Арабы-мигранты в современной Франции Текст научной статьи по специальности «История и археология»

полной мере соответствует точной и емкой оценке ближневосточных режимов, данной Б. Льюисом: «Средневековая Европа взяла свою религию с Ближнего Востока, в то время как Ближний Восток взял из Европы свою политику. И так же как некоторые европейцы сумели создать христианство без сострадания, некоторые жители Ближнего Востока создают демократии без свободы».

Востоковедный сборник, М., 2006 г., с. 425-441.

Маргарита Любарт,

кандидат исторических наук (Институт этнографии РАН) АРАБЫ-МИГРАНТЫ В СОВРЕМЕННОЙ ФРАНЦИИ

Во Франции проживает самая большая мусульманская община Западной Европы. Она превышает сегодня 5 млн. человек и представлена преимущественно выходцами из стран Магриба (Алжир, Тунис и Марокко). Арабо-мусульманское население продолжает расти за счет относительно высокого естественного прироста, а также процесса воссоединения семей. Однако место мигрантов в сознании большинства французского населения - далеко не такое почетное, как, например, в благодарной памяти граждан США, для которых мигранты - это отцы-основатели нации. Во Франции переселенцы - часто лица более низкого социального статуса, уровня образования и дохода, порою даже нелегитимные фигуры, представители иной культуры, дистанция с которой сокращается с трудом. Несмотря на то, что прием иммиграции в этом государстве был вызван потребностями экономического и демографического развития и начался в то время, когда большинство стран Европы еще были регионами массовой иммиграции, она сегодня воспринимается здесь как источник многих проблем. В сознании многих французов социальные, культурные и криминальные проблемы, которые вызывает присутствие магрибских мигрантов - расплата за колониальное прошлое. Первоначальное завоевание Алжира (1827), как считается, служило, прежде всего, внутриполитическим целям французского короля Карла X, который хотел внести раскол в либеральную оппозицию и удовлетворить потребности буржуазии, в первую очередь лионских шелковых фабрикантов и марсельских купцов. Приезжавшие на захваченные земли французские поселен-

139

цы начинали вести здесь свое хозяйство, своими силами или сажая на нее колонов из числа местного населения. Это приводило, с одной стороны, к вытеснению некоторых арабских племен со своих территорий в степи и горные плато самого Алжира и Сахары, а также в Тунис, Марокко, Сирию и Средний Восток. С другой же стороны, французские предприниматели увидели в арабах источник недорогой рабочей силы, и первые магрибцы появились на ее средиземноморском побережье вскоре после завоевания североафриканских колоний. Это были поденные рабочие, труд которых использовался на виноградарских плантациях Лангедока.

Во второй половине XIX в. (1879-1885) к колониальному вопросу относились уже с большей серьезностью. Колонии были необходимы Франции и для того, чтобы она могла иметь статус великой державы, укрепить свои позиции в Средиземном море, владение этими землями могло бы служить также социальному миру в стране и т.д. В связи с обрисовавшейся колониальной политикой последовавшее завоевание Туниса уже было планируемой акцией и поддерживалось промышленниками и банкирами. Конец XIX в. был одновременно отмечен распространившимися настроениями реванша над Германией после проигранной ей войны 1870-1871 гг. Для осуществления таких планов Франция должна была укрепить свои экономические позиции, а также армию. Считалось, что в условиях демографического кризиса, который испытывала страна, следовало прибегнуть к приему и быстрой ассимиляции иммигрантов. Таким образом, идея близкой интеграции Алжира и метрополии встала на повестке дня. К этому времени алжирцы уже зарекомендовали себя как хорошие воины («спаги» - солдаты французских африканских конных частей, зуавы), которых с удовольствием брали в качестве наемников. Они участвовали в войнах Наполеона III в Италии и Крыму. Часть из них после службы выражала желание остаться во Франции. Однако новой родине они были нужны, прежде всего, для пополнения армии, а не как новые граждане. Весьма неопределенным было и положение мигрантов-рабочих. Именно в этих обстоятельствах, в канун 100-летия Великой французской революции конца XVIII в. был принят первый закон, регулирующий права и статус мигрантов - «Кодекс национальности» (Code de la nationalité, 1889 г.). Понятие «французское гражданство», возникшее в годы революции, основывалось на принципе, согласно которому только члены данного национального сообщества, т.е. французы, автоматически имеют все права в своем государстве

140

и пользуются его защитой. В частности, право выбирать в политические структуры и быть в них избранными имели только полноправные граждане страны. Иностранцы (в том числе мигранты) считались гражданами других государств.

В 1881 г. французы, расширявшие колониальную экспансию в Алжире, приняли так называемый «Кодекс туземного населения» (Code d'indigenat). который ограничил доступ к административным должностям алжирцев-мусульман на их родине, а также предопределил их неравный статус с французами в метрополии. Это происходило в то время, когда интеграция алжирской экономики с французской росла, а количество связей между странами увеличивалось. Поиск урегулирования проблемы статуса приезжих в самой Франции породил дискуссию, а затем и принятие закона 1889 г., согласно которому «натурализованный» должен был пройти определенный испытательный срок, в течение которого он был неполноправным гражданином, а неким, согласно принятому выражению «Francais de seconde zone» (дословно: «французом второй зоны»), и лишь затем получал французское гражданство. Согласно этому документу и закону 1910 г., иностранцы были неравны в политических правах с гражданами Франции. Они были исключены из участия в других сферах общественной жизни, например, они не имели права участвовать в профсоюзном движении. Иностранцы находились в большой зависимости от властей. Отношения мигрантов с местным населением складывались не всегда гладко, и ситуация здесь часто зависела от экономической и политической конъюнктуры.

К концу XIX в. страна столкнулась с серьезной демографической проблемой - рост населения остановился. В период с 1881 по 1911 г. он оставался практически нулевым. К тому же, в результате Первой мировой войны Франция понесла тяжелые людские потери - около 1,5 млн. человек. Выходом из демографического кризиса, а также способом восполнить недостающие трудовые ресурсы были несколько последовательных призывов к иммиграции, на которые сначала откликнулись представители соседних стран - Германии, Италии, Португалии, Испании, а затем и мигранты из стран Магриба. Наибольшие волны мигрантов пришлись на 1901, 1931 и 1975 гг. С тех пор поток алжирской иммиграции рос, несмотря на две мировые войны, экономический кризис 1930-х годов, Алжирскую войну, - вплоть до 1974 г., когда Алжир и Франция решили положить конец массовой эмиграции алжирских рабочих. Особую

141

роль сыграли арабы из Северной Африки для Франции в годы Первой мировой войны. За это время их прибыло 477 856 человек, из которых 184 тыс. были заняты в промышленности (прежде всего военной) и 293 756 сражались на фронтах за новую родину. Именно так воспринимали метрополию не жалевшие себя во имя ее интересов рабочие и солдаты. Процессы интеграции в это время, как на производстве, так и на фронте, шли довольно быстро. Их значительная роль в армии и на военном производстве объясняет те симпатии, которые они тогда вызывали у французов. Однако правительство репатриировало к 1919 г. около 250 тыс. солдат и рабочих из североафриканских колоний. В результате приема мигрантов в 20-30-е годы Франции удалось восполнить «демографическую яму» не только за счет механического прироста населения, но и за счет увеличения рождаемости. Приезжавшие семьи мигрантов были зачастую многодетными. Естественный прирост иностранцев в эти десятилетия составил одну треть от естественного прироста коренных жителей страны, который достиг 2,7 млн. человек в год.

В 30-е годы тенденция дискриминации иностранцев, в том числе североафриканцев, не имевших политических и многих гражданских прав, усиливалась, впрочем, вместе с ростом антисемитизма. Последнее явление, так же как и другие формы ксенофобии, достигли своего апогея в годы правления Вишистского правительства во время Второй мировой войны. Еще в 30-е годы были введены меры контроля над въезжающими, сохраняющиеся во многом и по настоящее время. Страна была поделена на 14 округов, в каждом из которых существовала соответствующая специальная служба, а также пограничные сборные пункты. Администрация округов осуществляла наблюдение за иностранной рабочей силой, соблюдением положений трудового контракта, предпринимая визиты в учреждения и на предприятия, где работали иностранцы. Эти структуры занимаются также размещением рабочих, препятствуют нарушению трудовых пяти контрактов (например, переходу из сферы сельского хозяйства в индустрию), регулируют конфликты между работодателями и наемными работниками. Прибывавшие в 40-е и 50-е годы алжирцы и марокканцы находили пристанище и работу как в южных регионах страны, так и направляясь в шахты региона Север-Па-де-Кале, где они сменили рабочих из европейских стран. В этот и последующий периоды магрибцы оказывались занятыми в основном в сфере ручного и малоквалифицированного труда, были чернорабочими. Их труд использовался на шахтах, в

142

тяжелой индустрии, строительстве, в меньшей степени - сельском хозяйстве. Война в Алжире в 60-е годы стимулировала усиление негативных настроений по отношению к выходцам из Северной Африки. Уже в начале этого десятилетия арабские мигранты подвергались всякого рода притеснениям и придиркам со стороны местных полицейских. 17 октября 1961 г. демонстрация алжирцев против действий французских спецподразделений на их родине, организованная Национальным алжирским движением (Mouvement national algerien), была потоплена в крови. В 1971 г. беспорядки, связанные с притеснением арабов, прокатились по всей стране, особенно сильными они были в регионе Лиона. Шовинистические настроения породили общественные дискуссии и вызвали дебаты в Национальной ассамблее. В 1973 г. волна расистских настроений захлестнула весь Юг Франции, в результате столкновений в Марселе были убиты 7 магрибцев.

Между тем, начиная с конца 60-х годов численность магрибцев достигла 9,9% от всех мигрантов и продолжала постоянно расти, достигнув в 1991 г. значительной цифры - 35,6%. Упоминавшаяся выше тенденция умножения бюрократических препон выразилась в практике ведения специальных картотек, учитывавших мигрантов, в их обязанности иметь специальные документы - паспорта, идентификационные карты, контракты о работе. Это позволяло государству определять место жительства и работы мигрантов, направлять их потоки в регионы, нуждавшиеся в рабочей силе, отказывать в пребывании на территории страны и т.д. Существовала также практика применения более суровых, чем для французов наказаний по приговору судов. Собственно говоря, именно в 70-е годы, в результате так называемого третьего цикла миграции, т. е. относительно поздно, алжирцы и другие выходцы из Северной Африки стали заметной группой населения. В 1975 г. их официальное число превысило 75 тыс. человек, но они еще уступали по численности выходцам с Пиренейского полуострова. Согласно официальным данным, только в 1982 г. алжирцы оказались самой большой группой среди мигрантов. Несмотря на тенденцию ограничить въезд иностранцев в страну, проявившуюся уже в 70-х годах, миграционный поток не прекратился, каждый последующий год во Францию въезжало от 80 до 100 тыс. человек. Причем это были, прежде всего, лица, искавшие политического убежища и ехавшие для воссоединения семей. Всего с 1946 по 1986 г. население Франции выросло на 16 млн. человек, из них 4 млн. составили въехав-

143

шие в страну иностранцы и 6,3 млн. - дети иммигрантов. Как считают специалисты, сегодня около 20% французского населения имеют предка из числа иммигрантов. Начиная с 70-х годов во Франции принимаются меры по ужесточению въезда в страну иностранцев, в том числе из ее бывших колоний. Эти страны относятся к категории тех стран, для граждан которых обязательны въездные визы, предоставление информации о цели и сроках пребывания на французской территории. Исключение составляют, пожалуй, только приблизительно 300 тыс. человек, имеющих как алжирское, так и французское гражданство.

В 80-е годы вспышки коллективной ненависти отчасти утихли, но не исчезли совсем. Большой общественный резонанс имело убийство в 1983 г. алжирского туриста тремя представителями иностранного легиона. Об этом сюжете Роже Аненом был снят фильм «Адский поезд» (R. Hanin «Train d'enfer»), получивший шумный отклик в стране. В два последних десятилетия XX в. проблема перешла в иную плоскость. Выросло второе поколение арабских мигрантов. Число их заметно возросло. Арабские кварталы во многих городах стали реальностью, вместе с такими характерными для них явлениями, как безработица, криминогенность, торговля наркотиками. Отдельные столкновения между местными жителями и предвзятое, как считают арабы, отношение к ним со стороны полиции продолжают иметь место. Растет стремление мигрантов, населяющих рабочие кварталы, привлечь всеобщее внимание к своим проблемам, а также порой и стремление демонстрировать свою религиозно-культурную инаковость. По мнению многих французов, высказываемому в частных беседах, арабское население сегодня представляет «проблему» для Франции, причем трудноразрешимую. Телевизионные передачи, особенно новостные, собирающие, как и в других развитых странах, многомиллионные аудитории, практически ежедневно дают репортажи криминального содержания об арабских мигрантах. Пресса, другие средства mass-media говорят о темах, касающихся приезжих магрибцев, более сдержанно и официально, чаще всего не выходя из рамок формального стиля, телеграфно и пунктуально. Тем не менее нельзя не заметить, что арабские фамилии и имена, пожалуй, наиболее часты среди упоминаемых криминальными хрониками репортажей, посвященных происшествиям. С чем же связаны эти сложности? Приезжающие и живущие постоянно во Франции магрибцы в большинстве своем являются лицами наемного труда, занятыми, прежде

144

всего, в промышленности, строительстве, сфере торговли и услуг. В большинстве названных отраслей занимаемые ими рабочие места постепенно сокращаются, возрастая лишь в так называемом «третьем секторе экономики» - сфере услуг. При этом оплата их труда и условия работы хуже, по сравнению с другими трудящимися, выполняемая работа, как правило, наиболее тяжелая и мало привлекательная, порой и опасная, используемое оборудование -неэффективное.

Официальное разрешение на временную работу предоставляется Францией ежегодно не более чем 2-3 тыс. иностранных специалистов, среди которых в первую очередь приветствуются научные работники, стажеры, артисты. Среди них, как правило, нет арабских мигрантов. На постоянную же работу в стране получают согласие обычно около 14-16 тыс. человек ежегодно. Это также в первую очередь высококвалифицированные кадры - специалисты по перспективным направлениям науки и производства, высшие административные руководители. Из них не менее половины -граждане стран объединенной Европы. Франция предпринимает меры для сокращения приезда в страну незаконных мигрантов, обладающих чаще всего низкой квалификацией. Еще в середине 80-х годов (Декрет от 14 марта 1986 г.) были образованы департаментские комиссии во главе с префектами для борьбы с нелегальным наймом иностранной рабочей силы; была создана межведомственная комиссия по борьбе с незаконным использованием труда мигрантов. Главным государственным органом, который постоянно координирует работу в этом направлении, является Бюро международных миграций Министерства труда. Основным инструментом наказания для работодателя, прибегающего к услугам незаконных иммигрантов, являются штрафы - от 2 тыс. до 20 тыс. фр. за каждую пару рабочих рук, дешевизна которых остается, тем не менее, соблазном для нанимателей. Стоит ли говорить, что многие нелегалы лишены элементарных человеческих прав, естественных для высокоразвитого общества. Они работают в скрытых от глаза, часто полуподвальных помещениях, которые являются, особенно в городах, своего рода «темными местами», где есть место всякого рода криминалу. Жилищные условия многих иммигрантов, и выходцев из Северной Африки в частности, в целом сильно уступают уровню комфорта, который характерен для домов коренного населения страны. Когда-то для приезжавших рабочих отводились определенные места, часто находившиеся на прилегающей к заводу

145

территории. Это могли быть постройки типа бараков с проживанием нескольких человек в одной комнате. Характерный пример тому - поселок при заводе Сенель-Мобёж (8епе11е-МаиЬе^е) в Лотарингии. Селились мигранты и в барачных поселках в окрестностях некоторых городов, например в Марселе, а также в определенных кварталах. На улицах, где поселялись алжирцы, довольно скоро появились арабские кафе. Уже в начале 20-х годов только на улице Шапелье их было около дюжины. Покупались заведения обычно в складчину. Именно в эти кафе сначала заходили вновь прибывшие за помощью в поиске жилья и работы. Ближе к нашему времени подобные кафе все чаще становились местом встреч, разговоров на политические темы, националистической пропаганды. Со временем появились также арабские бары, рестораны, где в числе тем часто фигурирует вопрос, важный для многих - о праве находиться на французской территории.

Впрочем, кафе являлись не единственной достопримечательностью «арабских кварталов», которые обычно были многолюдны. «Арабские» улицы - это еще и места сосредоточения многочисленных лавок, рынков, дешевых магазинчиков. Существует некоторая «специализация» и среди выходцев из Магриба. Так, начиная с 60-х годов, когда приезжие тунисцы оказались заметным меньшинством в городах французского Юга, арабские ресторанчики, трактиры, кондитерские стали в основном их делом. Для марокканцев же в большой степени характерна торговля «религиозными» товарами: предметами культа, записями мусульманской религиозной музыки, традиционной одежды и т.д. Жизнь в этом «торговом» городе, в арабских кварталах которого сегодня насчитывается более 300 магазинчиков, идет по своим правилам, отличающимся от правил торговли, например, в Марселе. Здесь нет выходных, а воскресенье является «самым рабочим» днем, когда на помощь торговцам привлекаются все члены семьи, включая детей. Бедность и непритязательность арабов, отсутствие у них стремления сделать более комфортной и «цивилизованной» свою жизнь, шокировала французское население. Чрезвычайно «скромный» образ жизни, который вели, а порою и ведут многие магрибцы, вызывался, видимо, привычкой, а с другой стороны, стремлением экономить и помогать своим семьям, оставшимся в Северной Африке. Кроме того, в этих кварталах изрядное количество безработных жило и живет за счет благотворительности своих соотечественников. Некоторые, будучи практически маргиналами, перебиваются всяческими слу-

146

чайными заработками, поденной работой, случайными продажами. Часть занята в контрабандной торговле, когда-то сигаретами и другими товарами, затем - наркотиками. В этих краях высока преступность. Они являлись и являются объектом повышенного внимания полицейских, здесь порою на служителей порядка случались и нападения. Негативное отношение к иммигрантам отчетливо проявлялось и в прессе, в особенности в 30-е годы. Тогда же начались стихийные выражения неприязни к «пришельцам» со стороны коренных жителей.

В некоторых французских городах, и прежде всего в Париже, который уже в 1891 г. стал регионом наибольшей плотности иностранного населения, есть кварталы или пригороды многоэтажных домов, населенные арабскими мигрантами. В начале XX в. они селились в кварталах Монмартра, на площади Мобер, в XVIII и XIX округах и были заняты в строительстве, общественных работах, в химической и сахарной промышленности, в производстве и эксплуатации омнибусов, железной дороги и метрополитене. Их численность в столице колебалась и зависела от социально-экономических обстоятельств. В 1931-1932 гг. она составляла 65 тыс. человек, а в 1939 г. - 24 тыс. человек. Арабы расселялись во многих округах Парижа (V, XII, XIII, XV, XVII, XVIII, XIX, XX), а также ближних пригородах - Бийланкур, Левалуа, Пюто, Клиши, Обервиль и дальних - Курбевуа, Коломб, Женевийлье, Сан-Дени. С течением времени число магрибцев во французской столице росло, они стали селиться также во многих пригородах, преобладая в восточных районах. Велико число магрибцев также в Лионе, где, обосновавшись впервые в 20-х годах, арабская община постоянно росла. Так, в 1921 г. их насчитывалось в этом городе 251 человек, в 1926 г. - уже 2199, а в 1931 г. - 1903 человека. Начиная с 70-х годов, когда началось осуществление проекта строительства нового жилья для мигрантов, появились кварталы новостроек - однотипных многоквартирных домов. Однако до сих пор существуют целые поселения из домов-лачуг и бараков, особенно многочисленные на юге.

Факты нарушений закона в бедных рабочих кварталах мигрантов - только одна из составляющих беспокойства властей. Другая проблема - рост негативных настроений по отношению к ним, который отчетливо дает себя знать в разных сферах социальной жизни. Проявление такого отношения к «пришельцам» особенно заметно в сфере труда, сфере общественных услуг - прежде

147

всего в школах и больницах. Дети мигрантов сталкиваются порой с неприязненным отношением как со стороны своих сверстников, так и некоторых учителей. И причина их несколько худшей успеваемости - только одна из многих. В стране известны факты формирования учебных классов по этническому признаку, исключение арабских детей из школ по причине нехватки или отсутствия некоторых иммиграционных документов, «выделяющегося поведения», например, ношения мусульманских религиозных символов и т. д. Некоторые из таких фактов, особенно благодаря освещению в средствах массовой информации, получали большой резонанс. В последние годы не раз предпринимались акции вандализма против мусульманских кладбищ. Наибольшую известность из них приобрели, пожалуй, погромы на кладбищах в Эльзасе и на Корсике, где негативные настроения против арабских мигрантов имеют особый накал. В Эльзасе это отношение, вероятно, отражает давнюю историю, этот регион, как уже говорилось выше, - один из старейших и крупнейших центров мусульмано-арабской миграции. На Корсике же, которая служит своеобразным перевалочным пунктом для мигрантов, проблемы, связанные с арабами, усугубляют и без того отнюдь не самую спокойную политическую обстановку. Реакция на оскорбления мусульман и осквернение мусульманских могил на Корсике в сентябре 2004 г., так же как и в Эльзасе, где 6 августа 2004г., на кладбище г. Кроненбурга (пригород Страсбурга) были осквернены 15 могил, оказалась мгновенной. В этот же день президент Ширак выразил соболезнование Совету по мусульманскому культу в этих регионах и принял меры к наказанию виновных. В сентябре 2004 г. президент Ассамблеи Корсики Камилль Рокка Серра констатировал, что на острове сложился «тяжелый климат скрытого насилия», «расизма и ксенофобии» по отношению к выходцам из Северной Африки. За восемь месяцев этого года, по его словам число актов насилия превысило 30. К этому стоит добавить многочисленные факты реальной повседневной дискриминации, о некоторых из них открыто говорил Жак Ширак. Сами французы порой называют свою страну «плохой ученицей» Европейского союза, имея в виду значительную дискриминацию при приеме на работу по этническому признаку. Статистика подтверждает, что по этой причине получают отказ около трети соискателей.

Однако, похоже, проблема интеграции мусульман в европейское общество не ограничивается только франко-арабскими отношениями. Время от времени имеют место также инциденты между

148

арабами и евреями. В последнее время евреи, живущие в Париже довольно компактными общинами, предпринимают меры обороны. К их числу относятся защита своих домов и школ, где учатся их дети. Строения обносятся заборами с колючей проволокой и камерами слежения. Школы также охраняются специальными службами. Около учебных заведений запрещено оставлять машины. Многие проблемы арабов-мигрантов связаны с более низким, по сравнению с основным населением страны, образовательным статусом. Наиболее низкий его уровень отмечается у алжирцев и марокканцев. Более 70% приезжающих лиц этих национальностей не имеют никакого диплома, наиболее тяжелая ситуация в этом отношении -с женщинами. Среди прибывающих во Францию алжирцев и марокканцев около половины никогда не посещали школы, часть имеет только начальное образование. То обстоятельство, что многие из них с трудом могут писать и читать по-французски, создает трудности уже на этапе заполнения соответствующих анкет при трудоустройстве, увеличивает вероятность не получить искомую работу. Отсутствие какой-либо профессиональной подготовки объясняет и использование этих мигрантов на низкоквалифицированных работах, и прежде всего на стройках. Среди выходцев из этих стран, живущих во Франции, уровень образования выше, чем у их соотечественников, но все-таки ниже общефранцузского. Так, среди алжирцев 23% мужчин не имеют никакого диплома, а высшее образование получили лишь 14%, те же показатели для французских мужчин выглядят как 16 и 22%. Структурная перестройка французской индустрии, предпринятая в середине 70-х годов, привела как раз к сокращению рабочих мест низкой квалификации. Еще в то время это вызвало образование больших очередей на биржах труда иммигрантов, рассчитывавших в первую очередь на такую работу. И сегодня значительную долю соискателей на нее составляют дети ранее прибывших и новые мигранты-магрибцы.

Иммигранты-неевропейцы сильнее других категорий населения затронуты и безработицей. В 90-е годы иностранцы составляли 8,1% активного населения Франции и 14,4% безработных этой страны. Велика доля выходцев из стран Азии и Африки среди всех трудоспособных иностранцев. Так, алжирцы составляли в данной категории 15,7%, марокканцы - 13,6%, тунисцы - 13,5%. Эти цифры примерно коррелируют с данными по другим национальностям указанного региона: среди безработных мигрантов турки составляют 16,2%, африканцы из «черной» Африки - 14, азиаты - 10,4%.

149

При этом процент неработающих женщин-иммигрантов больше (23,1%), чем среди всего населения в целом (13,6%). Впрочем, часть женщин никогда не работала и не работает по причине специфического семейного уклада и негативного отношения к женскому труду, еще свойственного определенной части арабского населения. Вероятно, это одна из причин того, что, например, доля женщин, занятых сугубо домашней работой среди алжирок, составляет 10%, а среди мигранток-итальянок таких практически нет. По-разному выглядит и профессиональная структура женщин этих национальностей. Так, только 5% алжирок заняты высококвалифицированным умственным трудом, торговцы, ремесленники и собственники предприятий составляют около 2% всех работающих. Более половины трудятся в секторе услуг, особенно много их работает в качестве консьержек, прислуги, бонн; 11 % является рабочими низких квалификаций. Среди итальянских женщин в 2 раза больше доля высших кадров, а также занятых в торговле или имеющих собственное дело. У выходцев из разных стран Магриба в структуре занятости тоже заметна некоторая специализация. Так, например, сельскохозяйственных рабочих больше всего среди марокканцев (около 20 тыс.), алжирцев же в этом секторе экономики примерно в 10 раз меньше.

Ситуация с трудоустройством у мигрантов, принявших французское гражданство, остается худшей по сравнению с основным населением страны. Так, среди французов иностранного происхождения алжирцы составляют 20,7% ищущих работу, марокканцы - 13,7, тунисцы - 11%. В это число входят как недавно прибывшие в страну, так и второе поколение новых французских подданных. Понятно, что неблагоприятная экономическая конъюнктура отражается на всех сторонах жизни магрибцев. Они испытывают трудности с жильем, как в частном, так и в социальном секторе; поселяются в основном в кварталах, имеющих проблемы с транспортом, что в отсутствие достаточных материальных средств увеличивает трудности с передвижением и является одной из причин их слабой географической мобильности.

В отличие от мигрантов из стран Европы, арабы представляют собой часть общества, которая трудно адаптируется. Адаптации, вероятно, препятствует значительная разница культур, религиозных установок. Ислам сегодня принадлежит к одной из наиболее динамично развивающихся религий, а исламские общины в странах Запада, где они в условиях демократии имеют возмож-

150

ность существовать, укрепляются и растут. По мнению одного из специалистов по этому вопросу, «в настоящую эпоху ислам и мусульманская община переживают расцвет». Мусульманская культура объединяет многие народы, в том числе и представленные во Франции в качестве мигрантов. Трудность их адаптации состоит, прежде всего, в том, что исламская религия предписывает своим адептам отрицание многих ценностей западного мира и весьма выборочное принятие его достижений. Так, мусульманская идеология отрицательно относится к участию женщин в общественной жизни, общественному взаимодействию полов, отрицает те стороны бытования европейского общества, которые связаны с удовлетворением чувственных желаний, многих видов музыки, кинематографии, алкоголя и т. д. В то же время мусульмане вполне одобрительно относятся к техническим, медицинским плодам развития западных технологий, западным рыночным стратегиям. Неприятие Запада расценивается многими как религиозный долг. При этом степень приверженности к мусульманской религии вдали от своей родины порою возрастает. Она, видимо, начинает играть роль фактора, охраняющего национально-культурную идентичность, роль своеобразного маркера. Те, кто у себя на родине ходил в светском обличье, прибыв в Европу, порой надевают хиджаб и начинают пристрастнее относиться ко многим религиозным обычаям. Религия является также порой связующим и поддерживающим фактором для иммигрантской общины. Приверженность к своей религии у мусульманских мигрантов в целом выше, чем у мигрантов-европейцев к католицизму. Среди самого арабского населения она несколько сильнее у женщин, чем у мужчин. Однако религиозность слабее в смешанных семьях, в том числе в тех, где один из родителей - мигрант второго поколения. Во франко-алжирских союзах безрелигиозны около 60% членов семей и менее 20% регулярно или спорадически соблюдают религиозные предписания. Показательно, что процент дочерей, ревностно приверженных религии, в таких семьях совсем невелик - около 10%. Он в 3 раза выше в тех семьях, где оба родителя алжирцы. Но среди выходцев из этих семей, как у мужчин, так и у женщин, доля отошедших от религии составляет 30%, хотя женщины, как говорилось, более религиозны.

Именно мигранты первого поколения, детство которых прошло в мусульманских странах, ревностнее относятся к ценностям ислама. Однако ситуация далеко не однозначна, хотя бы в связи с действием механизмов адаптации, не говоря уже о личных особен-

151

ностях человека. Прибывающие во Францию арабы в основном попадают в рабочую среду, где весьма сильны нормы безрелигиозной жизни. Уклад и жизненные установки, преобладающие среди французского пролетариата, во многих случаях быстро действуют на прибывших. Статистика красноречиво свидетельствует, что большое количество арабских мигрантов, особенно молодежь, так называемое второе поколение мигрантов, все больше склонно принимать ценности французского образа жизни. Несмотря на пропаганду ислама со стороны стран их «исхода», престиж религии и степень приобщения к ней в целом все-таки падает. Детям иногда не очень «удобно» за веру отцов. Подобные настроения вообще характерны для иммигрантской среды, так было, например, с детьми евреев и поляков, в массе прибывавших во Францию накануне Второй мировой войны. В то же время, как у представителей упомянутых народов, так и у арабской молодежи иногда возникает явление ренессанса религиозности. Оно может развиваться по идеологическим соображениям, например, в знак солидарности со старшим поколением, в связи с некоторыми политическими событиями, относящимися к мусульманскому миру и др. Однако часто это скорее символические жесты, чем реальная практика. Арабские общины сохраняют многие черты традиционной культуры. Это выражается в укладе жизни, ценностных ориентациях, традициях поведения в социуме, круге общения. Для арабского общества характерны тесные связи внутри семейного круга, родственников, друзей. Подобные предпочтения в общении сохраняются и при переезде во Францию. У приехавших сильны традиции взаимопомощи, солидарности. Существует уже упоминавшаяся традиция содержания тех, кто не имеет работы, действуют своеобразные кассы взаимопомощи. Среди арабов сильны традиции делового общения, принятые у них на родине. Так, для заключения какой-либо сделки часто достаточно устного слова, такому «данному слову» придается большое значение. Мера доверия особенно велика, если речь идет о взаимоотношениях давно знакомых людей, выходцев из одной местности, одной деревни, родственниках. Живущие во Франции арабы сохраняют тесные контакты со своими родственниками в Северной Африке. Последние также бывают во Франции, как по приглашениям, так и по туристическим визам.

Французская реальность, в частности, положение об ограничении ввозимых туристами из стран Магриба денежных сумм до совершенно ничтожных размеров, породила примечательное явле-

152

ние, которое служит, по-видимому, иллюстрацией родственных связей и доверия внутри арабских «коммун». Визитеры направляются к знакомым, живущим в том французском городе, куда они прибыли, и получают от них необходимые финансы на свои расходы. Деньги впоследствии возвращаются одному из родственников кредитора, когда тот прибывает в Северную Африку. Почти у каждого приехавшего с южного побережья Средиземного моря есть свой «банкир» во Франции, есть к кому обратиться и за другой помощью. Отказать в этом соотечественнику - значит нарушить законы традиционной этики общения. Преимущественные контакты с соотечественниками особенно характерны для тех, кто недостаточно хорошо знает французский язык. Согласно исследованиям, общение внутри общины составляет в таком случае около 70% от всех социальных связей. Но даже у тех, кто владеет языком достаточно, контакты с собственно французами составляют только около трети, значительно уступая общению с мигрантами других национальностей. По статистике арабы-магрибцы имеют около половины друзей именно из их числа. Для сравнения заметим, что мигранты-европейцы гораздо сильнее интегрированы во французское общество, чему способствует схожесть культур, стиля поведения, манер и иногда внешнего облика. Вопрос предпочтительного общения арабских мигрантов не столь безобиден. Определенная замкнутость общин, которая препятствует их ассимиляции, вызывает чувство настороженности. Согласно общественному мнению, для французского общества предпочтительнее мигранты, которые в него хорошо интегрируются, «культурная дистанция» которых с французами не так велика. По опросам, проводившимся в 1988 г., арабы (алжирцы, марокканцы, тунисцы), а также турки, занимали низшие позиции на шкале степени адаптации. Заметим, однако, что дети мигрантов интегрированы уже гораздо лучше: они, как правило, свободно владеют французским языком, свободнее общаются с французскими сверстниками и обычно поднимаются по социальной лестнице выше, чем родители.

Арабские традиции сказываются и в семейно-брачной сфере. Считается, что в арабской семье главой должен быть мужчина, определяющий решение большинства семейных дел; что воспитание девочек должно быть строже, хотя большинство родителей не настаивает, например, на строгом соблюдении норм ислама и ношении мусульманских платков. Да и многие браки заключаются в соответствии с принятыми у арабов нормами и нередко по сватовст-

153

ву. Прежде негласное правило требовало, что араб должен в соответствии с обычаями своей страны жениться на родине перед отъездом во Францию, а по истечении срока работы вернуться к своей семье. Сейчас это правило не является уже таким жестким, однако 23% арабской молодежи знакомятся со своим будущим супругом в семье и с ведома родителей. Определенную роль в интеграции арабского населения играют также смешанные браки с французами. За последние десятилетия в стране наблюдается рост их количества. Так, если в 1980 г. из всех союзов, заключенных между французами и иностранцами, браки с алжирцами (алжирками) составляли около 12%, с марокканцами - 6, а с тунисцами -3%, то в 1992 г. с алжирцами уже было заключено 17 % браков, с марокканцами - 19, а с тунисцами - 4%. Количество союзов с выходцами из стран Магриба в целом приближалось к 39% от всех браков, заключенных с иностранцами. При этом доля браков, заключенных с европейцами, например итальянцами и испанцами, относительно упала. Парадоксальным является факт, что тенденция усиления брачности с магрибцами началась в годы роста проявлений к ним нетерпимости. Однако довольно высокая официальная статистика «смешанных» браков не отражает тот факт, что многие из «французов» в них - это недавние натурализованные иммигранты-магрибцы. Немалая доля «смешанных» браков заключается с представителями второго поколения мигрантов. То есть получается, что доля браков, заключаемых внутри арабской общины, в реальности несколько выше, чем это следует из официальных данных.

Неравноправие в общественно-экономической и политической жизни весьма остро осознается арабским населением. Уже относительно давно, с 30-х годов, арабы имели свои организации, подчас полулегальные, из которых довольно влиятельной долгие годы была ENA - «Североафриканская звезда» ^toile nord-africaine). Многие организации были созданы в ходе борьбы алжирцев за независимость их родины и годы войны в Алжире (19541962). Это целый спектр организаций - от политических партий (FAD - Front algerien démocratique, MNA - Mouvement national algérien, PCA - partie communiste algerien, UDMA - Union democratiques du Manifest и др.) до студенческих союзов (AEMNA - Association des etudiants musulmans nord-africains.). Однако эти объединения не имеют сегодня весомого политического влияния, которое бы могло способствовать решению наболевших проблем. В то

154

же время усиливается мусульманское движение, что привело к созданию надорганизационных структур. Так, в декабре 2002 г. представителями трех крупнейших организаций - Большой мечети Парижа, Национальной федерации мусульман Франции (Federation national des musulmans de France - FNMF) и Союзом исламских организаций Франции (Union des organizations islamique de France -UOIF) было достигнуто соглашение об образовании Французского совета мусульманского культа (Conseil français du culte musulman -CFCM). Договоренность была достигнута при участии Н. Саркози, министра внутренних дел на то время, который имел в виду, что в результате этого организационного акта будет достигаться большая согласованность внутри самих представителей ислама, а с другой стороны - большая подконтрольность новой структуры, объединяющей разные исламские организации страны. Во всяком случае им и другими высокопоставленными государственными деятелями, в чьи функции входит наблюдение за делами мусульманских общин, это событие было воспринято с энтузиазмом. В связи с ростом террористической угрозы со стороны исламских экстремистов, которую французские власти считают вполне реальной и для своей страны, правительство особенно подчеркивает, что ислам внутри Франции не должен ни в коем случае направляться иностранными силами. При встрече (в октябре 2002 г.) с Абдалла Тюрки, генеральным секретарем Всемирной исламской лиги, Н. Саркози настаивал на двух ключевых принципах развития мусульманского движения во Франции. Это безусловное уважение французских законов и полный отказ от экстремизма. Обеспокоенность, прозвучавшая в словах Н. Саркози, имеет под собой основания: настроения и убеждения представителей разных мусульманских общин вовсе не однородны. Среди них есть те, кто принадлежит к «спокойному» исламу, но также и те, кого имам парижской мечети Да-лил Бубакер назвал «исламом возбужденных». Таковой, по его мнению, развивается в предместьях столицы. Следуя принципам включения представителей мусульманства в общество, представители французских властей не раз в той или иной форме демонстрировали внимание и сопричастность к их делам и культуре. Такими шагами являются, например, визит (5 октября 2002 г.) министра Н. Саркози в Большую мечеть Парижа и выступление там с речью, а 14 октября этого же года Ж. Ширак поддержал открытие в Лувре нового отдела - исламского искусства.

155

Исламская община громко заявила о себе в связи с обострением ситуации вокруг Ирака в начале 2003 г. Начало войны союзников против этой арабской страны (21 марта и в последующие дни) получило во Франции большой резонанс. Демонстрации в Париже были одними из самых многолюдных в Европе. Позиция французского руководства, выступившего против международной интервенции в Ирак, отвечала и настроениям французских мусульман. Увеличение количества случаев проявления нетерпимости по отношению к мусульманам вызвало принятие 3 февраля 2003 г. Закона № 2003-88, в соответствии с которым ужесточались наказания за преступления, которые имеют расистский, антисемитский и ксенофобский характер. 27 февраля 2003 г. министр по делам молодежи, образования и научных исследований и министр школьного обучения собрали пресс-конференцию, на которой обнародовали комплекс мер, призванных предотвратить столкновения между представителями общин разных конфессий. Реагируя на рост про-исламских настроений, активизировали свою деятельность и те представители арабской общины, кто видит будущее своих собратьев в интеграции во французское общество. В мае 2003 г. ряд деятелей экономики и культуры «мусульманской идентичности» создали организацию «Светская конвенция за равенство прав и участие в общественной жизни мусульман Франции» (Convention laique pour 1' egalite des droits et la participation des musulmans de France), в этом же месяце возникла еще одна организация, близкая ей по духу, - «Французский совет светских мусульман» (Conseil francais des musulmans laiques). Эти структуры подчеркнули свое намерение к полноценному участию в жизни французского общества.

В последние годы во Франции развернулась по сути дела общественно-политическая дискуссия о роли и месте иммигрантов неевропейского происхождения в жизни французского общества, о наделении их политическими правами. В 2002 г. депутат-мэр Мон-тро-Фо-Ионны Ив Жего (Y. Jego) предложил идею «новой политики интеграции», которая имеет целью более гармоничное вхождение мигрантов во французское общество. Его проект, который впоследствии широко обсуждался и получил практическое воплощение, предполагал, что каждый новый мигрант подписывает «контракт приема» (contrat d'accueil) сроком на 3-4 года. По истечении этого срока, и в случае отсутствия к нему претензий со стороны властей, следует подписание следующего документа - «кон-

156

тракта укоренения» (contrat d'enraciment), срок действия которого -15 лет. Второй контракт предполагает предоставление мигранту некоторых гражданских прав, прежде всего избирательного права, и облегчает прохождение процедуру принятия гражданства. Однако данная концепция интеграции иммигрантов удовлетворяет далеко не всех. Некоторые политические деятели, например Филипп Дуст-Блази (Ph. Douste-Blazy, UMP), полагают, что доступ к политическим правам вновь прибывшие не должны получать так быстро, избирательное право им следует иметь не раньше десяти лет проживания в стране. Высший совет по интеграции мигрантов (Haut Conseil à l'integration) под руководством Б. Кригеля предложил более простую и краткосрочную программу интеграции прибывающих. Позиции, что процесс нуждается в упрощении, придерживается и премьер-министр Ж.-П. Раффарен. В настоящее время во Франции идет эксперимент по применению этого закона, в нем участвуют несколько департаментов страны. Другим важным вопросом, беспокоящим французскую общественность, является видимое усиление проявлений мусульманской идентичности. 3 июля 2003 г. глава государства учредил Комиссию по проведению в жизнь принципа светскости (laicité) во Французской республике во главе с Бернаром Стази. Отношение к вопросу о возможности ношения религиозных символов, а в реальности речь шла, прежде всего, о ношении исламских платков, - раскололо и политические партии, и даже правительство, члены которого занимали разные позиции по этому вопросу. В руководстве и французском обществе возобладало мнение, что демонстративное проявление причастности к исламу является нежелательным. В средствах массовой информации промелькнули весьма острые высказывания. Так, например, в телевизионной передаче по каналу LCI 24 октября член высшего совета по интеграции, Клод Эмбер, в связи с обсуждением этого вопроса, назвал ислам архаической религией и открыто назвал себя исламофобом.

В течение 2003 г. назревала напряженность, связанная с ара-бо-мусульманскими проблемами. Реагируя на эту тенденцию, Ж.-П. Раффарен, премьер-министр, в речи, посвященной проблеме интеграции мигрантов во Франции (ноябрь 2003 г.), заявил о созыве уже в следующем году Межминистерского комитета по интеграции, а также национальной конференции по проблеме «равенства возможностей». 11 декабря 2003 г. с докладом о принципе светскости во французском государстве выступил Б. Стази, его комис-

157

сия «20 мудрых», как ее стали неофициально называть по числу заседавших экспертов, завершила работу, выслушав выступления 140 ораторов, с разных позиций рассматривавших проблему ношения религиозных символов. В своей речи Стази подчеркнул, что Франция, являясь светским государством, не дает никаких привилегий какой-либо из религий, ее отношения с ними основываются на принципе юридического разделения. Государство не защищает ни одну из конфессий и в то же время каждой из них предоставлена свобода в отправлении культа. В то же время и государство не должно испытывать какого-либо давления со стороны любой из религий, никакая из них не должна претендовать на политическую власть. Государство принадлежит всем гражданам, независимо от их вероисповедания, принадлежности к любым духовным течениям, включая рационализм. Светское государство является гарантом свободы совести, в том числе свободного выбора убеждений или их свободной смены. Оно является гарантом того, что никакая конфессиональная группа не будет силой принуждать кого-либо принять ту или иную религиозную идентичность, особенно по причине принадлежности к ней по происхождению. Государство защищает каждого от подобного физического или морального давления.

Считается, что ислам, религия, относительно недавно обосновавшаяся на французской территории, несовместим со светским образом жизни. Однако он должен найти в своей культуре «ресурсы», которые помогли бы ему «вписаться» в светские рамки, в то время как государство может гарантировать интеллектуальный расцвет исламской религиозной мысли. Б. Стази предложил целый комплекс мер, которые необходимо предпринять для ликвидации практики общественной дискриминации верующих одной из конфессий (речь идет, как в большинстве ссылок в этой речи, об исламе). В докладе Б. Стази, который возглавляет Комиссию по вопросам светского образа жизни, на это были ориентированы следующие предложенные меры: уничтожить те кварталы, которые похожи на гетто, и возвести для иммигрантов новые современные постройки; сделать доступными для всех государственные школы; открыть мусульманские религиозные школы в Эльзас-Лотарингии и оставить для родителей выбор, где обучать своих детей: в светской или религиозной школе; предусмотреть изучение во французских школах новых языков (берберского, курдского и др.); ввести в школьные программы более полное изучение истории страны,

158

включая проблемы колонизации, рабства, деколонизации и иммиграции; допустить мусульманских священников в армию и тюрьмы; повысить авторитет борьбы против дискриминации; утвердить строгое уважение принципа нейтральности всех государственных служащих; включить это требование в контракт при найме на работу.

17 декабря 2003 г. президент Французской Республики, Жак Ширак, обратился к стране с речью о светскости как основополагающем принципе Республики. В ней фигурировали основные понятия, определяющие официальное понимание «светскости» -laïcité, а также важнейшего конституционного принципа единой и неделимой республики - национальной сплоченности и умения «жить вместе», «республиканской идентичности», «объединения всех французов, независимо от их происхождения и убеждений». Говоря о культурном многообразии французского народа, он особенно остановился на мигрантах, «которые каждым поколением вливались в национальное сообщество и для которых Франция, сначала ставшая идеалом, только затем становилась родиной». Перечисляя их основные группы, он назвал и выходцев из Магриба и «черной» Африки, «которые мощно способствовали экономическому росту в "славные тридцатые", прежде чем закрепиться на французской почве». По его словам, «они все способствовали становлению нашей страны, тому, чтобы она стала более сильной и более процветающей». В согласии с официальным пониманием национальности, президент сказал о Франции как о земле, открытой «для французов мусульманской традиции, которые являются неотъемлемой частью нашего народа». Среди главных угроз современного мира президент назвал обскурантизм и фанатизм, а для Франции также он увидел их в «высвобождении центробежных сил, в чрезмерном подчеркивании частных особенностей, которые разделяют». Разрешение проблем, которые констатировал президент, он находит в проведении в жизнь принципа светскости. Говоря о свободе совести, Ж. Ширак особенно остановился на исламе сравнительно новой религии на французской территории, подчеркнув, что он занимает полноправное место среди других крупных религий, представленных в стране. В качестве мер, которые должны знаменовать новый этап в существования ислама на французской земле, были названы такие, как подготовка французских има-

159

мов (в то время как сейчас большинство их прибывают из зарубежных мусульманских государств) и утверждение ислама «с французской культурной индивидуальностью». Президент настаивал на светском характере школы и высказался против ношения в ее стенах атрибутов религиозной одежды.

Жак Ширак затронул в своей речи и вопрос, который все чаще и чаще привлекает внимание французской общественности и также впрямую касается представителей арабо-мусульманской культуры. Речь идет о защите прав женщин и их подлинного равноправия с мужчинами. Президент страны, где существуют традиции высокого статуса женщин в общественной жизни, объявил, что это станет одним из тех направлений борьбы, которые формируют облик завтрашней Франции, напомнив: «Степень цивилизованности общества измеряется, прежде всего, той ролью, которую играют в нем женщины». В «Речи» президента прозвучала и еще одна важная и конкретная мера, введенная правительством по его инициативе. Это «Контракт о приеме и интеграции», который прибывающие в страну иностранцы подписывают в индивидуальном порядке. Интеграция во французское общество с его основными политическими принципами является условием приема мигранта. Контракт предусматривает возможность изучения французского языка и подготовку к получению французского гражданства с последующей социальной защитой в обмен на обязательство неукоснительно соблюдать законы Республики. Среди мер, способствующих взаимопониманию и спокойствию в обществе, было предложено широкое изучение в школе содержания различных религиозных учений. Совсем недавно главный мусульманский праздник Аид-эль-Кебир был объявлен выходным днем для школьников наряду с христианскими праздниками, такими как Рождество и Пасха, а также еврейский Киппур.

Проблема, как оказалось, была не так просто решаема, о чем свидетельствует, например, один из последовавших вскоре инцидентов, который имел место уже в ближайшее время - в январе 2004 г. в Нанте (западная Франция), где, заметим, имеют определенное распространение взгляды Ле Пена. В этом городе в течение нескольких дней совершались покушения на местного префекта -Айса Дермуша, выходца из Алжира, первого мусульманина в истории Франции, ставшего главой округа. Назначение его на этот пост подписал 14 января лично президент Жак Ширак. Уже спустя четыре дня после этого высокого назначения был взорван автомобиль

160

Дермуша, через неделю взрыв прогремел у порога бизнес-школы, которой он руководил.

В ноябре 2004 г. в Париже и провинциях прошли манифестации против расизма и антисемитизма, организованные политическими партиями, антирасистскими организациями и некоторыми профсоюзами, подписавшими призыв «Жить вместе, свободными, равными и солидарными». Однако такие организации, как «808-расизм» и «Представительный совет еврейских организаций Франции», отказались принимать участие в этой акции из-за присутствия в ней «Союза исламских организаций Франции» (и01Б). В этом же месяце острые дебаты разразились в парламенте по вопросу, внесенному еще в октябре Н. Саркози. Министр предложил внести уточнения в закон 1905 г. (закон об отделении церкви от государства) и предоставить государственную помощь в сооружении религиозных объектов. Н. Саркози имел в виду мусульман, испытывающих острый недостаток в местах отправления культа. Указывая на нерушимость барьера между государством и религией, на ценность принципа светсткости, ему возразили Ф. Дуст-Блази, министр здравоохранения и социальной защиты, Ж. Ширак и Ж.-П. Раффарен. Премьер-министр указал, что пересмотр закона 1905 г. может привести к «утрате равновесия» в государстве. Тема пересмотра этого закона, который к настоящему времени просуществовал уже ровно 100 лет, широко обсуждается сейчас общественностью, политиками и учеными. Они задаются вопросом: нужна ли модернизация этого закона, насколько преобразилась Франция в религиозном отношении за минувшее столетие.

Религиозная структура страны действительно сильно изменилась за XX в. Существует довольно значительная разница в обстоятельствах, в которых он принимался, и той ситуацией, которая сложилась сейчас. Появление закона 1905 г. диктовалось необходимостью дистанцировать государство (светскую республику) от католицизма, который необыкновенно усилился к концу XIX - началу XX в., особенно в сфере образования. «Арабский вопрос» имеет для Франции и международную сторону. Франция весьма заинтересована в поддержании и развитии многосторонних отношений с арабскими государствами, в сохранении в странах Маг-риба и Ближнего Востока своего влияния. Наряду с более широкой задачей - упрочения позиций во франкофонной Африке, - это одна из основных и важнейших линий во внешней политике страны. Франция связана с этими государствами более чем вековой тради-

161

цией отношений, многими международными договорами, которые подразумевают особые, по сути дела патронажные отношения. Она оказывает экономическую помощь государствам Африки и странам Магриба, в частности. Правда, французское руководство, еще со времен так называемого экономического кризиса (1991) довольно стеснено в финансовых средствах, выделяемых для этой цели. Размеры их поддержки в последнее десятилетие XX в. не превышали 0,5% ВНП Франции (не достигая показателя в 1% от ВНП, который был рекомендован ООН для помощи развитыми странами государствам Африки). Помощь государствам Африки, в том числе странам Магриба, расценивается французскими властями как фактор стабилизации и возможности в определенной степени контролировать ситуацию в этих странах. В феврале 2003 г. на XXII саммите «Африка - Франция», собравшем представителей 52 африканских стран, Ж. Ширак заявил о программе «нового партнерства», которая будет включать финансовую помощь, направленную на развитие стран Африки, режим торговых привилегий, экспорта сельскохозяйственной продукции. В ходе визита Д. де Вийлепена в Тунис (в ноябре 2002 г.) были подписаны три конвенции о финансовой помощи этим арабским странам на 7,4 млн. евро. В декабре 2002 г. были подтверждены намерения Франции поддерживать экономические реформы в Алжире и его путь на экономическую модернизацию. В марте 2003 г. подписана Декларация об инвестиционной поддержке Францией Алжира в области экономики, культурной и научно-технической кооперации. Во время государственного визита Ж. Ширака в Марокко в октябре 2003 г. французский президент выразил поддержку политическим реформам и экономической модернизации, проводимых королем Мохаммедом VI, а также его политике партнерских отношений с Францией и Евросоюзом. Ширак объявил об особом статусе Марокко в их отношениях. Он назвал эту страну «пионером» в реформировании частной жизни за проект реформы «Семейного кодекса», который предусматривает расширение прав женщин, ограничение узаконенной полигамии и т.д. В этом же месяце французский министр внутренних дел посетил Алжир и вел переговоры с высшим руководством страны о координации усилий в борьбе против терроризма.

21 декабря 2004 г. в Париже собралось совещание министров обороны десяти стран: пяти государств южной Европы (Франция, Испания, Италия, Португалия, Мальта) и пяти стран Магриба (Марокко, Алжир, Тунис, Мавритания и Ливия). Обсуждение проблем

162

борьбы с терроризмом и нелегальной миграцией привело к созданию постоянной международной структуры, которая призвана обеспечивать безопасность в регионе Западного Средиземноморья. Франция берет на себя инициативу создания «универсальной этики» политического поведения африканских стран, находящихся под ее влиянием, основанной на «логике права» и учитывающей культурное разнообразие африканских народов. Франция всемерно стремится усилить политико-культурную линию своего влияния. В 2006 г. планируется провести широкомасштабный Фестиваль культур франкофонного мира. Французское руководство полагает, что именно опора на принципы понимания в таком ключе «франкофо-нии» могут служить делу мира в международном масштабе, в том числе для предотвращения конфликтов в этом не очень спокойном регионе. В ближайшем будущем Франция намеревается организовать Совет министров стран франкофонии для координации действий по основным проблемам современности, включая проблему терроризма. Активное сотрудничество Франции с североафриканскими государствами и их поддержка в разных аспектах внешней и внутренней политики не случайны. Такая политика является, очевидно, одним из инструментов воздействия и на мусульманскую общину внутри страны, тенденции подчеркивать, что она воспринимается руководством как достойная уважения и, безусловно, значимая часть французского общества. Политика внимания к нуждам арабо-мусульманского населения и стремление французского руководства вовлечь его в политический процесс, с одной стороны, несомненно, дает результаты, с другой - сталкивается со многими трудностями объективного характера. В последнее время политика премьер-министра страны Н. Саркози, происходящего, кстати сказать, из иммигрантской среды и твердо отстаивающего принцип светскости государства, многими воспринимается как весьма жесткая. Тем не менее конец октября - начало ноября 2005 г. были ознаменованы настоящим взрывом столкновений с полицией, которые превратились в своеобразные ночные войны протестующих арабских подростков с полицейскими. Беспорядками были охвачены многие пригороды Парижа и других городов. В столице был введен комендантский час. Ежедневно и еженощно происходят погромы, грабежи магазинов, сожжено несколько сотен автомобилей. Правительство заверило, что не допустит, чтобы на какой-то части французской территории перестал действовать закон. Политики вновь разделились на тех, кто выступает за решение проблемы с

163

позиций силы, и тех, кто призывает за решение проблемы в режиме диалога.

«Меняющаяся Европа: проблемы этнокультурного взаимодействия», М., 2006, с. 234-259.

Алексей Малашенко, доктор исторических наук ИСЛАМИЗМ В АФРИКЕ В КОНТЕКСТЕ СЕПАРАТИСТСКИХ ДВИЖЕНИЙ

Соперниками ислама на африканском континенте всегда были язычество и христианство. И если в борьбе с первым ислам добился ощутимых успехов, то конкурировать с христианским миссионерством оказалось непросто. Христианство рассматривалось африканцами как разновидность колониальной идеологии. В эпоху глобализации и сопутствующего ей обострения конфликта между Западом и мусульманским миром такой подход обрел второе дыхание. К тому же в Тропической Африке христианство остается религией правящих элит, в то время как ислам распространен преимущественно среди низших слоев. Обе религии уже давно политизированы, что поддерживает трения в межконфессиональных, а заодно и в межэтнических отношениях, поскольку одни народы следуют христианству, а другие - исламу.

Российский исследователь А. Саватеев подразделяет страны континента на три группы в зависимости от характера межконфессиональных отношений. В первую, где эти отношения стабильны, входят Бенин, Гвинея, Гвинея-Бисау, Мадагаскар, Сенегал, Танзания; вторую, в которой имеет место межконфессиональное соперничество, составляют Буркина-Фасо, Габон, Гана, Замбия, Кения, Мавритания, Мали, Мозамбик, Нигер, Того, Уганда, ЦАР, ЮАР. В третьей группе (Кот-д'Ивуар, Либерия, Нигерия, Судан, Сьерра-Леоне) напряженность между конфессиями периодически приводит к конфликтам, в том числе вооруженным. Межконфессиональные противоречия, сопряженные с противоречиями социальными, создают благоприятную почву для действий исламистов, активность которых с 90-х годов лавинообразно возрастает. Особенно бурно протекает она в Нигерии, Кении, Танзании. Как и повсюду, исламисты составляют среди африканских мусульман меньшинст-

164