CC BY
13АНТИЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ КАК ИСТОЧНИК КОМПИЛЯТИВНО-ПЕРИПАТЕТИЧЕСКОЙ ЭСТЕТИКИ
Исаков Кубанычбек Абдыкадырович
кандидат философских наук, доцент, Ошского филиала КНУ им. Ж. Баласагына, г. Ош, Республика
Кыргызстан
ANCIENT PHILOSOPHY AS A SOURCE OF COMPILATION AND PEREPATETIC AETHETICS
Isakov Kubanychbek Abdykadyrovich, Doctor of Philosophy, associate professor of Osh Branch of Kyrgyz National University named after Zh. Balasagyn, Osh city, the Kyrgyz Republic АННОТАЦИЯ
В статье сделана попытка определить протоэксплицитной природы отличающихся парадигм и «содержащих семена» последних эстетических концепций в трудах представителей классического перипатетизм а (Аристотель, Платон и др.) и уточнена идея, что античная философия является концептуальным источником компилятивно-перипатетической эстетики. ABSTRACT
The article makes an attempt to define the protoexplicit nature of differing paradigms which are in the seeds of the latest aesthetic conceptions in the works of the representatives of classical peripatetism (Aristotle, Pluto and others) and it was specified the idea that the ancient philosophy is a conceptual source of compilation and perepatetic aesthetics
Ключевые слова: антика, синтез, эллинизм, гармония, тезис, симметрия, универсум, хаос, логос, эквилибристика, эйдос, катарсис, стоик.
Key words: antic (ancient), synthesis, ellinism, harmony, thesis, symmetry, universe, chaos, logos, equilibration, eidos, catharsis, stoic.
Процессы взаимообогащения, слияния культурных потоков «Восток - Запад» имели место всегда, проявляясь то с большей, то с меньшей силой, иногда затухая, иногда давая яркие вспышки.
Мировоззрения Аль-Фараби и Ибн Сины, связаны с переселением христиан-несториан, донесших в переводах и комментариях, и передавших греческую культуру «иноверцам», которые, в свою очередь, благодарно восприняли и талантливо продолжили античную классическую традицию.
Особенное значение для истории эстетики имеет пифагорейское учение о гармонии, поскольку оно было, по существу, первой попыткой теоретического понимания гармонического устройства всего мироздания. Гармония представляет собой внутреннюю связь вещей и явлений в природе, без которой Космос не мог бы существовать. Гармония, в понимании пифагорейцев, характеризуется такими качествами, как истина, красота, симметрия; и, что самое главное, гармония у них имеет числовое выражение, она органически связана с понятием числа.
Числовая структура любой вещи, отражающая стройность числовым образом организованного универсума, явилась для пифагорейцев основной эстетической данностью. Число является отличительным признаком, благодаря которому можно отождествлять, различать, конструировать вещи в бытии и мышлении. Поскольку число вещи есть как бы сама душа вещи, ее творческая потенция, целостная единораздельная структура, то в объективном смысле оно является гармоническим строением вещи, а в субъективном смысле - ее эстетическим восприятием. Таким образом, это - первая эстетическая теория античности.
Числовая гармония создает общеантичное учение о космосе с симметрично расположенными и настроенными в определенной музыкальной тональности, числовом тоне сферами. Пифагорейцы ввели эстетический момент в саму космологию. Признавая, что мир должен быть гармоничным, они совершенно не случайно придавали
ему форму симметрических геометрических фигур; с этим было связано знаменитое пифагорейское учение о «гармонии сфер».
В концепции «музыки сфер» интервал между Землей и сферой неподвижных звезд рассматривался в качестве диапазона - наиболее совершенного гармонического интервала. Каждая из сфер имела свой тон, гармонический интервал. В итоге, получается музыкально-числовой космос со сферами, расположенными друг в отношении друга согласно числовым и гармоническим отношениям, звучащим как музыкальный инструмент, настроенный в определенной тональности и создающий «гармонию сфер» [8].
Для понимания специфики эстетических взглядов Аль-Фараби, и особенно Ибн Сины важным является рассмотрение эстетического учения Сократа о целесообразности. Сократу первому принадлежит мысль о том, что прекрасное само по себе отличается от других отдельных прекрасных предметов, которых очень много и которые бесконечно разнообразны, и, тем не менее, им присуще одно и то же прекрасное [7]. Это - оригинальная эстетическая установка, где прекрасное как эстетический идеал впервые отличается от реальножизненного его проявления. Красота у Сократа есть принцип, основное положение для существующих прекрасных вещей. Сократу также принадлежит первенство в разработке идеи целесообразности как единства красоты и блага.
Космос досократовской философии целесообразен в форме учения о ритме и симметрии, Сократ же говорит о целесообразности логической. Прекрасное утверждается целесообразным, но безобразное тоже может быть целесообразным. Следовательно, красота не есть благо, если под благом понимать пользу. Но нельзя также утверждать и того, что благо есть только польза. В области прекрасного эстетика Сократа выдвинула принцип целесообразности, в области учения об искусстве - принцип подражания жизни.
Важными, если не сказать - основными, источниками становления эстетических взглядов Аль-Фараби и Ибн Сины, и не только их взглядов, но и всей средневековой арабо-мусульманской эстетики, послужили учения титанов античности - Платона и Аристотеля. Эстетика Платона относится к периоду высокой классики в античной периодизации. Платон не пошел дальше пифагорейских «сфер», текучести Гераклита. Он расчленил космос на физическое и смысловое и потом умозрительно отождествил эти части. Получается, что у Платона эстетическое сознание есть единство внутреннего и внешнего, знания и чувственности, целого и части, идеального и реального. Предметом эстетического сознания здесь выступает синтез смыслового и внесмыслового понимания, данный как субстанция. Это - «душа», ставшая «живым» существом. «Живое», стало быть, и есть специальный эстетический предмет в своем объективном существовании, оно имеет свой лик, свое выражение, воплощается в адекватной выразительной форме, в которой внешне отображен внутренний смысл жизни.
Эстетическое учение Платона не является строго продуманной системой, его эстетическая терминология крайне разнообразна, противоречива и не унифицирована. В число разновидностей эстетического входят категории «число», «ритм», «мера», «гармония». «Число» пронизывает у Платона решительно все бытие, с начала до конца, сверху вниз. Мировую душу он понимает как са-модвижное число. Весь Космос можно вычислить на основе математических определений. Число есть самое внешнее в вещах, но оно же и есть полное тождество внутреннего и внешнего. Числовое бытие у Платона есть в то же время эстетическое, и в этом он близок к пифагорейцам.
Без понятия «меры» немыслима ни платоновская, ни вообще античная эстетика. С мерой мы встречаемся в общем анализе платоновского учения об эстетическом предмете. Платон ставит меру выше всего, отождествляя ее с «вечной природой» и ставя ее выше самой красоты.
В эстетике Платона присутствует известная общеантичная установка: художественно сделанная вещь вполне утилитарна и одновременно является предметом бескорыстного непосредственного эстетического созерцания. Разделив все искусства на производительные и приобре-тательные и отдавая предпочтение первым, Платон выставляет свой основной тезис: в каждом ремесле должен советовать максимально искусный в этом деле. Искусство, по Платону, есть, прежде всего, самое обычное ремесло, но только максимально точное, методически организованное и потому прекрасное. Самое важное в учении Платона об искусстве - это теория воплощения максимально идеального (божественных, умозрительно сконструированных идей) в максимально реальном (в действительности).
Искусство у Платона отождествляется с природой, тем не менее, природу он понимает идеально, как воплощение мировой Души и мирового Ума. Интеллектуализм Платона в теории искусства нисколько не мешает ему чувствовать чистое искусство и наслаждаться его прекрасными формами. Таковы наслаждения, вызываемые прекрасным сочетанием красок, красивыми цветами, великолепием форм, весьма изумительными запахами, ласкающими слух звуками и всем тем, в чем недостаток незаме-
тен и не связан ни в какой мере со страданиями, а восполнение чувствуется и бывает приятным. В «Законах» Платон прямо говорит: «Каждый человек, взрослый или ребенок, свободный или раб, мужчина или женщина - словом, все целиком государство должно беспрестанно петь для самого себя очаровывающие песни, в которых будет выражено все то, что мы разобрали. Они должны постоянно видоизменять песни, чтобы поющие испытывали удовольствие, какую-то ненасытную страсть к песнопениям. Словом, надо жить, играя» [9].
В формировании эстетических взглядов Аль-Фа-раби и Ибн Сины особую роль сыграли труды Аристотеля. Из дошедших до нас произведений Стагирита с эстетикой связаны следующие трактаты: «О поэтическом искусстве», «Риторика», «Политика», «Поэтика».
Рассмотрение эстетических взглядов Аристотеля нужно начать с объяснения четырех основных принципов его онтологической эстетики: Единого, Ума, мировой Души и Космоса. Отбросив единство цельного эйдоса, единство непрерывностей, единство родового понятия, он выдвигает новое понятие единства, а именно: единство как мера. Вещь есть целое, которое выше всякой ее отдельной части и суммы этих частей.
Ум, по Аристотелю, эта некая вечная сущность, неподвижная и отделенная от чувственных вещей. Это -вечно живой ум, в котором заключена подлинная красота. Причем наивысшая красота заключается не в конце жизненного пути, а в его начале, благодаря этому осуществляется сам жизненный процесс. Значит, законченная красота - раньше всего незавершенного и безобразного. В Уме мыслящее и мыслимое отождествлены. Это - гармония, в которой ничто не препятствует мыслящему субъекту мыслить, а мыслимому - быть объектом мысли, в этом, по мнению древнего мыслителя, заключено прекрасное. Ум у Аристотеля - это вполне самодовлеющая ценность, которая для своего обоснования совершенно не нуждается ни в каких других вспомогательных ценностях. Но зато сам Ум являет собой принцип ценности для всего существующего, и все существующее прекрасно только благодаря своему приобщению к Уму. Учение Аристотеля есть сконцентрированное учение античности о самодовлеющей эстетической ценности. Наивысшая красота трактуется у Аристотеля как красота живого, одушевленного и наполненного умственными энергиями чувственного Космоса [1].
Прекрасное и благо рассматриваются Аристотелем как чистое бытие для себя, а не для другого. Это - абсолютная разумность и осмысленность, лишенная всего материального, но предполагающая материю как необходимую область действия, порождения и осуществления. Оба эти термина сливаются у него в термине «калокагатия» -единство этически «хорошего» и эстетически «пре- красного». Калокагатия - это нечто целое и самостоятельное, а не отдельная добродетель.
Совершенно новым у Аристотеля является понимание «хорошего» - как внешних жизненных благ (власть, богатство, слава, почет) и «прекрасного» - как внутренних добродетелей (справедливость, мужество, верность). Античность до Аристотеля считала добродетели «благом», а их внешнее проявление - «красотой». Здесь же, наоборот, благо - это обычные жизненные блага, а красота - это добродетели.
Для понимания эстетики Аристотеля важно и необходимо учитывать его учение о катарсисе. Все душевные силы, считает он, постепенно освобождаясь от потока становления, в котором они только и возможны, превращаются в некое единое духовное средоточие, в Ум. Сосредоточенность в Уме - выше самой Души со всеми присущими ей отдельными силами. Поэтому катарсис («очищение») - умственно-энергийное состояние, в нем нет волевого устремления, это - состояние души, которое выше волевых актов. Аристотель в «Поэтике» употребляет термин «катарсис» применительно к искусству, для него это - цель трагедийного произведения.
Катарсис определяет принципы создания трагедии и цель, которая опредмечивается в трагедии. Для эстетического прочтения катарсиса важна эмоция, исходящая от произведения, а не отдаленное влияние на культуру чувств. Катарсис - одна из форм искусства: ответ не на реальность, а на «видимость» реальности, не на факт бытия, а на художественный факт, на художественную целостность, построенную на основе миметического принципа. Приобретаемый в общении с искусством духовный опыт есть опыт особого рода, который иначе, чем через искусство, приобретен быть не может. В этом заключен важный вывод по отношению к искусству, который есть специфическая сфера, где не говорится ни «да», ни «нет», и, тем не менее, оно всегда есть сфера возможных утверждений и отрицаний. Это - сфера выразительных становлений-действий.
Подражание есть творчество, к которому человек склонен по своей природе и этим он отличается от прочих живых существ, и в силу этого он приобретает свои первые познания. Это - творчество, доставляющее ему удовольствие от возможности мысленно обобщать и созерцать воспроизведенный предмет.
Мимесис у Аристотеля есть и сущность искусства, его особая природа, и фундаментальное понятие теории, где он, собственно, и приобретает эстетические знания. Более того, мимесис не является характеристикой особой группы «подражательных искусств», а выступает в качестве родовой характеристики искусства в широком смысле этого слова - творческой привычки («технэ») следовать за истинным разумом или, другими словами, всякого умения делать что-либо со знанием дела. В «Поэтике» Аристотель выдвигает мимесис в качестве общего принципа, объемлющего сферу того, что позже было названо «изящным» искусством, видя в подражании не
только родовую его характеристику, но и источник его видовой специфики, в отличие от других форм технэ.
В античной эстетике с классической ясностью был поставлен целый ряд проблем, имеющих непреходящее значение для становления эстетических взглядов арабо-мусульманских мыслителей Востока - Аль-Фараби и Ибн Сины. В трудах античных авторов были разработаны почти все основные проблемы - такие, как вопрос о сущности искусства, о природе эстетического восприятия, средствах и целях эстетического воспитания, о содержании основных категорий эстетики: «гармонии», «прекрасного», «ритма», «симметрии», «меры» и т. д. Идеи древнегреческих ученых, главным образом, пифагорейцев, Гераклита, Платона, Аристотеля, неоплатоников были для Аль-Фа-раби и Ибн Сины не только фоном и строительным материалом, но, в первую очередь, духовной и нравственной платформой, источником и аналогом их воззрений на мир.
Литература
1. Аристотель. Соч. В 4-х т. - М.: Мысль, 1975. - Т. 1. -550 с. - С. 308-310.
2. Аристотель. Соч. в 4-х т. - Т. 1; Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М., 1930. -Т. 1. - С. 728-734; Никитина Н.Н. Мимесис в эстетике Аристотеля (Цикл «История эстетических учений») // Серия «Эстетика». - М.: Знание, 1990. - № 10.
3. Диоген Лоэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. - М., 1986. - С. 335.
4. Кессиди Ф.Х. Философские и эстетические взгляды Гераклита Эфесского. - М., 1963. - С. 72.
5. Классическая калокагатия и ее типы // Вопросы эстетики. - Вып. 3. - М., 1960.
6. Лосев А.Ф. История античной эстетики. - Т. 1. - С. 349.
7. Лосев А.Ф. История эстетической мысли. - Т. 1. - С. 182.
8. Мэнли П. Холл. Энциклопедическое изложение масонской, герметической и розенкрейцеровской символической философии. - СПб: СПИКС, 1994. -792 с. - С. 291-292.
9. Платон. Диалоги. - М., 1986. - 605 с.
10. Платон. Соч. В 3-х т. - М.: Мысль, 1972. - Т. 3. - Ч. 2. - 678 с.
ЭСТЕТИЧЕСКАЯ ГАРМОНИЯ В КОНТЕКСТЕ СРЕДНЕВЕКОВОГО
ВОСТОЧНОГО ПЕРИПАТЕТИЗМА
Исаков Кубанычбек Абдыкадырович
кандидат философских наук, доцент, Ошского филиала КНУ им. Ж. Баласагына, г. Ош, Республика
Кыргызстан
AETHETIC HARMONY IN THE CONTEXT OF MEDIEVAL EASTERN PERIPATETISM
Isakov Kubanychbek Abdykadyrovich, Doctor of Philosophy, associate professor of Osh Branch of Kyrgyz National University named after Zh. Balasagyn, Osh city, the Kyrgyz Republic АННОТАЦИЯ
В данной статье рассмотрены оценки диалектического единства гармонии в трудах видных представителей восточного перипатетизма (Аль Фараби, Ибн Сина и др.), сделаны выводы о космогонических особенностях космологической типологии «гармонии», обозначено место эстетического удовольствия, переживания и настроения, распространенные в средневековой восточной поэзии, музыке и искусстве вообще.
