CC BY
345
В. С. Григорьева
АРГУМЕНТАТИВНЫЙ ДИСКУРС В КОГНИТИВНО-КОММУНИКАТИВНОМ АСПЕКТЕ
аргументативный дискурс, когнитивный и прагмалингвистический анализ, речевое воздействие
В статье анализируются подходы к изучению аргументации в логике и лингвистике. Основное внимание уделено характеристике когнитивного и прагмалингвистического аспектов аргументативной коммуникации, называются формы осуществления речевого воздействия и составляющие компоненты аргументативного дискурса, а также репрезентирующие их языковые средства.
Слово «аргументация» восходит к латинским словам «argumentum», «argumentatio», означающим «1) логический довод, служащий основанием доказательства или его частью; 2) суждение или совокупность суждений, приводимые в подтверждение истинности др. суждения (концепции, теории)» [Новый словарь иностранных слов 2006: 89]. Аргументация традиционно рассматривается в логике, философии, риторике и созданной на базе последней - неориторике. При этом логика дефинирует аргументацию исключительно как дополнительное доказательство, средство разъяснения аудитории непонятной мысли. Риторика же видит в ней инструмент достижения консенсуса, способ нахождения взаимопонимания со слушателями. По общепринятому мнению, именно логическая наука традиционно занимает приоритетную позицию в изучении феномена аргументации, поэтому основные парадигмы разработки проблем аргументации в целом лежат в области логического подхода и логики. Логический подход к аргументации традиционно концентрировал свое внимание на аргументативном процессе как на продукте; главное внимание при этом уделялось значимости аргументов, в которых вывод следовал из одной или более посылок [Кри-воносов 1996; Фанян 2000]. Как речевое воздействие на ментальную сферу реципиента аргументация является объектом глобальной и междисциплинарной теории речевого воздействия.
Несмотря на довольно большое число работ по различным аспектам аргументации, популярности аргументации как объекта исследования [Алексеев 1991; Брутян 1992; Курбатов 1995; Рузавин 1997; Ивин 2000 и др.], целостной теории аргументации не существует. Проблема аргументации продолжает оставаться одной из самых сложных в логике и почти незатронутой в лингвистике. Фактически, языковой аспект аргументации сравнительно недавно стал предметом изучения [Eeme-
геп, Огоо1е^ог81 1983, 1992; Баранов 1990; Белова 1995; Губаева 1995; Ивакина 1999; Клюев 1999; Фанян 2000; Ощепкова 2004; Киселева 2006; Ко-шеварова 2006]. Сложность дефиниции и построения теории аргументации обусловливается комплексным характером последней. Аргументацию определяют как социальную, интеллектуальную, вербальную деятельность, служащую оправданию или опровержению точки зрения, представленную системой утверждений, направленных на достижение одобрения у определенной аудитории (А.П. Алексеев), как технику речи, направленную на убеждение собеседника, аудитории (Ю.В. Рождественский), как способ рассуждения, являющийся мыслительным процессом (Г.А. Брутян), как приведение одних доказательств для подкрепления или обоснования других (Е.В. Клюев). В основу многих определений аргументации положен фактор разногласия.
Прагма-диалектический подход позволяет рассматривать аргументацию как ситуацию непосредственного общения. В этом случае «объектом исследования становится не комбинация посылок и выводов, сформулированных с помощью формальных символов, значение которых четко определено заранее, а группы произведенных носителями языка утверждений» [Еемерен, Гроотен-дорст 1994: 9]. С точки зрения интерактивного подхода аргументативный дискурс - это последовательность высказываний в определенной коммуникативной ситуации, в процессе развертывания которой говорящие попеременно осуществляют речевые шаги с определенной коммуникативно-прагматической целью, а именно - убедить собеседника в истинности какого-либо суждения и заставить его принять это мнение. В сущности, любое высказывание, несущее в себе определенную интенцию автора, содержит и определенный компонент воздействия на собеседника. «Любой акт коммуникации - это речевое действие ради воздей-
ствия говорящего на слушающего... Текст - будь он по своей целеустановке собственно побудительным, вопросительным или повествовательным -имеет своей конечной целью обеспечить воздействие» [Сусов 1980: 8]. «Практически в любом речевом действии мы сталкиваемся с воздействием, даже если сообщаем о чем-то или выражаем эмоции. Но существует тип речевых актов, для которых воздействие на партнера является ведущей характеристикой» [Карасик 2004: 59]. Однако следует иметь в виду, что «дискурс это, прежде всего, событие когнитивное, т.е. имеющее дело с передачей знаний или запросом о знаниях, с новой переработкой знания, или же оперированием знаниями в определенных целях (с использованием готовых знаний или же созданием новых)» [Куб-рякова 2001: 10]. Взаимодействие коммуникантов в аргументативном дискурсе сводится к взаимодействию двух «картин мира», поскольку каждый участник общения оперирует собственной «картиной мира». Когнитивный аспект аргументации заключается в том, что в ходе аргументации осуществляется взаимодействие систем восприятия, репрезентации и продуцирования информации, т.е. когниция [Баранов 1990: 14-15]. Когниция в данном случае «означает и сам познавательный процесс - процесс приобретения знаний, и результаты этого процесса - знания» [Болдырев 2004: 22]. Таким образом, изучение аргумента-тивного дискурса, как и каждого языкового явления, «может считаться адекватно описанным и разъясненным только в тех случаях, если оно рассмотрено на перекрестке когниции и коммуникации» [Кубрякова 2004: 16].
В процессе аргументирования говорящий реализует себя как языковая личность, демонстрируя свою экстралингвистическую, лингвистическую и коммуникативную компетенцию. Задействованными оказываются его знания, представления, его эпистемическое, эмоциональное состояние, а также его социальный статус и его социальные роли. Аргументация может быть охарактеризована как один из ментальных процессов, сопровождающийся вызовом из памяти, из базы знаний обобщающих фреймов. В результате активизируется тезаурусная часть информации. Аргументация, таким образом, -часть общей модели деятельности человека, а аргу-ментативный процесс - способ обработки убеждений в когнитивной системе индивидуума. Посылки в виде комплексных социальных представлений, понятий при аргументации остаются в импликации, но определяют стратегию и тактику общения, «руководят» выбором языковых средств. Причиной ар-
гументации можно считать когнитивный или аксиологический диссонанс между участниками коммуникативного акта, конфликтность в широком смысле слова, понимаемую как несоответствие между объемом пропозиций, знаний, которыми они обладают. Несогласие, эксплицитно выражаемое одним из них, становится вызовом, стартовой точкой аргументации. При этом если конфликтность является средой аргументации, то возможность достижения согласия - ее условием. Взаимное признание возможности договориться - это когнитивная универсалия, встроенная в аргументацию. Динамическое соотношение конфликт-ности и согласия является, по всей видимости, движущей силой аргументации.
При аргументационном процессе активно проявляется принцип сосуществования монологичности и диалогичности. Аргумент должен отвечать требованиям приемлемости, релевантности, адекватности и достаточности. «Диалектический характер аргументации заключается в том, что она предусматривает непременное наличие более одной точки зрения (но не коммуникантов, как того требует диалогический подход), так что аргументирующий должен использовать свои аргументы для опровержения возможных возражений относительно его позиции. Рациональность в аргументации должна быть эксплицитной, т. е. сознаваемой коммуникантами в качестве таковой. Поэтому аргументирующий обязан отвечать на возражения и критику, будь они эксплицитны (в диалоге) или имплицитны (в монологе и в диалоге)» [Васильев, Ощепкова 1999: 42]. Простейший аргумент - это пара пропозиций (посылка + тезис). Возникает вопрос, каким образом осуществляется сцепление отдельных пропозиций? Если внешний образец диалога проявляется как речевой тип коммуникативного обмена, то этот обмен на внутреннем (глубинном) структурном уровне соответствует схеме мотиваций, которую можно сравнить с тема-рематическим членением, когда положению вещей А добавляется высказывание Z, из чего вытекает новое положение вещей «А», которое вновь является поводом для нового предиката Y и генерирует с ним вместе тему «А». Так как смыслом каждой позиции, каждого высказывания в этом процессе является изменение ситуации, признанной якобы как подлежащей коррекции, можно, следовательно, сделать вывод, что всякая достигнутая таким образом тематическая последовательность представляет собой диалектичную структурную форму [Opitz 1993: 113]. Простейшим примером такой структурной формы является секвенция «вопрос - от-
вет», которая может распространяться от краткого подтверждения запрашиваемого положения вещей до расширенного интервью. В чередовании «вопрос - ответ» аргумент риторически поделен на двух говорящих, но истинный обмен мнениями в данном случае не состоится. Кардинальное условие истинного обмена мнениями лежит в утвердительном характере пропозиций. И поскольку обмен мнениями базируется опять-таки на существовании различных пропозиций, он невозможен там, где такой пропозициональной конфронтации нет.
Аргументативное общение, как и всякое языковое общение, подчиняется общим принципам, выделенным Г.П. Грайсом, а также принципу вежливости с его постулатами такта, великодушия, одобрения, скромности, согласия и симпатии. При нарушении некоторых постулатов принципа вежливости возникает спор. Здесь также следуют друг за другом «речь» и «контр-речь», однако четко намеченный обмен мнениями отодвигает на второй план изначально намеченную цель - защищать уже принятую точку зрения и прийти к общему мнению. Следствием этого является ослабление аргумента как генеративной и связывающей силы. Контро-версный характер спора, обусловленный различными изначально заданными целевыми точками зрения (установками), имеет тенденцию суживать ар-гументативную перспективу до наивного дуализма «позитивный - негативный», или «правильный -неправильный», внутри которого не может развиваться истинная диалектика. Таким образом, обмен речевыми ходами и перспективами в этот момент перестает быть гарантом диалогического развития, в котором последовательность аргумента не задана в качестве третьего основного конституэнта диалога из-за недостатка фундаментального целевого согласия. Примером такого спора может служить диалог между кооператором Костоедом и доктором Живаго из романа Б. Пастернака «Доктор Живаго»: Однако вернемся к предмету спора. Вы неправы, доктор. Жареный заяц - вещь великолепная. Но выводить отсюда, что деревня благоденствует, это, простите, по меньшей мере, смело, это скачок весьма рискованный. - Ах, оставьте, - возражал Юрий Андреевич. - Посмотрите на эти станции. Деревья не спилены. Заборы целы. А эти рынки! Эти бабы! Подумайте, какое удовлетворение! Где-то есть жизнь. Кто-то рад. Но все стонут. Этим все оправдано. - Хорошо, кабы так. Но ведь это неверно. Откуда вы это взяли? Отъезжайте на сто верст в сторону от полотна. Всюду непрекращающиеся крестьянские восстания. Против кого, спросите вы? Против белых и против красных,
смотря по тому, чья власть утвердилась. Вы скажете, ага, мужик враг всякого порядка, он сам не знает, чего хочет. Извините, погодите торжествовать. Он знает это лучше вас, но хочет он совсем не того, что мы с вами. Когда революция побудила его, он решил, что сбывается его вековой сон о жизни особняком, об анархическом хуторском существовании трудами рук своих, без зависимости и обязательств кому бы то ни было. А он из тисков старой, свергнутой государственности попал под еще более тяжкий пресс нового революционного сверхгосударства. И вот деревня мечется и нигде не находит покоя. А вы говорите, крестьянство благоденствует. Ничего вы, батенька, не знаете и, сколько вижу, и знать не хотите. - А что ж, и правда не хочу. Совершенно верно. Ах, подите вы! Зачем мне все знать и за все распинаться? Время не считается со мной и навязывает мне, что хочет. Позвольте и мне игнорировать факты. Вы говорите, мои слова не сходятся с действительностью. А есть ли сейчас в России действительность? По-моему, ее так запугали, что она скрывается. Я хочу верить, что деревня выиграла и процветает. Если это и заблуждение, то что мне тогда делать? Чем мне жить, кого слушаться? А жить мне надо, я человек семейный. - Юрий Андреевич махнул рукой и, предоставив Александру Александровичу доводить до конца спор с Костое-дом, придвинулся к краю полатей... (Пастернак Б. «Доктор Живаго»). Диалог превращается в бессмысленный обмен речевыми ходами (репликами), поскольку участники не осознают необходимость общего аргумента и не ведут себя соответственно этому обязательству. Такое согласованное взаимодействие в пользу единого аргумента можно усмотреть в прототипической речевой форме симпозиума. В его экспонентной форме, также как в официальных ритуальных ситуациях, таких как праздничные и юбилейные торжества, заложены характерные для них речевые формы. Здесь обнаруживаются струк-тивы, используя которые коммуниканты приходят не только к согласованию центральной темы, но и к общей аргументационной структуре и совместной стратегии. Зачастую такую стратегию (безусловное согласие с аргументативным клише) находят также в политическом «диалоге». Здесь, также как и на примере «вопроса» и «ответа», подтверждается истина, что нет диалога без конституэнта «мена перспективы». В то же время конформистский характер быстротечного, моментального согласия также противостоит осуществлению аргументационного диалогического принципа.
В соответствии с двумя основными формами воздействующей речи (доказательство и внушение) выделяют два типа аргументов: рациональные и эмоциональные. Рациональные (логические) аргументы используются во всех видах деловой риторики, они включают в риторизированном виде факты, статистику, определения. Эмоциональные (психологические) аргументы составляют основу построения убеждающей речи [Анисимова 2000]. Представляется целесообразным выделить номинативную и интегративную аргументацию. Номинативная аргументация позволяет заставить собеседника принять определенную концептуальную модель, интегративная аргументация - выделить слои в структуре знаний. На наш взгляд, среди форм осуществления воздействия наиболее полной является убеждение. Неслучайно еще Аристотель определял риторику как «способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета» [Аристотель 2000: 18-19]. Убеждение является в данном случае существенным компонентом речевого воздействия. Его цель - изменить, трансформировать, модифицировать «картину мира» коммуниканта, которая является лишь частью объективной картины ситуации и представляет собой знания, убеждения, веру, эмоциональное и интеллектуальное состояние коммуниканта [Сергеев 1987: 16]. Эффективность убеждения, удача или неудача его как интенционального хода отражается в ответной реакции реципиента неречевым действием (или несовершением) действия. Такая реакция может подтверждаться вербальным актом. Необходимость использования «убеждающих» утверждений наступает тогда, когда существует разница в «картине мира» говорящего и «картине мира» слушающего. Например, Сонечка Чепелевец-кая из романа И. Наживина «Распутин» спешит на собрание революционеров. Она убеждена, что мир неверно устроен, и она должна участвовать в революционных преобразованиях. Отец, часовщик по специальности, хочет убедить ее не делать этого: «Это жаль, что ты опять бежать собираешься... - сказал он. - Тебе следовало бы помочь мне: у меня очень болят глаза. Ну, а если ты не можешь остаться, так вот хотя бы вставь пружину в эти серебряные часы... Работа срочная, и мне неприятно обидеть заказчика...» Сонечка даже окаменела от удивления. «Но... что с тобой, отец? - едва выговорила она, глядя на старика во все глаза. - Когда же чинила я часы? Ведь ты же знаешь, что я ничего не умею...» «Если ты не умеешь починить часов, то как же
можешь ты браться чинить Россию, - тихо и значительно сказал он, ласково глядя на дочь сквозь толстые стекла очков. - Соня, мне за тебя - стыдно» (Наживин И. «Распутин»). В данном тексте нет экспрессивных директивных высказываний. Просьба отца не ходить на собрание выражается с помощью интеррогатива «Как же можешь ты браться чинить Россию?», скрытый смысл которого: не делай этого. Текст заканчивается вердиктивом «мне за тебя стыдно». Последующие события романа свидетельствуют, однако, о коммуникативной неудаче отца, Сонечка все-таки не отказывается от своих убеждений. Наличие одинаковых взглядов сводит убеждение к обычной просьбе. Например: «Мне поручили, мадам, собирать пожертвования для бедных, и меня несколько смущает мысль, что я одна должна обойти всех приглашенных. Не окажете ли Вы услугу, присоединившись ко мне?» (Бело А. «Две женщины»). Поскольку мировоззрение Терезы и Елены по вопросу сбора пожертвований в пользу бедных совпадают, то говорящий, в данном случае Тереза, не чувствует необходимости убеждать в этом слушающего, т.е. Елену.
«Языковая личность, как правило, не склонна легко расставаться со своими знаниями и убеждениями, приобретаемыми в процессе ее социальной практики, а тем более поступать в своей повседневной деятельности вопреки сложившимся установкам и стереотипным представлениям» [Троянов 1989: 37], поэтому в каждом конкретном случае необходима конкретная тактика убеждений, базирующаяся на анализе ситуации и слушающего, включая такие его параметры, как уровень образованности и информированности. Эффективность коммуникативного акта «убеждение» зависит также от содержания пропозитивной информации, от психолингвистических особенностей, социального статуса, социально-ролевых функций говорящего и слушающего, времени и места протекания коммуникативного акта, от формы подачи информации, которая включает в себя как вербальные, так и авербальные компоненты. Важнейшая роль здесь отводится языковому оформлению убеждений. Язык как средство осмысленной коммуникации содержит в своей структуре единицы, способные наиболее полно, рационально воплощать замысел говорящего и наиболее эффективно осуществлять его стратегические цели.
Анализ текстов «убеждающего» характера показал, что выбор средств речевого воздействия детерминируется в определенной степени перечисленными выше характеристиками коммуника-
тивного акта и коммуникантов, а также той логической структурой, которую выбирает адресант. Логическая структура «убеждающих» текстов в основном предопределена тем, что их неотъемлемой частью является передача определенных сведений. Поэтому в анализируемых текстах директивные высказывания, смысл которых сводится к фразам: «Делай так» или «Не делай так», «Поступай так» или «Не поступай так» следуют за дескриптивным текстом, т.е. текстом описательного характера, который манифестируется репрезентативными высказываниями и аргументами, содержащими языковые оценочные единицы. Ре-презентатив, согласно классификации Д. Вундер-лиха, обозначает утверждение чего-либо, информирование о чем-либо и может быть представлен формулой: S утверждает, что p, где S - говорящий, а p - содержание высказывания [Wunderlich 1976: 77]. Репрезентативные речевые акты представляют собой наиболее многочисленную группу речевых манифестаций. Они включают такие речевые высказывания, как описание факта или действия, доказательство определенной истины, суждение по конкретному предмету общения. В терминологии Дж. Серля и Д. Вандервекена они именуются ассертивами [см.: Searle, Vanderveken 1985: 12-20]. Для эксплицитного выражения утверждения используется ряд лексических и грамматических средств, призванных обеспечить связность и действенность аргументации. Говорящий избирает такие средства вербализации, которые, по его мнению, сохраняли бы текущий фокус или указывали бы на перемещение внимания с одного фокуса на другой. Языковые единицы или речевые конструкты, помещаемые в аргументативный фокус, с точки зрения аргументатора должны обеспечить наибольшее воздействие на адресата. Так, например, письмо Клары к Натанаэлю из романа Э.Т. Хофмана «Der Sandmann», структура которого обусловлена макроинтенцией автора убедить Натанаэля в том, что все ужасное, о чем он пишет, произошло лишь в его сознании, выглядит следующим образом: вслед за репрезентативными высказываниями, описывающими состояние Клары, следуют экспозитивные, выражающие возражение, несогласие с размышлениями Натанаэля. Субъективная убежденность Клары, базирующаяся на ее мнении, аргументируется экстралингвистическими знаниями соседа-аптекаря о том, что bei chemischen Versuchen eine solche augenblicklich tötende Explosion möglich sei; при химических опытах возможна мгновенная смерть в результате такого взрыва. Для аргу-
ментации убеждений Клары используется целый арсенал языковых средств: конъюнктив со значением предположения, модальные слова gewiss, wohl, (конечно, вероятно), модальные глаголы, конъюнктив для передачи чужой речи, придаточные и сложносочиненные причинные предложения, лексический материал: glauben, sei überzeugt (верить, будь уверен), риторические вопросы и др. Наличие перформативных глаголов усиливает характер убеждений, просьб в реквестивном высказывании Ich bitte Dich, schlage Dir den hässlichen Advokaten Coppelius und den Wetterglasmann Giuseppe Coppola ganz aus dem Sinn! Sei überzeugt, dass diese fremden Gestalten nichts über dich vermögen (Hoffmann Е. «Der Sandmann»); Я прошу тебя, выброси отвратительного адвоката Коппе-лиуса и человека-барометра Джузеппе Коппола из головы! Будь уверен, что эти чужие люди не властны над тобой.
Итак, аргументативный дискурс формируется, как правило, утверждениями, просьбой, предложением, советом, предостережением и другими иллокутивными высказываниями, которые могут быть выражены как эксплицитным, так и имплицитным способом. Соответственно в структуре этих текстов, содержащих информацию убеждающего характера, доминируют репрезентативы, за которыми непременно следует эксплицитное или имплицитное директивное высказывание. Оно же может выступать и в качестве инициирующей реплики. Дискурсы такого плана могут быть осложнены вердиктивными высказываниями.
Среди лексических средств, активно фигурирующих в аргументативном дискурсе, выявлены такие, как перформативные глаголы sagen, behaupten, glauben, bestätigen, bemerken, говорить, утверждать, полагать, думать, заметить и др., модальные слова со значением уверенности, обладающие скрытым перформативным характером, синонимичные им в немецком языке грамматические конструкции с глаголами haben или sein в сочетании с частицей zu и модальные частицы. С помощью таких слов, как wirklich, natürlich, gewiss, bestimmt, selbstverständlich, tatsächlich, freilich, действительно, конечно, определенно, однозначно, разумеется, само собой разумеется и др., говорящий может выразить определенную степень уверенности в высказываемом суждении. Эффект аргументации, создаваемый модальными частицами, основан на феномене присутствия в этих «лексемах с ослабленной семантикой» информации, выходящей за пределы семантики предложения (см.: [Милосердова 1991: 115]).
Наиболее активны в плане выражения уверенности модальные частицы doch, ja, ведь, же. Немаловажную роль в создании прагматического эффекта убеждения в истинности слов говорящего играет выбор таких глаголов, как wissen, kennen, sehen, знать, видеть и т.п., существительных, имеющих семантику обобщающего характера: der Mensch, die Leute, человек, люди, структивов, выраженных порядковыми числительными erstens, zweitens, drittens, во-первых, во-вторых, в-третьих, наречиями, определяющими последовательность аргументаций schließlich, наконец. Нами выявлено также употребление в аргументативных дискурсах лексико-грамматических конструкций с неопределенно-личными местоимениями man, mancher, jeder, niemand, alle, каждый, всякий, никто, все и т.п. Говорящий прибегает к использованию неопределенно-личного местоимения man и неопределенно-личных предложений в русском языке с целью трансформировать свое субъективное суждение в объективное мнение некоторого множества лиц. Адресант как бы заручается поддержкой некоторого множества лиц, его голос сливается с голосом некоторого большинства, что позволяет адресанту быть более убедительным. Слушающий при интерпретации таких высказываний невольно отождествляет мнение говорящего с некоторым объективным общим мнением. Например: «Niemand soll mehr eine Hand rühren für den verfluchten Tunnel!» Das war der Tenor der übrigen Redner. «Niemand!» (Kellermann B. «Der Tunnel»). Неопределенно-личное местоимение здесь повторено дважды, что позволяет высказать убеждение более высокой степени.
Среди грамматических средств манифестации репрезентативных высказываний следует назвать, в первую очередь, повествовательные высказывания. В данном случае предшествующий контекст и сама ситуация позволяют однозначно интерпретировать коммуникативную интенцию говорящего. Интересны также случаи использования вопросительных предложений для выражения утверждения, получивших название риторических вопросов. Отличительной чертой этих утверждений является то, что они более экспрессивны, окрашены определенными эмоциями говорящего. Риторические вопросы не требуют ответа, хотя и обращены к собеседнику, они призваны оказать определенное воздействие на адресата. Чтобы ярче акцентировать какое-либо суждение, адресант может предварить его вопросительными высказываниями. При этом не исключено, что ответ, как правило, негативный, прозву-
чит также в форме вопросительного предложения. Например: «Das ist es eben», stieß Herr von Barnim aus, der durch das Zimmer lief. «Haben wir darum den ruhmreichen Krieg geführt, dass mein väterliches Gut an einen Herrn Frankfurter verkauft wird?» (Mann H. «Der Untertan»). Очевидно, что использование риторических вопросов, выполняющих функцию подключения адресата к речетворческо-му процессу, в частности к поиску ответа на поставленный вопрос, способствует достижению определенной коммуникативной цели: убедить слушающего в истинности слов говорящего. Для выражения утверждения говорящий может активно использовать полувопросы (термин Л.М. Михайлова), т.е. вопросительные предложения с прямым порядком слов. При употреблении таких конструкций адресант, опираясь на денотативную ситуацию, уверен, что собеседник подтвердит сделанное им сообщение. В подобных вопросах с глаголом на втором месте модальность задана и сигнализируется не только порядком слов, но и удостоверительными формами типа was?, nicht wahr?, stimmt es?, не правда ли?, не так ли? и т.д. (см.: [Михайлов 1986: 36-37]). Противительные союзы в простом и сложносочиненном предложении - еще одно активное средство для манифестации рассуждений в аргументативном дискурсе, особенно часто встречающееся в ответной реплике собеседника. Для фокусировки внимания собеседника зачастую используется повтор слова или комбинации слов, обозначающих те моменты суждения, с которыми коммуникант несогласен. Например: «Die Leute hungern wohl» sagte Agnes schüchtern. «Es sind ja auch Menschen.» - «Menschen?» Diederich rollte die Augen. «Der innere Feind sind sie!» (Mann H. «Der Untertan»).
В организации аргументации могут быть использованы прагмалингвистические средства. Так, в репрезентативных высказываниях может содержаться указание на статус говорящего, его личный опыт, знания в определенной области, а также приводиться ссылки на высказывания выдающихся и менее выдающихся, но авторитетных личностей. При этом активно используются такие речевые клише, как meiner Meinung nach, meines Wissens, meines Erachtens, wie Herr N meint, wie Frau X sagt, по моему мнению, на мой взгляд, как полагает господин Н, как говорит госпожа Х и т.п. Ссылка может осуществляться не на какое-либо конкретное лицо, а на общепринятые суждения. В таком случае речь идет о высказываниях-сентенциях. Введение их в речь говорящего способствует достижению коммуникативной цели
говорящего, поскольку его установка подкрепляется мнением большинства.
В заключение данного раздела отметим, что, как правило, в аргументативных дискурсах репрезентативы манифестируются комплексным использованием перечисленных средств, что способствует интенсификации иллокутивной силы убеждения. Подтвердим данный тезис еще одним отрывком из романа Х. Манна «Der Untertan», в котором молодой Бук полемизирует с Дидерихом, пытаясь убедить его в своих взглядах: «Nun ja: wie man sie für jemand hat, bei dem man seine eigenen Fehler wiederfindet, oder nennen Sie es Tugenden. Jedenfalls sind wir jungen Leute jetzt alle so wie unser Kaiser, dass wir nämlich unsere Persönlichkeit ausleben möchten und doch ganz gut fühlen, Zukunft hat nur die Masse. Einen Bismarck wird es nicht mehr geben und auch keinen Lassalle mehr. Vielleicht sind es die Begabteren unter uns, die sich das heute noch ableugnen möchten. Er jedenfalls möchte es sich ableugnen. Und wenn einem solche Unmenge Macht in den Schoß gefallen ist, wäre es auch wirklich Selbstmord, sich nicht zu überschätzen. Aber in tiefster Seele hat er sicher seine Zweifel an der Rolle, die er sich zumutet.» - «Rolle?» fragte Diederich. Buck merkte es gar nicht. «Denn die kann ihn weit führen, da sie in der Welt, wie sie heute einmal ist, verdammt paradox wirken muss. Diese Welt erwartet von keinem einzelnen irgend mehr als von seinem Nachbarn. Auf Niveau kommt es an, nicht auf Auszeichnung, und am allerwenigsten auf grosse Männer». - «Erlauben Sie!» Diederich warf sich in die Brust. «Und das Deutsche Reich, hätten wir das ohne grosse Männer? Hohenzollern sind immer grosse Männer» (Mann H. «Der Untertan»). В приведенной полемике используются разнообразные языковые и экстралингвистические средства для придания большей убедительности приводимым суждениям. Это и модальные частицы, и модальные глаголы, перформативные глаголы, риторический вопрос, повтор слова в неполном вопросительном предложении, сентенции, противительный союз, слова с обобщающим значением, неопределенно-личные местоимения и неопределенно-личные предложения, ссылка на авторитетные личности.
Итак, аргументация в лингвистическом понимании - это речевой акт, состоящий из ряда высказываний, призванных изменить, трансформировать, модифицировать «картину мира» адресата. Наиболее распространенными формами аргументации являются доказательство, внушение, убеждение. Убеждение как одна из наиболее пол-
ных форм интерактивной аргументации имеет определенную логическую структуру. Здесь доминируют репрезентативы, за ними непременно следуют директивные высказывания. Директивные высказывания могут предшествовать репрезентативным, в таком случае диалог имеет перевернутую структуру. Дискурсы такого плана содержат предложения, советы, просьбы, предупреждения, реже угрозы. В организации аргументации могут быть использованы специфические грамматические, лексические, фонетические, прагмалингви-стические средства.
Список литературы
Анисимова Т.В. Типология жанров деловой речи (риторический аспект): Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Краснодар: Кубанск. гос. ун-т, 2000.
Аристотель. Риторика / Пер. с древнегреч. О. Цыбенко. М.: Лабиринт, 2000.
Алексеев А.П. Аргументация. Познание. Общение. М.: Изд-во МГУ, 1991.
Баранов А.Н. Лингвистическая теория аргументации (когнитивный подход): Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М.: Ин-т русск. яз. АН СССР, 1990.
Белова Е.Н. Структура и семантика аргумен-тативного дискурса: (На материале слушаний ком. и подком. Конгресса США): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб.: Рос. гос. пед. ун-т им. А.И. Герцена, 1995.
Болдырев Н.Н. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. № 1.
Брутян Г.А. Очерк теории аргументации. Ереван: Изд-во АН Армении, 1992.
Васильев Л.Г., Ощепкова Н.А. Прагматика аргумента: коммуникативный подход // Тверской лингвистический меридиан: Сб. науч. тр. Вып. 3. Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 1999.
Губаева Т. В. Словесность в юриспруденции: Учебник. Казань: Изд-во Казан. гос. ун-та, 1995.
Еемерен Ф.Х. ван, Гроотендорст Р. Речевые акты в аргументативных дискуссиях. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994.
Ивакина Н.Н. Основы судебного красноречия (риторика для юристов): Учеб. пособие. М.: БЕК, 1999.
Ивин А.А. Теория аргументации: Учеб. пособие. М.: Гардарики, 2000.
Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004.
Киселева В.В. Варьирование вербальных реакций в аргументативном дискурсе: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Ижевск: Ижевск. гос. ун-т, 2006.
Клюев Е.В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция): Учеб. пособие. М.: Приор, 1999.
Кошеварова Ю.А. Коммуникативно-прагматический анализ аргументативного дискурса (на материале художественных произведений английских и американских писателей ХХ века): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Уфа: Бурятск. гос. ун-т, 2006.
Кривоносов А.Т. Язык. Логика. Мышление. Умозаключение в естественном языке. М.; Нью-Йорк, 1996.
Кубрякова Е.С. Об исследованиях дискурса в современной лингвистике // Филология и культура: Мат-лы Ш-й междунар. науч. конф. 16-18 мая 2001 г. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2001.
Кубрякова Е.С. Об установках когнитивной науки и актуальных проблемах когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. № 1.
Курбатов В. И. Стратегия делового успеха: Учеб. пособие. Ростов н/Д.: Феникс, 1995.
Милосердова Е.В. Семантика и прагматика модальности. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1991.
Михайлов Л.М. Грамматика немецкой диалогической речи: Учеб. пособие. М.: Высшая школа, 1986.
Новый словарь иностранных слов / Гл. ред. В.В. Адамчик. Минск: Современный литератор, 2006.
Ощепкова Н.А. Стратегии и тактики в аргу-ментативном дискурсе: прагмалингвистический анализ убедительности рассуждения: На материа-
ле предвыборных дебатов на пост президента США: Дис. ... канд. филол. наук. Калуга: Ка-лужск. гос. ун-т, 2004.
Рузавин Г.И. Методологические проблемы аргументации. М.: Изд-во Ин-та философии РАН, 1997.
Сергеев В.И. Когнитивные методы в социальных исследованиях // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987.
Сусов И.П. Семантика и прагматика предложения: Учеб. пособие. Калинин: Изд-во Калинин. гос. ун-та, 1980.
Троянов В.И. Личностные стратегии обоснования в дискурсе // Личностные аспекты языкового общения: Сб. науч. тр. Калинин: Изд-во Калинин. гос. ун-та, 1989.
Фанян Н.Ю. Аргументация как лингвопраг-матическая структура: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Краснодар: Кубанск. гос. ун-т., 2000.
Eemeren F. van, Grootendorst R. Speech acts in argumentative discussions. Dordrecht: Foris Publications, 1983.
Eemeren F. van, Grootendorst R. Argumentation, Communication and Fallacies: A Pragma-Dialectical Perspective. Hilsdale: Lawrence Erlbaum Associates, 1992.
Opitz K. Haben Monolog und Dialog eine gemeinsame Grenze? / Dialoganalyse. Referate der Ar-beitstagung.Tübingen, 1993. Bd.4.
Searle J. R., Vanderveken D. Foundations of Il-locutionary Logic. Cambridge: University Press, 1985.
Wunderlich D. Studien zur Sprechakttheorie. Frankfurt a.-M., 1976.
V.S. Grigorieva
COGNITIVE ASPECT OF ARGUMENTATIVE COMMUNICATION
argumentative discourse, cognitive andpragmalinguistic analysis, verbal influence, logic and linguistic arguing
The point of the article is the analysis of the ways of logical and linguistics arguing. The main accent is made on the characteristics of the cognitive and pragmalinguistic aspects of the argumentative communication. The forms of the verbal influence, the components of the argumentative discourse are enumerated.
