CC BY
21
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
К.В. Харлампович
Архимандрит Макарий Глухарев:
по поводу 75-летия алтайской миссии
Опубликовано:
Христианское чтение. 1905. № 9. С. 295-315.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Архимандритъ Макарій Глухаревъ.
По поводу 75-лѣтія алтайской миссіи *).
Т^ГМЯ архим. Макарія Глухарева, магистра II курса С.-Пе-|к| тербургской дух. академіи, трижды появлялось на стра-(ницахъ академическаго журнала: въ 30-хъ годахъ какъ ^ автора миссіонерскихъ записокъ, въ 1872т. какъ пере'-l водника на русскій языкъ книгъ Свящ. Писанія (въ I статьѣ И. А. Чистовича) и въ 1884 г.—какъ основателя алтайской миссіи (въ статьѣ П. Сумарокова). Но ни этими, ни многими другими матеріалами и статьями, особенно умножившимися въ 1892 г., когда праздновался столѣтній юбилей со дня рожденія архим. Макарія.—его личность и дѣятельность не выяснялись вполнѣ и во всѣхъ деталяхъ. Вѣроятно, потому покойный .профессоръ С.-Петербургской академіи прот. П. Ѳ. Николаевскій въ 1893 г. предложилъ для кандидатской работы біографію архим. Макарія. Тему эту взялъ и очень хорошо выполнилъ П. В. Птоховъ, нашедшій много новыхъ документовъ и послѣ напечатавшій свое сочиненіе въ „Православномъ Благовѣстникѣ“ за 1898 г. (и отдѣльно—1899 г.). Вотъ, кажется, все, чѣмъ отозвалась с.-петербургская академія на запросы исторіи о жизни и дѣятельности одного изъ луч-
*) Сейчасъ ниже въ статьѣ: „Архим. Макарій Глухаревъ“ опредѣлено отношеніе къ нему „Христіанскаго Чтенія“ въ прошломъ, дающее новидимому мѣсто для него и въ настоящемъ. Къ этому добавлю, что появленіе статьи благовременно теперь именно—послѣ выхода въ свѣтъ новаго изданія писемъ архим. Макарія (многихъ—впервые), освѣщающихъ со всѣхъ сторонъ его жизнь' и дѣятельность и вносящихъ дополненія и исправленія по многимъ пунктамъ его біографіи, и предъ имѣющимъ исполниться 7 сент. сего года 75-ти-лѣтіемъ алтайской миссіи, трудами этого лица такъ поставленной, что ее по справедливости считаютъ образцомъ для прочихъ миссій. Благодаря открытымъ мною неизданнымъ письмамъ архим. Макарія, письмамъ къ нему многихъ лицъ
шихъ своихъ питомцевъ. Начатыя академіей собираніе и разработка матеріаловъ для своей собственной исторіи побуждаютъ посвятить нѣсколько страницъ и архим. Макарію Глухареву, связанному съ академіей не только высшимъ своимъ образованіемъ. Вновь же открытая часть обширной переписки этого замѣчательнаго дѣятеля позволяетъ сказать о немъ и нѣчто новое *).
I.
Жизнь и дѣятельность архим. Макарія до отправленія въ Сибирь на проповѣдь.
Какъ ни странно, доселѣ не былъ точно извѣстенъ даже день рожденія архим. Макарія. Большинство его біографовъ относятъ это событіе къ 8 ноября 1792 г., а священникъ
I. Герболинскій * 2) и г. Птоховъ—къ 8 ноября 1791 г. 3). И только А. А. Орловъ, келейникъ о. Макарія, назвалъ правильную дату—30 окт. 1792 г. 4). Что послѣдняя дата и есть настоящая, видно изъ документальной справки, сообщенной 19 іюля 1817 г. М. Глухареву его отцомъ. „Рожденіе-жъ твое 1792 года октября 30-го числа съ утра въ 10-мъ часу. Преображенской священникъ Іоаннъ Ивановъ Полчениновъ крестилъ. Воспріемники: уѣзднаго казначейства булгалтеръ Михаилъ Григорьевъ Жуковъ да купецкая жена Ѳеодосія Алексѣева Волоченинова... Тебѣ заподлинно нынѣ 25-ть лѣтъ, ежели Господь благословитъ, окончится“ 5). Вѣроятно, эта
и нѣкоторымъ оффиціальнымъ документамъ, я полагаю, составленный мной біографическій очеркъ представитъ нѣчто новое и занимательное даже для тѣхъ читателей „Христіанскаго Чтенія“, которые уже знакомы съ личностію и дѣломъ о. Макарія. Особую цѣну я придаю Ѵ-й главѣ своей работы, которая сообщаетъ новыя данныя учено-литературнаго характера и представитъ интересъ для будущаго историка С.-Петербургской академіи и пособіе для новаго „Обзора русской дух. литературы“, если архіеп. Филаретъ черниговскій найдетъ подражателей когда-либо.
Авт.
*) Вновь найденныя письма напечатаны Ѵь новомъ, казанскомъ изданіи „Писемъ архим. Макарія Глухарева“ (1905). Переписка о. Макарія (письма его и къ нему) хранится въ библіотекѣ казанской д. семинаріи.
") „Воспоминаніе о покойномъ архимандритѣ Макаріѣ Глухаревѣ“ (Странникъ, 1861 г., май, 233, прим.).
3) „Архим. Макарій“ (М., 1899), б, прим.
4) „Краткія записки изъ жизни покойнаго архим. Макарія“ (напечатаны въ Сборникѣ историческихъ матеріаловъ о жизни и дѣятельности настоятеля болховскаго Троицкаго Оптина монастыря, о. архим. Макарія Глухарева. Орелъ, 1897 г.).
5) Письма къ М. Глухареву, студенту петербургской академіи, его отца, въ числѣ четырехъ, напечатаны нами въ приложеніи къ статьѣ:
справка понадобилась потому, что академическій аттестатъ М. Глухарева, вслѣдъ за семинарскимъ, допустилъ большую ошибку въ опредѣленіи его возраста, имени© увеличивъ на два число его лѣтъ. И это показаніе оффиціальнаго документа отразилось на формулярныхъ отмѣткахъ возраста о. Макарія, даже писанныхъ его рукою. Такъ, собственноручно писанная имъ „Вѣдомость о настоятелѣ болховскяго троицкаго оптива монастыря“ ва 1844 г. даетъ ему 54 года (вмѣсто 52 съ небольшимъ). А въ одномъ письмѣ къ какому-то о. Іакову, отъ 9 дек. 1835 г., когда о. Макарію было 43 г., онъ приписываетъ себѣ 46 лѣтъ („Письма“, стр. 315). Впрочемъ, о. Макарій не всегда забывалъ, сколько ему лѣтъ въ дѣйствительности 1)...
- Родился Михаилъ Глухаревъ (таково было мірское имя архим. Макарія) въ г. Вязьмѣ смол. губ. отъ священника богоявленской церкви Іакова Глухарева и его жены Агаѳіи Ѳеодоровны. О. Іаковъ получилъ полное семинарское образованіе и изъ тогдашняго духовенства выдѣлялся своими нравственными качествами; у прихожанъ и горожанъ пользовался любовью и уваженіемъ, которыя заслужилъ между прочимъ своей благотворительностью. Извѣстенъ онъ былъ и своей проповѣднической дѣятельностью. Насколько онъ интересовался этой стороной пастырскаго служенія, видно изъ того, что въ одномъ письмѣ къ сыну Михаилу проситъ прислать проповѣди (думается, студенческія проповѣди самого Михаила), а въ другомъ высказываетъ сожалѣніе, что въ смоленской семинаріи въ философскомъ отдѣленіи, гдѣ учился младшій сынъ Алексѣй, за весь годъ студентамъ не назначили ни одной проповѣди. Нѣтъ сомнѣнія, что и широкую благотворительность и любовь къ проповѣди архим. Макарій унаслѣдовалъ отъ своего отца... А какова была мать его, видно изъ одной строчки письма къ нему о. Іакова: „Мать приказывала: дѣтей не бей. Они умны будутъ. Богъ съ ними!“...
Такіе родители не могли не оказывать самаго благотворнаго вліянія на нравственное воспитаніе своихъ дѣтей, о чемъ свидѣтельствуетъ и самъ архим. Макарій. Въ написанномъ имъ „Поминовеніи преосв. Іова“ (архіепископа екате-ринославскаго), представляющемъ по содержанію и по изложенію его исповѣдь, своимъ тономъ напоминающую Confessiones блаж. Августина,—архим. Макарій коснулся той заботливости, съ какой его мать слѣдила за направленіемъ его душевной жизни. „Я помню самыя первыя ко грѣху поползновенія моего отрочества, л не помню ни одного изъ грѣ-
„Архим. Макарій Глухаревъ и его отношенія къ роднымъ“ (Смолен. Епарх. Вѣд., 1904, №№ 10—16).
См. свидѣтельство прот. С. В. Ландышева, „Миссіонеръ“, 1877, 42 и прим.
ховъ моихъ, отъ котораго Ты (Господи) не отвлекалъ меня стыдливостію, безпокойствомъ души, внѣшними наставленіями, увѣщаніями и наказаніями, и сильными извѣщеніями и страхованіями внутренними... Но какъ только настала бурная юность, вѣтры страстей завыли, вихорь разсѣянія нашелъ, налегла сила примѣра, свѣтъ истины во мглѣ вольнодумства сокрылся, надулся потокъ нечестія, воскипѣли волны похотей, разжигаемыхъ огнемъ гіѳнскимъ, размыли и разрушили твердыни и естественной честности, и воспитанія благочестиваго, и благодати... Съ 17 года жизни началъ я окаянный погрязать въ тинѣ сладострастія самаго грубаго, осквернялъ храмъ Твой, Душе Святый, истощалъ крѣпость души и тѣла, расточалъ богатство дарованій твоихъ, Отче небесный, въ блудодѣяніи... Мать моя (даруй ей, Господи, царство небесное), еще въ дѣтствѣ моемъ скончавшаяся, уже предчувствовала главную страсть моей юности, и прощеніемъ клятвы желала внушить мнѣ ужасъ и отвращеніе къ ней. За нѣсколько дней предъ тѣмъ, какъ грѣхъ въ первый разъ содѣянный породилъ смерть, и въ тотъ именно день, какъ похоть зачѳнши родила грѣхъ, сестра моя напомнила мнѣ о семъ проклятіи матернемъ“... И хотя оно не спасло Михаила отъ грѣха, все же „какъ тяжкій камень на сердцѣ его, жгло и опаляло дупіу его, какъ огонь правды или какъ молнія во мракѣ ночномъ, сверкало въ умѣ его, покрытомъ густою тьмою, и ужасало его“ 1)...
Характеръ нравственныхъ наставленій отца проявился отчасти въ его письмахъ къ сыну-студѳнту академіи. Онъ здѣсь совѣтуетъ „другу своему Михаилу“ питать по отношенію къ своему начальству и товарищамъ чувства уваженія, смиреннаго уничиженія и услужливость, ибо только смиреніе возноситъ. Къ экзаменамъ отецъ рекомендуетъ готовиться покаяніемъ и молитвой. „Міра не люби, плоти не угоди“, наставляетъ онъ сына, и особенно отвращаетъ отъ знакомства съ спиртными напитками, позволяя выпиватъ только по рюмкѣ краснаго вина или пить его съ чаемъ. „Я знаю, писалъ отецъ, что сложеніе твое пылкое: побережешь себя—поживешь“. Каковъ былъ о. Іаковъ по представленію своего старшаго сына и какоз нравственное вліяніе имѣлъ на него, видно изъ письма послѣдняго къ брату отъ 22 ноября 1827 г. съ благородностью за присылку портрета умершаго огца: „Какое вы подаркомъ симъ утѣшеніе и пользу мнѣ сотворили, душа моя знаетъ и чувствуетъ, а слово не можетъ довольно выразить. Благодарю сердечно и почтеннаго живописца, искусствомъ своимъ сохранившаго для сладчайшихъ воспиминаній сіи черты неизмѣннаго праводушія, общаго всѣмъ доброжелательства, вѣры и упованія на Промыслъ Божій, и христіанскаго мужества, тотикими скорбями
х) „Поминовеніе“ напечатано въ „Письмахъ“ 1905 г., стр. 29, 30.
искушеннаго и побѣдившаго плоть, міръ и діавола силою Божіею. Сіе священное для насъ изображеніе обличаетъ во мнѣ все низкое и нечистое, и внушаетъ мнѣ священныя чувствованія и помышленія, поощряетъ меня къ труду, успо-коиваетъ меня въ смущеніи, разгоняетъ туманъ унынія“ („Письмо“, стр. 12).
Въ родной семьѣ Михаилъ Глухаревъ получилъ и первоначальное образованіе. Имъ занялся отецъ и велъ его такъ успѣшно, что Михаилъ семи лѣтъ могъ дѣлать переводы съ русскаго языка на латинскій. На восьмомъ году онъ поступилъ въ школу, но съ послѣдней у него связалось тяжелое воспоминаніе. Однажды суровая угроза учителя заставила его возвращаться домой съ плачемъ. Это было зимой, онъ простудился, прохворалъ полгода и у него на всю жизнь ослабѣли грудь и голосъ. Впослѣдствіи, когда Михаилъ учился уже въ академіи, отецъ особенно совѣтовалъ ему беречь здоровье и не „ретивиться“ въ наукахъ: „безъ здоровья ученіе ничто“, писалъ онъ: „младость побережешь—старость наживешь“.
Послѣ грубой, хотя и обычной въ то время выходки вяземскаго педагога, отецъ М. Глухарева отдалъ сына 1 сентября 1800 г. въ смоленскую духовную семинарію, и онъ такимъ образомъ вышелъ изъ непосредственнаго вліянія семьи. Нѣтъ нужды говорить, какъ далеки были отъ педагогическаго идеала духовныя школы того времени. Въ частности о смоленской семинаріи можно найти любопытныя страницы въ книгѣ г. И. Сперанскаго 1). Можно однако думать, что М. Глухаревъ былъ помѣщенъ не въ общежитіи, а на частной квартирѣ въ домѣ какого-нибудь благочестиваго семейства, которое могло умѣрить всю силу вреднаго вліянія на мальчика дурного товарищества и школьной обстановки.
Въ Смоленскѣ М. Глухаревъ учился до 1813 г., когда долженъ былъ закончить полный семинарскій курсъ. Въ сущности ученіе прервалось раньше: по случаю наполеоновскаго нашествія семинаристовъ распустили по домамъ 11 іюля 1812 г. 2). Вновь началось ученіе только въ первыхъ числахъ сентября 1813 г., но уже 16 числа М. Глухаревъ былъ назначенъ учителемъ латинской информаторіи, т. е. того класса, въ которомъ изучались этимологія латинскаго языка, правописаніе и чистописаніе. Изъ семинаріи М. Глухаревъ вынесъ знаніе языковъ латинскаго, французскаго, нѣмецкаго и еврейскаго, богословія, исторіи, географіи, ариѳметики, латинскаго и россійскаго краснорѣчія. Вступая въ должность учителя, М. Глухаревъ имѣлъ уже за собой и нѣкоторый педагогическій опытъ. По закрытіи семинаріи, въ 1812 г., онъ въ
') Очеркъ исторіи Смоленской семинаріи и подвѣдомыхъ ей училищъ' (Смоленскъ, 1892 г.).
2) И. И. Орловскій, Смоленская семинарія въ 1812 г. (Смол. Енарх. Вѣд., 1902, 751).
Тверской губерніи обучалъ дѣтей одного помѣщика, вѣроятно изъ вяземскихъ, причемъ, вращаясь въ свѣтской средѣ, перенялъ тѣ свѣтскія манеры и ту благовоспитанность, которыми послѣ выдѣлялся изъ толпы товарищей-студентовъ петербургской академіи.
Учителемъ информаторскаго класса М. Глухаревъ былъ недолго, .и, по свидѣтельству аттестата, „въ сей должности находясь, исправлялъ оную препохвально и велъ себя но жизни честно“; вмѣстѣ съ другими учителями сказывалъ положенныя проповѣди. Когда, по синодальному указу 22 мая 1814 г., потребовались и изъ Смоленской семинаріи студенты для образованія второго курса Петербургской академіи, то 4 августа, но резолюціи смоленскаго преосвященнаго, вмѣстѣ съ студентомъ Захаріей Смирягинымъ былъ отпранленъ и учитель Глухаревъ, причемъ правленіе семинаріи на экипировку ихъ и путевые расходы издержало 565 р. 30 к.
Къ концу августа съѣхалось въ Петербургскую академію 47 человѣкъ и всѣ они, послѣ экзамена, произведеннаго 1—2 сентября, были приняты, хотя нѣкоторые изъ нихъ оказались недостаточно подготовленными. Въ дѣлѣ внутренняго правленія академіи за Л° 25 (1814 г.) имѣются записи студентовъ, . желавшихъ изучать спеціальные предметы. М. Глухаревъ записался на еврейскій языкъ (въ числѣ 18) и на исторію съ географіей (въ числѣ 34). Французскаго съ нѣмецкимъ онъ не пожелалъ изучать,—вѣроятно потому, что основательно зналъ ихъ; не запасался онъ также на матѳма^ тику и физику, въ чемъ послѣ раскаявался. Поселенъ онъ былъ въ „камарѣ“ № 13.
Въ академіи М. Глухаревъ съ самаго же начала занялъ одно изъ видныхъ мѣстъ по благонравію и прилежанію. Въ ежемѣсячныхъ спискахъ, представлявшихся инспекторомъ академіи правленію, онъ фигурируетъ то на 7 мѣстѣ (считая 6 „старшихъ“)—въ числѣ студентовъ „поведенія и нравовъ очень хорошихъ“; то на 9 (считая 5 „старшихъ“), какъ человѣкъ „отлично прилежный, чистосердечный, молчаливый и кроткій“ (такъ аттестованы только двое); то 11, какч> „весьма кроткій и прилежный“; то 1-ое. Съ января 1815 г. по августъ онъ аттестуется какъ „отлично благонравный“ и въ годичной вѣдомости занимаетъ первое мѣсто 1). Благодаря же своему прилежанію и дарованіямъ, Глухаревъ признается и со стороны преподавателей отлично успѣвающимъ и отмѣчается высшимъ балломъ. Только по греческому языку успѣхи его обозначены терминомъ mediocriter и онъ поставленъ седьмымъ отъ конца 2), быть можетъ потому,
9 „Внутренняго правленія дѣло по запискамъ инспектора академіи архим. Филарета о поведеніи студентовъ академіи. JN» 15. 1814“. Филарета-Амфитеатрова.
2) Птоховъ П. В. Архим. Макарій (Глухаревъ), основатель алтайской миссіи (М. 1899), 13.
что греческаго языка въ семинаріи онъ не изучалъ. Особенно хороши были письменныя работы М. Глухарева, вызывавшія одобреніе даже со стороны такого строгаго критика, какимъ былъ ректоръ архим. Филаретъ (Дроздовъ): его .,прекрасно“, „превосходно“ очень часто встрѣчаются на академическихъ сочиненіяхъ Глухарева, хранящихся донынѣ въ библіотекѣ московской дух. академіи *). Общій жѳ итогъ занятій М. Глухарева за всѣ три года академической жизни * 2) выразился въ томъ, что онъ окончилъ курсъ (18 іюля 1817 г.) 10-мъ магистромъ. Правда, существуетъ преданіе, по которому за М. Глухаревымъ профессорами было признано первое мѣсто, но въ конференціи превозмогла мысль ректора Филарета, который, развивая въ немъ смиреніе, полагалъ за лучшее понизить его въ спискѣ студентовъ 3).
Такъ это или нѣтъ, взаимныя отношенія ректора архим. Филарета и студента М. Глухарева заставляютъ остановиться на нихъ подольше, потому что они глубоко отразились на послѣднемъ и прошли красной нитью чрезъ всю его жизнь. Благочестивый, скромный и благовоспитанный и въ то же время крайне живой, подвижной и нѣсколько восторженный 4), М. Глухаревъ сразу привлекъ къ себѣ вниманіе ректора Филарета, который съ своей стороны произвелъ такое сильное впечатлѣніе на юношу, что всецѣло покорилъ его себѣ. Самъ Глухаревъ послѣ сознавался, что съ поступленія своего въ академію отдалъ свою волю ректору Филарету, ничего не дѣлалъ и не начиналъ безъ его совѣта и благословенія и почти ежедневно исповѣдывалъ ему свои помыслы. Какъ-то, нуждаясь въ деньгахъ, М. Глухаревъ вздумалъ продать бывшій у него рѣдкій и дорогой экземпляръ еврейской Библіи съ нѣмецкимъ переводомъ, съ тѣмъ, чтобы купить изданіе подешевле. Но, спрошенный о совѣтѣ, Филаретъ не благословилъ этой операціи. Тѣмъ не менѣе Глухаревъ, спустя нѣкоторое время, уже.предъ самымъ выходомъ изъ академіи, продалъ Библію на базарѣ. Но этотъ поступокъ подвергъ его такимъ мученіямъ совѣсти, не дававшимъ ему покоя ни днемъ, ни ночью,—что онъ отправился искать свою книгу. Не найдя ее, купилъ Библію дрѵ-
’) Филимоновъ Д. Д. Матеріалы для біографіи основателя' алтайской миссіи архим. Макарія (М. 1892), 6, прим.
2) Почему курсъ продолжался три года, выяснено у И. А. Чистовича въ Исторіи Спб. дух. академіи (1857), 267—271.
3) „Странникъ“, 1860, августъ, 59. Чистовичъ выражается неопредѣленно: „Какія то предубѣжденія противъ него, возникшія до окончанія имъ академическаго курса, были причиной, что онъ не былъ оставленъ при академіи“ („Христ. Чтеніе“, 1872, III, 4).
4) Такимъ М. Глухаревъ рисуется въ воспоминаніяхъ одного его академическаго товарища („Миссіонеръ“, 1874, 6; ср. И. А. Чистовичъ, Исторія перевода Библіи на русскій языкъ („Христ. Чт.“, 1872, III, 4).
гого, не менѣе рѣдкаго изданія, съ которой уже никогда не разлучался *).
Ректоръ Филаретъ старался не только обуздать въ М. Глухаревѣ своеволіе, но и смягчить и сгладить нѣкоторые недостатки его характера—вспыльчивость, раздражительность, нетерпѣливость и развить противоположныя имъ качества— терпѣніе, кротость, смиреніе. Этого ректоръ достигалъ строгимъ, даже жесткимъ отношеніемъ къ разнымъ промахамъ и оплошностямъ Глухарева,—суровыми взысканіями, сильными выговорами, отказами и намѣренной медлительностью въ исполненіи его желаній.—Полагаютъ, что М. Глухаревъ, благодаря Филарету, не увлекся тѣмъ мистицизмомъ, который тогда былъ моднымъ направленіемъ въ Петербургѣ и проникъ даже въ стѣны духовной академіи. Мистическія идеи объ озареніи отъ св. Духа, о возрожденіи и преобразованіи по внутреннему человѣку до обожествленія или точнѣе до полнаго сліянія съ Божествомъ, не чужды были благочестивой душѣ М. Глухарева, искавшей нравственнаго совершенства, и онъ усердно читалъ Іоанна Арндта и другихъ европейскихъ мистиковъ. Склоненъ былъ къ мистицизму и Филаретъ, но онъ ясно понималъ различіе между современнымъ ему религіознымъ направленіемъ, отрицавшимъ обрядовую внѣшность^ догматы и самую церковь, и святоотеческимъ мистицизмомъ. На это различіе онъ указалъ и Глухареву и тѣмъ спасъ его отъ увлеченія первымъ. Повліяло впрочемъ на него и посѣщеніе дома Татариновой, гдѣ ему пришлось къ своему ужасу видѣть, какимъ дикимъ способомъ мистики возбуждали въ себѣ духа... Но слѣды западно-европейскаго мистицизма остались въ М. Глухаревѣ на всю жизнь. Книгу Арндта „Объ истинномъ христіанствѣ* онъ считалъ лучшимъ твореніемъ, самъ читалъ съ охотой и другимъ рекомендовалъ. („Письма“, 266. 526). Затѣмъ онъ сохранилъ ту широту религіознаго сознанія, которая позволяла ему видѣть братьевъ во Христѣ въ представителяхъ всѣхъ христіанскихъ исповѣданій, молиться въ Екатеринославѣ съ квакерами и мечтать объ устройствѣ въ Москвѣ храма съ тремя придѣлами—для православныхъ, католиковъ и лютеранъ.
Еще въ академіи М. Глухаревъ задумалъ принять монашество. Могъ тутъ вліять на него ректоръ Филаретъ, а могъ и самъ онъ придти къ этой мысли. Его отецъ, которому онъ за три мѣсяца до окончанія курса сообщилъ условно о своемъ намѣреніи, отвѣтилъ ему 19 іюля 1817 г. согласіемъ, причемъ преднарекъ ему имя—Мелхиседекъ. Въ монашествѣ о. Іаковъ видѣлъ „первоначальное въ свѣтѣ званіе“... Но Михаилъ колебался. Такъ какъ въ монашествѣ онъ надѣялся найти помощь въ борьбѣ съ плотскими вожде-
*) „Миссіонеръ“, 18/7, стр. 29, 30.
лѣніями, о напорѣ которыхъ онъ говоритъ въ своей исповѣди, то ему представлялось и другое орудіе для этой борьбы— женитьба. Съ такой раздвоенностью въ мыоляхъ и желаніяхъ онъ окончилъ академію и въ сентябрѣ 1817 г. прибылъ въ екатеринославскую духовную семинарію, въ которую былъ назначенъ инспекторомъ и учителемъ церковной исторіи и нѣмецкаго языка. Въ Екатеринославѣ онъ не скрывалъ своего намѣренія жениться и ему даже сватали одну „достойнѣйшую дѣвицу“. Но его не влекло къ себѣ то общество, среди котораго онъ вращался, а затѣмъ два вѣщіе сна, которымъ М. Глухаревъ придавалъ обыкновенно большое значеніе, повліяли на него такъ, что 29 янв. 1818 г. онъ подалъ мѣстному преосвященному прошеніе о постриженіи.
Екатеринославскую каѳедру занималъ тогда (съ 1812 г.) архіеп. Іовъ Потемкинъ*), двоюродный внукъ знаменитаго временщика, обладавшій характеромъ властнымъ и суровымъ. По изображенію прот. I. Гѳрболинскагсц „видъ и взглядъ его былъ суровъ, глаза затѣнялись густыми черными бровями, голосъ былъ сильный и рѣзкій, характеръ отъ природы чрезвычайно горячій и вспыльчивый, а потому при малѣйшей неисправности или сопротивленіи ему, онъ выходилъ изъ себя и дѣлалъ поступки самые неприличные, несмотря ни на какое время и мѣсто“. И по свидѣтельству о. Макарія, „въ епископскомъ служеніи Іова господствовала сила яростная (терминъ святоотеческій), отсѣкающая и отметающая всякую нечистоту, разрушающая всякое безчиніе и истребляющая всякое зло.—Отличительнымъ свойствомъ преосвященнаго въ управленіи и дѣйствіи на подчиненныхъ была строгость. Къ чему онъ ни прикасался по должности, все начинало горѣть, и горѣло, доколѣ не сгорало что-нибудь своевольное и безпорядочное. Гордость, которую иные уважаютъ въ другихъ, дабы и въ нихъ ее уважали, и которой начальствующіе иногда не безпокоятъ въ подчиненныхъ, боясь сами безпокоиться, гордость въ церковникахъ была первымъ врагомъ его, съ которымъ онъ боролся всещ крѣпостію своего духа.—Гнѣвомъ Божіимъ вооружаемъ былъ преосв. Іовъ противъ гордости своихъ подчиненныхъ“ г).
Тяжесть ударовъ архіеп. Іова М. Глухаревъ испыталъ лично на себѣ, ибо, по собственному сознанію, грѣшенъ былъ гордостью вообще и гордостью ученой... Вѣроятно, задатки этого порока лежали въ природѣ его и затѣмъ пустили
') Род. въ 1752 г. въ смоленской губерніи. По окончаніи сухопутнаго корпуса, пренебрегъ карьерой и удалился въ Молдавію и тамъ иодвиж-ничалъ въ монастыряхъ.
2) «Нѣкоторыя черты жизни покойнаго преосвящ. Іова, архіепископа ■екатеринославсісаго. херсонскаго и таврическаго, собранныя и изложенныя... Димитріемъ Мизкомъ». Спб. 1826, 24, 27—29. Ниже увидимъ, что дѣйствительный авторъ этой книжки—архим. Макарій.
ростки подъ вліяніемъ учебныхъ его успѣховъ и успѣховъ въ борьбѣ съ плотскими похотѣпіями. Въ Екатеринославѣ же это чувство самоправедности и довольства собой возросло еще больше, благодаря служебному положенію и отношеніямъ. Когда М. Глухаревъ окончилъ академію, совершалось преобразованіе по новому плану (1808 г.) части духовныхъ школъ, въ томъ числѣ ѳкатеринославской семинаріи. Обновлялись штаты и на упразднившіяся въ послѣдней мѣста были назначены преподавателями четыре вновь окончившіе студента петербургской академіи: Глухаревъ, Кутузовъ, Наумовъ и Цвѣтковъ. Но первый кромѣ учительской должности получилъ инспекторскую, и ему, повидимому, было предоставлено введеніе въ семинаріи новаго устава: по крайней мѣрѣ, онъ именно говорилъ рѣчь при открытіи ѳкатеринославской семинаріи въ преобразованномъ видѣ 1). Затѣмъ въ томъ же сентябрѣ преосвящ. Іовъ опредѣлилъ М. Глухарева ректоромъ екатервлославскихъ уѣзднаго и приходскаго училище, въ каковомъ званіи онъ былъ утвержденъ въ декабрѣ 2). Все это должно было очень поднять Глухарева въ собственныхъ глазахъ и способствовать развитію въ немъ гордости. Тому же содѣйствовали отношенія къ сослуживцамъ и учащимся.
Реформа мало измѣнила самый духъ заведенія. Въ семинаріи, несмотря на то, что большинство учителей были люди молодые, повидимому идеально настроенные, сохранилось старое, традиціонное отношеніе къ дѣлу—формально - равнодушное исполненіе обязанностей и интересъ къ увеличенію своихъ достатковъ, хотя бы на счетъ ученическихъ. Ректоръ архим. Никифоръ, изъ воспитанниковъ Екатеринославской же семинаріи, предъ назначеніемъ на эту должность (1816) былъ протопопомъ въ Новомосковскѣ. Это былъ человѣкъ стараго закала и строгій до несправедливости. Отъ него страдали всѣ подчиненные. Понятно, что М. Глухаревъ, съ его безкорыстіемъ, гуманностью, честностью долженъ былъ выгодно выдѣляться изъ числа всѣхъ своихъ сослуживцевъ. Мягкій по природѣ, онъ чуждался всякой грубости и въ свои отношенія къ воспитанникамъ ввелъ тонъ самый дружелюбный, самый сердечный. Ласка, обнадеживаніе, поощреніе, бесѣда на дому, снабженіе учащихся собственными книгами, деньгами и предоставленіе въ ихъ пользу съѣстныхъ припасовъ, какіе духовенство по старой памяти несло инспектору семинаріи,—все это расположило къ Глухареву семинаристовъ и. заставило ихъ прощать ему его строгость и требовательность, которыя онъ одновременно проявлялъ къ нимъ. О
г) Рѣчь эта была вытребована въ Петербургъ, въ комиссію духовныхъ училищъ (Филимоновъ, о. с., 8).
2) Копія формулярнаго списка архим. Макарія за 1823 г. (изъ архива Костромской семинаріи). Птоховъ, о. с., 17.
любви и уваженіи къ М. Я. Глухареву ѳкатеринославскихъ семинаристовъ свидѣтельствовали какъ они сами *), такъ и разсказъ его <* томъ, какое участіе принялъ въ немъ въ 1840 г. въ Мос^ѣ профессоръ медико-хирургической академіи Л. А. Ясинскій, его б. ученикъ („Письма“, стр. 361). Все это, вмѣсто сближенія съ прочей корпораціей, должно было повести къ разобщенію, къ непріязни. Докладывалось, вѣроятно, и архіепископу о непріятныхъ сторонахъ характера новаго инспектора...
Случилось, что очень скоро М. Я. Глухаревъ задѣлъ лично самого преосв. Іова. При наступленіи 1818 г. былъ составленъ въ семинаріи денежный отчетъ за истекшій годъ, причемъ показанъ остатокъ въ 15 т. р. асс. Такъ какъ эти деньги по старому обыкновенію хранились вмѣстѣ съ штатной архіерейской суммой у архіеп. Іова, а росписки послѣдняго при дѣлахъ семинаріи не имѣлось, то Глухаревъ отказался подписать отчетъ. Стоя на почвѣ строгой законности, онъ не хотѣлъ знать, что этимъ оскорбляетъ такого властнаго владыку, каковъ былъ Іовъ Потемкинъ. Позванный къ послѣднему, на градъ упрековъ и на вопросъ: „Какъ! ты не вѣришь мнѣ?“—онъ спокойно отвѣтилъ, что вѣритъ ему, какъ архипастырю, но не вѣритъ, какъ человѣку, такъ какъ онъ можетъ умереть 2). Архіепископъ уступилъ, но, не оцѣнивая быть можетъ всей высоты гражданскаго мужества М. Я. Глухарева, въ его протестѣ онъ могъ усмотрѣть проявленіе той гордости, съ которой такъ энергично боролся въ подчиненныхъ своихъ, и въ немъ могъ находить ее тѣмъ менѣе извинительной, что вскорѣ послѣ того Глухаревымъ подано было прошеніе о постриженіи въ монашество. А у добрыхъ иноковъ, по убѣжденію Іова, должно быть только два слова: прости, благослови 3)...
Къ прошенію М. Я. Глухарева архіепископъ отнесся холодно; онъ не только не далъ ласковаго пріема желанію его, но и спросилъ, не можетъ ли онъ отложить это дѣло; когда же увидѣлъ рѣшимость его, то хотя и сталъ хвалить путь иночества, далъ понять, что человѣкъ двоедушный не устроенъ во всѣхъ путяхъ своихъ, и хотя приказалъ подать прошеніе, но съ видомъ такой угрозы, которой онъ совсѣмъ не чаялъ и понимать не могъ („Письма“, 32). Впрочемъ, препровождая 4 февр. прошеніе М. Я. въ Синодъ, архіепископъ писалъ о немъ, что онъ „поведенія честнаго, правилъ твердыхъ и постоянныхъ и къ монашеству склоненъ и надеженъ“. Разрѣшеніе со стороны Св. Синода послѣдовало 30 марта, но постриженіе произошло лишь 24 іюля, причемъ Глухаревъ, названный Макаріемъ, по синодальному указу 17 іюня былъ
\) ІІтоховъ, 15.
") „Странникъ“, 1861, май, 282, 238. ) „Нѣкоторыя черты“.... 7.
причисленъ къ братству Кіево-печѳрской лавры *). Замедленіе въ исполненіи перваго синодальнаго указа объясняется отчасти поѣздкой преосвященнаго по епархіи, отчасти его педагогическими видами по отношенію къ Глухареву и ради испытанія его искренности. Но самъ М. Я. понялъ его, какъ проявленіе свойственной архіепископу безпорядочности (какъ о немъ думали нѣкоторые) и его нерасположенія къ себѣ. Возникшее отсюда чувство недовольства владыкой продолжалось до постриженія, а послѣ еще болѣе увеличилось, когда архіеп. Іовъ сталъ примѣнять къ нему все чаще разнаго рода воздѣйствія для обузданія его своеволія и его гордости, „для низложенія его высокоумія“. Преосвященный то поручалъ ему приготовить проповѣдь къ празднику въ теченіе нѣсколькихъ часовъ, то дарилъ ему лѣтомъ шубку и въ ней везъ его за 30 верстъ въ загородный монастырь и тамъ водилъ его по разнымъ мѣстамъ, то отнималъ подарокъ. Послѣднія выходки были вызваны противодѣйствіемъ о. Макарія^ плану архіеп. Іова, раздѣлявшемуся всей семинарской корпораціей, пріобрѣтенія для семинаріи дома помѣщика Жмелева. О. Макарій находилъ, что домъ и не стоитъ просимыхъ денегъ и не годенъ. Несмотря на всѣ требованія и угрозы архіепископа, онъ не взялъ назадъ своего, оказавшагося послѣ вѣрнымъ, отдѣльнаго мнѣнія, за то резолюція владыки по этому дѣлу была до того обидно-несправедлива, что о. Макарій поспѣшилъ послать (въ началѣ мая 1820 г.) прошеніе объ увольненіи отъ службы—„для подкрѣпленія своихъ силъ“. Но академическое правленіе уволило его только до выздоровленія и съ началомъ новаго года онъ, уступая настоянію друзей, вновь вступилъ въ должность 2), хотя и не надолго.
Къ этому времени у него совсѣмъ испортились отношенія съ сослуживцами. Быть можетъ, не разъ обижаемые его правдивымъ и прямымъ до рѣзкости характеромъ, они готовы были видѣть въ немъ опальнаго монаха и безбоязненно выплачивали ему свои мелкіе счета. А иногда они подводили его подъ гнѣвъ архіепископа. Такъ сдѣлалъ ректоръ Никифоръ, донесши владыкѣ, что о. Макарій молился съ квакерами. Это были Стефанъ Грелле-де-Мобилье и Вильямъ Алленъ, путешествовавшіе по Россіи въ 1819 г. и принятые о. Макаріемъ по письму архіеп. Филарета. Дневникъ Грелле-дѳ-Мобилье объясняетъ, что о. Макарій предался внутреннему созерцанію на молитвенномъ собраніи екатѳринослав-скихъ молоканъ, посѣтившихъ его и его товарища В. Аллена 3), По порученію ректора, за о. Макаріемъ слѣдили, сцену
J) Птоховъ, 19, прим. 3.
3) „Странникъ“, 1861, май, 234, 235—237, 239. Птоховъ, 23—25.
3) Русская старина, 1874, I, 32--34. Извлеченія изъ дневника де-Мобилье.
эту подсмотрѣли и ему пришлось выдержать цѣлую бурю со стороны преосвященнаго, который грозилъ ему даже отлученіемъ отъ церкви... И не только ректоръ, но и вся корпорація, и всѣ служащіе въ семинаріи, даже друзья его, ученики и даже незнакомыя лица,—всѣ они, казалось, принимали „участіе“ въ о. Макаріѣ: „когда разгоралось сраженіе, тогда все вокругъ меня пылало,—писалъ онъ послѣ,—все, что могло смять и обезсилить меня, приходило въ движеніе“. Съ него „какъ бы совлекали кожу старую“. Нравственное его состояніе въ ткія минуты доходило до того, что, употребляя его же (ртгуралыюе выраженіе, онъ начиналъ во весь голосъ кричать, противился, рвался изч> рукъ, и тѣмъ только усугублялъ страданіе („Письма“, стр. 33). Въ дѣйствительности, связанный монашествомъ, онъ не „противился“ и совсѣмъ не „кричалъ“... Прожившій с/ь нимъ нѣсколько мѣсяцевъ вмѣстѣ, его другъ свяіц. Герболинскій свидѣтельствуетъ, что о. Макарій никогда не жаловался на личныя обиды и ни о комъ изъ своихъ враговъ не сказалъ, худого слова.
Кромѣ о. Герболинскаго и нѣкоторыхъ другихъ лицъ (Д. Т. Мизка, Г. Т. Мизка, свящ. Кал. Махновскаго), особенна близокъ былъ къ о. Макарію іеромонахъ Ливерій. Племянникъ извѣстнаго подвижника Паисія Величковскаго, Ливерійг пройдя нѣсколько классовъ Кіевской академіи, поступилъ къ' нему въ монастырь и принялъ тамъ постриженіе. Затѣмъ изъ Молдавіи ушелъ въ Россію, служилъ въ черноморскомъ, флотѣ, а съ 1797 г. состоялъ крестовымъ іеромонахомъ и духовникомъ екатеринославскихъ архіереевъ, въ томъ числѣ. Іова Потемкина. По свидѣтельству Г. Т. Мизка, онъ отличался до конца жизни смиреніемъ, общительностью и чистосердечіемъ; кротость же и презрѣніе къ любостяжанію содержали всегда душу его въ покоѣ и видимой радости о Господѣ 1)... Постриженикъ и духовный сынъ о. Ливерія,. Макарій пользовался его любовью, и дружбою. Близкій къ преосвященному, Ливерій, съ одной стороны, раскрывалъ предъ нимъ нравственныя качества Макарія, съ другой -старался смягчить въ послѣднемъ нерасположеніе къ архіепископу раскрытіемъ истинныхъ мотивовъ дѣйствій владыки и вообще вліялъ на него въ благотворномъ смыслѣ. По позднѣйшему свидѣтельству о. Макарія, признавшаго (уже по оставленіи Екатеринослава), насколько полезна была для его души воспитательная система преосв. Іова, онъ убѣдился, что оба эти лица имѣли на него спасительное дѣйствіе. Архим. Макарій вѣрилъ, что кротость любвеобильнаго Ливерія вмѣстѣ съ палящею строгостію святителя составляли то врачество, которое самимъ Богомъ было приготовлено для исцѣленія
9 „Нѣкоторыя черты“, 30—32 и примѣчаніе, написанное Гр. Т. Мпакомъ.
его грѣшной души, и совмѣстному вліянію ихъ обоихъ приписывалъ образованіе своего нравственнаго характера. „Что бы во мнѣ произвелъ преосвященнѣйшій Іовъ безъ о. «Ли-верія? —вопрошалъ архим. Макарій. Можетъ быть я пришелъ бы въ ожесточеніе и отчаяніе. Но что бы сдѣлалъ со мною и о. Ливерій безъ преосв. Іова? Младенческая рука его была бы слишкомъ легка для гордости ученой; а въ гордости, какъ въ крѣпкомъ замкѣ, и плотскія страсти держались и содержали душу мою въ рабствѣ грѣха и смерти“ („Письма", 32 и сл.).
Интересно, что въ своей исповѣди архим. Макарій, распространившись о вліяніи на себя архіеп. Іова и другихъ лицъ, ни слова не говоритъ о Филаретѣ, хотя его біографы скловны послѣднему приписывать огромное значеніе въ выработкѣ главныхъ устоевъ нравственной личности архим. Макарія. Ближе всѣхъ къ истинѣ въ данномъ отношеніи А. С. Стурдза, который чрезъ полгода послѣ кончины архим. Макарія, писалъ о немъ *): „Церковь наша, по Богѣ и вседѣ-тельной благодати его, обязана Макаріемъ покойному Іову, архіепископу екатеринославскому... Мужъ и пастырь, сохранившій на святительской каѳедрѣ внѣшность и главныя черты человѣка, пылкость нрава, безвредныя прихоти воина, общительность и ловкость въ свѣтскомъ обращеніи. Но подъ обманчивой оболочкой таилась въ Іовѣ духовная жизнь, сила и способность руководить со властію юныхъ наперсниковъ христіанскаго любомудрія... Іовъ распозналъ Макарія, умѣлъ овладѣть его произволеніемъ, ввелъ даровитаго юношу въ подвигъ монашескаго самоотверженія, однимъ словомъ: при помощи свыше воспиталъ въ Макаріѣ внутренняго человѣка“. Любопытно и то, что быть можетъ не Филарету, а Іову обязанъ архим. Макарій той пламенной любовью къ слову Божію, которою прославился не менѣе, чѣмъ своей миссіонерской дѣятельностью. По свидѣтельству самого архим. Макарія, архіеп. Іовъ былъ усерднымъ членомъ Русскаго Библейскаго общества, которому онъ по 20 марта 1823 г. доставилъ болѣе 173 т. р. „Важнѣйшій способъ, которымъ онъ старался разливать въ церкви животворный свѣтъ Боговѣдѣнія, состоялъ въ ревностномъ распространеніи, между людьми разныхъ сословій, чтенія св. Писанія. Нѣкоторымъ, сообразно познанію внутренняго ихъ состоянія, преподавалъ уроки духовной мудрости посредствомъ отеческихъ писаній св. Макарія египетскаго, Симеона Новаго Богослова, Исаака Си-ріанина и другихъ“ 2). Вѣроятно, эти же уроки выслушивалъ отъ него и о. Макарій, полюбившій святоотеческую литера-туру до того, что скоро приступилъ къ переводу нѣкото-
’) Странникъ, 1860, т. 10—12: „Архим. Макарій, подвижникъ и благовѣстникъ слова Христова“.
-) „Нѣкоторыя черты“... 33. 34. 41.
рыхъ ихъ твореній на русскій языкъ. Отъ архіепископа же съ іеромонахомъ Ливѳріемъ о. Макарій близко познакомился и съ великимъ подвижникомъ Паисіемъ Вѳличковскимъ, литературную и строительную дѣятельность котораго онъ такъ высоко цѣнилъ.
И всетаки то значеніе, какое имѣлъ для него архіеп. Іовъ, о. Макарій постигъ вполнѣ только разставшись съ нимъ. До того же онъ чувствовалъ себя настолько нравственно придавленнымъ педагогической системой его и отношеніями ректора и сослуживцевъ, что „своевольно оставилъ сіе училище, не научившись, сію врачебницу, не исцѣлившись“... — „не только сошелъ со креста, но и сбѣжалъ съ Голгоѳы“ („Письма“... 35). Въ началѣ 1821 г. онъ просилъ архіеп. Филарета о переводѣ въ другую семинарію, болѣе благоустроенную, и къ ректору, ш^вѣстному „по духу Христову“. Вмѣсто того самъ былъ'юпредѣленъ ректоромъ Костромской семинаріи. Это назначеніе примирило съ о. Макаріемъ всѣхъ тѣхъ, кто доселѣ досаждалъ ему, и онъ разстался со всѣми въ самомъ дружелюбномъ расположеніи духа, хотя и до того не считалъ никого своимъ врагомъ. Нѣкоторые изъ сослуживцевъ снабдили его даже деньгами на дорргу, остался онъ въ долгу и предъ семинарскимъ правленіемъ. Самъ о. Макарій получалъ, при готовой квартирѣ, до 1500 р. асс. ежегодно, но всѣ почти деньги у него уходили на книги и на благотвореніе неимущимъ. Какъ щедръ онъ здѣсь былъ, видно изъ того, что англійскому миссіонеру Морицу, изъ крещеныхъ евреевъ, трудившемуся надъ обращеніемъ въ христіанство своихъ екатеринославскихъ соплеменниковъ, о. Макарій купилъ Библію на еврейскомъ языкѣ и лексиконъ кь нему—за 150 р. асс,
Выѣхавъ изъ Екатеринослава 9 марта, о. Макарій прибылъ въ Кострому только 20 апрѣля, посѣтивъ по пути, который лежалъ чрезъ Харьковъ, Курскъ, Бѣлгородъ, Москву, Троице-Сергіеву лавру и Ростовъ, нѣкоторыхъ старыхъ знакомыхъ, напр. праосвящ. Павла харьковскаго, бывшаго ректора смоленской семинаріи, ректора московской академіи Кирилла, своего учителя по петербургской академіи и др. Были сдѣланы и новыя знакомства—въ Курскѣ съ преосв. Евгеніемъ, послѣ принявшимъ о. Макарія въ Тобольскѣ и руководившимъ его первыми миссіонерскими дѣйствіями; въ Ростовѣ—съ гр. А. А. Орловой-Чесменской, къ которой потомъ съ Алтая онъ обращался съ просьбами о пожертвованіяхъ... *).
Въ должности ректора костромской семинаріи и преподавателя богословскихъ предметовъ архим. Макарій, по сло-
\) Путешествіе это описано о. Макаріемъ въ большомъ и любопытномъ посланіи, напечатанномъ въ Русскомъ архивѣ, 1904, январь, и въ „Письмахъ“ (1905), № 10.
вамъ хорошо знавшаго его А. Стурдзы, „всемѣрно старался поселить духъ Христовъ въ заведеніи, для сего устроенномъ. Желала и скончѳвалась душа его во дворы Господни; ему хотѣлось, чтобы духовный разсадникъ боговѣдѣнія былъ вмѣстѣ и разсадникомъ богоподобія“ ‘). Но задавшись такою цѣлью, онъ не могъ, конечно, несмотря на всю свою доброту, глядѣть сквозь пальцы на порочныя наклонности семинаристовъ и относиться къ нимъ легче того, сколько требовала разумная гуманность. На этой то почвѣ и возникло недовольство имъ среди части семинаристовъ, выразившееся сначала въ томъ, что въ него былъ брошенъ изъ окна камень, попавшій ему въ плечо, а потомъ въ жалобѣ архіерею. Понятно, что эти дѣйствія неблагодарныхъ и неблагородныхъ воспитанниковъ должны были тѣмъ сильнѣе огорчить ректора, что опи были совершенно несправедливы, и въ первомъ случаѣ ему удалось, повидимому, довести до этого сознанія и виновныхъ. Но большинство семинаристовъ сумѣло, конечно, оцѣнить доброту сердца и благожелательность новаго ректора, высоту его побужденій и нравственную пользу его наставленій. Вотъ какія прочувствованныя строки посвятилъ его памяти его лучшій ученикъ Аѳанасій (въ мірѣ Андрей Соколовъ), умершій въ санѣ казанскаго архіепископа: „Моей душѣ онъ всегда присущъ, какъ наставникъ, изъ устъ котораго лились сладчайшія рѣчи и въ семинаріи и въ его келліи, куда онъ бывало нерѣдко призывалъ меня, юнаго богослова, для наученія, обличенія и усовершенствованія въ истинѣ и правдѣ и для принятія повелѣнія произносить его собственныя проповѣди въ церкви вмѣсто его самаго, по причинѣ крайней слабости его' голоса; но вѣчное мѣсто въ душѣ моей онъ имѣетъ наипаче потому, что духовная жизнь его при ученіи удерживала меня 19—20-ти-лѣтняго на путяхъ Господнихъ. Истину говорю, полный благодаренія Господу, даровавшему мнѣ такого наставника въ юности моей. Когда онъ послалъ меня на подвигъ учительства въ г. Макарьевъ, тогда я любилъ только молиться, читать его проповѣди и богословскіе уроки и быть его эхомъ. Это было въ 1824— 25 г. Согрѣтый его духовнымъ свѣтомъ и теплотою, я поступилъ въ с.-петербургскую академію въ августѣ 1825 г. По прошествіи двухъ лѣтъ въ прилежномъ ученіи, Господь сподобилъ меня опять узрѣть свѣтлое лицо незабвеннаго о. Макарія въ домѣ митр. Филарета (1827) и насладиться его поученіемъ и вѣяніемъ благодати Божіей отъ его души лучезарной. Съ тѣхъ поръ я не видалъ его и только слышалъ съ радостію сына церкви православной объ апр-стольскихъ подвигахъ его въ хладныхъ предѣлахъ возлюбленнаго отечества моего. Славлю и величаю благодать Божію, которая осязательно для меня проявилась въ скудель-
’) Странникъ, 1860, т. 10—12.
номъ сосудѣ его, лобызаю жезлъ и палицу моего наставника: ибо та мя настависта, чту благовѣстническій посохъ его, пою пѣснь упованія и безсмертія на могилѣ человѣка Божія. Онъ не умеръ, онъ живъ въ Господѣ, во мнѣ и во многихъ, которыхъ просвѣтилъ св. крещеніемъ, богоглаголи-вымъ ученіемъ и житіемъ добродѣтельнымъ“ *).
Въ бумагахъ архим. Макарія сохранилось письмо къ нему іеромонаха Ипатьевскаго монастыря Митрофана, въ мірѣ Мих. Калинникова, бывш. ученика его по костромской семинаріи. О. Митрофанъ, вспоминая „вниманіе и благосклонность“, съ какими относился къ нему нѣкогда архим. Макарій, проситъ вразумить и наставить его въ дѣлѣ спасенія...
И со стороны корпораціи семинарской новый ректоръ вызвалъ неодинаковое отношеніе къ себѣ. Нѣкоторые изъ учителей, не понимавшіе или не сочувствовавшіе его благороднымъ стремленіямъ ко благу семинаріи, стали ему въ оппозицію и доставили ему не мало огорченій. Много непріятностей принесло ему и хозяйство семинарское при тогдашнихъ скудныхъ окладахъ. Семинарія послѣ пожара 1813 г. помѣщалась въ Богоявленскомъ монастырѣ, въ нѣсколькихъ отдаленныхъ одинъ отъ другого корпусахъ, что также увеличивало работу ректора по надзору за подчиненными. И самый монастырь, въ которомъ о. Макарій былъ на_стоятелемъ, причинилъ ему много хлопотъ и административныхъ и хозяйственныхъ, такъ какъ р|рйходилось не только ремонтировать старыя зданія, но и строить новыя; на собранныя имъ деньги онъ исправилъ и украсилъ монастырскую церковь, возобновилъ бывшій придѣлъ и устроилъ новый. Наконецъ, повергали архим. Макарія въ недоумѣніе и дѣла консисторіи, въ которой онъ былъ членомъ. Ко всему этому присоединились болѣзни тѣлесныя. При такомъ неблагопріятномъ 'стеченіи обстоятельствъ, архим. Макарій, почувствовавъ, что та борьба въ немъ низшихъ страстныхъ влеченій плоти съ высшими стремленіями, на которую онъ положилъ уже столько силъ, вновь возгорается въ немъ, рѣшилъ оставить службу въ семинаріи и удалиться въ какой нибудь монастырь въ положеніе рядового монаха, чтобы удобнѣе совершать дѣло нравственнаго самоусовершенство-
') Филимоновъ, о. с.. 22. 23 Нужно однако замѣтить, что въ этомъ разсказѣ хронологическія данныя не точны. А. Соколовъ окончилъ семинарію въ 1821 г., а въ 1825 г. онъ уже окончилъ петербургскую академію; тогда же былъ постриженъ въ монашество и опредѣленъ бакалавромъ родной академіи. Когда онъ учительствовалъ въ Макарневѣ— неизвѣстно. Ни въ 1823, ни въ 1827 г. онъ не могъ встрѣтиться съ архим. Макаріемъ „въ домѣ м. Филарета“.—Притомъ же непонятнымъ является заявленіе преосв. Аѳанасія, что послѣ онъ не видѣлъ архим. Макарія, когда, будучи томскимъ епископомъ, онъ посѣтилъ Улалу и былъ въ гостяхъ у него (..Письма“, стр. 434).
ванія. Онъ предполагалъ прежде поселиться съ старцемъ Ливеріемъ въ Николо-Пусты искомъ монастырѣ близъ Екатеринослава, о чемъ выражалъ желаніе еще 15 янв. 1824 г. („Письма“, стр. 27), но, не получивъ на то благословенія, 29 апрѣля подалъ преосвященному прошеніе объ увольненіи на покой въ Кіево-Печерскую лавру. Костромской епископъ Самуилъ, прежде очень благоволившій о. Макарію, а послѣ измѣнившій отношенія къ нему вслѣдствіе наговоровъ со стороны недоброжелателей его да и болѣе близкаго знакомства съ его характеромъ, далъ прошенію ходъ, причемъ представилъ собственный отзывъ объ архим. Макаріи: „При строгой, прямо монашеской жизни и честномъ поведеніи, часто примѣчается задумчивымъ, часто вспыльчивымъ. Подверженъ частымъ припадкамъ (?). Крайне слабогласенъ. Къ продолженію должностей впредь кажется мало надежнымъ“ *).
Просьба архим. Макарія объ увольненіи отъ „ректорской, профессорской и настоятельской должностей“ мотивировалась слабостью силъ духовныхъ и разстройствомъ тѣлесныхъ“. Повидимому, о томъ же онъ писалъ архіеп. Филарету. Его письмо не сохранилось, но вотъ что отвѣчалъ на него святитель. „Опасно искать общественнаго служенія, когда знаемъ свои недостатки, препятствующіе проходить' оное съ успѣхомъ; но и того, думаю, остерегаться надобно, чтобы не оставлять служенія, къ которому призваны, и въ которое допустили себя ввести, по сваѳ#чйс>лѣ, по нетерпѣливости, по неудовольствію видѣть свою личнЪедд^меньше своего мѣста. Надобно въ семъ испытать себя, прежде нежели оставимъ мѣсто. Есть-ли же точно видимъ, что способности и силы наши не позволяютъ намъ исполнить, чего требуетъ служеніе наше: можно рѣшиться оставить оное, чтобы не быть виною ущерба общаго блага, и на сей конецъ представить начальству, какая способность или сила наша, по примѣчанію нашему, не соотвѣтствуетъ потребности, и ожи-дааъ_съ послушаніемъ, рѣшится ли оно еще терпѣть наши недостатки, или признаетъ нужнымъ занять мѣсто наше иначе. Что касается до искушеній отъ раздражительности: случаи къ нимъ болѣе или менѣе есть вездѣ. Тишина духа утишаетъ нервы“ 2). Совѣтъ Филарета не порывать самовольно съ службой запоздалъ. 24 іюня Макарій уволенъ былъ коммиссіей духовныхъ училищъ отъ рѳктуры. Указа о томъ архим. Макарій дожидался съ большимъ нетерпѣніемъ, но, получивъ его 12 авг., выѣхалъ изъ Костромы только 28 дек. 1824 г. ,3адержала его сдача дѣлъ по семинаріи и монастыри, причемъ опять онъ обнаружилъ у себя недостачу денегъ, такъ что долженъ былъ занимать у брата и у дру-
*) Птоховъ-, 3'1.
*) Письма м. Филарета къ Высочайшимъ Особамъ и къ разнымъ другимъ лицамъ, I (Тверь, 1888), 106, 107.
зей и даже продать, кажется, часть своей библіотеки самому Филарету или черезъ его посредство 1).
Съ оставленіемъ о. Макаріемъ Костромы нѣкоторые біографы его связываютъ легенду объ его вызовѣ или путешествіи въ Петербургъ, гдѣ онъ отбывалъ „чредуа и гдѣ отказался отъ предложеннаго ему архіерѳйства 2). Легенду эту легко опровергнуть, хотя трудно сказать, какъ и гдѣ она зародилась. Противъ нея говоритъ между прочимъ одно письмо архим. Макарія къ своему отцу о переѣздѣ изъ Костромы въ Кіевъ („Письма“, 2). Изъ иего видно, что онъ даже въ Москвѣ не былъ, такъ какъ „опасался увидѣться съ преосвященнѣйшимъ (Филаретомъ), боясь, дабы онъ силою власти своей не обратилъ его на путь ученой службы, оставленной имъ;, и что миновалъ также Харьковъ, опасаясь, чтобы прѳосв. Павелъ не растревожилъ его какими-либо совѣтами, несогласными съ путемъ его. Вообще оставленіе педагогической службы привело о. Макарія въ такое разстройство, что, по позднѣйшему признанію, онъ „былъ тогда подобенъ испуганному и преслѣдуемому псами оленю, который бѣгаетъ въ разныя стороны“ (стр. 111)... Такъ не чувствовалъ бы себя человѣкъ, который побывалъ бы въ Петербургѣ и обнаружилъ бы мужество отказаться отъ епископства...
Путь о. Макарія лежалъ чрезъ Саровъ, гдѣ онъ бесѣдовалъ съ старцемъ Серафимомъ, предсказавшимъ ему тяжелый жизненный 3) крестъ, арзамасскую обитель, самарскій монастырь, гдѣ онъ прожилъ нѣсколько дней съ іеросхимонахомъ Ливеріемъ, Екатеринославъ, гдѣ утѣшался общеніемъ съ старыми своими друзьями... Въ Кіевѣ, куда архцм. Макарій прибылъ на 4 недѣлѣ великаго поста, его привѣтливо приняли и печерскія власти, и академическая братія, и викарій преосвященный Аѳанасій, послѣ тобольскій. Были ли у него непріятности съ братіей лавры, какъ послѣ сообщалъ преосв. Аѳанасій А. Сулоцкому, иди нѣтъ, но только скоро онъ перешелъ изъ лавры, «показавшейся ему слишкомъ шумной“, въ Китаевскую пустынь, въ 7 в. отъ города, „находящуюся въ тихомъ и прекрасномъ мѣстоположеніи“. Многолюдство лавры и звонъ ея колоколовъ мѣшали о. Макарію сосредоточиваться въ думахъ о душѣ и въ его литературныхъ занятіяхъ (онъ въ это время началъ переводить на русскій языкъ слова Ѳеодора Студита). Но и въ Китаѳвской пустыни онъ
*) Письма м. Филарета, 108. Тоже какъ будто повторилось, когда о. Макарій собирался изъ Глинской пустыни въ Сибирь (стр. 110). Но и находясь въ Кіевѣ, онъ распродавалъ свои книги („Письма архимандрита Макарія“, стр. 5).
2) А. Стурдза,—„Странникъ“, IV, 119, 121. Филимоновъ, о. с., 27—29.
3) См. нашу замѣтку: „Иреп. Серафимъ Саровскій и архим. Макарій Глухаревъ“. Душепол. Чтеніе, 1903, IV.
не долго оставался. По одному извѣстію, онъ чувствовалъ себя и здѣсь нѳ достаточно уединеннымъ, а по другому— онъ бѣжалъ настоятельства въ пустыни, которое хотѣли возложить на него. Въ октябрѣ 1825 г. арим. Макарій ходатайствовалъ предъ Св. Синодомъ о своемъ перемѣщеніи въ Глинскую общежительную пустынь путивльскаго уѣзда курской губерніи и былъ туда переведенъ, хотя курскій преосвященный (Владиміръ У жинскій) и усомнился въ постоянствѣ его намѣреній *)... Зналъ о непостоянствѣ о. Макарія и его давній благодѣтель архіеп. Филаретъ, которому какъ разъ въ это время сталъ извѣстенъ и другой его планъ. У архим, Макарія явилось желаніе приносить пользу обществу учеными трудами и для атого занять мѣсто библіотекаря московской, повидимому, академіи, о чемъ онъ и писалъ бывшему ея ректору, епископу дмитровскому Кириллу. Тотъ отвѣтилъ, что архіепископъ, съ которымъ онъ бесѣдовалъ о немъ, затрудняется удовлетворить • его просьбу, а отъ себя совѣтовалъ не оставлять „блаженнаго уединенія, доѳго многіе ищутъ и не обрѣтаютъ“, причемъ напомнилъ: „Когда вы добровольно сходили съ поприща ученаго, то безъ сомнѣнія отрекались отъ всякой мысли дѣйствовать въ обществѣ ученыхъ“ * 2 3)... Тѣмъ нѳ менѣе въ глинской именно пустыни, куда о. Макарій прибылъ 29 дек. 1825 г., принялся онъ за учено-литературные труды—за переводы на русскій языкъ св. отцовъ, за описаніе самой пустыни. Тогда же онъ составилъ нѣсколько псальмъ или дѣсѳнъ религіозно-нравственнаго характера. Текстъ пяти изъ нихъ, именно „Молитвенной пѣсни къ пресв. Богородицѣ“, „Пѣсни на предпразнеетво Рождества Христова“, „Пѣсни на Рождество Христово“, „Пѣсни Іосифа Цѣломудреннаго въ темницѣ“ и „Лазаря нищаго“, онъ въ 1826 г. посЛал ь въ Кострому—другу своему свящ. А. Голубинскому 8).
Если, по апостолу, благодушіе христіанъ должно было выражаться въ пѣніи, то наоборотъ „пѣсни“ архим. Макарія могутъ служить для сужденія объ его настроеніи въ Глинской пустыни. Попавъ въ удаленную отъ мірского шума обитель, архим. Макарій сразу почувствовалъ успокоеніе и умиротвореніе. Этому способствовалъ также настоятель пустыни іером. Филаретъ, человѣкъ строгой жизни, неутомимый подвижникъ и опытный руководитель въ духовномъ дѣланіи. Онъ сразу взялъ въ руки архимандрита, который чув-
Ч Письма м. Филарета, 111, 112.
2) Письмо еп. Кирилла, оригиналъ котораго хранится въ библіотекѣ казанской дух. семинаріи, датировано 21 октября и можетъ быть'отнесено или къ 1825 или 182б г. Мы остановились на первомъ, такъ такъ въ этомъ именно году архим. Макарій „искалъ“, поселившись же въ пустыни глинской, онъ надолго успокоился.
3) Душеп. Чтеніе, 1891, III, 600—602.
ствовалъ себя слабымъ не только пасти словесное стадо, но и управиться съ самимъ собою, съ своими желаніями. Тотчасъ по пріѣздѣ о. Макарія, онъ велѣлъ ему отпустить своего келейника, вывезеннаго имъ изъ Костромы и ставшаго его другомъ. Съ тяжестью въ сердцѣ и со слезами о. Макарій исполнилъ это требованіе... Стѣснилъ о. Филаретъ архим. Макарія и въ другихъ отношеніяхъ. По не совсѣмъ достовѣрному разсказу А. Сулоцкаго, слышанному имъ отъ преосв. Аѳанасія тобольскаго, о. Филаретъ, согласно правиламъ, соблюдавшимся въ его монастырѣ, не позволялъ Макарію ни пить чаю, ни нюхать табаку и что будто изъ-за чаю послѣдній и ушелъ изъ Глинской пустыни... Хотя и здѣсь постигли архим. Макарія душевныя бури и смущеніе, общее его настроеніе и нравственное самочувствіе были прфй красны. Строгій уставъ монастыря, перенесенный съ Аѳона, продолжительныя богослуженія, въ которыхъ онъ участвовалъ какъ рядовой монахъ, строгая дисциплина, ежедневное почти исповѣданіе грѣховъ, добрыя отношенія между братіей и настоятелемъ, все это имѣло самое благотворное вліяніе на мятущуюся душу о. Макарія, и на долго онъ сохранилъ благодарную память объ этихъ людяхъ. Впослѣдствіи, встрѣтивъ на Алтаѣ ссыльнаго поселенца Петра Лисицкаго, человѣка съ высокимъ духовнымъ развитіемъ, архим. Макарій занесъ въ свои Записки (подъ 17 янв. 1832 г.): „Разглагольствія съ онымъ старцемъ нерѣдко напоминаютъ мнѣ о тѣхъ утѣшеніяхъ, которыя находилъ я въ общеніи съ вами, незабвенные' отцы-братія Глинскаго общежитія“... Чрезъ два года онъ писалъ Г. Т. Мизку объ о. Филаретѣ, что „навсегда сохраняетъ утѣшительную память своего пребыванія въ его обители, опытныхъ наставленій его и отеческихъ благотво-реній“ („Письма“, стр. 46).—Интересно также, что проектируя въ 1838 г. устройство миссіонерскаго института, архим. Макарій предполагалъ поставить во главѣ его того же іѳром. Филарета *) *).
К. Харламповичъ.
') Мысли о способахъ
вѣры“, 43.
*) Продолженіе слѣдуетъ. •
успѣшнѣйшему распространенію хр.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная ака-демия Русской Православной Церкви - высшее учебное заведение, целью которого является подготовка священнослужителей, преподавателей духовных учеб-ных заведений и специалистов в области богословских и церковных наук. Подразделениями академии являются: собственно академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет ино-странных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках процесса компьютеризации Санкт-Петербургской православной духовной академии. В подготовке электронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта - ректор академии епископ Гатчинский Амвросий. Куратор проекта - проректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Матери-алы журнала подготавливаются в формате pdf, распространяются на компакт-диске и размещаются на сайте академии.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
