CC BY
86
Т. И. Афанасьева
АПОКРИФИЧЕСКОЕ «СЛОВО СВ. ГРИГОРИЯ О ЛИТУРГИИ»
В СЛАВЯНСКОЙ РУКОПИСНОЙ ТРАДИЦИИ
Толкование литургии, приписываемое св. Григорию Богослову, часто встречается в древнерусских рукописях, что свидетельствует о его популярности в эпоху средневековья. Литургия в данном случае интерпретируется как небесная литургия, где ангелы помогают служить священнику, а дьявол пытается воспрепятствовать этому служению. Евхаристийная жертва истолковывается крайне реалистично: младенца Христа ангелы закалывают ножами, кровь его источают в потир, а тело его кладут на дискос — так получаются святые Дары, которыми причащаются люди. После совершения литургии ангелы возносят св. Дары на небо.
Это толкование с ярким апокрифическим сюжетом не вошло в списки «отреченных» книг, оно встречается в различных сборниках, а также входит в некоторые сборники устойчивого состава. Текст толкования весьма разнообразен в славянской рукописной традиции и имеет различные названия. Например, в сборнике ГИМ, Син. 591, он носит название «Сказание о литургии», в РНБ, Солов. 807/917 — «Святаго Григория Богослова откровение о святей службе еже есть литургиа», в РНБ, Соф. 1490 и ГИМ, Син. 569 — «Слово Григория Богослова о святей литургии». В этой статье мы будем использовать рабочее название «Слово св. Григория о литургии» для всех его вариантов.
Впервые толкование был опубликовано Н. Ф. Красносельцевым по списку РНБ, Солов. 807/917 XVI в. Н. Ф. Красносельцев указал на то, что данный текст был известен как в самостоятельном виде, так и в составе компиляции «Толк божественныя службы», где он был дополнен кратким перечнем богослужебных действий и некоторыми краткими толкованиями [1, с. 3-53]. Центральный сюжет апокрифа об евхаристий-ном младенце был детально изучен Н. Л. Туницким. Сюжет, по его мнению, восходит к раннехристианской патеричной литературе и является очень распространенным как в восточной, так и в западной традициях. В древнерусской литературе этот же сюжет лежит в основе «Откровения о проскуре соблазнившемуся брату», которое приписывается Ефрему Сирину, входит в состав его «Перенесиса» и читается в Прологе 30 сентября. Также этот сюжет известен в «Слове о сарацине, крестившемся от видения в храме св. Георгия», который входит в Пролог под 26 ноября [2, с. 201-229].
Греческий текст этого произведения до сих пор остается неизвестным, но фрагменты его имеются в «Греческой литургии в картинах», сохранившейся в рукописи 1600 г., происходящей из церкви Успения Пресвятой Богородицы в Иосафатовой долине и хранящейся в библиотеке Ватикана. В кодексе к девяти иллюстрациям, изображающим созерцание небесной литургии св. Григорием, имеются подписи, совпадающие с некоторыми пассажами славянского перевода. Также фрагменты греческого текста, близкие к славянскому переводу, содержатся в греческом списке Скитского патерика ГИМ, Sinod. gr. 163 XI в., в составе первого рассказа аввы Даниила. Ввиду боль-
© Т. И. Афанасьева, 2011
шой древности Скитского патерика можно предполагать либо зависимость «Слова Григория о литургии» от рассказа аввы Даниила, вошедшего в Скитский патерик, либо зависимость обоих произведений от общего источника [2, с. 203-204].
В южнославянской письменности «Слово св. Григория о литургии» известно в конвое с древнерусским переводом Пандект Никона Черногорца в сербской рукописи из собрания РНБ, Е п. I. 121 XIV в. «Слово» находится в конечной части рукописи рядом с апокрифом «Сказание о 12-ти пятницах» и выписками из Скитского патерика. В южнославянской письменности имеются также статьи в форме вопросов и ответов, толкующих литургию и приписываемых Григорию. Они носят название «Слово свята-го Григория о литургии некоего сарацина вопрошение» и представлены болгарскими и сербскими списками XVI-XVII вв. [3, с. 295-296]. Отметим, что статьи в форме вопрос — ответ составлены на основе другого текста, поэтому на них мы не будем останавливаться.
1. Славянские переводы памятника
«Слово св. Григория о литургии», как выяснилось в ходе исследования, имеет в славянской письменности два перевода. Первый перевод, древнерусский, представлен двумя редакциями, второй перевод — южнославянский сербский перевод, возможно, сделанный на основе несколько отличного греческого оригинала, чем тот, с которого был сделан русский.
Как любой апокриф, «Слово св. Григория о литургии» весьма вариативно в списках. Нам удалось установить, что первый перевод имеет две основных редакции текста. Первая редакция сохранилась в двух вариантах. Первый вариант текста представлен в единственном экземпляре и содержится в Троицком списке «Златой цепи» РГБ, ТСЛ № 11 XIV в., л. 28 об. — 30 об. Это самый ранний список древнерусского перевода, и он не был известен Н. Ф. Красносельцеву, впервые он упомянут в статье Н. Туниц-кого. Здесь произведение имеет название «Откровение св. Григория о святей службе» (нач. «Собрашася преподобнии отци к святому Григорью Богословцу...»). Второй вариант первой редакции текста имеется в составе трех сборников смешанного содержания, которые датируются XV-XVI вв. Все списки данного варианта текста весьма поздние, возможно, в них имеются исправления по более поздней литературной норме, и многие архаичные чтения, имеющиеся в ТСЛ № 11, там исправлены.
Вторая редакция «Слова св. Григория о литургии» помещается в сборниках устойчивого состава «Златоуст» в чтениях на субботу третьей недели поста [4]. По мнению Т. В. Черторицкой, древнерусские сборники «Златоуст» формируются только в конце XV — начале XVI в. на основе триодного четьего сборника [5]. В сборниках «Златоуст» текст апокрифа стабилен. По-видимому, при составлении этого сборника текст был отредактирован и больше не изменялся. Редактура текста, как нам представляется, заключалась в том, что в текст были введены более подробные литургические рубрики. Здесь более детально описана проскомидия и вставлена полностью Херувимская песнь, к инципитам молитв добавлены их названия. Создается впечатление, что при создании редакции текст апокрифа подвергся унификации и приведению в соответствие с существующими в то время последованиями литургии.
Отметим также, что из сборника «Златоуст» «Слово св. Григория о литургии» выписывалось в сборники смешанного содержания. При переписывании текст под-
вергался сокращениям и произвольным интерполяциям. Нам известно немало таких сборников, например: РНБ, Соф. 1468, Соф. 1466, Соф. 1457, Погод. 886., ГИМ, Син. 569, Син. 591, Син. 220. При сличении текста толкования в данных сборниках с первой редакцией видна прямая его зависимость от второй редакции памятника. В нашей работе мы не будем использовать перечисленные рукописи ввиду вторично-сти текста, находящегося в них.
Итак, нам известны следующие списки памятника первого перевода:
1-я редакция, 1-й вариант — сборник «Златая цепь»: РГБ, ТСЛ 11 «Златая цепь» XIV в.
1-я редакция, 2-й вариант — сборники смешанного содержания: РНБ, Солов 807/917, сборник XVI в., л. 395; РНБ, Соф. 1420 сборник XVI в., л. 344; РНБ, Соф. 1490 сборник XVI в., л. 435.
2-я редакция — сборники устойчивого состава Златоуст: БАН, 17.11.6. «Златоуст недельный» XV-XVI вв., л. 233; БАН, 16.18.5 «Златоуст недельный» XVI в., л. 85 об.; БАН, 32.5.5. «Златоуст постный и недельный» XVI в., л. 68 об.; РНБ, Погод. 190 «Златоуст пятидесятный» сер. XVI в., л. 52.
Южнославянский перевод известен только в одном списке, он находится в рукописи РНБ, Е пЛ. 121, это сербский список Пандект Никона Черногорца, который датируется XIV в. Толкование имеет следующее заглавие Оукл^лыне ю стън лнтоургнн сТго грнгорнл БГОСёОВЬЦЛ. тьь во кндъ ЛГГЛЫ1 воу слоужефеге. Список не зависит от древнерусского текста ни в одной из трех перечисленных версий, а является самостоятельным переводом, сделанным у южных славян.
2. Языковые особенности славянских переводов «Слова св. Григория о литургии»
При сравнении двух переводов памятника возникает естественный вопрос, когда и где были выполнены эти переводы. На основании конвоя памятника этот вопрос решить трудно. Оба перевода сохранились в окружении древних текстов, переводы которых осуществлялись в том числе и в старославянский период. Так, южнославянский перевод «Слова св. Григория о литургии» находится в конвое с древнерусским переводом Пандект Никона Черногорца, а также с древнерусским оригинальным памятником XII в. «Поучение Моисея» [6, с. 210-223], и это может свидетельствовать в пользу русского происхождения данного перевода. Сравнив языковые особенности всех редакций памятника, мы пришли к выводу, что первый перевод мог быть сделан в Древней Руси, а второй — в старославянский период, но отредактирован в период Восстановления южнославянской письменности.
2.1. Древнерусский перевод
Древнерусский перевод, переписываясь в многочисленных копиях, к XV-XVI вв. претерпел изменения, его архаичные чтения подвергались замене на более понятные слова и выражения. Чтобы предположительно датировать перевод, необходимо выявить в нем древние чтения, которые могли бы свидетельствовать о времени происхождения. Таких слов и грамматических конструкций в небольшом по объему тексте нашлось очень мало и большинство из них сохранились в списке ТСЛ № 11.
Бесквьрыыш (ТСЛ 11, Солов 807): вескръкыын — сторл^оумыл^. н весквьрыл^. жертвл: слоужеын^. стлл н вескръвыл^. Бесквьрыыш вместо вескръкыын очень распространенный и весьма древний вариант для греческого отшмцакто^. Он зафиксирован во многих старославянских памятниках: Синайском евхологии, Григоровичевом паримейнике [7, р. 82] — наряду с вариантом вескръвьнъ. Однако в богослужебных памятниках, подвергшихся редактированию в период Второго Болгарского царства, прилагательное весквьрьыъ в соответствии с греческим аvа^цактoq начинает последовательно исправляться на вескръвьыъ, более точно отражающее структуру греческого слова. Такие же замены поведены в русских списках XV-XVI вв.
влговъфеынге: еуглнге — егдл вындеть в прнвожеыокъ в^тнн Елгов^феыию; коеждо слово Елгов^феыига ш<о пллмеыь высть. Вариант влговъфеыне вместо еуглнге, представленный два раза и только в Троицком списке Златой цепи, является весьма редкой и древней калькой греческого £uaYy£\юv в значении евангелия как книги, кодекса. Он зафиксирован в некоторых памятниках, связанных с преславской книжной школой, например в Изборнике 1073 г. [8, т. 1, с. 94], но в большинстве случаев употребляется применительно к празднику Благовещения или имеет прямое значение «благая весть, хорошее известие». Возможно, это чтение было первично, а затем в русских списках XVI в. была произведена замена его на более употребительный вариант.
Вогословьць (ТСЛ 11, Солов. 807): вогословъ. Эпитет святителя Григория Богослова вогословьць характерен для месяцесловов многих старославянских евангелий и апостолов, таких как Ассеманиево и Остромирово евангелие, Савина книга, Шишатовацкий и Слепченский апостолы. Эпитет вогословъ в старославянских памятниках встречается только эпизодически, он зафиксирован лишь в Енинском апостоле [9, с. 97; 10, т. 1, с. 129-130]. В церковнославянском языке более позднего периода эпитет вогословъ становится нормативным, потому что точнее передает греческую словообразовательную модель этого слова ©еоХоуо^, а древний вариант вогословьць становится малоупотребительным и отходит на периферию литературного языка.
Ряд древних чтений сохранились в части списков, поэтому следует выяснить, какие из них могут восходить к архетипу перевода. Обычно первичность и вторичность какого-то чтения объясняются через греческий оригинал. Однако ввиду отсутствия полного греческого текста, мы можем опираться лишь на фрагменты, опубликованные
Н. Л. Туницким. Нам удалось выяснить, что чаще всего первичные чтения также встречаются в списке ТСЛ 11, но некоторые из них сохранились в более поздних списках. Приведем их.
Довродътельыыш (ТСЛ 11): довролъпыыш (красивый, привлекательный) —
и вндъ^ь лнцл довродътельнл/довролъпыл^. нмьже ыъсть лъпо клко нсповъдлтн довротыь Благодаря греческой параллели к этому фрагменту толкования, найденному Н. Л. Ту-ницким, £lбov аХХа био проашпа карета, а оик б1групааст0а1 та каХХг| аитш^ мы ви-
дим, что довродътельыыш н довролъпыыш являются переводом греческого слова ^арето^ (добродетельный). Такой перевод действительно зафиксирован старославянскими памятниками, в частности Синайским евхологием житием Константина [10, т. 1, с. 493]. Прилагательное довролъпьыыш, таким образом, оказывается вторичным, внесенным в текст в результате переосмысления. В сербском списке слову довролъпыыш соответствует слово прекрлсыын, которое также не точно согласуется с греческим.
Илултьцн црквн (ТСЛ 11): ылултъкъ црквн — преже положеын^ срдцл положнте црквн ыл-ултокы; н вндъ^ь вжствеыы^ снлы н ылулткы црквыы!^ въ^ыосфлс. К сожалению, во фраг-
ментах греческого текста, опубликованных Н. Л. Туницким, славянский перевод не соотносится с греческим текстом. В словарях древнерусского и церковнославянского языков словосочетание Илултьцн црквн с единым значением «дары, приносимые в церковь верующими» не зафиксировано. Тем не менее, в тексте это словосочетание употреблено два раза. Слово ылултокъ имеет разнообразные значения, в частности во множественном числе — значение «языческое жертвоприношение», апархам1, которое зафиксировано в XVI Словах Григория Богослова с толкованиями Никиты Иераклийского [11, т. 5, с. 217]. Представляется, что на основании этого значения могло развиться значение для христианского жертвоприношения, т. е. для хлеба и вина, приготовляемых для Евхаристии. Примечательно, что в древнейшем списке памятника, Троицком, словосочетание ылултъкъ црквн употреблено во множественном числе: створнсте ылулткы црквн, в остальных списках памятника оно зафиксировано в единственном числе, и начальное значение этого термина могло быть уже переосмыслено. Отметим, что в сербском списке этому словосочетанию соответствует стл^ слоужьвл — в^ьмь лггль н вь^ыоснть стоую слоужьвоу ыл ыво.
Иепрнулстынн (Солов. 807, Соф. 490, Соф. 1420): огллшеынн (катг|Хоимце^о1) — егдл реуеть нерън блнко непрнулстьннн/огллшеынн н^ндъте. Слово встречается во второй разновидности древнерусского перевода во всех трех списках. В исторических словарях ыепрнулстыын имеет значение «не имеющий отношения», ацемтохо^ или «отлученный» ако^^г|мто^. В последнем значении это слово зафиксировано в древнерусском переводе Пандект Никона Черногорца [11, т. 5, с. 342-343]. Иепрнулстыын как перевод греческого кaтr|Хоuмцеvоq — это гапакс, происхождение этого значения неизвестно. Перед нами не устоявшийся литургический термин, а региональное употребление, в основу номинации которого положено значение «недопущенный к причастию». Возможно, это древнее употребление, когда литургическая терминология на Руси только начинала формироваться и существовали разнообразные наименования для оглашенных. Наиболее близкое значение к этому словоупотреблению имеется в древнерусском переводе Пандект Никона Черногорца.
Приведем теперь лексику и грамматические формы, которые могут свидетельствовать о древнерусском переводе памятника.
Прнвожеыъкъ (церковный придел, vaмр0r|9 — свъфл в^емъ вындеть въ прнвожеыокъ. Это слово сохранилось только в Троицком списке памятника. Употребление слова прнвожеыъкъ характерно для древнерусских переводов домонгольского периода, оно неоднократно употребляется в древнерусском переводе Студийского устава [11, т. 8, с. 355]. В других списках толкования слово прнвожеыокъ не зафиксировано, словосочетание въындеть въ прнвожеыокъ заменено литургическим термином вындетъ ыл вы^одъ, что обозначает «совершает вход с евангелием» и имеет другое значение. Тем не менее, наличие слова прнвожеыокъ в одном из списков первой редакции может свидетельствовать о том, что некогда это было первоначальное чтение, со временем вытесненное более распространенным терминологическим сочетанием. Напомним, что все другие списки первой редакции относятся в XV-XVI вв., и в них могли самими писцами заменяться некоторые архаичные лексемы.
Литургический термин вы^одъ для обозначения Малого входа священнослужителей характерен для древнерусских переводных и оригинальных произведений, он употребляется как в богослужебных книгах, так и в юридических памятниках. В «Во-прошании Кирика», памятнике первой половины XII в., это слово встречается неодно-
кратно, например: а поповн ндууе въ бётлрь ыл вы^одъ« то въ ко^мнтъ цъёовлтн» то во гесть коёъыо ^во [цит. по: 12, с. 55]. Для южнославянских последований литургии XIII — начала XIV вв. характерно употребление слова вь^одъ. Например, в македонском служебнике Хлуд. 117 на л. 5 об. находим название входной молитвы: мо вь^оду. В Киприановской редакции служебника, т. е. в переводах второй половины XIV в., термин вы^одъ последовательно заменяется на в^одъ в соответствии с греческим словом ешаобо^ [13].
Проскурмнслтн (реже проскумнслтн, просфумнслтн) — и ту вынметь лгыець н проскурмнслгеть. Термин проскурмнслтн со значением «совершать проскомидию» частотно употребляется в древнерусских юридических памятниках [8, т. 2, с. 1569-1570]. Слово проскурмнслыне встречается в богослужебных указаниях к литургии Иоанна Златоуста в древнерусских служебниках XIV в.: Рум. 399, л. 7 об.: а се проскурмнс^. въ уть н сёлву •Мркъ; Рум. 398, л. 1: ерън егдл ^офеть просфурмнслтн лвне в^од в црквь. В южнославянской письменности это слово зафиксировано в несколько иной словообразовательной модели. Так, в рукописи Увар. 46 на л. 9 об. находим: потом проскоумнсоует друг©© просфор© на л. 12: и скоыулвъ проскомнслыне вложнт» емн^ыъ н клднт сты© длры. В сербском списке слову проскоурмнслыне соответствует пассаж и егдл реуеть ылд проскомнднею нерън. В древнерусских памятниках до конца XIV в. слово проскомндн^ неизвестно, оно появляется, по-видимому, со вторым южнославянским влиянием и зафиксировано памятниками не ранее конца XIV в.
Переыосъ — литургический термин, обозначающий перенесение св. Даров на престол во время Великого входа на литургии. В древнерусских последованиях литургии имеется молитва, читающаяся во время Великого входа, которая носит название мо-ёнтвл в переыосъ. Этот термин с ярким древнерусским фонетическим признаком «полногласие» очень широко употреблялся в книжности Древней Руси. Он встречается в богослужебных рубриках в древнерусских служебниках, известен в юридических памятниках, в древнерусских переводах [11, т. 4, с. 374].
О древнерусском переводе свидетельствуют некоторые морфологические особенности текста. Так, например, бросается в глаза неправильное употребление формы аориста двойственного числа 3-го лица кллдстл (в некоторых списках кллдсте): ^лклл-стл н н нстоунстл кръвь его в стоую улшю л тъло его ръжуфл кллдстл горъ ыл ^ёъвъ. Правильная форма должна быть кллдостл или кллдосте.
О древнерусском переводе может говорить и инфинитивная конструкция вше вн-дътн — н вндъ^ъ покровъ црквыыш отвьрстъ н ыво вше вндътн. В старославянском языке известны конструкции глагола вытн с инфинитивом со значением возможности, необходимости и долженствования. Они очень часто встречаются в Супрасльской рукописи, например: отъ сего вндътн гесть снё© ^рнстосов© [14, с. 383-384]. Безличная инфинитивная конструкция с глаголом вытн, в частности вше вндътн со значением «было видно», стала широко употребительна в древнерусском языке [15, с. 279-280], она частотна, например, в Суздальской летописи по Лаврентьевскому списку: но въ ын^ гревьцн гревуть ыевнднмо тъкмо весёл вндътн л уёкъ ые вше вид^ти; л с которого стлыу двнгыутьс потыуть уёкл н вше вид^ти дъёо стыдыо н веёмн стрлшыо. Подобные конструкции находим в древнерусском переводе «Иудейской войны» Иосифа Флавия: по вс дын емё по мужи ёъпшн^ъ н^внвлше н вше вид^ти по ^емён ве^ъпрестлын вндъыне пеуёыо [16, с. 65-66]. Безличная конструкция с глаголом «быть» в имперфекте была распространена только в древнейший период, затем формы имперфекта в этих конструкциях последовательно заменяются формами перфекта.
Отметим, что первая редакция «Слова св. Григория о литургии» легла в основу «Толковой службы», фрагменты из него зафиксированы в древнейшем ее списке по Новгородской кормчей 1282 года [17].
Вторая редакция древнерусского перевода
В результате сопоставления «Слова св. Григория о литургии» и последований литургии в славянских служебниках ХШ-Х^ вв. мы можем датировать формирование второй редакции древнерусского перевода периодом от начала XIV в. до реформ митрополита Киприана (конец XIV в.). Вторая редакция, как мы упомянули выше, была сделана с целью привести текст толкования в соответствие с последованиями литургии, которые бытовали на Руси в период XШ-XIV вв. Приведем примеры.
В сборниках «Златоуст» толкование содержит упоминание об облачении священнослужителей и приготовлении проскомидии: егдл вындеть нерън въ црквь Н ОБОЛКЪС в рн^ъ. ндеть в мллън млтлрь. н ту вънметь лгыец н проскоурмнслеть, тогда как в первой редакции текста этого упоминания нет. Отметим, во-первых, что в домонгольской Руси, как и в Византии, проскомидию приготовлял дьякон. В древнейшем русском служебнике ГИМ Син. 604, служебнике Варлаама Хутынского первой половины XIII в. находим следующее описание проскомидии: во съсоудо^рлпнлпнцн дншсоыъ ^от ръ^лтн проскоуроу пръ^Тнть трншьдъ ыожьмь н ръжл Гёть се. Такие же указания встречаются в русских списках Студийского устава. Однако в постановлениях Владимирского собора 1274 г. уже говорится о том, что совершать проскомидию должен только священник [18, с. 499-502]. В служебнике конца XIII в. Соф. 518 проскомидию уже приготовляет иерей, на л. 16 находим следующее указание: попъ ^от ръ^лтн проскоуроу вь^емь к> н дьржл в руку Гёеть. Таким образом, можно предположить, что редактура древнерусского перевода «Слова св. Григория о литургии» осуществлялась в тот период, когда проскомидию должен был совершать священник.
Во-вторых, обряд проскомидии и облачения священнослужителей перед литургией описан здесь очень кратко. Кодификация и унификация молитв и действий священнослужителей во время облачения и проскомидии на Руси относится к концу XIV в., когда при митрополите Киприане были проведены реформы богослужения по Иерусалимскому уставу и переведен Диатаксис патриарха Филофея Коккина, где подробно описываются все действия священника во время облачения и проскомидии. В древнерусских служебниках, отражающих докиприановские богослужебные обряды, обряд облачения не расписывался подробно, а лишь только упоминался, причем использовалась сходная лексика. Термин мллън олтлрь неоднократно встречается в русских служебниках, например, в Q. пЛ. 67 л. 2 об.: с™ь в млломь олтлрн ^от^н ръ^лтн проскоуроу, Слово проскурмнслыне встречается в служебниках Соф. 524, Рум. 399, л. 7 об. Рум. 398, л. 1. В исправленных по новому уставу последованиях литургии слова проскурмнслтн и мллън олтлрь уже не употребляются, вместо них встречаются слова творнтн проско-мндню и олтлрь. На наш взгляд, вариант текста, представленный в сборниках «Златоуст», соотносится с последованиями литургии первой половины — середины XIV в., т. е. предшествующими исправлению при Киприане.
Текст толкования в составе сборников «Златоуст» пространнее и содержит цитаты из песнопений и молитв литургии. Так, в толкование полностью вставлен текст Херувимской песни, причем он вполне соотносится с текстами Херувимской песни в соста-
ве служебников XIII-XIV в., например в РНБ Q. пЛ. 7 и РНБ Соф. 522. В составе толкования появляются не только инципиты молитв трех антифонов литургии, но и названия этих молитв. Все это свидетельствует о том, что редактура древнерусского толкования могла быть осуществлена в достаточно узкий временной период — с конца XIII до конца XIV в. При редактуре текста могли быть исправлены некоторые архаичные выражения, а именно устаревшая литургическая терминология, но, как нам представляется, в целом в задачу редактора не входили новый перевод или правка по греческому оригиналу.
2.2. Южнославянский перевод
Южнославянский перевод имеет ряд чтений, которые не встречаются в старославянских памятниках, а появляются только в южнославянских переводах второго Болгарского царства после византийского завоевания. Наличие таких чтений дает возможность предположить, что перевод памятника был осуществлен в XIII — первой половине XIV вв. Перечислим такие чтения.
Прусть ^амр0г|^) — вндъ^ь уёвкл стогефл, вь црквыъмь проустъ выъ. В сербском списке перевода употреблено слово прусть со значением «церковный придел». В старославянских памятниках слово прустъ не зафиксировано. Это региональное употребление, зафиксированное лишь в раннем болгарском переводе Иерусалимского устава. Оно встречается в новых редакциях некоторых богослужебных книг, например в сербском служебнике ранней афонской редакции РНБ, Погод. 37 3-я четв. XIV в.: и вьсъмь сьврлвшнмс вь прустъ (л. 5); творнть увw ылуеёо сфенынкь вь прустъ (л. 5); поить овъдын-цу вь прустъ (8 об.). Это слово не встречается и в его более поздних южнославянских переводах, где вместо прустъ уже используется слово плперть. Лексема пруст происходит от предполагаемого лат. ^ргоозйиш «преддверие» > греч. ^ргоозИоп, это латинизм, перешедший к славянам через греческий. Употребление данного грецизма первоначально было локально ограничено славянским югом, как общеславянский эквивалент выступало слово плпьрть, которое использовалось и у южных, и у восточных славян [19, с. 327-329]. Это может свидетельствовать в пользу того, что редактирование «Слова св. Григория о литургии» выполнялось в том же регионе и в то же время, что и ранние южнославянские переводы Иерусалимского устава. Рукопись Е пЛ. 121 вместе с рукописью Q. пЛ. 27 восходят к общему протографу, который был создан игуменом монастыря Студеницы Спиридоном не позднее 1230 г. [6, с. 220-221]. Мы предполагаем, что и сербская редакция памятника была выполнена примерно в это же время в монастырях Афона.
Проскомндн^ — гегдл реуеть ылд проскомнднгею Уерен гу помёнмьсе. Слово проскомндн^ не известно старославянским памятникам, оно встречается в южнославянских переводах XIII-XIV вв., но особенно частотно употребляется в славянских переводах Диатаксиса патриарха Филофея Коккина, когда окончательно сформировывается обряд проскомидии перед литургией [20, с. 89].
Бь^одъ в значении «Малый вход» в процессе служения литургии (вход с Евангелием) зафиксирован южнославянскими переводами XIII-XIV вв. в соответствии с греческим емаобо^, и отражает новую норму в литургической терминологии (см. выше).
Отметим также, что в южнославянском переводе встречаются ошибки в употреблении двойственного числа, например вндъ^ь влггёл сшедшл с ывсе приыесоше стлл стынмь.
Это также может свидетельствовать в пользу более позднего перевода, когда двойственное число в живом языке уже не употреблялось. В древнерусском переводе формы двойственного числа не смешиваются с формами множественного числа. Тем не менее, в южнославянском переводе присутствуют весьма архаичные языковые особенности, которые в период восстановления южнославянской письменности XIII-XIV вв. уже не были употребительны, их можно было переписать с древнего текста. Эти чтения могут свидетельствовать о древнеболгарском протографе сербского списка.
В заглавии памятника употребляется эпитет святителя Григория вогосёовьць, который, как мы упоминали выше, был свойственен старославянским переводам.
На существование болгарского протографа у сербского списка Е пЛ. 121 указывает, на наш взгляд, редкое слово мнрьыовлтн (жить в мире, примирять) — потомь ерен мнр-ыуеть вь црквн. вь мнръ уво стонмь всн. Это слово известно только в древнеболгарских памятниках — Пандектах Антиоха XI в. [21, S. 370] и в Ефремовской кормчей [11, т. 4, с. 544] в соответствии с греческим еиргпуеиме^. Глаголы с продуктивным суффиксом -ова/-ева являются очень частотными в языке древнеславянских служебных миней [22,
S. 209-228].
Сербский список содержит слово тьмь^ынцл (кадильница), которое зафиксировано в единственном старославянском памятнике Супральской рукописи в орфографическом варианте » нмь^ынцл [10, т. 3, с. 1039]. Отметим также, что прочтение «фиты» как «т» свойственно исключительно южнославянской книжности, слово тьмь^ынцл встречается и в более поздних сербских памятниках [21, S. 1022]. В русской книжности этому слову соответствовало слово клднёьынцл, и хотя имелось слово фнмнлыъ, фемн-^ыъ, но фнмн^ынцл в значении «кадильница» не известно [8, т. 3, с. 1355-1356].
Сербский список имеет древнюю форму причастия настоящего времени горуфь — ерен же вь^еть еуё е н тьмн^ынцу н свъфу горуфу н н^ыде ыл вь^одь. Такие причастия зафиксированы в древнейших старославянских памятниках западно-болгарского происхождения, они употребительны в языке древнеславянских служебных миней и являются приметами охридских старославянских памятников [23, S. 303].
В сербском списке есть формы нестяженного имперфекта твор^л^у, вь^нрлл^у, ыошлл^у, помрлуллшесе, мплё^лше, нс^ождллше. Эти формы, возможно сохранившиеся от древнего протографа, употребляются в списке наряду с нестяженными формами. Также в списке присутствует безличная инфинитивная конструкция въше рл^умъ-тн — н геже въше достоныь прнуефеын^. § того в^ше рд^оум^ти. ш<о въёь вудъше лерь. Как мы уже указывали выше, инфинитивные безличные конструкции с глаголом вытн частотны в Супрасльской рукописи, а впоследствии они укрепились в древнерусской домонгольской письменности. Рядом с конструкцией въшл рл^умътн имеется редкая форма имперфекта вудъше, который образуется от основы будущего времени в©д — ш<о въёь вудъше лерь. Обычно имперфект от глагола вытн образовывался от особой основы въ-, которая имела значение длительности и незаконченности. Однако в древнерусской письменности известны формы имперфекта от основы будущего времени вуд-, зафиксированные в «Повести временных лет», и, по мнению П. С. Кузнецова, являющиеся уникальными для системы древнерусского языка [24, с. 200-201]. Как показала Э. К. Мустафина, форма имперфекта вудъше, вуд^^у имела особое значение многократности и повторяемости действия в прошлом, например: н тлко плкы дъёл-л^у рууьыоге дъёо своге. доыьдеже вудъше годъ вжствьыуму сёлвосёовню (и так они занимались рукоделием, пока не наступал час молитвы). Конструкции такого типа упо-
требляются в целом ряде древнерусских произведений, таких как «Житие Феодосия Печерского», а также в переводных древнерусских памятниках: «Хроника Георгия Амартола» и Пандекты Никона Черногорца. Кроме древнерусских оригинальных и переводных памятников эта модель встречается в памятниках, связанных с преславской книжной школой — Изборнике 1073 г. и 13-ти Словах Григория Богослова [25, с. 5561]. Значит, форма вудъше в сербском списке «Слова св. Григория о литургии» имела значение «становился, оказывался», а весь пассаж н геже въше достоныь прнуешеын^ § того въшл рл^умътн ш<о въёь вудъше леръ. н егдл прнступлше гръшьыын помрлуллшесе лерь может быть переведен как «и через того, кто был достоин причащения, было ясно, что белым окажется аер, а когда подходил грешник, аер темнел». Таким образом, форма имперфекта вудъше в сербском списке, также как и конструкция въшл рл^умътн, является древнеболгаризмом.
Отметим также наречие вдлёе в значении «на расстоянии», которое встретилось в следующем контексте: н въжл § цркве вьдлёе ё пьпрнфь. Наречие въ длё^ с этим же значением среди старославянских памятников употребляется только в Супрасльской рукописи, причем неоднократно [10, т. 1, с. 461]. В древнерусской письменности наречие въдлёе со вторым компонентном в винительном падеже среднего рода было широко распространено, оно употреблялось как в переводных памятниках, так и в оригинальных сочинениях [26, с. 483-484]. В сербском списке это наречие сложно однозначно интерпретировать, потому что оно может восходить как к древнеболгарскому въдлё^ с сербским рефлексом юса малого в гласный е, так и к древнерусской форме въдлёе. Но, на наш взгляд, все же его стоит отнести к древнеболгарскому протографу и отметить частотное совпадение древнеболгаризмов в исследуемом памятнике с Су-прасльской рукописью.
В сербском списке есть, на наш взгляд, одна интересная форма, которая может свидетельствовать в пользу того, что сербский список был переписан с русского оригинала, как и многие другие памятники в рукописи Е пЛ. 121 — Пандекты Никона Черногорца и Поучение Моисея. Это форма рл^дровн^у в контексте: н вндъ^ъ ёнцл мыл .. н вь^мьше отроуе ыл вёюдъ ' н рл^дровн^у вьр^у стыге трлпе^ы. Здесь форма рл^дровн^у употреблена неправильно, на месте нее должна быть либо форма аориста рл^дровнше, либо форма имперфекта рл^дровё^оу. Путаница форм аориста и имперфекта в 3 лице мн. числа, как следствие утраты этих времен в древнерусском языке — весьма частое явление в древнерусской письменности [27, с. 236], поэтому мы можем предположить, что сербский список был переписан с древнерусской копии древнеболгарского перевода. О том, что южнославянский перевод был известен на Руси, свидетельствует также цитата из него в краткой статье «Воображение о церкви», содержащаяся в сборнике «Златая цепь» (ТСЛ № 11 XIV в., л. 37 об.). На основании этих двух случаев мы можем предположить, что древнеболгарский перевод был известен на Руси, но не был распространен повсеместно, иначе не было бы необходимости делать еще один перевод.
Таким образом, в языке сербского списка наблюдаются как древнеболгарские языковые особенности, так и более поздние, которые могли появиться не ранее XIII в. Это может свидетельствовать о том, что древнеболгарский перевод памятника был отредактирован в XIII в. Редактированию подверглось начало произведения, где описывается проскомидия, — именно здесь встречаются новая лексика, несвойственная древнеболгарским переводам, и ошибки в употреблении двойственного числа.
Упорядоченность и соответствие последованию литургии характерно также и для
сербского списка апокрифа. Произведение в сербской рукописи более пространно, что свидетельствует о другом греческом оригинале. В толковании появляется упоминание о молитвах верных, отсутствующее во всех древнерусских версиях, вставлено толкование на возгласы «Твоя от Твоих Тебе приносящее», «Со страхом Божьим приступите!». В начале и конце толкования в сербской редакции и во второй редакции древнерусского перевода имеются вступление и окончание назидательного характера, это придает толкованию законченность и цельный вид. Все перечисленное еще раз подчеркивает, что вторая редакция древнерусского перевода и сербская редакция древнеболгарского перевода делались с учетом последований литургии, которые в XIII-XIV вв. подвергались правке по греческим оригиналам и унифицировались [28].
Итак, первый перевод «Слова св. Григория о литургии» был осуществлен в домонгольской Руси. Об этом свидетельствуют, особенно в списке РГБ ТСЛ № 11, лексические русизмы на фоне общего устоявшегося церковнославянского языкового узуса XII-XIV вв. Такие слова, как прнвожбыокъ, въ^одъ, переыосъ, мллъш олтлрь, а также ошибки в употреблении простых прошедших времен (форма аориста типа кллдстл вместо правильного кллдостл) позволяют предположить, что перевод апокрифа был сделан на Руси в домонгольский период. В первой половине — середине XIV в. текст был отредактирован и приведен в соответствие с последованиями литургии, существовавшими в это время на Руси: в толкование были вставлены инципиты литургических молитв и песнопений, а также полный текст Херувимской песни. Эта редакция текста вошла в сборник устойчивого состава «Златоуст» в чтение на субботу третьей недели поста.
Второй перевод имеет лексические и грамматические приметы древнеболгарского перевода, а также более поздние локальные сербские литургические термины. В тексте описывается более позднее состояние литургии, поэтому нам представляется, что сербский список содержит редактуру XIII в. древнеболгарского перевода, которая была осуществлена в кругу афонских книжников, где в XIII в. активно работали южнославянские переводчики.
Литература
1. Красносельцев Н. Ф. «Толковая служба» и другие сочинения, относящиеся к объяснению богослужения в Древней Руси до XVII века // Православный собеседник. 1878. Ч. 2. С. 3-53.
2. Туницкий Н. Древние сказания о чудесных явлениях младенца Христа в евхаристии // Богословский вестник. 1907. № 2. C. 201-229.
3. Милтенова А. Erotapokriseis. Съчиненията от кратки въпроси и отговори в старобългар-ската литература. София: Дамян Яков, 2004. 574 с.
4. Творогов О. В. Описание и классификация списков сборника «Златоуст» // ТОДРЛ. 1985. № 39. С. 278-284.
5. Черторицкая Т. В. О начальных этапах формирования древнерусских литературных сборников Златоуст и Торжественник (триодного типа) // Источниковедение литературы Древней Руси. Л.: Наука, 1980. 96-114.
6. Турилов А. А. Slavia Cyrillomethodiana: источниковедение истории и культуры южных славян и Древней Руси. М.: Знак, 2010. 486 с.
7. Slovnik jazyka staroslovenskeho. Praha, 1958-1989. (СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006. Т. 1. 420 с.)
8. Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1893. Т. I. 771 с.; 1902. Т. II. 919 с.
9. Старославянский словарь по рукописям X-XI вв. М.: Русский язык, 1994. 850 с.
10. Slovnik jazyka staroslovenskeho: 1-4 t. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006. Т. 1. 520 с.; Т. 3. 680 с.
11. Словарь древнерусского языка XI-XIV вв. М.: Русский язык, 1991. Т. 4. 558 с.; М.: Ин-т русского языка им. В. В. Виноградова, 2002. Т. 5. 646 с.; М.: Азбуковник, 2008. Т. 8. 806 с.
12. Павлов А. С. Памятники древнерусского канонического права (памятники XI-XV вв.) // Русская историческая библиотека: в 39 т. СПб., 1880. Т. 6. С. 55.
13. Пентковская Т. В. Ранняя русская редакция Иерусалимского устава, ее лингвистический характер и место в русской переводной традиции // Труды отдела древнерусской литературы. СПб., 2008. Т. 59. C. 176-177.
14. Вайан А. Руководство по старославянскому языку. М.: Изд-во иностранной литературы, 1952. 446 с.
15. Историческая грамматика русского языка. Синтаксис. Простое предложение / под ред. В. И. Борковского. М.: Наука, 1978. 346 с.
16. «История Иудейской войны» Иосифа Флавия. Древнерусский перевод: в 2 т. / изд. подготовили А. А. Пичхадзе, И. И. Макеева, Г. С. Баранкова, А. А. Уткин. М.: Языки славянской культуры, 2004. Т. I. 880 с.
17. Афанасьева Т. И. Состав, источники и этапы формирования «Толковой службы» // Лингвистическое источниковедение и история русского языка. М.: Древлехранилище, 2010. С. 58-80.
18. Муретов С.Д. Последование проскомидии, великого входа и причащения в славянорусских служебниках XII-XIV вв. М.: Имп. О-во истории и древностей российских при Моск. ун-те, 1897. 43 с.
19. Пентковская Т. В. Восточнославянские и южнославянские переводы богослужебных книг XIII-XIV вв.: Чудовская и Афонская редакции Нового Завета и Иерусалимский типикон: дис. ... д-ра филол. наук. М., 2009. 436 с.
20. Панова С. И. Диатаксис патриарха Филофея Коккина в славянской книжной традиции XIV-XV вв.: лингвотекстологическое исследование: дис. ... канд. филол. наук. М., 2009. 260 с.
21. Mikloshich F. Lexicon palaeoslavenico-graeco-latinum. Wien, 1862-1865.
22. Йовчева М. Об одной словообразовательной модели в ранних гимнографических текстах (глаголы с суффиксами -ова-/-ева-) // Bibel, Liturgie und Frommigkeit in der Slavia Byzantina. Festgabe fur Hans Rothe zum 80. Geburtstag. Munchen; Berlin: Verlag Otto Sagner, 2009. S. 209-228.
23. Пичхадзе А. А. О языковых особенностях славянских служебных миней // Bibel, Liturgie und Frommigkeit in der Slavia Byzantina. Festgabe fur Hans Rothe zum 80. Geburtstag. Munchen; Berlin: Verlag Otto Sagner, 2009. S. 297-380.
24. Кузнецов П. С. Очерки исторической морфологии русского языка. М.: Наука, 1959. 264.
25. Мустафина Э. К. Редкая форма имперфекта глагола «быти» в литературном языке Древней Руси // Исследования по глаголу в славянских языках. История славянского глагола: сб. ст. М.: МГУ, 1991. С. 55-61.
26. Пичхадзе А. А. Языковые особенности древнерусских переводов с греческого // XII Международный съезд славистов: славянское языкознание. М., 1998. С. 483-484.
27. Соболевский А. И. Труды по истории русского языка. М.: Языки славян. Культуры: А. Кошелев, 2004. Т. 1. 705 с.
28. Афанасьева Т. И. Литургия Иоанна Златоуста в средневековой славянской письменности XI-XV вв. // Письменность, литература и фольклор славянских народов. XIV Международный съезд славистов. М.: Индрик, 2008. С. 7-28.
Статья поступила в редакцию 13 октября 2011 г.
