CC BY
14
Н.В. Покатилова ORCID Ю: 0000-0002-2869-1400
ФГБУН «Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера» Сибирского отделения Российской академии наук,
г. Якутск, Россия
УДК 8.821.512.157
БИОГРАФИЯ ПОЭТА КАК ЛИТЕРАТУРНЫЙ НАРРАТИВ (Об одном малоизвестном произведении А.Е. Кулаковского)
Статья посвящена специальному анализу одного из малоизвестных произведений первого якутского поэта -А.Е. Кулаковского. Послание поэта «В.Ф. Артамонову», известное по одному из дошедших до нас списков в рукописной тетради, несмотря на эпистолярную форму «письменного» происхождения, представляет собой произведение, ориентированное в определенном смысле на «устную» традицию. Выяснение характера и форм этой ориентации определяет цель и проблемный ракурс данной статьи. Одним из определяющих аспектов анализа становится при этом проблема преломления в литературном тексте биографических данных автора.
В результате анализа выявлено значение этого произведения, далеко выходящего за рамки только апробации в якутской литературе жанра послания. Жизнеописание поэта и отчасти его родословная впервые становятся темой литературного произведения. В биографии поэта намеренно акцентируется лирическое начало и те моменты, которые значимы для его творчества: «имя», «родная река» как символ малой родины, умение «соединять стих со стихом». В контексте мифологических мотивов, актуальных для этого произведения, становится очевидной ориентация на известную в фольклорной традиции триаду: «имя»-«песня»-«дорога». Однако в литературном тексте эта триада, с одной стороны, переосмысляется в качестве индивидуального «пути» в биографии уже поэта, с другой - приобретает ярко выраженный орнаментальный характер, создаваемый обилием аллитерации и созвучных ей повторов. В символическом подтексте произведения отчетливо прослеживается то, как мистическая интерпретация поэтического дара сменяется намеренной мифологизацией в автобиографическом тексте фактов жизни поэта: от реальных странствий до поэтического умения. Целостность литературного послания создается поэтической функцией в тексте, которая появляется в точке пересечения отточенной поэтической техники звуковых повторов с архетипическим смыслом, восходящим к устной традиции.
Ключевые слова: устная традиция, ранняя литература, литературный текст, мифологизация, певец / поэт, биография, аллитерация.
Введение. Ранняя литература в своем генезисе активно использует поэтические формы и язык устной традиции. В особенности это касается так называемых «младописьменных» литератур ХХ века, не имевших предшествующего опыта формирования книжно-письменных традиций. Достаточная степень документированности в этом плане якутского материала (и не только фольклорного, но и раннелитера-турного) позволяет проследить, как происходит непосредственный процесс перехода «от певца к поэту», обозначенного в свое время А.Н. Веселовским как переломный момент в эволюции словесности [1, с. 278, 327-328, 332]. В случае якутского материала есть возможность рассмотрения этого процесса на примере конкретного произведения. Своеобразная «текстовая» документированность в этом плане раннего творчества основоположника якутской литературы А.Е. Кулаковского дает основания, с одной стороны, для обращения к вопросу о генезисе собственно литературного текста, с другой - для разработки достаточно частных аспектов перехода от «устной» традиции к «письменной». В качестве одного из таких аспектов данной проблематики следует рассматривать возможность преломления биографии поэта в литературном тексте и закономерностей создания такого типа текста. Отмеченный как «частный» на первый взгляд момент приобретает особый смысл в условиях формирования ранней литературы. В ситуации, когда, как правило, черновые варианты произведений не дошли до наших дней, а сама форма бытования первых литературных текстов носит еще промежуточный характер, анализ «пограничных» по сути произведений дает очень многое для понимания процесса в целом.
В данном случае речь идет об одном малоизвестном произведении А.Е. Кулаковского, не вошедшем ни в прижизненное двухтомное издание автора (1924-1925), ни в последующие «советские» издания поэта (1946, 1978). Послание, адресованное В.Ф. Артамонову, дается в рукописи без названия [8, ф. 4, оп. 26, ед. хр. 28, лл. 38-47]. Принадлежность его А.Е. Кулаковскому подтверждается как переписчиками (Г.Ф. Неустроев, Н.А. Макаров) рукописного варианта, так и самим текстом, имеющим, безусловно, автобиографическую направленность. Произведение атрибутировано «по авторству» и подготовлено к изданию в составе второго тома собрания сочинений А.Е. Кулаковского [6].
Обзор литературы. Методы. Вопросы отражения биографических реалий в литературном тексте всегда волновали исследователей и в плане создания автобиографического типа текста, и в аспекте специфики этого процесса в собственно поэтическом, литературном тексте. Методологической основой предпринятого в этой связи анализа стали работы В.Н. Топорова [10] и Ю.М. Лотмана [2; 3]. Значимым в методологическом плане является и тот подход к осмыслению форм лирического плана, который связан с уточнением специфики самого понятия лирического начала применительно к ранней (в типологическом смысле) литературе, который представлен в исследованиях, начиная от О.М. Фрейденберг [11], М.И. Стеблин-Каменского [9] и заканчивая И.Г. Матюшиной [4, с. 8, 15-19; 5, с. 111-119]. Немаловажное значение в контексте «ранней» (в типологическом смысле) литературы приобретают вопросы принципиального отличия «устного» и «письменного» типа текста, актуальные применительно к якутской литературе, формирующейся на фоне господства «устной традиции». Обращение в этой связи к теоретическим исследованиям по специфике «устного» певца [15; 13; 16] и к современным интерпретациям «устно-формульной» теории М. Пэрри и А. Лорда [12; 14; 17] представляется определяющим в методологии и в методах анализа.
Методы исследования в этом случае - историко-литературный, типологический - определяются соответствующими особенностями самого материала, занимающего «пограничное» положение между устной традицией и собственно литературой.
Результаты и дискуссия. Произведение А.Е. Кулаковского впервые в якутской литературе написано в эпистолярной форме, что позволяет ввести в текст доверительную интонацию общения, использовать, в соответствии с замыслом автора, сугубо «устные» и «письменные» формы обращения к адресату. Структурированность произведения находит выражение в композиционном членении текста, соответствующем жанру «письма»: приветствие, рассказ о себе, прощание, подпись. Все структурные компоненты послания разработаны автором именно в письменной форме, имитирующей эпистолярное послание, что немаловажно для литературы, возникающей на фоне преобладающей устной традиции.
Оппозиция «письменный»/ «устный» оказывается сквозной для всего произведения, затрагивая такие моменты, как тип текста (устный/ письменный), вид речи (письменная/ устная), жанр (эпистолярный/ фольклорный). Указанная оппозиция реализуется в тексте в последовательном противопоставлении устной формульной речи - письменным формам, к числу которых относится и собственно жанр эпистолярного послания. Тем самым значение данного произведения оказывается намного шире, чем только апробация в якутской литературе эпистолярного жанра.
Текст Кулаковского, несмотря на обращенность к конкретному адресату, строится в целом как лирическое высказывание поэта, своего рода поэтическое «самопредставление» автора с элементами рефлексии по поводу рода своих занятий как поэта. Однако и здесь лирическое еще предстает в виде «пред-лирического» начала, восходящего, скорее всего, к устной традиции, чем к собственно литературе.
Впервые в якутской литературе жизнеописание поэта и отчасти его родословная вводятся в текст. Из всех автобиографических данных включенными в текст оказываются: «имя», название «родной реки», «малой родины» (откуда родом поэт), умение поэта «соединять стих (хоhоон) со стихом»; превращать слово/речь в песню («Тылбын ырыа гына ыытан//»); роль автора в реформировании родного языка; наконец, его странствия по всем окраинам родной земли. Часть этих реалий автобиографична (река, малая родина, факты долгих скитаний, участие в реформировании языка и стиха), но есть место и символической интерпретации своей биографии: имени, страннических мотивов, судьбы поэта. Символический же пласт «письма» В.Ф. Артамонову строится с безусловной опорой, с одной стороны, на систему традиционных представлений о судьбе певца, с другой - на известные литературные образцы. Среди последних в первую очередь следует обозначить вариации «Памятника» как лирического послания в
творчестве и Горация, и Пушкина. Данные о влиянии этих поэтов можно почерпнуть из юношеских конспектов и рефератов А.Е. Кулаковского [7, с. 799-800] периода его обучения в Якутском реальном училище. Однако рассмотрение этой темы - задача специальной статьи.
То, что странствия поэта включаются в литературный текст как факт его биографии, имеет чрезвычайно важное значение в осознании автором своего поэтического пути. Реальные странствия автора, судя по данным, собранным его первыми биографами (Н.М. Заболоцкий) [8, ф. 5, оп. 2, ед. хр. 41], находят отражение в размышлениях о судьбе поэта как странника. Тем самым существует прямая зависимость между реальными странствиями поэта как фактом его биографии и темой неизбежных скитаний певца-поэта. Многое в этой зависимости станет понятным, если обратиться к фольклору.
В устной традиции жизненный путь певца всегда предопределен божественным происхождением его «дара слова», предначертан как особая судьба, что вместе с тем означает его «бесприютность», «скитальчество» в обыденной жизни. Неслучайно в поэтических текстах традиции этот «путь певца» обозначается не иначе, как «дорога страданий, лишений» ('мун-сор суола'). Более того, в ряде фольклорных жанров - прежде всего песенных - осмысливается горькая доля певца, противопоставленная его громкой славе. Среди «малых» жанров выделяется отнюдь не малый по своему объему жанр ча-быргах, среди разновидностей которого выделяется «бильбит-кербют» ("узнал-увидел"), где в повествовательном плане в текст «включается» фигура рассказчика-странника. Сама фигура чабыргахсыта в якутской фольклорной традиции - это человек странствующий, много повидавший и обладающий определенным «знанием» о мире.
С одной стороны, почти весь этот круг мифо-фольклорных мотивов используется в поэзии Кулаковского. С другой стороны, несколько иначе начинает интерпретироваться в данном литературном тексте судьба певца. Божественное происхождение поэтического дара переосмысливается как момент мифологической биографии не столько певца, сколько поэта. Предопределенным в судьбе поэта оказывается только его поэтический дар, способность владеть словом. Все остальное мифологизируется по мере «раскрытия», реализации его поэтического дара. Факты жизни поэта получают значение в связи с акцентуацией этапов его поэтической биографии (дата написания текста, местность, где «родилась» песня и т.п.). Все это находит выражение в рассматриваемом произведении Кулаковского, где круг традиционных мотивов постепенно трансформируется в представление об индивидуальном «пути» в судьбе поэта.
В этом плане достаточно сопоставить рассматриваемый текст поэта с его же более поздним стихотворением «Певец» (1924?), кстати, включенным им в прижизненное издание. В этом стихотворении традиционная мистическая интерпретация поэтического дара в произведении, где лирическим героем является «традиционный певец», на самом деле оказывается вполне «технологизированной» по методу его описания, становится повествованием о том, как «сделан» (сотворен) певец. В противоположность этому в автобиографическом тексте (послание В.Ф. Артамонову) факты жизни даются в заведомо «мифологической» интерпретации. Элементы авторефлексии в тексте формируются в контексте общей направленности творческих исканий поэта от личной биографии к мифологизации «своего» поэтического пути.
В произведении А.Е. Кулаковского получают развитие принципы авторской объективации, в данном случае - реальной биографии поэта, и тот тип «перволичной» формы повествования от 1-го лица (Ich-Erzahlung), который наметился в его поэме «Сон шамана» (1910) и близких ее кругу стихотворений 1910-х годов («Песня столетней старухи», «Пароход»). В то же время рассматриваемое произведение характеризуется несколько иным ракурсом выражения авторского «Я», реализующегося не только и не столько через позицию героя (поэма «Сон шамана»), сколько - впервые в якутской поэзии - через «Я» поэта. Следует добавить, что за процессом персонификации личности автора и фактов его биографии на самом деле просматривается определенная сверхзадача текста. Она имплицитно кроется в функциональности поэтического плана, которая, помимо всего прочего, находит выражение в рассматриваемом тексте. Это не столько преломление биографических реалий в литературном тексте, сколько создание такого типа текста, в котором биографически отмеченной и, соответственно, индивидуализированной предстает «дорога страданий и скитаний» поэта, его поэтическая судьба.
В смысловом целом текста определяющим для автора становится переакцентуация известной по многим жанрам (песня, чабыргах, эпос олонхо) формульной триады «имя»-«песня»-«дорога». Она переиначивается в тексте А.Е. Кулаковского как «имя поэта»-«стих-хосоон»-«путь/судьба поэта». Все
наиболее значимые элементы этой триады аллитерируются так же, как и вводимые биографические реалии, индивидуализирующие «судьбу поэта». Последовательно выдержанная в произведении система аллитерационных созвучий свидетельствует о «сделанности» (в мифологическом плане - «сотво-ренности») текста и о возможностях поэтической техники самого поэта. Поэтическое начало в тексте Кулаковского возникает на стыке глубинного мифологического смысла и отчетливо выраженной поэтической формы произведения как текстовой данности.
Обращает на себя внимание, например, то, как вводится в текст имя автора:
Курбаннаах Кулукуоскай диэн
Алтан ааттаах
Уhун сурахтаах
Киэн икиллиилээх кики
Тыла кэллим!
Именем «Курбаннаах (Ищущий, букв.: метущийся из стороны в сторону)
Кулаковского» нареченный,
Медного имени прославленный человек,
Весть о котором опережает его самого,
Слово его дошло [до вас]
[8, ф. 4, оп. 26, ед. хр. 33, лл. 39-40].
Переосмысление старого формульного арсенала традиции в сторону индивидуального поэтического видения также определяет целостность данного текста. Проследить это можно на примере отдельно взятой формулы. Самым значительным моментом в биографии поэта становится его умение «соединять стих со стихом» («в умении соединять стих со стихом имеющий заслуги»). Эта формула представляет собой неологизм смыслового порядка, хотя по своей структуре восходит к известным в устной традиции формулам: «владеющий словом», «имеющий слово (песню)», «соединяющий слово со словом» ('тылы тылга холбуур')» в контексте широкого принципа «нанизывания слов» ('хоhуйаан этии'). Поэт переосмысляет фольклорную формульность, употребляя вместо «слова» ('тыл') понятие 'хоЫон', в узком значении понимаемом как «стих» (стихотворная строка), а в широком понимании - обозначавшим мерную, стихотворную речь вообще, что было не характерно для устной традиции и получило распространение, начиная с конца 1920-х годов, преимущественно в рукописной традиции.
Поэтом демонстрируется высокое мастерство владения формульным языком, что позволяет включать в текст любые реалии действительности, освещая их в мифологическом ракурсе, вводить неологизмы, в том числе - русизмы, переосмыслять архаизмы в заданном поэтическом ключе. Все это скорее говорит о возможностях собственно поэтического текста как такового. Однако осознание условности поэтического языка в целом носит еще промежуточный характер, распространяясь преимущественно на поэтическую форму, которая в данном случае ассоциируется с виртуозностью владения формульным языком. Впервые предпринятая в якутской литературе попытка автометаописания в литературном тексте своего жизненного пути остается не до конца осуществленной, поскольку авторское слово оказывается неадекватным выражению авторской позиции, не всегда включается в область конструирования последней. Авторское слово в послании «В.Ф. Артамонову» создается по стилистическим законам объективации «традиционного» героя. Новаторство произведения определялось смелым привнесением автобиографичности в «Я» героя, но авторское решение еще замыкалось здесь в рамках традиционного формульного языка.
Заключение. Комплекс мотивов, восходящих к традиционным представлениям о слове, о Певце, впервые реализуется в тексте как специфически преломленная «точка зрения» особого типа героя - поэта, имеющего «свою биографию». Биография поэта литературно переосмысляется как особая тема в «мифологической» интерпретации своего поэтического пути. Возвращение к устной традиции с новых позиций выражения авторского «Я» совпадает с началом формирования в якутской поэзии лирического типа повествования, возможности осуществления перехода «от певца к поэту» в пределах творчества одного автора.
Специфика рассматриваемого произведения А.Е. Кулаковского видится не только в его принципиально «переходном» характере, но и в том, что оно запечатлело невидимый процесс создания литера-
турного текста, в котором биография автора предстает как литературный нарратив, но в то же время именно этот текст предстает как результат творческой переработки глубинных архетипических представлений о «певце традиции», проецируемых на индивидуальную судьбу автора-поэта. В произведении якутского поэта возникает достаточно сложный тип каузальных связей, когда совмещается фольклорная парадигма представлений о певце (смысл) с созданием новой условной реальности, каким является литературный текст (поэтическая техника). В точке пересечения того и другого возникает новый, авторский, тип поэтического видения. Последнее в свою очередь совмещает в себе уже «Я» (авто) биографического автора и в то же время «Я» лирического героя.
По всей видимости, А.Е. Кулаковский осознавал экспериментаторскую направленность своего текста, в этой связи вполне объяснимо то, что это произведение не было включено им в состав прижизненного издания 1924-1925 гг. Автобиографическое произведение Кулаковского, по существу, стало первым поэтическим текстом якутской литературы, в котором авторское начало возникает на стыке «Я» героя/автора и процесса создания (творения) реальности текста. Судьба поэта проецируется на создаваемый текст, определяя единство «двух пересекающихся «эк-тропических» пространств - творца и творения», о котором писал В.Н. Топоров [10, с. 39].
В этом произведении представлен интересный опыт осознания автором субъектного принципа изложения событий (в данном случае - фактов биографии поэта), замены традиционной «перволичной» формы песенного происхождения внутренней «точкой зрения» в повествовании, что нашло отражение в ином типе членения текста и его структурирования как принципиально «письменного», но во многом созданного благодаря «устному» формульному языку. Для этого произведения характерна стилистическая изощренность поэтического языка, выраженная большей частью на фонологическом и отчасти метрическом уровнях, авторская индивидуализация и одновременно расширение узуса формульных выражений. В известном смысле данное произведение следует рассматривать в качестве этапного в творческой эволюции поэта, поскольку оно по-своему завершает достаточно долгий путь исканий в возможностях преломления реальностей мира в поэтическом тексте. Следует добавить, что это произведение Кулаковского подключается к общей культурологической тенденции, характерной для начала ХХ века - повышения статуса письменного слова по отношению к устному, что начинает проявляться в 1920-х годах и в самой устной традиции, когда в ней начинает распространяться понятие письменной формы - «сурукка киирии» (букв.: «войти в письмо»).
Библиографический список
1. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. - М.: УРСС, 2007. - 648 с.
2. Лотман Ю.М. Декабрист в повседневной жизни (Бытовое поведение как историко-психологиче-ская категория) // Литературное наследие декабристов. - Ленинград: Наука, 1975. - С. 25-74.
3. Лотман Ю.М. Литературная биография в историко-культурном контексте (К типологическому соотношению текста и личности автора) // Лотман Ю.М. Избранные статьи: в 3 т. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры. - Таллин: Александра, 1992. - С. 365-376.
4. Матюшина И.Г. Древнейшая лирика Европы: в 2 кн. - М.: Издательский центр РГГУ, 1999. -Т. 1. - 247 с.
5. Матюшина И.Г. Магия слова. (Скальдические хулительные стихи и любовная поэзия). - М.: РГГУ 1994. - 128 с.
6. Покатилова Н.В., Сивцева-Максимова П.В. Текстологические принципы издания произведений А. Е. Кулаковского // Кулаковский А.Е. Собрание сочинений. Т. 1: Поэтические произведения. - Новосибирск, 2009. - С. 57-68.
7. Покатилова Н.В. Античная реплика в генезисе якутской литературы // Индоевропейское языкознание и классическая филология - XVIII (чтения памяти И.М. Тронского): материалы Международной конференции 23-25 июня 2014 / отв. ред. Н.Н. Казанский. - СПб.: Наука, 2014. - С. 794-803.
8. Рукописный фонд Архива Якутского научного центра Сибирского отделения Российской Академии наук.
9. Стеблин-Каменский М.И. К истории лирического «Я» // Мир саги. Становление литературы. -Ленинград: Наука, 1984. - С. 216-229.
10. Топоров В.Н. Об «эктропическом» пространстве поэзии (поэт и текст в их единстве) // От мифа к литературе. Сборник в честь 75-летия Е.М. Мелетинского. - Москва: Российский университет, 1993. -С. 25-42.
11. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. 2-е изд. - М.: «Восточная литература» РАН, 1998. - 800 с.
12. Danek G. Epos und Studien zu den Quellen der Odyssee. - Wien: Verlag der Osterreichischen Akademie der Wissenschaften, 1998. - 296 p.
13. Edwards M.W. Homer and Oral Tradition, Part 1: Oral Tradition 1, 1986. - Pp. 171-230.
14. Foley J.M. Immanent Art: From Structure to Meaning in Traditional Oral Epic. - Bloomington - Indianapolis, 1991. - Pp. 1-60.
15. Lord A.B. The Singer of Tales, eds. S. Mitchel and G. Nagy. - Cambridge MA, 2000. - 370 p.
16. Nagy G. Early Greek Views of Poets and Poetry: Cambridge History of Literary Criticism, ed. by G. Kennedy, 1. - Cambridge, 1989. - Vol. 1. - Pp. 1-77.
17. Nagy G. Greek mythology and Poetics. Cornell University Press, 1990. - 430 p.
Надежда Володаровна Покатилова, доктор филологических наук, профессор; ФГБУН «Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера» Сибирского отделения Российской академии наук, ведущий научный сотрудник. Адрес: 677000, Якутск, ул. Петровского, 1; e-mail: [email protected]
Для цитирования: Покатилова Н.В. Биография поэта как литературный нарратив (об одном малоизвестном произведении А.Е. Кулаковского) // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2017. № 4. С. 194-201.
POET'S BIOGRAPHY AS A LITERARY NARRATIVE (ON THE LESS KNOWN WORK OF A. E. KULAKOVSKY)
Nadezhda V. Pokatilova ORCID iD: 0000-0002-2869-1400
The Institute for Humanities Research and Problems of Smaller Peoples of the North of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences, Yakutsk, Russia
The paper covers the special analysis of one of the less known works by the first Yakut poet - A.E. Kulakovsky. The letter to "V.F. Artamonov", available to us as a manuscript copy, despite being an epistolary form of "written" origin, is essentially a piece of work aligned, in a sense, with oral tradition. Identification of the nature and forms of this alignment defines the purpose and perspective of this article. At the same time the problem of interpretation of author's biography in the literary text becomes one of the defining aspects of the analysis.
From the analysis the significance of this work is revealed, the work which extends beyond mere attempts at epistolary genre in Yakut literature. The poet's biography and (briefly) his family tree become a subject of a literary workfor the first time. The biography intentionally highlights the lyrical element and aspects significant for his body of work: "name", "home river", as a symbol of the homeland, ability "to piece verse to verse". In the context of mythological motives relevant for this work, there is a known trinity in folklore tradition: "name" - "song" - "road". However in a literary text this trinity, on one hand, gains new meaning as an individual "way" of the poet's biography, on the other, gets a pronounced ornamental character created by alliteration and assonant repetitions. Among the symbolical overtones we observe how the mystical interpretation ofpoetic skill gives way to a deliberate mythologization of the author's life events in an autobiographical work, from real life wanderings to poetic prowess. The cohesiveness of the literary message is created in the text
by the poetic function which appears at the crossover point between the poetic technique ofvocal reiteration and archetypal meaning which dates back to oral tradition.
Key words: oral tradition, early literature, literary text, mythologization, singer-poet, biography, alliteration.
References
1. Veselovskij A.N. Istoricheskaya poehtika [Historical Poetics], Moscow: URSS, 2007, 648 p.
2. Lotman YU. M. Dekabrist v povsednevnoj zhizni (Bytovoe povedenie kak istoriko-psihologicheskaya kategoriya) [The Decembrist in Daily Life (Everyday Behavior as a Historical-Psychological Category)]: Lit-eraturnoe nasledie dekabristov [The Literary Legacy of the Decembrists], Leningrad: Nauka, 1975, pp. 25-74.
3. Lotman YU. M. Literaturnaya biografiya v istoriko-kul'turnom kontekste (K tipologicheskomu sootnos-heniyu teksta i lichnosti avtora) [Literary Biography in the Context of Cultural History (On the Typological Relationship Between Text and Author's Self)]: Lotman YU. M. Izbrannye stat'i: V 3 t. T. 1. Stat'i po semiotike i tipologii kul'tury [Lotman, Yuri Selected Works: in 3 volumes. Vol. 1. The Works on Semiotics and Cultural Typology], Tallinn: Aleksandra, 1992, pp. 365-376.
4. Matyushina I. G. Drevnejshaya lirika Evropy: V 2-h kn. [The Earliest European Lyrical Poetry: in 2 volumes], Moscow: RSUH Publishing, 1999, vol. 1, 247 p.
5. Matyushina I.G. Magiya slova [The Magic of the Word], Moscow: RSUH Publishing, 1994, 128 p.
6. Pokatilova N.V., Sivceva-Maksimova P. V Tekstologicheskie principy izdaniya proizvedenij A.E. Kula-kovskogo [Textological Principles of Publishing A.E. Kulakovsky's Literary Works]: Kulakovskij A.E. Sobra-nie sochinenij. T.1: Poehticheskie proizvedeniya. [A.E. Kulakovsky Collected Works. Vol. 1: Poetic Works], Novosibirsk: Nauka, 2009, pp. 57-68.
7. Pokatilova N.V. Antichnaya replika v genezise yakutskoj literatury [Reception of Ancient literature in the genesis of Yakut literature]: Indoevropejskoe yazykoznanie i klassicheskaya filologiya - XVIII (chteniya avmyati I.M. Tronskogo). Materialy Mezhdunarodnoj konferencii 23-25 iyunya 2014. Otv. red. N.N. Ka-zanskij [Indo-European Linguistics and Classical Philology - XVIII (Joseph M. Tronsky Memorial Conference). Proceedings of the International Conference, St. Petersburg, 23-25 June, 2014. Edited by Nikolai N. Kazansky], St. Petersburg: Nauka, 2014, pp. 794-803.
8. Rukopisnyj fond Arhiva YAkutskogo nauchnogo centra Sibirskogo otdeleniya Rossijskoj akademii nauk [Manuscript Holding of the Archive of the Yakut Scientific Centre of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences].
9. Steblin-Kamenskij M.I. K istorii liricheskogo «ya» [On the History of Lyrical "Self']: Mir sagi. Stanov-lenie literatury [World of Saga. Becoming Literature], Leningrad: Nauka, 1984, pp. 216-229.
10. Toporov V.N. Ob «ehktropicheskom» prostranstve poehzii (poeht i tekst v ih edinstve) [On the "Ec-tropic" Space of Poetry (The Poet and the Text in Unity)]: Ot mifa k literature. Sbornik v chest' 75-letiya E. M. Meletinskogo [From Myth to Literature. The Collection of Works Commemorating the 75 Anniversary of EM. Meletinsky], Moscow: "Rossiisky Universitet" Publishing, 1993, pp. 2-42.
11. Frejdenberg O.M. Mif i literatura drevnosti. 2-e izd. [Myth and Antique Literature. 2nd Ed.], Moscow: «Vostochnaya Literatura» RAS, 1998, 800 p.
12. Danek G. Epos und Studien zu den Quellen der Odyssee, Wien: Verlag der Osterreichischen Akademie der Wissenschaften, 1998, 296 p.
13. Edwards M.W. Homer and Oral Tradition, Part 1: Oral Tradition 1, 1986, pp. 171-230.
14. Foley J.M. Immanent Art: From Structure to Meaning in Traditional Oral Epic, Bloomington - Indianapolis, 1991, pp. 1-60.
15. Lord A.B. The Singer of Tales, eds. S. Mitchel and G. Nagy, Cambridge MA, 2000, 370 p.
16. Nagy G. Early Greek Views of Poets and Poetry: Cambridge History of Literary Criticism, ed. by G. Kennedy, 1, Cambridge, 1989, vol. 1, pp. 1-77.
17. Nagy G. Greek mythology and Poetics. Cornell University Press, 1990, 430 p.
Nadezhda V. Pokatilova, Doctor of Philology, Professor, Leading researcher ofthe Institute for Humanities Research and Problems of Smaller Peoples of the North of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences, 677000 Yakutsk, Petrovsky str. 1 [email protected]
For citation: Pokatilova N.V. Poet's biography as a literary narrative (on the less known work of A.E. Kulakovsky). Aktual'nye problemy filologii i pedagogiceskoj lingvistiki, 2017, 4, pp. 194-201 (In Russ.).
