CC BY
165
^ Образование в сфере культуры
которая способствовала воплощению эстетико-воспитательного потенциала духовых оркестров. Сам процесс деятельности, результаты деятельности, итоговый художественный продукт, перспективы освоения нового участка знаний и художественного продукта увеличивали спектр эстетиче-
ских интересов участников (оркестрантов-духовиков). Вследствие этого они (интересы) интенсивнее начинали «питать» мотивационно-образующую среду, которая, в свою очередь, вывела на качественно новый деятельностный уровень обучающихся музыкантов-оркестрантов.
Примечания
1. Блох, О. А. Педагогика и психология музыкального творчества / О.А. Блох. — Москва : МГУКИ, 2012.
2. Диментман, Б. С. Эстетическое воспитание учащихся во внешкольных учреждениях / Б.С. Диментман. — Москва : Просвещение, 1986.
3. Жарков, А. Д. Продюсирование и постановка шоу-программ / А.Д. Жарков. — Москва : МГУКИ, 2009.
А
РТИСТИЗМ МУЗЫКАНТА-ИНСТРУМЕНТАЛИСТА:
СУЩНОСТЬ И СТРУКТУРА
УДК 78.07
Л. С. Майковская, Н.-Э. Буаттура
Московский государственный университет культуры и искусств
Статья посвящена осмыслению феномена артистизма музыканта-инструменталиста. Особое внимание уделяется структуре данного качества личности. Поднимается проблема о возможности развития артистизма на основе изучения инструментальной музыки устной традиции.
Ключевые слова: артистизм, сущность и структура артистизма, музыкант-инструменталист, музыкально-исполнительская деятельность.
The article covers the comprehension of the music performer's phenomenon. Special attention is given to a structure of such a special feature of a personality. The problem which is posed covers a possibility of the development of artistry on the basis of acquirement of oral tradition in instrumental music.
Keywords: artistism, essence and structure of the artistism, musician-instrumentalist, musical and performing activity.
$
Артистизм, выявляя и обогащая ресурсы, заложенные в творческой природе человека, содержит исключительные предпосылки для целостного раскрытия его неограниченных и не до конца изученных возможностей, актуализации его индивидуально-художественного опыта. Культивирование
важных духовных ценностей путем «погружения» в зону активного творчества предполагает полную самоотдачу со стороны любого артиста, самозабвенное служение излюбленному делу, когда, выражаясь словами К.С. Станиславского, «... каждый приход на сцену не будет пустым ремеслом, а будет
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 2 (52) март-апрель 2013 223-227
223
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2013 ♦ 2 (52) март-апрель ^
сознательным выступлением» [3, с. 60—61]. Выдающийся театральный деятель особо подчеркивал: «Ремесленник в искусстве — это самое непозволительное, самое отвратительное явление, а настоящий артист — это самое почетное, самое высокое лицо» [3, с. 60—61].
Артистичная по своему характеру исполнительская деятельность требует от музыканта «игры» со звуком, способности воспринимать и чутко улавливать тончайшие градации в передаваемых им вокальных или инструментальных интонациях. Все это, безусловно, подразумевает наличие у исполнителя способности к психологической сосредоточенности, обостренного творческого воображения и, что самое главное, приподнятого общехудожественного настроя. Именно артистическая художественно-творческая деятельность интерпретатора композиторского замысла способствует возникновению ценных результатов удивительного сотворчества, рождаемого на основе художественного взаимопонимания между всеми участниками музыкально-исполнительского процесса, которое зачастую сопровождается ощущением эмоционально-духовного «притяжения», царящего в атмосфере вокального или инструментального спектакля. «Волевая волна», «внутренняя динамика» и некоторые другие выражения, отражающие психофизические характеристики человека, как оказалось, могут быть вполне пригодны для объяснения живительных источников артистической энергии, излучаемой художественно одаренной личностью во время музыкального исполнения. «Настоящая природа искусства всегда несет в себе нечто претворяющее, преодолевающее обыкновенное чувство. Следовательно, и страх, и боль, и волнение, вызываемое искусством, заключают в себе еще нечто сверх того, что в них содержится. И это нечто преодолевает эти чувства, просветляет их. Таким образом, осуществляется самое важное назначение искусства» [1, с. 233].
Современный музыкант, опираясь на
свои ярко выраженные индивидуально-психологические свойства, способен не только раскрыть в себе некие скрытые внутренние резервы, часто невидимые за внешней оболочкой, но и в значительной степени активизировать те из них, где артистизм обычно проявляется в сугубо индивидуальной, а иногда и неповторимой манере. Так, благодаря данному качеству, музыкант-инструменталист способен выстраивать эмоционально-художественную «партитуру» своего личностного воздействия, без особого труда входя в ту или иную роль, подсказываемую авторским замыслом в ходе интерпретации выбранного им произведения.
В подобные мгновения музыкант-исполнитель испытывает особый подъем творческого вдохновения, подлинного «озарения» и необычайного прилива духовно-созидательной энергии, подталкиваемых всплесками художественной активности, которые как бы прорываются наружу, выводя все то, что, собственно говоря, и составляет «ядро» его артистической индивидуальности. Причем в подобные психологические состояния впадают все незаурядные музыканты, вне зависимости от их специализации и «образа» профессиональных действий. Ведь каждый выступающий перед аудиторией музыкант, со слов В.Г. Ражникова, придает значение не только тому, «... что он вложил в интерпретацию, но и как ее передал» (2, с. 55). Артистизм, как одна из форм бытия на эстраде, по представлениям ученого, есть искусство художественной «подачи» музыкальных образов, которое «. не несет железной логики научного сообщения, там нет доказательности, убедительной для головы, для рассудка, нет в самом материале, в нотном тексте музыкального произведения. Впечатление, которое он произведет, согреет его или охладит, поможет или помешает, — оно говорит о музыке, представляемой им, и о нем самом. Завоевывать слушателя нужно каждый раз заново — это и есть начальная точка артистизма на эстраде» [2, с. 54].
Каковы же основные компоненты
$
224
^ Образование в сфере культуры
структуры артистизма музыканта-инструменталиста? На наш взгляд, это:
• способность вызывать у слушателей (зрителей/аудитории) эмоции заданного качества, способность понимать и управлять не только своими эмоциями, но и эмоциями других людей;
• психологический настрой, изначальная предрасположенность художественно одаренной личности к адекватной передаче в звуках, извлекаемых на каком-либо музыкальном инструменте, свойственного ей «темпоритма» внутренних и внешних переживаний, мыслей, чувств и т.п.;
• направленность на эмоциональное отождествление собственных творческих побуждений с интерпретируемым музыкальным материалом и, как следствие, органичное «врастание в образ» артистически преобразованной личности музыканта-инструменталиста, подталкиваемое стремлением достичь ощутимого художественного воздействия на публику за счет духовно раскрепощенной, насыщен-
Ф ной всевозможными исполнительскими
оттенками авторской транскрипции композиторского замысла;
• доведенная до совершенства тактика манипулирования своими психомоторными реакциями, подчас неуловимыми и завуалированными под «покровом» слышимых и видимых приемов музыкально-пластической выразительности, обеспечивающих, как минимум, сбалансированное влияние на сенсорные «участки» слушательского восприятия и дающих импульс к полноценному раскрытию артистического потенциала в сфере инструментальной интерпретации;
• ярко выраженная способность творческой индивидуальности к различным сценическим «метаморфозам», имеющим целью воспроизведение достоверных, впечатляющих и убедительных инструментальных «образов», наполненных особой экспрессией сонорного воплощения ведущих музыкально-слуховых представлений;
• выработанное умение приводить в «стартовое» состояние соответствую-
щие звенья индивидуальной музыкально-исполнительской системы, налаженные и упорядоченные за годы многолетней практики с учетом специфики инструментального музицирования, ответственных как за эмоционально-художественное, так и содержательное «оформление» сопутствующих им и непрерывно совершенствуемых технически выразительных приемов игры на том или ином музыкальном инструменте;
• «открытость миру», «отзывчивость» личности на разного рода игровые приемы, заимствованные из практики исполнения на других, родственных ее художественным устремлениям инструментах (как классических, так и традиционных), в целях обретения оптимального художественного результата.
Таким образом, будучи ярким приверженцем классического музыкального наследия или же типичным представителем традиционной ветви национальной школы, артистичный исполнитель, обладающий выше названными качествами и самореализуемый в рамках сольной и ансамблевой интерпретации, рождает узнаваемый собирательный «образ» артиста-музыканта наших дней, отдавшего дань инструментальным достижениям внеисторического масштаба и вневременного толкования, но и в то же время «чувствительного» и неравнодушного к современным звуковым реалиям (с их иной исполнительской подоплекой) в области мировой художественной культуры, не говоря уже о своей.
В связи с этим считаем необходимым поднять вопрос о рассмотрении проблемы, связанной с творчески осознанным выявлением и артистически избирательной эксплуатацией неисчерпаемых ресурсов инструментальной музыки устной традиции, и в частности с ее возможным участием в артистическом становлении и развитии сформированного в музыкально-образовательных условиях исполнителя-профессионала.
Подчеркнем, что речь идет о будущем специалисте — музыканте академического направления, проходящем полный курс
$
225
сю
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2013 ♦ 2 (52) март-апрель ^
музыкально-исполнительской подготовки в вузе. Данная подготовка включает в себя соответствующий набор профессионально-ориентированных исполнительских умений и навыков, где, безусловно, присутствует немалая доля артистизма, чья сущность, казалось бы, коренным образом отличается от устоявшихся приемов, используемых в игре традиционного музыканта. И, тем не менее, выше обозначенная идея, при всей ее кажущейся парадоксальности, содержит, по нашему глубокому убеждению, очевидные перспективы в установлении еще мало изученных параметров артистической индивидуальности музыканта-инструменталиста.
При этом укажем на то существенное обстоятельство, что, например, во многих странах арабского Востока, в том числе и в Алжире, сложилась устойчивая традиция параллельного сосуществования и успешного сотрудничества академической и традиционной форм музыкального творчества, где «фигуранты» обоих направлений тесно взаимодействуют друг с другом и разворачиваются в едином социокультурном пространстве. Имеется в виду, например, их равноправное участие в одних и тех же концертных мероприятиях, составленных по типу смешанных программ, где «вперемежку» звучат классические и народные произведения в исполнении опытных мастеров — признанных авторитетов в популяризации западноевропейской и восточной инструментальных традиций.
Аналогичным образом проявляют себя и многосторонние связи на уровне музыкального обучения, где, скажем, в параллельных классах прививаются «азы» сольной интерпретации на скрипке и на уде (восточный эквивалент европейской лютни), или же на каком-либо другом, излюбленном в местных исполнительских кругах, музыкальном инструменте.
Понятно, что в таком тесно спаянном творческом «конгломерате» музыканты, в особенности новички, многое перенимают друг у друга, неизбежно вступая на стезю плодотворных художественных контактов
на ниве инструментального искусства, «знаки» которого, пришедшие к нам из глубины веков и запечатленные, например, в их современной версии с самобытной подачи какого-нибудь талантливого лютниста, несомненно, претендуют быть «схваченными» и однозначно воспринятыми как его коллегами по «цеху», так и единомышленниками, беззаветно преданными своей артистической «музе». Именно здесь каждая удачно найденная интонация, тонко прочувствованный штрих, метко подобранный жест и т.п. в процессе вслушивания в изощренные нюансы исполнительской фразировки, пальцевой техники и т.д. могут стать объектом пристального внимания и даже подражания со стороны тех, кто пребывает в бесконечных поисках новых граней музыкально-экспрессивного высказывания.
С этой точки зрения игра многих традиционных музыкантов, отличаемая свободно-непринужденным обращением с исходным материалом, обычно не зафиксированным в нотной записи и разворачиваемым по законам инструментальной импровизации, способна вызвать настоящий шквал художественно-эстетических ощущений и эмоций, удивительные «аура» и «магнетизм» которых распространяется и на восприятие достаточно искушенных и весьма преуспевающих на их поприще зрелых музыкантов.
Они, как и другие, становятся непосредственными свидетелями того, как причудливый поток нарядно-инструментальных наигрышей и песнопений, несколько сдерживаемый из-за скромной технической оснащенности самого, как правило, древнего по своему происхождению музыкального инструмента, возрождается вновь и вновь за счет выразительных ресурсов «живого», пронизанного артистическим осмыслением, визуально-слухового ряда, приобретающего те или иные очертания в ходе музыкального исполнения. Последнее невозможно представить без того заразительного напора и ничем не ограничиваемой свободы творческого самовыражения,
$
222
^ Образование в сфере культуры
которых, к сожалению, иногда не хватает в должной мере исполнителям академического профиля, уделяющим первостепенное значение виртуозно-техническим моментам, соответственно, в ущерб эмоционально-художественной, то есть артистической составляющей какой бы то ни было инструментальной интерпретации.
Другая, немаловажная, по нашему мнению, причина, побуждающая музыканта-профессионала к перенятию индивидуально-художественного опыта отдельных, выделяющихся на общем фоне персоналий — пропагандистов немеркнущего искусства устной традиции, заключается в факте их исключительно бережного, почтительного отношения к атрибутивным свойствам практикуемого ими инструмента. Так, предельно доступными, неприхотливыми, на первый взгляд, но выразительными, насколько это возможно, способами достигается поразительный художественный эффект наивысшего «слияния» субъекта и объекта — истинно артистического мироощущения, подогреваемого неиссякаемой верой в нетленность и жизнеспособность народно-исполнительской культуры, к тому же обогащенной ярко выраженной региональной спецификой.
Как видим, речь идет о продолжении одного из стандартных «заслонов», препятствующих созданию некоего интегративно-го подхода к способам существования любого музыкального инструмента, независимо от его функционального предназначения в необъятных звуковых широтах, где именно артистизм, вовлеченный в общее русло музыкально-исполнительского процесса, выступает неотъемлемой частью персонифицированного облика творца интерпретируемых художественно значимых идей.
Стоит ли удивляться тому, что столь примечательный во всех отношениях творческий «компромисс», выражаемый в обоюдно согласованном «двоемирии» раз-нополярных систем, попадающих в поле зрения креативно настроенного музыканта-инструменталиста — педагога, солиста и т.п., в значительной степени облегчает доступ к проникновению в самый «корень» так называемых универсальных проявлений музыкального артистизма, вне зависимости от его художественного статуса и социального положения в нынешнем культурном сообществе, равно как и от множественных различий в содержательных трактовках исполнительских приемов, концертного репертуара и пр.
$
Примечания
1. Горелов, И. Н. Безмолвной мысли знак: рассказы о невербальной коммуникации / И.Н. Горелов, В.Ф. Енгалычев. — Москва : Молодая гвардия, 19991. — 210 с.
2. Ражников, В. Г. Диалоги о музыкальной педагогике / В.Г. Ражников. — Москва : ЦАПИ, 1999.
— 66 с.
3. Станиславский, К. С. Работа актера над собой / К.С. Станиславский. — Москва : Искусство, 1985.
— 511 с.
227
