CC BY
57
лога, а потом и критики ее официальной доктрины, появлению альтернативных взглядов на мир и человека и привели к изменению существовавшей картины мира и утверждению идей научной рациональности в познании.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Илларионов С.В. Лекции по истории философии. Ч. 2. Конспект. http://www.wechy.ru
2. Койре А. Очерки истории философской мысли. Влияние философских концепций на развитие научных теорий. М.: Прогресс, 1985.
3. Лега В.П. Философия эпохи Возрождения http://www.wechy.ru
4. Мотрошилова Н.В. Рождение и развитие философских идей. М: Политиздат, 1991.
5. Попов В.В., Щеглов Б.С. Теория рациональности. Ростов н/Д., 2006.
6. Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. СПб.: Петрополис, 1994. Т. 3.
7. Рузавин Г.И. Теория рационального выбора и границы ее применения в социально-гуманитарном познании. http://www.logic.ru/Russian/vf/Papers2003/Rusavin52003.htm.
8. Степин В.С. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2003.
9. Тальберг Н. История Церкви http:www.wechy.ru
А.А. Иваненко
АРИСТОТЕЛЬ, ЛЕЙБНИЦ, КАНТ: ОСОБЕННОСТИ ПОДХОДА К ПРОТИВОРЕЧИЮ
В рамках развития философской мысли проблемы, связанные с анализом противоречия и самой постановкой проблем, прежде всего касающихся выяснения сущности, видов, механизмов развития противоречия были поставлены еще в античной философии. При этом проблемы, связанные с исследованием противоречия, во многом были близки взглядам философов, которые отражали натурфилософские идеи, и поэтому, обращая внимание на процессуальный характер действительности и его противоречивый характер, они, естественно, не могли обойти стороной вопросы, связанные не только с предположением о тех или иных сентенциях в отношении понятия противоречия, но и старались представить это противоречие в определенной концептуальной системе. Естественно, что в этой связи понятие противоречия ставилось в контекст целого ряда других понятий, которые так или иначе отображали именно процессуальный характер действительности, так как само понятие противоречия также входило в круг подобных вопросов. Обратим внимание на то, что еще в рамках натурфилософии Древней Греции вопросы, связанные с противоречием, действительно связывались с рядом таких проблем, как проблема движения, развития, изменения. Но, в итоге, не ставя перед собой задачу в данном исследовании показать какой-то иерархический порядок этих понятий, как в рамках античной философии, так и обозначить переход к современности, тем не менее, само понятие противоречия редко получало самостоятельный анализ, так как оно получало свое раскрытие или свое представление в соотношении с теми категориями, которые затрагивают как сам механизм противоречия, так и его развитие. С одной стороны, можно говорить о том, что речь идет о некоторых модальных понятиях и, соответственно, если обратиться к современности, то, возможно, ретроспективно обратиться к тем или иным элементам концепции модальностей. Но, с другой стороны, само противоречие как процесс предполагает обращение к тем понятиям и категориям, которые и формируют представление об этом процессе. На наш взгляд, подобная ситуация является действительно интересной, так как категория противоречия, с учетом обращения к источникам процессуального характера действительности, как в рамках натурфилософии, так и в рамках альтернативных концепций, приводит к тому, что само противоречие становится приоритетным при рассмотрении источника тех или иных процессов. Идет ли речь о каких-то механических движениях, либо о движениях в виде перехода одних состояний к другим, либо же речь заходит о том, что, например, в современных диалектических теориях понимается под категорией становления, то есть теориях, которые связаны с постулированием противоречия как источника такого развития, которое подразумевает переход человеческого знания с од-
ного уровня на другой уровень, и при этом эти уровни, в конце концов, получают определенную интерпретацию. Конечно, все эти моменты являются действительно очень интересными для исследования. В рамках современной социальной философии, к сожалению, не находится должного освещения подобных вопросов, однако, история философии показывает, что такое исследование, особенно в достаточно серьезных форматах, заслуживает специального исследования.
Обратим внимание на то, что, например, Гераклит Эфесский, постулируя наличие всеобщей изменчивости в реальной действительности, указывал, например, на то, что существуют определенные трудности в сопоставлении объектов самих собой с позицией наличия не только противоречивых характеристик внутри каждого объекта, но и с позиции того, что сами объекты находятся в противоречивом состоянии сами с собой. При этом подобную тенденцию поддержали такие известные мыслители, исследовавшие проблему противоречия с различных сторон, как Платон, Демокрит, Эмпедокл и другие. В этом смысле следует говорить о том, что подобный набор позиций известных философов показывает, что дискурс о диалектическом характере противоречия, например в античной философии, затрагивает не просто тех философов, которые классически считались носителями диалектической мысли о противоречии, как, например, Гераклит и Демокрит и те философы, которые фактически также приходили к проблеме противоречия, но со своих позиций. Особо отметим Платона и Эмпедокла. Проблема в истории философии была поставлена и она была достаточно серьезной, потому что, в итоге, развитие учения о природе, о человеке, о человеческом обществе, о мышлении, в конце концов, сталкивалось с одним и тем же, а именно: «что является источником?», «что является двигателем развития всего сущего?» как в рамках природы, так и в рамках человеческого мышления и самого процесса познания.
В истории философии принято классическими считать те проблемы, которые были обозначены в рамках Элейской школы, и здесь главные позиции вполне по праву занимает точка зрения Зенона, которая нашла отражение в его известных апориях. Разные исследователи называют различное количество апорий однако, не будем вступать в данном случае в дискуссию не о количестве, не о рассмотрении конкретно апорий Зенона, так как тем более это сделано в целом ряде работ [3], [5], [9]. Обратим внимание на то, что Зенон одним из первых достаточно четко связал в некоторое единое целое проблему изучения противоречия с пространственно-временными характеристиками, с одной стороны, и с процессуальным характером действительности или мышления в зависимости от позиций того или иного мыслителя - с другой.
Одной из первых попыток представить противоречие в системе динамических категорий была предпринята Аристотелем, который попытался на досистематическом уровне дать определенную классификацию видов движения и, соответственно, включить в эту классификацию понятие противоречия. Аристотель, столкнувшись с подобной проблемой, был вынужден задействовать такие динамические категории, как изменение, процесс, возникновение, уничтожение и так далее, что достаточно интересно описано в таких его работах, как «Метафизика», «Физика», «Возникновение и уничтожение» и так далее. Отметим, что Аристотель нашел именно то понятие, которое в русле динамических категорий фактически объединяло по смыслу их непосредственно с понятием «противоречия». И этим понятием стало понятие «перехода». По мнению Аристотеля, сам переход «указывает нечто после другого и, с одной стороны, предшествующее, с другой - последующее» [1. Т. 3. С. 162]. В данном случае Аристотель имел в виду проблемы, связанные не только непосредственно с категорией противоречия, но и с различными видами движения. В аристотелевской трактовке это выглядит вполне оправданно, так как, рассматривая процессуальный характер действительности, он действительно рассматривал определенную иерархию в процессах, и, в этой связи, категория противоречия у Аристотеля проявлялась как при анализе, например, непосредственно механического движения, так и при анализе категории становления, которая выводила его на совершенно другой уровень, - на категории возникновения и уничтожения.
Разъясняя содержание понятия перехода, Аристотель фактически обозначил два его основных типа: переход по противоречию и переход по противоположности. Первый представляет собой «из субстрата в не-субстрат, или из не-субстрата в субстрат», в результате которого уничтожается исходный объект и возникает новый. Аристотель называл его возникновением и уничтожени-
ем. С другой стороны, другой тип перехода является движением от «субстрата в субстрат», при котором объект сохраняет изменения как целое, принимает новые характеристики [1. Т. 1. С. 294295; Т. 3. С. 162, 203]. В данном случае Аристотель весьма адекватно обозначил понятие перехода, связывающее противоречие с различными видами процессов, и, в данном случае, эти виды процессов для него открыли определенного вида классификацию, а именно: Аристотель вышел на проблему соотношения таких понятий, как изменение, возникновение, уничтожение и становление. Причем, отметим, что уже в дальнейшем категорию становления Аристотель связывал именно с категориями возникновения и уничтожения. Причем, различение подобных типов переходов стало практически одним из основных моментов учения о процессах Аристотеля и последующих мыслителей, которые работали в рамках аристотелевской парадигмы.
Аристотель, обращаясь к проблеме типизации переходов, в общем-то не сводил их к определенной классификации, например, движения или изменения. Речь шла несколько о другом, а именно: о двух понятиях, которые отличны друг от друга с точки зрения реальных процессов действительности. Возникновение и уничтожение - это процессы, описываемые в терминах старого и нового родового понятия объекта. А изменение появляется в терминах смены видовых характеристик объектов, т. к. является упорядоченным во времени переходом от одного состояния объекта к новому состоянию того же самого объекта. В первом случае «изменяются целые и не остается воспринимаемого чувствами субстрата», во втором - «воспринимаемый чувствами субстрат, оставаясь тем же, меняется в своих свойствах» [1. Т. 3. С. 388-394].
Подобная ситуация Аристотелем во многом была связана с тем, что принимая противоречие в рамках динамического характера действительности, Аристотель действительно пытался, с одной стороны, создать определенную иерархию этой динамической действительности, а с другой стороны - выделить в ней те или иные ситуации, которые в итоге характеризуют различные виды или типы процессов. При этом Аристотель, возможно, вполне адекватно уловил смысл того, что через категорию перехода он выйдет на категорию становления, в рамках которой центральным пунктом будет категория противоречия, что в конечном итоге и привело Аристотеля к этой категории, то есть категории становления. Обратим внимание на то, что анализ аристотелевских работ действительно подтверждает подобную ситуацию. Аристотелевские работы, связанные с анализом, как механического движения, так и других его видов, фактически показывает, что сам Аристотель действительно «улавливал» ситуацию, которая была связана с тем, что если и существует наличное противоречие, то оно не только будет характеризовать некоторый переход между состояниями в рамках, допустим, действительного мира или в рамках человеческого мышления, отражаемого этого мира, но и этот переход будет так или иначе связываться именно с категорией противоречия.
Именно данный фрагмент был в дальнейшем использован для комментариев Секстом Эмпириком [8. Т. 2. С. 332] и Г. Лейбницем [4. Т. 1. С. 90]. При этом следует констатировать, что в сходных работах, например, в «Физике», Аристотель дал достаточно четкие характеристики, которые отличают процессы возникновения и уничтожения от процесса механического движения или изменения как иного типа реального процесса. Однако и в этом случае Аристотель в рамках любого процесса источником считает противоречие. Другое дело, что когда Аристотель обращается к проблеме возникновения и уничтожения, то у него эта проблема фактически подразумевает переход на некоторые новые уровни развития того или иного объекта. Но если речь заходит о механическом движении или изменении, то здесь речь скорее идет о том, что Аристотель обозначает на шкале времени несколько состояний, и эти состояния с точки зрения перехода действительно предполагают источник перехода противоречия.
Конечно, если следовать аристотелевским работам, то необходимо признать, что особое внимание он обратил на единство процессов возникновения и уничтожения, считая, что только на уровне чувственного восприятия между ними нет ничего общего. Истина же заключается в том, полагал он, что «простое возникновение есть уничтожение чего-то, а простое уничтожение - возникновение чего-то» [1. Т. 3. С. 392].
При этом, когда речь заходит о процессе как некотором изменяющемся объекте, то Аристотель не постулирует, что он возникает и уничтожается. В варианте изменения Аристотель использует термин «становится». И постулирует, что для изменения «в основе всегда должно лежать не-
что становящееся», объект, который сохраняет свое изменение, определяется лишь частично возникновением и уничтожением». То есть сменой лишь некоторых родовых характеристик объекта на новые. «Просто возникают только сущности, о том, что не означает сущности, не говорят, что оно просто возникло, но лишь, что оно становиться чем-то» [1. Т. 3. С. 75-76, 393].
Подобные сентенции можно, естественно, продолжить, однако нужно сказать и другое, что когда Аристотель говорит о движении или изменении, он фактически подразумевает упорядоченный во времени некоторый переход от одного определенного с точки зрения количества, качества, пространства состояния того или иного объекта от другого. То есть состояния, которое предшествует другому состоянию через некоторые моменты времени. Но, с другой стороны, о возникновении и уничтожении Аристотель представляет несколько иначе. Он говорит о том, что это другой переход от существующего к существующему с точки зрения противоречия субстрата и несубстрата. То есть Аристотель фактически в рамках той же «Физики» и в работе «О возникновении и уничтожении» закладывал идею о том, что возникновение и уничтожение происходит с точки зрения того, что само противоречие показывает на то, что имеется очень много уровней, на которых происходят те или иные процессы. В результате перехода от не-субстрата в субстрат или от субстрата в не-субстрат, в зависимости от той характеристики, которая берется в данный момент исследования, само противоречие является именно движущей силой подобного перехода.
При этом Аристотель использует концепцию модальностей, потому что если говорится о механическом движении или о простом изменении, то вполне достаточно использовать понятие перехода с позиции сопоставления одного состояния и другого состояния
В этом переходе будут зафиксированы как минимум два состояния изменяющегося объекта, и переход между ними не обязательно должен означать противоречивое состояние. Это может быть вполне линейная схема, в рамках которой идет некоторое движение объекта в рамках того или иного процесса. Но, с другой стороны, когда речь заходит о том, что затрагиваются не видовые характеристики объекта, а его некоторая сущность, тогда Аристотель действительно говорит о том, что «если есть сущность - есть противоречие, если есть противоречие - то есть переход на новый уровень». И в этом смысле Аристотель идет уже на позицию, которую в свое время развивал Гегель. В таком случае есть смысл говорить о том, что Аристотель, с одной стороны, показал некоторые концептуальные моменты, которые показывают, что само противоречие раскрывается через прогрессивное поступательное развитие сущности объекта от одного уровня к другому, но, с другой стороны, проблема описания этой сущности у Аристотеля связывается с различными характеристиками, которые, в принципе, укладываются и в такие категории, которые, видимо, он фактически вряд ли связывал, допустим, с механическим движением, с той же категорией меры, с той же категорией изменения и так далее. В данном случае, на наш взгляд, именно переход категории становления говорит о том, что Аристотель действительно показал, что переход на новый уровень - это уже не простой процесс движения или изменения, а это процесс становления, и это принципиальное, реальное и адекватное различие в рамках теории процессов по Аристотелю. Само становление в этом смысле становится тем моментом, в рамках которого категория становления связывается с понятиями возникновения и уничтожения, а источником возникновения и уничтожения по Аристотелю, становится именно категория противоречия.
Аристотелевское представление о сущности противоречия и постановки его в рамки динамических категорий составили определенную основу для последующего включения в исследования в рамках средневековой философии. Действительно, в рамках средневековья были достаточно известные мыслители, среди которых можно выделить: Аврелия Августина, Фому Аквинского, а также Петра Испанского. Подошли они к этой проблеме с учетом того, что само противоречие, хотя и трактовалось в несколько ином смысле, так как натурфилософские идеи были на втором плане, тем не менее возникали в тех или иных богословских трактатах. Однако свой вклад средневековые мыслители в данную проблему внесли. Мы не будем в текущей работе останавливаться на конкретных проблемах, так как это не входит в задачи данной диссертации.
Заметим, что, например, другой выдающийся философский ум - Г. Лейбниц, оценивая через два тысячелетия теоретическую философию Аристотеля, его учение о противоречии и процессах, говорил об Аристотеле как об одном из величайших мыслителей в рамках истории филосо-
фии. Однако, можно с уверенностью сказать, что сам категориальный аппарат, который и был придуман Аристотелем для анализа понятия противоречия в рамках теории процессов, не претерпел радикальной переработки до конца XVII века и был принят на вооружение последующими мыслителями для собственных теоретических изысканий в данной области знаний. Отметим, что из всех мыслителей, работавших в рамках аристотелевской схемы, выделялись исследования Г. Лейбница. Следуя Аристотелю, Г. Лейбниц разделяет изменение на противоречивое состояние объекта и изменение его противоречивой сущности. Изменение противоречивого состояния связано с приобретением или утратой объектом тех или иных характеристик, а также включает возможность выделения ряда промежуточных состояний, которые в итоге и отражают переходы между этими состояниями и на более глубоком уровне связаны с категорией противоречия. Изменение сущности объекта существует не во временной длительности, но оно не имеет промежуточных пунктов референции, совершается мгновение. В этом смысле Лейбниц не отходит от Аристотеля. Однако принимая Аристотелевскую дихотомию «изменение состояния объекта - изменение объекта как целого», Лейбниц весьма осторожно указывает, например, на то, что качественное изменение объекта, то есть затрагивание проблемы субстрата и категории противоречия, может вызвать возникновение другого объекта, то есть другого субстрата и другого противоречия, и это произойдет на ином уровне исследования. То есть прослеживается лейбницевская идея о взаимообусловленности различных процессов, в основе которых лежит механизм развития различных видов противоречий и взаимосвязей, взаимообусловленностей и соотносимостей.
Обратим внимание, что исторически первую реконструкцию аристотелевской системы понятий, описывающих процессы с учетом противоречия, провел И. Кант. Взяв за основу разработанную Аристотелем классификацию видов процессов, в рамках которых сущностью является противоречие, Кант основу своей позиции направил на разделение понятий изменение состояний объекта и тех процессов, которые связаны с изменением объекта как целого. С точки зрения Канта, неправомерно предполагать существование изменения, отличного от того, которое происходит в реальном состоянии объекта. Собственное исследование понятия изменения Кант связывает с рассмотрением структуры объекта изменения, выделяя в нем изменчивые и постоянные компоненты. В каждом изменении всегда имеется компонента постоянства. С другой стороны, выделяется изменчивая компонента, которая представляет свойства данного объекта. Кант указывает, что «при всех изменениях в мире, субстанция остается и только акциденции меняются» [1. Т. 3. С. 254255]. Он определяет изменение как «способ существования, следующий за другим способом существования того же самого предмета» [1. Т. 3. С. 257].
В данном случае Кант действительно приоритет делает на самой теории процесса и, обращаясь к противоречию, он, например, такой вид процесса как изменение представляет как некоторую цепочку способов существования, отдельные звенья которой характеризуются изменчивостью его свойств. Но при этом сама изменчивость оценивается на последовательности состояний изменяющегося объекта, во время которой происходит смена количественных и качественных характеристик.
Конечно, в данном случае Кант фактически повторяет Аристотеля в том смысле, что на некоторой выбранной шкале времени он определяет состояние изменяющегося объекта, однако в явном виде Кант не указывает на сам источник движения, хотя рассуждает о том, что способ существования один из указанных им в рамках той или иной истории изменяющегося объекта следует за другим, он, так или иначе, переходит к категории противоречия, потому что сам источник подобного перехода с учетом указанных там антиномий предполагает, что в данном случае противоречие сводится как минимум к определенному виду.
Изменение и изменчивость оценивают по последовательности состояний изменяющегося объекта, во время которой происходит смена количественных и качественных характеристик. Кант в исследовании использует два понятия: само изменение как процесс и понятие изменчивости. Второе понятие вряд ли можно отнести к самой теории процесса. Кант скорее говорил о том, что проблема противоречия может рассматриваться, например, в процессе изменения, но не тогда, когда этот процесс прошел и фиксируются некоторые его характеристики. Сам Кант в исследовании использует понятие изменения, которое касается субстанции, и она у него остается неизмен-
ной, а изменчивость связывается с акциденциями, которые подвергаются смене. В итоге постоянное изменяется через сферу изменчивого. На наш взгляд, Кант, следуя своему представлению о процессе развития, говорит фактически о том, что существуют различные процессы: процесс изменения, становления, преобразования и так далее. Если они затрагивают субстрат, то тогда познающий субъект воспринимает их через противоречия. И тогда сама категория выходит на первый план. С другой стороны, когда речь заходит о смене акциденций, то вообще теряет смысл рассуждать через категории противоречия, так как познающий субъект фиксирует то, что он видит, познает, констатирует и так далее. То есть проблема противоречия получает исследовательское продолжение с позиции того же Г. Лейбница. Кант возвращается к Аристотелю с точки зрения того, что при разделении характеристики или сущности объекта с позиции субстрата и несубстрата, категория противоречия в таком разделении присутствует, но когда речь заходит об описании этого субстрата, эта категория фактически не работает, так как включаются некоторые описательные категории, которые относятся к различным видам процессов, так как в рамках одной динамической категории достаточно трудно описать подобные процессы. В итоге, постоянное изменяется через смену изменчивого и, по мнению Канта, Аристотель совершил ошибку, определяя изменение сущности объекта как целого в терминах возникновения и уничтожения.
Можно и не согласиться с точкой зрения Канта, так возможно Аристотель и не совершал ошибки, но, по крайней мере, по текстам той же «Физики», «Метафизики» следует говорить о том, что возникновение и уничтожение как процессы Аристотель связывал с реализацией именно противоречия, но когда речь шла о смене тех или иных акцеденций и характеристик, то, пожалуй, Аристотель вряд ли серьезно задумывался над тем, как в данном случае работает категория противоречия в целом. Кстати, возникать или исчезать, по Канту, могут только свойства объекта, но не сам объект, который остается неизменным. То есть, по его мнению, категория противоречия, скорее всего, относится к некоторому целому, стабильному, устоявшемуся в рамках той или иной действительности, а не к тем акциденциям или характеристикам, которые подвержены смене, о чем он говорил в «Критике чистого разума» и «Критике практического разума». Однако позиция Канта требует дополнительного исследования. Конечно, нельзя говорить, что произошло возникновение или уничтожение объекта, подразумевая под этим изменение его сущности, так как сущность не может ни возникнуть, ни исчезнуть. Она постоянная. Поэтому возникновение и уничтожение являются понятиями, определяющими смену состояний изменяющегося объекта. В этой смене и заключается суть процесса изменения, но не становления. В этом смысле Кант опять же следует логике развития «в духе» теорий процессов Аристотеля, Петра Испанского и Лейбница. Он обращает внимание на то, что в условиях любых переходов, касающихся механического движения или перехода объекта от одного уровня к другому, категории изменения и становления получают совершенно различный смысл. В последнем случае речь и заходит именно о категории противоречия.
Оценивая осуществленную Кантом реконструкцию Аристотелевской концепции процессов, следует заметить, что разделению понятий изменение состояния объекта и изменение объекта как целого была противопоставлена фактически идея несовпадения. Положительным является то, что Кант используя систему понятий, описывающих изменение, перешел от их классификационного рассмотрения к изучению существующих связей и отношений между ними. Рассмотрев взаимосвязь и взаимозависимость понятий, связанных акциденциями, например, изменения и изменчивость, Кант фактически развил идею Лейбница о существовании тесной связи между процессами, протекающими на различных структурных уровнях действительности. То есть Кант еще раз подтвердил идею о том, что в рамках своей общей концепции он действительно имел ввиду то, что категория противоречия может относиться исключительно к сущностным характеристикам тех или иных процессов, и вряд ли она может затрагивать некоторые внешние, поверхностные, изменчивые акциденции, которые действительно могут получать не только различные толкования, но и которые могут достаточно быстро возникать и исчезать. Важным является положение о том, что основу любого процесса составляет сам объект. Поэтому нельзя считать равноправными изменения, например, количества и качества и изменение самого объекта. Дело в том, что количество и качество с точки зрения самого объекта характеризуют изменчивость, но они не изменяются,
а сменяются в процессе изменения объекта. И в этом Кант действительно уловил определенную диалектику того, что изменяется с точки зрения сущности и того, что фактически постулируется на определенной хронологической шкале. Вызывает, однако, возражение характер взаимосвязи изменения состояния, изменение субстрата в отношении какой-либо сущности, а также характеристик, связанных с изменчивостью. Фактически Кант редуцировал содержание понятия изменение к изменчивости именно через характеристики акциденции. На наш взгляд, следует отметить, что свою позицию по данному разграничению он до конца фактически не исследовал.
В рамках немецкой классической философии в проблеме противоречия был обозначены целый ряд позиций, которые нашли свое отражение в работах Фихте, Шеллинга и ряда других мыслителей. В рамках развития философской мысли наибольшее значение с точки зрения исследования противоречия и его дальнейшего перенесения в рамки, допустим, философии марксизма внес Гегель. При этом сам Гегель выделял в рассматриваемом объекте 2 типа определенностей: качественное и количественное. Это уже говорит о том, что сама теория противоречия получила несколько иное толкование. Это толкование уже связано с тем, что уже в рамках философии Гегеля наметились некоторые уровни развития этой категории. Гегель определяет качественную определенность с точки зрения того, что она позволяет отличить данный объект от других объектов, т. к. обозначая процесс развития, Гегель возвращается непосредственно к источнику развития, выходит на противоречие с точки зрения определенной диалектики качественных и количественных характеристик, в чем, как нам кажется, он достаточно четко реконструировал идею Аристотеля, связанную со сменой характеристик изменяющегося объекта. Диалектики Гегеля - это диалектика, в основе которой само противоречие. При этом Гегель говорит о том, что потеря качественной определенности ведет к тому, что, объект уже не будет тем же самым объектом, он изменится. Подобная ситуация позволяет говорить о том, что изменение объекта как целого сам Гегель определяет также, как и Аристотель через переход, но переход от одной его качественной определенности к другой. И, в свою очередь, количественная определенность объекта связана с теми его характеристиками, которые не оказывают влияния на изменение объекта. Однако смена характеристик определяет изменчивость объекта, т. к. последовательную смену его состояний. В этом смысле Гегель продолжает развивать идеи Аристотеля, Петра Испанского и Канта. В этом смысле решение Гегелем проблемы соотношения процессов, и, в частности, процессов, связанных с изменением состояния объекта, и процессов, связанных с изменением объекта как целого, происходит в терминах количественного и качественного изменения рассматриваемого объекта, т. е. изменение - это процесс, определяемый Гегелем как количественное изменение. При этом другая сторона процесса, т. к. изменение объекта как целого будет выступать как качественное изменение объекта. Однако указание на различие между количеством и качеством является определяющим гегелевской концепции теории процессов. Ее основная идея - восстановление их соответствующих взаимосвязей. В этом Гегель продолжает идеи Аристотеля о том, что нужно устанавливать различные взаимосвязи, взаимозависимости на различных уровнях, в основе которых находится теория противоречия. Количественное изменение, по Гегелю, будет осуществляться в известных пределах качественной определенности, при этом появляется категория. Мера будет выступать как «качественно определенное количество». В пределах данной меры качество остается нейтральным по отношению к количественным изменениям. Но это - до определенной ступени: появившаяся качественная определенность порождает новую количественную определенность. Между ними устанавливается новая мера. В данном случае Гегель использует механизм противоречий, который позволяет говорить о том, что является действительно взаимосвязью между количественными и качественными характеристиками и это фиксирует некоторое функциональное соотношение между количеством и качеством. Но, с другой стороны, та же категория показывает то, противоречие действительно является источником развития, показывая постоянное изменение между количеством и качеством. В определенных состояниях эта категория почти улавливает их взаимосвязь, которая и будет характеризовать количественную и качественную нагрузку зафиксированного состояния самим субъектом исследования. В литературе метод, используемый Гегелем при исследовании теории процессов, получил название диалектического метода, что хорошо изучено в рамках обширной философской литературы. Он позволил Гегелю прояснить значение понятий возникно-
вения и становления и значительно расширил экзистенциальное содержание понятия становления, используя его для описания процесса изменения объекта как целого. Но при этом Гегель обратил внимание, что само становление не является видом изменения, и в этом Гегель следует традиции, которую заложил еще Аристотель. Изменение производно от становления. Возникновение и уничтожение не характеризуют процесс изменения, т. к. не являются тенденциями в развитии данного объекта как целого. В этом смысле проблема противоречия, обозначенная Гегелем, уходит на несколько другой уровень. Происходит перенос акцентов от некоторой координационной системы рассмотрения противоречия в контексте теории процессов к теории модальностей, в рамках которой теория противоречия также является источником поступательного развития как в рамках развития природы, так и общества. В итоге система взглядов, представляющих процессы, у Гегеля приобретает достаточно строгий вид. Трансформация, представленная проблемой разделения состояний, сущностей объекта как процесса, непосредственно связана и с анализом тех же знаменитых апорий движения Зенона, давших импульс к решению вопроса о том, как можно отразить процессуальный характер действительности в рамках некоторой концептуальной системы динамических категорий, использования определенной системы логики понятий.
В определенной мере пропедевтической частью современных исследований по проблеме концептуального подхода к социальным противоречиям в контексте теории процессов и учетом фактора темпоральности можно рассматривать еще дискуссию 60-х годов, связанную с тем, какие проблемы возникают при отображении противоречий, социальных противоречий процессуального характера действительности в логике понятий. Определенным импульсом подобной дискуссии явилось достижение современной философской науки нового качественного уровня, связанного с тем, что на стыке философского и математического знания были получены интересные фундаментальные исследования в рамках оснований математики, теории доказательств, теории моделей и так далее. Появилась возможность применения математического аппарата для использования при исследовании тех или иных моментов социальной действительности, в том числе проблем, связанных с описанием, категорий социального противоречия, социальных процессов и так далее. И при этом появилась возможность более широкого и глубокого анализа «традиционных» социально-философских проблем. Исходным пунктом дискуссии стало своеобразное толкование Гегелем известной апории «Летящая стрела». По Гегелю, парадокс возникает в результате того, что у Зенона объект, в процессе, в каждый момент времени будет находиться в каком-то определенном месте. Однако правильным будет сказать, что объект в один и тот же момент времени находится и не находится в определенном месте. Поэтому, по мнению Гегеля, сам процесс - это само налично-сущее противоречие.
Отношение к гегелевской позиции фактически разделило участников дискуссии на несколько направлений. Некоторые ученые, буквально восприняв гегелевский тезис, подвергли сомнению возможность построения непротиворечивой теории процессов вообще и социальных процессов в частности. Так как вполне естественна логическая противоречивость такой теории, и это свидетельство ее своебразного отражения в рамках подхода к противоречивости самого объекта исследования. В контексте подобной позиции можно выделить философов, которые достаточно пытались и перенести проблему в русло соотношения диалектики и логики. Заметим, что подобные взгляды были подвергнуты основательной и аргументированной критике в работах Е.К. Войшвилло [2] и И.С. Нарского [5]. Представители иного направления основополагающим принципом считали непротиворечивость теории процессов. Они стремились к эффективному использованию аппарата и средств современной логики при анализе любых процессов, включая социальные. В этой связи особо отметим приведенный в ряде работ семантический анализ гегелевской формулировки, целью которого явился поиск подходящей интерпретации входящих в нее терминов. В результате чего можно сказать об устранении именно кажущейся противоречивости. С.А. Яновская в известной статье [10], указывая на методологическую важность исходных допущений, предположила, что для адекватного описания любых процессов необходимо использовать два типа понятий:
1. Моменты и точки
2. Интервалы и отрезки.
При этом допускается возможность замены одного типа другим. Парадоксы возникают тогда, когда замена происходит в неявном виде и это приводит к появлению видимости логической противоречивости в теории различных видов процессов.
Весьма оригинальное исследование провел Е.К. Войшвилло. Ход его рассуждений представляется следующим образом. Прежде всего, объект в рамках процесса отождествляется с некоторой точкой. Далее выбирается другая точка, находящаяся на траектории движения выделенной и на расстоянии от начала отсчета, и, соответственно, фиксируется на темпоральной шкале точка. Далее рассматриваются любой отрезок времени и отрезок пути, которые упорядочиваются отношением строгого предшествования. Дополнительно допускается неограниченное уменьшение данных отрезков путем стягивания их концов. Причем зафиксированные точки времени и пути постоянно остаются фиксированными. Получается бесконечная последовательность отрезков, левые границы которых всегда будут фиксированы, поэтому их можно интерпретировать как некоторые пределы, к которым данные последовательности отрезков стремятся. Предложенная интерпретация, являющаяся близкой к теории пределов Вейерштрасса, позволяет утверждать, что рассматриваемая фраза «объект во время процесса в один и тот же момент времени находится и не находится в определенном месте» не является логически противоречивой. Интересной представляется позиция Ю.А. Петрова, который для разрешения трудностей при отображении процессов предлагает в качестве исходного использовать понятие «находится» и через него дать точное определение понятий «процесс» и «покой». Ю.А. Петров вводит пару трехместных предикатов, которые интерпретируются как «точка в момент времени находится в точке пространства» и «точка в момент времени не находится в точке пространства». На основе использования данных предикатов осуществляется определение понятий процесса и покоя, главный смысл которых заключается в рассмотрении места нахождения самой точки в отношении двух различных моментов на шкале выделенного процесса. Действительно, это один из вариантов подхода к указанной проблеме, однако уязвимым является то, что они не отражают непрерывности процесса или покоя в выбранном интервале времени. Но это связано с реальной ситуацией, когда в интервале между двумя моментами может быть отмечено бесконечное множество пар моментов, в свою очередь определяющих временные интервалы. Поэтому на любом рассматриваемом интервале можно выделить подинтер-вал, на котором сама оценка точки может отличаться от оценки в исходном интервале. Между тем сделанное Ю.А. Петровым заключение справедливо, но отсюда следует еще одна проблема. Дело в том, что предположение относительно того, что сам объект может рассматриваться с точки зрения процесса в каком-то интервале, несмотря на его покой в его подинтервале. Можно продолжить рассуждение в отношении последнего. Поэтому речь идет о том, что в данной ситуации подобные аналогии продолжаются до бесконечности. Но Ю.А. Петров совершенно справедливо заметил, что это можно предположить и в отношении той части интервалов, которая остается после исключения из него интервала покоя. В итоге появляется возможность постоянного перемешивания интервала. Подобную позицию можно нейтрализовать, если принять ограничительное требование, исключающее возможность бесконечно большого перемешивания интервалов времени. Это достигается путем введения мереологического отношения целого и части на весь интервал времени, на котором рассматривается понятия процесса и покоя.
Некоторые ученые попытались решить подобные проблемы путем переинтерпретации понятия момента времени [7]. Как известно в истории философской мысли, за данным понятием закрепилось вполне определенное значение. Тот же Аристотель в связи с рассмотрением апорий движения отмечал, что момент времени есть неделимое понятие, не содержащее времени вообще. Это есть лишь граница времени. Философская традиция в основном сохранила такое толкование. Но именно против него выступал В.И. Свидерский. По его мнению, в моменте происходят элементарные акты процесса. Эти акты относятся к двум состояниям, выражая переход между ними. С другой стороны, Зенон, по мнению В.И. Свидерского, не правомерно лишает момент «теперь» самого временного содержания, ибо «время, отнесенное только к одному состоянию лишенному всяких изменений, уже не есть время, а суть пустое абстрактное понятие» [7, 87]. Однако предложенное «овременение» момента неизбежно приводит к новым проблемам, то есть если момент внутренне содержит время, то он имеет временную длительность, тем самым вместо момента воз-
никает интервал. Но последний имеет в свою очередь начало и конец. Значит нужно ввести еще два момента, которые при последовательном проведении точки зрения В.И. Свидерского также имеют длительность, и предполагают новые пары моментов. Нет смысла доказывать, что подобные рассуждения можно продолжать до бесконечности. То есть позиция В.И. Свидерского представляется сомнительной и по теоретическим соображениям вряд ли укладывается в современное представление о соотношении моментных и интервальных концепций.
Обратим внимание, что в зарубежной социально-философской и философской литературе весьма интенсивная полемика по проблеме описания процессов и социальных процессов развернулась на страницах журналов «Аиа^Б». Высказанные в процессе дискуссии точки зрения группируются по двум основным направлениям. Представители одного направления, являющиеся сторонниками так называемого «канторовского континуума» полагали, что временная и пространственная непрерывность может быть адекватно описана некоторой математической моделью. Другие отрицали наличие связи между математической непрерывностью и реальной непрерывностью времени и пространства. В противоположность канторовской, некоторые ученые в данном направлении предлагали такую модель непрерывности, которая реально сводилась к построению эмпирических моделей. Виднейшим представителем первого направления являлся А. Грюнбаум. По его мнению, любой интервал времени одновременно и непрерывен и прерывен, что составляло основу проблемы противоречия. Основываясь на данных понятиях, Грюнбаум приводит реконструкцию апории «Дихотомия», используя при этом несколько видов моделей. Применение различных видов моделей, включая математические, по мнению Грюнбаума, позволяет преодолеть трудности, поставленные апориями Зенона. Одна модель опирается на понятие актуальной бесконечности, другая использует понятие потенциальной бесконечности. В одном случае речь идет об описании процесса вообще, оставляя в стороне вопрос о том, имеет ли данный процесс результат. Поэтому категория противоречия в данном случае получает некоторые другие проблемы, связанные с этим механизмом. При другой модели фактически вообще не затрагивается механизм описания процесса и противоречия. В данной диссертации автор не будет останавливаться на тонкостях подобного анализа, так как это входит в сферу более фундаментальных проблем анализа, а заинтересованным читателям рекомендуем работу Ю.А. Петрова [6].
Наиболее известным представителем иного направления является С. Шираиши, который дал формальные описания модели «чувственно данной непрерывности», используя при этом введенное им понятие «неопределенной непрерывности». Не ставя перед собой цели подробного обсуждения дискуссии в целом, отметим, что она свелась по существу к проблеме континуального движения. На наш взгляд, следуя взглядам С. Шираиши, можно подобное описание представить с различных позиций и в итоге конструктивный характер возможен тогда, когда используется описание самого механизма представления того или иного процесса. С другой стороны, ставя перед собой задачу анализа противоречия, представления механизма выхода на социальное противоречие и т. к., следует сказать, что те фундаментальные методологические принципы, которые заложены в приведенных концепциях Шираиши и Грюнбаума, действительно полезны с точки зрения изучения роли темпорального фактора в процессе анализа противоречия вообще и социального противоречия в частности.
В рамках работ, связанных с усилением позиций «неопределенной непрерывности», можно отметить работы А. Койре, А. Бергсона, Ф. Эвелена. Заметим, что в данном случае проблема противоречия в некоторой степени совпадает с нашей позицией, то есть с сопоставлением непрерывности с проблемой переходов. Однако подобные переходы с точки зрения выше указанных философов больше представляют собой переходы между определенными моментами, нежели интервалами. Причем переходы между моментами не оговариваются с позиции, допустим, границ интервалов, что затрудняет их однозначную интерпретацию и фактически могут подразумевать подобные переходы как некоторую связь моментов, что противоречит самой теории непрерывности с позиций теоретических аспектов мереологии. И поэтому, в принципе, одобряя общую позицию А. Койре с методологических и теоретических позиций анализа той же актуальной бесконечности, направленной на разрешение исследования проблем теории процессов, автор считает, что он не смог последовательно провести свою точку зрения, аргументированно показать, почему данная
проблема является фундаментальной в теории различного видов процессов, т. к. взглядам А. Койре скорее присущи все же черты только феноменологического подхода.
Сравнивая в подобном контексте, например, идеи Гегеля и концепцию Ф. Энгельса, изложенную в работе «Анти-Дюринг», обратим внимание, что во многом проблема противоречия получила не только весьма оригинальное и интересное толкование, но она во многом перекликается с выше - указанными идеями историко-философского характера. Однако автор не ставит перед собой целью подробного исследования идей Энгельса, хотя они весьма интересны. Тем не менее отметим, что в данном случае, на наш взгляд весьма интересную позицию в этом направлении провел И.С. Нарский. По его мнению, например, с позиции Энгельса человеческое познание, с точки зрения опять же противоречия, и неограниченно, но и ограничено, т. к. познает человек ограничено, но его способности познания не ограничены и т. к. На наш взгляд, Нарский прав в том, что смысл выше приведенной фразы «находится и не находится» заключается в различениях актуального и потенциального нахождения. Используя данную идею И.С. Нарского, считаем, что во всех приведенных фрагментах речь идет о том, что если мы выделяем некоторый момент времени, то оно несет на себе двойную смысловую нагрузку.
С одной стороны, можно сказать, что моменту времени соответствует определенное состояние объекта, а с другой - что в моменте объект имеет возможности, тенденции стать другим. Иначе, в моменте времени объект не только актуален, то есть имеет фиксированное состояние, но и потенциален, то есть имеет множество тенденций, возможных направлений изменения актуального состояния. Если мы примем одну из этих тенденций, то любую другую можно рассматривать как противоположную. Следовательно, движущей силой, действительным противоречием объекта является борьба противоположных сторон, что и является один из принципов диалектического метода.
Адекватное отображение процессуального характера действительности предполагает последовательное построение теорий изменения, становления и объектного противоречия. Под теорией становления понимается адекватное описание современной логико-философской теории присущих объекту противоположных тенденций (тенденций возникновения и уничтожения). Описание конъюнкции этих тенденций дает логику предметного противоречия. И, наконец, логика описания переходов между актуальными состояниями имеющегося объекта является логикой изменения. Именно она будет первоначальным и, в известной степени, наиболее «простым» уровнем исследования изменяющейся действительности. И уже как бы «на плечах» теории изменения возможен переход к построению теорий становления и предметного противоречия.
Достаточно серьезное значение в современной литературе для исследования и теоретического осмысления социальных противоречий имеют работы и концепции Р. Коллинза, Р. Дарен-дорфа, Р. Снайдера, А. Раппопорта, С. Хантингтона, а также современных российских ученых: Р. Абдулатипова, М. Алиева, Л. Гринина, А. Гусейнова, А. Здравомыслова, В. Иноземцева, В. Попова, Б. Щеглова, А. Спиркина и др. Используя определение социальной ситуации, которое встречалось в ряде приведенных работ, на которых мы останавливались выше, в соответствии с концепциями А. Прайора и В. Попова, будем различать классические, неклассические и противоречивые ситуации, что является весьма оригинальным и интересным при изучении механизма социального противоречия.
При этом с методологических позиций классическая ситуация представляется такой, при которой для любого пункта референции выполняются принципы отрицания, утверждения и собственно его утверждения, т. к. в данном случае принимается равная истинность положений не-А и А. Под неклассической будет представляться ситуация, при которой не имеет силы закон исключенного третьего. В противоречивой ситуации действует закон непротиворечивости. Если учитывать те схематические результаты, о которых говорилось выше, то следует обратиться к внутренней структуре социального противоречия в контексте социального процесса, по отношению к которому рассматривается его противоречивость.
Допустим, исследователь имеет дело с некоторым подинтервалом некоторого зафиксированного интервала социального противоречия, выделяет на нем некоторые состояния в рамках этого социального процесса и социального противоречия. Тогда проблема оценки подобного состояния в рамках социального противоречия будет означать установление существования этого
состояния в выделенном подинтервале развития социального противоречия и, соответственно, проверку возможности на истинность или ложность самого этого состояния. С другой стороны, если исследователь не связывает себя какими-то обязательствами по отношению к установлению отрицательной оценки по отношению к состоянию на выделенном интервале социального процесса, то тогда речь может заходить о другой проблеме, а именно: о проблеме существования оценки или ее несуществовании. Дело в том, что в данном случае оценка социальным субъектом социального противоречия фактически теряет смысл, т. к. субъект реально не оценивает какое-то положение дел или состояние, а может просто констатировать наличие социального противоречия в рамках конкретного исследования.
Заметим, что принципиальным при анализе социального противоречия в рамках социального процесса является то, что напрямую отрицается зависимость между существованием в самом интервале противоречия некоторого состояния и отрицанием его несуществования. Социальный субъект может вполне правомерно утверждать то, что невозможность оценки истинности, например, в состоянии, существующем в социальном противоречии, вполне может допускать оценку его отрицания. Автор сознательно приводит эти примеры, т. к. они фактически ведут к отходу от некоторых классических представлений, в рамках которых проведение, структурирование социального противоречия и тем более переход к некоторым обобщениям и формализации является малоэффективным.
Различные сопоставления познающим субъектом оценки состояний наличия или отсутствия того или иного положения дел в рамках социального противоречия приводят к ряду вариантов, сущность которых сводится к наличию или отсутствию их взаимной оценки, т. к. речь идет о том, что принимая некоторое утверждение в рамках оценки того или иного состояния в процессе развития социального противоречия, это утверждение возможно принять за истинное и в дальнейшем работать с ним в плане исследования. С другой стороны, также можно принять его отрицание и работать тогда с двумя подобными утверждениями. В итоге нетрудно посчитать, что фактически исследователь сталкивается с четырьмя видами подобного сочетания, т. к. в нашем случае весьма справедливым является утверждение существования некоторой пары взаимопротиворечивых состояний развития социального противоречия в рамках социального процесса. И при этом истинный смысл противоречивости социальных процессов заключается в их дистрибутивности на конкретном интервале временной шкалы, которая отражает в исследовательских целях социальное противоречие. Между тем речь не сводится к самопротиворечивости, которая обычно ведет к классическим ситуациям, рассматривающимся как закон противоречия в классической философской литературе.
Анализ развития механизма социального противоречия, с точки зрения переходных состояний, предполагает, что исследователь обращается к любому интервалу, на котором рассматривается социальное противоречие. Фактически, постулирует, что он состоит из ряда последовательных интервалов, которые представляют собой, с одной стороны, некоторые особенности самой структуры противоречивости в рамках рассматриваемого социального процесса, а с другой стороны -складывается из тех переходных интервалов, которые образуют это выделенное социальное противоречие.
Кроме того, возникает проблема оценки этих переходных состояний противоречивости в целом самими социальными субъектами. В этой связи есть смысл представить некоторую классификацию с точки зрения подобного подхода: во-первых, в рамках теории противоречий исследователь может с учетом проблем, поставленных выше, представить социальное противоречие как слабый его вариант, при котором фактически для некоторого подинтервала, на котором рассматривается само социальное противоречие, будут истинными как формула А, так и формула не-А для некоторого состояния; во-вторых, выделяется строгое противоречие, которое предполагает, что для некоторого интервала А в рамках социального противоречия будет выполняться сочетание утверждения и его отрицания на этом интервале с позиции истинности для некоторого выделенного состояния на шкале социального противоречия; в-третьих, в литературе встречается понятие суперпротиворечивости, которое в данном случае весьма легко трансформируется в понимание того, что для любого подинтервала в рамках рассматриваемого развития противоречия утверждение и его отрицание для некоторого подинтервала будет выполняться для любого состояния выде-
ленного на шкале социального противоречия; в-четвертых, ряд авторов выделяют противоречие как некоторый логический хаос, и в структуре социального противоречия это будет означать не что иное, как то, что для некоторого подинтервала будет истинно состояние в этом подинтервале, зафиксированном для любого состояния на шкале социального противоречия. Причем на место именно этого состояния возможна подстановка как самого этого состояния с точки зрения позитива, так и с точки зрения его отрицания, т. к. соответственно будет приниматься совместная оценка для истинных состояний и их противоречий для всех утверждений, которые встречаются на шкале развития социального противоречия.
С точки зрения структурирования социального процесса, в русле которого фиксируется социальное противоречие, следует говорить о том, что подобный зафиксированный процесс представляется как некоторый переход от одного состояния к другому, отличному от него, представленному, возможно, как его противоречие. При этом начальный и конечный моменты самого процесса будут сопоставляться именно с утверждением и отрицанием этих состояний. Отсюда следует, что в начальный момент подобного процесса развития социального противоречия, социальный субъект дает оценку только изначальному состоянию. С другой стороны, отрицательное состояние оценивается социальным субъектом с позиции: включено оно или нет в процесс перехода. Обычно при подобной оценке имеем отрицательный результат, т. к. фактически состояния в рамках развития социального противоречия, которые не включены в процесс самого перехода, не оцениваются.
Отметим, что подобное нестандартное представление социального противоречия с использованием фактора темпоральности и самой шкалы времени дает возможность построения новых динамических систем, способных адекватно отражать социальную действительность. Более того, исходя из анализа противоречивости в указанных выше ситуациях наиболее адекватными для описания противоречивого характера процессов, в том числе и социальных, будут являться двухмерные семантики, которые в классических ситуациях сочетаются с неклассическими и используется двухсортная темпоральная онтология, т. к. в данном случае и утверждается то, что на первый план выходит концепция интервального времени, сочетающаяся с моментной концепцией.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Аристотель. Сочинения: в 4 т. М., 1978-1983.
2. Войшвилло Е.К. Еще раз о парадоксе движения, о диалектических и формально-логических противоречиях // Философские науки. 1964. № 4. С. 103-112.
3. Койре А. Заметки о парадоксах Зенона // Очерки истории философской мысли. М., 1985. С. 27-50.
4. Лейбниц Г.В. Сочинения: в 4 т. М., 1982-1984.
5. Нарский И.С. Проблема противоречия в диалектической логике. М., 1969. 182 с.
6. Петров Ю.А. Логические проблемы абстракций бесконечности и осуществимости. М., 1967. 164 с.
7. Свидерский В.И. О противоречивости механического движения // Философские науки. 1962. № 5. С. 83-89.
8. Секст Эмпирик. Сочинения: в 2 т. М., 1976.
9. Яновская С.А. Преодолены ли в современной науке трудности, известные по названием «апорий Зенона» // Методологические проблемы науки. М., 1972. С. 214-234.
10. Яновская С.А. О так называемых «определениях через абстракцию» // Методологические проблемы науки. М., 1972. С. 34-72.
А.А. Иваненко, Вл.В. Попов
ОСОБЕННОСТИ ПОДХОДА К РАЦИОНАЛЬНОСТИ В ИНФОРМАЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ
В рамках имеющейся литературы существуют различные подходы к пониманию социального противоречия. В последнее время данная проблема приобрела действительно интегральный характер, хотя в сознании большинства российских ученых исследование и развитие проблемы социального противоречия так или иначе касается тех проблем, которые возникали в рамках исторического материализма. В статье авторы не будут вступать в дискуссию относительно данного
