CC BY
131
НАУЧНАЯ ДИСКУССИЯ
ВТ. Котов УДК 398.22
МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ПЛАСТЫ БАШКИРСКОГО ЭПОСА «УРАЛ-БАТЫР»
Статья посвящена комплексному исследованию мифологического эпоса «Урал-батыр». Автором показано, что в его основу были положены древние мифы. Исходный миф о двух водоплавающих птицах, создателях суши и мира, соединен с мифом о двух братьях-демиургах. Второй миф посвящен разделению мироздания на две сферы, властителями которых становятся Урал и Шульган. Они женятся на девушках-птицах - символах небесных светил. Урал - младший брат-женится на деве-солнце Хумай, а старший брат Шульган - на деве-луне Айхылу. Разделение братьев окончательно происходит в связи с использованием волшебного посоха-жезла старшим братом для создания отверстия в земле - входа в нижний мир, в результате чего на поверхность земли выходят змеи-дивы и подземные воды - начинается мировой потоп. Этот сюжет аналогичен мифам урало-алтайских народов. Урал на крылатом коне осушает воды потопа, добывает напиток бессмертия, но отказывается от личного бессмертия и делает вечной землю. Урал складывает из убитых драконов горы и каждый раз воды моря разделяются пополам, что является подобием образа Мировой Горы в ведийской мифологии. Этот мотив создания суши характеризуется как проявление «акватического» мифа индоевропейцев.
Vyacheslav G. Kotov
MYTHOLOGICAL LAYERS OF THE BASHKIR EPIC "URAL-BATYR"
The article is devoted to a comprehensive study of the largest and most ancient epic of Bashkir folklore "Ural-Batyr". The author has revealed some ancient myths underlying the Bashkir epic. The primary myth of a couple of aquatic birds procreating land and the universe had been coupled with the myth of two brothers-demiurges. The second myth is about the great dual Universal divide, each sphere thereof mastered by Ural and Shulghan. They married birdlike maidens symbolizing celestial bodies. The younger brother Ural takes for wife the solar maid Khumaj, the elder brother Shulgan marrying the lunar maiden Aykhylyu. The brothers part finally by virtue of a magical wand employed by the elder to strike a crevice in earth leading to the Nether world. The subterranean waters start a world deluge and mythical dragons crawl out on the earth's surface. This line of the plot parallels the Ural-Altaic peoples' myths. Ural renders dry the diluvian waters riding a winged horse, gets water for becoming immortal but he abrogates his own immortality while turning earth itself immortal. Ural piles a mountain out of the slain dragons and the waters of the sea part aside each time - this being a replica of the Mundane mountain in the Hindoo Vedic mythology. The motif of creating land stands for a manifestation of the Indo-European "aquatic" myth.
Ключевые слова: урало-алтайская мифология, уральская мифология, башкирская мифология, башкирский эпос, индоиранская мифология, близнечный миф.
Key words: Ural-Altaic mythology, Ural mythology, Bashkir mythology, Bashkir epic, Indo-Iranian mythology, twin myth.
Котов Вячеслав Георгиевич, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН, e-mail: kslav1@yandex.ru
Эпос «Урал-батыр» является крупнейшим башкирским эпическим произведением и состоит из 4,5 тыс. стихотворных строк. В 1910 г. известный собиратель башкирского фольклора М.А. Бурангулов от двух башкирских сказителей записал два варианта эпоса, которые были им объединены в один текст. Первоначальные записи не сохранились, и мы имеем единственный полный вариант эпоса «Урал-батыр». Зафиксировано еще 6 его вариантов: один прозаический и один - в виде предания, все остальные - краткие пересказы содержания эпоса, сохранившиеся в других эпических произведениях [20]. Текст эпоса на башкирском языке был впервые опубликован в 1972 г. и выдержал множество изданий в различных редакциях и переводах на русский и другие языки. Большинство ученых считает его древнейшим и исходным в системе героических эпосов башкирского народа. О мифологической основе эпоса «Урал-батыр» писали многие исследователи (Н.А. Киреев, А.И. Харисов, М.М. Сагитов, А.С. Мирбадалева, А.А. Петросян, Д.Ж. Валеев, А.М. Сулейманов, Г.Б. Хусаинов, Ф.А. Надр-шина, Р.Ф. Резяпов, З.Г. Аминев и др.).
Структура эпоса
Анализ «Урал-батыра» позволил выявить структуру его сюжета, отражающую разновременные мифологические пласты эпического произведения [16]. В результате было показано, что части - с описанием царства Катила и повествующая об отверзании рек детьми Урал-батыра - поздние вставки [20, с. 117, 237].
Часть о хане Катиле производит впечатление литературного эпического произведения. Об этом говорит следующее: это и театральная яркость событий, и продуманный сюжет, в котором присутствует вводная часть (встреча со старухой, знакомящая героя с предстоящими событиями) и само действие, которое развертывается по правилам театрализованного поединка (диалоги и сражение гиперболизированных персонажей, в конце - женитьба героя-победителя на царской дочери). Данная часть выделяется на фоне борьбы Урала с мифическими змееобразными чудовищами своим более заземленным содержанием. Кроме того, царство Катила мало связано с последующим сюжетом: ее территория не затапливается во время всемир-
ного потопа и не становится ареной сражения с дивами и змеями. Единственная связь - это сын Урал-батыра Иайык (Яик), которого мать отправляет на помощь отцу. Кроме того, сражение Урала с быком не упоминается в числе главных его подвигов в прощальном слове Ьомай (Хумай) и монологе старика-предка в эпосе «Урал-батыр», а также в его более поздних вариантах [20, с. 117, 128, 191, 192, 210, 224, 230, 237]. Поскольку ритуальное сражение с быком широко представлено в индоевропейской архаике III-II тыс. до н.э., можно предположить, что этот текст был создан в то время и одновременно завершился процесс литературной обработки древних мифов с целью их объединения в одно эпическое произведение. Это говорит о том, что в период пребывания древних ариев на Южном Урале уже существовал текст эпоса об Урал-батыре в качестве литературного образца или героического мифа [16, с. 35; 17, с. 101, 102].
По внутреннему содержанию сюжетная канва с участием братьев Урала и Шульгана делится на части: первая - зачин повествования - детство и отрочество в родительском доме, мироустроительные подвиги героев в ходе путешествия за Живой водой; вторая - содержит три раздела, обладающих особенностями сюжета и характеристик действующих персонажей; третья - посвящена завершению космогонии детьми Урала и Шульгана - отверзанию рек.
Миф о двух водоплавающих птицах -Солнце и Луне
Первая часть распадается на две сюжетные линии, показывающие поступки братьев и события, связанные с каждым из них. До момента сватовства Урала к Хумай оба брата сталкиваются с одинаковыми испытаниями. Они оба ищут птицу-лебедь Хумай и страну птиц, но на их пути стоит змей Заркум и змеиное царство Кахкахи. Следует обратить внимание на то, что старший брат Шульган два раза побывал в стране Самрау. Первый раз его с этого пути увел змей Заркум и вновь он здесь оказался уже «сбившимся с пути человеком»: Заркум, по сути, играет роль змея-искусителя. Ту же самую роль он сыграл и в жизни Урала, но тот не поддался его коварству и, преодолев все соблазны, сумел сохранить в чистоте свои помыслы и душу. Соответственно, змей
Заркум выступает в мифологическом контексте эпоса как обязательное препятствие на пути героев в счастливую небесную страну солнечной девы (солнце). Змей, преграждающий подступы к царству птиц, - это архетипи-ческий образ мифологической картины мира, который получил наиболее ясное воплощение в индоевропейской мифологии в образе змея в корнях мирового древа, на вершине которого обитает (солнечная) птица [26, с. 478]. В башкирских сказках часто встречается гигантская птица-людоедка Самруг (Семере, Самрикуш) -видоизмененный образ птицы Саэна-Симург-Гаруды из индоиранской мифологии, которая обитает на вершине огромного дерева, растущего на острове или горе. Периодически, обычно раз в год, на птенцов нападает змей-аждаха. Герой спасает их, убивает змея, за что благодарная птица помогает ему (обычно выносит из подземного мира на белый свет) [17, с. 103, 104; 5, с. 285,286]. Мотив, когда змей угрожает птенцам, широко распространен от Кавказа до Центральной Азии, известен в Поволжье, на юге Западной Сибири [4, с. 301, 302]. Запредельный мир в мифологии, в т.ч. и в башкирской, обычно характеризуется зооморфными символами: верхний мир - царство птиц, нижний - место обитания змей [5, с. 286]. Это характерно и для эпоса «Урал-батыр»: царство змей и страна птиц являются антагонистами, но связаны между собой. Попасть в верхний мир из нижнего могут только батыры после победы над змеем. По своим описаниям страна птиц предстает как счастливая страна вечной жизни. Причем дева-лебедь Хумай по своим проявлениям выступает как повелитель страны птиц, обладает чертами солнечного божества. Соответственно, эту страну следует воспринимать как солнечную страну счастья и вечной жизни - сюжет, представленный в фольклоре башкир, обских угров и венгров [9, с. 363-367; 28, № 5, с. 65-67; 19]. Следовательно, мотив поиска бессмертия и добывания солнечной девы-птицы в запредельном мире мог быть совмещен. Сватовство героя Урала к деве-солнце Хумай, дублирующееся женитьбой Шульгана на дочери Луны Айхылу, могло являться метафорой разделения мироздания на две сферы: небесную (дневную) и подземную (ночную). Этот мотив не случайно дополнен двумя сходными по смыслу мотивами: добыванием-низ-
ведением лунной девы Айхылу с поверхности серебряного озера-Луны и сбиванием ее камнем с небосвода в ходе предсвадебного испытания [11, с. 336, 337; 20, с. 179]. На это же указывает башкирское мифологическое предание с этиологическим содержанием, в котором повествуется, как Урал-батыр сбивает стрелой лишнее солнце, которое раскалывается на две половинки: одна превращается в Луну, а другая - в Уральские горы. После этого на земле установилось чередование дня и ночи, а Урал получил в награду богатую невесту [7, с. 31].
Исходя из этого, становится понятным содержание древнейшего космогонического мифа о двух водоплавающих птицах-небе-сных светилах: два брата-антипода женятся на девах - небесных светилах и окончательно происходит их разделение по двум сферам мироздания, в соответствии с тем, к какой половине относятся они и их жены, упорядочивается движение светил и в мире устанавливается порядок - космос. Сходный мифологический сюжет женитьбы двух братьев-синиц на Солнце и Луне, ассоциированный с сюжетом сбивания лишнего солнца, известен и у нивхов [3, с. 24-27].
В башкирской мифологии солнечная дева Хумай ассоциирована и с образами белой лебеди и белого крылатого коня, в эпосе Хумай выступает как божество - хозяйка небесного мира и как владычица зверей и птиц (она приводит на Уральскую землю только что появившуюся из вод потопа птицу, а ее конь - лошадей), также она является родоначальницей людей. Являясь супругой Урал-батыра - демиурга и божества светлого пантеона, Хумай должна восприниматься как покровительница и подательница жизни и души. Этим можно объяснить существующее у башкир поверье о связи человеческой души с уткой [31, с. 307] или лебедем [6, с. 264]. С Хумай связан и тот факт, что у башкир издавна существовал запрет убивать лебедей [11, с. 368], причем нарушение его немедленно каралось небесами [7, № 14, с. 38, 39]. Как хозяйка небесной страны птиц и зверей, а также тотемный покровитель людей и подательница жизни в одном лице она имеет двойственную природу. Кроме того, как солнечное божество, совершающее ежедневно земной круговорот -днем по небу, а ночью под землей, оно также должно принадлежать в равной степени двум
мирам: верхнему (небесному) и нижнему (подземному) [15, с. 666]. В башкирском фольклоре есть прямое указание на существование образа девы-солнца, плывущей по подземному морю-океану: герой переплывает через 7 морей, ухватившись за волосы златоволосой девушки [9, № 3, с. 48, 49].
В мифологии тюрков Алтая такую же двойственную природу имеет богиня Умай, которая выступает в двух ипостасях: Белая Умай - подательница жизни, благополучия и хранительница семейного очага и Черная Умай - источник болезней и несчастий [21]. В мифологической традиции западных тюрок, сохранившейся в наиболее полном виде у башкир, тюркским божествам Белой и Черной Умай соответствует парный образ сестер-антагонистов Хумай и Айхылу. По мнению З.Г. Аминева, представление о Черной Умай, возможно, существовало у башкир, о чем косвенно может свидетельствовать название ночной птицы из семейства совиных «хомай» [2, с. 43].
В башкирской традиции солнечная природа устойчиво ассоциируется с девичьей красотой и водоплавающей птицей [9, № 58, 68, 76-78; 17, с. 96; 34, с. 28-31; 25, с. 375]. Не случайно в башкирском фольклоре широко представлен образ девушки с золотыми волосами, обитающей либо в подземном (подводном) мире, в золотом дворце или золотой колыбели, либо на вершине горы [8, № 30, 34, 39- 41, 47, 48, 51; 9, № 67, 68, 71, 76-78, 81; 17, с. 96]. В одной из башкирских сказок девушка в золотых одеждах одевает перья и превращается в гусыню [8, с. 364]. Все это образует единый круг ассоциаций: дева с золотыми волосами, лучезарная дева, красавица в золотом дворце, дева, превращающаяся в золотую птицу или белую лебедь (гусыню), лучезарная дева на вершине горы -разные проявления образа солнца в башкирском фольклоре.
Крылатый конь - архаическое божество
Двойственная природа и солярные характеристики были свойственны представлениям о конях в мифологии предков башкир, причем этот комплекс пронизывает все миропредставление башкирского народа и его фольклор. Крылатые кони, которые выходят из озер или колодцев или которых добывают батыры у хозяина подводного
мира, имеют прототипом крылатого небесного коня Акбузата в мифологических эпосах «Урал-батыр» и «Акбузат». Одним из важнейших проявлений этого персонажа является его солнечная ипостась, являющаяся, в свою очередь, проявлением древнейшего его состояния, свойственного зооморфному небесному божеству с тотемными чертами. Не случайно в эпосах «Урал-батыр» и «Акбузат» крылатый конь дублирует перво-предка и демиурга Урал-батыра. Суша в виде гор поднимается вслед за Акбузатом, рассекающим воды мирового потопа:
Урал алга сапкан, ти,
Аты дицге$ ярган, ти;
Акбуз барган урында
Ьыу алмадлык юл булып,
Зур тау калка барган, ти;
Ьыу эсенэн бар халык
Шунда сыга барган, ти [11, с. 132, ст. 32883294].
Конь его рассекал море, говорят,
Там, где проскакал Акбузат,
Дорогой, недоступной воде,
Всплывала высокая гора, говорят.
Все люди из воды
На нее взбирались, говорят [11, с. 343, ст. 3289-3294].
Сходный мотив осушения водного источника описан в эпосе «Акбузат»: с помощью Акбузата батыр Хаубан - правнук Урал-батыра -на мелкие доли разделяет озеро Шульган и «озеро это сделал с конский глаз» [11, с. 410]. Точно так же Урал море превращает в озеро величиной с конский глаз в эпосе «Юлай и Салават» («Юлай менэн Салауат») [10, с. 285]. В эпосе «Идукай и Мурадым» («И^еукэй менэн Мора^ым») сказано, что Акбузат проложил Уральский хребет - тропу Урал-батыра [10, с. 151].
В этих эпизодах проглядывается самостоятельная роль небесного крылатого коня Акбузата как божества-демиурга. Когда он осушает воды потопа, проявляется с особой силой его солнечная ипостась. Очевидно, здесь мы имеем дело с архаическим образом зооморфного небесного божества-покровителя. О его древности говорит изображение крылатой лошади в пещере Шульган-таш (Каповой) эпохи верхнего палеолита [20, с. 302; 22, с. 46]. Крылатый конь-
солнце с золотыми рогами, который выходит из океана или первородного источника, принадлежащий в равной степени небесам и водам океана, упоминается в Ригведе [29, I. 163]. Богиня зари Ушас изображается на солнечной колеснице [30, V. 31. 11] или ведущей прекрасного белого коня [30, VII. 77]. В Авесте кони также связаны с водной стихией и являются спутниками богини влаги Ардви-Суры [1, с. 45] или владыки моря Ворукаша - Апам-Напата [1, с. 137]. В древнегреческой мифологии образ божественного коня ассоциируется со старшим поколением богов и героев, поэтому он соединен с хтоническими божествами. Считается, что Посейдон, Беллерофонт, Пегас относятся к догреческому субстрату, причем не случайно в Малой Азии крылатый конь был божеством неба и погоды [12, с. 167]. Как отголоски этих мифологических представлений сохранились предания о морских конях в Западной Турции [13, с. 321]. Предания о небесных крылатых конях широко распространены в Средней Азии [33, с. 303]. В китайской мифологии сюжеты о них и название фантастического крылатого коня цин лина восходят к тохарским или иранским истокам [24, с. 160].
В восточно-тюркской традиции отсутствует связь коня с солнцем, но есть сюжет об ассоциации девы-солнца с солнечным оленем. Следует отметить, что в мифологии многих народов олень и конь взаимозаменяемы [14, с. 90]. Один из вариантов космогонического близнечного мифа древних тюрок основан на сюжете о противостоянии небесного светила и хозяина нижнего мира, который похищает каждый вечер деву-солнце в облике солнечного златорогого оленя [20, с. 176, 177]. Таким образом, солнечная дева в этом мифе имеет две ипостаси: наземную - человеческую и подводную - звериную. У западных тюрков эти различия подчеркнуты в облике противоположных по смысловому значению небесных светил -Солнца и Луны.
Таким образом, в основу первого раздела второй части эпоса «Урал-батыр» положен мифологический сюжет о двух птицах-демиургах, в основе которого, возможно, солярный миф о поиске и освобождении-женитьбе братьев на двух сестрах - Солнце и Луне. Он был дополнен рядом других мифов, сходных по смысловому содержанию.
Вражда братьев-демиургов из-за посоха и всемирный потоп
Содержание второго раздела по сюжету является продолжением первого, но мы его выделяем по наличию самостоятельных мифологических сюжетов.
Начавшееся еще в родительском доме противостояние между братьями в этом эпизоде получило законченную форму: коварный старший брат Шульган выступил на стороне зла в лице змей-драконов. Шульган якобы для похода против дивов берет у Урала посох, ударяет волшебным оружием о землю и затопляет все вокруг водою.
Действием протыкания земли волшебным посохом был вызван мировой потоп, покрывший всю землю. С этого момента начинается отсчет открытого противостояния братьев, которое завершилось их полным разделением по двум полюсам бинарного мира. Этот мотив, несомненно, является одним из ключевых в древнем мифе, т.к. является исходным моментом противостояния младшего и старшего брата в космогонических мифах в урало-алтайской традиции, причем сохраняется даже та же логика поступков: младший брат создает землю и животных, старший - все портит: создает горы, болота и вредных тварей вроде змей и лягушек и главное - с помощью посоха протыкает землю и делает вход в подземный мир [32, с. 36-41]. А.М. Сагалаев отмечает: «Посох -первое орудие, употребляемое в космогонических мифах урало-алтайских народов Западной Сибири, первый атрибут божества, используемый в процессе «достройки» мира. Им разверзается земля, в недрах которой, оказывается, сокрыт иной мир - отныне он становится прибежищем и собственностью одного из братьев» [32, с. 38]. Таким образом, в данном случае мы имеем дело с протыканием земли и созданием входа в подземный мир, являющийся одновременно источником подземных вод, вышедших на поверхность и затопивших верхний мир. В результате это космогоническое действие явилось актом воссоздания того хаотического состояния (потопа и холода), которое в эпосе было связано с появлением дивов-змей (видимой смерти) и обозначало присутствие невидимой смерти и зла вообще. То, что этот момент воспринимался в мифе если не как первоначаль-
ный, то, по крайней мере, как ключевой, говорит тот факт, что в кратких вариантах эпоса «Урал-батыр» сюжет начинается с мирового потопа как времени первобытия.
Осушение мирового потопа
В эпосе «Акбузат» краткое содержание «Урал-батыра» содержится в двух монологах: старика Тараула и птицы Хумай. В обоих случаях легендарные повествования начинаются с потопа и битвы с войском Шульгана и заканчиваются деяниями детей Урала - отверзанием одноименных рек [11, с. 379, 380, 414, 415]. В этих преданиях подвиги Урал-батыра воспринимаются как мифологические деяния перво-предка во время первобытия еще до появления людей.
Эпические подвиги Урала в монологе Юлая в эпосе «Юлай и Салават» начинаются с осушения потопа и войны против морского царя [10, с. 284, 285]. Почти то же самое и в эпосе «Идукай и Мурадым»:
Илде туфандай каплаган
Дейеу пэреще урсетеп,
Ерзец сэскэ, агасын,
Типкэн, кая бущарын,
кыу адтында тынсытып,
Зар илаткан Шулгэнгэ,
Акбуз толпарын менеп,
Дицгез йвзвп, яу асып,
Данлы Урал батырзыц
Буйлап килгэн кукмагы —
Беззец данлы Уралтау!
Ете ырыузыц барына
Твйэк булган шанлы тау! [35, с. 58]
О наш славный Уралтау!
По тебе проходит тропа,
По которой Урал-батыр
На Акбузате своем скакал,
Море бурное рассекал;
Объявив Шульгену войну,
Который на землю смерч напустил,
Дэвов-пяриев расплодил,
Все цветы и деревья земли,
Равнины и отроги хребтов
Затхлой водой заглушил [10, с. 65, 66].
Эти предания отражают существование какого-то самостоятельного варианта текста об
Урал-батыре, который начинается с мотива осушения мирового потопа (океана).
В неравной схватке с дивами-змеями Урал-батыр с помощью крылатого коня Акбу-зата и своих сыновей побеждает чудовищ, складывает из них горы и осушает воды всемирного потопа. Кроме этого, в эпосе не раз упоминается, что поверженные тела дивов или змей разделяют море надвое. Так было с телами Азраки и Кахкахи [11, с. 343, 351]. В тексте не раз упоминается это деяние Урала как одно из самых важных в космогонии мифологического эпоса. Этот мотив создания суши в водах мирового потопа из тел поверженных врагов характерен только для южноуральской традиции. Обращает на себя внимание и тот факт, что расчленение чудовищ на куски и сложение из них горы - это известный мотив в башкирских и восточнославянских сказках со змееборческим сюжетом АТ 300 [17]. Важно, что гора всегда разделяет воды моря пополам, т.е. это действие является мифологемой, которая заключает в себе космогонический акт создания из тела космического змея мировой горы посредине мирового моря-океана. Данная мифологема находит полную аналогию в космогонии Ригведы [23; 17, с. 85,86].
Содержание этого раздела может говорить о следующем: в начале мир был затоплен водой, появляется герой-громовержец на коне, который мировой океан осушает до размеров озера, а из тел поверженных змеев складывает гору-сушу. Сходный сюжет есть в ведийской мифологии, согласно которому Индра, совершая свои подвиги, пригвождает своим оружием - ваджрой1 изначальный холм (мировую гору / мирового змея), плавающий в мировых водах; убивает змея / гору Вритру (Вала) и освобождает сокрытые в нем живительные воды, а также свет-зарю в образе солнечной девы Ушас; или освобождает и заставляет кружиться свет-солнце и тьму вокруг мировой горы, тем самым разделяет мироздание на две половины [23, с. 29-31; 17]. В связи с отверзанием вод из недр горы (змея) в некоторых вариантах мифа Вала упоминается бурлящий поток, растекшийся по всей земле, и напоминающий потоп, который Индра был вынужден утихомирить и направить в русла рек для спасения и пользы людей [29,
1 Ваджра - булава, жезл. ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2012/4 (58)
II. 15, 5; 29, II. 17. 5; 29, IV. 19, 5; 29, IV. 30, 12]. Недаром управление водами ставится в восхвалениях Индры в один ряд с порождением солнца и утренней зари [29, II. 17, 7]. Правда, миф Вала соответствует заключительному разделу второй части эпоса, повествующей о борьбе героя Урала с хаосом мирового потопа, змеями-дивами и о деяниях его детей.
Таким образом, этот раздел является изложением акватического мифа древнего населения Южного Урала, соединяющего воедино аквати-ческий миф индоевропейцев и близнечный миф о двух братьях, враждующих из-за посоха урало-алтайских народов.
Хозяин водного источника
В эпосе «Урал-батыр» люди после победы над дивами-змеями расселяются вокруг озера Шульган, поэтому оно с самого начала творения космоса после потопа выступает как центр земли. Об озере Шульган в эпосе «Акбузат» сказано: «Когда водяной падишах начал проигрывать битву, он отыскал бездонный омут и нырнул в то озеро. Дна у того озера нет, оно сливается с большой подземной рекой. Поэтому Урал-батыр не смог схватить водяного падишаха. Того падишаха звали Шульганом. Поэтому и озеро стали называть Шульган» [11, с. 379].
После того, как Урал, отказавшись от бессмертия, всю воду из Живого родника потратил (опрыскал ею землю) на то, чтобы сделать вечной землю, Шульган собрал всех оставшихся дивов и змей и приказал им начать против людей новую войну: не подчиняться Уралу, не давать людям воды. Дивы и змеи стали нападать на путников, проглатывать девушек, что приходили за водой. И опять люди со стенаниями пришли к Уралу, моля его о защите. Урал собрал всех людей и взял их под свою защиту. Дивы узнали об этом и от страха перестали появляться на земле. Но Урал понял, что это проделки Шульгана и не стал ждать новых событий. Он собрал войско, во главе его поставил Иделя, Яика, Нугуша, Сакмара и других батыров, сел на коня Акбузата, взял в руки свой булатный меч и направился к озеру Шульган. Очевидно, оно было их главным убежищем, поскольку Урал расчитывал выпить это озеро до капли и тем самым избавить людей от вероломного Шульгана и дивов.
Образ змея-аждахи, дива или другого хтонического персонажа, захватившего единственный водный источник и требующий себе человеческих жертв, - это известный сказочный эпизод в сказках типа АТ 300 (Победитель змея), распространенный и в башкирском фольклоре [89, № 12, 19, 20, 22, 23, 42]. Также этот образ созвучен с ведийской мифологемой мирового змея Вритры или Вала, запрудившего мировые воды [23; 17].
Урал начал пить воду из озера, тогда Шульган собрал всех дивов и приказал им напасть на батыра изнутри. Урал заглатывает воду из озера, а вместе с ней и дивов. Чудовища заполняют ему нутро и точат ему сердце и печень. Когда их много скопилось внутри, Урал выплюнул воду вместе с дивами, а батыры их уничтожили. Пытаясь выпить воды бездонного озера, где укрылись дивы и змеи во главе с Шульганом, он погибает, - чудовища поразили его изнутри.
Урал, изнемогая от смертельных ран, говорит людям свое последнее слово. В нем он формулирует основные запреты и оставляет наказы социально-регулирующего свойства, главный из которых - необходимость юношам проходить обряд испытания.
В сказочном варианте эпоса «Урал-батыр» главный герой умирает в глубокой старости, чтобы его спасти, сыновья по капле собирают Живую воду и приносят ему к смертному одру. Но Урал отказывается от бессмертия и разбрызгивает воду на землю вокруг себя, чтобы она жила вечно. Перед своей кончиной Урал произносит также монолог о том, почему человек не должен стремиться к личному бессмертию и о сохранении и поддержании социума [8, № 1].
Содержание третьего раздела также вроде бы является продолжением предыдущего и составляет с ним одну сюжетную линию в эпосе, являясь концовкой земных подвигов батыра Урала.
Отверзание рек: деяния детей Урала
Последняя часть эпоса целиком посвящена подвигам детей Урала и Шульгана -Иделя, Яика, Сакмара и Нугуша. Зачином снова является недостача воды, поскольку Урал-батыр запретил пить воду из озера. Это совпадение с
предшествующим разделом должно быть не случайно. Сын Урала Идель собрал войска, сел на Акбузата и призвал всех идти на войну против хана Шульгана, чтобы очистить воду от зла. Их останавливает Хумай и напоминает о необыкновенных подвигах их отца и о категорическом запрете пить воду из озера [11, с. 370. ст. 4427-4431]. В конце концов, сначала Идель, а за ним остальные братья отцовским мечом прорубают истоки одноименных рек, ставших впоследствии местом обитания башкирских племен.
В сказочном варианте эпоса «Урал-батыр» данный сюжет имеет существенные отличия. Урал сам рассекает своим мечом землю и открывает исток реки. Затем он подзывает по очереди сыновей и каждого отправляет с напутствием впереди потока. Так появились три реки - Идель, Яик и Сакмар [8, № 1]. Примечательно, что в поступках героев присутствует элемент испытания и соперничества. В башкирском предании «Агидель и Яик» («Аги^ел менэн Яйьгк») также присутствует в скрытом виде соперничество рек Яик, Сакмар, Агидель, Караидель, Нугуш, Большой и Малый Ик [7, № 75]. Возможно, эта часть является отголоском самостоятельного эпоса «Идель и Яик» («И^ел менэн Яйык»), который был записан М.А. Бурангуловым от сэсэна Габита. К сожалению, текст был утрачен в годы репрессий из архива М.А. Бурангулова [27, с. 50].
Анализируя содержание этой части, следует обратить внимание на следующие моменты. Прежде всего, завязкой сюжета подвигов детей Урала является опять же недостача воды, как и в последней битве их отца. Чтобы устранить эту недостачу, дети совершают новый космогонический акт: отверзают сокрытые в недрах горы живительные воды. Если принять во внимание то, что горы образовались из тел змеев, то это действие напоминает богатырские деяния Урала - рассечение на части горообразных дивов и змей. Открытие новых рек означало возрождение земли и человеческого рода, сходное по масштабу с таковым в результате мироустроительной деятельности Урал-батыра. Отсюда данный сюжет следует считать еще одним мифологическим преданием, добавленным к основному мифу. Он имеет единственную и прямую аналогию с деяниями героя Индры, который разрубает
на части гору и освобождает зори и живительные потоки (3, 4 или 7 истоков рек), до этого скрытые внутри горы. В результате хаос неподвижности сменяется живительным движением солнца и речных потоков, наступает возрождение природы-жизни [17, с. 86]. Таким образом, можно предположить, что эта часть эпоса была создана на основе самостоятельного мифа южноуральским населением под культурным (и религиозным) влиянием предков индоиран-цев в мифологическую эпоху еще до создания собрания религиозных гимнов Ригведы и до их ухода на территорию Северной Индии (до II тыс. до н.э.).
Архаическая мифологическая основа эпоса «Урал-батыр» не является единой по содержанию и состоит из различных и разновременных мифологем. «Урал-батыр» является древнейшим эпосом Уральского региона, в основу которого был положен космогонический миф, также один из самых архаичных в Евразии. В мифологической основе эпоса угадываются архаические пласты урало-алтайской и индоевропейской мифологий.
ЛИТЕРАТУРА
1. Авеста. - Душанбе, 1990.
2. Аминев З.Г. Образ Хумай в эпосе «Урал-батыр» // Урал-Алтай: через века в будущее: материалы IV Всерос. науч. конф., посв. III Всемирному Курултаю башкир. - Уфа, 2010. - С. 40-43.
3. Анисимов А.Ф. Космогонические представления народов Севера. - М.; Л., 1959.
4. Березкин Ю.Е. Сибирско-североамерикан-ские связи в области мифологии // Археолог: детектив и мыслитель: сб. статей, посвященных 77-летию Льва Самойловича Клейна. - СПб.: Санкт-Петербургский университет, 2004. - С. 293-330.
5. Березкин Ю.Е. Мифы Старого и Нового Света = Из Старого в Новый Свет: Мифы народов мира. - М.: Аст: Астрель, 2009.
6. Башкирское народное творчество. Т. 1. Эпос. - Уфа, 1987.
7. Башкирское народное творчество. Т. 2. Предания и легенды. - Уфа, 1987.
8. Башкирское народное творчество. Т. 3. Богатырские сказки. - Уфа, 1988.
9. Башкирское народное творчество. Т. 4. Волшебные сказки. Сказки о животных. - Уфа, 1987.
10. Башкирское народное творчество. Т. 10. Исторический эпос. - Уфа, 1999.
11. Башкирский народный эпос. - М., 1977.
12. Ботвинник М.Н. Беллерофонт // Мифы народов мира. Т. 1. - М., 1991. - С. 166-167.
13. Гордлевский В.А. Из османской демонологии // Избранные сочинения. Т. 3. - М., 1962.
14. Евсеев В.Я. Исторические основы карело-финского эпоса. Кн. 1. - М.; Л., 1957.
15. Иванов В.В. Конь // Мифы народов мира. Т. 1. - М., 1991.
16. Котов В.Г. Мифология Южного Урала. К вопросу о реконструкции хтонических культов. -Уфа: Принт, 1997.
17. Котов В.Г. Южноуральский пласт индоарий-ской мифологии // Этносы и культуры на стыке Азии и Европы. - Уфа: Гилем, 2000. - С. 84-109.
18. Котов В.Г. Святилище в пещере Шуль-ган-Таш и мифология Южного Урала // Проблемы первобытной культуры. - Уфа: Гилем, 2001. -С. 54-79.
19. Котов В.Г. О сходстве космогонических мифов у башкир и угров // От древности к новому времени. (Проблемы истории и археологии): сб. науч. трудов. - Уфа: БГУ, 2005. - Вып. 7. - С. 92-103.
20. Котов В.Г. Башкирский эпос «Урал-батыр». Историко-мифологические основы. - Уфа: Гилем, 2006.
21. Котов В.Г. Божество Хумай в башкирской мифологии // Урал-Алтай: через века в будущее: материалы IV Всерос. науч. конф., посв. III Всемирному Курултаю башкир. - С. 177-180.
22. Котов В.Г. Феномен пещеры Шульган-Таш (Каповой) // Культурное наследие Южного Урала как инновационный ресурс: материалы Всерос. науч.-
практ. коиф. «Природное и культурное наследие Южного Урала как инновационный ресурс». - Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2010. - С. 43-63.
23. Кёйпер Ф.Б.Я. Труды по ведийской мифологии. - М., 1986.
24. Кузьмина Е.Е. Дионис у усуней (о семантике Каргалинской диадемы) // Центральная Азия: Новые памятники истории и искусства. - М.: Наука, 1987.
- С. 168-170.
25. Лоссиевский М.В. Былое Башкирии и башкир по легендам, преданиям и хроникам (историко-этно-графический очерк) // Справочная книжка Уфимской губернии. - Уфа, 1883.
26. Мелетинский Е.М. Иггдрасиль // Мифы народов мира. Т. 1. - М., 1991. - С. 478.
27. Мирбадалева A.C. Башкирский народный эпос // Башкирский народный эпос. - М.: Наука, 1977.
- С. 8-51.
28. Мифы, предания, сказки хантов и манси. -М., 1990.
29. Ригведа. Мандалы I-IV. - М.: Наука, 1989.
30. Ригведа. Мандалы V-VIII. - М.: Наука, 1995.
31. Руденко С.И. Башкиры. Опыт этнологической монографии. - Птгр., 1925. - Вып. 2.
32. Сагалаев A.M. Урало-алтайская мифология. Символ и архетип. - Новосибирск, 1991.
33. Толстое С.П. Древний Хорезм. - М., 1948.
34. Хусаинова Г.Р. Поэтика башкирских народных сказок: Формулы в сравнительном освещении и сохраняемость сказки во времени. - М.: Наука, 2000.
35. Идеукэй менэн Морадым // Баштсорт хальгк ижады. 5-се т. Тарихи тсобайырдар, хикэйэттэр (иртэктэр). - Офе: Китап, 2000. - 39-170-се бб.
