CC BY
980
YAK 327 ББК 63
B.B. МИРОНОВ
V.V. MIRONOV
АНГЛИЙСКАЯ ШКОЛА ТЕОРИИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ И АРНОЛЬД ТОЙНБИ
ENGLISH SCHOOL THEORY OF INTERNATIONAL RELATIONS AND ARNOLD TOYNBEE
Статья посвящена изучению места и роли английской школы теории международных отношений среди направлений английской исторической науки второй половины ХХ века. Личное знакомство и совместная работа Мартина Уайта и Чарльза Мэннинга с Арнольдом Тойнби сыграли разную роль в научной биографии первых представителей английской школы. Некоторые факторы личного характера, объясняющие появление концепции международного общества, в работах Герберта Баттерфильда и Хейдли Булла исследуются в данной статье.
This article is devoted to place and meaning of English school theory of international relations among directions in English historical science in the second half of the XX century. Personal acquaintance and cooperation of Martin Wight and Charles Manning with Arnold Toynbee played differently in scientific biography of the first representatives of English school. Some factors of personal nature that explain the appearance of the conception of international society in the works of Herbert Butterfield and Headley Bull are under study in the article.
Ключевые слова: Английская школа, теория международных отношений, историография, международное общество, Ч. Мэннинг, М. Уайт, Г. Баттерфильд, Х. Булл, А. Тойнби.
Key words: English school, theory of international relations, historiography, international society, Ch. Manning, M. Wight, H. Butterfield, H. Bull, A. Toynbee.
Английская теоретическая традиция изучения международных отношений как самостоятельная школа формировалась во второй половине ХХ века. Впечатав в арсенал науки о международных отношениях концепцию «международного общества», она, в первую очередь, ассоциируется сегодня с именами Мартина Уайта, Хейдли Булла, Адама Уотсона и Джона Винсента. Однако отнесение творчества именно данных исследователей к школе основано на том факте, что с ними был связан первый расцвет английской теории, который пришелся на 1960-1970 годы.
Вместе с тем, к числу представителей первого, еще более раннего, поколения школы можно отнести Чарльза Мэннинга и Герберта Баттерфильда. Первый был ученым, непосредственно сформулировавшим основной набор идей в рамках проблематики международного общества, хотя и не считал своей подход завершенной концепцией. Второй - внес неоценимый организационный вклад в институциональное оформление школы, как и развивал отдельные идеи, ставшие впоследствии отличительным маркером «национального» взгляда школы на международные отношения. Если Мэннинг был первым, кто в структуре мира увидел не только анархию, как на том настаивала политическая мысль его времени, но и черты социального порядка, назвал это обществом и попытался его исследовать, то Баттерфильд в известном смысле обеспечил научное звучание концепта баланс сил в английской науке в 1940-1970 годы.
В 1981 году появилась известная статья Роя Джонса, где автор впервые заговорил об окончании школы и ее распаде» [12, р. 185-206]. Крити-
ческие замечания Джонса парадоксальным образом способствовали осознанию участниками своей принадлежности к школе как к целостному образованию и вызвали ответную реакцию. Так, с конца 1990 годов и в первое десятилетие XXI века английская школа переживает своего рода Ренессанс и рост интереса к своим идеям в мире. Эндрю Линклейтер склонен считать современное внимание к школе следствием популяризации ее основных исследовательских практик такими влиятельными международниками как Бэр-ри Бузан и Ричард Литтл [8, р. 84], другие ученые - связывают «возрождение» с формированием третьего поколения школы, представленного именами Тима Дюна, Кена Буса, Фреда Халлидея, Роберта Джексона и другими [5, с. 91-110]. Поскольку у этих лиц давно существуют свои ученики, то уже упоминавшийся Бэрри Бузан пишет сегодня о существовании четвертого поколения английских международников, в центре исследовательских интересов которых находится проблематика не международного, а мирового общества [9, р. 109-161]. Таким образом, можно говорить о существовании трех-четы-рех поколений внутри школы, начиная с 1950 годов и об эволюции проблематики работ от международных к мирополитическим исследованиям.
Вопросы изучения английской школы в науке не получили пока широкого распространения, однако отдельные статьи и разделы в работах по изучению теории международных отношений стали появляться как в отечественной, так и в зарубежной науке. Это свидетельствует, в свою очередь, о признании школы как довольно крупного и значимого явления в изучении международных отношений. Например, А.Г. Дугин основной вклад этой «парадигмы» международных исследований видит в компромиссном характере выводов английских ученых между традициями современного неореализма и неолиберальным институционализмом [2, с. 55-60]. Здесь творческое наследие школы воспринимается и как удачное завершение третьего «большого спора» в международных отношениях, и как переход к конструктивист-ким исследованиям отдельных тем современной международной жизни. Другие аналитики склонны видеть в английской школе напротив лишь небольшое отклонение от мейнстрима теоретических рассуждений о международных отношениях и тогда школа предстает лишь британским вариантом неореализма, где акцент делается не на политическом взаимодействии государств и безопасности, а на смещении тематики в сторону социального порядка в международной сфере [8, р. 85].
Из сказанного поднимается проблема об инструментах изучения английской школы на разных этапах ее существования. Например, можно пойти по пути выявления концептуальных основ и институтов школы, можно прибегнуть к сравнению английской и американской теории международных отношений. Однако учитывая, что и та и другая традиция внутренне многомерны, представляется целесообразным поместить творчество отдельных представителей первого и второго поколений школы в историографический контекст основных направлений общественно-политической мысли, чтобы выявить специфику ключевых взглядов британских международников в 1960-1980 годы и истоки формирования общей концепции школы.
Определенный задел для такого рода исследования дает историографическая оценка, высказанная в свое время И.И. Шарифжановым, который замечал, что во второй половине ХХ века ключевыми фигурами в английской исторической науке были Арнольд Тойнби и Герберт Баттерфильд, олицетворявшие собой два разных научных направления - либеральное и консервативное [6, с. 73]. Творчество двух указанных историков в рамках этого подхода выглядит как альтернативные традиции историописания. А. Тойнби (1889-1975) воспринимается как один из самых ярких создателей цивилиза-ционного подхода в ХХ веке, Г. Баттерфильд (1900-1979) известен в первую очередь как крупный религиозный мыслитель. И даже его обращение к политической истории, по существу к одному из самых консервативных разделов историописания в английской традиции, воспринимается в качестве от-
ступления от тем, которые интересовали ученого всю жизнь. По своим религиозным взглядам он был диссентером, и долгое время скрывал свою принадлежность к методистской церкви. В Оксфорд он, по-видимому, поступил, по настоянию отца, который хотел, чтобы образование позволило сыну стать методистским священником в будущем.
Одним из ключевых вопросов при изучении истории в тематике исследований Баттерфильда был вопрос о передаче опыта от одного поколения к другому. Разрывы между поколениями ученый полагал одной из предпосылок социальных потрясений и заблуждений в науке [7, p. 146]. Эти свои выводы он сформулировал в работе «Вигская интерпретация истории» 1931 года, которая принесла ему широкую научную известность. Сохранение традиций, преемственность между поколениями, вопросы морали - это значимые ориентиры и в науке, и в образовании. Его интерес к искусству государственного управления («wisdom of statecraft», как он сам называл это в оригинале) напоминает своего рода латинскую средневековую «desiderata» - жанр морально обоснованных советов, передаваемых будущему поколению правителей. Не случайно, что Маргарет Тэтчер, лидер британских консерваторов, назвала одну из своих книг в такой же манере «Искусство управления государством», и здесь обнаруживается явное созвучие с названием ключевой работы Баттерфильда. Все это свидетельствует о консервативном характере взглядов Герберта Баттерфильда в историографическом контексте второй половины прошлого века.
Напротив, Арнольд Тойнби в «Постижении истории» раскрывается как оригинальный мыслитель, сторонник новых подходов к ее изучению. Признавая цивилизационную неоднородность мира, он ищет закономерности совсем не в тех сферах, которые интересовали Баттерфильда. В своих работах, посвященных сюжетам политической истории, сэр Герберт сравнивает баланс сил с законами механики, а Тойнби при обосновании гипотез интересуют отдельные корреляции, объясняющие различное течение политических процессов. Так, например, перенос столицы государства может свидетельствовать об изменении фазы развития цивилизации [3, с. 509-515]. Многие рассуждения Тойнби выглядят на языке современной политической науки не более чем гипотезы внимательного наблюдателя - они не просчитываются в цифрах, не проверяются верифицируемыми процедурами, не основаны на базах данных, а доказываются отдельным иллюстративным материалом.
Однако, такое поверхностное восприятие отдельных идей и первого и второго историков, не дает достаточных оснований противопоставлять их творческое наследие как альтернативное, скорее напоминает спор о «старых» и «новых» путях исследования истории, существовавших в английской исторической науке в 1950-1970 годы.
Чарльз Энтони Вудвард Мэннинг (1894-1978) еще один видный представитель школы первого поколения. Он родился и получил среднее образование в церковной школе в Южной Африке. В Европу приехал в 1914 году для получения профессионального образования и почти сразу оказался в английской армии. По окончании войны он был принят в Оксфордский университет (Колледж Бразенос), где изучал право и философию. В 1922 году он становиться адвокатом и вскоре начинает заниматься преподавательской деятельностью в новом колледже Пемброук (Оксфорд), где в общей сложности он проработал около шести лет с двумя перерывами [9, p. IX]. В 1925-1926 году Мэннинг выиграл научный грант и при поддержке Фонда Рокфеллера проходил годичную стажировку в Гарвардском университете в США. После этого он оказывается в штате сотрудников Международной организации труда, а затем, становится личным помощником Генерального секретаря Лиги Наций. Не прекращал в эти годы он и преподавательскую деятельность. В частности, его приглашали ассистировать Альфреду Циммерну, преподававшему право в Женевской школе международных исследований. В Швейцарии в то время размещалась Штаб-квартира Лиги Наций. В конце 1920 годов он
возвращается в Великобританию, к постоянной преподавательской деятельности в Оксфорде, но в начале 1930 года Мэннинг перебирается в Лондонскую школу экономики и политических исследований на должность профессора международных отношений. Вскоре он возглавляет кафедру и сохраняет этот пост вплоть до своей отставки в 1962 году [13, р.1Х]. В годы второй мировой войны он сотрудничал еще и Королевским институтом международных отношений в Четэм-Хаузе, где работал в течение 33 лет Арнольд Тойнби [15, р. VII]. Сам Тойнби всегда с большой теплотой отзывался о периоде своей работы в этом институте [4, с. 238-256] .
После своего ухода с должности заведующего кафедрой в начале 1960-х гг. он продолжал еще какое-то время преподавать в Лондонской школе экономики. При этом, Хидеми Суганами, слушавший его лекции в начале 1970 годов, вспоминал, что, уже, будучи известным ученым, почтенным профессором, Мэннинг каждый раз как ребенок волновался по поводу того, какое количество студентов придет к нему на первую лекцию[14, р. 92]. Приходило не много, но те, кто приходил, попадали под его несомненное влияние. В 1970 годы он читал лишь спецкурс в магистратуре, который сам предпочитал называть «Структура международного общества». Его биография демонстрирует то, что большую часть своей жизни он был преподавателем и тем запомнился большинству будущих английских международников.
Как ученый он опубликовал за свою жизнь около 40 работ [14, р. 106107]. Но, в основном, это были работы статейного характера, небольшие по объему, а некоторые из них имели еще и публицистическую направленность. Они до сих пор вызывают неоднозначные оценки. Так, например, в Великобритании Мэннинг возглавлял одно время общество выходцев из Южной Африки. А поскольку ЮАР проводила политику апартеида и колониальную политику в отношении Намибии, то страна его детства часто оказывалась в поле критики общественности. В этих условиях в 1960 годы он написал ряд статей, где оправдывал позицию режима Претории и критиковал действия Международного суда ООН, пытавшегося осудить политику Южноафриканской республики.
Собственно центральной монографией, работой всей его жизни, обобщившей интерес к международным отношениям, стала книга «Природа международного общества», впервые вышедшая в 1962 году [12]. Учитывая его многолетний опыт в качестве преподавателя, такая ситуация не может не свидетельствовать о том, что он был глубоко сомневающимся человеком. Писал он несоизмеримо меньше, чем думал и рассуждал о международных отношениях. Сам он с известной долей иронии относился к тому, что за тридцать с лишним лет работы написал только одну большую книгу. Одному из своих учеников он говорил, что его жизнь состоит из трех частей: треть посвящена изучению философии, треть - преподаванию, треть - чтению газет» [14, р. 92].
Однако без ссылок на его работу не обходилось ни одно серьезное исследование по международным отношениям в Британии в 1960-1970 годы. На два десятилетия книга Чарльза Мэннинга стала концентрированным выражением большинства идей для английских исследователей, пишущих на международные темы. Примечательно, что, не имея такого отклика, какой имела работа Эдварда Кара, книга Мэннинга была переиздана в 1975. Небезынтересно и то, что работ такого уровня было немного в то время и в США -общепризнанном центре развития международной теории. Сравнимые по значению монографии, написанные одним ученым, появились лишь в конце 1970 гг. Это «Теория международной политики» Кеннета Уолтца в США и «Анархическое общество» Хейдли Булла в Великобритании. Однако, последний также лично выражал признательность Мэннингу еще в «Дипломатических исследованиях» в 1966 году за те идеи, которые Булл развивал в своих книгах [12, р. 35]. Кроме того, обе упомянутые работы вышли в конце 1970 гг. Таким образом, совместная работа с Тойнби в Четэм-Хаузе не оставила ника-
кого следа в концепции данного ученого, в отличие от другого видного представителя школы Мартина Уайта.
В сравнении с творчеством Тойнби, наследие Мартина Уайта (19131972) демонстрирует иные особенности становления английской теории международных отношений. Уайт по происхождению был из профессорской семьи и на его мировоззрение большое влияние оказал христианский пацифизм межвоенного периода. Именно этим обстоятельством объясняется его ранний интерес к политической истории. По своим убеждениям Уайт в то время был христианским пацифистом. Пацифизм был своего рода реакцией людей его поколения на Первую мировую войну. Своим коллегам по Оксфорду он запомнился как страстный сторонник Лиги Наций. Но если события в Абиссинии стали для английского общественного мнения травмирующим международные устои опытом, то фашизм оказался не только испытанием для страны, но и мировоззренческим кризисом для многих пацифистов.
Пацифизм Уайта основывался на убеждении, что существует противоречие между христианским учением о человеческой жизни и войной, смертной казнью, эвтаназией. Он в то время не призывал к отмене смертной казни или к запрету войны, но видел в пацифистской позиции долгосрочную моральную опору по установлению прочного мира. Нельзя не признать, что его пацифизм носил скорее доктринальный, нежели прагматический характер. Он не указывал, насколько это можно судить по его статье, «Христианский пацифизм» способы достижения конкретного результата, а просто был убежден, что христианская мораль не оставляет никакой альтернативы, чем мир между народами.
Поэтому Вторая мировая война оказалась для него проблемой и не только потому, что он упал духом, разрушились иллюзии молодости, разлетелись на осколки его умозрительные аргументы, но и потому, что нацистская тирания стала периодом краха политики умиротворения для его страны и пацифистского кредо для людей его поколения. Хотя еще в 1940 году он пытался отстаивать свой пацифизм на одном из публичных диспутов, заявляя, что «война - это конвульсия цивилизации, которая забыла свое христианское происхождение. Она появилась в силу растущего воздействия секуляризма и материализма, разрушившего христианское единство Европы на корпорации в себе» [18, р. 16], но, в целом, военные годы оказались и творческим кризисом для исследователя. Как минимум, кажется вовсе не случайным, что первые представители английской теории международных отношений имели религиозное кредо. В известном смысле разработка теории международной политики для Уайта оказалась реакцией на кризис пацифистских и идеалистических взглядов на международные отношения.
Уайт и Тойнби также были лично знакомы друг с другом. Их сближала совместная работа в Лондонской школе экономики и прикладных политических исследований. Здесь Мартин Уайт познакомился с Арнольдом Тойн-би, сотрудничеством с которым будущий международник очень гордился и, несомненно, попал под влияние идей известного британского ученого в 1930 годы. Вместе они готовили ряд научных сборников. Однако в научном отношении сильное влияние Тойнби скорее препятствовало формированию Уайта как самостоятельного исследователя международных отношений. Только после войны в 1949 году в издательстве Королевского института по международным отношениям выходит его небольшая по объему работа «Политика держав» - оригинальный памфлет, который стал карманным словариком для нескольких поколений английских студентов и, пожалуй, самой известной его работой [16. р. 1-68]. В этой книге, Уайт целиком и полностью уделил внимание проработке терминологии в сфере международных отношений. Считая, что разговор о них должен идти в строгом научном ключе (термин «сциентизм» он тогда не употреблял), исследователю понадобилось и разобраться в ключевых категориях. Из их анализа и вырастает некоторое подобие международной теории.
Примечательно, что эта работа, будучи по существу первой теоретической стала для международника и главной работой его жизни. Видимо, к этой своей книге Уайт возвращался на протяжении всей оставшейся жизни. Незадолго до смерти он писал: «Я думаю, что нужен окончательный вариант, в котором объединилось бы огромное количество моих работ, разрозненных статей и фрагментов, которые необходимо свести в одно издание. Это то, чего я жду от «Политики государств». Никсоновские решения по Китаю, вхождение Японии в число Великих держав и другие сюжеты создают необходимость для написания еще одной главы» [17, р. 15]. К сожалению, сам Уайт эту работу закончить не успел. И в предисловии ко второму изданию этой книги Хейдли Булл, осуществлявший редакторскую правку текста, отметил, что некоторые фрагменты были вставлены из неопубликованных рукописей М. Уайта [18, р. 19]. Таким образом, его ученики в память о своем учителе выпустили после его кончины вторую редакцию, более объемную и существенно переделанную, помимо первого издания 1949 года.
Хотя эссе в первоначальной редакции насчитывало всего 68 страниц, оно оказало глубокое воздействие на изучение международных отношений в университетах Великобритании. Более того, эта работа выходит почти в тоже время, что и известная книга Г. Моргентау, от которой ведет свое происхождение современная теория международных отношений. Конечно, в первоначальном виде, по проработанности отдельных положений работа Уайта уступала труду Моргентау. Но именно в этой работе впервые фиксируется переход от анализа отдельных исторических сюжетов к общей теоретической проблематике изучения международных отношений. Кроме того, Уайт здесь говорил о систематизирующим влиянии баланса сил в международных отношениях - тема, которая сблизила Уайта с его учителем по Оксфорду -Г. Баттерфильдом, а в конце 1950-х они создают семинар, посвященный изучению внешней политики.
Хейдли Булл (1932-1985), будучи по происхождению австралийцем, поступает в университет в Сиднее, где планирует изучать историю и философию. Там же он попадает под сильное влияние профессора Джона Андерсена (1893-1962), основателя философии австралийского реализма. В последующем философский уровень рассуждений почти всегда был присущ работам Хедли Булла, Эта черта была характерна и для Мэннинга.
Получив диплом бакалавра, в 1953 году он переезжает в Великобританию для изучения политологии в Оксфорде 1953-1955, а еще через два года становится ассистентом в Лондонской школе экономики, где и читал лекции Мартин Уайт. С 1965 года в течение двух лет Булл работал на Форин Офис и дослужился до начальника департамента по контролю за вооружениями и разоружением, что для иностранца было вовсе не таким уж простым делом.
После отставки в 1967 Булл начинает преподавать и в университете Канберры. Там же в Австралии в Национальном университете сегодня находится и Центр исследований имени Х. Булла. С 1977 года он параллельно был профессором Оксфорда, как и продолжал работать вплоть до своей смерти от рака в 1985 году в Лондонской школе экономики.
Таким образом, если внимательно присмотреться к указанным фактам его биографии, то можно увидеть важные для понимания науки второй половины ХХ века черты. Например, интерес к междисциплинарному синтезу научного знания в 1950-1960 годы, становление политологии как самостоятельной науки, спрос на специалистов-прикладников, означавший выделение международных отношений в относительно автономную сферу исследований. Академическая мобильность ученого на Западе во второй половине ХХ века и другие.
Кроме того, в его жизни просматриваются и важные социально-политические перемены эпохи, определившие уникальный контекст идейного своеобразия школы. Начало процессов интеграции Европы и экономической глобализации Запада, своеобразно предоставивших путь Буллу в поли-
тику и дипломатию в стране, где еще в XIX эта профессия считалась делом наследственным и аристократическим. Сочетание преподавания и практической работы в жизни ученого, требующие готовности от исследователя, выступать не только интеллектуалом в своем деле, но и экспертом, прикладником, и другие. Наконец, принадлежность к англоязычному миру, связи между странами в рамках британского Содружества дали ему возможность построить карьеру и преодолеть «синдром мигранта» в другой стране так, что Великобритания стала ему вторым домом, а его имя олицетворением английской международной теории. Поэтому, одной из классических черт «английского» дискурса о международных отношениях становится восприятие их с позиций международного общества, представляющего собой относительно целое надгосударственное образование, а не сообщество стран, разделенное государственными границами.
Этот момент стал не просто первой характерной чертой, но едва ли не визитной карточкой английской школы. В этом смысле Хедли Булл был, пожалуй, одним из первых, кто проанализировал международное общество в системе категорий анархия, международная (межгосударственная) система, международный и мировой порядок.
Вслед за американскими реалистами Булл признает анархию ведущей силой развития международных отношений. «Анархия» трактуется как отсутствие мирового правительства, единой верховной власти при взаимодействии равноправных государств. При этом анархия не абсолютна и имеет ряд ограничений, а периоды мира в анархичных по своей природе отношениях между странами вовсе не случайны. Безграничная хаотическая природа взаимодействия стран сдерживается как самими государствами, так и международной системой [7, р. 8-10]. Иначе говоря, в отличие от американской традиции теории международных отношений, для английской школы наличие международного порядка не исключение из правил анархичного взаимодействия государств, а скорее характерная черта международной жизни.
Порядок как ведущий концепт центральной работы Хедли Булла поддерживается изменениями во внутренней природе государств, сообществом государств и международным обществом.
«Государство» трактуется международником в реалистической гобес-сианской манере. Под ними понимаются «независимые политические сообщества, каждое из которых имеет правительство и утверждает суверенитет в отношении значительной части территории и населения, и являются юридически независимыми извне [7, р. 8]. Отметим, что универсального определения государства не существует, а необходимые для его дефиниции признаки в этом понятии присутствуют. Подход Булла, как минимум, встретил бы понимание отечественных специалистов по теории государства и политологов.
Аналогичное можно сказать и о понятии «международная система». Системность в теории международных отношений относится к числу сложных и дискуссионных понятий. Специфика «английского» подхода в концепции Хедли Булла проявляется в том, что наличие системы не только не исключает хаоса в международных отношениях, но и противопоставляется понятию международного общества.
Система в международных отношениях формируется усилиями государств и появляется тогда, когда два или более государства имеют существенные контакты между собой и значительно зависят от решения другого как части целого. Система есть результат роста и интенсивности межгосударственных взаимодействий. Система формируется на базе общих интересов, ценностей и политической культуры стран [7, р. 10].
Параллельно существует понятие «международное общество» (сообщество государств), отличное от международной системы. Международное общество образуется тогда, когда группа стран, осознавая общность базовых интересов и ценностей, формирует сеть общих правил, норм и институтов. Международное общество предполагает международную систему, но послед-
няя может существовать и без международного общества. Османская империя была частью международной системы с момента ее появления, но стала участником международного общества, только после Первой мировой войны [7. р. 13-14].
Таким образом, международное общество оказывается более узким по объему понятием, чем международная система, но более динамичным по внутренним характеристикам. Именно здесь разрабатываются правила и нормы, определяющие своеобразие международного порядка в ту или иную эпоху. Справедливо в этом отношении ироничное замечание А.Д. Богатуро-ва, что «международное общество выступает авангардом международной системы» [1, с. 337].
Консервативные черты мировоззрения ученого проявились и в ряде других аспектах его творчества. Так, расширение круга источников международного права, что было зафиксировано в статье 38 Устава Международного суда, на практике подрывает исключительную роль международных договоров. Обилие многосторонних международных конвенций ведет к дифференциации договоров на «жесткое» и «мягкое» право; на законодательство, обязательное для исполнения и право, отклонение от которого не приводит к санкциям. Понимание роли международного права как механизма социальной инженерии приводит к повышению статуса субъективных правовых факторов: доктрины, толкований, разного рода судов, наконец, доходов юристов, но отнюдь не способствует стабилизации отношений между государствами. Развитие и расширение перечня и содержания прав человека во второй половине ХХ века, в свою очередь, способствовало наделению индивида чертами международной публичной правосубъектности, но не укрепило доверие между странами. В итоге обилие норм, дифференциация отраслей, субъектов и институтов международного права скорее подрывает порядок, чем способствует международной стабилизации [7, р. 160-162]. Международная система в этих условиях регулирует отношения с помощью традиционного способа силы, а международное право утрачивает свою уникальную ценность.
Таким образом, в концепции Х. Булла стоит видеть не олицетворение международно-правого нигилизма ученого, а парадоксальный британский консерватизм и юридическую принципиальность. Несмотря на категоричность мышления, Булл подчеркнул основную черту международного права в качестве регулятора международных отношений. Право поддерживает и регулирует лишь типичные общественные отношения между классическими субъектами международных отношений (то есть, характерные отношения между странами), а попытки использовать его в иных ситуациях способны привести к обратному эффекту - дерегулированию и замене правового механизма внеправовым, что опасно для социума не только во внутриобще-ственных отношениях, но и в международных. При общности правовой семьи Великобритании и США, английский подход в сравнении с американской традицией отличается признанием исключительной ценности международного права.
Английская школа теории международных отношений, в основе которой лежали вопросы международного порядка и концепция «международного общества» возникла в интеллектуальной среде, близкой к консервативному направлению в английской историографии. Не случайно, что среди основателей школы были люди с глубоким религиозным мировоззрением (Г. Баттерфильд и М. Уайт).
Еще два крупных представителя школы первых поколений были мигрантами в Великобританию: Хейдли Булл был выходцем из Австралии, а Чарльз Мэннинг из Южной Африки. Их удачный опыт адаптации в другой стране, чему в немалой степени способствовали общность языка, приобщение к традициям английской науки и классическому европейскому образованию привели к тому, что на мир они смотрели не с «национальных», а с более
широких мировоззренческих позиций. Восприятие мира сквозь призму общества выдавало собственное ощущение ученых, доказывающих принадлежность западному миру и западной цивилизации.
При этом конструкция «Запад» во второй половине ХХ века была в известном смысле порождением эпохи холодной войны - эпохи, в которой Европа не играла роль самостоятельного центра силы до 1960-1970 годов. В Западе видели, не только противоположность Востоку, но и более сложную дискурсивную модель, вобравшую в себя концептуально широкий круг проблем международной жизни. Особые отношение с Соединенными Штатами, противопоставление третьему миру как следствие крушения колониальной системы, переосмысление ключевых императивов внешней политики в ядерный век, ослабление роли Великобритании в делах мира, рост протестных движений - все эти факторы способствовали смещению акцентов при изучении традиционных аспектов международных отношений. Именно в это время и в этом месте появляется концепция «международного общества», где вопросы поддержания порядка в международных отношениях стали более актуальными, чем формулирование национальных интересов страны. Ученые в рамках английской школы предлагали в этой связи некую альтернативу американскому политическому реализму, хотя и не дистанцировались от американской теории целиком.
Примечательна в этом отношении позиция Хейдли Булла, который под международным обществом понимал, в первую очередь, общество не индивидов, а государств. Такая специфичная позиция нашла отражение в ключевой его работе «Анархическое общество», где подчеркивалось, что наличие хаоса не исключает взаимодействия и порядка в международной сфере. Развитие этих идей представителями первых поколений школы привело к поиску истоков международного общества, который они нашли в истории средневековой Европы. Сформировавшись как сообщество европейских стран, международное общество совершило экспансию в остальной мир, чему была посвящена одна из двух коллективных монографий школы и отдельные работы исследователей.
Творчество Арнольда Тойнби с его идеей многообразия цивилизаций, вариативностью судеб их развития выступает на этом западноцентричном фоне одной цивилизации английской школы альтернативным, а не компромиссным примером английской историографии и хорошим маркером, иллюстрирующим место английской теоретической традиции рассуждений о международных отношениях. Не случайным в этой связи представляется, что личное знакомство и совместный опыт работы с Тойнби выступали препятствием для формирования взглядов Мартина Уайта в концепцию, а Рой Джонс критиковал английскую школу за консервативный и догматичный стиль.
Литература
1. Богатуров, А.Д. Очерки теории и политического анализа международных отношений [Текст] / А.Д. Богатуров, Н.А. Косолапов, М.А. Хрусталев. - М. : НОФМО, 2002. - 384 с.
2. Дугин, А.Г. Международные отношения. Парадигмы, теория, социология [Текст] / А.Г. Дугин. - М. : Академический проект, 2013. - 348 с.
3. Тойнби, А.Дж. Постижение истории : сборник [Текст] / А.Дж. Тойнби. - М. : Изд-во Прогресс, 1991. - 736 с.
4. Тойнби, А.Дж. Тридцать три года в Четем-Хаусе [Текст] / А.Дж. Тойнби. Цивилизация перед судом истории : сборник. - М. : СПб. : Ювента, 1996. -С. 238-256.
5. Цыганков, А.П. Социология международных отношений: Анализ российских и западных теорий [Текст] / А.П. Цыганков, П.А. Цыганков. - М. : Аспект Пресс, 2006. - 238 с.
6. Шарифжанов, И.И. Английская историография в ХХ веке. Основные теоретико-методологические тенденции, школы и направления [Текст] / И.И. Шарифжанов. - Казань : Изд-во Казанского ун-та, 2004. - 240 с.
7. Bull, H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics [Text] / H. Bull. - New York : Colombia University Press, 1977. - 335 p.
8. Burchill, S. Theories of International Relations [Text] / S. Burchill, А. Linklater, R. Devitak. - Third editions. - New York : Palgrave Macmillan, 2005. - 310 p.
9. Buzan, B. From International to World Society. English School Theory and Social Structure of Globalization [Text] / B. Buzan. - Cambridge : Cambridge University Press, 2004. - 295 p.
10. Coll, Alberto R. The Wisdom of Statecraft. Sir Herbert Butterfield and philosophy of International Politics [Text] / Alberto R. Coll. - Durham : Duke University Press, 1985. - 173 p.
11. Diplomatic Investigations. Essays in the Theory of International Politics. Ed. by Butterfield H. and Wight M. [Text] / H. Butterfield and M. Wight. - L., 1966. -227 p.
12.Jones, R. The English School of International Relations: A Case for Closure [Text] / R. Jones // Review of International Studies. - Vol. 7. - No. 1. - 1981. -PP. 185-206.
13. Manning, C.A.W. The Nature of International Society [Text] / C.A.W. Manning. -L. : London School of Economics and Political Science, 1975. - 220 р.
14. Suganami, H. C.A.W Manning and the Study of International Relations [Text] / H. Suganami // Review of International Studies. - 2001. - № 27. - P. 91-107.
15. The Bases of International Order. Essays in honour of C.A.W. Manning. Ed. by A. James. - London ; New York : Oxford University Press, 1973.
16. Wight, M. Power Politics [Text] / M. Wight. - L. : Royal Institute of International Relations, 1949. - 68 p.
17. Wight, M. System of State. Ed. by H. Bull [Text] / M. Wight. - Leicester, 1977. -232 p.
18. Wight, M. Power Politics. Ed. by H. Bull and C. Holbroad [Text] / M. Wight. -Leicester, 1979. - 317 p.
