CC BY
70
УДК 371 (571.52)
Сундуй Галина Донгаковна
Кандидат педагогических наук, заведующая лабораторией этнопедагогических исследований Института развития национальной школы Министерства образования и науки Республики Тыва, sundui@inbox.ru, г.Кызыл
архетипические праформы концепта совести
В ЕВРАЗИЙСКОЙ КАРТИНЕ МИРА В КОНТЕКСТЕ
духовно-нравственного становления личности
Аннотация. В статье принята попытка выявления архетипических праформ концепта совесть, исходящих из языческих представлений славянских и тюрко-монгольских народов и их влияние на духовно-нравственное становление личности. Ведущую роль в евразийской картине мира занимают культурные архетипы души и мысли, возникшие уже на уровне мифологической культуры. Заметной общей особенностью содержания малых жанров фольклора, в которых присутствуют названные архетипы, является отсутствие в них религиозной окрашенности.
Ключевые слова: концепт, совесть, душа, мысль, архетипическая праформа, духовность, нравственность, воспитание.
Sundui Galina Dongacovna
Candidate of Pedagogical Sciences, the leading scientific employee of the laboratory of ethnic pedagogic studies of the Institute of the Development of the National School of the Republic of Tyva, sundui@inbox.ru
ARCHETYPAI PROFORM OF CONCEPT CONSCIENCE IN The EURASIAN OF The WORID IN CONTExT of spirtual-moral formation OF PERSON
Abstract. The article is devoted to the archetypical protoform of conscience concept in the Eurasian picture of the world. There has been an attempt to define the archetypical protoforms of conscience concept which origin is from pagan views of Slavic and Turkic-Mongolian peoples and their influence to the moral and spiritual formation of a person. The leading role in the Eurasian picture of the world is cultural archetypes. They are soul and cognition; they have already appeared at a rate of mythological culture. A common notable peculiarity of small folk genres content of the mentioned archetypes is that they don't have any kinds of religious meaning.
Keywords: Concept, conscience, soul, mind, archetypal form, spirituality, morality, and education.
К. Г. Юнг утверждал, что в мире нет ни одной существенной идеи без их исторических праобразов, восходящих к «архетипи-ческим праформам» или «архетипам» [12]. Они являются проявлением коллективного бессознательного, мы их наблюдаем в этнической картине мира, имеем возможность прослеживать их постепенную шлифовку.
Для нас особый интерес представляют архетипические праформы концепта совесть, имеющие отношение к духовно-нравственному формированию личности в евразийской картине мира. Мы полагаем, что концепт совести в тувинском языке изначально передавался несколькими понятиями: «стыд» (ыят, уйат), «душа» (санаа,
сеткил), «лицо», «характер» (арын, нуур), «имя» (ат, нэр), «мысль» (сагыш, сэтгэл). Они выступают внутренним «мотором» деяний человека, однако функционируют по собственным «этническим технологиям». Вероятнее всего, со временем они эволюционировали к значению понятий «позор», «вина» (кем; буруу). К примеру, понятие «позор» и его вербализация в славянской картине происходило в эпоху распада праславян-ского единства [9]. Возможно, вербализация произошла в период самостоятельного развития языков. Позор также становится «своеобразным вызовом, агрессивной реакцией формирующейся личности на обязанность стыдиться перед обществом», а «стыд чело-
века вошёл в противоречие с осуждающей злобой окружающих, не всегда справедливой и честной» [5, с.107]. В поэзии древних тюрков правитель стыдится за свой «срам-ный» народ, разменявшего себя на мелкие распри. «Не на богатство сел, не царство принял я, - говорит Бильге-каган, - ничтожный и плохой достался мне народ» [6, с. 206]. Цель кагана - пробудить чувство вины у народа по отношению к себе как детям Неба - синим волкам, родине, природе, богине Умай, государству и заповедям великих каганов [Там же. С. 8].
Ведущую роль в евразийской картине занимают культурные архетипы душа и мысль, возникшие уже на уровне мифологической культуры и имеются все основания считать их предшественниками концепта совесть. Пройдя долгий путь развития, они со временем получили устойчивую форму и обрели статус самостоятельных концептов. Архетип души представлен как жизненное начало, средоточие человеческой сущности, и он особо ярко проявляется в славянской этнической картине мира. В. И. Даль [2, с. 257] определяет душу как внутренний психический мир, особое нематериальное и способное на человеке, связывающее его с богом, а Ожегов - как психического органа, сознание [8, с.149]. Славянская модель личности основывается на противоречивых отношениях тела и души, что выражается в следующих пословицах: «Тело в тесноту, а душу на простор»; «телу во земле лежать, душе на ответ идти». В польской пословице «совесть для души, что глаз для тела» чётко разграничивается местонахождение ментальных и физических структур. В то же время народная мудрость гласит: «Не криви душой: кривобок на тот свет уйдёшь», «живота не копи, душу не мори». Феноменальным представляется выражение «тело довезу, а за душу не ручаюсь», сообщающее архетипу души статус гаранта безопасности человека.
Оппозиционность души с телом позволяет выявить их отношения, связанных всегда с объектом, который отражается в сознании. Пословица «плоха рожа да душа пригожа» высвечивает «дефективное» отношение души и плоти, обнаруживающее как следствие недостаточной их гармоничности. Противоречивость выражается также в отношении «деньги-душа»: «У кого деньги
вижу, у того души не слышу», «деньги, что каменья - тяжело на душу ложатся». Отсутствие души у славян приравнивается смерти: «Игла служит, пока уши, а люди пока души». Однако в отношении «душа-совесть» обнаруживается их смысловое единство, проявляющееся в народной педагогике. Речь идёт о родительской совести, об их ответственности. Как видим, совесть является результатом сознательной обработки культурного архетипа души.
Славянское сознание наделяет душу образными воплощениями, такими как вместилище, тайник, хранилище, сокровищница, тем самым придаёт ей полную свободу быть самостоятельной сущностью. Это архетипи-ческое представление отражает наличествующее в качестве бессознательного образа совести. Душа освещает, согревает, бывает чистой и возвышенной, грязной и низкой. Существование такой аналогии подтверждается наличием устойчивых выражений типа чистая душа - чистая совесть, грязная душа и грязная совесть. Как видим, душа и совесть в славянской этнической картине мира строят между собой множественные отношения, достаточно сложные, однако эти сложности всегда корректировалась народной педагогикой. У славянской души есть собственный голос - голос совести. Мы склонны утверждать, что голос совести относится к чисто славянскому архетипическому символу, который получил своё соответствующее развитие в христианском вероучении.
Весьма богатыми по содержанию являются материалы относительно архетипа мысли в этнической картине мира тюр-ко-монгольских народов. Правда, картина и здесь является также довольно сложной и противоречивой. Мысль играет различные функции: санкции, контроля, регуляции, критики [10, с. 123]. Анализ позволяет выделить несколько её значений. Во-первых, мысль рассматривается как проявление бессознательного. Статус мысли настолько велик, что её ставят выше сознания: «Са-гыш эндезе-даа, сарыыл эндевес» (чего мысль замечает, то недоступно сознанию). Во-вторых, мысль преподносится как активная подвижная сила, способная перемещаться во времени и пространстве. Разгадкой загадки «Что есть три скорости Вселенной?» выступают ум, дума, мысль. Мысль, будучи
недоступной для других, является беспредельно открытым для собственного хозяина: она проникает в глубины души, восстанавливает образы, посещает места без ограничения времени и пространства. Мысль также способна тонко улавливать грядущую опасность, тем самым стучится во все двери сознания, создавая у своего хозяина чувства тревожности и напряжённости. В поэтике тувинского шаманизма мысль достигает космическое пространство: «Летел сквозь белые небеса, о солнце сильно я обжегся»; «луну задел, спускаясь вниз, ужасным был ее каприз» и т.д.[4, с. 7]. В-третьих, мысль трактуется как первопричина, приводящая к соответствующим результатам: сыяп сагыш суксадыр, шолук сагыш човадыр (прожорливая мысль вызывает жажду, запальчивая -утомление). В-четвёртых, мысль предстает в роли собственно совестливых установок: «сагышка сап шыгжава, бодалга бок шыгжа-ва» (не храни в мыслях грязь, в думах мусор); «сагыш бакта сайзыравас, сеткил бакта секперевес» (мысли плохие - отсутствует развитие, душа скверная - нет вдохновения). В-пятых, мысль рассматривается как критерий воспитанности. Личность с белой (нравственной) мыслью - идеал совершенного человека, умеющего устанавливать духовно-нравственные отношения к себе и другим, природе, вещам, культуре и обществу. В-шестых, мысль оценивается как результат творчества. У номадов, чье основное хозяйство связано со скотоводством, выработана целая духовная обрядовая система по отношению к домашним животным. К одному из них относится обряд приучения детеныша-сироты к чужой особи, смысл которого состоит в мысленном обращении человека в возбуждении материнского инстинкта. В результате такого обращения у особи появляются слезы (обычно у верблюдицы и оленя), затем молоко [3; 8; 9]. В-седьмых, мысль является отражением собственно совести. Она выражается в признании и оценке человеком нравственной ответственности и воли за свои личностно значимые мысли, намерения и поступки по отношению к себе, природе, семье, роду, обществу и т.д. Нарушивших духовно-нравственные отношения людей называли «арны дукг\т» (буквально «с волосатым лицом»), «арын-нууру артын-да» (буквально «совесть за собой»), «ичих
нуурэндээ илэг наасан» (монг. «лицо в шкуре животного»). Как видим, внешнее и внутреннее составляющее человека интегрируются в некий зримый образ.
Как показывает анализ, в тюркско-мон-гольской картине мира совесть проявляет себя на стыке белого (добра) и чёрного (зла) в процессе мыслетворчества, порожденного потрясениями в сознании, фокусируясь на вопросах, которые соотносятся с радикальными изменениями, связанными прежде всего с ответственностью личности. Следовательно, мыслетворчество является неким универсальным двигателям в структуре личности, приводящей к разумному действию: в поступках человека исключается бездумность, мысль регулирует поведение, а совесть выступает как критическая мысль, направленная на себя. Таковы архетипические основания и общая стратегия концепта совесть, сложившиеся в тюркско-монгольской картине мира.
Заметной общей особенностью содержания малых жанров фольклора, в которых присутствуют архетипы души и мысли, является отсутствие в них религиозной окрашенности. Речь идет о народной мудрости, которой удалось взойти на такую концептуальную высоту, откуда открывается инстанция человеческой способности контролировать самого себя. Эта способность, выработанная культурой евразийских народов в течение многих веков, со временем получило название «совесть». В пространстве евразийской культуры это и есть способность личности создавать духовно-нравственные отношения с самим собой и другими людьми, природой, культурой, обществом и предметами внешнего мира, т.е. в условиях объективно существующего макро и микробытия, в котором она живет. Следовательно, появляется перспектива дальнейшей проработки проблемы реконструкции концепта совесть, углубления исследований на материале культурных, религиозных и светских представлений в контексте духовно-нравственного становления и развития личности.
Библиографический список
1. Агавелян О. К., Касенова Н. Н., Кергило-ва Н. В. Психологические условия формирования этнической идентичности и этнической толерантности студентов республики Алтай //Сибирский
педагогический журнал . - 2012. - №7. - С. 36-42
2. Гумилёв Л. Н. Этногенез и биосфера земли. - М.: Мишель К, 1993. - 506 с.
3. Даль В. И. Словарь живого великорусского языка.- М.: Русский язык, - Т.4. - 1989-1991. -680 с.
4. Кенин-Лопсан М. Б. Алгыши тувинских шаманов. - Кызыл: Новости Тувы, 1995. - 528 с.
5. Колесов В. В. Древняя Русь: наследие в слове // Бытиё и быт. - СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2004. - 400 с
6. ^л-тегин: Поэзия вечного камня (Памятники орхоно-енисейской письменности У1-УП вв.). - Новосибирск: Наука, 2003. - 245 с.
7. Кыргыс З. К. Развитие национальной фор-
мы культуры в ТНР //Сибирский педагогический журнал. - 2012. - №1.- С. 206-209.
8. Ожегов С. И. Словарь русского языка. - М.: Русский язык, 1988. - 990 с.
9. Стефанский Е. Е. Концепт «совесть» в русской, польской и чешской лингвокультурах // Изв. Рос.гос.пед.ун-та. Обществ. и гуманит.науки. -СПб, 2008. - №11 (72). - С. 128 - 132.
10. CY3yKeü В. Ю. Музыкальная культура тувинцев. - М.: Композитор, 2007. - 403 с.
11. Сундуй Г. Д. Мир детства кочевой Азии: опыт духовно-нравственного воспитания. - Кызыл: Тув. кн. изд-во, 2009. - 168 с.
12. Юнг К. Г. Архетип и символ. - М.: Renaissance, 1991. - 286с.
