CC BY
34
воспринимаемом состоянии. Речь идёт о том, что материальные явления воплощаются им в мелодии, узоры, цветовые отношения и т.п. Вместе с тем художественный образ выступает не как зеркальное отражение действительности, а проявляется в виде креативного отношения к ней, как способ домыслить, дополнить реальную жизнь. Он концентрирует в самом себе духовную энергию создавшего человека и проявляет себя в сюжете, композиции, цвете, звуке, в том или ином зрительном толковании. Художественный образ может быть воплощен в глине, бронзе, краске, камне, звуках, фотографии, слове и в то же время реализовать себя как музыкальное или литературное произведение, скульптура, картина, а также фильм или спектакль.
Произведения искусства, воздействуя на человека, вызывают в нём не только определённые мысли, идеи, но и эмоциональные «бури», заставляющие его радоваться, трепетать, волноваться, бояться, плакать, восхищаться, любить и ненавидеть. Личность под влиянием впечатления, полученного от его созерцания, делается, как правило, лучше, совершеннее, энергичнее, деятельнее. Естественно мы имеем в виду истинное искусство, которое всегда содержательно, духовно, облагораживает личность. Лишь оно одно несёт доброе, гуманное начало, смягчает не только дух человека, но может и исцелить его физически. Мы имеем в виду хорошую музыку, книгу, фильм, спектакль и т.п. Между тем существует и неистинное искусство, оно есть, с нашей точки зрения, только праздное развлечение. Как представляется, к неистинному искусству можно отнести произведения, в которых пропагандируется культ силы, насилие, зло, безнравственность, бездуховность и т.п. Только истинное искусство имеет общечеловеческое значение, становится радостью и украшением нашей жизни, духовной пищей. Безусловно, чем важнее и шире задачи, которые ставит перед собой творец, тем большее значение его произведение приобретает для человечества.
Говоря о воздействии искусства на сознание индивидов, конечно, важно учитывать, что оно не может влиять на людей без их воли, желания, умственного напряжения, определенной работы мысли. Человек должен захотеть научиться видеть и понимать прекрасное, тогда искусство будет благотворно воздействовать на него и на общество в целом. Поэтому, по нашему мнению, дошкольному и школьному эстетическому воспитанию детей должно уделяться значительное внимание.
Итак, креативность сознания проявляется в избирательности, целенаправленности восприятия и памяти, в создании ранее не существовавших в сознании индивида или в общественном сознании идей, замыслов, образов, а также в актах воображения, фантазии, в исследовательской деятельности, созидании произведений искусства, различных форм идеального опережения будущего, выдвижении научных проблем, гипотез и теорий.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Гришунин С.И. Модели творческой интуиции в контексте науки, философии, прогнозирования. М.: РФО, 2006.
2. Дубровский Д.И. Проблема идеального. Субъективная реальность. М.: Канон, 2002.
3. Ильенков Э.В. Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении. М.: Росспэн, 1997.
4. Камянский В.И. Проблема человеческого сознания в свете его общественной сущности. Ульяновск: Ул-ГТУ, 2008.
5. Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. М.: Политиздат, 1972.
6. Стайн М. Принцип индивидуации: о развитии человеческого сознания. М.: Когито-Центр, 2009.
7. Юлов В.Ф. Мышление в контексте сознания. М.: Акад. Проект, 2005.
В.И. Жданова
ПРОБЛЕМА ОНТОЛОГИЧЕСКОГО ПОНИМАНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ВРЕМЕНИ СОЦИАЛЬНОГО СУБЪЕКТА
Вопросы, связанные с изучением субъективного времени в контексте некоторого психологического анализа имеют достаточно серьезные основания. Подчеркнем, что психология не составляет в этом плане какие-то особенные черты, однако, концептуальный аппарат психологической науки, отличается своеобразной спецификой и это обусловлено целым рядом причин. Преж-
де всего отметим, что данная ситуация связана с тем, что само понятие психологической науки как таковой связано с ее превращением в различных контекстах научного знания именно в многоотраслевую науку. При подобном подходе каждая сфера психологической науки имеет свои отрасли анализа и в результате этого исследователь не может не отметить экспериментальный характер тех или иных психологических исследований, связанных с субъективным временем.
Однако следует обратить внимание на то, что исследование тех же психологических феноменов предполагает определенные трудности их описания при составлении соответствующего концептуального аппарата. Подобная проблема возникает в результате того, что стремление к достаточно четкому выражению сущности психологического времени или иных явлений, связанных с ним, приведет к тому, что в концептуальном аппарате психологической науки возникает целый ряд проблем, которые находятся на стыке как теоретических аспектов, так и повседневного опыта. В этом смысле необходимо сказать о том, что возникала достаточно серьезная философская проблема, определяемая тем, что в рамках выбранной концептуальной системы следует представить как общенаучное понятие, так и понятие какой-то конкретной специальной науки, которая к тому же предполагает специфику концептуальных особенностей в рамках тех или своих собственных сегментов. В контексте психологического времени, обращение к этой проблеме и в частности, к более широкой проблеме времени, следует зафиксировать один достаточно интересный вопрос, который связан с неоднородностью и разнообразием тех понятий, которые применимы к описанию времени в подобном контексте. При этом, когда речь заходит о сопоставлении того же психологического времени с социальным субъектом, с тем, что действительно находится в рамках сопоставления конкретного человека и времени, то реально используется достаточно широкий диапазон понятий, связанных с ощущением времени, с чувством времени, с его представлением, отражением, памятью и так далее. Но при этом проблема, связанная с осмыслением времени, с его организацией, поведением и длительностью в той же современной литературе остается в недостаточной степени исследованной. Действительно такие понятия как оценка времени, как организация поведения в рамках того или иного времени, как длительность во времени, являются теми тремя серьезными проблемами, которые действительно требуют специального рассмотрения в рамках исследования времени, в контексте его психологического рассмотрения.
Идеи Аристотеля в отношении теории индивидуального времени вообще и психологического времени были развиты в рамках различных концепций, однако, правомерно обратить внимание на дальнейшее развитие концепций времени в рамках философии. Эти концепции связаны с целым рядом весьма известных имен, и, в данном случае, некоторые аспекты философии Г. Лейбница остались нераскрытыми. Сам Лейбниц развил свою позицию благодаря известной концепции монадологии. Естественно, подобную проблему он распространил не только на свое философское учение в целом о монадах и предустановленной гармонии, но и на целый ряд других понятий и категорий, и, в частности, в данном случае на первый план выходят понятия пространства и времени. Г. Лейбниц обращает внимание на то, что в рамках его концепции время и пространство относятся скорее не к реальности, а к феноменам -явлениям, которые фактически являются производными относительно существования других реальностей.
Темпоральный аспект подобной проблемы связан с тем, что сами темпоральные характеристики, связанные как с настоящим, так с прошлым и будущим, в той или иной степени присутствуют в самой концепции, связанной с определением, рассмотрением, пониманием монады. По Г. Лейбницу, в данном случае по его терминологии, речь идет о присутствии перцепции монады. То есть, разработанная Г. Лейбницем идея относительно корреляционных и стационарных состояний связана с тем, что подобная идея относится к нескольким различным пунктам рассмотрения проблемы, а именно: с одной стороны, время в рамках Г. Лейбница может быть отнесено к различным точкам отсчета в рамках хронологической шкалы. С другой стороны, оно будет стационарным, тем более, когда эти концепции и идеи будут зафиксированы. Подобная интересная идея относительно развития времени вообще и индивидуального времени, естественно, приводит к интересующей нас проблеме, связанной с временем психологическим.
Таким образом, Г. Лейбниц в рамках решения тех или иных вопросов о предустановленной гармонии обозначает решение целого ряда вопросов, связанных с соотношением между темпоральной
организацией внутреннего мира социального субъекта и темпоральной организацией внешнего мира. То есть, в данном случае, есть соотнесение как с синхронией темпорального аспекта предустановленной гармонии, так и с некоторой гармонией в рамках концепции соотношения души и тела. Когда Лейбниц касается проблем, связанных с объяснением тех или иных аспектов движения в рамках психологического времени относительно социального субъекта, и в этом контексте обращается к концепции Аристотеля, - то, естественно, на первый план выдвигаются некоторые модальные понятия. Г. Лейбниц обратил внимание на то, что попытки свести проблему движения относительно понимания тех или иных изменений в рамках пространственно-временной изменчивости характеристик социального субъекта, - имеет негативные моменты, связанные с отсутствием обращения к внутренней структуре процесса подобного изменения. Г. Лейбниц в данном случае обращал внимание на то, что не следует преувеличивать роль понятия самого перемещения, касается ли это социального субъекта, состояния его души, либо некоторых механических движений к различным точкам пространства. Так, он считал, что такое определение «не вполне удовлетворительно, а скорее выражает то, что вытекает из движения, чем саму его формальную сущность». При этом, указанное определение не учитывает, что «тело в данный момент движения не только находится вместе, соответствующем его размеру, но имеет стремление к перемене места, так что следующее состояние вытекает из предыдущего само собой, в силу самой природы» [1]. И в продолжение этой концепции приведем иной фрагмент. «То же и со временем, - продолжает Лейбниц, - которое предстает уму лишь как порядок изменений. Что же касается движения, то реальное в нем - это сила или потенциальное - то есть то имеющееся в теперешнем состоянии, что несет в себе изменение в будущем» [2]. В этой связи очевидна константа, что сама интерпретация изменения, как последовательный во времени процесс смены состояний, оставляет в стороне некоторый иной вопрос, а именно вопрос о его реальном содержании. Содержание включает в себя вопрос о модусах, об условиях, о его соответствии тому, что возникает проблема хронологической шкалы времени, в рамках которой из данной проблемы следует соотношение того, как последующее в изменении вытекает из предыдущего. И это достаточно серьезная проблема. Конечно, сам Лейбниц не мог не видеть данной проблемы, поэтому он обращал внимание на то, что следует выделить затрагивающий механизм перехода изменяющегося объекта от одного состояния изменения к другому его состоянию. И он указывал, что следует соотносить такие понятия как существование в действительном состоянии объекта потенциальности для возможности последующего его изменения. «Настоящее всегда чревато будущему, иначе говоря, всякая субстанция должна в своем настоящем выражать все свои будущие состояния» [3].
В данном случае Г. Лейбниц, так или иначе, говорит о том, что потенциальное состояние тех или иных реально существующих объектов определяет те или иные потенциальные состояния, их развитие в будущем. Речь в рамках современной терминологии заходит о возможных сценариях или возможных мирах. Это действительно является актуальным, потому что реальный механизм изменения можно объяснить лишь как некоторую реализацию или отсутствие этой реализации в отношении тех потенциальных состояний изменяющегося состояния того или иного субъекта, которые реальный субъект познания фиксирует в рамках той или иной познавательной картины мира.
В рамках развития взглядов Г. Лейбница, Д. Локка и ряда других философов, И. Кант в этой связи рассматривал пространство и время как априорные формы созерцания изначально присущие человеческому восприятию внешнего мира. При этом он обращал внимание на то, что само пространство является априорной формой внешнего чувства, а время - априорной формой внутреннего чувства [4]. В данном случае следует сказать о том, что подобная позиция Канта, связанная со временем, фактически определяет характеристику времени с точки зрения представления о внутреннем состоянии социального субъекта, а также, конечно, его влияния на те внешние явления, которые лежат вне специального или внутреннего анализа социального субъекта. То есть, в данном случае Кант справедливо указывает на то, что сама категория времени будет являться некоторым общим условием всех тех явлений, процессов, событий, которые лежат в основе понимаемого Кантом чувственного опыта. Причем перечисленные понятия события, процесса в рамках философской концепции Канта, нуждаются в достаточно серьезных прояснениях. В этой связи, например, обра-
тим внимание на то, что достаточно известный исследователь философии нового времени В.И. Молчанов отмечает: «Кант рассматривает не проблему времени в контексте проблемы сознания, но проблему сознания в контексте проблемы времени» [5].
С другой стороны, нельзя не обратить внимание на то, что сам Кант указывал на имеющуюся во времени не эмпирическую, то есть некоторую субъективную реальность; по Канту время не принадлежит к числу, так называемых, «вещей в себе», так как в противном случае оно не воспринималось бы органами чувств. Однако, поскольку время воспринимается органами чувств, то оно является свойством человеческого познания. И при этом, когда речь заходит о том, чтобы понятие времени и производных от него понятий связать с понятием, допустим, движения, - то, в этом направлении мы можем обращаться к некоторой априорной стороне познания. Конечно, сам Кант в этой связи обращал внимание на то, что роль времени в познании следует констатировать как саму концепцию, когда исследователь может снять с поля исследование как некорректные позиции, связанные с познанием времени, как самого субъекта, так и то, что время является не субстанциональным, а, фактически, представляет собой форму человеческого познания. И, в данном случае, необходимо утверждать, что сама позиция Канта, в большей мере, переходит в позицию соотношения различных уровней познания, в частности, в отношении его понимания соотношения категории, которая в различных источниках трактуются как в рамках субъективного, так и в рамках психологического времени. Более того, в рамках психологического времени, сам Кант основу своей позиции связал с разделением понятий «изменение психологического состояния субъектов» и «изменением выделенного субъекта». С позиции Канта, неправомерно предполагать какие-либо изменения, отличные от того, которые происходят в реальном состоянии социального субъекта. При этом, собственно, исследование понятия «социальное изменение» Кант связывает с изучением прагматической схемы социального субъекта, которая позволяет определять в нем постоянные и изменчивые компоненты. Кант полагается на присутствие компоненты «постоянство», но, с другой стороны, выделяется изменчивая компонента, которая представляет свойство данного социального субъекта. При этом Кант указывает, что «Во всех изменениях в мире субстанция остается, только инцеденции меняются». Кант определяет и изменение как «Способ существования, следующий за другим способом существования того же самого предмета» [6]. Касаясь вышесказанного, необходимо обратить внимание на то, что когда Кант рассуждает о психологическом времени, то на уровне его онтологического понимания он повторяет того же Аристотеля [7]. Повторяет в том смысле, что на выбранной шкале времени определяется состояние того изменяющегося объекта, который подвергается в рамках позиции Канта не только субъективной оценке в позиции субъективного времени, но и делается попытка, чтобы указать подобные источники объективного отношения к подобной проблеме. Кант не указывает на подобные источники, хотя вполне правомерно обращать внимание на то, что сам способ существования того или иного субъекта так или иначе связан с некоторыми последовательностями подобных субъектов и в рамках подобных линий развития социального субъекта, конечно, можно рассматривать различные категории, включая категорию времени и противоречия. В подобном случае, как отмечает сам Кант, на первый план выходит категория перехода, так как она учитывает антиномии и имеет темпоральные характеристики, которые позволяют определить некоторую систему, в рамках которой именно эта категория будет рассматриваться.
Если рассматривать такие характеристики психологического времени как изменения и изменчивость и оценивать их с точки зрения состояния самого изменяющегося субъекта, то Кант в своем исследовании фактически с индивидуальных и даже с фундаментальных позиций использует два понятия. Во-первых, понятие изменения как процесса и понятие изменчивости. В этой связи необходимо указать на несостоятельность отношения категории изменчивости к самой теории процесса, так как подобная категория относится в большей степени к иным категориям, а именно категориям, которые описывают не сущностные характеристики процесса, а некоторые другие стадии его развития. Однако, сам Кант, когда рассматривал проблемы, связанные с психологическим временем, с теми изменениями, которые происходят в рамках трансформации социального субъекта, - обращал внимание на то, что субстанция, в данном случае связанная с изменениями в рамках самой деятельности социального субъекта остается в большей степени неизменной, а социальный субъект, так или
иначе связан не только с проблемой изменения в рамках общей структуры, а с теми некоторыми характеристиками, которые скорее характеризуют не сферу изменения, а сферу изменчивости. В данном случае Кант действительно прав, так как в подобном случае является дефиниция изменения-изменчивости и Кант обращает внимание на то, что, затрагивая первую категорию, нельзя не обойтись без второй. Дело даже касается не проблем, связанных с концептуальным соотнесением, а различных уровней анализа восприятия социальным субъектом тех или иных сегментов социальной действительности. Когда речь заходит о том, что онтологическая проблема в рамках истории философии действительно во многом сводится к проблемам Аристотеля, Лейбница, Канта, то следует сказать и о том, что эти онтологические проблемы были у каждого из философов, которые внесли свой вклад в развитие этой традиции. И при этом обратим внимание на то, что в рамках концепции И. Канта эта проблема все же получила свое развитие, но это развитие, не следует переоценивать, по крайней мере, с позиции того, что докантовская философия в рамках обозначенной проблемы, внесла серьезный вклад. Поэтому, в этом смысле обратим внимание на то, что, например, вышесказанные мысли и их продолжение, связанные с традицией И. Канта, тем не менее касаются разделения характеристики психологического состояния субъекта в отношении исследуемого им объекта, позиции некоторого субстрата и не-субстрата. Естественно, в этом случае в большей степени ослабляется сам закон противоречия, который в большей степени начинает сводиться к тому, что сам схематически выбранный субъект в большей степени начинает оценивать те или иные описания состояния тех социальных субъектов, которые участвуют в обозначенных процессах. И при этом сам исследователь психологического времени будет заинтересован в привлечении того концептуального аппарата, который относится к различным динамическим теориям времени. Тем в большей степени, речь идет о том, что сам Кант, характеризуя различные линейные процессы, процессы, которые могут иметь влияние на определение будущего, тем не менее, обратил внимание на процессы возникновения и уничтожения, которые предполагают принципиальный переход к категориям возникновения и уничтожения. Конечно, можно и не согласится с мнением Канта относительно того, что Аристотель в работах «Физика», «Метафизика» рассматривал идеи, связные с реализацией именно противоречия [8]. Но если следовать самому Канту, то его категориальный аппарат и использование понятий «возникать» или «исчезать» относятся только к определенным свойствам объекта. В данном случае непонятно как это связано с субъектом.
Если только не следовать общепринятому кантовскому пониманию соотношения социального субъекта и категории, которая присутствует в его сознании, то, действительно, опираясь на работы «Критика чистого разума» и «Критика практического разума», следует говорить о том, что в рамках философии Канта то, что подразумевается под возникновением и уничтожением психологического объекта, фактически не может ни возникнуть, ни исчезнуть. Это не является некоторым противоречием, и это может быть объяснено следующим образом. Само возникновение и само уничтожение являются теми понятиями, которые определяют некоторую смену состояний познающего субъекта. В этой смене заключается суть процесса изменения, а не становления. И в этом смысле сам Кант следует идеям Аристотеля, Петра Испанского, Лейбница. То есть, он обращает внимание на то, что в условиях любых переходов категории изменения и становления получают определенный смысл. Но подобный смысл подразумевает некоторые различия. А эти различия предполагают базисные свойства относительно тех же заданных понятий в рамках той или иной концепции. Тот же Кант фактически использует проблему, связанную действительно с индивидуальной позицией того или иного субъекта, потому что одно дело столкнуться с действительно реальной сменой или изменением состояния того или иного субъекта, а другое дело - пережить те акциденции, которые изменяются в рамках подобной ситуации. То есть в последнем случае на первое место выходит понятие самого субъекта. Но просто пережить развитие состояний изменяющегося объекта - это является достаточно примитивным состоянием, поэтому естественно говорить о том, что в данном случае имеется ввиду целый комплекс проблем, связанных с ценностно-оценочной парадигмой, с теми субъективными факторами и оценками, которые имеют место в данной ситуации.
И поэтому приоритетно утверждается то, что сама категория психологического времени действительно возникает в определенных случаях. Тех случаях, когда проблемы социального субъекта, его разделение на те или иные уровни, подуровни или на различные виды деятельности,
тем не менее, касаются того, что исходно исследователь задает те или иные правила игры в рамках этой картины деятельностного мира. И он же говорит о том, что существуют различные стратегии, различные сценарии развития, которые, в итоге, сводятся к тому, что существует наилучший, наиболее эффективный сценарий, что связано, например, с теорией возможных миров, с теорией возможных сценариев. И при этом, речь, в большей степени, заходит о том, что в истории философской мысли последних двух столетий представлена серьезная информация, концептуальный и категориальный аппараты, позволяющие рассматривать не просто достижения различных философских школ XX и начала XXI века, но рассматривать их с точки зрения действительно тех мировоззренческих, аксиологических и онтологических проблем, в которых нуждается современное общество. Поэтому, когда говорится о том, что сам И. Кант обозначил достаточно широкое поле деятельности в отношении индивидуального времени, то следует сказать, что, с другой стороны, сами идеи И. Канта вызвали движение и целый ряд других весьма интересных идей. Идеи И. Канта создали то онтологическое поле, на базе которого формируется современное представление о тех или иных онтологических, аксиологических, методологических и иных проблемах философии вообще и индивидуального и психологического времени, как интересующего нас в частности.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Лейбниц Г.В. Переписка с Кларком. Соч.: в 4 т. М., 1982-1984. Т. 1. С. 291-306.
2. Лейбниц Г.В. Переписка с Кларком. Соч.: в 4 т. М., 1982-1984. Т. 1. С. 318-325.
3. Лейбниц Г.В. Переписка с Кларком. Соч.: в 4 т. М., 1982-1984. Т. 1. С. 345-348; см. также: Солодухин О.А. Логика изменения и модальная логика. Ростов н/Д., 1989. 144 с.
4. Кант И. Соч.: в 6 т. М., 1964-1966. Т. 2 С. 138; см. также: Трубников Н.И. Проблемы времени в свете философского мировоззрения // Вопросы философии. 1978. № 2. С. 111-121.
5. Молчанов В.И. Время и сознание. Критика феноменологической философии. М., 1998. С. 20.
6. Молчанов В.И. Время и сознание. Критика феноменологической философии. М., 1998. С. 22-40.
7. Аристотель. Метафизика. Соч.: в 4 т. М., 1978-1983. Т. 3. С. 257.
8. Аристотель. Метафизика. Соч.: в 4 т. М., 1978-1983; Аристотель. Физика. Соч.: в 4 т. М., 1978-1983.
А.А. Замкни
ВЛАСТЬ И СВОБОДА В СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ: ИДЕЙНОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Современная политическая философия, как и любая социально-гуманитарная наука, призвана описывать реально существующие социальные явления, которые имеют определенное влияние на социум. Как и любая наука, она оперирует понятиями, терминами, имеет свой научно -теорминологический аппарат.
К числу базовых, неотъемлемых понятий, категорий социально-политической философии мы относим понятие власти, как центральное для описания политических процессов, и понятие свободы, которое выражает меру сопротивления общества власти в любом ее виде.
Таким образом, мы считаем, что эти две категории: власть и свобода - являются не просто понятиями, описывающими суть социально-политических процессов, но что полное объяснение сущности этих процессов возможно только при том условии, что мы будем считать власть и свободу понятиями-антагонистами, усиление роли одного из которых естественным образом влечет умаление другого.
Понятие власти мы рассматриваем в виде противостояния двух ведущих политических тенденций - консерватизма и либерализма; понятие свободы - в виде противостояния «позитивной» и «негативной» свободы в социуме; таким образом, власть и свобода и их внутренние антагонизмы взаимодействуют на социально-политической сцене, прежде всего, через свои внутренне антагонистические тенденции: либерализм - с «позитивной» свободой и концепцией «открытого» общества, консерватизм - с «негативной» свободой и теорией «закрытого» общества.
