Архимандрит Макарий Глухарев: по поводу 75-летия алтайской миссии Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Санкт-Петербургская православная духовная академия

Архив журнала «Христианское чтение»

К.В. Харлампович

Архимандрит Макарий Глухарев:

по поводу 75-летия алтайской миссии

Опубликовано:

Христианское чтение. 1905. № 10. С. 478-530.

© Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.

СПбПДА

Санкт-Петербург

2009

fff fff iff tff ' fl

Архимандритъ Макарій Глухаревъ.

По поводу 75-лѣтія алтайской миссіи *).

II.

Алтайскій періодъ жизни архим. Макарія (1829—1844 гг.); его миссіонерская и литературная дѣятельность.

f СИБИРИ архим. Макарій думалъ, еще учась въ Петербургской ака^міи. Тогда въ Сиби|Кі, въ 50 в. отъ Кузнецка, а потомъ въ Туринскѣ, подвизался старецъ Василискъ. Его записка о нѣкоторыхъ видахъ умной мо-3 литвы попала къ юному студенту М. Глухареву и долго I у него хранилась 1). „И было время, писалъ онъ въ 1833— 34 г., когда я, въ непонятной грусти, улеталъ изъ' Россіи въ Сибирь пустынную на крыліяхъ быстропарящей мысли и въ Сибири встрѣчался воображеніемъ съ о. Василискомъ въ лѣсу дремучемъ, совсѣмъ не думая, что я и въ самомъ дѣлѣ буду въ Сибири и притомъ именно близь того мѣста, котораго прежде искалъ однимъ воображеніемъ, хотя здѣсь не найду уже ни о. Василиска, ни о. Зосимы“ („Письма“, 297). О сподвижникѣ Василиска Зосимѣ Верховскомъ о. Макарій узналъ уже въ Костромѣ, и это имя, вѣроятно, напомнило ему объ юношескихъ мечтаніяхъ. Но въ этихъ мечтахъ рѣчь шла о личномъ спасеніи, а скоро онъ услышалъ зовъ къ спасенію другихъ... Въ Костромѣ у архим. Макарія въ числѣ келейнйковъ былъ Разумовскій, впослѣдствіи іером. Израиль. Этотъ Израиль отправился вмѣстѣ съ нѣкоторыми другими монахдми въ иркутскую епархію, по вызову тамош-

*) Продолженіе. См. сентябрь.

') Тобол. Епарх. Вѣд., 1897, №№ 17. 20: „О.о. Зосима и Василискъ, сибирскіе нодвижники кон. ХѴЩ и нач. XIX ст.“. См. также „Жизнь схимонаха Зосимы“ (М. I860).

няго архіепископа Михаила, для проповѣди христіанства среди бурятъ. Вотъ онъ и возбудилъ въ архим. Макаріѣ миссіонерскій духъ, когда тотъ находился еще въ Кіевѣ ‘). По переѣздѣ о. Макарія въ глинскую пустынь въ немъ не охладѣло желаніе ѣхать въ Сибирь, и онъ, какъ подъ вліяніемъ дружбы къ іером. Израилю, такъ и „самымъ темпераментомъ своимъ побуждаемый искать согласной съ своими склонностями дѣятельности“, подалъ 17 февр. 1829 г. епископу курскому Владиміру прошеніе объ исходатайствованіи предъ св. синодомъ разрѣшенія перейти въ иркутскую епархію для службы братіямъ общежительныхъ монастырей, отправившимся туда въ 1825 г. для проповѣдайія Евангелія народамъ языческимъ. Просясь по глубокому своему смиренію не въ миссіонеры, а въ прислужники къ миссіонерамъ, архим. Макарій допускалъ, что архіеп. Михаилъ найдетъ его непригоднымъ даже для этого дѣла, почему оставлялъ за собой право поселиться въ послѣднемъ случаѣ въ любомч> монастырѣ его епархіи. Еп. Владиміру это рѣшеніе архим. Макарія было „давно уже извѣстно“; мало того: по свидѣтельству самого о. Макарія, „совѣтъ его былъ однимъ изъ сильнѣйшихъ побужденій, которыя извели его на стогны града искать работы“ (59). Тогда онъ засѣдалъ въ св. синодѣ, которому и представилъ прошеніе Макарія* 2).

Между тѣмъ отпаденія крещеныхъ инородцевъ въ разныхъ епархіяхъ, обнаруживчэ недочеты въ постановкѣ миссіонерскаго дѣла въ Россіи, поставили на очередь вопросчэ о преобразованіи этого дѣла. По порученію св. синода преосвященные Филаретъ казанскій и Евгеній тобольскій, въ епархіяхъ которыхъ обнаружилась особенно острая нужда вч> новой организаціи пастырства вообще и миссіонерства въ частности и въ новыхъ людяхъ, составили проекты новой постановки проповѣди среди невѣрныхъ и укрѣпленія христіанства среди вѣрныхъ. Въ виду этого, м. Филаретъ обратился къ архим. Макарію съ письмомъ отъ 28 марта 1829 г.3): „Преосвяіц. Владиміръ сказываетъ, что вы проситесь въ Иркутскъ. Я предложилъ ему помедлить представленіемъ о семъ, пока я васъ спрошу, не лучше ли въ Тобольскъ. Преосвященному тобольскому поручено составить проектъ миссіонерскаго учрежденія для тамошняго края. Вы его знаете. И такъ мнѣ кажется, вамъ бы лучше къ нему. Можетъ быть и планъ воспитанія, который вы создали на воздухѣ, и я съ вами силился основать на водѣ, тАмъ хотя частію сгганетгь на

9 Странникъ, 1861, апрѣль: Архим. Герасимъ, „Письмо о нѣкоторыхъ обстоятельствахъ жизни о. архим. Макарія, основателя алтайской миссіи“. Въ письмѣ этомъ заключаются и воспоминанія объ о. Макаріѣ самого Израиля.

2) II. В. Птоховъ, 39—42. *

:1) Письма м.* Филарета... стр. 109. ПО.

твердую землю *). Л есть-ли не любо будетъ къ Тобольскѣ: то еще успѣете отправиться и въ Иркутскъ, и крюку не будетъ. Отвѣтствуйте“.

Объ открытіи миссіи въ тобольской епархіи архим. Макарій впервые, повидимому, узналъ 3 апрѣля, когда въ глин-ской пустыни полученъ былъ изъ курской консисторіи указъ, приглашавшій желавшихъ ѣхать въ тобольскую епархію. Тогда онъ не обнаружилъ такого желанія. Но иол}^чивъ письмо м. Филарета, онъ, не отказываясь совершенно отгь Иркутска, выразилъ покорность волѣ Божіей и рѣшенію Св. Синода, намѣреваясь ѣхать, куда его ни пошлютъ („Письма“, стр. 120). 27 мая состоялся указъ о назначеніи архим. Макарія въ распоряженіе тобольскаго преосвященнаго 2), и 6 іюня онъ выѣхалъ изъ глинской пустыни въ Москву.

О пребываніи о. Макарія вч> Москвѣ болѣе или менѣе обстоятельныя свѣдѣнія сообщены въ Запискахъ А. А. Орлова, его келейника. Онъ говоритъ, что архим. Макарій жилъ въ чудовомъ монастырѣ и по совѣту его настоятеля и м. Филарета познакомился съ знатными лидами, которыхъ привлекалъ, конечно, къ пожертвованіямъ на нужды будущей миссіи; обворованный почти наканунѣ отъѣзда, принужденъ» былъ остаться еще на недѣлю, пока его не снабдили одеждой и деньгами :!). Къ числу тѣхъ лицъ, сь которыми познакомился теперь архим. Макаріи и вгь которыхч» пріобрѣлъ друзей миссіонерскаго дѣла, относятся Варв. Мих. Нарышкина, сестра ея Евдокія съ мужемъ Петромъ Алексѣев. Голицынымъ и братъ Александръ Михайловичъ съ своей женой. Архим. Макарій предполагалъ прежде ѣхать изъ Москвы зимнимъ путемъ, но выѣхалъ 1 сент., напутствуемый благословеніемъ м. Филарета и обѣщаніями помощи; самъ же онъ обѣщалъ писать съ дороги. Но только ^ізъ Тобольска онъ прислалъ митрополиту письмо (до насъ не дошедшее) и стихотвореніе „Уралъ“, вошедшее послѣ въ „Лепту“.-Посылая то и другое Е. М. Хитровой (дочери М. И. Кутузова), Филаретъ писалъ

*) Неизвѣстно, о чемъ здѣсь говорится.

2) По указу архіепископъ долженъ былъ „обратить его по своему усмотрѣнію, на дѣло проповѣданія, гдѣ сіе представится нужнѣе, въ видѣ, на первый случай, опыта: дабы по первымъ дѣйствіямъ его можно было судить, способенъ ли онъ къ пріемлемому на себя дѣлу и въ состояніи ли будетъ отправлять оное съ желаемою пользою“ (ГІто-ховъ, 43). Такая безпримѣрная осторожность св. синода, вызванная и смиреніемъ о. Макарія и его „непостоянствомъ“, хотя оказалась напрасной, все же заставила послѣ его безпокоиться за судьбу уже открытой миссіи.

3) Записки эти напечатаны въ „Сборникѣ историческихъ матеріаловъ о жизни и дѣятельности настоятеля болховскаго оптина монастыря, о. архим. Макарія* (Изданіе Орловской ученой архивной комиссіи. Орелъ, 1397).

ей 22 апр. 1830 г.: „Вотъ вамъ посланіе о. Макарія. Видите, прежде нежели будетъ обращать язычниковъ въ христіанство, онъ вздумалъ на досугѣ обратить Уралъ въ Парнассъ, или, можетъ быть, въ Сіонъ. Видите, что Уралъ ожилъ на голосъ романтическаго миссіонера. Какой же слушатель сего пѣвца посмѣетъ быть нечувствительнѣе Урала? Смотрите, не провинитесь“ *).

Въ Тобольскъ о. Макарій прибылъ 30 сент. и его „прибытіе было въ мирѣ и съ самою доброю надеждою“, какъ писалъ Филарету архіеп. Евгеній, который отечески принял ъ миссіонера п помѣстилъ его въ своемъ домѣ. Тамъ же поселились два семинариста тобольскіе Волковъ и Поновъ, которыхъ о. Макарій избралгь себѣ въ сотрудники и которыхъ сталъ готовить кчэ предстоявшей имъ дѣятельности2). Къ ней же сталъ готовиться и самъ онъ подъ руководствомъ архіепископа, который не только горѣлъ апостольскимъ огнемъ подобно ему, но и имѣлъ уже нѣкоторый опытъ. На тобольскую каѳедру архіеп. Евгеній назначеігь былъ по собственному прошенію, хотя и противъ воли3). Скоро по пріѣздѣ на мѣсто онъ услыхалъ, что „многіе изъ крещенныхъ вогуловъ, остяковъ и самоѣдовъ крайне плохіе христіане, что о вѣрѣ Христовой они понятія не имѣютъ, что въ церквахъ бываютъ они чрезвычайно рѣдко, а дома вгь глуши молятся идоламъ“. А посѣтивъ лично крещенныхъ въ свое путешествіе до Обдорска, онъ къ удивленію своему узналъ, что имъ и самое имя Христово неизвѣстно 4)... Тогда архіепископъ, не видя вокругъ себя людей съ апостольской ревностью, рѣшился самъ, оставивъ на 5--6 лѣтъ каѳедру, поселиться съ остяками, вогулами и самоѣдами, чтобы изучить на мѣстѣ ихъ языки, перевести на эти языки священныя и церковныя книги, научить ихъ чтенію, закону Божію и всему церковному и образовать изъ нихъ священно-церковнослужи-телей. И когда его планъ не былъ одобренъ вліятельными людьми, онъ сталъ хлопотать объ учрежденіи въ тобольской епархіи двухъ миссій—для язычниковъ сѣвера (остяковъ и вогуловъ) и для магометанъ и язычниковъ южной части епархіи (киргизъ, калмыковъ, черневыхъ татаръ и телеутовъ). Ко гда вслѣдствіе его ходатайствъ къ нему прислали архим.

') Русскій архивъ, 1895, П, 87.

-) „Письма“, стр. 536. 537: докладъ архіеп. Евгенію отъ 22 окт. 1829 съ приложеніемъ правилъ общежитія, по поводу которыхъ м. Филаретъ писалъ о. Макарію: „Когда представленъ былъ св. синоду завѣтъ вашъ съ двумя учениками семинаріи: я почти смѣяться готовъ былъ надъ тѣми, которые говорили, устоитъ ли сіе дѣло“ (Письма м. Филарета, 111).

Того потребовали отъ него явившіеся ему во снѣ одинъ за другимъ умершіе его мать, отецъ и м. Платонъ (Душей. Чтеніе, 1871, И, 155).

Ч Странникъ; 1872. май, 114. 119.

Макарія, преосвященный направилъ его мысли и желанія на сѣверъ, лично ему знакомый. И о. Макарій сначала не прочь былъ туда ѣхать. Но затѣмъ разсудилъ и отказался къ неудовольствію архіепископа. О происшедшемъ между ними разномысліи и охлажденіи узналъ и м. Филаретъ. „Какъ съ горы въ яму падаю я— писалъ онъ архим. Макарію 30 дек. 1829 г.—услышавъ, что въ намѣреніяхъ вашихъ оказываются направленія и перемѣны, озабочивающія вашего пастыря и страннопріимца, относительно ихъ удобоисполнимости.—Что сіе значитъ? Простите меня, есть-ли погрѣшаю. Желаю, чтобы я оказался погрѣшающимъ. Но признаюсь, что забота преосвященнаго производиттэ во мнѣ заботу, не прокрадывается ли тутъ собственное мудрованіе мимо послушанія и благословенія. Есті.-ли паче чаянія мое опасеніе не совсѣмъ неосновательно, то надобно позаботиться и вамъ, и употребить осмотрительность и осторожность.—Въ Св. Синодѣ болѣе всѣхъ, по жительству знаетъ васъ преосв. Владиміръ, и любитъ васъ и покровительствуетъ. Но и онъ предъ послѣднимъ отправленіемъ вашимъ въ Глинскую пустынь изъявлялъ сомнѣніе, будете ли вы тамъ постоянны. Сомнѣніе сіе подтвердилось опытомъ. При отправленіи вашемъ въ дальній путь, онъ изъявлялъ тоже сомнѣніе. Что есть-ли вновь откроются событія, подтверждающія сіе сомнѣніе? Можете разсуждать сами, какое тѣмъ затрудненіе сдѣлается вамъ и благому дѣлу, на которое вы употреблены“ 1). Впослѣдствіи, получивъ отъ самого о. Макарія разъясненіе причинъ, по которымъ онъ отказывался ѣхать на сѣверъ, Филаретъ отвѣтилъ ему 12 мая 1830 г.: „Что говорите вы о себѣ въ отношеніи къ Обдорску, противъ того я не спорю. Что отказываетесь отъ миссіонерскаго заведенія при семинаріи, то для мепя менѣе убѣдительно“ 2). Вч> чемъ состояла сущность этого новаго разногласія архим. Макарія съ архіеп. Евгеніемъ—точно не извѣстно. Можетъ быть рѣчь шла объ образованіи миссіонеровъ при Тобольской семинаріи, каковой проектъ составленъ былъ семинаріей въ 1829 г., но не знаемъ, какое отношеніе долженъ былъ имѣть къ этѳму дѣлу архим. Макарій и по какимъ основаніямъ онъ отказывался отъ него. Но зато вполнѣ извѣстны мотивы, по которымъ« онъ раздумалъ ѣхать на сѣверъ. Ихъ онъ выяснилъ въ отвѣтѣ на запросъ консисторіи 19 іюня, куда онъ хочетъ ѣхать. Къ этому времени онъ вмѣстѣ съ сотрудниками намѣтилъ киргизъ кокчетав-скаго округа за петропавловской линіей и консисторіи отвѣ-

') Письма м. Филарета, 111. 112. Интересно, что неустойчивость въ намѣреніяхъ архим. Макарій проявилъ и годъ спустя по открытіи миссіонерскихъ дѣйствій. 11 янв. 1832 г. м. Филаретъ писалъ ему: „Надлежало въ свое время думать, куда васъ несетъ; а куда занесло, не безъ крылаІіровидѣнія, тамъ и надобно сидѣть, или ходить путями правды“ (115).

2) Письма м. Филарета, 112.

тилъ, что: 1) Остяки и самоѣды, привлекавшіе его сначала кроткимъ нравомъ, живутъ въ холодномъ климатѣ, который для него и старшаго сотрудника, какъ слабыхъ здоровьемъ, очень вреденъ. 2) Киргизы весьма удалены по мѣсту жительства отъ православныхъ священниковъ и потому требуютъ миссіонеровъ. 4) По числу киргизы далеко превосходятъ язычниковъ сѣверныхъ и особенно самоѣдовъ. 4) Климатъ мѣстности, населенной киргизами, умѣреннѣйшій въ Сибири.

5) Языкъ киргизскій походитъ на татарскій и, узнавъ этотъ языкъ, можно потомъ дѣйствовать и на татаръ, тѣмъ болѣе, что татары живутъ недалеко отъ киргизовъ. 6) Въ странѣ киргизской два военныя поселенія безъ православныхъ свя-щенниковЧ) и потому миссіонеры могутъ исполнять религіозныя нужды военныхъ поселеній и находить тамъ защиту, и

7) Съ Кокчетавскимъ военнымъ поселеніемъ киргизы часто сносятся и потому, поселившись тамъ, удобно вліять на нихъ, изучать нравы й языкъ *). Но и въ кокчетавскій округъ архим. Макарію не пришлось ѣхать: западно-сибирскій генералъ-губернаторъ, руководясь „Высочайшимъ повелѣніемъ, объявленнымъ Сибирскимъ Комитетомъ отъ 24 февр. 1828 г. о пріостановленіи всякаго дѣйствія и о неоткрытіи никакихъ новыхъ предпріятій въ киргизской степи“, не допустилъ туда миссіонеровъ. Нужно, однако, добавить, что ни это „Повелѣ-ніе“, ни опиравшаяся на него гражданская власть не только не пытались оградить киргизъ» отъ мусульманскаго вліянія, но впослѣдствіи правительство даже искусственно распространяло среди нихъ магометанство, для чего вызывало муллъ изъ фанатической Бухары, строило мечети часто руками русскихъ казаковъ 2). Потерпѣвъ тутъ незадачу, архим. Макарій остановился, наконецъ, на мѣстности, съ которой навсегда связалось въ исторіи его имя—на Алтаѣ.

Долго не поддававшійся рѣшенію вопросъ о мѣстѣ миссіонерской дѣятельности, вызванныя имъ разногласія съ архіеп. Евгеніемъ, а также замедлившееся утвержденіе Св. Синодомъ состава миссіи 3), все это сильно сокрушало архим. Макарія, ввергало его въ уныніе, въ скуку и нетерпѣливость. „Что по временамъ скучаете отъ нетерпѣливости, писалъ ему 12 мая 1830 г. м. Филаретъ, тому вѣрю, есть-ли .ѵгодно, по себѣ. Но надѣюсь, что по мѣрѣ, какъ скука нетерпѣливости вамъ наскучила, вы рѣшительнѣе обратились 1

11 Миссіонеръ, 1877, 66.

") Отчеты объ алтайской миссіи за 1882 и 1889 гг. Впрочемъ, нужно замѣтить, что и во времена архим. Макарія мусульманство было уже сильно среди киргизъ. О нихъ онъ писалъ въ 1834 г., что они—„суть магометане“ (534).

:і) Указъ объ утвержденіи состава миссіи состоялся только 22 мая 1S30 г.

къ терпѣнію, которое не скучаетъ“ 1). Тобольскія непріятности побудили даже о. Макарія опять стремиться въ иркутскую епархію и объ этомъ онъ завязалъ переписку съ архіеп. Михаиломъ. Послѣдній съ радостью готовъ былъ принять его къ себѣ и даже предназначилъ его въ настоятели якутскаго монастыря, но послѣ, узнавъ, что его тянетъ къ костромскимъ знакомымъ и друзьямъ, писалъ ему 24 апр.: „Ежели для васъ нравится въ селенгинскомъ троицкомъ монастырѣ вмѣстѣ съ знакомымъ вамъ о. Израилемъ въ смиреніи безмолствовать, то я весьма радъ, и могу удостовѣрить васъ, что жилище это по душѣ и тѣлу преспокойное можетъ быть, а тѣмъ паче, что строитель человѣкъ вамъ коротко извѣстный, и не иначе надѣюсь приметъ васъ въ сожительство себѣ, какъ съ великою радостію и удовольствіемъ; также и прочіе ваши земляки костромскіе ожидаютъ васъ не безъ особливаго желанія“. Но архим. Макарія сохранила для тобольской епархіи другая его сердечная привязанность—къ тому самому Ивану Савельеву, - разлука съ которымъ причинила емѵ много горя въ глинской пустыни („Письма“, 239). Къ этому присоединилась кончина архіеіѣ Михаила, послѣдовавшая скоро послѣ того (у 5 іюня), и благополучное рѣшеніе вопроса объ алтайской миссіи.

Алтай занимаетъ южную часть томской губерніи—уѣзды бійскій и кузнецкій. Огромное пространство этихъ уѣздовъ (до 1000 верстъ въ длину и отъ 150 до 700 в. въ ширину) покрыто Алтайскими горами, которыя особенно высоки на югѣ, въ собственномъ, „дикомч>“ Алтаѣ. Сѣверная часть Алтая (Кузнецкій округъ) имѣетъ горы болѣе низкія; тутъ обиліе хвойныхъ лѣсовъ, болотъ и топей. Эта часть Алтая называется „Чернью“. Во времена архим. Макарія на Алтаѣ, кромѣ русскихъ, жило до 40 т. мѣстныхъ инородцевъ, распадавшихся на нѣсколько племенъ татарскаго происхожденія: черневыхъ татаръ, теленгутовъ или тѳлеутовъ, кумандинцевъ, калмыковъ-двоеданцевъ и алтайскихъ калмыковъ (эти два племена—татарскія, но называются такъ по сходству своихъ головныхъ уборовъ съ калмыцкими). Всѣ они говорили на разныхъ нарѣчіяхъ татарскаго языка. Въ XVIII в. часть ихъ (нѣсколько тысячъ) была крещена, но вгь христіанствѣ не была утверждена, и когда указы 1789 и 1799 г. упразднили должности миссіонеровч>, она, совсѣмъ лишенная духовнаго руководства, отпала въ язычество. Христіанству остались вѣрны лишь немногіе, успѣвшіе обрусѣть. Это были жители улуса Кузедѣевскаго въ кузнецкомъ уѣздѣ, деревень Маймы, Березовки, с. Тарханскаго и 4 семьи с. Улалы— бійскаго уѣзда.

Собственныя религіозныя воззрѣнія алтайцевъ-язычни-ковъ—дуалистическаго характера. Въ основѣ всего лежатъ

’) Письма м. Филарета, 112. 113.

два начала: свѣтлое—Уль?.эн,ь и темное—Эрликъ. Каждому изъ этихъ главныхъ божествъ подчинено множество меньшихъ, низшихъ. Эти чистые и нечистые духи населяютъ всю вселенную. Отсюда обоготвореніе всей природы—солнца, луны, огня, горъ, рѣкъ, озеръ, съ принесеніемъ жертвъ ихъ обла-дателямъ-духамъ. Впрочемъ, жертвы и общественныя моленія у алтайцевъ имѣютъ мѣсто только въ исключительныхъ случаяхъ, когда угрожаетъ опасность для жизни или для имущества. Тогда выступаетъ на сцену камъ (шаманъ) въ своемъ пестромъ нарядѣ, съ бубномъ, и начинается изступленная оргія съ закалываніемъ множества животныхъ, для умилостивленія злыхъ бѣсовъ. Шаманство — культъ преимущественно злого начала и злыхъ демоновъ. И въ представленіи алтайцевь ихъ религія есть бѣсовская, гибельная. Тѣмъ не менѣе опа дорога для нихъ, какъ ихъ національная вѣра, издавна предназначенная имъ вч? удѣлъ и потому не отдѣлимая отъ нихъ...

Кромѣ этого крупного препятствія къ успѣхамъ христіанства среди алтайцевъ, послѣднему вредили и образъ ихъ жизни и нравственный ихъ характеръ. Алтайцы, кромѣ чер-невыхгь татаръ, вели кочевой образъ жизни, занимаясь скотоводствомъ и звѣроловствомъ. Но послѣднія, при свойствен-пыхъ алтайцамъ лѣни и беззаботности на счетъ завтрашняго дня, доставляли скудныя средства содержанія и открывали возможность частымгь голодовками;.. Къ этому присоединялась страсть къ водкѣ. Жалкое матеріальное положеніе инородцевъ отозвалось и на ихъ умственныхъ качествахъ,—тупость, отсутствіе интереса къ новымъ идеямъ и слабая способность къ воспріятію новыхъ понятій и усвоенію ихъ—отличаютъ алтайцевъ. Кромѣ дикой природы и тяжелыхъ условій существованія, на низкій нравственный и умственный уровень алтайцевъ вліялъ гнетъ наслѣдственныхъ родовыхъ стар-шинъ—зайсановъ и башлыковчі съ ихъ помощниками-дими-чами. Эти начальники управляли сородичами по личному ѵсмотрѣнію и страшно притѣсняли ихъ, облагая большими поборами. Подъ ихъ давленіемъ алтайцы потеряли, повиди мому, и желаніе и способность къ улучшенію своего быта. Потому-то они, хотя среди нихъ издавна жили русскіе, очень туго поддавались вліянію русской гражданственности и христіанства *).

Отправляясь на Алтай, архим. Макарій получилъ въ руководство, кромѣ напутственной рѣчи архіеп. Евгенія, напоминавшей завѣты Спасителя ученикамъ предъ вознесеніемъ Его на небо (Mo. XXVIII, 18—20), двѣ инструкціи миссіонерамъ. Одна была синодальная 1709 г. Ею предписывалось:

0 Свѣдѣнія о природѣ Алтая и его насельниковъ въ сочиненіи: „Алтайская церковная миссія“. Сгіб. 1865. См. также ирот. В. Вербицкій, „Алтайскіе инородцы“, М. 189В.

1) преподавать инородцамъ христіанское ученіе, сообразно съ ихъ младенческимъ состояніемъ, въ краткомъ видѣ и только самые важные догматы; относительно иконъ вразумлять инородцевъ, что должно не боготворить ихъ, а поклоняться написаннымъ на нимъ лицамъ; не понуждать соблюдать посты; 2) дѣйствовать на инородцевъ кротко и любовно, не прибѣгая къ угрозамъ или притѣсненіямъ; 3) начинать обращенія съ ближайшихъ мѣстъ, постепенно расширяя кругъ дѣйствій; по пріѣздѣ въ какую-нибудь мѣстность начинать дружескую бесѣду съ инородцами объ ихъ житьѣ-бытьѣ, а потомъ говорить объ ихъ законѣ и богослуженіи и доказывать „неправость ихъ мнѣній естественными доводами“, возраженія слушать терпѣливо и снисходительно, и „самому раз-, сказывать не съ грубостію и досадливыми словами, но ласково и дружелюбно“; къ защитѣ и помощи свѣтскихъ командъ прибѣгать только въ случаяхъ серьезной опасности отъ ревнителей языческой вѣры; за разрѣшеніемъ всякихъ недоумѣній обращаться къ мѣстному преосвященному *). Второй инструкціей архіеп. Евгеній рекомендовалъ о. Марію и его сотрудникамъ изучать языкъ инородцевъ и по мѣрѣ изученія переводить на него книги свящ. писанія, богослужебныя, молитвы и пр.; вести постоянный журналъ о дѣйствіяхъ своихъ и чрезъ каждые три мѣсяца представлять ему, преосвященному, какъ къ нему же непосредственно, обращаться за наставленіями и разъясненіями * 2). Миссіонерскій характеръ должны были имѣть и тѣ правила общежитія, которыя архим. Макарій выработалъ для себя съ сотрудниками. Такъ какъ они въ основу совмѣстной жизни миссіонеровъ полагали начала братской любви, смиренія, повиновенія старшему, полнаго чистосердечія и общности имуществъ, то тѣмъ самымъ они должны были вводить язычниковъ въ сущность христіанскаго ученія и христіанской жизни. Кромѣ всего этого, архим. Макарію даны были въ руководство копіи съ Высочайше утвержденнаго 17 іюня 1826 г. мнѣнія государственнаго совѣта о льготахъ инородцамъ, принимавшимъ крещеніе (освобожденіе на три года отъ податей и повинностей), и съ отношенія генералъ-губернатора о сдѣланномъ имъ распоряженіи, чтобы гражданскія начальства оказывали миссіонерамъ содѣйствіе. Были также даны деньги

’) И. И. Ястребовъ, Архим. Макарій, основатель алтайской миссіи (Бійскъ, 1893), 35—38.

2) Миссіонеръ, 1877, 67. Въ дополненіе къ послѣднему пункту инструкціи архіеп. Евгенія приводимъ одну его резолюцію. На журналѣ Тобольской духовной консисторіи отъ 31 янв. 1831 г. о посылкѣ архим. Макарію указа (о чемъ—неизвѣстно), преосвященный написалъ: „Указовъ ему никогда не посылать изъ консисторіи, такъ какъ онъ указомъ св. Синода поставленъ въ непосредственное вѣдѣніе архіерейское; а сноситься отъ моего имени всегда, неизмѣнно“.

(990 р.) на путевые и другіе расходы и походная церковь, утварь для которой о. Макарій имѣлъ получать изъ тѣхъ приходскихъ церквей, гдѣ ея оказался бы избытокъ. Захватилъ онъ съ собой и запасъ книгъ, какъ богослужебныхъ, такъ и другихъ. Книги доставлялись ему между прочимъ Филаретомъ, какъ это видно изъ писемъ митрополита (стр. 113, 114, 116) и самого о. Макарія *).

Преосв. Евгеній проводилъ архим. Макарія на апостольское дѣланіе 3 авг. и затѣмъ—остался самымъ внимательнымъ и самымъ благожелательнымъ свидѣтелемъ его миссіонерскихъ успѣховъ, содѣйствующимъ ему гдѣ можно. Вотъ какими словами онъ встрѣтилъ извѣстіе о. Макарія о крещеніи имъ перваго инородца Элески-Іоанна: „Обращеніе вами татарина преисполнило меня живѣйшею радостію. Привѣтствую васъ отъ всей души съ симъ первенцемъ благодати Божіей, коей именемъ онъ запечатлѣнъ, и молю Господа, да отверзетъ и другимъ многимъ дверь своего милосердія вашимъ словомъ и молитвою“ 2). За дѣятельностью „начатка нашего апостольства“ онъ съ интересомъ слѣдилъ и послѣ, уже находясь въ Рязани. Оттуда онъ просилъ о. Макарія прислать ему списокъ новообращенныхъ для молитвеннаго поминовенія ихъ, наряду съ самимъ миссіонеромъ и его сотрудниками, и „реестръ крещенныхъ веселилъ его сердце радостію несказанною“, его онъ хранилъ „какъ зѣницу ока“. Помогалъ онъ миссіи и деньгами, хотя не всегда и самъ былъ ими обиленъ, и подыскиваніемъ помощниковъ о. Макарію. Было у него одно время желаніе сложить кости свои на Алтаѣ, куда его звалъ архим. Макарій...

Выѣхавъ изъ Тобольска 3 августа, алтайскіе миссіонеры 29 числа были въ г. Бійскѣ, который на первыхъ порахъ сдѣлался центральнымъ пунктомъ ихъ дѣятельности. Въ немъ они жили до 1 мая 1831 г. и оттуда совершали поѣздки по цѣлой области для ознакомленія съ мѣстностію, людьми ее населяющими и ихъ языкомъ. Въ маѣ они поселились въ Улалѣ 3), состоявшей изъ 15 семей непрощенныхъ телеутовъ, четырехъ семействъ крещенныхъ черненыхъ татаръ и трехъ русскихъ пчеловодовъ. Но намѣреніе некрещенныхъ улалннцевъ, составлявшихъ большинство въ се-

9 15 февр. 1831 г. архим. Макарій просилъ Филарета прислать ему Катихизисовъ православной церкви, Начатки ученія христіанскаго. Историческія чтенія изъ книгъ В. и Н. Завѣтовъ, и сообщилъ, что у него нѣтъ ни Огласительныхъ словъ св. Кирилла іерусал., ни книги св. Максима о любви, ни Разговоровъ ^ о православіи вост. церкви, ни Семи словъ Макарія Египетскаго (стр. 122).

9 Письмо отъ 9 окт. 1830 г. Въ библіотекѣ Казанской дух. семинаріи сохранилось въ копіяхъ или оригиналахъ 14 писемъ архіеп. Евгенія къ о. Макарію.

3) Въ 90 в. отъ Бійска, къ югу.

леніи, уйти подальше отъ сосѣдства съ христіанскимъ миссіонеромъ, заставило самого архим. Макарія перейти отсюда въ д. Майму, въ 10 верстахъ отъ Улалы. Майма (или Найма), какъ и Улала, представляла слѣдующія удобства: легкость сношеній съ Бійскомъ, центральность положенія между областью татаръ на югѣ и т. наз. калмыковъ на сѣверѣ, защищенность горами отъ зимнихъ бурановъ. Кромѣ того, въ Маймѣ, стоявшей при сліяніи рр. Катуни и Наймы, былъ постоянный источникъ содержанія миссіи, въ видѣ рыбы. Въ Маймѣ о. Макарій поселился въ квартирѣ у крещеннаго инородца, которому платилъ сверхъ денегъ обученіемъ грамотѣ его дѣтей. По причинѣ разныхъ неудобствъ, связанныхъ съ жизнью въ чужомъ домѣ, онъ съ 1832 г. приступилъ къ постройкѣ своего, но закончилъ его только къ 1834 году. Въ этомъ же году центральный пунктъ миссіи былъ перенесенъ въ Улалу, гдѣ и оставался до 80-хъ годовъ. Въ Маймѣ же остался станъ миссіи. Такой же станъ въ концѣ ,30-хъ годовъ былъ у строеніе въ Мыютѣ. Кромѣ того, миссіей въ концѣ 30-хъ годовчэ былъ устроенъ собственный домикъ въ Бійскѣ.

Улала извѣстна въ исторіи алтайской миссіи не только какъ ея центральный пунктъ, но и тѣмъ, что она дала перваго крещеннаго — молодого татарина Элеску, названнаго Іоанномъ. Крещеніе его—7 сент. 1830 г. — и положило фактическое начало исторіи миссіи. Произошло это такт>. Чрезъ нѣсколько дней по пріѣздѣ въ Бійскъ, о. Макарій узналъ отъ пріѣзжаго улалинца — христіанина, что въ Улалѣ есть юноша, готовый принять христіанство. О. Макарій п^слѣ нѣкотораго колебанія направился въ Улалу и, прибывъ туда 7 сент., тогда же крестилъ этого юношу. Хотѣлось ему продлить оглашеніе Элески до слѣдующаго дня, но поторопился крестить, боясь кочевавшаго невдали отъ Улалы отца Элески, не благоволившаго къ христіанству. Затѣмъ о. Макарій взялъ новокрещенаго съ собой въ Бійскъ, „дабы научить его молиться Богу и преподать ему наставленіе вл> правилахъ жизни христіанской и потомъ возвратить въ Улалу“. Здѣсь новокрещенаго учили молиться по-христіански, преподали въ самыхъ общихъ чертахъ исторію объ Іисусѣ Христѣ, разъяснили значеніе таинствъ, сказали о добрыхъ дѣлахъ и грѣхахъ, о вѣчной жизни и вѣчныхъ мученіяхъ. По исповѣданіи вѣры Элеска-Іоаннъ былгь 14 сент. пріобщенъ св. таин'^ и послѣ новыхъ наставленій отпущенъ домой. Любопытно, что при этомъ его снабдили текстомъ молитвы „Богородице Дѣво, радуйся“, чтобы онъ, если забудетъ ее, могъ возстановить ее въ памяти при помощи грамотныхъ. О. Макарій имѣлъ намѣреніе, научивши самого Элеску грамотѣ, сдѣлать его переводчикомъ миссіи, но онъ пожелалъ возвратиться въ Улалу и заняться земледѣліемъ. Въ виду послѣдняго архим. Макарій исходатайствовалъ ему узаконенную трехлѣтнюю

льготу отъ всякихъ податей и повинностей, а въ цѣляхъ изолированія отъ языческой среды позаботился о припискѣ его къ христіанскому обществу.

Исторія обращенія Элески представляетъ типичный примѣръ тѣхъ мѣропріятій, какія принимались архим. Макаріемъ при соединеніи алтайскихъ инородцевъ съ церковію. Обычно онъ узнавалъ такъ или иначе, что въ томъ или иномъ пунктѣ имѣется инородецъ, расположенный къ принятію христіанскаго ученія. Тогда онъ спѣшилъ въ то мѣсто, оглашалъ инородца, затѣмъ крестилъ, поручалъ надежному воспріемнику, который и ограждалъ новообращеннаго отъ вредныхъ вліяній. Но иногда о. Макарію приходилось сталкиваться при оглашеніи алтайца съ противодѣйствіемъ, или его семьи или шамановъ. Тогда онъ или крестилъ тайно и велѣлъ разрывать семейныя связи или же отказывался крестить.

Часто архим. Макаріи и самъ старался внушить инородцамъ желаніе перемѣны вѣры. Для этого онъ пользовался всякими обстоятельствами. Иногда онъ говорилъ въ толпѣ алтайцевъ, собравшихся для сбора ясака, причемъ встрѣчалъ различное отношеніе къ своимъ словамъ: одни казались „болѣе зрителями, чѣмъ слушателями“, другіе—горячо отстаивали свою вѣру, ссылаясь то на то, что всѣ вѣры имѣютъ право на существованіе, какъ существуютъ различныя породы деревьевъ, травъ, рыбъ и птицъ, то на неудобства для нихъ, кочевниковъ, питающихся кониной и всякой всячиной, христіанства съ его осѣдлымъ образомъ жизни и необходимости отстать отъ конины и т. и. Низкій матеріальный и умственный уровень алтайцевъ служилъ вообще немалымъ препятствіемъ къ пониманію и воспріятію христіанскихъ идей. Самая обстановка бесѣдъ подчасъ парализовала силу проповѣди—„огонь пылающій посреди шалаша, мужчины и женщины, съ дымящимися трубками сидящіе вокругъ огня, нагія дѣти, но горячему пеплу ползающія, нечистота и жалкая бѣдность во всемъ“. „Одна неизбѣжная крайность могла принудить къ ночлегу въ смрадной татарской юртѣ, наполненной прыгающими насѣкомыми, столь же несносными, какъ' и летающія“ 1)... О. Макарій не стѣснялся, однако, сѣять сѣмена истины и при такихъ условіяхъ, приноравливаясь ко всякаго рода положеніямъ. Войдя однажды въ татарскую юрту, онъ нашелъ въ ней одну только татарку, да и то занятую стряпней. Онъ, однако, началъ благовѣствованіе и татарка слушала ого. Но когда ея вниманіе сталъ отвлекать заплакавшій ребенокъ, проповѣдникъ сѣлъ кгь колыбели и, убаюкивая ре-оенка, продолжалъ учить его мать 2).

Встрѣтивъ желавшаго креститься или самч, возбудивъ, въ инородцѣ такое желаніе, архим. Макарій старался ввести

его нъ самую сущность христіанскаго ученія и вмѣстѣ познакомить съ основными дѣйствіями христіанскаго богослуженія. Въ краткихъ п простыхъ7 словахъ онъ проповѣдывалъ о Богѣ, о сотвореніи міра и человѣка, о паденіи людей, обѣтованіи Спасителя, о Спасителѣ—истинномъ Богѣ, который 337* года видимо жилъ на землѣ съ людьми, какъ Онъ грѣхи всѣхъ человѣковъ на себя взялъ и за наши грѣхи человѣческою душою и тѣломъ страдалъ и умеръ, а въ третій день по смерти ожилъ, возсталъ изъ гроба, вознесся на небо, куда возьметъ съ собою и всѣхъ, вѣрующихъ въ Него, и какъ хорошо жить тамъ, на небѣ, гдѣ нѣтъ ни бѣдности, ни болѣзни, ни даже смерти... Оглашеніе продолжалось отъ одного дня до двухъ недѣль въ зависимости отъ возраста и развитія, умственнаго и нравственнаго,, оглашаемаго. Иногда о. Макарій и дольше испытывалъ искренность оглашаемаго. Одного 20-лѣтняго татарина, состоявшаго подъ судомъ за воровство, онъ „держалъ подъ сомнѣніемъ и разсмотрѣніемъ“ до тѣхъ поръ, пока не увѣрился, что онъ ищетъ крещенія не ради желанія избѣжать наказанія. При оглашеніи его архим. Макарій употребилъ „припаданіе къ стопамъ вѣрныхъ“, какъ „пособіе къ пріобрѣтенію сокрушеннаго и смиреннаго сердца и какъ средство къ возбужденію молитвъ о немъ всего собора церковнаго“. „Оглашенный, повергаясь къ стопамъ каждаго, „помолитесь — говорилъ — обо донѣ грѣшномъ“, и каждому подавалъ малую лепту... и они преклоняли колѣна за припадавшаго, и возносили о немъ молитвенные вздохи“ 1)«-- Не разъ въ Запискахъ о. Макарія встрѣчается выраженіе въ родѣ слѣдующаго: „Кажется, что сей ищущій (крещенія) имѣетъ нужду не въ одномъ наставленіи, а еще въ испытаніи“...

Случалось, что испытаніе вело къ перерыву наставленія. Въ августѣ 1831 г. арх. Макарій приступилъ къ оглашенію молодого татарина Сергэ. Но замѣтивъ чрезъ нѣсколько дней/ что оглашаемый обнаруживаетъ мало вниманія къ ученію, что умъ его въ разсѣяніи, а воля, казалось, и совсѣмъ не имѣла искренняго желанія прилѣпиться къ христіанской.церкви, а съ другой стороны, получивъ съ разныхъ сторонѣ совсѣмъ не радостныя извѣстія о нравахъ и поступкахъ Сергэ, архим. Макарій не отвергъ его, но противъ воли своей сталъ холодно съ нимъ обращаться. Сергэ сбѣжалъ, причемъ оказалось, что, ища крещенія для себя, онъ хотѣлъ оставить „ некрещеною свою малолѣтнюю сестру, чтобы послѣ получить за нее колымъ. Но обличенный въ одномъ хищничествѣ, онъ вновь искалъ крещенія, причемъ крестилъ прежде сестру. Онъ просилъ крещенія, валяясь въ ногахъ у о. Макарія, ко-

4 Записки архим. Макарія за 26 янв. 1831 г. Глубокой древностью вѣяло и отъ другого введеннаго о. Макаріемъ обычая—отлучать явныхъ грѣшниковъ отъ евхаристіи.

торый исполнилъ его желаніе послѣ всенароднаго исповѣданія имъ своихъ грѣховъ и обѣщанія исправиться и вслѣдствіе просьбы его воспріемника,—крестилъ этого „поврежденнаго въ нравахъ Сергэ“, помысливъ: „Но кто же чистъ предъ Господомъ, и каковъ я самъ? И не подобна ли служба наша неводу, пріемлющему всякія порожденія водъ? И кому много прощается, тотъ не возлюбитъ ли много?“ Былъ и вотъ еще какой случай. Оглашая еврея Янкеля Гонхиловича ’), Макарій замѣтилъ, что онъ „слушаетъ ученіе въ развлеченіи вниманія и съ озабоченною душею, и желая креститься усильно, старается затвердить слова, но о познаніи истины не печется съ довольнымъ раченіемъ, и потому и въ своихъ словахъ жалкимъ образомъ путается и вязнетъ“. Такъ какъ это происходило отъ того, что „умъ его былъ связанъ узами памятозлобія“, то о. Макарій „въ привѣтливое обращеніе съ нимъ сталъ вводить горесть обличительныхъ словъ и выговоровъ“, а когда и это не помогло, отказался его оглашать и крестить и даже приказалъ ему удалиться. Но какъ только Янкель вышелъ, бросился за нимъ вдогонку, возвратилъ его, у него же просилъ прощенія и поставилъ на колѣни молиться Богу. Эта мѣра подѣйствовала, и спокойствіе въ душѣ оглашаемаго, повидимому, возстановилось, и онъ былъ крещенъ * 2).

Послѣ болѣе или менѣе продолжительнаго оглашенія совершалось крещеніе. Но и послѣ него новообращеннаго нерѣдко долго держали при миссіи, упражняя въ домашней молитвѣ и въ общественной, читая н толкуя Евангеліе и дѣлая наставленія примѣнительно къ его душевнымъ нуждамъ, а отпуская, иногда провѣряли, насколько твердо усвоено ймъ христіанское вѣроученіе. А бывало и такъ, что съ отпускаемыхъ архим. Макаріи бралъ письменное обязательство пребывать въ нѣдрахъ церкви до конца жизни. Но постоянная забота о новокрещенныхъ не давала, имъ ни повода къ отступничеству, ни возможности забыть христіанскія молитвы и догматы и отстать отъ христіанскихъ обычаевъ и навыковъ. Насколько важной считалъ о. Макарій эту сторону миссіонерской дѣятельности—надзоръ надъ новокрещенными и постоянную духовную связь съ ними, видно между прочимъ изъ его -писемъ. М. Филарату онъ писалъ 15 февраля 1831 г.: „Мы еще не начинали быть миссіонерами, хотя крестили, при помощи Божіей, немногихъ изъ иновѣрцевъ здѣшнихъ“. А въ письмѣ къ архіеи. Гавріилу екатеринославскому онъ замѣтилъ: „Въ нашей службѣ дѣланіе безъ храненія оказывается тщетнымъ и суетнымъ“ („Письма“, стр. 121, 535).

Въ систему мѣръ попеченія о новокрещенныхъ входилъ

’) Евреи, по словамъ о. Макарія, составляли весьма значительную часть населенія г. Каинска („Письма“, стр. 534).

2) Записки 1831 г., іюнь, августъ и ноябрь.

между прочимъ институтъ воспріемничества, которому о. Макарій далч> особую постановку. Прежде чѣмъ крестить инородца, особенно инъ сомнительныхъ по нравственнымъ качествамъ, архим. Макарій пріискивалъ ему надежнаго крестнаго отца, на котораго и возлагалась обязанность заботиться о религіозномъ просвѣщеніи новокрещенныхъ и слѣдить за ихъ нравственностью. Крестный отецъ являлся дѣйствительными^ поручителемъ за своихъ духовныхъ дѣтей.

Кромѣ заботъ о религіозно-нравствейномъ преуспѣяніи ново-крещенпыхъ, институтъ воспріемничества при о. Макаріи имѣл'ь п другую цѣль — пріучить ихъ кь труду въ обстановкѣ осѣдлой жизни. Жизнь кочевая, то полная трудовъ и Опасностей, то праздная и располагающая къ лѣни, не могла не препятствовать утвержденію инородцевъ въ христіанскихъ мысляхъ, чувствахъ и навыкахъ. И вотъ воспріемники, знакомя своихъ крестниковъ съ пріемами земледѣлія и работч», связанныхъ съ нимъ, отвлекали ихъ отъ' прежнихъ интересовъ и воспоминаній и тѣмъ ослабляли ихъ вредное вліяніе. Не легко, впрочемъ, давалась алтайцамъ привычка къ осѣдлой жизни, особенно если они были уже въ лѣтахъ. „Нѣкоторые, писалъ архим. Макарій, впрочемъ, немногіе, удаляясь въ неудободоступныс лѣса и ущелья, возвращаются къ дикости, вгь которой родились и возросли, къ лѣности и безпечному своеволію, которое для нихч> всего дороже, и даже къ суевѣрію предковъ своихъ“ („Письма“, 535). Насколько здѣсь полезны были воспріемники, видно изъ свидѣтельства о. Макарія объ одной четѣ, которая „хотѣла избавиться отъ послушанія воспріемнику, трудолюбивому и честному земледѣльцу, и ускользнуть въ другое мѣсто, гдѣ бы могли, какъ имъ угодно, лѣниться; но не имѣли успѣха въ сей хитрости“ (Записки—весна 1832). И о. Макарію но разъ приходилось улаживать разногласія между воспріемниками и ихъ духовными дѣтьми, исходившія именно изъ нежеланія послѣднихъ мириться съ новыми формами трудовой жизни. А насколько эти формы важны были въ дѣлѣ полнаго перерожденія новокрещенныхъ, видно изъ разсказа о. Макарія о Николаѣ Чей-гачевѣ, который, бывъ окрещенъ послѣ однодневнаго оглашенія, отпалъ было отъ христіанства, но обращенный вновь и поселенный въ домѣ одного земледѣльца, выдавшаго j^a него свою дочь, обнаружилъ многія прекрасныя качества— расторопность, переимчивость, неутомимое трудолюбіе и отвращеніе отъ праздности. По словамъ его однодеревенцевъ, „онъ посмотрѣлъ только, и выучился шлеи плести; одежду и обувь для себя строитъ, людей не проситъ; сохою владѣетъ, какъ русскій; весь день внѣ дома трудится; но и въ избѣ не сидитъ сложивъ руки; отдыхъ есть одна перемѣна занятій“ *).

Послѣ извѣстнаго періода жизни у воспріемниковъ или

J) Записки—февраль 1832 г.

у другихъ благонадежныхъ христіанъ, новокрещеные переходили на самостоятельное жительство (но если крестилось цѣлое семейство, то оно прямо селилось отдѣльнымъ домомъ) въ мѣстности или деревнѣ съ преимущественнымъ, если не исключительнымъ христіанскимъ населеніемъ, причемъ отч> миссіи получали земледѣльческія орудія, скотъ, одежду, хлѣбъ, порох'ь, даже мелкія вещи, въ родѣ иголокъ, нитокъ. Миссіонеры же обучали иногда новокрещѳнныхъ сельскому хозяйству. Служившій при миссіи ссыльный поселенецъ Петръ Лисицкій зналъ практически хлѣбопашество и огородничество; научившійся послѣднему отъ него о. Макарій лично училъ сажать овощи и ухаживать за огородами. Входилъ послѣдній даже въ подробности домашняго хозяйства и обстановки. Женщинамъ онъ настоятельно совѣтовалъ учиться прясть, заботиться о чистоплотности, подражать русскимъ въ веденіи хозяйства. Впослѣдствіи, послѣ поѣздки въ столицы (1839—1840), архим. Макарій старался поставить сельское хозяйство на научную почву, запасался агрономическими книгами и журналами, а также сѣменами растеній, которыя хотѣлъ культивировать на Алтаѣ—лекарственныхгь травч>, табаку.

Заботу о здоровьѣ новокрещенныхъ архим. Макарій поставлялъ въ прямую свою обязанность, да и другимъ внушалъ ее. „Миссіонеру, писалъ онъ, который проповѣдуѳть I. Христа, исцѣлявшаго всякую болѣзнь и всякую немощь въ людяхъ и въ то же время про повѣдывавшаго Царствіе Божіе, — миссіонеру принадлежитъ попеченіе о больныхъ между сими жителями трущобъ, удаленныхъ отъ пособій и удобствчэ городской жизни“ Ц Въ алтайской миссіи со временъ о. Макарія леченіе больныхъ производилось способами аллопатическимъ и гомеоиатическимгь. Въ 1838 г. арх. Макарій завелъ на Маймѣ богадѣльню и больницу для пріюта бездомныхъ и сильно больныхъ. Для болѣе правильной постановки медицинской части въ миссіи онъ возымѣлъ въ 1836 г. намѣреніе поучиться въ Москвѣ вмѣстѣ съ сотрудниками своими естественными) наукамъ, какъ подготовляющимъ къ изученію медицины, а въ 1840 г. слушалъ въ казанскомъ университетѣ физику, хи^іію, естественную исторію и анатомію. Тогда же онъ привезъ съ собой изъ Москвы новаго сотрудника Арт. Левицкаго, изъ студентовъ ветеринарнаго отдѣленія медико-хирургической академіи, и дѣвицу Софію де-Вальмонч>, которая по пути на Алтай, въ Казани, изучала акушерство.

Привлеченіе женщины въ составъ алтайской миссіи—было и новшествомъ и большой заслугой архим. Макарія. И замѣчательно, что къ мысли о пользѣ женщины въ миссіи и

’) „Мысли о способахъ къ yenЬшнѣйіпему распространенію христіанской нѣры“... стр. 56. Ср. „Письма“. 321.

какъ хозяйки, и какъ сидѣлки, и какъ акушерки, и какъ учительницы и воспитательницы, онъ пришелъ еще до практическаго знакомства съ потребностями инородцевъ. Онъ, еіце въ Тобольскѣ, думалъ не только объ одной сотрудницѣ миссіи, но и цѣлой „дружинѣ единомысленныхъ дѣвицъ и вдовъ“ („Письма“, 251—252). Такую мысль внушила ему его тобольская знакомая Е. Ѳ. Непряхина, дочь умершаго важнаго тобольскаго чиновника, тайно постриженная въ монашество и горѣвшая страстнымъ порывомъ къ служенію Христу и людямъ. Въ 1833—34 г. о. Макарій звалъ на служеніе церкви сибирской В. И. Верховскую, племянницу старца Зо-симы, а въ 1836 г. княжну Е. П. Трубецкую, свою костромскую знакомую („Письма“, 101, 297, 298). Архим. Макарій возбуждалъ даже предъ тобольскимъ преосвященнымъ Аѳанасіемъ оффиціальное ходатайство объ устройствѣ на Алтаѣ женской общины, которое, хотя было встрѣчено съ сочувствіемъ, не имѣло результата. Да и НепряХина, несмотря на стремленіе свое на Алтай, не могла выбраться изъ Тобольска по домашнимъ обстоятельствамъ. Въ 1838—39 г. о. Макарій свои мысли о важности и пользѣ въ составѣ миссіи женщинъ развилъ въ своемъ замѣчательномъ проектѣ организаціи въ Россіи миссіонерскаго дѣла („Мысляхъ о способахъ къ успѣшнѣйшему распространенію христ. вѣры“...), въ которомъ имъ посвящены четыре главы (28—31). Убѣжденіе архим. Макарія относительно этого предмета было такъ силъ но, что встрѣтившись въ 1840 г. въ Москвѣ съ желаніемъ Софіи Вальмонъ ѣхать на Алтай, онъ отстоялъ свою мысль даже отъ разубѣжденій со стороны м. Филарета, который, впрочемъ, возражалъ не съ принципіальной точки зрѣнія, а оберегая репутацію о. Макарія и имѣя въ виду практическія затрудненія *).

Заботы архим. Макарія и другихъ дѣятелей миссіи объ улучшеніи матеріальнаго быта инородцевъ были условіемъ какъ располагавшимъ ихъ ко крещенію, такъ и содѣйствовавшимъ ихъ укрѣпленію въ христіанствѣ. Еще важнѣе были въ этомъ отношеніи бесѣды съ ними о. Макарія по вопросамъ религіозно-нравственнымъ. По свидѣтельству одното инородца, о. Макарій въ Маймѣ совершалъ богослуженіе въ походной церкви каждый воскресный и праздничный день, обращая при этомъ вниманіе на то, всѣ ли присутствуютъ тамъ. А послѣ богослуженія онъ устраивалъ собесѣдованія съ пасомыми, лѣтомъ подъ открытымъ небомъ, зимой —въ какомъ-нибудь частномъ домъ. Здѣсь онъ велъ рѣчь о томъ, что всего болѣе занимало слушателей,— о нуждахъ и заботахъ ихъ, присоединяя къ этому нравственныя наставленія и утѣшенія. Такія бесѣды совершались обычно при помощи толмача.

9 Письма м. Филарета. 140, 131.

Ко времени выступленія архим. Макарія на миссіонерское поприще на Алтаѣ часть инородцевъ уже была знакома съ русскимъ языкомъ, и ему приходилось бесѣдовать съ мѣстными татарами по-русски. Но ихъ было немного,—это были люди, входившіе въ частыя сношенія съ русскими, торговыя и должностныя. Большинство же, особенно женщины и дѣти, говорили только на своемъ родномъ языкѣ. Такъ какъ о. Макарій не зналъ мѣстныхъ нарѣчій, а его сотрудники или тоже не знали, или знали только одно изъ нихъ, то первой и главной нуждой миссіи было ознакомиться съ инородцами и ихъ языкомъ, составить грамматику и лексиконъ его и перевести на него важнѣйшія части христіанскаго вѣро-и нравоученія. Этого требовала отъ архим. Макарія и данная ему инструкція.

Архим. Макарій, прежде чѣмъ оріентироваться среди разныхъ племенъ и ихъ нарѣчій, сходился съ знатоками послѣднихъ и съ ними дѣлалъ переводы молитвъ и пр. то на то, то на другое изъ нихъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ записывалъ татарскія слова, загадки и другія выраженія. Этотъ путь собиранія языковыхъ данныхъ отъ разныхъ лицъ и изъ разнымъ мѣстъ представлялъ немалыя затрудненія къ уразу-мѣнію законовъ языка. Это понималгь и самъ архим. Макарій. Когда онъ пріобрѣлъ постояннаго толмача въ лицѣ Ѳеодора Иштанакова, инородца (доселѣ онъ обходился случайными переводчиками), то вотъ какъ выразилъ въ своихъ запискахъ (іюнь 1832 г.) достигнутые уже результаты въ изученіи языка и предстоявшія трудности въ упорядоченіи собраннаго матеріала и въ сношеніяхъ съ инородцами. ..Доселѣ мы какъ бы ходили по міру и побирались: накопляемое нами собраніе татарскихъ словъ и реченій уподоблялось сумѣ нищаго, въ которой куски всякаго хлѣба, и мягкаго и черстваго, и пшеничнаго и ржаного, и свѣжаго и загнившаго,— все безъ разбора смѣшано, и все вмѣстѣ составляетъ тяжелую ношу. Бѣднякъ, который воздыхалъ прежде, смотря на пустую суму свою, теперь, когда сума его сдѣлалась полна, опять вздыхаетъ, зная, что носимое имъ бремя не можетъ освободить его отъ горькой бѣдности. Таковы были наши добычи въ знакомствѣ съ различными нарѣчіями, употребляемыми вч> различныхъ племенахъ инородцевъ. Тутъ были свѣдѣнія, почерпнутыя изъ разныхъ источниковъ, какіе мы встрѣчали на пути своемъ: ибо записки наши составлялись частію подъ руководствомъ бійскихъ мѣщанъ, изъ коихъ одни ведутъ торговлю съ алтайцами и черневыми татарами, а другіе бываютъ въ должности толмачей при земскомч» судѣ и полиціи; частію со словъ казаковъ и поселянъ, живущихъ въ смежности ст> инородцами и имѣющихъ частое съ ними сношеніе; частію изъ собесѣдованій съ крещеными инородцами, которыхъ отцы или дѣды приняли христіанскую вѣру первые въ родѣ своемъ, и которые знаютъ не столько

уже татарскій языкъ, сколько русскій; частію изъ разговоровъ съ некрещеными татарами, мало еще знакомыми съ русскимъ языкомъ. Тутъ были слова кумандинцевъ, черне-выхъ татаръ, телеутовъ, алтайцевъ; всякой всячины накопилось столь много, что не легко было привести сіе хаосное смѣшеніе въ стройный порядокъ. Что, думалъ я, изъ всего ото го можеть выйти, кромѣ примѣчательной нелѣпости? Изъ всѣхъ нарѣчій, которыя хотя и сходны между собою, но и отличны одно отъ другого, надлежало избрать болѣе употре бительное; словарь его составлять обычнымъ порядкомъ, замѣчать, сколько можно, особенности свойственныя другимъ нарѣчіямъ; и такимъ образомъ, изучая одно, знакомиться мало-по-малу и съ прочими. Мы могли уже предлагать инородцамъ существенное ученіе Христовой вѣры и приглашать ихч> въ церковь Христову нарѣчіемъ черневыхъ татаръ и алтайцевъ, но въ переложеніи свящ. . писанія на то или другое нарѣчіе неспособны были сдѣлать безъ толмача даже и шагу. Между тѣмъ но мѣрѣ умноженія новокрещенныхъ, изъ которыхъ многіе вовсе не говорятъ по-русски, со дня на день открывалось болѣе случаевъ, въ коихъ потребность постояннаго толмача давала себя чувствовать очевиднѣйшимъ образомъ“...

Въ теченіе пребыванія архим. Макарія на Алтаѣ алтайская миссія перевела на мѣстныя нарѣчія (преимущественно телеутское): 1) почти все Евангеліе, 2) многія мѣста изъ Дѣяній и посланій апостольскихъ, вгь томъ числѣ все 1-ое Посланіе Іоанна, 3) многіе псалмы, 4) избранныя мѣста изъ книгъ В. Завѣта, въ томъ числѣ собраніе текстовъ о таинствахъ, 5) краткую свящ. исторію, 6) краткій катихизисъ м. Филарета, 7) огласительное поученіе, символъ вѣры, Юза-: повѣдей сч> толкованіемъ на нихъ, краткія молитвы, 8) исповѣди и вопросы при крещеніи. О тщательности работы о. Макарія надъ переводами и о характерѣ испытывавшихся имъ при этомъ затрудненій свидѣтельствуетч> разсказъ алтайскаго миссіонера, свящ. Мих. Вас. Чевалкова, крещеннаго и обученнаго самимч> архим. Макаріемъ. „Однажды пришелъ я къ о. Макарію. У него сидѣли Осипъ Ноурчаковъ и Павелъ Оурочаковъ. О. Макарій, увидѣвши меня, подошелъ ко м^Ь и, благословивъ меня, посадилъ на стулч>. Они трое переводили житіе Іосифа; а я сидѣлъ въ сторонѣ. Переводя это^ житіе на алтайскій языкъ, они не могли подобрать для перевода русское слово ибо. О. Макарій подошелъ ко мнѣ и спросилъ: „какъ по вашему сказать ибоа? Я отвѣтилъ: „вы мнѣ скажите примѣръ“. Онъ представилъ примѣръ. Я сказалъ: „это по нашему значитъ тезеи. О. Макарій, призвавши послушника Стефана Васильевича, сказалчя „поставь-ко „желтый“ (самоваръ), будемъ на радостяхъ чай нить, много лѣтъ необрѣтаемое слово теперь нашлось“ *)• Всю іке пере-

') „Памятное завѣщаніе“ — Автобіографія свяіц. М. В. Чевалкова. М. 1894. 12.

воды архим. Макарія, особенно болѣе ранніе, далеки отъ совершенства... Заслуживаетъ однако вниманія и мысль его о необходимости переводить основныя части христіанскаго богослуженія, вѣроучительныя и нравоучительныя книги и свящ. писаніе (мысль, которая и доселѣ не получила общаго признанія) и притомъ переводить на одно изъ нарѣчій алтайскихъ инородцевъ, и самый трудъ, результатъ его „неутомимой дѣятельности“, о которой свидѣтельствовали и много лѣтъ спустя „огромныя тетради переводовъ“,—переводовъ, легшихъ въ основу дальнѣйшихъ переводческихъ трудовъ алтайской миссіи.

Интересенъ отзывъ объ о. Макаріи и объ этой сторонѣ его дѣятельности новаго „апостола языковъ“ Н. И. Ильмин-скаго, который болѣе двадцати лѣтъ руководилъ новѣйшими переводами алтайской миссіи и одухотворялъ ея школьное дѣло *). Ильминскій называетъ архим. Макарія „великимъ“, ..блаженнымъ“, „первоначальникомъ сознательнаго миссіонерства“. Въ одномъ изъ своихъ писемъ къ К. П. Побѣдоносцеву Н. И. говоритъ: „По силѣ и благодати Божіей, явились нерукотворно, т. е. безъ человѣческой миссіонерсконаучной и искусственной подготовки и выправки, два мис-.сіонерскихъ огня въ Сибири: Иннокентій и Макарій Глухаревъ. Иннокентій —самородный, сильный и ясный умъ: онъ дѣйствовалъ преимущественно катихизической проповѣдью и инородческими переводами, которые онъ вполнѣ убѣжденно и неотразимо считалъ (и совершенно справедливо) необходимымъ орудіемъ миссіи. Архим. Макарій имѣлъ нѣкоторый мистическій оттѣнокъ, старался возбудить духъ христіанскій и благодатный въ инородцахъ, хотя онъ не отрицалъ, а даже признавалъ» пользу мѣстнымъ языковъ. Но въ томъ и въ другомъ, въ Иннокентіи и Макаріи, обитала таинственная и благодатная сила и дѣйственность, и они прочно насадили христіанскую вѣру среди полудикихъ племенъ Алтая и отдаленнѣйшихъ окраинъ Сибири“ а).

Пользу мѣстныхъ» языковъ архим. Макарій признавалъ не только въ отношеніи проповѣди,—онъ вводилъ ихъ и въ богослуженіе 3) и въ школу. Школьное обученіе, въ которомъ о. Макарій видѣлъ надежную поддержку миссіонер-

J) Объ этомъ см. ст. проф. II. В. Знаменскаго: „Нѣсколько матеріаловъ для исторіи алтайской миссіи и участія въ ея дѣлахъ Н. И. Ильмин-скаго“ въ Правосл. Собес. 1901 г., а также нашу—„Н. И. Ильминскій и алтайская миссія“ (ibid., 1905, февр. и слѣд.).

2) Письма Н. И. Ильминскаго къ К. П. Побѣдоносцеву (Казань, 1895), стр. 185.

3) Чрезъ годъ по оставленіи имъ миссіи въ Улалѣ, при пріѣздѣ преосв. Аѳапасія, „дѣвочки пѣли па лѣвомъ клиросѣ все, какъ должно, и молитву Господню и Символъ вѣры, по-татарски и по-русски“ (Приб. къ Твор. св. отецъ. 1845, 558).

скому дѣлу, онъ завела» съ перваго же года. Сначала въ Маймѣ онъ обучалъ дѣтей квартирнаго хозяина, затѣмъ завелъ общую школку. Потомъ устроена была школа въ Улалѣ, а съ пріѣздомъ на Алтай въ 1840 г. Софіи Вальмонъ въ Маймѣ была заведена и женская школка. Лично о. Макарій велъ школьное дѣло съ большой любовью къ дѣтямъ и съ глубокимъ знаніемъ дѣтской души. Характеризуетъ его съ этой стороны разсказъ одного изъ его учениковъ: когда онъ приходилъ къ нимъ въ домъ, то сейчасъ же пускался въ бесѣду съ ребятами, — разсказывалъ имъ изъ свящ. исторіи, училъ молитвамъ, пѣлъ съ ними краткія мо

ЛИТВОСЛОВІЯ, ПООЩрЯЯ уСерДНѣЙШИХЪ И ІЮНЯТЛИВѢЙШИХЪ K}'-

сочками сахару. Позанявшись съ дѣтьми, архим. Макарій иногда шутилъ и игралъ съ ними, даже бѣгалъ взапуски и, притворно уступивъ какому-нибудь пятилѣтнему пузану, награждалъ потомъ побѣдителя сахаромъ. Систематическое, школьное обученіе о. Макарій старался- поставить такъ, чтобы чрезъ дѣтей дѣйствовать и на взрослыхч», которымъ они должны были передавать то, что видѣли и слышали въ классѣ. Съ этой цѣлью онч» желалъ, чтобы и учебники удовлетворяли духовнымъ нуждамъ взрослыхъ, наравнѣ съ дѣтьми. Самъ онъ составилъ „Начальное ученіе человѣкомъ, хотящимъ учитися книгъ Божественнаго писанія“, заключаю щее въ себѣ русско-славянскую азбуку, краткій молитвословъ и выборки изъ свящ. писанія, расположенныя вт» систематическомъ порядкѣ христіанской догматики (1841). Но русскій языкъ библейскихъ текстовгь не позволили, сочиненію архим. Макарія быть обнародованнымъ („Письма“, № 66). По той же причинѣ не было разрѣшено къ напечатанію дру-, гое его произведеніе—„Алфавитъ Библіи“ (1841), систематически расположенный сводъ текстовъ свящ. писанія на русскомъ языкѣ, предпринятый уже въ интересахъ однихч» взрослыхъ (№№ 79, 80). Объясняя генералъ-губернатору московскому, кн. Д. В. Голицыну, у котораго о. МагЙрій добивался содѣйствія напечатанію „Алфавита“, почему послѣдній можетъ имѣть миссіонерское значеніе для Алтая, онъ писалъ: „...доношу, что нѣкоторые изъ числа новокрещеныхъ инородцевъ говорятъ по-русски, какъ рзгсскіе, что нѣкоторые изъ нихъ выучились, а другіе учатся читать и писать по-русски, что вмѣстѣ съ новокрещеными дѣтьми учатся^ русской грамотѣ дѣти русскихъ людей и что многіе ново-крещеные инородцы живутъ въ однихъ селеніяхъ сгь русскими; что миссія необходимо должна дѣйствовать и на русскихъ людей, дабы они своими образами содѣйствовали и миссіи въ распространеніи евангелія между иноплеменными, и что мы, если Господь благословитъ, получивши изъ Москвы благотворительной печатный Алфавита» Библіи, немедленно начнемъ приготовлять его къ печатанію на те-леутскомъ нарѣчіи“ („Письма“, 215)... Думалъ о! Макарій и

объ изданіи телеутской азбуки (стр. 151,' ср. 148). На какомъ языкѣ шло преподаваніе въ алтайскихъ школахъ, достовѣрно неизвѣстно. На основаніи вышеизложеннаго можно думать, что тамъ имѣли мѣсто и мѣстныя нарѣчія, и славянорусскій языкъ. А одно мѣсто изъ письма архим. Макарія къ м. Филарету, какгь бы оправдывающее введеніе въ школы русской и славянской азбукъ, даетъ думать, что впереди шли именно мѣстныя нарѣчія. „Одно изъ важнѣйшихъ дѣлъ, составляющихъ службу миссіи, есть обученіе новокрещен-,-йыхъ инородцевъ грамотѣ не только природныхъ нарѣчій ихъ, но и славянской и русской, потому что они призваны участвовать вл> обіцественном'ь богослуженіи нашей церкви, совершаемомъ на славянскомъ языкѣ 1), и потому что вошедши въ общеніе съ народомъ русскимъ въ единой вѣрѣ, для лучшаго познанія сей спасительной вѣры они должны искать общенія съ нимъ въ самомъ языкѣ русскомъ, и изучать сей живой языкъ, на которомъ, по милости Божіей, имѣетъ церковь наша уже Новый Завѣтъ и нѣкоторыя изъ священныхъ книгъ Ветхаго“ (151, 152).

Дѣло послѣднихъ десяти лѣтъ жизни архим. Макарія-переводъ Ветхаго Завѣта съ еврейскаго языка на русскій, которымъ оігь извѣстенъ не менѣе чѣмъ своею миссіонерскою дѣятельностью,—стоитъ въ тѣсной связи съ послѣдней. Исходя изъ мысли, что церкви русской предназначено Про-видѣніемъ привести ко Христу „многія и разнородныя племена, спокойно сѣдяіція подъ покровомъ державной Россіи, однако во тьмѣ и тѣни смерти“, архим. Макарій находилъ, что эта задача можетъ быть исполнена, когда самъ народъ русскій возродится путемъ знакомства съ первоисточникомъ христіанскаго ученія—Библіей, изданной на русскомъ языкѣ въ переводѣ съ оригинальныхгь. И такъ какъ Новый Завѣтъ и Псалтирь были уже переведены въ царствованіе импер. Александра I, то и надлежало приступить къ переводу Ветхаго Завѣта, и притомгь—съ. еврейскаго языка. Полная русская Библія нужна всему народу русскому, который, не по-намая славянскаго языка, не можетъ и пользоваться ветхозавѣтными писаніями. Нужна она по той же причинѣ свѣтскимъ лицамъ высшаго круга, которые принуждены обращаться къ иностраннымъ переводамъ Библіи съ инославными толкованіями, почему повреждаются въ вѣрѣ. Но необходима она и духовнымъ, которые, потерявъ знакомство съ славянскимъ языкомъ, не могутъ извлечь изъ славянской Библіи всего богатства содержанія, заключающагося въ ней. Да и миссіонеры, имѣя въ рукахъ богатую и доступную библіотеку къ видѣ русской Библіи, легко обходились вѣі

]) Новокрещенные, дѣйствительно, принимали участіе въ богослуженіи: вся церковь, весь народъ пѣли „Господи помилуй...“ (Соврем. лѣтопись, 1867, № 45).

безъ тяжеловѣсныхъ нѣмецкихъ и латинскихъ толковниковъ. Вообще же распространеніе среди русскаго народа всей Библіи на родномъ его языкѣ сдѣлало бы его болѣе христіанскимъ и оживило бы въ немъ миссіонерскій духъ. Русская Библія познакомила бы, наконецъ, съ христіанствомъ и русскихъ евреевъ и магометанъ и тѣмъ сдѣлала бы ихъ ближе къ истинной вѣрѣ.

Проникнутый такими мыслями, архим. Макарій уже въ 1834 г. высказалъ ихъ въ обширномъ письмѣ къ м. Филарету („Письма“, № 63). Въ немъ, кромѣ положительнаго изложенія доказательствъ пользы перевода Библіи на русскій языкъ, архим. Макарій опровергалъ и тѣ возраженія, какія можно было сдѣлать противъ него. Первое изъ нихъ—„Не довольно ли и того, что Новый Завѣтъ и Псалтырь изданы на россійскомъ языкѣ?“—онъ опровергаетъ тѣмъ замѣчаніемъ, что не мы, а Богт, сотворилъ книги Ветхаго и Новаго Завѣта, почему мы и не можемѣ знать, какія изъ нихъ могутъ быть даны народу на живомъ, общемъ и понятномъ для всѣхт> нарѣчіи, и какія должны оставаться для него неприступными и какъ бы несуществующими. Духовныя нужды всего народа такъ велики и разнообразны, что врачества для нихъ можетъ дать только вся Библія, а не тѣ или другія книги въ отдѣльности. На возраженіе, что „предки наши держались въ простотѣ сердца славянской Библіи и спасались“, о. Макарій отвѣчаетъ, что русская Библія спасенію не повредитъ и что славянскій языкъ понятнѣе былъ святымъ между предками нашими, чѣмъ многимъ милліонамъ потомковъ ихъ. На замѣчаніе, что русскій языкъ не созрѣлъ для перевода на него Библіи, архим. Макарій говоритъ, что русскую Библію нужно выдвинуть, какъ противоядіе, противъ „прелестныхъ произведеній мірской словесности“, въ которой русскій языкъ служитъ „орудіемъ грѣха и неправды“... Что переводъ Библіи нужно сдѣлать не съ греческаго, а съ еврейскаго, доказывается тѣмъ, что на послѣднемъ написаны ветхозавѣтныя книги и что Библія съ еврейскаго можетъ имѣть миссіонерское значеніе въ приложеніи къ евреямъ; облегчитъ она и учебныя занятія въ нашихъ семинаріяхъ и академіяхъ. — Каковы бы ни были препятствія къ переводу Библіи на русскій языкъ, ихъ нужно преодолѣть, чтобы англійская церковь въ лицѣ Библейскаго общества не предвосхитила честь труда, россійской церкви принадлежащаго, и не дала православной Россіи русской Библіи. Для облегченія и ускоренія дѣла архим. Макарій совѣтовалъ’ издавать при Петербургской дух. академіи особый журналъ: „Опыты церковныхъ воспитанниковъ въ переводѣ съ еврейскаго и греческаго“, въ которомъ, „безъ всякихъ предварительныхъ объявленій тревожныхъ, былъ бы разсыпаемъ, не по церквамъ, а ко всѣмъ лицамъ учащимъ въ академіяхъ и семинаріяхъ“, весь Ветхій завѣтъ на русскомъ языкѣ, съ

„избранными параллелями, самыми краткими примѣчаніями и намеками под'ь чертой“. Въ два года можно было бы напечатать весь Ветхій Завѣтъ, а тамъ спокойно можно было бы ожидать разсмотрѣнія перевода...

Посланіе о. Макарія датировано 23 марта 1834 г., но отвѣтъ на него митрополита послѣдовала^ только 23 авг. 1837 г. Филаретъ писалъ: „Бесѣду съ вами начать надобно, кажется, съ мыслей вашихчэ о полномъ переводѣ Библіи на русское нарѣчіе. Вы употребили не мало труда на изложеніе сихъ мыслей: но посѣвъ вашъ пришелч» не на готовую землю, и не во время сѣянія. Сомнѣнія о полезности перевода, доселѣ сдѣланнаго, и прекословія о достоинствѣ его, или не прекратились, или возникли вновь, такъ что продолженіе сего дѣла болѣе угрожало бы умноженіемъ сомнѣній и преко-словій, нежели обнадеживало бы умноженіемъ плода духовнаго. Если языкъ богослужебный долженъ быть сохраненъ богослужебнымъ: то должно стараться, чтобы онъ какъ можно болѣе сохранялся общепонятнымъ; а для сего полезно, чтобы не отвыкали читать на немъ свящ. Писаніе. Мнѣ кажется, что сіе соображеніе не должно быть пренебрежено. Дѣйствуйте, въ упованіи на Бога, средствами, которыя Онъ далъ, и которыми можно сдѣлать довольно добраго“ ‘). Этими немногими словами м. Филарета» отвѣчалъ не только надлинное письмо къ нему архим. Макарія, но и на еще болѣе обширное письмо послѣдняго къ оберъ-прокурору св. синода С.Д. Нечаеву отъ 8 іюня 1836 г., которое тотъ переслалъ къ митрополиту („Письма“, № 71). При сочувствіи Филарета идеѣ архим. Макарія (за исключеніемъ мысли о необходимости переводить Ветхій Завѣтъ съ еврейскаго), запоздалость и краткость рѣчей его о предметѣ столь большой важности объясняются не столько „стеченіемъ обстоятельствъ, или неумѣніемъ владѣть временемъ“, сколько несвоевременностью поднятаго архим. Макаріемъ вопроса.

Не прошло еще десяти лѣтъ, какъ закрыто было русское библейское общество, возбудившее сначала большія симпатіи въ правительствѣ и народѣ, а потомъ вызвавшее сильныя нареканія. Начало оно свою дѣятельность (въ 1812 г.) пере-водомъ библейскихъ книгъ на инородческіе языки, потомъ, по желанію ими. Александра Павловича, приступило съ 1816 г. къ изданію Библіи на русскомъ языкѣ. Переводъ отдѣльныхъ книгъ былъ порученъ петербургской академіи и тогдашній ректоръ ея архим. Филаретъ сталъ во главѣ переводческаго дѣла. Думаютъ, что онъ привлекъ къ нему и студентовъ, ва» томъ числѣ М. Глухарева... Ко времени закрытія библейскаго общества (1826 г.) были изданы на русскомъ языкѣ Новый Завѣтъ и Псалтирь. Были также отпечатаны пять книгъ Моисеевыхъ, книги Іисуса Навина, Судей и Руѳь,

Письма м. Филарета, 124—125.

но не были выпущены въ свѣтъ:, этому помѣшала катастрофа, постигшая библейское общество. Послѣднее же пострадало отъ людей, стоявшихъ во главѣ его и проводившихъ въ издаваемыхъ ими, наряду съ библейскими, мистическихъ книгахъ взгляды чуждые православію. Не обошлось тутъ и безъ личной вражды и непріязни. Много лѣтъ спустя м. Филаретъ, пострадавшій отъ измѣненія отношеній правительства къ библейскому обществу, писалъ одному липу: „Думаю, извѣстно, что въ 1824 г. возстаніе противт> министра духовныхъ дѣлъ (кн. А. Н. Голицына) и противъ Библейскаго общества и перевода свящ. книгъ образовали люди, водимые личными видами, которые, чтобы увлечь за собою другихъ благонамѣренныхъ, употребляли не только изысканныя и преувеличенныя подозрѣнія, но и выдумки и клеветы“ '). Какъ бы то ни было, послѣ того надолго утвердилось въ русской церкви направленіе, стремившееся, по выраженію И. А. Чисто-вича, „къ охраненію существующаго положенія дѣлъ, къ устраненію всякихъ нововведеній и всякихъ вопросовъ, воз-буждающих'ь мысль, къ развитію дисциплины въ іерархическихъ отношеніяхъ и однообразія въ формахъ жизни и даже мысли“. По отношенію же къ свящ. писанію получила силу закона мысль, выраженная въ изданномъ въ то время Посланіи восточныхъ патріарховъ * 2): „всякому благочестивому

позволяется слушать Писаніе, дабы вѣровать сердцемъ въ правду и устами исповѣдывать во спасеніе; но не всякому позволяется безъ руководства читать нѣкоторыя части писанія, особливо Ветхаго Завѣта. Безъ разбору позволять неискуснымъ чтеніе Свящ. Писанія то же значитъ, что и младенцамъ предложить употребленіе крѣпкой пищи“... При такомъ взглядѣ существованіе Библіи на славянскомъ языкѣ, мало доступномъ пониманію народа, казалось очень удобнымъ... Оберл^-прокуроръ Св. Синода, гр. Н. А. Протасовъ, пытался даже утвердить каноническое значеніе Славянской Библіи, но вл> этомъ крайнемъ убѣжденіи не былъ поддержанъ членами синода 3). Въ прочемъ члены синода или были согласны съ гр. Протасовымъ и проводимымъ имъ направленіемъ, или не смѣли ему перечить. Склонилъ голову предъ господствовавшимъ тогда отношеніемъ къ Библіи и м. Филаретъ...

Архим. Макарій или не зналъ этого, или не хотѣлъ считаться. Въ 1837 г. онъ самъ приступилъ къ огромному дѣлу перевода Библіи съ еврейскаго языка. Началъ онъ книги

!) П. Птоховъ. 123—124 (Письмо отъ 18 авг. 1857 г.).

2) „Святѣйшихъ патріарховъ восточно-каѳолической церкви посланіе о православной вѣрѣ, 1723 г.“ (СПб. 1838).

3) Подробнѣе—у И. А. Чистовича, въ Исторіи перевода Библіи на русскій языкъ. Христ. Чтеніе, 1872, 11, 82 и слѣд. (отдѣльно статья издана въ 1873 г.).

Іова, т. е. той, до которой дошло библейское общество, и вт» августѣ представилъ свой переводъ въ комиссію духовныхъ училищъ при Св. Синодѣ, а въ слѣдующемъ году туда же послалъ переводъ книги прор. Исаіи, прося о напечатаніи ихъ на счетъ комиссіи „на общее благо церкви и особенно въ пользу миссіи для обращенія невѣрующихъ іудеевъ къ I. Христу“. О томъ же просилъ онъ государя императора, которому тоже послалъ экземпляры своихъ работъ („Письма“, №№ 72—75). О судьбѣ своихъ прошеній о. Макарій узналъ лично въ Петербургѣ, куда прибылъ въ мартѣ 1839 года.

Планъ путешествія архим. Макарія въ столицу зародился у него въ 1836 г. и стоялъ въ связи съ недостаткомъ у него •опытныхъ сотрудниковъ. Тѣ два тобольскіе семинариста, съ которыми онъ явился на Алтай, служили миссіи не долго: Поновъ скончался отъ чахотки 9 ноября 1830 г., а Волковъ вышелъ изъ состава миссіи въ маѣ 1832 г., послѣ женитьбы на свѣтской, что лишило его права на посвященіе въ діаконы, чего онъ добивался. Ихъ замѣнили два ссыльныхъ поселенца — Петръ Лисицкій и Иванъ Савельевъ. Перваго о. Макарій нашелъ въ Маймѣ. Это былъ 70-лѣтній старикъ съ крѣпкими тѣлесными силами и большими нравственными достоинствами. Послѣ онъ по представленію о. Макарія былъ постриженъ и введенъ въ духовное званіе. До самой своей смерти (1840 г.) онъ оставался „самымъ вѣрнымъ помощникомъ“ архим. Макарія. „Онъ и пищу приготовлялъ, и покои отапливалъ, и должность чтеца отправлялъ въ богослуженіи, а иногда раздѣлялч» труды и въ наставленіи новокрещенныхъ“. Менѣе былъ полезенъ Савельевъ, б. келейникъ о. Макарія, прибывшій въ Майму въ 1833 г. и занятый болѣе семейными дѣлами. До августа 1833 г. архим. Макарій былъ единственнымъ духовнымъ лицомъ во всей алтайской миссіи. Были, конечно, на Алтаѣ и приходскія церкви и священники. Но они при своей малочисленности и разбросанности приходовъ не могли обслуживать духовныхъ нуждъ даже своихъ пасомыхъ, такъ что самъ о. Макарій пожелалъ помогать имъ. Интересно отвѣтное письмо ему архіѳп. Евгенія отъ 19 ноября 1830 г., сохранившееся въ копіи въ библіотекѣ казанской духовной семинаріи. „Усердіе ваше—говорить христіанскія наставленія въ церкви Бійской, какъ богоугодное и душеполезное, всеохотно благословляю, равно и исповѣдывать и пріобщать больныхъ въ случаѣ необходимости. Что же касается до крещенія младенцевъ, то не затруднитъ ли сіе васъ? ибо о каждомъ нужно давать знать приходскому священнику для записки въ метрики. Впрочемъ, съ моей стороны и въ семъ нѣтъ запрещенія“. Миссія съ 1830 по 1844 г. крестила 283 русскихъ младенцевъ. Съ августа 1833 г. по ноябрь 1834 г. труды по совершенію требъ и богослуженія въ миссійской походной церкви раздѣлялъ

съ о. Макаріемъ свящ. Андрей Іоновъ; онъ же замѣщалъ архим. Макарія въ дек. 1835 г.—февралѣ 1836 г., когда тотъ ѣздилъ въ Томскъ.

Открытіе въ 1884 г. второго стана и вообще развитіе миссіонерской дѣятельности побуждало о. Макарія искать болѣе постоянныхъ и болѣе „надежныхъ сотрудниковъ“. И онъ всюду искалъ ихъ. Въ концѣ 1833 года онъ писалъ о томъ м. Филарету, причемъ назвалъ лицъ, которыхъ желалъ бы имѣть у себя—Ивана Павлова, Андрея Иванова (Вознесенскаго) и Святославскаго. Но о первомъ, чудовскомъ послушникѣ, митрополитъ 2 марта 1834 г. сообщилъ, что онъ „недавно сектаторски привязался къ одному дворянину секта-тору“ (подполковнику Дубовицкому) и на Алтаѣ едва ли принесъ бы пользу; о другомъ—типографскомъ корректорѣ изъ студентовъ академіи—выразился, что онъ, какъ человѣкъ, „случайно возбужденный, но не управленный“, „также спо-собенч> обременить, а не облегчить“ о. Макарія; а третій— личный секретарь митрополита — узнавъ о зовѣ на Алтай, только „удивился“; впрочемъ Филаретъ обѣщалъ не удерживать его, если бы онъ захотѣлъ... Вмѣстѣ съ тѣмъ митрополитъ писалъ архим. Макарію: „О вашей нуждѣ въ людяхъ говорилъ я въ Св. Синодѣ. Сказали: долженъ помочь епархіальный преосвященный. Подлинно, намъ послать къ вамъ кого-либо силою и неудобно и безполезно; а уговорить также трудно незнающаго васъ. По возможности буду еще о семъ стараться“ 1). Но о. Макарій искалъ и на мѣстѣ. Приглашалъ онъ къ себѣ какоі'о-то о. Іакова, надѣялся на помощь ученика кузнецкаго училища Сорокина („Письма“, 301, 815). Звалъ онъ на Алтай изъ Тобольска іером. Макарія, б. обдорскаго миссіонера 2) (248, 263), но и самъ онъ, по-видимому, не имѣлъ больше желанія миссіонерствовать, да и м. Филаретъ въ томъ же письмѣ сомнѣвался, былъ ли бы онъ подходящимъ сотрудникомъ архим. Макарію, такъ какъ „въ немъ примѣтны были нѣсколько странныя путеуклоненія, когда онъ еще путешествовалъ въ Сибирь“. Также неодобрительно отнесся м. Филаретъ и къ мысли о. Макарія приспособить къ дѣлу служенія Слову Божію проживавшихъ въ западной Сибири декабристовъ. „Можетъ быть, писалъ онъ, время принесетъ удостовѣреніе о пребываніи сихъ людей въ духѣ покаянія, и въ томъ, что они могуть быть употреблены полезно и благонадежно: теперь еще не сіе время. И подумайте, изъ головъ, которыя пфши себя способными перестроить цѣлый міръ, скоро ли можетъ выйти вонъ вся сія огромная дурь безъ остатка? Сказываютъ о нѣкоторыхъ, что смирились и занимаются религіею: слава

') Письмо м. Филарета, 119, 120, 122, 123.

2) О немъ и неудачной его дѣятельности въ обдорскОмъ краѣ—„Хр. Чт.“, 1884, I, 114—117.

Богу! Но духъ покаянія требуетъ, чтобы они признались не въ ошибкѣ и 'заблужденіи, въ чемъ и гордость иногда признается, а въ безуміи и преступленіи. Предоставимъ сіе хотящему всѣмъ спастися. А вы будьте осторожны“ 1). При такихъ неудачахъ со всѣхъ сторонъ, оставалась одна надежда на мѣстнаго преосвященнаго, отъ котораго о. Макарій и „требовалъ настоятельно“ сотрудниковъ. И, дѣйствительно, епископъ томскій Агапитъ 2) 10 января 1836 г. опредѣлилъ въ миссію уволеннаго за слабостью здоровья ученика томскаго духовнаго училища' Мих. Нигридкаго, 15 л., а осенью того же года прислалъ на Алтай „учиться у о. Макарія“ Ст. Ландышева. Это былъ нижегородскій семинаристъ, пріѣхавшій въ Томскую губернію, гдѣ жилъ его отецъ, разстригшійся и вновь женившійся діаконъ. Онъ думалъ продолжать образованіе въ томской семинаріи, которой тогда еще не существовало, пытался ѣхать въ тобольскую, но, уступивъ желанію преосвященнаго, отправился на Алтай. И Нигрицкій и Ландышевъ были юноши благонравные, кроткіе, религіозные и быстро полюбившіе миссіонерское дѣло. Имъ не хватало только миссіонерской подготовки. Не болѣе подготовлены были поступившіе въ миссію въ томъ же году іером. Анастасій, ссыльный дьячокъ Петръ Торбаевъ и кр. Филиппъ Гилевъ.

Въ это то время архим. Макарій получилъ предложеніе отъ Св. Синода перейти на службу въ иркутскую епархію. Дѣло объ иркутской миссіи возникло вновь по слѣдующему поводу. Въ 1834 г. иркутскій преосвященный донесъ въ Св. Синодъ объ успѣхахъ въ обращеніи въ христіанство разноплеменныхъ народовъ, населяющихъ восточную Сибирь, но при этомъ замѣтилъ, что „крещеные изъ бурятъ, оставаясь на прежнемъ жительствѣ, между некрещенными, особенно при недовольно бдительномъ надзорѣ со стороны приходскихъ священниковъ (кои, впрочемъ, оправдываютъ себя трудностію отыскивать таковыхъ новокрещенныхъ въ ихъ улусахъ), не исполняютъ никакихъ обязанностей и обрядовъ христіанства, вступаютъ, въ браки съ некрещенными по своему языческому обряду, безъ вѣнчанія по церковному чиноположенію, не представляютъ рождаемыхъ дѣтей къ приходскому священнику для окрещенія, а нѣкоторые и совершенно возвращаются въ первобытное состояніе язычества; что за всѣми принятыми по сему случаю мѣстнымъ духовнымъ начальствомъ мѣрами для дальнѣйшихъ успѣховъ христіанства между тамошними бурятами, по мнѣнію его, преосвященнаго,

’) Письма м. Филарета, 122, 120. См. нашу замѣтку: „Архим. Макарій Глухаревъ и тобольскіе декабристы“ въ „Русскомъ Архивѣ“, 1904, февраль.

-) Томская епархія была учреждена въ 1834 г., а въ слѣдующемъ году въ ея вѣдѣніе перешли кузнецкій и бійскій уѣзды съ алтайской миссіей.

весьма было бы полезно, если бы принимающіе изъ нихъ св. крещеніе имѣли жительство по возможности совокупное и не весьма разсѣянное и начальника изъ крещенныхгь же бурятъ; чего сами они желаютъ и о чемъ уже неоднократно просили“. Св. Синодъ, признавъ это представленіе заслуживающимъ уваженія, сообщилъ о томъ министру внутреннихъ дѣлъ. Послѣдній же снесся съ генералъ-губернаторомъ восточной Сибири и получилъ отъ него отзывъ, что „соединеніе инородцевъ, воспріявшихъ св. крещеніе, въ одни общества, отдѣльно отъ язычниковъ, признается почти повсемѣстно невозможнымъ, по тѣмгь причинамъ, что они живутъ большею частію разсѣянно, распредѣленные платежемъ податей и ясака въ казну по своимт» родамъ и совокупно пользуются съ ними участками земель и прочими выгодами, посредствомъ чего отбываютъ денежныя и натуральныя повинности; а съ переводомъ въ другія мѣста должны будутъ оставить—осѣдлые свое обзаведеніе, а кочевые - удобныя, по ихъ роду, мѣста и промыслы и всѣ вообще чрезъ то могутъ разстроиться; съ тѣмъ вмѣстѣ и при надѣленіи ихч> на новыхъ мѣстахъ землями должны встрѣтиться затрудненія“. Кч> этому генералъ-губернаторъ добавилъ, что онъ „съ своей стороны полагаетъ, что къ увеличенію успѣховъ христіанства .между новокрещенными бурятами нельзя еще въ настоящее время принимать никакихъ особенныхъ мѣръ, по крайней мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока число ихъ не сравняется съ числомъ язычниковъ, и доколѣ самые нравы бурятъ, постепенно смягчаясь, будутъ болѣе способны къ воспріятію слова истины. Междзг же тѣмъ, къ ускоренію этого вожделѣннаго времени весьма бы много могла содѣйствовать досылка къ инородцамъ, отгь времени до времени, особыхъ миссіонеровъ, изъ лицъ дознанныхъ способностей, но избранію епархіальнаго начальства, которые, помогая въ обращеніи иновѣрцевъ къ православію мѣстнымъ священникамъ, могли бы вмѣстѣ съ тѣмъ повѣрять дѣйствія и успѣхи послѣднихъ и доставлять о ходѣ дѣла сего высшему духовному начальству положительныя свѣдѣнія“. Въ виду этого отзыва, признаннаго министромъ внутреннихъ дѣлъ „заслуживающимъ полнаго уваженія, какъ основаннаго на мѣстныхъ соображеніяхъ“, Св. Синодъ и приказалъ послать томскому преосвященному указъ: „находящемуся въ бійскомъ округѣ для обращенія тамошнихъ язычествующихъ племенъ въ хри-* стіанскую вѣру архим. Макарію сдѣлать отъ иіѵ^ни святѣйшаго синода приглашеніе, не согласится ли онъ съ настоящаго мѣста проповѣди своей перемѣститься въ иркутскую епархію и заняться тамъ обращеніемъ бурятъ, гдѣ, по испытанной ревности его, архим. Макарія, въ дѣлѣ обращенія язычниковъ болѣе предвидится пользы и успѣха, нежели въ настоящемъ мѣстѣ“ \).

‘) Копія съ дъла томской дух. консисторіи на 3 листахъ (іп. бумагахъ Казанской лух. пмліч'мгоЬ .»

507

Синодальный указъ отъ 25 сент. 1836 г. былъ полученъ въ Томскѣ 2 ноября, а на слѣдующій день, по резолюціи владыки, былъ сообщенъ архим. Макарію, въ душѣ котораго „открылъ борьбу различныхъ мыслей и чувствованій“. Онъ уже такъ привыкъ къ Алтаю и такъ полюбилъ свое дѣло, что далъ себѣ слово не уходить отсюда и у него родилось желаніе сложить здѣсь свои кости. Не далѣе, какъ въ началѣ года о. Макарій „боялся, чтобы его не посадили“ въ настоятели алексѣевскаго монастыря въ Томскѣ, и сообщеніе С. Д. Нечаева, что эта опасность миновала, было для него „истиннымъ благодѣяніемъ“ („Письма“, 54). И теперь, хотя онъ „обрѣталъ въ себѣ желаніе“ проповѣдывать Еван-1*^ліе бурятамъ, или „сойти въ уединеніе и безмолвіе“, его еще сильнѣе тянуло продолжать служеніе при алтайской миссіи „до совершеннаго изнеможенія“. Но надъ всѣми этими желаніями возобладало новое—посвятить остатокъ силъ своихъ приготовленію двухъ своихъ сотрудниковъ (Ландышѳва и Нигрицкаго) „къ плодоноснѣйшему служенію въ распространеніи царствія Божія между евреями, магометанами и язычниками, находящимися въ державѣ россійской“. Архим. Макарій предполагалъ переѣхать въ Москву, гдѣ Данды-шевъ сталъ бы изучать въ духовной семинаріи богословскія науки, а Нигрицкій—словесныя, философскія и богословскія. Вмѣстѣ съ тѣмъ всѣ трое, ‘ сколько могли бы, стали бы „собирать въ Московскомъ университетѣ познанія по частя естественной исторіи, физики, анатоміи и важнѣйшихъ, по ооо-бениомз'- назначенію ихъ, медицинскихъ наукъ“. Изъ языковъ юноши изучали бы—въ семинаріи еврейскій, а въ университетѣ нѣмецкій и французскій „и тѣ, которые въ особенности потребны по назначенію миссіонерскому, каковъ напр. арабскій, на которомъ Алкоранъ первоначально нисанъ“ ‘); что же касается классическихъ языковъ, то имъ можно учиться въ келліи, ежедневно читая Новый Завѣтъ на греческомъ языкѣ и нѣкоторыхъ латинскихъ авторовъ. Точно также въ келліи можно читать лучшія учебныя книги по исторіи гражданской п церковной, всеобщей и русской. Въ случаѣ совпаденія учебныхъ занятій за архим. Макаріемъ оставалось бы право—освобождая юныхъ сотрудниковъ своихъ отъ нѣкоторыхъ уроковъ, восполнять опущенное дома. Жить же имгь въ зависимости отъ него на правахъ иноческаго общежитія, какъ жили они и доселѣ. По мысли о. Макарія, юноши должны были бы „но возможности, знакомиться въ Москвѣ съ искусствами, нужными къ общежитію, и за-

’) Интересно, что чрезъ недѣлю послѣ отсылки своего отзыва архим. Макарій спрашивалъ своего кузнецкаго знакомаго, смотрителя приходскаго училища Н. И. Ананьина: „Не можете ли извѣстить меня, въ московскомъ университетѣ учатся ли языкамъ татарскому и монгольскому? Ніце: буряты-въ В. Сибири каксо употребляютъ нарѣчіе?“ („Письма“, 301).

пасаться разнообразными способами къ служенію человѣ-камъ... искать сношеній съ Экономическимъ обществомъ, съ профессоромъ по части сельскаго хозяйства, съ Ланкастера скими школами '), съ училищемъ глухо-нѣмыхъ“, „входить въ клинику университета, служить больнымъ, внимать врачамъ, принимать и исполнять ихъ приказанія, относящіяся къ больнымъ“. Самъ лично о. Макарій имѣлъ намѣреніе посовѣтоваться съ московскими врачами и запастись хорошими очками. При всемъ томъ архим. Макарій выражалъ надежду, что, живя въ Москвѣ, онъ съ сотрудниками будетъ поддерживать письменныя сношенія съ алтайской миссіей, въ составѣ которой будутъ попрежнему числиться и по возможности будутъ „благопріятствовать успѣхамъ своихъ братій въ Сибири,—стараться пріобрѣтать для общаго поля новыхъ дѣлателей, къ чему въ столицѣ болѣе, нежели гдѣ-либо случаевъ и способовъ, и посылать въ пользу, бѣдныхъ между новокрещеяными милостыню, какую Богъ пошлетъ“. По окончаніи ученія въ семинаріи и университетѣ, Ландышевъ и Нигрицкій выразили готовность отправиться туда на миссіонерскую службу, куда ихъ пошлетъ св. Синодъ, „взявъ съ собой архим. Макарія“, и на всю жизнь посвятить себя этому дѣлу. Выражая въ заключеніе своего отзыва готовность ѣхать, куда ни пошлютъ, архим. Макарій объ одномъ умолялъ—„не закрывать миссіи здѣшней (алтайской), но утвердить навсегда ея существованіе на правилахъ иноческой общины, продолжать начатое сею миссіею въ округахъ бійскомъ и кузнецкомъ, сколь ни мало сіе начало, и сохранять, что при служеніи ея пріобрѣтено Церковію, сколь ни малы сіи пріобрѣтенія. „Храненіе паче дѣланія“—провозглашаютъ Богомудрые руководители на пути къ спасенію. Это истинно и въ отношеніи къ собиранію язычниковъ во единую свя-» тую церковь Христову. Обыкновеннымъ дѣйствіемъ приходскихъ священниковъ сельскихъ ограничиваться въ попеченіи о новокрещеныхъ и въ пріобрѣтеніи новыхъ чадъ церкви не безопасно“.

„Отзывъ“ архим. Макарія съ подписями Ландышева и Нигрицкаго былъ посланъ въ Томскъ 30 ноября, но тамъ не встрѣтилъ сочувствія. Еп. Агапитъ нашелъ, что исполненіе предположеній ихъ „не безвредно будетъ для Томской миссіи но причинѣ необходимо имѣющей послѣдовать и остановки въ дѣйствіяхъ ея, и немалаго измѣненія въ сихъ дѣйствіяхъ“... * 2). 11 дек. былъ отправленъ въ Петербургъ

‘) Создателемъ школъ съ методомъ взаимнаго обученія былъ ква-.керъ Іоаннъ Ланкастеръ. Первая ланкастерская школа въ Россіи открыта была въ 1819 г. въ Гомелѣ, въ имѣніи канцлера гр. Румянцева. Насколько самъ архим. Макарій интересовался новыми дидактическими методами, видно изъ его „Писемъ“ (стр. 300).

2) Резолюція еп. Агапита находится въ „дѣлѣ“ Томской дух. коней-

„отзывъ“ архим. Макарія С'ь мнѣніемъ преосвящ. Агапита, а 25 янв. 1837 г. состоялось опредѣленіе св. синода, которымъ проектъ признанъ не допустимымъ, „какъ не совсѣмъ удобный и затруднительный въ достиженіи желаемой цѣли“. Вмѣстѣ съ тѣмъ св. Синодъ, во вниманіе къ „распространившимся дѣйствіямъ миссіи въ Бійскомъ округѣ и къ увеличившимся нуждамъ архим. Макарія“ постановилъ увеличить до 2 тысячъ рублей ежегодную ассигновку миссіи, на что и испросилъ Высочайшее разрѣшеніе *). Болѣе подробно мотивы синодальнаго рѣшенія выяснилъ м. Филаретъ въ письмѣ къ архим. Макарію отъ 23 авг. 1837 г.: „На отзывъ вашъ касательно перемѣщенія миссіи пора бы вамъ имѣть оффиціальное извѣщеніе. Я же хотѣлъ сказать вамъ мои модели, какъ скоро онъ полученъ и прослушанъ вгь св. синодѣ: и все хотѣлъ до-нынѣшняго дня. Проэктъ. вашъ ни кому изъ насъ не показался удобнымъ и благонадежнымъ къ исполненію. Удаляясь въ Москву для приготовленія новой миссіи, вы прервали бы существующую: а легче и надежнѣе продолжать начатое, нежели возобновлять прерванное. Долгій путь, годы, Москва, свѣтскій кругъ въ университетѣ, арабскій языкчэ, медицина, ланкастерская метода,— о всемъ этомъ думая, право, боюсь за Нигрицкаго и Лан-дышева. Тоже, кажется, думали и другіе; и потому положили оставить васъ тамъ, гдѣ вы обрѣтаетесь, и пожелать вамъ, чтобы вы, о. Макарій, были для Нигрицкаго и Ланды-шева семинаріею, академіею и университетомъ, и чтобы они оправдали ваши надежды, на которыя съ участіемъ и любовію смотритъ начальство“ т).

Объ одобреніи своей дѣятельности со стороны св. Синода архим. Макарій получалъ свѣдѣнія и раньше. Тотъ же м. Филаретъ писалъ ему 12 мая 1832 г.: „Говорятъ, вы спрашиваете: что св. Синодъ? Отвѣтчд онъ желаетъ, чтобы вы продолжали дѣло“ 3). А 1 авг. 1835 г. на него былъ возложенъ преосв. Аѳанасіемъ тобольскимъ золотой крестъ съ драгоцѣнными камнями изъ кабинета Его Величества 4). Но архим. Макарій дорожилъ не столько благоволеніемъ на- * 2 3 4

с-торіи, хранящемся въ Казанской дух. семинаріи. Содержаніе „отзыва“ впервые сообщено въ печати въ извлеченіяхъ изъ синодальныхъ протоколовъ И. И. Ястребовымъ въ ГІравосл. Благовѣстникѣ, 1894, № 22.

’) Копія синодальнаго указа еп. Агапиту отъ 9 апрѣля—въ библіотекѣ Казанской дух. семинаріи.

2) Письма м. Филарета, 125, 126. Интересно, что м. Филаретъ, идя навстрѣчу желанію архим. Макарія обзавестись очками, послалъ ему двѣ пары своихъ (ibid.).

3) Письма м. Филарета, 117.

4) „Письма“, стр. 267. Награжденіе крестомъ послѣдовало вслѣдствіе отказа архим. Макарія отъ ордена, который должно было дать ему за крещеніе первыхъ ста душъ иновѣрцевъ („Письма“, 153).

чальства, сколько возможностью принести оольше пользы инородцамъ и церкви Христовой. Разъ явившаяся мысль о расширеніи миссіонерскаго дѣла окрѣпла и развилась. Получивъ въ концѣ 1837 г. отвѣтъ на свой отзывъ, онъ 3 февр. 1838 г. подалъ еп. Агапиту просьбу объ походатайствовали ему разрѣшенія отправиться въ Петербургъ для того, чтобы воспользоваться совѣтами искуснѣйшихъ врачей, пособіями лучшихъ аптекъ и болѣе мягкимъ, чѣмъ сибирскій, климатомъ, а также „объясниться предъ высшимъ начальствомъ церковнымъ въ Петербургѣ о дальнѣйшемъ служеніи своемъ въ миссіонерскомъ званіи“, котораго онъ не оставлялъ и въ которомъ усердно желалъ окончить земную жизнь свою... („Письма“, 155, 15G). О томъ же 7 февр. о Макарій просилъ оберъ-прокурора св. синода гр. Протасова (157). Поѣздка была разрѣшена св. синодомъ только 13 іюля, причемъ на путевые расходы св. синодъ отпустилъ изъ экстраординарныхъ своихъ суммъ 1.000 р. По выѣхалъ архим. Макарій съ Алтая только 31 января 1839 г. Причина этого замедленія лежала въ томъ, что онъ занятъ былъ изложеніемъ своихъ мыслей о миссіонерскомъ дѣлѣ, которому онъ давалъ самую широкую постановку, распространяя дѣятельность русскихъ миссіонеровъ какъ на язычниковъ, такъ и на евреевъ и на магометанъ. Онъ спѣшилъ развить свой первоначальный, возникшій въ 1836 г., планъ приготовленія миссіонеровъ въ стройную, обоснованную и детальную систему и послать его въ Петербургъ ранѣе своего пріѣзда туда, чтобы лично предъ высшимъ начальствомъ не излагать ее, а только защищать и разъяснять 1). Два экземпляра своей рукописи архим. Макарій 20 января 1839 г. послалъ еп. Агапиту для представленія въ св. синодъ и государю, озаглавивъ се: „Мысли о способахъ къ успѣшнѣйшему распространенію христіанской вѣры «между евреями, магометанами и язычниками въ россійской державѣ“. Отлагая до послѣдней главы анализъ этого произведенія, скажемъ только, что этотъ любопытный и цѣнный проектъ реорганизаціи миссіонерскаго дѣла въ Россіи по своей полнотѣ, обстоятельности, основательности и практичности не только превосходилъ все, что до того писалось и издавалось по этому вопросу, но и для настоящаго времени онъ можетъ представляться еще идеальнымъ. И это—несмотря на то,

') О главномъ мотивъ своего стремленія въ Петербургъ и о причинѣ замедленія говоритъ письмо о. Макарія къ Н. И. Ананьину въ дек. 1838 г. „Важнѣйшій трудъ, поглощавшій всѣ часы, которые, въ другихъ обстоят&іьствахъ находясь, я посвятилъ бы заочной бесѣдѣ съ вами, состоитъ въ изложеніи тѣхъ моихъ мыслей, которыя и въ Петербургъ поволокли меня и которыя разсудилось мнѣ представить начальству на бумагѣ, пославъ ее изъ Бійска, чтобы менѣе оставалось объяснять устно“ (стр. 304).

что часть предположеній архим. Макарія уже осуществилась. Для того же времени онъ былъ слишкомъ оригиналенъ и даже радикаленъ. И потому, несмотря на личную защиту его авторомъ, св. синодъ 14 апр. 1839 г. постановилъ оставить его и прошеніе о. Макарія ..безъ дѣйствія4* г).

Можетъ быть, при другихъ обстоятельствахъ св. синодъ призналъ бы удобоисполнимыми хотя нѣкоторыя изъ предположеній о Макарія, направленныхъ къ развитію миссіонерскаго дѣла, но теперь онъ отвергъ всѣ ихъ, такъ какъ весь этотъ планъ основывался на мысли о необходимости русскаго перевода Библіи, а этого тогда допустить не считали возможнымъ. Прошеніе архим. Макарія въ комиссію духовныхъ училищъ о напечатаніи, преимущественно для упо-\ требленія между учащими и учащимися въ церковныхъ школахъ, сдѣланнаго имъ перевода книги Іова было оставлено ..безъ дальнѣйшаго производства4, въ силу отзыва профессора еврейскаго языка въ петербургской дух. академіи, прот. И. Иванова, который нашелъ, что ..переводъ, исключая немногихъ мѣстъ, довольно правиленъ, но не вездѣ чистъ и ясенъ; иногда слишкомъ букваленъ, часто весьма растянутъ, а потому безъ значительнаго усовершенствованія не можетъ быть полезно употребленъ вгь духовныхъ училищахъ44 2). Самъ же св. синодъ высказался по вопрос}^ о переводахъ архим. Макарія въ апрѣлѣ 1839 г., когда въ него поступило прошеніе о. Макарія на Высочайшее имя съ рукописями книгъ Іова и пр. Исаіи. Св. синодъ постановилъ: „прошеніе миссіонера архим. Макарія оставить безъ дѣйствія, а рукописи сдать въ синодальный архивъ для храненія съ прочими подобными сочиненіями44 :у).

Не помогла дѣлу и личная защита архим. Макаріемъ своихъ идей и своихъ переводовъ. Быть моясетъ, она даже повредила ему. Онъ посѣщалъ „многіе знатные дома“, и тѣмъ оживилъ уже повидимому похороненный вопросъ. Представители охранительнаго направленія, особенно тѣ, которые участвовали нѣкогда въ ниспроверженіи главы русскихъ мистиковъ, кн. А. И. Голицына, и Библейскаго общества, заволновались. Особенно возмущался поведеніемъ о. Макарія и

J) Вспоминая чрезъ два года объ этой неудачѣ, о. Макарій въ письмѣ къ Ананьину выразился: „если я не обманываю самъ себя, мнѣ кажется, я не сержусь на молчаніе, которымъ отвѣтствовали на всѣ предположенія, родившіяся отъ помышленій о должности, представляющей для меня волю Вседержителя“ („Письма“, 309).

2) Опредѣленіе комиссіи дух. училищъ состоялось 24 окт. J838 г. {Нтоховъ. П. В., о. с.. 136, J37).

9 Птоховг,, о. с., 150, 151. Лично государь выразилъ м. Серафиму неудовольствіе обращеніемъ къ нему архим. Макарія (Архим. Сергій, Высокопр. Филаретъ, м. кіевскій и галицкій и его время, I (Казань 1888), 432.

ого покровителя м. Филарета московскаго, м. Серафимъ. Послѣдній, по словами одного изъ біографов'ь о. Макарія, однажды лично убѣждалъ его отказаться отъ своихъ мыслей и плановъ, но не могъ переубѣдить его ни увѣщаніями,'ни угрозами высылки изъ Петербурга съ жандармами. Напротивъ, ему самому пришлось выслушать отъ архим. Макарія всѣ тѣ доказательства необходимости просвѣщенія русскаго народа и перевода Библіи на родной языкъ, которыя изложены были уже имъ въ его письмахъ къ разнымъ лицамъ 1). Возможно, что архим. Макарій въ своихъ бесѣдахъ съ м. Серафимомъ, какъ и съ другими святителями, не сохранялъ спокойнаго тона. А. Н. Муравьевъ былъ свидѣтелемъ одного разговора его сч> двумя Филаретами—московскимъ и кіевскимъ. Дѣло было на Троицкомъ подворьѣ у московскаго владыки. Явившіеся къ нему кіевскій Филаретъ и самъ Муравьевъ разсказывали, какъ наканунѣ м. Серафимъ возмущался „шныряньемъ“ повсюду архим. Макарія и угрожалъ доложить государю, что его поддерживаютъ владыки московскій и кіевскій а Макарія грозилъ сослать въ Спасо-евѳиміевъ монастырь. „Но не успѣли собесѣдники,—передаетъ Муравьевъ,—начать свои разсужденія, какъ (буквально сказать) ворвался въ комнату о. архимандритъ алтайскій Макарій. Какъ бы по чутыо догадываясь, или, вѣроятнѣе, какъ человѣкъ съ своею idee fixe... онъ едва только успѣлъ принять благословеніе отъ іерарховъ, прямо самъ началъ рѣчь о сьоем ь предметѣ. РІтаюь что же? доколѣ же будетъ продолжаться... кажется сказалъ: общее затмѣніе умовъі— говорю „кажется“, потому что внезапностію и своими вольными пріемами архим. Макарій дѣйствительно озадачилъ насчэ, кромѣ развѣ митрополита московскаго, которому подобные пріемы, очевидно, были уже извѣстны, и который тутъ же нѣсколько, какъ говорится, осадилъ его... Но послѣ нѣсколькихъ минутъ спокойнаго собесѣдованія, архим. Макарій опять вошелъ въ свою роль, и даже рѣзче, чѣмъ вч> началѣ. Онъ соскочилъ, бросился на колѣни предъ образами и, воздѣвши руки, пошелъ и пошелъ причитать... И чего тутъ не было наговорено—и все страшно обличающимъ и угрожающимъ карами небесными языкомъ и тономъ, не взирая на присутствіе двухъ первосвятителей, хотя и въ домашней бесѣдѣ?!“ Между прочимъ онъ говорилъ, что на сѣдалищѣ Моисеевомч> возсѣли снова тѣ, которые, имѣя ключи царствія, и сал^г не входятъ и другимъ препятствуютъ, и что даже самыя бѣдствія, постигшія Петербургъ (наводненіе, пожаръ Зимняго дворца) и всю Россію (холера 1830 г.), были

0 Д. Д. Филимоновъ. Матеріалы для біографіи архим. Макарія, изд. 2 (М. 1892), 143.

") М. Серафимъ ошибочно считалъ и Филарета кіевскаго сторонникомъ русскаго перевода Библіи.

51:)

явнымъ знаменіемъ кары Божіей за прекращеніе перевода и изданія Библіи на русскомъ языкѣ... Впрочемъ, все говорен-ное архим. Макаріемъ было, очевидно, не подъ вліяніемъ экстаза, пли вдохновенія, какъ онъ хотѣлъ это представить, а по готовому, затверженному. Онъ, какъ стало извѣстно вскорѣ же, въ своемъ донесеніи св. синоду, при представленіи исправленнаго имъ перевода, написалъ именно въ родѣ сказаннаго... Сцена эта, наконецъ, закрылась. Возможно успокоивши архим. Макарія, то тотъ, то другой митрополитъ говорили ему кротко и внушительно... и онъ, склонивъ голову, былъ яко глухъ и нѣмъ... посматривая съизрѣдка по преимуществу на Филарета кіевскаго, болѣе всего говорившаго... Когда же послѣдній кротко, любовно сказалъ Макарію: Не прогнѣвайся, отецъ, если я припомню тебѣ слова, которыя не шли къ тому, кому они были сказаны, а къ тебѣ пожалуй идутъ: Maiviß; тое колХэс ог угА'іцоста st с »xotvtav KsptTps-st *). Лишь только произнесъ эти слова Филаретъ кіевскій, архим. Макарій, сдѣлавъ какой-то двусмысленный поклонъ, молча въ ту-жъ секунду выскочилъ“ 2)...

Въ характерѣ о. Макарія была не малая настойчивость и онъ добился того, что... дѣйствительно былъ высланъ изъ Петербурга. Указомъ св. синода было предписано м. Филарету объявить архим. Макарію: а) чтобы онъ отправился къ мѣсту своего служенія въ томскую епархію съ остановкой въ Москвѣ не болѣе двухъ или трехъ мѣсяцевъ и б) чтобы въ послѣднемъ случаѣ находился подъ распоряженіемъ его, .митрополита 3). Правда, архим. Макарій все же уѣхалъ. изъ Петербурга только въ августѣ и притомъ съ укрѣпившимся намѣреніемъ продолжать переводъ Ветхаго Завѣта во что бы то ни стало. Онъ нашелъ поддержку въ сочувствіи высокопоставленныхъ свѣтскихъ лицъ и —въ переводѣ ветхозавѣтныхъ книгъ прот. Павскаго

Пребываніе вт> Петербургѣ архим. Макарія не прошло безслѣдно и въ другихъ отношенійхъ. Онъ прежде всего нѣсколько поправилъ свои больные глаза. Лечился онъ не у профессіональнаго врача, а у купца Арешникова, получившаго у правительства привиллегію на .теченіе глазныхъ бо-

’ ) „Бѣснуешися ли; многія тя книги въ неистовство прелагаютъ“. Эти слова были сказаны правителемъ римскимъ Фестомъ ап. Павлу послѣ продолжительной защитительной рѣчи на судѣ (Дѣян. XXVI, 24).

-) Архим. Сергій, о. с., I, 424—436. Нужно замѣтить, что приведенный разсказъ переданъ здѣсь въ томъ видѣ, какъ его изложилъ архим. Сергій, слышавшій его отъ А. М. Муравьева въ 1867 г., спустя почти 30 лѣтъ послѣ событій. Какъ авторъ, такъ и разсказчикъ, видимо, не расположены къ архим. Макарію и смотрятъ на его дѣло глазами м. Филарета кіевскаго, бывшаго противникомъ русскаго перевода Библіи.

3) Моск. церк. вѣд., 1872, Ä 45.

лѣзней *). Впрочемъ, такъ какъ „.теченіе было не довольно продолжительное, прерывистое и не имѣло всѣхъ удобствъ, то и не могло произвести успѣха полнаго и окончательнаго“ („Письма“, 325- 326). Полезно было пребываніе о. Макарія въ столицѣ и для алтайской миссіи: онъ заинтересовалъ ею благотворителей и собралъ среди нихъ нѣкоторую сумму, изъ которой 600 р. послалъ на Алтай (326).

Вопросъ о денежныхъ средствахъ не былъ безразличенъ для миссіи, въ которой приходилось не только содержать ея дѣятелей и сооружать храмы, школы, больницы, дома для жилья, но и поддерживать крещеныхъ инородцевч, при ихъ переходѣ отъ кочевого быта къ осѣдлому. Между тѣмъ правительствомъ» были ассигнованы на потребности миссіи суммы незначительныя. Самъ архим. Макарій отказался отъ жалованья по должности миссіонера, ограничившись своимъ министерскимъ окладомъ въ 350 р. асс. Двумя» его сотрудникамъ опредѣлено изъ консисторіи по 250 р. Да на разъѣзды было ассигновано изъ экстраоринарныхъ суммя» св. синода 1000 р. * 2). Ся» 1836 г., по Высочайше утвержденному 26 авг. 1835 г. опредѣленію синода, эта тысяча стала выдаваться изъ казны, а съ 1837 г. она была удвоена. Такъ какъ казенныя средства были не велики и» доставлялись они не сразу, то архим. Макарій не однажды испытывалъ нужду въ деньгахъ. Особенно тяжело приходилось начальнику миссіи на первыхъ порахъ. Онъ обращался за помощью къ кому только можно было. Взялъ онъ, напр., взаймы 150 р. у тобольскаго архіеп. Павла, едва тотъ пріѣхалъ» на каѳедру, но не успѣлъ отдать, по причинѣ быстрой, кончины владыки л).

0 Въ медицинѣ извѣстны глазныя капли Арешникова.

2) Ассигновавъ ^повременно эту тысячу, св. синодъ распорядился, чтобы впредь деньги отпускались изъ его суммъ но требованіямъ архим. Макарія. Но послѣдній въ своихъ требованіяхъ не выходилъ за разъ опредѣленныя рамки, такъ что всего до начала 1836 г. изъ св. синода на нужды алтайской миссіи было отпущено 5390 р. асс. (Памятная книжка Томской губ., 1885, стр. 218. В. Вербицкій, Очеркъ состоянія алтайской дух. миссіи). Между тѣмъ архіеп. Евгеній рязанскій, бывшій тобольскій, вя» письмѣ къ архим. Макарію отъ 9 іюля 1832 г. разъяснялъ ему: „О суммѣ просите преосвященнаго. Онъ по указу тогдашнему синодскому обязанъ непрестанно отпущать вамъ, ся» возвратомъ *изя» синода, дотолѣ, доколѣ самя» синодъ или не прекратитъ сего производства, или не положитъ вамъ постояннаго оклада. Могу сказать, что настоящее ваше положеніе вѣрнѣе, нежели самый окладъ, ибо окладъ ограниченъ, а теперешнее неограниченно, но синодъ отъ своего постановленія отступить не можетъ. Вы съ сей стороны будьте спокойны. Только требуйте отъ преосвященнаго заблаговременно, не доводите себя до необходимости брать взаймы“.

rt) „Письма“, 395. Архіеп. Навелъ Моревъ иереведеня» былъ въ Тобольскъ изя» Могилева 7 авг. 1831 г., а 18 дек. того же года оня» скончался.

5 1 ;>

Писалъ онъ о ,.трудностяхъ сноего положенія со стороны финансовъ“ въ Рязань архіеп. Евгенію и тотъ выслалъ 9 іюля 183*2 г. 200 р., причемъ, успокоивая архим. Макарія увѣреніемъ, что судьба алтайской миссіи обезпечена, писала» ему: „Но рѣшимость ваша и по закрытіи миссіи дѣйствовать въ томъ краю на собственный вашъ скудный коштъ меня восхитила до небесъ. Убо благодать Божія исполняетъ вашу душу, и будетъ ли благодать безплодна“? 1 j. Особенно много помогалъ алтайской миссіи м. Филаретъ, выславшій 12 мая 1837 г. 837 р., 9 фев. 1833 г. 150 р. и 15 іюля 300 р. и затѣмъ снабжавшій архим. Макарія и книгами и церковной утварью. Въ 1833 г. архим. Макарій просилъ, повидимому, митрополита о крупной субсидіи съ обязательствомъ не безпокоить его новыми просьбами, но Филаретъ» 15 іюля отвѣтилъ: „На то, чтобы вы четыре года ничего не просили у меня, я не согласенъ. Ибо почему знать? Можетъ быть гораздо ближе окажется у васъ нужда, а у меня возможность удовлетворить ей. Ни вы, ни я не имѣемъ права сему препятствовать, если такъ устроить восхощетъ Богъ“ 2). Въ числѣ денегъ, посланныхъ на Алтай м. Филаретомъ, были не только его собственныя, но и „лепты, собранныя добрыми людьми“, изъ которыхъ особенно усердствовала Варвара Михайловна Нарышкина. Изъ» письма ея кгь о. Макарію отъ іюля 1832 г. узнаемъ, какъ собрана была часть денеггь. Зимой м. Филаретъ, будуч# въ Петербургѣ, читалъ въ домѣ кн. А. Н. Голицына письмо архим. Макарія о плачевной участи новокрещеныхъ, и Нарышкиной удалось собрать нѣчто въ помощь бѣднымъ. „Графиня Анна Алексѣевна, писала она, сверхъ чаянія моего, дала 200 (р.); но кажется и забыла, что нѣкогда хотѣла ежегодно присылать 1000 те-бѣ: можетъ быть не имѣетъ воли своей и въ семъ“ 3). Искалъ

“) 22 іюля слѣдующаго года архіеп. Евгеній прислалъ, уже по просьбѣ архим. Макарія, еще 100 р.

2) Письма ч\Филарета, 117—118.

3) Въ послѣднихъ словахъ намекъ на архим. Фотія, подъ всецѣлымъ вліяніемъ котораго находилась гр. А. А. Орлова. Фотій же къ архим. Макарію не благоволилъ. Вотъ доказательство. Въ своей автобіографіи, сказавши о распространеніи въ петербургской академіи ири ректорѣ Филаретѣ зловѣрія (мистицизма), архим. Фотій добавилъ: „Многіе даже ири всемъ ученіи себя посвящали въ секты, каковъ былъ Михаилъ Глухаревъ, послѣ же въ монашествѣ бывый архимандритъ и ректоръ Макарій, родомъ изъ смоленскихъ, но отъ духа вражія смущаемъ за преступленіе и мудрованіе, оставилъ свою степень и предпочелъ быть просвѣтителемъ другихъ, имѣя шатаніе въ странахъ Сибири; не слышно же доселѣ, могъ ли онъ кого изъ язычниковъ обратить ко Христу“ (Русская старина, 1895, февраль, 197. Автобіографія написана въ 1834—5 гг., между тѣмъ въ „Христіанскомъ Чтеніи“ 1833 г. (II и IV) напечатано было начало Записокъ архим. Макарія).—Интересно, что архим. Макарій спрашивалъ

архим. Макарій матеріальной помощи и въ Екатеринославѣ, у своихъ друзей Мизковъ. Димитрій Тимоѳеевичъ послалъ ему въ 1835 г. 200 р., а Григорій Тимоѳеевичъ—200 р. въ 1834 г., 200 р. въ 1836 г. и 100 р. въ 1837 г. Кромѣ того, оба брата не разъ посылали на Алтай разныя принадлежности для богослуженія, въ томъ числѣ кресты и иконы. Иконами своего издѣлія снабжала о. Макарія и Е. Ѳ. Непряхина, нарочно для того научившаяся икононисаніго. Были и другіе благотворители, жертвовавшіе преимущественно на постройку и устройство церквей. Между тѣмъ архим. Макарій искалъ средствъ для удовлетворенія не экстренныхъ только нуждт>, а и постоянныхъ. Нашелъ онъ ихъ однако не въ Петер-б}фгѣ, а въ Москвѣ.

Прибывъ въ Москй|г 25 авг. 1839 г., архим. Макарій подалъ м. Филарету заявленіе, что онъ ждетъ изъ св. синода книгу для сбора пожертвованій на алтайскую миссію и самъ лично нуждается въ средствахъ на дальнѣйшее путешествіе, такъ какъ выданная ему изъ синода тысяча рублей уже издержана. Донося о томъ св. синоду, Филаретъ предлагалъ: а) дать архим. Макарію книгу для сбора пожертвованій и необходимое пособіе, и б) продлить ему срокъ пребыванія въ Москвѣ до зимняго пути, чтобы дать ему возможность по-, больше собрать на миссію, и затѣмъ чтобы уменьшить опасность путешествія при его слабомъ здоровьѣ. Св. синодъ, отказавъ въ пособіи, разрѣшилъ о. Макарію пребываніе въ Москвѣ до зимняго пути и далъ сборную книгу. 6 окт. архим. Макарій получила, книгу отъ м. Филарета съ наставленіемъ, чтобы онъ употреблялъ ее „со скромностію, предлагая только людямъ добровольно и отъ усердія располагающимся къ благотворенію, обращая при томъ ихъ вниманіе на существенную цѣль миссіи—просвѣщеніе инородцевъ христіанскою вѣрою и утвержденіе въ ней‘: *). Благодаря м. Филарету, архим. Макарій широко раздвинулъ кругъ знакомыхъ и заинтересовалъ нуждами алтайскихъ христіанъ всѣ слои православнаго московскаго населенія, начиная съ самого генералъ-губернатора кн. Д. В. Голицына, и даже инославныхъ. Извѣстный филантропъ, членъ попечительнаго комитета о тюрьмахъ, докторъ Ѳ. И. Гаазъ, католикъ, предложилъ напечатать въ газетахъ воззваніе о пожертвованіяхъ на алтайскую миссію, и самъ составилъ проектъ его 2). Но добиться * 3

у м. Филарета, обращаться ли за помощью къ гр. Орловой (съ которой онъ познакомился въ 1821 г. въ Ростовѣ), и получилъ отвѣтъ: „Въ Юрьевъ (монастырь) писать или не писать, воля ваша. По примѣтамъ нѣтъ большой надежды на успѣхъ“ (117).

9 ДІоск. Церк. Вѣдом.“, 1872, Л® 45.

3) ІІтоховъ, II. В., 104. 105. Въ извѣстной книгѣ Кони о Гаазѣ этотъ эпизодъ не нашелъ мѣста, да и объ о. Макаріѣ не упоминается. Но изъ нея мы узнаемъ, что у Гааза съ архим. Макаріемъ были точки сопр’Я*

разрѣшенія на напечатаніе этого воззванія не удалось, и эго— благодаря м. Филарету. Сначала онъ, повидимому, бы.чч> не противъ, только сомнѣвался, разрѣшитъ ли св. синодъ 1). Но когда дѣло о томъ чрезъ кн. Голицына попалъ вч> св. синодъ и послѣдній потребовалъ заключенія московскаго митрополита, онъ только 15 сент. 1844 г. далъ свой отзывъ и отзывъ отрицательный, хотя и мотивировалъ его тѣмъ, что прошеніе о воззваніи „возникло изъ личныхъ отношеній, которыя въ настоящее время уже не въ томъ положеніи, какъ было при начатіи дѣла“ 2 3).

Но и помимо воззванія архим. Макарій собралъ не мало денегъ. Уѣзжая изъ Москвы, онъ положилъ въ сохранную кассу 10 т. р. на вѣчное время :t); не мало, вѣроятно, взялъ съ собоіб и въ дорогу. А затѣмъ онъ нашелъ въ Москвѣ такихъ благотворителей, которые послѣ присылали ему нѣсколько разъ по 1.000 р. ігзъ своихъ средствъ—кн. Н. С. Меньшикова, ‘П. П. Глѣбову-Стрешневу... Послѣдняя взяла кромѣ того на себя дальнѣйшій сборъ пожертвованій. Въ этомъ отношеніи былъ также очень полезенъ алтайской миссіи священникъ Никитской, что за Яузой, церкви Ник. Дм. Лавровъ, сдѣлавшійся другомъ и почитателемъ не только архим. Макарія, но и его преемниковъ по управленію миссіей. Онъ организовалъ сборъ вещей, нужныхъ миссіи, преимущественно церковныхъ, въ такихъ обширныхъ размѣрахъ* что къ 1844 г. пришлось ходатайствовать предъ министромъ внутреннихъ дѣлъ о разрѣшеніи ежегодно разыгрывать собираемыя вещи въ лоттерею. Чрезъ о. Лаврова шли на Алтай также книги и деньги 4).

косновенія. Оба они всю жизнь осуществляли девизъ: „Торопитесь дѣлать добро!“ Оба проникнуты были стремленіемъ просвѣщать человѣчество распространеніемъ книгъ ^вященнаго писанія и духовно-нравственныхъ. Въ 1828 г. Гаазъ въ качествѣ директора тюрьмы сдѣлалъ представленіе о снабженіи такими книгами арестантовъ и затѣмъ самъ сталъ покупать ихъ на собственныя средства. Въ 1845 г. онъ сдѣлалъ заявленіе объ отсутствіи въ Петербургѣ книгъ Новаго завѣта даже на славянскомъ языкѣ, не говоря о русскомъ, и затѣмъ предложилъ просить о Высочайшемъ разрѣшеніи на напечатаніе Новаго завѣта на счетъ попечительнаго комитета о тюрьмахъ. Въ 1847 г. разрѣшеніе было дано (стр. 100,105, 106)

’) Письма отъ 6 янв. и 7 февр. 1840 г. (стр. 129 и 131).

2) Птоховъ, 105—107. 15 сент. 1844 г. архим. Макарій, оставившій миссію, находился уже въ Москвѣ и жилъ въ домѣ митрополита...

3) „Письма“, стр. 306.

4) Въ 1880 г. алтайская миссія, празднуя 50-ти-лѣтіе своего существованія, выразила свою благодарность прот. Н. Д. Лаврову, своему давнему сотруднику и благотворителю, посылкой ему драгоцѣннаго креста, который однако, по болѣзни его, былъ возложенъ на него митрополитомъ только въ 1881 г. 17 сент. Княжна Репнина, тоже благотворительница миссіи, писала о томъ ея начальнику, еп. Владиміру: „Замѣна-

Цѣннымъ пріобрѣтеніемъ для миссіи были и найденные о. Макаріемъ въ Москвѣ два сотрудника, рѣшившіеся ѣхать на Алтай. Это были Артемій Левицкій и Софія Вальмонъ. Левицкій, студентъ ветеринарнаго отдѣленія медико-хирургической академіи, былъ изъ духовныхъ московской епархіи і). На Алтаѣ онъ принялъ монашество съ именемъ Акакія и скончался тамъ въ 1875 г. въ санѣ игумена. Софія Вальмонъ 2), дочь француза, капитана русской службы, оставшись сиротой послѣ бородинскаго сраженія, училась въ Смольномъ институтѣ и по окончаніи его давала уроки въ аристократическихъ семействахъ Петербурга. Затѣмъ мы видимъ ее въ Москвѣ, гдѣ она въ 1837 г. изъ католицизма перешла по убѣжденію въ православіе. Познакомившись же съ архим. Макаріемъ, она 21 янв. 1840 г., подала митрополиту заявленіе, что „возымѣла усердное желаніе посвятить остатокгь дней своихъ3) на служеніе Господу въ.дѣлѣ спасенія душъ человѣческихъ, искупленныхч> Имч> Своею честною кровію, и способствовать при помощи Его новокрещѳннымъ женскаго пола, при алтайской Церковной миссіи, въ познаніи I. Христа распятаго и святыхъ его заповѣдей“, на что и просила благословенія и молитвъ. О томъ же просилъ владыку архим. Макарій. Митрополитъ въ письмѣ отъ 7 февр. (изъ Петербурга) 4) „съ утѣшеніемъ духа“ благословлялъ намѣреніе С. Вальмонъ „принести себя въ жертву Богу“, но о. Макарію рѣшительно не совѣтовалъ брать ее съ собой. „Вѣкъ сей лукавъ, писалъ онъ,—чистому добру не охотно вѣритъ; случаи къ нареканію и клеветѣ ловитъ жадно; жаломъ насмѣшки, даже неосновательной, язвитъ иногда не безъ вреда успѣхамъ добрыхъ предпріятій“. „Вы говорите о діаконис-сахъ: но отчего сей чинъ прекратился въ церкви? Отъ того ли, что отцы наши меньше насгь знали, что для церкви полезно и что по времени удобно или неудобно? Я не почитаю возстановленіе сего чина ни безполезнымъ, ни невозможнымъ: но вы видѣли, что ваши мысли о діакониссахъ 5) дошли до начальства и встрѣтили только молчаніе“« Самъ лично м. Филаретъ думали, что если бы особа, подобная Софіи

тельно, что этотъ крестъ, даръ любви алтайскихъ миссіонеровъ, возложенъ былъ на батюшку въ день св. Вѣры, Надежды и Любви! Онъ такъ постоянно вѣрилъ, надѣялся и гакъ горячо любилъ это св. дѣло и ле-лЬялъ его какъ возлюбленное чадо болѣе 50 (?) лѣтъ“ (Письмо отъ 18 сент. 18S1 г.—въ библіотекѣ казан. дух. сем.).

') Епископъ архангельскій Георгій приходился ему роднымъ дядей.

См. нашу замѣтку о ней въ Правосл. благовѣстникѣ, 1904, Л» 1.

3) Ей тогда было около 40 лѣтъ.

4) Письма м. Филарета, 130—131.

г’) „Мысли о способахъ къ успѣшнѣйшему распространенію христіанства“, сгр. 115—124.

Вальмонъ, нашлась на мѣстѣ, на Алтаѣ, и стала бы и лечить н учить женщинъ, то „это былъ бы добрый вспомогательный отрядъ для духовнаго воинствованія миссіи, для распространенія побѣди Христовыхъ надъ царствомъ тьмы“; но инъ Москвы везти на Алтай сотрудницу—неудобно...

Но Макарій думалъ иначе, и 8 марта, спустя нѣсколько часовъ послѣ его отъѣзда, выѣхала изъ Москвы и Вальмонъ. Въ Казани архим. Макарій рѣшилъ остановиться до установленія колеснаго' пути, чтобы и получиться и поучиться съ спутниками въ университетѣ татарскому и монгольскому языкамъ и естествознанію, о чемъ онъ думалъ еще въ 3836 году. Изъ его писемъ къ Глѣбовой-Стрешневой видно, какъ усердно занимался онъ изученіемъ языковъ и какой Интересъ проявилъ къ разнымъ отраслямъ естествовѣдѣнія. Одновременно и Софія Вальмонъ готовилась къ своей будущей дѣятельности: она училась акушерству '). Въ дальнѣйшій путь о. Макарій отправился только 9 іюня, причемъ разстался съ своимъ братомъ, который сопутствовалъ ему съ начала путешествія. Это былъ. интересный человѣкъ. Священникъ г. Вязьмы, бывшій одно время учителемъ тамошняго духовнаго училища, онъ, овдовѣвъ, оставилъ двухъ своихъ дочерей на попеченіе вяземской игуменіи Августы, а самъ налегкѣ двинулся на Алтай, даже не предупредивъ брата. Часть пути онъ прошелъ пѣшкомъ и осенью 1837 г. прибылъ въ Улалу, какъ сотрудникъ миссіи. Совершивши путешествіе въ Европейскую Россію, онъ въ Казани надумалъ удалиться въ кіево-печерскую лавру. Но консисторская переписка между Кіевомъ, Томскомъ и Казанью шла такъ безтолково, что ему удалось вырваться изъ плѣна казанскаго только въ 1842 г. Изъ Казани онъ хотѣлъ пройти въ Кіевъ пѣшкомъ, причеміэ въ Харьковѣ пытался попасть въ заключеніе, чтобы, подобно бѣглому рабу Господа своего, потерпѣть наказаніе 2). Въ Кіево-печерской лаврѣ онъ жилъ до конца 70-хъ годовъ и, новидимому, безъ постриженія.

Съ возвращеніемъ архим. Макарія на Алтай совпала почти новая попытка перемѣстить его вч> иркутскую миссію. Объ этомъ мы узнаемъ изъ двухъ его писемъ къ Е. Ѳ. Непря-хиной. 11 іюля 1840 г., т. е. въ день выѣзда изъ Томска, онъ писалъ ей: „О назначеніи меня для Иркутской миссіи

здѣсь нѣтъ не только ни одной оффиціальной строки, но ниже слуха: это мнѣ помогаетъ стремиться къ Алтайскимъ ✓

0 „Письма“. 369—371. См. нашу статью въ „ІІравосл. Собесѣдникѣ“, 1904, февраль: „Архим. Макарій Глухаревъ и его пребываніе въ Казани въ 1840 г.“.

-) Этотъ эпизодъ выясненъ въ нашей статьѣ: „Архим. Макарій Глухаревъ и его отношенія къ роднымъ“ (Смоленскія Ііпарх. Вѣдомости, 1904, №М' 10—16).

горамъ съ нѳраздвояющеюся мыслію“. А чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ онъ сообщилъ ей: „Я ожидаю рѣшенія отъ преосвящ. московскаго м. Филарета, думать ли мнѣ о службѣ въ Иркутскѣ, или здѣсь утверждаться на остатокъ дней моихъ. Поводъ къ сему вопросу имъ самимъ поданъ мнѣ; и ты согласишься со мною въ томъ, что я развязнѣе былъ бы во всѣхъ своихъ соображеніяхъ и намѣреніяхъ, по дѣламъ званія своего, если бы съ восточной стороны не представлялись мнѣ разные виды возможности, изъ тумана неизвѣстности являющіеся и опять въ неміэ исчезающіе, и вниманіе мое отъ настоящаго, здѣшняго и дѣйствительнаго отвлекающіе и раз-двояющіе“ '). %

Архим. Макарій остался на Алтаѣ, гдѣ и продолжалъ работать въ прежнемъ направленіи, но при нѣсколько измѣнившемся составѣ сотрудниковъ. Еще до его пріѣзда скончался его другъ—старецъ Петръ Лисицкій, а затѣмъ оставили миссію іером. Анастасій и Торбаевъ. Въ началѣ 1841 г. уѣхалъ свящ. В. Весскій, а въ слѣдующемъ году вышелъ Нигрицкій, и въ 1843 г.—Софія Вальмонч^ Только два лица * 2) явились на смѣну имъ—Арх. Орловъ, изъ отставныхъ унтеръ-офицеровъ 3), и Тим. Экзерцевъ, изъ учениковъ томскаго дух. училища. А между тѣмъ, благодаря обильнымъ пожертвованіямъ изъ Москвы, явилась возможность расширить дѣятельность миссіи. Обстроенъ былъ улалинскій станъ миссіи, приступлено было къ устройству третьей (послѣ май-минской и улалинской) походной церкви, открыта была въ Маймѣ женская школа, поставлено было на болѣе широкихъ основаніяхъ ознакомленіе инородцевъ съ огородничествомъ, съ сельскимъ и домашнимъ хозяйствомъ. Возросло и число новокрещеныхъ, подлежавінихч> попеченію миссіи. Приходилось напрягать всѣ силы, чтобы удовлетворять нуждамъ инородцевъ, но чувствовалось, что у архим. Макарія ихъ хватитъ не надолго... Въ началѣ 1841 г. онъ писалъ Глѣбовой-Стрешневой: „...Не судите строго за то, что пишу рѣдко; много дѣла по службѣ, а силы мало; послѣ обѣда почти до самаго вечера не могу заниматься, а ввечеру слабость зрѣнія затрудняетъ; утреннее время все еще остается благопріятнѣйшимъ для трудовъ, но разныя требованія должности могутъ расхватывать это время по мелкимъ частямъ, а между тѣмъ и почитать что-нибудь хочется“ (389).

Кромѣ обычныхъ дѣлъ миссіонерской службы, архим. Ма*

') „Письма“, 281—282. II. ІІтохопъ отнесъ почему-то это мѣсто письма архим. Макарія къ 1836 г. и, характеризуя тогдашнее его настроеніе, не упоминаетъ о новой попыткѣ перевести о. Макарія въ Иркутскъ.

а) Если не считать іером. Парѳенія, явившагося въ миссію въ 1839 г., въ отсутствіе о. Макарія.

3) Онъ былъ причетникомъ въ церкви у свящ. Н. Д. Лаврова, и изъ Москвы пришелъ на Алтай пѣшкомъ.

карій усиленно трудился надъ переводомъ ветхозавѣтныхъ книгъ съ еврейскаго на русскій языкъ. Въ 1838—9 гг. студенты петербургской академіи отлитографировали въ 150 экземплярахъ ходившіе у нихъ по рукамъ переводы книгъ

В. Завѣта, сдѣланные на урокахъ еврейскаго языка профес-соромъ-нротоіереемъ Павскимъ. Одинъ изъ этихъ экземпляровъ попалъ къ архим. Макарію, который взялся за его сличеніе съ подлинникомъ и исправленіе, въ виду того, что этотъ переводъ, какъ не авторизованный, содержалъ много ошибокъ *). Прежде всего онъ занялся книгами Іова и Исаіи и параллельно съ этимъ исправлялъ свои собственные переводы 2). Надъ этимъ онъ трудился въ Москвѣ, Казани и, по возвращеніи, на Алтаѣ — до конца 1840 г. 26 декабря онъ отправилъ въ св. синодъ (чрезъ епископа томскаго Агапита) чсвои рукописные переводы названныхъ книгъ съ длиннымъ посланіемъ, являющимся послѣдней съ его стороны попыткой убѣдить членовъ синода въ необходимости изданія Библіи въ русскомъ переводѣ. Онъ тутъ представилъ всѣ остававшіеся еще въ его расположеніи аргументы въ пользу перевода, до угрозъ гнѣвомъ «Божіимъ, почему и тонъ его здѣсь болѣе рѣшительный и болѣе рѣзкій. Ссылаясь на свои прежнія докладныя записки о русскомъ переводѣ самому синоду и государю, Макарій писалъ, что „увѣренность его въ необходимой благопотребности, для церковной миссіи и вообще для россійскаго народа, полной Библіи на россійскомъ нарѣчіи, въ переводѣ съ оригиналовъ, теперь еще болѣе укрѣпилась“, и что онъ желаетъ и надѣется сохранить эту увѣренность во всю жизнь свою, при Божіей помощи. Угрожая правительству судомъ Божіимъ за небреженіе о распространеніи Библіи на русскомъ языкѣ, архим. Макарій видѣлъ признаки наступленія этого суда въ навод-

9 Самъ архим. Макарій пишетъ объ этомъ переводѣ слѣдующее: „Въ то время (1839) я имѣлъ радость пріобрѣсти на россійскомъ нарѣчіи всѣ каноническія книги В. Завѣта, пророческія и учительныя, переведенныя съ оригинала протопресвитеромъ Г. П. Павскимъ. Но какъ сіи, (и) подаренныя мнѣ, библейскія рукописи были писаны в. поспѣшно, и притомъ молодыми людьми, то я тогда же предположилъ свѣрять ихъ съ оригиналомъ еврейскимъ“... („Письма“, 201. 202). Но легко понять, что въ рукахъ о. Макарія очутился не просто рукописный, а литографированный переводъ учительныхъ и пророческихъ книгъ.

-) О степени вліянія перевода прот. Панскаго на свой архим. Макарій говоритъ: „я за учителемъ моимъ по Еврейской Библіи слѣдовалъ какъ ученикъ, а не какъ невольникъ, и не всѣ мнѣнія его принялъ за самыя вѣрныя, но въ нѣкоторыхъ мѣстахъ удержался на другихъ основаніяхъ; и хотя при священномъ текстѣ сихъ книгъ находятся у меня прежнія объяснительныя примѣчанія, которыя также пересмотрѣны и исправлены, однако поправокъ въ текстѣ было такъ много, что переводъ, сдѣланный мною, сталъ ужъ не моимъ“ („Письма“, 209. 210).

неніи 1824 г., въ мятежѣ декабристовъ, въ недородѣ и голодѣ, въ пожарахъ театра и царскаго дворца, — во всѣхъ этихъ несчастіяхъ онъ признавалъ казни Божіи за неуважительное отношеніе къ Слову Божію, за то, что Пятокнижіе Моисеево, „та святая и страшная книга Закона Божія, которая лежала въ ковчегѣ Завѣта Іеговы, въ святомъ святыхъ, и которую читали предъ всѣмъ Израилемч>, въ слухъ всего народа, не исключая женъ, дѣтей и пришельцевъ“, теперь, въ русскомъ переводѣ, лежитъ у многихъ особъ „въ простомъ складочномъ мѣстѣ...“ 1). Въ заключеніе онъ просилъ синодъ выслать для алтайской миссіи 10 экз. Пятокнижія въ этомъ изданіи (а также не лишить сего благополучія всѣхъ епископовъ, ректоровъ и библіотеки семинарскія и академическія) и сжечь его прежнія р)жописи книгъ Іова и Исаіи, если новые переводы будутъ удс^тоены печати („Письма“, № 78).

Отвѣтомъ на это посланіе архим. Макарія было синодальное опредѣленіе отъ 11 апр. 1841 г., но которому онъ былъ признанъ виновнымъ въ томъ, во 1-хъ, что, преступивъ предѣлы своего званія и своихъ обязанностей, настаиваетъ предъ высшей властью о продолженіи перевода Библіи на русскій языкъ, хотя эта власть уже приняла противоположное рѣшеніе; во 2-хъ, что въ своей неосмотрительной ревности онъ исходитъ изъ погрѣшительнаго мнѣнія, будто церковь рус-ская не имѣетъ всего свяіц. писанія на природномъ нарѣчіи русскаго народа, между тѣмъ какъ такимъ нарѣчіемъ является славянскій языкъ, употребляемый на богослуженіи и понятный и простолюдинамъ, которые славянскую Библію даже охотнѣе читаютъ, чѣмъ русскую; и въ 3-хъ, что разсуясде-нія его о бѣдствіяхъ, какъ наказаніяхъ за непродолженіе русскаго перевода—„сколько неосновательны и нелѣпы, столько же несообразны и съ повиновеніемъ высшей власти, и съ духомъ смиренія, въ противность котором}7 онъ поставилъ себя непризнаннымъ истолкователемъ судебъ Божіихч»“... Примѣняя къ архим. Макарію низшую мѣру наказанія, какая могла быть назначена за столь дерзновенный и дерзкій поступокъ, во вниманіе къ той пользѣ, какую онъ приноситъ

у) Подобное толкованіе бѣдствій, постигшихъ Россію, провелъ о. Макарій еще раньше въ одномъ изъ писемъ къ государю („Письма“, № 75). Интересно, что много лѣтъ спустя, когда уже былъ разрѣшенъ переводѣ Библіи на русскій языкъ, но дѣло двигалось медленно, м. Филаретъ припомнилъ въ письмѣ къ тульскому епископу Алексію угрозы архим. Макарія „за небреженіе о немъ“' (Письма м. Филарета къ преосвящ. Алексію, — письмо отъ 15 дек. 1857 г.). Подобнымъ образомъ онъ писалъ намѣстнику св.-троицкой лавры, архим. Антонію: „Макарій былъ искренній слуга Христа Бога; и конечно примѣчательно, что онъ во время нескорбное предрекалъ скорби за небреженіе о распространеніи слова Божія; и скорби потомъ пришли“ (т. IV, Д» 1137).

и еще можетъ принести миссіонерскимъ своимъ служеніемъ, св. синодъ опредѣлилъ ему эпитимію въ домѣ томскаго епископа на срокъ отъ 3 до 6 недѣль, по усмотрѣнію послѣдняго *).

Эпитимію эту архим. Макарій отбывалъ въ концѣ 1841 г.— началѣ 1842 г. Его біографъ Д. Д. Филимоновъ, основываясь на его собственномъ показаніи, говоритъ, что онъ принялъ такое наказаніе за награду, какъ самъ о томъ сдѣлалъ отмѣтку въ послужномъ своемъ спискѣ, въ графѣ о наградахъ, ибо ему разрѣшено было въ теченіе шести недѣль ежедневно совершать литургію... Въ дошедшемъ до насъ собственноручно писанномъ о. Макаріемъ черновикѣ его по-служнаго списка за 1844 г. такой отмѣтки нѣтъ, а изъ его писемъ видно, что и извѣстіе объ наказаніи и самую епи-тимію онъ принялъ и перенесъ не такъ легко (стр. 414—415). Впрочемъ, „благосклонный и братолюбивый“ пріемъ его еп. Аѳанасіемъ (Соколовымъ) и его богатая библіотека усладили для него горечь наказанія. Различныя изданія Библіи на еврейскомъ и греческомъ языкахъ, комментаріи и лексиконы дали архим. Макарію возможность продолжать любимое дѣло перевода ветхозавѣтныхъ книгъ, такъ что онъ видѣлъ въ эпитиміи проявленіе помогающаго ему Промысла Божія 2). Потому его не переубѣдили ни самая эпитимія, ни „подтвержденіе“, съ которымъ по синодальному указу его отпустилъ въ Улалу томскій преосвященный, именно, „чтобы данныя Богомъ способности и время (онъ) употреблялъ на то служеніе, къ которому Богомъ же чрезъ власть церковную призванъ, и котораго вѣрное прохожденіе должно оправдать его предъ Богомъ и начальствомъ. Сіе служеніе призываетъ его къ переводу свящ. писанія не на русское нарѣчіе, а на языкъ инородцевъ, которымъ онъ проповѣдуетъ“. Какова же была сила его убѣжденія—видно изъ слѣдующаго мѣста одного изъ его писемъ къ Глѣбовой-Стрешневой: „Пока еще не совсѣмъ притупились глаза и служатъ сколько-нибудь, спѣшу исполнить предположенное по Библейскому дѣлу, умоляя всеблагого Огца небеснаго даровать мнѣ силы и поддержать угасающее зрѣніе. Молитесь и вы объ этомъ и трудитесь вмѣстѣ со мной“ (стр, 398). Самъ усиленно продолжая переводить все новыя книги В. Завѣта и исправлять переведенныя, архим. Макарій привлекъ къ участію вч» „дѣлѣ служенія Слову Божію“ путемъ заготовленія копій какъ ближайшихъ сотрудниковъ, такъ и отдаленныхъ друзей своихъ. Поручалъ онъ имъ и другую работу—переводъ съ французскаго примѣчаній на Ветхій Завѣтъ Остѳрвальда

*) Филимоновъ, о. с., 164—166.

'-) Филимоновъ, 166. Изъ Томска о. Макарій послалъ м. Филарету и свое „Начальное ученіе человѣкомъ“ съ его русскими текстами („Письма“, № 661.

и нѣкоторыхъ религіозно-нравственныхъ книжекъ, которыя хотѣлъ издать на русскомъ языкѣ, для обогащенія бѣдной русской литературы.

Между тѣмъ ему готовилось новое наказаніе. Посланный имъ въ ноябрѣ 1841 г. кн. Д. В. Голицыну Алфавитъ Библіи попалъ чрезъ оберъ-прокурора синодальнаго, гр. Протасова, къ ректору петербургской академіи еп. Аѳанасію Дроздову, который далъ о немъ суровый отзывъ, отмѣтивъ въ частности, что тексты библейскіе приведены въ немъ по переводу, русской церкви неизвѣстному (т. е. русскому). Въ виду этого св. синодъ въ декабрѣ 1842 г. постановилъ рукопись сдать для храненія въ синодальный архивъ, а автору „вновь подтвердить... чрезъ преосвященнаго томскаго со строгими внушеніемъ, что если онъ и впредь будетъ преступать долгъ смиренія пред'ь церковною властію, съ произвольнымъ объясненіемъ св. писанія и по таковымъ совершенно духовнымъ предметамъ обращаться мимо духовнаго начальства къ постороннимъ властямъ, то за сіе подвержется неминз^емо законному взысканію. О чемъ и послать указъ преосвященному, чтобы онъ для такового внушенія вызвалъ его въ архіерейскій домъ и вообще принялъ надежныя мѣры къ наблюденію за его дѣйстіями и къ отклоненію его впредь отъ неправильныхъ умствованій“ ‘ф Но прежде чѣмъ это синодальное рѣшеніе было приведено въ исполненіе, архим. Макарій подалъ прошеніе объ увольненіи его отъ званія начальника алтайской миссіи и о разрѣшеніи ему отправиться на богомолье въ Іерусалимъ.

Когда онъ окончательнргрѣшилъ покинуть миссію и отправиться въ Палестину, точно неизвѣстно. Но мы знаемъ, когда онъ послалъ прошеніе объ увольненіи и чѣмъ ближайшимъ образомъ было вызвано оно. Пріѣхавши въ декабрѣ 1842 г. въ Бійскъ для отправки своего прошенія и бумагъ Софіи Вальмонь, которая тоже рѣшила покинуть миссію, въ виду оставленія ея о. Макаріемъ, и поселиться въ арзамасской женской общинѣ, архим. Макарій писалъ ей 23 числа: „.Письмо Ваше въ Арзамасъ полетѣло; свои бумаги рѣшительныя хо-тѣлъ было я послать 1 янв. новаго года, но по совѣту I. П. Пелехина (врача), отъ котораго получено свидѣтельство о болѣзненномъ состояніи зрѣнія и груди и вообще о слабости моего организма, предполагаю послать еще въ этомъ году, декабря 25 дня“ (419). *

Какими интересами жилъ послѣ того о. Макарій и какое настроеніе создалъ вгь немъ отказъ отч^ должности, на которой он'ь прежде хотѣлъ умереть, видно изъ его письма къ

’) Птоховъ, 185, 186. Оба дѣла—объ эпитиміи архим. Макарія и объ объявленіи ему синодальнаго подтвержденія, нреосвящ. томскій Аѳанасій привезъ съ собою въ Казань {II. В. Знаменскій. Нѣсколько матеріаловъ для исторіи алтайской миссіи, 15—16), гдѣ они и затерялись.

Софіи Вальмонъ (изъ У л алы въ Майму) отъ 1 февр. 1S43 г.: „Не того теперь, чтобы новыя копіи производить; какъ бы только поправить и разослать куда слѣдуетъ написанныя. И такъ я не поручаю вамъ снова писать книгу Іова, а посылаю четыре экземпляра ея, и усерднѣйше прошу вас-гь исправить три изъ нихъ но четвертому вѣрному, который легко отличите отъ прочихъ... Отъ вчерашняго занятія этимъ же дѣломъ у меня зрѣніе ослабѣло; и совѣсть, или другое чувство дѣлаетъ выговоръ. Между тѣмъ открываются мысленныя искушенія, относящіяся къ пути, котораго я ищу въ волѣ Божіей. Не измѣняются и не колеблются намѣренія, но по самымъ сновидѣніямъ заключаю, что надобно ожидать всякой всячины, приготовляться къ терпѣнію, вооружиться словомъ Божіимъ и молитвою“ (419, 420).

Терпѣть о. Макарію пришлось еще очень долго. Только 16 іюня онъ былъ уволенъ св. синодомгь отъ начальствованія надъ алтайской миссіей и опредѣленъ настоятелемъ болхов-скаго оптпна монастыря орловской епархіи, „а какъ долженъ былъ до половины 1844 г. исправлять должность при алтайской церковной миссіи, то прибылъ въ оптинъ монастырь изъ Сибири 15 ноября 1844 г.‘\ Таково собственноручно писанное показаніе архим. Макарія въ его послужномъ спискѣ. Оно и нѣкоторыя мѣста изъ его писемъ впервые устанавливаютъ невыясненныя еще въ литературѣ причины болѣе чѣмъ годичнаго пребыванія о. Макарія на Алтаѣ послѣ увольненія отъ службы. Просясь объ увольненіи, архим. Макарій представилъ первымъ кандидатомъ на свое мѣсто С. В. Ланды-шева, котораго онъ намѣтилъ въ преемники себѣ еще въ 1840 г. *), но на всякій случай свидѣтельствовалъ о достоинствахъ іером. Парѳенія, другого своего сотрудника, человѣка съ полнымъ семинарскимъ образованіемъ. Выборъ томскаго преосвященнаго остановился на о. Парѳеніи, который однако отказался отъ должности начальника миссіи и отъ службы миссіонерской. („Письма“, №№ 195, 231). Этотъ отказъ, при нежеланіи и даже невозможности духовной власти назначить въ преемники архим. Макарію Ландышева— и по молодости его лѣтъ и потому, что онъ былъ еще свѣтскимъ—и были причиной замедленія въ окончательныхъ расчетахъ о. Макарія съ миссіей. Желая увеличить шансы

С. Ландышева на избраніе, о. Макарій въ іюнѣ 1843 г. отправилъ его въ Европейскую Россію, гдѣ онъ намѣренъ былъ у себя на родинѣ (вт* Нижегородской губ.) пріискать себѣ невѣсту и выдержать при родной семинаріи дополнительные экзамены. О. Макарій велѣлъ ему посѣтить также Москву и Екатеринославъ, чтобы познакомиться съ старыми благотворителями алтайской миссіи, выразить имъ отъ ея лица „искреннѣйшее благодареніе“ и закрѣпить ихъ связи съ нею.

') Томскія Епнрх. Вѣд., 1883, 225, 226.

Нѣсколько писемъ о. Макарія къ самому Ландышеву, къ свягц. Н. Д. Лаврову и другимъ лицамъ, связанныхъ съ этимъ путешествіемъ Стефана Васильевича, показываютъ, какъ заботливо относился онъ къ устроенію и личной судьбы ученика, и будущаго миссіи. Ландышевъ при знакомствѣ съ новыми людьми долженъ былъ „учиться у всякаго, и все доброе перенимать“, а въ Екатеринославѣ познакомиться съ пансіономъ А. С. Понятовскаго *). О. Лаврова архим. Макарій просилъ познакомить Ландышева „со всѣми, имѣющими усердіе къ дѣлу служенія миссіи“. А вотъ какое наставленіе далъ онъ Ландышеву касательно выбора невѣсты. Совѣтуя ему не останавливаться вниманіемъ на свѣтской дѣвицѣ, онъ добавилъ: „Лучше возвратиться въ миссію одинокимъ, нежели со львицею; я, братъ, уйти могу, какъ только дверь отворится; а твое состояніе будетъ совсѣмъ иное“ (№ 273). И Ландышевъ сдѣлалъ наилучшій выборъ—онъ остановился на бѣдной дѣвицѣ-сиротѣ духовнаго званія, Агриппинѣ Іоновнѣ Горшковой, которая сумѣла войти затѣмъ въ интересы алтайскихъ» новокрещеныхъ и принести имъ не мало пользы.

Бракосочетаніе Ландышева совершилось только въ ноябрѣ; употребивши три мѣсяца на обратный переѣздъ на Алтай съ остановками въ Нижнемъ (для экзамена) и въ Томскѣ (для хиротоніи), С. В. Ландышевъ 16 марта 1844 г. вернулся въ Улалу и тѣмъ положилъ конецъ ожиданію тревогѣ и нетерпѣнію о. Макарія. Послѣднія же были такъ велики, что онч> не рѣдко посылалъ гонцевъ Ъъ Бійскъ за извѣстіями о Ландышевѣ и ихъ отрицательные отвѣты: „«жъ, іокъ (нѣтъ, нѣтъ) такъ расколотили бѣдное сердце, что оно сдѣлалось болѣзненно чувствительнымъ, и нерѣдко уныніе находило какъ туча мрачная“ („Письма“, 468).

Но только еще чрезъ три мѣсяца (14 іюня) архим. Макарію былъ присланъ билетъ изъ томской консисторіи, и онъ 4 іюля оставилъ Майму^тсдавъ дѣла о. Ландышеву, который временно былъ назначенъ управлять миссіей. Попытка томскаго преосвященнаго найти кого-нибудь изъ монашествующихъ въ начальники алтайской миссіи не увѣнчалась успѣхомъ, и, спустя годъ св. синодъ, во вниманіе къ свидѣтельству м. Филарета, утвердилъ въ этомъ званіи свящ. Ланды-

0 Въ Екатеринославѣ Ландышевъ встрѣтился съ б. учителемъ семинаріи, кандидатомъ кіевской академіи Вас. Байдаковымъ, который затѣмъ 27 авг. 1843 г. писалъ архим. Макарію о своемъ желаніи служить въ миссіи алтайской, присмотрѣвшись впрочемъ предварительно къ новому дѣлу и къ своимъ будущимъ сослуживцамъ. Въ ожиданіи отвѣта съ Алтая онъ намѣренъ былъ изучить ланкастерскую методу, чтобы перенести ее въ алтайскія школы. Но неизвѣстенъ отвѣтъ о. Макарія.

шона 1). Такимъ образомъ, тотъ, кого архим. Макарій и расчитывалъ сдѣлать своимъ преемникомъ, повелъ начатое имъ дѣло въ томъ же духѣ и надолго закрѣпилъ данное имъ миссіи алтайской направленіе.

Одинъ изъ учениковъ архим. Макарія Михаилъ Васильевичъ Чевалковъ оставилъ въ своей автобіографіи воспоминаніе о трогательной сценѣ разставанія его съ инородцами. Утѣшая ихъ, о. Макарій напоминалъ имъ, что горе настоящее въ разлукѣ не Съ нимъ, а со Христомъ, обнадеживалъ свиданіемъ за гробомъ, призывалъ ко взаимной любви, просилъ молитвъ за себя, самъ обѣщалъ молиться за нихъ, увѣщевалъ слушаться о. Стефана 2).

Алтайская миссія за 14 лѣтъ управленія ею архим. Макарія присоединила къ церкви Христовой 675 инородцевъ, не считая 1047 крещенныхъ ею же дѣтей. Каждый почти и каждая изгь этихъ 675 человѣкъ стоили архим. Макарію и его сотрудникамъ большихъ трудовъ, не столько до крещенія, сколько послѣ. Старались при этомъ дѣйствовать не на разумгь только ихъ, путемъ наученія на понятномъ для нихъ языкѣ, но и на волю, чрезъ пріученіе ихгь къ христіанскому поведенію, и на чувство, и на всю душевную жизнь. ГІо прекрасному выраженію Н. И. Ильминскаго, архим. Макарій внесъ въ русское миссіонерское дѣло, до него державшееся „механично, безъ опредѣленной мысли и безъ прочнаго успѣха“—„евангельское понятіе о религіи, какъ о живомъ органическомъ началѣ, претворяющемъ человѣка“. По другому его замѣчанію, о. Макарій имѣлъ нѣкоторый мистическій оттѣнокъ, старался возбудить духъ христіанскій и благодатный въ ннорбдцахъ“. Въ этомъ Ильминскій видѣлъ проявленіе силы и благодати Божіей, возжегшей въ Сибири, „безъ человѣческой миссіонерско-научной и искусственной подготовки и выправки“ такой „миссіонерскій огонь“ 3). ѢІнте-ресно, что и самъ архим. Макарій себѣ приписывалъ всего меньше въ обращеніи инородцевъ. Отказываясь отъ заслуженной имъ по статуту орденовгь награды, онъ писалъ въ 1834 г. архіеп. Аѳанасію тобольскому: „Священный долгъ побуждаетъ свидѣтельствовать, что всѣ новокрещенные обра-ще не мною, но Провидѣніемъ Божіимъ, по большей части безгь предварительнаго содѣйствія миссіи въ пунктахъ успѣховъ», такъ что на коихъ наше дѣйствованіе устремлялось, тѣ непреклонными оставались; но трудъ безуспѣшный въ однихъ былъ награждаемъ пріобрѣтеніями въ другихъ, которыхъ прежде мы и ^е видали, и которые были всегда извѣстны Всемогущему“ („Письма“, 153). Мистически настроенный, архим. Макарій вѣрилъ, что обращеніе невѣрныхъ» со-

') Письма м. Филарета, 134—136. s) Памятное завѣщаніе, М. 1894, 21—22.

Н Письма къ К. П. Побѣдоносцеву (Казань, 1895), 185.

вершается при помощи молитвъ всей церкви. Подъ 10 мая 1831 г. въ его Дневныхъ запискахъ читаемъ интересную запись. Одинъ неизвѣстный петербуржецъ, прочитавши его Записки за сентябрскую треть 1830 г., прислалъ ему сочувственное письмо, которое заключилъ словами: „Не ослабѣвайте, молимъ васъ... и въ часы отдохновенія вспоминайте, что есть люди, далекіе отъ васъ и вамъ незнакомые, но, по тайному сочувствію братской любви, участвующіе въ подвигѣ вашемъ“. ,,Сіе послѣднее слово, замѣчаетъ архим. Макарій, было для меня тѣмъ знаменательнѣе, что я не задолго предъ симъ читалъ въ одной полезной книгѣ совершенно согласное съ онымъ поученіе одного аввы, который, поощряя братію къ преуспѣянію въ непрестанной молитвѣ, говорилъ имя), что многіе, коимл> казалось, будто они принесли величайшую пользу человѣчеству трудами своими, и много содѣйствовали обращенію душъ ко Христу проповѣданіемъ Евангелія, постыдятся въ послѣдній день, и увидятъ, что сія польза и сіи обращенія были плодами не словл. ихъ; а молитвы нѣкіихъ душъ смиренныхъ, простыхъ и сокровенныхч>, которую Господь благословляетъ своею милостію въ привлеченіи къ Себѣ душъ человѣческихъ. Но и сей неизвѣстный, сотворившій мнѣ утѣшеніе своимъ посланіемъ, извѣстенъ Господу нашему“ ‘). Замѣчательно, что и въ проектѣ воззванія Гааза къ пожертвованіямъ на алтайскую миссію,— проектѣ, написанномъ, конечно, но безъ вліянія о. Макарія, признавалась сила общей молитвы объ успѣхахъ миссіи: всѣхъ и каждаго онъ убѣждалъ молиться о скорѣйшемъ обращеніи язычниковъ. Но всѣмъ Сказаннымъ не отрицается заслуга самого Макарія, который привлекалъ ко Христу инородцевъ красотой (силой) своего нравственнаго облика. Проповѣдуя алтайцамъ Христово ученіе, выясняя имъ величайшія заповѣди новой для нихъ вѣры—о любви къ Богу и къ ближнимъ, о. Макарій на себѣ самомъ являлъ предъ ними живой примѣръ такой любви. Самоотверженно служа инородцамъ и всѣмъ, кто только нуждался въ помощи, духовной-ли или матеріальной, отдавая имъ и свое время, и силы, и средства,—архим. Макарій уже этимъ однимъ высоко поднялъ въ сознаніи алтайцевъ христіанское любвеобильное ученіе надъ языческой эгоистической моралью. И свѣтлый образъ его и доселѣ хранится и чтится на Алтаѣ не только подражателями и преемниками его дѣятельности 2), но и потомками тѣхъ немногихъ сотент> обращенныхъ имъ, изъ ко-

') Записки—10 мая 1831 г.

-) Насколько они чтили память о. Макарія, видно изъ того, что ими въ 1892 г. было возбуждено предъ св. синодомъ ходатайство о перенесеніи останковъ архим. Макарія изъ Волхова въ Улалу („Нѣкоторыя черты изъ жизни архим. Макарія“, 57).

торыхъ, какъ изъ зерна горчичнаго, выросло сѣннолпствен-ное дерево алтайской церкви.

Въ настоящее время, когда исполняется 75-тилѣтіе со дня алтайской миссіи (7 сент. 1905 г.), уже одни цифровыя данныя о составѣ ея и числѣ обращенныхъ ею могутъ служить доказательствами того, какъ прочно было заложено архим. ІѴ|акаріемъ зданіе алтайской церкви.

ГІо отчету за 1904 г. составъ алтайской миссіи представляется въ такихь цифрахъ. Служащіе въ миссіи: начальникъ— епископъ бійскій, его помощникъ — архимандритъ, 5 іеромонаховъ, 23 священника, 5 діаконовъ, 73 псаломщика п учителя (собственно учителей 49) и 5 учительницъ. Подъ управленіемъ начальника миссіи состоятъ 17 становъ (въ \омъ числѣ центральный въ Бійскѣ), четыре миссіонерскихъ прихода, три монастыря, церквей и молитвенныхъ домовъ S3, школя) 55. Паства миссіи состоитъ изъ 40,524 ч. православныхъ, въ томъ числѣ 25,868 ч. инородцевъ и 14,657 русскихъ; сверхъ того, въ районѣ миссіи живетъ 20,311 язычниковъ и 2,472 раскольника.

Селеній въ вѣдѣніи миссіи 213. Въ нихъ находятся слѣ-дующія школы: одна двухклассная церковно-приходская мужская, одноклассныхъ—одна мужская, три женскихъ и 26 смѣшанныхъ и 23 школы грамоты. Учащихся въ нихъ 1,430 ч. (990 мал. и 440 д.), въ томъ числѣ русскихъ 691, инородцевъ 739. Кромѣ того, имѣется еще въ Бійскѣ катихизатор-ское училище съ 166 ѵчен. (въ томъ числѣ 45 инор.), обслуживающее нужды мѣстностей и за Алтаемъ. Вгь предѣлахъ миссіи одна школа приходится на 750 жит. Грамотныхъ 5,436 ч. (3,415 м. и 2,021 ж.).

Въ миссіи алтайской имѣются три дѣтскихъ пріюта, десять попечительствъ о бѣдныхъ, нѣкоторыми станами оказывается населенію медицинская помощь.

25 тысячъ крещеныхъ алтайцевъ представляютъ огромное пріобрѣтеніе—и не по числу только, а и въ качественномъ отношеніи—какъ для церкви Христовой, такъ и для русской гражданственности и для культуры вообще. Христіанскія нонятія наложили свой отпечатокъ на умственное развитіе населенія, на нравственный характеръ его, на семейныя отношенія, на весь укладъ его жизни. Масса алтайцевъ, съ принятіемъ крещенія, изъ неусидчивыхъ), безпечныхъ, лѣнивыхъ, самоуправныхъ кочевниковъ превратилась въ мирныхъ христіанъ-^емледѣльцевчэ, знакомыхъ со всѣми работами и мастерствами, связанными съ бытомъ русскаго крестьянина-хлѣбопашца. Правильный образъ жизни и довольство отразились благопріятна и на ихъ внѣшнемъ видѣ и здоровьѣ. Въ частности подъ вліяніемъ христіанства уничтожились или ослабѣли слѣдующіе вредные обычаи, касающіеся семейной жизни: 1) многоженство, 2) обычай отпускать и прогонять отъ себя женъ по несогласію и капризамъ брать другихъ,

о) калымъ — разорительная и непомѣрная плата съ зятя за выданную дочь или родственницу, часто безъ предварительнаго назначенія количества, почему и въ иныхъ случаяхъ взысканіе переходило даже къ внукамъ и производило фамильныя распри, притѣсненія, грабежи и насилія, 4) запродажа невѣсты въ младенчествѣ и даже въ утробѣ матери, иногда за пояшлого жениха, и вообще несогласованіе брачу-щихся въ возрастѣ, о) обычаи выдавать вдову замужъ, за ближайшаго родственника, иногда безгь согласія ея и жениха, или даже продавать ее въ замужество, 6) передача дѣтей овдовѣвшей, а вмѣстѣ и имущества, ближайшему изъ старшихъ родственниковъ умершаго, а иногда дѣлежъ дѣтей, особенно дѣвочекъ, между родственниками по подобію имущества. Вообще христіанство измѣнило въ крещеныхъ алтайцахъ прежній взглядъ ихъ на женщинъ, какъ на рабочій и продажный скотъ, подняло жену до уровня правъ мужа въ домѣ и по отношенію къ дѣтямъ и смягчило прежнія грубыя отношенія между членами семьи 1). „Прежняя небрежность алтайцевъ о воспитаніи дѣтей замѣнилась въ христіанскихъ ихъ семействахъ заботою о наученіи дѣтей грамотѣ и молитвамъ, доброй жизни и внѣшнему благоприличію“ 2). Добрыми навыками и христіанскими обычаями крещеные инородцы во многихъ отношеніяхъ превосходятъ даже русскихъ.

Сравнительная высота культуры—матеріальной и духовной крещеныхъ алтайцевъ отразилась и отражается и на некрещеныхъ ихъ сородичахъ. И они мало-по-малу обзаводятся избами, свыкаются со всѣмъ строкъ осѣдлой жизни—и, что главнѣе, измѣняютъ языческому своему міровоззрѣнію то въ томъ, то въ другомъ пунктѣ. Понятно, что все это приближаетъ ихъ къ христіанству и къ обрусѣнію и роднитъ ихъ съ православной Россіей *).

К. Харламповичъ.

') Прибавленія къ Твореніямъ св. отцевъ, ч. XV, 693—694.

2) Томскія епарх. вѣдомости, 1892, № 22.

*) Продолженіе слѣдуетъ.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ

Санкт-Петербургская православная духовная ака-демия Русской Православной Церкви - высшее учебное заведение, целью которого является подготовка священнослужителей, преподавателей духовных учеб-ных заведений и специалистов в области богословских и церковных наук. Подразделениями академии являются: собственно академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет ино-странных студентов.

Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»

Проект осуществляется в рамках процесса компьютеризации Санкт-Петербургской православной духовной академии. В подготовке электронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта - ректор академии епископ Гатчинский Амвросий. Куратор проекта - проректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Матери-алы журнала подготавливаются в формате pdf, распространяются на компакт-диске и размещаются на сайте академии.

На сайте академии

www.spbda.ru

> события в жизни академии

> сведения о структуре и подразделениях академии

> информация об учебном процессе и научной работе

> библиотека электронных книг для свободной загрузки