CC BY
36
ленного на шкале социального противоречия; в-четвертых, ряд авторов выделяют противоречие как некоторый логический хаос, и в структуре социального противоречия это будет означать не что иное, как то, что для некоторого подинтервала будет истинно состояние в этом подинтервале, зафиксированном для любого состояния на шкале социального противоречия. Причем на место именно этого состояния возможна подстановка как самого этого состояния с точки зрения позитива, так и с точки зрения его отрицания, т. к. соответственно будет приниматься совместная оценка для истинных состояний и их противоречий для всех утверждений, которые встречаются на шкале развития социального противоречия.
С точки зрения структурирования социального процесса, в русле которого фиксируется социальное противоречие, следует говорить о том, что подобный зафиксированный процесс представляется как некоторый переход от одного состояния к другому, отличному от него, представленному, возможно, как его противоречие. При этом начальный и конечный моменты самого процесса будут сопоставляться именно с утверждением и отрицанием этих состояний. Отсюда следует, что в начальный момент подобного процесса развития социального противоречия, социальный субъект дает оценку только изначальному состоянию. С другой стороны, отрицательное состояние оценивается социальным субъектом с позиции: включено оно или нет в процесс перехода. Обычно при подобной оценке имеем отрицательный результат, т. к. фактически состояния в рамках развития социального противоречия, которые не включены в процесс самого перехода, не оцениваются.
Отметим, что подобное нестандартное представление социального противоречия с использованием фактора темпоральности и самой шкалы времени дает возможность построения новых динамических систем, способных адекватно отражать социальную действительность. Более того, исходя из анализа противоречивости в указанных выше ситуациях наиболее адекватными для описания противоречивого характера процессов, в том числе и социальных, будут являться двухмерные семантики, которые в классических ситуациях сочетаются с неклассическими и используется двухсортная темпоральная онтология, т. к. в данном случае и утверждается то, что на первый план выходит концепция интервального времени, сочетающаяся с моментной концепцией.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Аристотель. Сочинения: в 4 т. М., 1978-1983.
2. Войшвилло Е.К. Еще раз о парадоксе движения, о диалектических и формально-логических противоречиях // Философские науки. 1964. № 4. С. 103-112.
3. Койре А. Заметки о парадоксах Зенона // Очерки истории философской мысли. М., 1985. С. 27-50.
4. Лейбниц Г.В. Сочинения: в 4 т. М., 1982-1984.
5. Нарский И.С. Проблема противоречия в диалектической логике. М., 1969. 182 с.
6. Петров Ю.А. Логические проблемы абстракций бесконечности и осуществимости. М., 1967. 164 с.
7. Свидерский В.И. О противоречивости механического движения // Философские науки. 1962. № 5. С. 83-89.
8. Секст Эмпирик. Сочинения: в 2 т. М., 1976.
9. Яновская С.А. Преодолены ли в современной науке трудности, известные по названием «апорий Зенона» // Методологические проблемы науки. М., 1972. С. 214-234.
10. Яновская С.А. О так называемых «определениях через абстракцию» // Методологические проблемы науки. М., 1972. С. 34-72.
А.А. Иваненко, Вл.В. Попов
ОСОБЕННОСТИ ПОДХОДА К РАЦИОНАЛЬНОСТИ В ИНФОРМАЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ
В рамках имеющейся литературы существуют различные подходы к пониманию социального противоречия. В последнее время данная проблема приобрела действительно интегральный характер, хотя в сознании большинства российских ученых исследование и развитие проблемы социального противоречия так или иначе касается тех проблем, которые возникали в рамках исторического материализма. В статье авторы не будут вступать в дискуссию относительно данного
вопроса, тем более, что это сделано в целом ряде работ. Однако отметим следующее: действительно существует, по крайней мере, два направления, в рамках которых следует рассматривать социальное противоречие в рамках той же марксистской философии. Хотя далеко не все исследователи эти два направления разделяют, скорее они их объединяют. Видимо, следует говорить о социальном противоречии, как с точки зрения механизма его развития, так и с точки зрения того социума, в условиях которого это противоречие разворачивается. С этим трудно спорить, однако, в марксистской философии акцент сделан именно на второе направление, и это вполне понятно, так как проблема социального противоречия во многом увязывалась с проблемами классовой борьбы и рядом иных проблем, которые, в конечном счете, рассматривались даже не столько в диалектическом материализме, сколько в материализме историческом.
Заметим, что указанные аспекты социального противоречия находили достаточно серьезный отклик в работах марксистских философов в нашей стране и зарубежом и авторы не хотели бы в исследовании заострять внимание на том, что в этих работах в основном решались какие-то идеологические задачи. Речь идет о том, что в большинстве монографий, учебников, статей действительно были показаны подходы к механизму осуществления социального противоречия в виде противоречия его формы, его типов и т. д. Между тем в этом плане заслуживает внимания изучение социального противоречия, как с точки зрения противоречия, имеющего форму социального развития, так и само противоречие в рамках общества. На первый взгляд, это весьма близкие аспекты, на которые следовало бы в какой-то мере и не обращать внимания, однако данная позиция не совсем правильная. То есть предполагается иная позиция, фактически выделяющая одно направление анализа, связанное с понятием диалектического противоречия, его помещением в рамки диалектической методологии и в дальнейшем - выход к тем проблемам философии общества, которые подразумевают исследование вышеуказанных понятий.
Другой уровень исследования в большей степени касается того, что социальное противоречие принимается как некоторая данность, как то понятие, которое является исходным, не анализируемым и уже проясненным в некоторых других исследованиях, что, на наш взгляд, имеет право на существование. При этом с другой стороны, какие-то конкретные специальные исследования, связанные не обязательно именно с марксистской философией, обязательно дадут достаточно интересные результаты в плане отклонения от подобной позиции.
В итоге предполагаем, что анализ социального противоречия в рамках второго направления подразумевает самостоятельные онтологические предпосылки и самостоятельное исследование относительно механизма развития социального противоречия. В данном случае фактически происходит отказ от тех идеологических предпосылок, которые так или иначе оказывали влияние на исследования действия социального противоречия в обществе, когда само это общество предлагало изначально те или иные конкретные идеологические аспекты и само социальное противоречие естественно воспринималось исключительно в рамках марксизма.
Конечно, анализ проблемы социального противоречия в условиях развития марксистской философии - это достаточно серьезные исследования и их совокупность является большим вкладом в историко-философское исследование социального противоречия, тем более что в рамках марксизма действительно акцент делается на определенные виды действия социального противоречия. Однако, с другой стороны, сама диалектика объективного и субъективного в рамках диалектической идеологии не всегда дает возможность адекватно представить те или иные понятия, когда речь заходит о том, что эти понятия рассматриваются сквозь призму немарксистских позиций. Ясно, что в марксистской философии социальное противоречие должно быть источником всех общественных отношений, которые отражают определенный способ производства. Признавая это, автор не будет вступать в данном случае в дискуссию о социальном противоречии в контексте диалектики производительных сил и производственных отношений, не будет анализировать социально-классовые противоречия и т. к. Приоритет в другом: социальные противоречия, как и любые другие явления, должны быть оценены. А оценку производит тот субъект или та социальная группа определенной модальности, которая может либо непосредственно вступать в эти социальные противоречия, либо имеет возможность производить их адекватный анализ со стороны, или же обращаться к некоторому историческому материалу и производить соответствующую оценку.
Но уже при таком понимании вырисовывается ситуация, когда диалектика субъективного и объективного вряд ли может быть понята исключительно с позиции идеологических особенностей диалектической методологии. Напрашивается использование некоторых других методов. Например, обращение к историческому прошлому ведет к проблеме диалектики в рамках исторической герменевтики; обращение к человеку, его внутренней сущности, оценка которой будет коррелировать с социальными противоречиями приводит к экзистенциальной философии и т. к. То есть обращаем внимание на то, что сама марксистская философия действительно дала очень богатый и интересный материал для анализа социального противоречия, однако неправомерно утверждать, что это завершенная или некоторая высшая форма работы над проблемой социального противоречия. Этот действительно богатый материал следует использовать в рамках изучения социального противоречия, равно как и другой, который можно почерпнуть из истории философии. При этом, естественно, следует обращать внимание на то, что сама история представляет некоторую последовательность изучения того или иного явления.
Отметим, что в рамках историко-философской мысли проблема социального противоречия непосредственно рассматривалась в корреляции с такой категорией, как отчуждение. Последнее действительно имело очень большое значение, особенно при рассмотрении различных философских концепций. Так, эта проблема достаточно серьезно связана с историей общественной мысли, например, с позиции романтического отношения к капитализму. И тогда следует вспомнить об известных концепциях общественного договора, развитых в работах Гоббса или Жан Жака Руссо. С другой стороны, тот же Шиллер акцент переносил на внутреннее противоречие и двойственность в сущности человека Нового времени и пытался социальное противоречие в соотношении с отчуждением связать с проблемами эстетики. Причем именно в эстетической сфере он видит направление утраченной человеком целостности.
Один из классиков философской мысли Гегель говорит о категории отчуждения как о такой, которая фактически с онтологической позиции является способом собственно конструирования его философской системы, так как при этом история и природа фактически объективируются и при этом происходит отчуждение абсолютного духа. Но при этом Гегель обращает внимание на то, что сама категория отчуждения предполагает специфическое отношение самого субъекта к созданной им реальности в условиях буржуазного общества. Однако и это должно быть буржуазное правовое общество. С другой стороны, известный представитель немецкой классической философии Фейербах, в рамках своего отношения к проблеме социального противоречия и проблеме отчуждения высказывал иную позицию, критикуя Гегеля и представляя свою антропологическую интерпретацию понятия отчуждения. В данном случае подчеркнем, что сама история философской мысли действительно предполагает весьма интересные аспекты исследования проблемы отчуждения в соотнесении с социальным противоречием.
В этой связи отметим, что автору близка позиция Э. Фромма, который отмечал: «Под отчуждением понимается такой способ восприятия, при котором человек ощущает себя как нечто чуждое. Он становится отстраненным как бы от себя. Он не чувствует себя центром своего мира, дви-жетелем своих собственных действий, напротив, он находится во власти своих поступков и их последствий, подчиняется или даже поклоняется им. Отчужденный человек утратил связь с самим собой, как и со всеми другими людьми. Он воспринимает себя, равно как и других, подобно тому, как воспринимают вещи - при помощи чувств и здорового смысла, но в то же время без продуктивной связи с самим собой и внешним миром» [4, 235-236] Кстати, обратим внимание на то, что, например, касаясь рассмотрения социального противоречия и отчуждения с позиции самого отчуждения, З. Фрейд определял его как некую «трагедию культуры в противоречии между творческим процессом и объектированными формами культуры».
Следует постулировать, что в качестве одного из фундаментальных противоречий самой истории человечества является противоречие между свободой человека и между отчуждением, т. к. в данном случае нельзя не сказать о том, что в этом контексте само отчуждение рассматривается как некоторая социокультурная связь между социальными субъектами, прежде чем она станет рассматриваться в качестве некоторой самостоятельной силы. С другой стороны, отметим, что в данном случае на приоритетные роли выходит категория ценности, и в рамках настоящего ис-
следования, как упоминалось выше, ценности общества в соотнесении с позицией самого социального субъекта особенно важны в рамках изучения социального противоречия с точки зрения принятия категории отчуждения. Если подобная ситуация имеет место, то, конечно, социализация может рассматриваться не только непосредственно в отношении социальных субъектов, связанных между собой социальным пространством и социальным временем, но и переходить в более широкий контекст, касающийся естественного развития общества, и это во-первых. Во-вторых, проблема ценностей выходит на приоритетные роли, т. к. она будет связываться с категорией свободы, позволяющей нам рассматривать соотношение свободы и ценностей человека в контексте социального противоречия с позиции человеческой жизни вообще. Рассматривая собственно культурные отношения между социальными субъектами, в этом плане вполне естественно определить перспективы преодоления указанных выше проблем, связанных с отчуждением, с отчужденными формами человеческой деятельности и другими ограничениями в условиях развития социума.
Последнее в этой связи, конечно, предполагает то, что человек должен не просто осмысливать или переосмысливать мир, в котором он находится, но и переоценивать его в том историческом процессе, в котором он находится, а это естественно делает социального субъекта свободным. И в этом смысле констатируем, что категория отчуждения фактически выступает в контексте социального противоречия между непосредственной собственной жизнью социального индивида и его некоторой возможной жизнью. При этом эти возможные сценарии развития человеческой жизни, в конечном счете, будут обнаруживаться в рамках тех социальных пространств и социального времени, которые принимает исследователь, анализируя данное понятие.
Однако если рассматривать современность, то следует указать и на то, что в настоящее время в рамках рассмотрения сценариев развития человеческой жизни на первый план выходят такие понятия, как глобализация и локализация. И учитывая их смысл и значение, правомерно утверждать, что проблемы социального пространства и социального времени приобретают несколько иные оттенки, в отличие от тех, которые были, например, в период классического романтизма, в период немецкой классической философии. А именно: акцент делается на том, что реальное социальное время приобретает более быстрый темп развития.
В последнем случае имеется в виду то, что в рамках исследования социального времени и социального пространства, категории темпа, интенсивности времени или экстенсиональности пространства получают достаточно серьезное развитие и не могут оцениваться с позиции исключительно какого-то одного философского направления, поэтому следует учитывать целый ряд направлений, и в данном случае не последнее место в понимании этих категорий играет герменевтика, феноменология и постпозитивизм.
Развитие социально - философской мысли в XX - XXI веках и переход к постнеклассиче-ской парадигме во многом обусловлен не только представлением традиционных форм интерпретации классических вариантов социального противоречия, но и появлением иных форм его развития, связанных с соотношением между социальным противоречием и теми противоречиями духовной жизни общества, которые принципиально характерны именно для перехода между двумя столетиями. Как следствие, прежде всего, отметим, что различные формы социального противоречия естественно взаимопроникают друг в друга, образуют некоторые комплексы для дальнейших исследований, формируются системы социальных противоречий. При этом автора интересует в большей степени проблема того, как социальный субъект относится к этим процессам.
Настоящее время - начало XXI века в значительной мере усиливало роль средств массовой информации, коммуникации, телевидения и радио, что в итоге привело к тому, что социальное противоречие во многом стало приобретать с точки зрения его интерпретации не только научно-исследовательский аспект, но и аспект, связанный с тем его толкованием, которое фактически рассматривается сквозь призму настоящего социума. В значительной мере это относится к социологическим исследованиям, в которых действительно социальное противоречие получает свое развитие, но подобные исследования фактически в большей степени занимаются констатацией этой проблемы или ее вписанности в современную жизнь, но не обращаются к самим истокам и механизмам развития сущности социальных противоречий. То есть в подобных ситуациях рассмотрения противоречий в контексте развития общества обращаем внимание на то, что социальный ин-
дивид может как бы растворяться в той социальной среде, в которой он находится, а средства массовой информации несут достаточно много информации относительно тех противоречий, которые существуют в этом социуме. Конечно, нельзя не согласиться с этим. Однако следует отметить и другое: на первый план выходит иная проблема, связанная с массовыми коммуникациями. Философская концепция Ю. Хабермаса [5] привела к тому, что современные исследователи обратились к его позиции в отношении того, как следует интерпретировать социальную коммуникацию.
К философскому наследию Ю. Хабермаса в настоящее время обратились философы разных направлений, начиная от неомарксистов и заканчивая постпозитивистами. При этом действительно серьезное значение представляет трактовка рациональных коммуникаций, так как затрагивает целый комплекс различных связей в той или иной системе развития социума, предполагает наличие противоречивых связей между ними.
Так же М. Хайдеггер в рамках своей философской концепции обратил внимание на то, что социальное противоречие должно проходить через предварительные две установки, касающиеся человеческого «вживания» в мир. Подобные ситуации имеют двойственный момент, т. к., по нашему мнению, М. Хайдеггер попытался обратиться к некоторым проблемам той техносферы, которая фактически в известной мере стала ассоциироваться с тем или иным уровнем развития общества. При этом М. Хайдеггер справедливо обратил внимание на то, что такая категория как «здесь - бытие» фактически может противопоставляться человеку как отчужденное от него, причем оно может навязываться человеку через целый ряд социальных институтов. В любом случае, М. Хайдеггер, выводя на первое место категорию «здесь - бытие», попытался провести ее сопоставление с теми социальными коммуникациями, с которыми человек сталкивается в современном обществе; при этом, обозначив и акцентировав данную категорию на тех или иных моментах, характеризующих ее в плане встроенности в современный мир. Это заслуживает внимания, и М. Хайдеггер фактически еще раз обозначил тот факт, что проблема социальной коммуникации действительно имеет место не только с позиции, которая соотносится с модернистскими и постмодернистскими направлениями, но и с теми позициями, которые декларируют современный экзистенционализм. При этом М. Хайдеггер обращает внимание на то, что «субъектом повседневного существования является человек, которого мы отличаем от подлинной т. к. от своеобразно достигаемой личности. Фактически существование есть ни что иное, как открываемый мир обыденных связей [6]. С другой стороны, философ-персоналист Мунье отметил что «когда коммуникация ослабевает или нарушается, я глубочайшим образом теряю самого себя: все безумия происходят из - за неудачи отношений с другими, тогда альтернативой становится ... а я, в свою очередь, становлюсь чуждым самому себе, отчужденным» [2, 41].
Следует констатировать, что в тех случаях, когда философы разных направлений сталкиваются в исследовании с сенсорными противоречиями и внутренними противоречиями социального субъекта в рамках какой-то социальной коммуникации, то естественно необходимо, прежде всего, определиться с тем, как исследователь будет понимать эту социальную коммуникацию. Изучение работ вышеуказанных авторов позволяет сказать, что они подошли к этой позиции с разных сторон. Однако диалога между Э. Мунье, М. Хайдеггером и Ю. Хабермасом в принципе не получилось.
Но, тем не менее, следует отметить и то, что налицо попытка различных философских школ уловить то общее, значимое для человека в рамках развития социума, которое могло бы объединить и целый ряд спорных моментов в рамках философских направлений с учетом приоритета позиций, связанных с социальным противоречием. В этой связи не будем проводить исторических аналогий между различными философскими течениями, тем более интерпретировать их с позиции противопоставления, так как в рамках текстов, с которыми мы познакомились собственно диалога, не наблюдалось. Впрочем, акцентируем внимание на том, что современные социальные противоречия трудно «внести» в схему тех марксистских и немарксистских концепций, которые фактически связывали его с антагонистическим развитием общества. Вопрос естественно глубже: он в природе человека, в природе общества, в природе общественных отношений; и, в конце концов, социальное противоречие - это та категория, которая требует специального развития и которая должна иметь свое место в рамках той системы понятий и категорий, которые описываются, характеризуют современное общественное развитие.
Развитие социальных противоречий на современном этапе сталкивается не только с существованием и определенной конкуренцией различных философских течений, но и с теми методами, которые используются при подобных исследованиях. Проблема заключается в том, что идеи Ю. Хабермаса относительно коммуникативной рациональности имеют ряд достаточно серьезных предпосылок, касающихся анализа социальных противоречий. Во-первых, на наш взгляд, намечается определенный диалог между различными позициями по отношению к социальному противоречию. Во-вторых, диалог ведет не только к сравнению различных подходов при смене их специфических черт, но и, главным образом, направлен на взаимообогащение и взаимопроникновение идеи различных школ, формирующих методологическую основу для анализа социального противоречия с точки зрения идеи коммуникативной рациональности. Фактически преодолеваются взгляды на социальные противоречия, связанные с попытками их объяснения в рамках одного или нескольких социальных субъектов. В-третьих, идеи рациональной коммуникации приводят к необходимости анализа социальных противоречий в рамках различных социальных групп в целом, а так же к исследованию тех маргинальных аспектов, которые при этом могут образовываться и формироваться. В-четвертых, рациональные коммуникации позволяют утверждать о социальном противоречии как о таком понятии, которое фактически может рассматриваться и как источник того или иного движения или трансформации социума, и как конкретный механизм его реализации. В-пятых, рациональная коммуникация позволяет выделить наиболее важные сегменты социального противодействия, которые не только позволят обозначить структуру самого процесса социальных противоречий, но и выявить те ключевые позиции, в границах которых эти противоречия подлежат интерпретации. В-шестых, диалог различных участников в процессе социальной коммуникации позволяет определить различные позиции социальных субъектов по отношению к социальному противоречию с точки зрения социальной группы определенной модальности. В-седьмых, рациональная коммуникация позволяет выделить собственно сущность механизмов социального противоречия и те приоритетные позиции социального субъекта, которые позволяют изучать социальные противоречия с точки зрения приоритетов, которые требует современное развитие общества; а так же с учетом тех ценностных и оценочных аспектов социального субъекта, которыми и живем в настоящее время располагаем. Коммуникация в рамках социума естественно предполагает ситуацию, когда социальное противоречие пронизывает сам социум, начиная с культурных, социо-культурных, идеологических позиций и заканчивая теми моментами, которые, собственно говоря, формируют саму сущность социального противоречия. Происходит обращение к онтологическим, гносеологическим и иным аспектам проблемы. Социальное противоречие с точки зрения социального субъекта выступает двояко: и как объект исследования, и как та форма социального сознания, которая реально существует. В итоге это приводит к ситуации, когда в процессе социального познания социальный субъект интегрирует имеющиеся у него знания относительно социального противоречия в некоторую целостную позицию, сравнимую с существующими объективно социальными противоречиями, что в итоге приводит к некоторой общей концепции.
Основываясь на приведенных основных позициях в плане понимания социального противоречия, следует отметить, что они действительно так или иначе затрагивают механизмы социального противоречия, а поэтому идут к его пониманию как источника развития социума, а, во-вторых, считаем, что функциональный аспект развития социального противоречия в данном случае является так же акцентированным с точки зрения того, что само развитие социального противоречия с выходом на его индексированные точки (которые социальный субъект определяют проблему оценки) в итоге коррелируют с той функциональной системой, которая является системой, представляющей это социальное противоречие. Т. к. в диссертации функциональный и динамический аспекты развития проблемы социального противоречия и его роли в развитии социума, его механизм развития приобретают вполне конкретные очертания.
Следует обратить внимание на тот факт, что развитие современного социума ставит целый ряд проблем, которые в принципе анализируются в контексте многих социальных систем с использованием различного концептуального аппарата, так как задачи любого исследователя в этом случае различаются в том, чтобы найти наиболее адекватные ответы и решения поставленных за-
дач. Отметим, что развитие социума в XXI веке и, соответственно, изучение роли социального противоречия в этом развитии связано с развитием информационной составляющей социума. Поэтому социальные противоречия не только затрагивают механизмы поступательности развития общества, но и определяют те социальные функции, которые так или иначе образуются в рамках той социальной системы, которая представляется как прогрессивное развитие на некотором промежутке социума.
Или можно говорить о том, что в данном случае социальное противоречие попадает под рассмотрение возможных сценариев или возможных миров в тех рамках, в которых представляется близкое или отдаленное будущее. В любом случае подобная ситуация приводит к тому, что термин социальное противоречие не только приобретает онтологическую и гносеологическую роль, но и приобретает прогностическую роль, на что, к сожалению, в современной литературе далеко не все обращают внимание. Подобный вывод позволяет нам говорить о том, что проведенное в диссертации исследование показывает, что категория социального противоречия - это не только категория, связанная с теми или иными аспектами развития прошлого, настоящего или будущего, но это категория позволяющая рассматривать некоторые концептуальные системы представляющие сценарии будущего. Считаем, что это является главным, т. к. вряд ли кто-то будет спорить с тем, что сами социальные противоречия являются источником движения, причем поступательного движения современного общества. С другой стороны, существуют некоторые антиподы подобной позиции, когда предполагается однолинейное и однонаправленное развитие, что, к сожалению, встречается в ряде работ по социальной философии, связанных с рассмотрением развития социума на шкале времени. Конструируем, что подобная ситуация представляет собой действительно такие аспекты понимания информационного общества, которые заложены в самом понимании современного общества.
Т. е. современное информационное общество - это не только некоторые пласты знания и пласты информации, которые социальный субъект может исследовать, отрабатывать, использовать в тех или иных сферах, скорее, это нечто другое: а именно то, что позволяет самому социальному субъекту, опираясь на информационное поле социума, обращаться в социуме к социальным противоречиям как к некоторому настоящему времени, так и к тому будущему времени, которое будет прогнозироваться не только с точки зрения сценариев, не имеющих четкой оценки в рамках настоящего времени, а именно тех, которые эти сценарии имеют.
Постулируем, что социальное противоречие, понимаемое как некоторый продукт настоящего времени, является разветвленным как и по отношению к прошлому, так и по отношению к будущему. Более того, мы предлагаем смешанную структуру времени. Это означает следующее. Начнем со второй позиции: континуальная структура времени в данном случае понимается как некоторая непрерывность, поэтому в исследовании следует сказать о том, что та шкала времени, которая предполагается исследователем, является непрерывной в теоретическом смысле, как с позиции настоящего, так и с позиции прошлого через настоящее в будущее. Подобная ситуация приводит исследователя к принятию весьма интересной и богатой по своим выразительным возможностям интервальной структуры времени, в рамках которой возможно исследование как тех или иных вопросов, связанных с динамикой социального противоречия, с его соотнесенностью с теми или иными этапами развития общества, так и с более глубокими проблемами. К последним относится механизм реализации социального противоречия, который будет отличаться на подобной шкале с позиции прошлого, настоящего и будущего.
В данном случае интервальная периодическая структура времени позволит выделить интервал прошлого, интервал настоящего и интервал будущего в рамках, в которых социальное противоречие будет исследовано. Постулируем и другое: при ветвлении времени в прошлое и будущее следует рассуждать о том, что в настоящем, возможно, учитывать ряд вариантов развития социальных противоречий в прошлом, оценивать их с точки зрения социального субъекта и строить прогнозы по отношению к будущему. С другой стороны, эти прогнозы могут иметь совершенно иное значение с точки зрения самого социального времени в рамках настоящего, и тогда у социального объекта появляется новая возможность конструирования будущих сценариев развития общества. Возвращаясь к первой проблеме, следует отметить, что сами социальные противоречия
- это те противоречия, которые пронизывают сам социум и в соответствии с этим формируется уместная система ценностно-оценочного фактора. Действительно, когда речь заходит об отношении социального субъекта в социальной группе к тем или иным формам ценностей и оценок по отношению к различным явлениям социальной действительности, возникает вопрос, относительно какой темпоральной шкалы и по каким критериям те или иные сегменты социальной действительности, будут оцениваться. Подобная проблема действительно может эффективно решаться с позиции того, что исследование, как было показано, связывается с периодической структурой времени. Исследователь обращается к классическому пониманию реальности, когда социальный объект руководствуется не только теми или иными аспектами настоящего времени, а выдвигает определенную шкалу в прошлое время, с тем, чтобы в соответствии со своими внутренними желаниями, намерениями, ценностями и мировоззрением определить то, что реально имеет место в настоящем. В последнем имеется вывод социальных противоречий, потому что, видимо, вряд ли кто -либо будет спорить с тем, что социальные противоречия, существовавшие в прошлом, далеко не все разрешаются с учетом выделенных индексов времени. Это предполагает широкий спектр исследований, по крайней мере, относительно того: 1) почему эти социальные противоречия получают подобное существование, 2) какую роль они играли в развитии социума; 3) почему они оцениваются именно в настоящем. Но подобные вопросы можно и продолжить. В данном случае продолжение возможно и по отношению к будущему, хотя и с прошлым не все ясно, если идет рассуждение о прогностических функциях социального противоречия. А так как оно является источником развития, то те сценарии будущего, те возможные миры, которые строит социальный субъект по отношению к будущему времени и которые он собирается реализовать, естественно будут, заложены не только в настоящем времени, но и времени прошлом. Однако в этом случае появляется и другая серьезная проблема как проводит сортировку тех социальных противоречий в социуме, которые действительно дошли до настоящего времени. Кроме того, исследователь должен понимать, что для оценки социального противоречия в рамках прошлого времени само настоящее время будет выступать в роли будущего, поэтому необходимо обратиться, например, в рамках феноменологического и экзистенциального подходов к прошлому с тем, чтобы понять, действительно ли противоречия имеют адекватное прохождение через настоящее. Кстати, обратим внимание на то, что разделяем точку зрения и Аристотеля, и Платона, и средневековых мыслителей, и Лейбница с Кантом относительно того, что в настоящее время можно понимать подобный момент и как интервал, но эта деталь обсуждалась в первом параграфе.
Конечно, сам процесс развития социума - это, прежде всего, развитие самой системы социум - природа, но настоящий этап подобного развития на первый план выдвигает проблемы, связанные с научно-техническим потенциалом развития общества, с научно-технической революцией, с формированием техносферы и т. к. Более того, отметим, что эти процессы во многом в локальном смысле завершены и следует говорить о том, что в современном обществе основу действительно составляет не только информационное общество как таковое, но и информационные, технократические идеи внутри социума. Естественно, это не отменяет социальные противоречия и их роль становится все более и более существенной. Так же, как само информационное общество так или иначе реализует, в меньшей мере, генетический аспект социального противоречия, а в большей мере - его функциональный аспект. Поэтому развитие самой техносферы показывает, какие тенденции и направления технического развития общества могут принести достижения весомых результатов. И от того, как правильно оценить сущность социального противоречия, представить его как источник и начало развития той или иной тенденции развития общества зависит конечный позитивный результат. Развитие социального противоречия в информационном обществе по-новому позволяет интерпретировать не только те результаты, которые достигаются в процессе развития, но и значение самих социальных противоречий. В большей степени речь идет о том, что социальное противоречие выступает не только как источник развития, не только в функциональном аспекте (хотя и то и другое естественно имеет место). Но следует отметить и то, что в данном случае в рамках информационного общества социальное противоречие выступает как некоторый капитал знаний. Подобные знания формируются в конкретных технологиях, в деятельности социальных субъектов, так или иначе отражающих как достигнутый уровень раз-
вития социума в настоящий момент времени с перспективами на будущее. Учитывается и опыт тех поколений, которые производили эти знания в прошлом. Нельзя не отметить и то, что в рамках информационного общества развитие социальных противоречий до их завершения, до получения конкретного результата в практической деятельности естественно будет выступать как определенная диалектика субъективного и объективного в рамках познания, когда субъективная деятельность человека влияет на конечный результат разрешения социального противоречия. Социальные противоречия будут иметь форму субъективных образов действительного мира, превращаться, прежде всего, в объективное знание и знание самого общественного сознания, в котором они приобретут форму различных продуктов на разных этапах деятельности, формирующих определенную нишу в рамках современного социума. Поэтому следует отметить, что в результате объективации тех или иных субъективных знаний сам процесс приобретения социальным субъектом тех или иных знаний может приобретать не только самостоятельное значение в теоретическом плане, но и реализовываться как продукт самой практической деятельности. Тем более подобная ситуация позволяют утверждать, что сам социальный субъект не только отличается тем, что накопленные субъективные знания он превращает в реализованный продукт, но и тем что обладает действительно высоким интеллектуальным уровнем, позволяющим ему не только зафиксировать и произвести данный продукт, но и оценить его, выстроить проект в будущее. При этом немаловажное значение имеет и то, что в рамках подобной деятельности сам социальный субъект должен обладать определенным внутренним потенциалом (В.С. Степина [3], В.С. Швырев [7], Н.С. Автоно-мова [1] и т. д.). Подобный субъект в информационном обществе должен быть способным менять темп и интенсивность получения этих знаний, т. к. информационное общество и развитие социального противоречия усиливают темп как одного, так и другого. Социальное противоречие получает достаточно быстрое разрешение, результат разрешения социального противоречия становится достоянием социума интенсивнее, чем это было в предшествующие периоды развития.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Автономова Н.С. Рассудок, разум, рациональность. М., 1988. 160 с.
2. Мунье Э. Персонализм. М., 1993.
3. Степин В.С. Теоретическое знание. М., 2000. 744 с.
4. Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1990. 270 с.
5. Хабермас Ю. Понятие индивидуальности // Вопросы философии. 1989. № 2. С. 35-40.
6. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. Томск, 1998.
7. Швырев В.С. Рациональность как ценность культуры. М., 2004.
Л.Г. Интымакова
ЗНАЧЕНИЕ ЛОГИЧЕСКИХ КРИТЕРИЕВ В ФОРМИРОВАНИИ СТИЛЯ НАУЧНОГО МЫШЛЕНИЯ В ФИЗИКЕ
Стиль научного мышления является важным аспектом научной деятельности. Он представляет собой организацию процесса научного познания в соответствии с определенным образцом, эталоном научной теории. В этом образце находит свое воплощение определенное понимание сущности научного познания, его целей и методов их достижения.
Гносеологические принципы становятся логико-гносеологическими критериями, которые играют важную роль в функционировании физические теорий. Они определяют то, что обычно называют стилем научного мышления.
Стиль научного мышления складывается из определенных правил (чаще всего явно не формулируемых, а просто подразумеваемых), определяющих алгоритм научного исследования. Одни из них имеют характер правил-рекомендаций, другие - правил-запретов. Роль правил состоит в том, что с их помощью разрабатывается методика связи теории с наблюдаемыми величинами, устанавливаются критерии содержательности физических понятий. В соответствии с этими прави-
