CC BY
13
АНТИЧНАЯ РЕПЛИКА В ГЕНЕЗИСЕ ЯКУТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ1
В статье исследуется наиболее ранний материал из рукописного наследия первого якутского поэта - А. Е. Кулаковского: юношеский реферат о Пушкине и конспекты по античной словесности, датируемые 1896-1897 гг. Рассматриваемый материал показателен не только в плане литературной эрудиции будущего поэта, но и в качестве подтверждения того, что задолго до появления его литературных произведений имело место рецепция иноязычной книжной традиции, прежде всего - русской и античной. Осмысление на этом этапе опыта мировой литературы носило «дотекстовый» характер, предшествующий первым текстам поэта.
В поле зрения будущего поэта оказывается определенный круг семантически связанных понятий: поэтическое дарование, поэтический язык, поэтическое слово, предназначение Певца/ Поэта, первые произведения поэтов, поэтическая слава. Комментарии и размышления юного Кулаковского свидетельствуют о формировании в его сознании определенного ракурса преломления «чужой» поэтической традиции, связанного уже с идеей создания национальной литературы, отличной от устной традиции.
Ключевые слова: устная традиция, письменная традиция, генезис литературного текста, рецепция античной культуры, влияние книжной традиции, поэтический язык, поэтическое слово.
Тема античной литературы самым неожиданным образом оказывается задействованной в генезисе якутской литературы -«младописьменной» по своему происхождению, то есть не имевшей за собой развитой книжной традиции, но возникающей на фоне многовекового развития устной традиции. Исходя из этого, в генезисе «младописьменной» литературы немаловажная роль отводится иноязычному книжному влиянию. В отношении творчества первого якутского поэта А. Е. Кулаковского - это влияние русской литературы и, как ни странно, античной словесности в целом. Дело здесь не только в том, что в достаточно небольшом по объему рукописном наследии основоположника якутской литературы сохранились две рукописи - юношеский реферат «О достоинствах поэзии А. С. Пушкина» и тетрадь
1 Статья выполнена при поддержке гранта РГНФ № 12-04-00122а.
конспектов по античности. Обе рукописи датируются 1896-1897 годами и относятся ко времени, когда А. Е. Кулаковский учился в Якутском реальном училище - одном из первых учебных заведений, где программа своеобразно совмещала в себе среднее и высшее образование, а большинство преподавателей было из политических ссыльных. Известно, например, что преподавателем русской словесности был выпускник Санкт-Петербургского университета А. А. Ушаков. Преподавание античной истории и словесности было, по всей вероятности, совмещенным, а в числе обязательно изучаемых языков был латинский и отчасти древнегреческий язык.
Одновременность работы юного автора над указанными рукописями дает многое для понимания того, по какому пути шло формирование эстетических взглядов первого якутского поэта. Более того, именно эти рукописи остаются едва ли не единственными свидетельствами освоения им иноязычной книжной традиции и осознания задачи создания якутской литературной традиции.
Проведенный в свое время анализ юношеской работы Кула-ковского о Пушкине дает основания для предположения о том, что он интересовался проблемой создания литературного языка и национальной словесности (Покатилова 1999: 80-84). «Народность» пушкинской поэзии, по мнению автора, выражается «преимущественно в языке». К числу достоинств этой поэзии он относит «замечательное соответствие между формою и содержанием», «способность понимать дух, положение, быт своей нации» и умение передавать «чужой» дух, возможность «переноситься в какую угодно эпоху», быть «поэтом эстетической стороны действительности». «Национальное» значение Пушкина для Кулаковского связано с тем переворотом, который он совершил, придав «литературе совсем иной вид», что позволило вывести «русскую литературу на совершенно самостоятельную почву» (Кулаковский 1897: л. 1). Акценты, расставленные в оценке пушкинского наследия, свидетельствуют о значимости их для будущего создателя якутской литературной традиции.
Юношеская работа А. Е. Кулаковского - «Главнейшие достоинства поэзии А. С. Пушкина», скромно названная «рефератом», на самом деле не содержала ничего реферативного. Это было настолько самостоятельное и глубокое проникновение в сущность поэтической эволюции Пушкина, что ее следует
считать одной из первых в якутской традиции исследовательских интерпретаций великого поэта.
Анализ последующего творчества Кулаковского позволяет утверждать, что пушкинские представления о поэзии и поэте, а также пушкинские эстетические критерии, освоенные Кулаков-ским еще в юности, проецируются на весь жизненный путь поэта. В этом смысле можно говорить о выборе своего поэтического пути по аналогии с пушкинским, выступающим в данном случае как высочайший образец. Такого рода ориентация вообще является характерной просветительской чертой, свойственной основоположникам новых литературных традици2. Жизненный путь носителя определенной языковой культуры и мироощущения, мыслится Кулаковским как «судьба поэта», а в его позднем творчестве соотносится с якутскими народными представлениями о пути как «дороге страданий» ( мун-сор суола ), неизбежной для судьбы Певца/Поэта .
Не менее показательными в плане своеобразного переосмысления опыта мировой литературы оказываются студенческие конспекты А. Е. Кулаковского по античной истории и словесности (Кулаковский 1896). Тетрадь конспектов, к сожалению, не полная, представляет собой переплетенную рукопись в 44 листа in quarto, написанную от руки чернилами со вставками карандашом, с обеих сторон листа. Авторская нумерация чернилами начинается со 2-й страницы и заканчивается на 86-й. Сверху она зачеркнута и проставлена карандашом нумерация листов с 15 по 55. Названия в рукописи нет, но на первой странице имеется подзаголовок «По истории», дальше идет выделенное подчеркиванием «Аристофан». Рукопись испещрена рисунками автора, отрывочными вставками и записями на полях карандашом.
2 О поведенческом типе писателя-просветителя, создателя литературной традиции см.: Лотман, Успенский 1984: 525 и далее.
3 В первой биографии поэта, составленной Н. М. Заболоцким, есть сведения о том, что Кулаковский поэтически преломлял факты собственной биографии в контексте реальной и поэтической биографии Пушкина: например, пребывание А. Кулаковского в Сеимчане соотносится с годами «южной ссылки» А. Пушкина, «отчет» автора (в том числе -поэтический) об этом осмысляется как пушкинский отчет графу Воронцову о саранче. По свидетельству Н. М. Заболоцкого, такого рода аллюзий было более чем достаточно в устных высказываниях Кулаковского. Сведения об этом почерпнуты нами из следующего источника: Заболоцкий 1935: лл. 51-52, см. также: Заболоцкий 1934.
В конце тетради на отдельной, не пронумерованной, странице дается оглавление с точным указанием страниц:
Оглавление
Аристофан 1.
Платон 11.
Софокл 28.
Ювенал 37.
Гораций 42.
Письма Плиния 62.
Плавт и Теренций 70.
Странствования Одиссея 76.
Оглавление закрепляет хронологическую непоследовательность конспектируемого материала, которая в свою очередь говорит о самостоятельном подборе авторов. Так, «Странствования Одиссея» оказываются в конце тетради, после обзора римской литературы, Аристофан до Софокла и т. д., что подтверждает также разновременный характер записей.
Несмотря на свою фрагментарность, рассматриваемая рукопись имеет определяющее значение для творческого становления Кулаковского. Скорее всего, тетрадь будущего поэта представляет собой не только запись лекционного материала, как предполагалось некоторыми исследователями (Башарин 1946: л. 1), но и конспекты книг, сделанные в разное время. Особого рода избирательность в выборе изучаемых авторов, в акцентировании тех или иных моментов их творчества и в трактовке их биографий, детальные датировки, отсылки к разным источникам, зачастую их детальный обзор (история восприятия творчества Горация в России), наконец, пространное цитирование -все это свидетельствует в пользу предположения о письменном источнике.
Конспектируемый материал изложен Кулаковским неравномерно. Довольно беглый обзор ряда римских авторов (Ювенал, Плиний-старший, Плиний-младший, Плавт, Теренций) и «Одиссеи» Гомера (ее прозаический пересказ) сменяется достаточно подробным изложением биографий Аристофана, Платона, Софокла, Горация. Это изложение избирательно, потому что изначально нарушена хронологическая последовательность имен, отсутствуют многие моменты, не значимые для якутского поэта. Так, в биографии Платона почти полностью опускается его философская концепция, но подчеркивается поэтическая сто-
рона «Диалогов» - с подробным цитированием текстов в русских переводах.
При обращении к Софоклу и Горацию подробность конспектов связана со стремлением представить биографии авторов в неразрывной целостности с их поэтической эволюцией, с художественными особенностями произведений. Рассматривая творчество Софокла, Кулаковский обращает внимание на поэтическую структуру текстов.
Среди акцентов, расставляемых автором в конспектируемом материале, следует выделить то, что в трагедиях Софокла он обращает особое внимание на структуру обращений к богам (приводятся обширные цитаты из «Электры» и «Царя Эдипа»), на особенности «хоральной оды» Софокла, на построение в песнях хора строф и антистроф, на характер обращений в драматических диалогах. Все это, безусловно, имело определенный смысл для самого Кулаковского, так как интерес к гимническому началу в античной поэзии, по всей видимости, следует проецировать на представления юного поэта об особенностях якутской устной традиции, в частности, о достаточно широко представленном в ней гимническом начале.
В конспектах Кулаковского обращает на себя внимание его обостренный интерес к поэтической биографии. Характерно, что юного поэта особенно интересуют «начальные» этапы их поэтического становления: отмечается, в каком возрасте написано первое произведение. С нескрываемым интересом Кулаков-ский приводит споры об Аристофане: в 18 лет или в 24 года написана его первая комедия. Не менее существенным представляется ему и уровень образованности автора, иногда и его социальное происхождение, особенно подчеркиваемое в том случае, если автору при этом удалось достичь высокой степени образованности (Гораций, Теренций). В конспектах постоянно проводится аналогия между «эпохой греческой образованности» и временем «после Периклова правления».
Биография «древнего автора» важна Кулаковскому только в связи с его поэтическими текстами. Он обходит философию Платона или политическую деятельность Плиния Младшего, но обращает внимание на отношения Платона с Сократом (проблема «учитель - ученик») и на судьбу сократовского наследия в «Диалогах», а в «Письмах» Плиния Младшего упор делает на описании литературного кружка в Риме, куда, помимо Плиния, входили Корнелий Тацит, Валерий Марциал и др., на лите-
ратурных связях и контактах поэтов4.Точность приводимых автором фактов не вызывает сомнений, хотя сами они могли быть почерпнуты из разных источников, в том числе - из преданий, анекдотов, рассказов о снах, различного рода предсказаний, интересных как свидетельства «посмертной славы поэтов». Таковы, например, анекдоты о Сократе; комическая интерпретация «вещего» сна Сократа о появлении Платона. Биография «древнего автора» иногда приобретает в изложении Кулаков-ского черты «авантюрного сюжета» (Платон в Сиракузах). Его особый интерес вызывают те случаи, когда героем повествования становится реальное историческое лицо: анекдоты о том, как Сократ воспринимал себя в качестве персонажа «Облаков» Аристофана; трагик Эврипид - в «Лягушках» Аристофана.
Пристальное внимание Кулаковского в биографиях поэтов привлекают воспетые ими места: Колон, описанный Софоклом в «известной хоральной оде» не менее важен для него, чем сами трагедии Софокла. Тема воспетых поэтом мест становится сквозной при изложении биографии Горация (ручей Бандусия, Сабинское поместье, подаренное Меценатом, и др.). Обилие цитат, подробные пояснения к ним свидетельствуют об особом интересе Кулаковского к этому поэту. Так, Кулаковский приводит предание о благословлении юного Горация: «вещие голуби» украсили спящего Горация лавровыми листьями и миртовыми ветвями. Это предание сопоставляется с легендой о Пиндаре (рой пчел спустился на его губы и питал его медом).
В конспектах Кулаковского, посвященных творчеству Горация, вырисовывается целостность поэтического мира этого поэта. Кулаковский разграничивает «ранний» и «зрелый» этапы его творческой эволюции. Комментируя раннее стихотворение Горация «К римскому народу», восемнадцатилетний Кулаковский замечает, что «этот стих имеет все качества и недостатки
4 Известно, что через несколько лет самим Кулаковским была предпринята попытка организации «Кружка любителей якутской литературы» (Устав 1912: лл. 1-4об.), преследовавшего широкие просветительские и литературные цели (переводы произведений якутских авторов на русский язык, переводы на якутский язык и издание художественных и публицистических текстов, записи фольклорных исполнений и т. п.). Однако Якутским Областным комитетом по делам об обществах и союзах было отказано в регистрации и утверждении этого Кружка, как имеющего «своей целью объединение инородческих элементов на почве их исключительно национальных интересов» (Устав 1912: лл.10-10об.).
молодости», при этом стихотворение в русском переводе приводится почти целиком на четырех страницах конспектов. Среди прочих достоинств поэзии Горация Кулаковский выделяет «удивительное совершенство формы». О его поэтическом мастерстве Кулаковский мог судить по текстам в подлиннике, о чем свидетельствуют цитаты на языке оригинала. Особое внимание будущего поэта привлекает личное, индивидуально-авторское начало в поэзии Горация, выраженное в его любовных стихах (оды к Лидии) и в посланиях к друзьям - в связи с легендами о дружбе с Меценатом. Биография поэта в изложении Кулаков-ского имеет смысл только в контексте его поэтической эволюции. В то же время почти любое событие в жизни настоящего поэта приобретает особый смысл для потомков. В биографии Горация интерпретатор особым образом акцентирует «начало» и «конец» его поэтического пути, в первом случае навеянный романтическими рассказами о чудесном благословлении Гора-ция-ребенка, во втором - поэтическими предсказаниями самого поэта собственной смерти. Рассказ о дружбе с Меценатом приобретает в этом случае характер связующего звена между прошлым и настоящим в осмыслении этого пути (как жизненного, так и поэтического).
В связи с основной темой автора конспектов - прижизненной и посмертной славой поэта - обращает на себя внимание один, казалось бы незначительный момент. Для Кулаков-ского поэтическая слава того или иного поэта напрямую связана с рецепцией и переводами его произведений в России. Именно поэтому так подробно Кулаковский останавливается на истории русских переводов Горация (в связи с чем делаются обширные выписки из разных источников), на отдельных моментах рецепции античной литературы в позднейшей европейской культуре (прозаические переводы Шелли поэтических текстов Платона), на характеристике отдельных источников, так или иначе интерпретирующих античную культуру (Диоген Лаэрций). Особое значение в этой связи придается русским переводам как собственно поэтических текстов (переводы Баркова, Мерзлякова, Дмитриева и др.), так и теоретических (сравнивается два русских перевода «Науки о стихотворстве» Горация).
Остальные конспекты автора достаточно обрывочны, хотя и здесь обнаруживаются черты, определяющие «поэтический интерес» самого Кулаковского. Среди них следует назвать следующие моменты: жанровый аспект в эпиграммах Ювенала;
авторское обозначение жанра в комедии Плавта «Амфитрион» -«траги-комедия», где второй компонент, по мнению Кулаков-ского, не реализуется; проблема заимствования позднейшей европейской литературой античных сюжетов (в связи с этим проводится параллель между комедией Плавта «Канат» и комедией Бомарше и т. п.).
Реконструкция по сохранившимся материалам наиболее раннего этапа в становлении Кулаковского-поэта показывает, что еще задолго до написания собственных поэтических сочинений формирование будущего поэта началось с широкого освоения опыта европейских литератур, в наиболее полной мере сконцентрированной в античной культуре. Обращение к опыту русской (реферат о Пушкине) и европейских литератур (конспекты по античной словесности) еще не эксплицировалось в собственных поэтических произведениях. Тем не менее этот этап уже определял собой целостность и особую направленность творческих поисков Кулаковского.
Новая литературная система не могла быть сформирована без ориентации на литературные образцы устоявшейся и высокохудожественной литературной традиции. Именно в этом смысле следует вести речь о влиянии иноязычной (русской, древнегреческой и римской) литературы на зарождающуюся якутскую. Вместе с тем поэтический опыт ранней литературы, и особенно Кулаковского, показывает, что это влияние нельзя представлять в виде прямого заимствования - как перенесение на свою почву готовых литературных образцов. Процесс этот намного сложнее. Применительно к якутскому материалу его можно представить в следующем виде. Степень влияния определяется уровнем подготовленности заимствующей культуры к восприятию этого заимствования. Фигура создателя новой традиции, реформирующего предшествующую традицию (в данном случае устную), масштаб его личности, даже степень его литературной образованности, широта его эстетической программы, обычно отличающейся универсальностью и просветительским характером, - все это приобретает исключительное значение. На начальном этапе занятия подобного первого поэта включают в себя просветительскую деятельность собирателя («Якутские легенды-былины»; «Якутские пословицы и поговорки», 1925), знатока текстов традиции («Материалы для изучения верований якутов», 1923), отчасти их научную интерпретацию («Правила
якутского стихосложения», 1925). Постепенно такая творческая многогранность фокусируется вокруг основной задачи - создания национальной литературы. Осознание собственно литературных целей находит выражение как в создаваемых литературных текстах, так и в специально сформулированных эстетических принципах. Выработке данной целостной программы и ее литературной реализации во многом способствует освоение поэтики «чужой» литературы.
Исследуемый материал дает возможность уточнения форм и видов литературного влияния, позволяет выделить так называемый «дотекстовый» и в некотором роде «предтекстовый» характер рецепции иноязычной книжной традиции. Наконец, он открывает перспективы изучения общих, возможно, универсальных закономерностей возникновения «младописьменных» литератур, генезис которых традиционно рассматривается как зарождение на фоне и в рамках только устной (автохтонной) традиции. Законы построения литературных текстов совпадают и часто проявляются в самых ранних письменных памятниках и текстах, что дает основание для представления о «всемирной литературе как о едином явлении» (Иванов 2004: 5).
Прорыв к индивидуальной авторской поэзии в творчестве А. Е. Кулаковского стал возможным благодаря цельности его поэтического видения, формирующегося в качестве ярко индивидуального писательского самосознания. Иная повествовательная установка в текстах поэта начинает разворачиваться как концептуально широкое осмысление, не ограниченное рамками «своей» традиции и свободное в ориентации на «чужую» культуру, рамки которой в раннем творчестве А. Е. Кулаковского представлены как русской, так и античной литературой.
Литература
Башарин 1946 - Башарин Г. П. К вопросу о формировании литературно-эстетических и общественно-политических взглядов А. Е. Кула-ковского. 1946. // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 4. Оп. 26. Ед. хр. 41а. Заболоцкий 1934 - Заболоцкий Н. М. У истоков якутской литературы: (Историко-литературный очерк). 1934 // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Ед. хр. 41.
Заболоцкий 1935 - Заболоцкий Н. М. Очерки якутской литературы: (Дореволюционный период): Черновой вариант рукописи. 1935 // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Ед.хр. 147.
Иванов 2004 - Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т.3. Сравнительное литературоведение. Всемирная литература. Стиховедение. М.: Языки славянских культур, 2004.
Кулаковский 1896 - Кулаковский А. Е. [Личные документы]. 1896 // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 4. Оп. 26. Ед. хр. 35.
Кулаковский 1897 - Кулаковский А. Е. Главнейшие достоинства поэзии А. С. Пушкина [1897] // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 4. Оп. 26. Ед. хр. 4.
Лотман, Успенский 1984 - Лотман Ю. М., Успенский Б. А. «Письма русского путешественника» и их место в развитии русской культуры // Карамзин Н. М. Письма русского путешественника / Изд. подгот. Ю. М. Лотман, Н. А. Марченко, Б. А. Успенский. Л.: Наука, 1984.
Покатилова 1999 - Покатилова Н. В. Пушкинский контекст поэзии А. Е. Кулаковского // Полярная звезда. 1999. № 6. С. 80-84.
Устав 1912 - «Устав Кружка любителей якутской литературы» (1912) // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 5. Оп. 1. Ед. хр. 105.
Принятые сокращения
Архив ЯНЦ СО РАН - Архив Якутского научного центра Сибирского отделения Российской Академии наук.
N. V. Pokatilova. Reception of Ancient literature in the genesis of Yakut literature
The article anaiizes the early works of the first Yakut poet A. E. Kula-kovsky - his school essay on Pushkin and workbooks on classical philology, dated 1896. The material under consideration shows that long before the emergence of his first literary texts in early 20th century, A. E. Kulakovsky seriously studied foreign literary traditions and Ancient literature. A wide range of semantically connected concepts attracted attention of the young poet, such as poetic talent, poetic diction, poetic word, mission of the singer/poet, first works of the poet, poetic glory. The reflections of a would-be poet on these problems reveal the prosess of him forming his own understanding of «foreign» poetic tradition in its connection with the idea of creation of the national Yakut literature as a written system, different from the oral tradition.
Keywords: oral tradition, written tradition, genesis of the written text, reception of the ancient literature, influence of written tradition, poeticdiction, poetic word.
