CC BY
91
1G78
раздел ФИЛОЛОГИЯ и ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
УДК 398 (47G.57)
БАШКИРСКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА И ЭПОС:
К ПРОБЛЕМЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ЖАНРОВ
© Г. Р. Хусаинова
Институт истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН Россия, Республика Башкортостан, 450054 г. Уфа, пр. Октября, 71.
Тел.: +7 (347) 35 60 50.
E-mail: [email protected]
Статья посвящена рассмотрению сказочных мотивов в башкирском эпосе. В эпосе башкир выявлены такие сказочные мотивы, как мотив крови, мотив развилки дорог, мотив выбора жениха, мотив превращения героя в различные существа и др.
Ключевые слова: башкирский фольклор, эпос, сказка, взаимодействие жанров, мотив.
Для башкирского фольклора характерно многообразие древних жанров и видов. Это сложная, формировавшаяся на протяжении веков система постоянно взаимодействующих жанров. Отсюда -общность сюжетов, эпизодов, мотивов, образов произведений разных жанров, о чем писали в своих исследованиях Л. Г. Бараг и Н. Т. Зарипов [1, с. 452-495], Г. Р. Хусаинова [2], Ф. А. Надршина [3] и др. Наличие сюжетов, эпизодов и мотивов волшебной сказки в историко-героическом эпосе рассматривают в своих работах А. И. Алиева [4, с. 48-51], Т. М. Са-далова [5, с. 75-101]. В предисловии к тому «Эпос» научного свода «Башкирское народное творчество» на русском языке Н. Т. Зарипов, М. М. Сагитов отмечают «сказочно-фантастические» эпизоды в эпосе башкир, подчеркивают наличие «мотивов, сближающих эпос со сказкой» [6, с. 18-25]. Наша задача: попытаться выявить сказочные мотивы в эпосе башкир. Наблюдения показывают, что сказочные мотивы присутствуют почти во всех эпических произведениях башкирского народа, но в одних («Алпамыша», «Идукай и Мурадым») их больше, в других (например, животный цикл башкирского эпоса) - меньше. В нашу задачу не входит выяснение вопросов генезиса сказочных мотивов; для нас важно отметить, что такой сказочный мотив имеет место в башкирском эпосе.
Для начала обратимся к мифологическому эпосу «Урал-батыр», в котором привлекает внимание следующий эпизод: «Хумай взмахнула здоровым крылом - и выпали из него три пера; когда она смочила их кровью из сломанного крыла, явились три лебедя и унесли ее с собой» [6, с. 47]. В некоторых сказках, например, в сказке «Шагали» [1, с. 100], как и в эпосе «Урал-батыр», мотив крови используется для спасения героя. Так, Шагали, по велению своего коня, зарезал его и «в окровавленную землю воткнул камчу. Тут же выросло громадное необхватное дерево», на верхушку которого герой залез и спасся от мяскай. К перечисленным выше примерам можно привести параллель из сказки «Лей, мельница или волшебное кольцо» [7, с. 182]: беркут говорит Плешивому: «Вытащи кольцо из моей левой ноги, прикоснись им к ране под моим крылом и, когда надо, поверни к себе кольцо стороной, которой коснулся моей крови. Исполнится любое желание». Эти эпизоды из произведений разных жанров объединяет мотив крови: чтобы был результат, нужно смочить предмет кровью чудесной птицы (коня).
Примечателен в эпосе «Урал-батыр» следующий эпизод:
Перед вами лежат два пути:
Налево пойдете - вас впереди Смех, веселье беспечное ждут...
А направо пойдешь - вдоль дороги всей Только слезы и плач людей [6, с. 48].
Это явно сказочный мотив, который встречается во многих башкирских волшебных сказках [1, с. 256; 8, с. 201, 214, 235, 273; 10, с. 64, 82, 167]. Совпадает даже и то, что и в сказке, и в эпосе, по жребию, левая дорога, которая ведет в счастливую страну, выпадает на долю положительного героя, но он уступает ее брату, а сам идет по трудной дороге, где ему предстоит преодолевать серьезные препятствия. Сказочный мотив развилки дорог обнаруживается также в эпических произведениях «Алпамыша» [6, с. 256], «Идукай и Мурадым» [9, с. 119].
В башкирских сказках часто встречается эпизод выбора жениха. В одной девушка «ударяет платком того, кто ей понравился» [8, с. 299], в другой она «держит в руке яркий аленький цветок, который должен достаться ее избраннику» [1, с. 251], в третьей «девушка дарит егету золотое кольцо» [8, с. 141], в четвертой - яблоко дает [1, с. 37, 53]. Последний эпизод имеет место в эпосе «Урал-батыр»: Яблоко в руки дала ему,
А прислужнику одному
Без промедления приказала
Во дворец приводить Урала [6, с. 53].
Такой же способ выбора жениха наблюдается и в эпосе «Акбузат»: Масем-хан говорит дочери: Вот тебе яблоко, дочь моя:
Пусть сердце батыра себе изберет.
И, кто условие примет мое,
Из рук твоих яблоко тот возьмет [6, с. 166]. Не менее распространен в сказках эпизод превращения героя в разные существа: селезня, старика-кураиста, птицу, чудовище-ифрита [3, с. 60, 74, 96, 114], он не чужд и эпосу «Урал-батыр»: отец говорит Заркуму:
Если сумеешь его (двенадцатирогого оленя -Х Г)
проглотить, В разных обликах будет жить [6, с. 63].
И, действительно, с помощью Урала Заркум проглотил оленя:
Даже глазом моргнуть не успел,
Змей егетом красивым стал [6, с. 65], но не навсегда, при необходимости:
Заркум сменил наружность свою -Снова превратился в змею [6, с. 81].
В эпосе «Урал-батыр» кроме Заркума меняют облик и Хумай [6, с. 80], и Айхылу [6, с. 89], и змей, имеющий девять голов [6, с. 68].
ISSN 1998-4812 Вестник Башкирского университета. 2010. Т. 15. №3(1)
1079
Интересны также в эпосе «Урал-батыр» мотивы «жертва воде» и «поиски воды (живой)». На наш взгляд, их тоже можно отнести сказочных. Так, в сказках «Таз батыр» отец посылает своих сыновей за живой водой для исцеления их матери [10, с. 62], «Златовласая» - царь велит герою найти и принести целебную воду, способную оживить покойника [10, с. 86-87], а в сказке «Озеро счастья» герой, чтобы быть счастливым должен найти воду счастья [10, с. 84]. В репертуаре башкирской народной волшебной сказки встречаются такие, в которых имеют место эпизоды, связанные с принесением жертвы воде. Так, из сказок «Киизбай и царские дочери», «Туриян и Галиян» привлекают внимание следующие эпизоды: «он (аждаха - Х. Г.) за переправу жертву требует - человека» [1, с. 28], «Послал купец своего человека ... за кем-нибудь для принесения в жертву богу моря» [1, с. 250]. Их параллель обнаруживается и в эпосе «Урал-батыр»:
В честь колодца, чьею водой Ребенком омывали царя,
Он приносит в жертву людей.
В перечисленных выше примерах пол жертвы не указывается, но в сказках обычно аждаха в жертву требует девушку. Например, в сказке «Золотая рыбка»: «Мы берем воду у аждахи, а за это он каждый день забирает одну девушку» [8, с. 107, 136, 168, 185, 290] В репертуаре башкирской волшебной сказки хорошо известен сюжет «Чудесные дети», в котором завистливые старшие жены бросают детей младшей жены в реку [1, с. 323, 334, 337]. Указанный эпизод, на наш взгляд, тоже воспринимается как приношение в жертву воде новорожденных детей.
Мотив поисков живой воды ассоциируется у нас, прежде всего, с образом Урал-батыра, но среди башкирских волшебных сказок есть сюжеты, в которых герой ищет воду для исцеления близких [1, с. 297; 7, с. 114], для того, чтобы быть счастливым [1, с. 214], для народа, который мучается из-за отсутствия воды [8, с. 291].
В башкирском эпосе встречаются также сказочные мотивы «выбора коня», «вызова коня», «удара коня». Так, в эпосе «Заятуляк и Хыухылу» Самар-хан велит сыновьям выбрать коня и говорит»: Какой из них (коней - Х. Г.) обернется на звон вашей уздечки, того и берите» [6, с. 177]. Звоном уздечки выбирают себе коня сказочные герои сказок «Майсарвар» [1, с. 76], «Шагали» [1, с. 101] и др.
Наиболее распространенным способом «вызова коня» в сказках является сжигание волоса, вырванного из гривы коня при последнем расставании с героем [1, с. 23, 165, 318; 8, с. 41, 285]. Герою башкирского эпоса «Акбузат» Хаубану Нэркэс тоже велит вырвать из гривы Акбузата три волоска [6, с. 150] и вызывать при необходимости «подпалив волос» [6, с. 157]. Такой эпизод имеется и в эпосе «Кузыкурпяс и Маянхылу» [2, с. 253]. В последнем эпосе привлекает внимание также мотив «удара коня»: Кук-тулпар говорит Кузыкурпяс: «Ударь кнутом по моему правому ребру, чтобы из левого ребра кровь брызнула» [6, с. 252], то же са-
мое делает и Заятуляк по велению своего белого тулпара [6, с. 180], а также многие сказочные герои [8, с. 340, 362, 366]. Несколько видоизмененный мотив «удара коня» отмечается в сказке «Златохво-стый-серебряногривый»: «Первый удар я шкурой почувствую, второй - до костей дойдет, а третий -всем телом приму» [1, с. 35; 8, с. 53, 402]. Здесь наблюдается сказочный троекратный повтор действия, и с каждым разом оно усиливается.
В эпосе башкир, как и в сказках, имеют место образы говорящих коней [6, с. 100, 157, 180, 188, 251], мотивы «девушки-птицы» [6, с. 89, 143], «живой воды» [6, с. 125], «испытания сыновей» [6, с. 179] «стрельбы из лука сквозь золотое кольцо» [6, с. 235], «нахождения души дью-пярия вне души» [6, с. 278] и др., а также волшебные предметы: зеркало [6, с. 184, 252, 260], секира [6, с. 252], жезл [6, с. 65] и т.д.
Справедливо отмечает сказковед А. И. Алиева, что взаимодействие волшебной сказки с историко-героическим эпосом было активным и плодотворным на всех этапах истории последнего [4, с. 50], и его изучение может стать серьезным подспорьем для решения проблем генезиса различных фольклорных жанров, границ их бытования, исторической обусловленности [4, с. 60].
Таким образом, выше перечисленные примеры показывают, что в эпосе башкир действительно присутствует целый ряд сказочных мотивов. Эпос воспринял их, в одних случаях трансформировав в соответствии с законами эпического сюжетосло-жения, а в других - оставив в прежней, сказочной форме, поскольку они органично вписывались в его контекст. Возможно, с одной стороны, это объясняется воздействием сказочного стиля на эпический, так как часто сказочники становились исполнителями и эпических произведений, но основная причина этого явления, на наш взгляд, заключается во взаимодействии сказки с другими жанрами и, в первую очередь - с эпосом.
ЛИТЕРАТУРА
1. Башкирское народное творчество. Волшебные сказки. Т. 4 / Сост. Н. Т. Зарипов. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1989. 512 с.
2. Хусаинова Г. Р. Эпос «Урал-батыр» и сказка «Урал-батыр» // Олонхо в контексте эпического наследия народов мира. Якутск, 2000. С. 19-20.
3. Надршина Ф. А. К проблеме взаимосвязи и взаимодействия фольклорных жанров: эпос и легенда // Олонхо в контексте эпического наследия народов мира. Якутск, 2000. С. 18-19.
4. Алиева А. И. Поэтика и стиль волшебных сказок адыгских народов. М.: Наука, 1986. 280 с.
5. Садалова Т. М. Алтайская народная сказка: этнофольклор-ный контекст и связи с другими жанрами. Горно-Алтайск, 2003. 252 с.
6. Башкирское народное творчество. Эпос. Т. 1 / Сост. М. М. Са-гитов. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1987. 544 с.
7. Хусаинова Г. Р. // Башкирский фольклор. Вып. 2. Уфа: Гилем, 1995. С. 154-204.
8. Башкирское народное творчество. Богатырская сказка. Т. 3 / Сост. Н. Т. Зарипов. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1988. 448 с.
9. Башкирское народное творчество. Исторический эпос. Т. 10 / Сост. Н. Т. Зарипов. Уфа: Китап, 1999. 392 с.
10. Башкирское народное творчество. Сказки. Кн. 2 / Сост. М. Мингажетдинов, А. Харисов. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1976. 342 с.
Поступила в редакцию 01.07.2009 г.
