CC BY
21DOI: 10.26086/NK.2021.60.2.007 УДК 78.071.1
© Булошников Марк Леонидович, 2021
Нижегородская государственная консерватория им. М. И. Глинки (Нижний Новгород, Россия), старший преподаватель кафедры композиции и инструментовки E-mail: mark-bul@mail.ru
«БАГАТЕЛЬНЫЙ ЭПОС» ВАЛЕНТИНА СИЛЬВЕСТРОВА
Статья посвящена позднейшему периоду творчества Валентина Сильвестрова. Эволюция его стиля, включающая авангардный и «метафорический» периоды, в последние десятилетия явила новые варианты «слабого стиля» и «новой простоты». При этом если в 1970-1980-е годы названные эстетические установки проявляли себя в виде своеобразного композиторского манифеста, то в настоящее время они формируют иную проблематику, связанную с принципом технологического «разоружения» и отказом от нажима композиторской рефлексии. Уже на исходе XX столетия в творческом портфеле Сильвестрова преобладают небольшие фортепианные пьесы, среди которых немалое место занимает обыгрывание разного рода жанровых миниатюр: серенад, колыбельных, вальсов. Вместе с тем, сохраняется и постлюдийная направленность сильвестровской музыки, по-своему углубляющая семантику музыкального материала. Среди фортепианных пьес композитора с началом нового века появляется жанр багатели, в дальнейшем оформляющийся в самостоятельную область творчества (сам автор называет ее «багательным эпосом»). Музыкальные «безделицы», «пустяки» (так переводится французское слово bagatelle) представляют композитору возможность сконцентрироваться на мгновенном, спонтанном типе высказывания. Найденный Сильвестровым еще в 1970-е принцип так называемой «устной музыки» находит новое претворение в рамках багательного стиля, который, в свою очередь, не ограничивает себя фортепианной музыкой, а проявляет себя в вокальной, хоровой и симфонической музыке композитора.
Ключевые слова: Сильвестров, багатели, «слабый стиль», «новая простота», композиторское «разоружение»
© Buloshnikov Mark L., 2021
Glinka Nizhny Novgorod State Conservatoire (Nizhny Novgorod, Russia),
Candidate of Arts, Senior tutor of the Department of Composition and Instrumentation
«BAGATELNY EPIC» BY VALENTIN SILVESTROV
The article is devoted to the later period of the work of Valentin Silvestrov. The evolution of his style, which includes the avant-garde and «metaphorical» periods, in recent decades has revealed new variants of «weak style» and «new simplicity». At the same time, if in the 1970s and 80s these aesthetic attitudes manifested themselves in the form of a kind of compositional manifesto, at present they form a different problem related to the principle of technological «disarmament» and the rejection of the pressure of compositional reflection. Already at the end of the XX century, Sil-vestrov's creative portfolio is dominated by small piano pieces, among which a considerable place is occupied by playing various genre miniatures: serenades, lullabies, waltzes. At the same time, the post-prelude orientation of Sylvester's music is preserved, which deepens the semantics of the musical material in its own way. Among the composer's piano pieces, with the beginning of the new century, the genre of bagatelles appears, later forming an independent field of creativity (the author himself calls it «bagatelle epic»). Musical «trinkets», «trifles» (this is how the French word bagatelle is translated) provide the composer with the opportunity to concentrate on an instant, spontaneous type of utterance. The principle of so-called «oral music» found by Silvestrov back in the 70s finds a new implementation within the framework of the educational style, which, in turn, does not limit itself to piano music, but manifests itself in the composer's vocal, choral and symphonic music.
Key words: Silvestrov, bagateli, «weak style», «new simplicity», composer's «disarmament»
Важнейшим этапом творческой эволюции В. Сильвестрова был поиск «слабого стиля» и последовательное манифестирование «новой простоты», что отразилось в его вокальных и фортепианных циклах 1970-1980-х годов. Позже этот процесс получил продолжение в виде синте-
за различных типов высказывания: ранние авангардные установки, тяготеющие к сложному языку, соединились с тенденциями к «реабилитации» консонантности, мелодизма, песенности. Примечательно, что в 1980-1990-е годы композитор создает преимущественно крупные симфонические
полотна (опираясь на жанры симфоний, поэм). Однако и камерная его музыка тяготеет к стилевому многообразию, внутренней сложности и драматургической наполненности.
Несмотря на интерес к сложным замыслам и концепционным драматургическим решениям в камерной и симфонической музыке того времени, идея «ослабления стиля» не покидала композитора. Уже в 1993 году В. Сильвестров возрождает собственные сочинения, написанные в «доконсерваторские» времена, осторожно дополняя и, по словам автора, деформируя их, теперь уже с помощью «фирменных» авторских помет, прежде всего динамических и агогических, таким образом вписывая эти опусы в контекст «ме-та-музык». Таковы два опуса: Наивная музыка (1954......1993), цикл из семи пьес для фортепиано, и Отдаленная музыка (1956......1993), цикл
из трех пьес для фортепиано. Простота этих сочинений свидетельствует о лирической доминанте композитора, где музыкальный язык опирается прежде всего на классико-романтическую фортепианную традицию и где отчетливо угадываются и шубертовская теплота, и шопеновская сентиментальность, и пространственность гармонических сопоставлений в духе Скрябина. Такое явление вполне естественно, поскольку, по признанию самого Сильвестрова, «чистота» этой музыки связана была, среди прочего, с малым слушательским опытом (автору всего 17-19 лет): композитор в то время не знал ни Прокофьева, ни Шостаковича, «существовал будто в стране непуганых птиц» [3, с. 161]. Тем более примечательно, что характерная наивность этого материала теперь, в начале 1990-х, как бы заново актуализируется, перекликаясь с эстетикой «слабого стиля».
Спустя непродолжительное время В. Сильвестров создает тихий шедевр, ставший своеобразной «визитной карточкой» автора, фортепианную пьесу Вестник-1996, в таинственных педалях которой сохранена и непосредственность импровизационного музицирования, как одного из основополагающих «строительных» факторов фортепианной музыки композитора, и ощущение стилевого диалога, где тонко сплетаются моцар-товское и сильвестровское...
Напомним, что импровизационность, спонтанность музыкальной мысли в эстетике композитора во многом определяется феноменом «устной музыки». Устная музыка — словно бы «личный фольклор» (по словам самого Сильвестрова), носящий порою непреднамеренный характер, некий материал, не получивший до поры до времени письменного и концепционного оформления. Такой устной музыкой — музыкой до письма,
которую композитор «держал в слухе», были самые разные материалы, ставшие со временем тем или иным произведением, либо фортепианным (Китч-музыка), либо вокальным (Простые песни, Ступени). По этому же принципу создавались и некоторые симфонические опусы Сильвестрова. Примечательно, что Устной музыкой Сильвестров называет собственный цикл из четырех фортепианных пьес, датируемых 1998-1999 годами. По словам композитора, мелодические отрывки этого сочинения также существовали много лет и время от времени проигрывались на рояле. Позже появились поводы для посвящений, и, таким образом, возникла идея нотной записи для дальнейшего дружеского музыкального приношения. Тем более привлекает внимание тот факт, что найденный композитором способ сочинения приобретает позже едва ли не доминирующую роль, таким образом открывая новый творческий этап, именуемый в дальнейшем багательным стилем.
Конечно, описанный принцип использовался Сильвестровым еще с начала 1970-х, когда он совершил некий разворот к новому типу высказывания. Однако со временем композитор все дальше уходит от нотной бумаги как традиционного способа сочинения нот на ней. В противовес этому он все чаще обращается к портативному диктофону и лишь спустя время, возвращаясь к тем или иным записанным пьесам, фиксирует их и в бумажном варианте, не подвергая при этом особой композиторской рефлексии. Слово композиторской здесь не случайно, поскольку в этом кроется своеобразный парадокс: Сильвестров, сочиняя в подобном модусе, в какой-то степени перестает быть композитором, то есть творцом и организатором звуков. Не случайно сам Валентин Васильевич в различных интервью говорит о необходимости «услышать музыку», «дождаться ее». «Дождаться музыки» — таково название одной из последних книг, где опубликованы беседы Сильвестрова с широкой аудиторией. А в одном из интервью В. Сильвестров говорит прямо: «Сейчас я не могу сказать, что я — композитор. Я с удочкой сижу на берегу и ловлю музыку. Я ее не выдумываю. В слове "композитор" есть техническая составляющая — "делать музыку". А я ее ловлю, как бы прислушиваясь. Она уже есть, а я — ловец, охотник. Не с ружьем, а со слуховым аппаратом» [5]. Российский композитор Антон Сафронов в своем эссе, посвященном В. Сильве-строву, находит явное сопряжение данной эстетической установки с логикой высказываний другого композитора и философа, Владимира Мартынова: «Его произведения последних лет можно было бы также назвать и "пост-музыкой" — убе-
дительным примером "послеопусного творчества конца времени композиторов"» [1].
Нельзя не отметить, что позднейший период творчества Сильвестрова оказался весьма плодотворным с точки зрения формирования и развития багательного стиля. Условно его можно было бы разделить на три этапа. Первый этап относится к рубежу XX-XXI веков, что отчасти засвидетельствовано сочинениями, представленными в III томе фортепианных работ Сильвестрова (пьесы датированы от 1996 до 2003 года), вышедшем в 2007 году в издательстве M. P. Belaieff-Mainz. Миниатюры, составляющие корпус названного издания, в сущности, еще нельзя назвать в полной мере багателями — в том смысле, какой композитор вкладывает в это понятие в настоящее время. Вместе с тем, ряд признаков и жанрово-стилевых особенностей пьес несут в себе явные черты багательной эстетики и закладывают основу более поздним сильвестров-ским пьесам, названным собственно багателями.
Этот второй этап багательного стиля оказался еще более крупным по объему созданной музыки. Несмотря на условность предлагаемого нами деления на этапы, отмеченный временной промежуток можно было бы датировать 2005-2019 годами1. 2005 год — не поворотная точка в стиле композитора, однако примерно с этого времени в различных беседах и интервью Сильвестровым формулируется собственное понимание жанра багатели и багательности как своеобразной эстетической и этической платформы. Вслед за трехтомным корпусом основных фортепианных сочинений, отдельным изданием в том же M. P. Belaieff-Mainz, но уже в 2009 году, выходит в свет сборник «Багатели», в который вошли отобранные композитором новейшие к тому времени фортепианные циклы. А несколько ранее эти же циклы были записаны в авторском исполнении и выпущены на цифровом диске компанией ECM-Records2.
Примечательно, что при публикации названного нотного материала Сильвестров впервые прибегает к нумерации опусов. Это особенно обращает на себя внимание, учитывая достаточный в качественном и количественном отношении объем написанной до того музыки. Словно композитор с какого-то момента стремится прожить еще одну творческую жизнь. Таким образом, первым «опусом» становится цикл Три багатели (2005), Op. 1. А весь багательный сборник представляет ряд фортепианных циклов, имеющих соответственно нумерацию Opus 1-5. Думается, что эта практика, вошедшая в обиход В. Сильвестрова, с одной стороны, несет чисто служебную функцию, то есть упорядочивает и каталогизирует бага-тельные пьесы, учитывая немалое их количество.
С другой стороны, прибегая к такого рода практике, Сильвестров словно придает дополнительное значение новейшим композициям, выделяя их среди прочих собственных сочинений. Можно сказать, что эти непритязательные пьесы, «безделицы», — еще один своеобразный манифест, прокламирующий и утверждающий идею о «слабом стиле» и «новой простоте» на новом уровне.
Интерес к внешне незамысловатым, как бы простейшим пьесам нашел отражение в поистине масштабном количестве созданных фортепианных циклов. И если упомянутый сборник «Багатели» представлял Ор. 1-5, то к настоящему моменту в творческом портфеле композитора имеется более трехсот (!) подобных циклов (и, соответственно, опусов), что засвидетельствовано на одном из звуковых интернет-порталов, на котором хранятся записи сильвестровских сочинений [6].
Каковы же багатели этого времени? Во многом звуковой облик этих пьес продолжает линию творчества композитора, включающую как компонент жанрово-стилевого диалога (отсюда появление циклов Мгновения Моцарта, Мгновения Гайдна, Английские серенады, Посвящение Г. Перселлу..., обыгрывание жанровых миниатюр — пасторалей, вальсов, элегий), так и постлюдийную доминанту, углубляющую семантическую «стереофонию» музыки. А идея «ослабления», стремление к простоте еще более полно заявляет о себе. Отметим, что багатели Сильве-строва — своеобразные музыкальные мгновения, «пойманные» слухом автора, где композиторская рефлексия сведена к минимуму и проявлена «задним числом», при внесении тех или иных, как бы вторичных помет (штриховых, темповых, динамических). Впрочем, все авторские примечания прочно вошли в оригинальную манеру игры на фортепиано самого композитора, став таким образом еще одним стилевым компонентом, единственно возможным ориентиром для дальнейшей интерпретации. Не лишним будет напомнить, что эти, казалось бы, естественные для композитора детали способны вызвать немалые трудности для исполнителей, поскольку внесенные автором указания чрезвычайно детализированы и дифференцированы. Однако именно эти подробности, в сущности, и преображают простоту основного нотного текста. Нотным же «фундаментом», как и в прежних пьесах этого стиля, вновь выступает мелодия с внешне незатейливым аккомпанементом.
Интересен эффект от первого знакомства с багательными опусами. Мир музыкальной импровизации композитора (устной музыки), включающий обращение к простейшим тональным попевкам, мотивам, «клишированным» интона-
циям, способен вызвать у слушателя ощущение déjà vu, вплоть до полного авторского самоотречения. Вместе с тем, при возвращении к тем или иным пьесам спустя какое-то время, слушающего зачастую настигает эффект «радости узнавания» (к этому выражению часто апеллирует и сам автор), когда известный ранее «текст» причудливым образом «откликается» в сознании. Этот феномен непрост для объяснения и, вероятно, разрешение проблематики данного вопроса лежит отчасти в области психологии. Можно лишь провести некую аналогию с восприятием «легкой» музыки, когда слух имеет дело с тем или иным эстрадным «хитом». Безусловно, багательная материя В. Сильвестрова гораздо более тонкая и деликатная, но все-таки грани этих явлений оказываются достаточно близки. Напомним, что к определенному эстетическому «снижению» стремился и сам композитор, следствием чего стало появление Китч-песен, Китч-музыки, а теперь и багателей.
Нельзя не отметить, что при общем ознакомлении с этим стилем возникает и ощущение некоторой схожести багательных пьес между собой. Такое впечатление складывается в силу самых разных стилевых ингредиентов: здесь и особая исполнительская манера, и близость динамической палитры (как правило, тихой и очень тихой), и повторяющиеся жанровые модели, латентно настроенные на песенно-элегичный лад. Однако то, что кажется повтором, находит у композитора своеобразное концептуальное объяснение. Во-первых, сам Сильвестров, как это ни странно, не стремится создавать новое, где новизна связана с кардинальным обновлением языка или методологии. Его «метод» — принцип особого композиторского самоустранения, порожденный стремлением сохранить и записать неуловимое мгновение музыки (отсюда и характер названий ряда багателей). Второй фактор, обусловливающий сходство багательных опусов, лежит в пространстве самого «блаженства повторения»3. Такой принцип, характерный для практик самого разного толка, довольно прочно закрепился в эстетике минимализма. Безусловно, стиль Сильвестрова едва ли смыкается с названной эстетической платформой, однако определенные параметры оказываются весьма близкими. Среди прочих, это само правило повторяемости (в багателях второго этапа используется как правило простая структура: основная тема — мелодия и дальнейшее ее повторение с небольшим варьированием, при этом сама мелодия зачастую состоит из ритмически схожих фраз), ровность динамического рельефа, отсутствие ярких контрастов, общее медитативное состояние. Таким образом, спонтанная тяга к повторяемости, пусть и с мно-
жественной вариантностью, проявилась как на микроуровне (в масштабах каждой пьесы), так и на макроуровне (в границах единого багательного стиля). Немаловажны для понимания авторской эстетической установки слова самого композитора, однажды сказавшего: «Существует такой парадокс Шёнберга: "Для того чтобы сказать то же самое, нужно сказать иначе". <.. .> Я переиначу это <...>: "Для того, чтобы сказать иное, нужно сказать то же самое"» [3, с. 236].
Как бы то ни было, багательность, интерес к мгновенному творческому акту, фиксации простейших музыкальных материй захватили композитора. При этом «новая новая простота» в варианте багательного стиля не ограничивает себя только лишь фортепианной музыкой. Багательные циклы появляются и среди камерных составов: таков, например, дуэт скрипки и фортепиано, в дальнейшем обозначенный собственной подгруппой «Мелодии мгновений»; возвращается объемная линия вокального творчества, которая тоже получает объединяющее авторское название «Музыка поэзии»; возобновляется интерес к хоровой музыке, а спустя короткое время багательность, как своеобразная художественная концепция, проявляет себя и в масштабных симфонических сочинениях композитора.
После продолжительного периода написания подобных циклов в позднейшие годы возникает новый (третий) этап багательного стиля. На рубеже 2018-2019 годов композитор задумывает формат, по-новому объединяющий разрозненные опусы. Так были организованы большие скрипичные сверхциклы («Мелодии мгновений»). Кроме того, Сильвестров формирует так называемые «циклы циклов», объединяя отдельные фортепианные багательные опусы. Это концептуальное решение преследует как минимум две разные цели. Первая — сама попытка создания концепции большой формы нового типа, в рамках которой вместо диалектического повествования (традиционно характерного для больших композиций) возникает идея цепи мгновений. При этом, по мысли композитора, эти мгновения не стоит отождествлять с форматом жанровой миниатюры: «Начало мгновения есть, а конца его нет, двери открыты и туда могут зайти другие мгновения. Эта цепь бесконечна и ее останавливает наша усталость» [4]. Помимо названной цели, обусловившей организацию крупной формы, Валентин Васильевич преследует и другую задачу, связанную с эстетической составляющей. По замыслу автора, багательные циклы циклов необходимо играть как единый текст, без возможности вычленения какой-то отдельной пьесы или того или иного багательного опуса. Это предложение
обусловлено и тем, что зачастую исполнители, включающие в программу сильвестровские багатели, играют их в соседстве с самыми разными сочинениями других авторов — как классическими, так и авангардными. Вступая в такой диалог, багатели невольно побуждают слушателя воспринимать их в ограниченном контексте, в связи с идеей сентиментальности, ностальгии. Именно поэтому Сильвестров, выстраивая исполнительскую программу только из багательных опусов, стремится снять некую «концептуалистскую» оптику и перенести акценты восприятия исключительно в пространство собственных пьес, формирующих особую эстетику. Вот как высказывает эту мысль сам автор: «[Циклы циклов] нужно исполнять как один текст, и чтобы ничего уже рядом не звучало, ни современной музыки, ни классики, чтобы не было соблазна сравнивать и попадать на крючок постмодернистских рассуждений, типа: "ностальгия по утраченной красоте" или "невозможность музыки в нашем мире..." и прочие рассуждения» [4].
Думается, что сформированные композитором багательные программы последнего времени по аналогии с вокальными циклами 1970-1980-х годов наиболее полно отражают концепцию авторского стиля в аспекте «новой простоты». Примечательно, что в книге «Дождаться музыки» [2] разговор о багательном стиле возникает в разделе «Разоружение». При этом отказ Сильвестрова от нажима композиторской рефлексии, снятие всех возможных «методов» и «установок» лишь отдаленно рифмуется с «искусством бедных», аскетизмом минималистов, или работ в стиле «новой простоты» английской композиторской школы нового времени4. «Новая простота» Валентина Сильвестрова — совершенно индивидуальное явление, возникшее в недрах творческой эволюции композитора и парадоксальным образом сохраняющее в себе внутреннюю жанрово-стиле-вую диалогичность как показатель психологических глубин сильвестровского творчества.
Примечания
1 Сам автор в различных интервью предлагает разные варианты начала этого этапа в границах первых пяти лет 2000-х.
2 В этот аудио релиз (2007) помимо названных багательных циклов вошли также Элегия (20002002), Тихая музыка (2002) и Прощальная серенада (2003) (все три опуса для струнного оркестра), Вестник-1996в версии для фортепиано и струнных, Два диалога с послесловием (2001/02) для струнных и фортепиано. Среди исполнителей, кроме самого автора, — пианист А. Любимов, камерный оркестр Мюнхена и дирижер Кристоф Поппен.
3 Понятие «блаженства» — одно из любимых в лексиконе композитора: «Если же исчезает эстетика блаженства, полета, которые способны тебя приподнять над обыденностью, исчезает само назначение искусства» [2, с. 145].
4 Среди композиторов английской «новой простоты» выделятся плеяда таких авторов, как Л. Крейн, Т. Паркинсон, Д. Лели и другие.
Литература
1. Сафронов А. Рефлексия звука, жеста, времени и метафор. URL: https://muzlifemagazine.ru/ refleksiya-zvuka-zhesta-vremeni-i-meta/ (дата обращения: 10.06.2021).
2. Сильвестров В. Дождаться музыки. Лекции-беседы. Киев: Дух и литера, 2010. 367 с.
3. Сильвестров В. Музыка — это пение мира о самом себе. Сокровенны разговоры и взгляды со стороны. Беседы, статьи, письма / сост. М. Нестьева. Киев: [б. и.], 2004. 265 с.
4. Сильвестров В. Письмо М. Л. Булошникову от 13.11.2018., рукопись.
5. Сильвестров В. Сейчас я не могу сказать, что я — композитор. URL: https://www. classicalmusicnews.ru/interview/valentin-silvestrov-2017-1/ (дата обращения: 01.06.2021).
6. Веб-портал с аудиоархивом композитора. URL: https://silvestrov.bandcamp.com (дата обращения: 01.06.2021).
Referenses
1. Muzlifemagazine (2017), "SafronovA. Reflection of sound, gesture, time and metaphor", available at:https://muzlifemagazine.ru/refleksiya-zvuka-zhesta-vremeni-i-meta/ (accessed 10 June 2021).
2. Silvestrov, V. (2010), Dozhdatsya muzyki. Lekcii-besedy [Wait for the music. Lectures-conversations], Dukh i litera, Kiev, Ukraine.
3. Silvestrov, V. (2004), Muzyka — etopenie mira o samom sebe. Sokrovenny razgovory i vzglyady so storony. Besedy, stati, pisma [Music is the singing of the world about itself. Intimate conversations and views from the outside. Conversations, articles, letters], without publishing house, Kiev, Ukraine.
4. Silvestrov, V. (2018), Pis'mo M. L. Buloshnikovu ot 13.11.2018 [Letter to M. L. Buloshnikov dated 13.11.2018], manuscript.
5. Classicalmusicnews (2017), "Silvestrov V. Now I can't say that I am a composer", available at: https:// www.classicalmusicnews.ru/interview/valentin-sil-vestrov-2017-1/ (accessed 01 June 2021).
6. Silvestrov (2021), «Web portal with the composer's audio archive», available at: https://silvestrov. bandcamp.com (accessed 01 June 2021).
