvuki literaturno-obshchestvennoi polemiki 1750-kh godov v russkoi rukopisnoi knige (Sbornik A.A. Rzhevskogo)" ["Echoes of the Literary-Social Polemics of the 1750 s in Russian Manuscript Books (Collection of A.A. Rzhevsky)"]. XVIII vek. Vol. 11: N.I. Novikov i obshchestvenno-litera-turnoe dvizhenie ego vremeni [18th Century. N.I. Novikov and the Public-Literary Movement of His Time]. Leningrad, Nauka Publ., 1976, pp. 131-148. (In Russ.)
12. "Perepiska A.P. Sumarokova s raznymi litsami" ["Correspondence of A.P. Sumarokov with Various Persons"]. Letopisi russkoi literatury i drevnosti. Knizhka shestaya [Chronicles of Russian Literature and Antiquities]. Vol. 3. Section III. Smes' i bibliografiya. Moscow, Grachev and Co. Publ., 1859-1860, pp. 59-80. (In Russ.)
13. Pogosyan, E. "Lomonosov i khimera: otrazhenie literaturnoi polemiki 1750-kh godov v maskarade 'Torzhestvuyushchaya Minerva'" ["Lomonosov and Chimera: Reflection of Literary Polemics of the 1750 s in the Masquerade 'Minerva Triumphant'"]. Trudy po russkoi i slavyanskoi filologii [Works on Russian and Slavic Philology]. Literaturovedenie. VI. Novaya seriya. K 85-letiyu Pavla Semenovicha Reifmana. Tartu, Tartu Ulikooli Kirjastus, 2008, pp. 11-24. (In Russ.)
14. Poehty XVIII veka [Poets of the 18th Century]: in 2 vols, comp. G.P. Makogo-nenko, I.Z. Serman. Vol. 1, text prep., notes N.D. Kochetkova. Vol. 2, text prep., notes G.S. Tatishcheva. Leningrad, Sovetskii pisatel' Publ., 1972. (In Russ.)
15. Sbornik materialov dlya istorii Imperatorskoi Akademii nauk v XVIII veke [Collection of Materials for the History of the Imperial Academy of Sciences in the 18th Century]. Published by A. Kunik. Parts I—II. St Petersburg, Imperatorskaya Akademia Nauk Publ., 1865, 530 p. (In Russ.)
16. Serman, I.Z. "Iz literaturnoi polemiki 1753 goda" ["From the Literary Polemics of 1753"]. Russkaya literatura, no. 1, 1964, pp. 99-104. (In Russ.)
17. Stalin, I. "Zhenshchina v kolkhoze - bol'shaya sila" ["Woman in the Collective Farm - a Great Power"]. Tagil'skii rabochii, no. 55, March 8, 1933, p. 1. (In Russ.)
18. Stalin, I. Stat'i i rechi ot XVI do XVII s"ezda VKP (b) [Articles and Speeches from the 16th to the 17th Congress of the VKP (b)]. Moscow, Partiinoe izdatel'stvo Publ., 1934, 236 p. (In Russ.)
19. Stennik, Yu. V. Russkaya satira XVIII veka [Russian Satire of the 18th Century]. Leningrad, Nauka Publ., 1985, 360 p. (In Russ.)
20. Sumarokov, A.P. Polnoe sobranie vsekh sochinenii v stikhakh i proze [Complete Collection of All Works in Verse and Prose]. Parts 1-10. Moscow, N. Novikov Publ., 1787. (In Russ.)
21. Travnikov, S.N., Olshevskaya, L.A. "'Lavrovy v'yutsya tam ventsy...' (Poehtika 'Ody na vzyatie Khotina' M.V. Lomonosova) ['Laurel Wreaths are Woven There.' (Poetics of 'The ode on the taking of Khotin' by M.V. Lomonosov)]. Literatu-rovedcheskii zhurnal, no. 29, 2011 (Materialy XII Mezhdunarodnykh nauchnykh chtenii pamyati N.F. Fedorova), pp. 213-235. (In Russ.)
22. Shapir, M.I. Universum versus. Yazyk- stikh - smysl v russkoi poehzii XVIII-XXvekov [Universum Versus. Language - Verse - Meaning in Russian Poetry of the 18th - 20th Centuries]. Book 1. Moscow, Yazyki russkoi kul'tury Publ., 2000, VIII, 536 p. (Philologica Russica et Speculativa; Vol. 1) (In Russ.)
23. Anisimov, E.V. Five Empresses. Court Life in Eighteenth-Century Russia, transl. by Kathleen Carol. Westport, Conn., Praeger, 2004, 375 p. (In English)
24. [Boileau Despréaux, N.] Œuvres de Nicolas Boileau Despréaux. Avec des eclaircis-semens historique donnes par lui-meme. Nouvelle edition. Augmentée de la vie de l'auteur. Par Mr. Des Maizeaux. Tome Premier. A Dresde, Chez George Conrad Walther, 1746, 365 p. (In French)
25. Ewington, A. A Voltaire for Russia: A.P. Sumarokov 's Journey from Poet-critic to Russian Philosophe. Evanston, Illinois, Northwestern University Press, 2010, 253 p. (In English)
26. [Gärtner, K.C.] "Der Autor [Stück 3]". Belustigungen des Verstandes und Witzes. Auf das Jahr 1743, Leipzig, Weinmonat, S. 300-315. (In German)
27. Gellert, C.F. "An den H. Baron G.F. von S-- nach Schlesien". Belustigungen des Verstandes und Witzes. Auf das Jahr 1743, Leipzig, Weinmonat, S. 296-299. (In German)
28. Göpfert, F. Russische Autorinnen von der Mitte bis zum Ausgang des 18. Jahrhunderts: 1750-1780. Fichtenwalde, Verlag F.K. Göpfert, 2007, 391 S. (Frauen Literatur Geschichte 20) (In German)
29. Levitt, M. "Barkoviana and Russian Classicism". Eros and Pornorgaphy in Russian Culture, ed. M. Levitt and A. Toporkov. Moscow, Ladomir Publ., 1999, pp. 217-236. (In English)
30. Meyer, F. Bremer Beiträger am Collegium Carolinum in Braunschweig. Braunschweig, Waisenhaus-Buchdruckerei und Verlag Braunschweig, 1962, 191 S. (Veröffentkichungen aus Archiv, Bibliothek und Museum der Stadt Herausgegeben von Bert Bilzer und Richard Moderhack. Band 26) (In German)
31. Reyfman, I. Vasilii Trediakovsky: The Fool of the "New" Russian Literature. Stanford, Stanford University Press, 1990, 316 p. (In English)
