CC BY
182
ББК 63.3 YAK 930.1
В.В. МИРОНОВ
V.V. MIRONOV
АНГЛИЙСКАЯ ШКОЛА ТЕОРИИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ И ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ
ENGLISH SCHOOL OF THE THEORY OF THE INTERNATIONAL RELATIONS AND STUDYING OF THE HISTORY OF RUSSIAN FOREIGN POLICY
Статья посвящена исследованию специфики английской школы теории международных отношений. Выделяются основные этапы становления школы, вклад Ч. Мэн-нинга, М. Уайта и Х. Булла в формирование концепции международного общества, показывается роль внешней политики России в магистральной проблематике исследований, выявляются противоречия во взглядах учёных по этому вопросу.
In the article the specificity of English school of the theory of international relations is considered. The main stages of genesis of the school as well as the contribution of C. Manning, M. Wight and H. Bull to the formation of the international society concept are described. The author shows the role of Russian foreign policy in the basic problem field of research, the contradictions in the researchers4 views on this point are revealed.
Ключевые слова: Ч. Мэннинг, М. Уайт, Х. Булл, английская школа, теория международных отношений, международное общество, историография, внешняя политика.
Key words: C. Manning, M. Wight, H. Bull, English school, theory of international relations, international society, historiography, foreign policy.
Важное место при изучении теоретических аспектов исследований международных отношений имеет сравнительный анализ, представленный в различных научных традициях и школах. Частично это можно объяснить тем, что российская школа международных отношений не сложилась и всё ещё находится в процессе своего становления. Обороной стороной отсутствия идейного консенсуса среди учёных - отличительного маркера национальной школы и своего рода собственного теоретического «лица» - является ставка российских международников на сугубо эмпирические исследования. Либо, наоборот, в их работах обнаруживается повышенный интерес к заимствованию и адаптации зарубежных теоретических наработок.
Следует также отметить, что если в конце XX века российская наука оказалась по вполне понятным причинам в «парадигме освоения» зарубежного опыта, то в начале века XXI века знакомство с методологическими подходами иностранных коллег в условиях многообразия школ и направлений сместило акценты в другое направление: сегодня российских международников интересует не разработка теории, а прикладная адаптация наиболее любопытных методик, что также в отрыве от контекста может создать ряд проблем при механическом заимствовании знания.
Интерес к обозначенной тематической области подогревается ещё и тем, что собственные научные школы международников сложились далеко не в каждой стране, а наука в принципе не знает национальных границ. Так или иначе, но сегодня принято говорить об американской школе международных исследований, в основе которой лежат идеи такого влиятельного научного направления, как «политический реализм», и пристальное внимание к вопросам современной мировой политики. Французская социологическая школа сформировалась из двух основных источников - социологии Раймо-
на Арона и полемологии Гастона Бутуля. Копенгагенская школа изучения проблем международной безопасности, Стокгольмский институт изучения проблем мира и английская школа теории международных отношений также считаются вполне автономными научными школами, характеризующими национальные научные традиции.
Цель данной статьи - показать, как прикладное изучение внешней политики страны отражало некоторые концептуальные проблемы внутри английской школы. Иначе говоря, предметом работы выступает не адаптация общетеоретических концептов к изучению внешней политики России, а анализ последствий расхождения во взглядах британских исследователей как индикатор развития и этап формирования своеобразной научной традиции.
Великобритания относится к числу стран, где рано стали формироваться собственные научные центры в сфере изучения международных отношений. Предметом широкого общественного интереса внешняя политика стала в XIX веке. А в конце этого века были открыты исторические архивы с дипломатическими документами для знакомства историков. Это трансформировало изучение внешней политики из предмета общественного интереса в сторону формирования профессионального сообщества. После первой мировой войны в стране возникают собственные исследовательские центры и научные кафедры по международным отношениям. Первым стал центр имени В. Вильсона в университете Эйберствит (Уэльс) в 1919 году, а вторым - кафедра международных отношений Лондонской школы экономики и прикладных политических исследований, созданная в районе 1924 года. С последним центром связывается и формирование английской теоретической традиции. Более точно установить дату формирования кафедры не представляется возможным, да и нет в этом особой необходимости, так как процесс оформления школы был связан не с формальным решением о создании, а с преподавательской деятельностью одного из сотрудников кафедры - Чарльзом Мэннингом.
По воспоминаниям Алана Джеймса, профессором Мэннинг стал где-то в районе 1930 года и занимал этот пост вплоть до своей отставки в 1962 году [9, р. VI]. Мэннинг не был первым английским профессором по международным отношениям, но именно благодаря его деятельности Лондонский центр занял особое место на британской академической карте. На протяжении многих лет работы в школе профессор оставался скорее влиятельным преподавателем и организатором, чем учёным-новатором по международным отношениям.
Сохранившиеся его работы представляют собой краткие лекционные курсы по политике британских доминионов в Лиге Наций [6], по мирному решению проблем в международных отношениях [8] либо сборники статей, где Мэннинг выступал в качестве редактора [7]. Хотя здесь звучали некоторые отдельные идеи, характерные для английской школы в дальнейшем, но указанные труды привлекают внимание, в первую очередь, именами известных учёных, принимавших участие в обсуждении международных проблем (среди них - известный историк А. Тойнби, политолог К. Мангейм, правовед Г. Лау-терпахт), а не системой взглядов самого Ч. Мэннинга.
После второй мировой войны кафедра Мэннинга выросла до шести полных ставок преподавателей, а сам профессор большую роль уделял работе со студентами, в силу чего курс «Международные отношения» пользовался большой популярностью. Наиболее полной его работой в послевоенные годы стала вышедшая незадолго до его ухода из Лондской школы экономики книга «Природа международного общества», выросшая генетически из курса лекций, который сам Мэннинг называл «Структура международного общества» [9, р. VI]. А многие преподаватели работали в школе под безусловным влиянием его идей.
Одним из реципиентов взглядов Мэннинга был и Мартин Уайт, которого первый пригласил работать в Лондонскую школу экономики в послевоенные годы. Уайт также по праву считается одним из отцов-основателей британской интеллектуальной традиции теоретического анализа международных отношений.
Мартин Уайт (1913-1972) родился в профессорской семье в Оксфорде. Поэтому выбор места получения образования для будущего учёного проблемы не представлял. По окончании университета в 1935 году Уайт начинает научную карьеру по новой истории в Колледже Хертфорд, где его наставником становится известный британский историк сэр Герберт Баттер-фильд. Возможно, благодаря участию последнего с 1936 по 1938 годы, а затем ещё раз после второй мировой войны с 1946 по 1949 годы Мартин Уайт параллельно с работой в Оксфорде сотрудничал с Королевским институтом изучения международных отношений. В послевоенные годы он даже был в совете этого института, что, учитывая не очень долгий опыт работы, можно считать признанием его научных заслуг.
В 1949 году в издательстве Королевского института по международным отношениям выходит его небольшая по объёму работа «Политика держав» -оригинальный памфлет, который стал карманным словариком для нескольких поколений английских студентов и, пожалуй, самой известной его работой [12]. В этой книге Уайт целиком и полностью уделил внимание проработке терминологии в сфере международных отношений. Считая, что разговор о них должен идти в строгом научном ключе (термин «сциентизм» он не употреблял), исследователь был вынужден и разобраться в ключевых категориях. Из их анализа и вырастает некоторое подобие теории.
Примечательно, что эта работа, будучи по существу первой теоретической, стала для международника и главной работой его жизни. Видимо, к этой книге Уайт возвращался на протяжении всей оставшейся жизни. Незадолго до смерти он писал: «Я думаю, что нужен окончательный вариант, в котором объединилось бы огромное количество моих работ, разрозненных статей и фрагментов, которые необходимо свести в одно издание. Это то, чего я жду от «Политики государств». Никсоновские решения по Китаю, вхождение Японии в число Великих держав и другие сюжеты создают необходимость для написания ещё одной главы» [13, р. 15]. К сожалению, сам Уайт эту работу закончить не успел. И в предисловии ко второму изданию этой книги Хедли Булл, осуществлявший редакторскую правку, отметил, что некоторые фрагменты были вставлены из неопубликованных рукописей М. Уайта [13, р. 15]. Таким образом, его ученики в память об учителе выпустили после его кончины вторую редакцию - более объёмную и существенно переделанную, - помимо первого издания 1949 года [14].
Хотя эссе в первоначальной редакции насчитывало всего 68 страниц, оно оказало глубокое воздействие на изучение международных отношений в университетах Великобритании. Более того, эта работа выходит почти в то же время, что и известная книга Г. Моргентау, от которой ведёт своё происхождение современная теория международных отношений. Конечно, в первоначальном виде по проработанности отдельных положений работа Уайта уступала труду Моргентау, но здесь впервые фиксируется переход от анализа отдельных исторических сюжетов к общей теоретической проблематике. К тому же, по меткому замечанию Барри Бузана, в ней содержался огромный исследовательский потенциал движения международного сообщества к мировому обществу [3, р. 44]. Это и стало основой рассуждений британской теоретической традиции о международных отношениях.
Ещё одним из «отцов-основателей» британской традиции теории международных отношений является Хейдли Булл (1932-1985). Как и Мэннинг, Булл по происхождению не был англичанином. Парадоксально, но из классиков, закладывавших основы британской школы, англичанином был лишь Уайт. Мэннинг был выходцем из Южной Африки; Булл - из Австралии.
Будучи по происхождению австралийцем, Булл поступает в университет в Сиднее, где планирует изучать историю и философию. Там же он попадает под сильное влияние профессора Джона Андерсена (1893-1962), основателя философии австралийского реализма. В последующем философский уровень рассуждений почти всегда был присущ работам Хейдли Булла.
В 1953 году он переезжает в Великобританию для изучения политологии в Оксфорде, а через два года становится ассистентом в Лондонской школе экономики, где и читал лекции Мартин Уайт. С 1965 года в течение двух лет Булл работал на Форин Офис и дослужился до начальника департамента по контролю за вооружениями и разоружением, что для иностранца было вовсе не таким уж простым делом.
С 1967 года он начинает преподавать и в университете Канберры. Там же в Австралии в Национальном университете сегодня находится и Центр исследований имени Х. Булла. С 1977 года он параллельно являлся ещё и профессором Оксфорда, где продолжал работать вплоть до своей смерти от рака в 1985 году, в Лондонской школе экономики. Центральной его работой, ставшей классикой британской теории, становится вышедшее в 1977 году исследование «Анархическое общество», где систематизируются главные теоретические положения всей концепции [1].
Если попытаться выделить основные стадии формирования английской школы теории международных отношений, то можно наметить следующие знаковые этапы:
1. От творчества преподавателей кафедры Лондонской школы экономики, начиная с 1930 годов, до создания в 1958 году Британского комитета по внешней политике.
2. Деятельность комитета в 1960-1980 годы. Здесь определёнными вехами в становлении школы были выход первой и единственной совместной теоретической работы «Дипломатические исследования» 1966 года - исследования, по праву считающегося первым манифестом английской теории. А завершающим период событием стал выход работы «Экспансия международного общества» 1984 года.
3. В 1981 году впервые появляется сам термин «английская школа», который символизировал осознание общности интеллектуальной традиции международников. Но примечательно, что одни исследователи заговорили в эти годы о распаде школы после кончины Х. Булла. Сторонники иной позиции, напротив, считают, что произошёл лишь поворот проблематики от анализа истории к социальной теории, а школа по-прежнему существует за счёт нового четвёртого поколения исследователей международных отношений.
Центральной категорией изучения международных отношений и стержнем британской теоретической традиции выступает концепция международного общества. Зарождению данной проблематики способствовали ранние работы М. Уайта, где он попытался проработать систему категорий в сфере изучения международных отношений [12]. Хотя доминирующим дискурсом этой работы был исторический, уже здесь просматривается желание Уайта создать собственный научный язык, о чём, например, свидетельствует интерес к международной, а не к английской внешней политике.
Некоторые исследователи считают подход Мартина Уайта «реалист-ским», что может создать некоторую иллюзию похожести его взглядов на одноимённое теоретическое направление международных исследований в науке США. Несмотря на личное знакомство с Гансом Моргентау - основателем политического реализма как направления - и годичную стажировку в Чикаго, по приглашению американского учёного, Уайт не был реалистом. Его взгляд на мир - это совокупность теоретической традиции европейской политической мысли и обобщения исторического опыта дипломатии Великобритании. Отсюда, например, пристальное внимание к балансу сил, роль которого в американском реализме отрицалась, а ставка делалась на анализ национальных интересов, отсюда и акцент на международный порядок, а не на международную систему. Поэтому в «Дипломатических исследованиях» он писал: «Ключевой вопрос международной теории - это природа международного общества и международного права» [4, р. 32].
Существенно большее значение, чем в реализме, Уайт отводил и истории. В своей статье «Почему не существует международной теории» исследо-
ватель отмечал, что в отличие от внутренней политики международные отношения - это царство повторов и репетиций», а история - это та область, которая не потеряет актуальности при изучении международных отношений [4, р. 26].
Кроме того, в отличие от внутриполитических процессов сфера международных отношений характеризуется отсутствием верховной власти. Поэтому анализ международной среды может быть осуществлён с помощью трёх разных интеллектуальных традиций, которые он обозначил как гроцианство, гоббессианство и кантианство. Спор о применении этих традиций породил целые поколения дебатов в английской школе. Булл, Бузан, Олдерсон и другие продолжили анализ влияния «западных» ценностей в международных отношениях, породив так называемые плюралистско-солидаристские споры, ставшие ещё и источником сциентистского преломления английской теоретической традиции. [1, р. 42-75; 3, р. 139-158; 5, р. 9-37].
В основе концепции международного общества лежит не анализ деятельности государства, а мир особых социальных ценностей в сфере международных отношений, формирующих специфический порядок. Лучшее определение международного общества в английской школе принадлежит Хейд-ли Буллу: «Общество государств или международное общество существует, когда группа государств, сознавая определённые общие интересы и общие ценности, формирует сообщество среди других разделяющих эти интересы и ценности для того, чтобы создать сеть правил в их отношениях и некоторые общие институты [1, р. 13.].
Таким образом, в основании международных отношений находится сеть правил, норм и ценностей, порождённых отсутствием верховной власти и служащих государствам в качестве механизма поддержания международного порядка. При этом под международным порядком в английской школе понимается не сложившийся тип социальных или межгосударственных отношений, а «модели деятельности, которые содержат элементы или основы целей сообщества государств» [1, р. 8].
При характеристике международного общества как ключевого концепта английской школы необходимо уделить внимание отличию этого понятия от термина «международная система». Для представителей школы, начиная с первого поколения её создателей эти понятия далеко не тождественны. И Мартин Уайт, и Хейдли Булл использовали в своих произведениях термин международная система, но в специфическом значении.
Истоки системности в международных отношениях им виделись не в популярной в научных кругах того времени работе Мортона Каплана, а в произведениях немецких историков Геттингенской школы XIX века. Для американского реализма международная система - это совокупность относительно разнообразных противоречий, в которой описываются внутренние отношения участников друг к другу [1, р. 12]. Английские авторы в системе видели не просто набор проблем и противоречий, сплачивающих государства вместе, но в первую очередь определённую степень контактов и взаимодействий. Иначе говоря, международное общество предполагает международную систему, однако сам факт существования системы не говорит о наличии международного общества. Например, Османская империя была частью европейской системы государств с Вестфальского мира 1648 года, но и к концу первой трети ХХ века в отношении Турции европейские страны отрицали наличие общих ценностей и интересов [1, р. 14]. Общей чертой международного общества было то, что оно основывается на общей культуре и цивилизации. Отсюда, оно представляет собой социальный, а не политический институт международной жизни.
Ещё одной альтернативой международному обществу как сообществу государств, разделяющих общие правила, нормы и ценности выступает концепт «мировое общество». Это понятие, по мнению Б. Бузана, находилось на периферии английской школы, но её развитие в конце ХХ века в рамках конструктивистской парадигмы современного научного знания позволи-
ло расширить предмет международных исследований за счёт проблематики перехода общества первого к обществу второго порядка: от сообщества международного к мировому обществу [3, р. 44]. Таким образом, мейнстрим развития международных отношений, по мысли английских теоретиков, находился от создания международной системы к международному обществу и от последнего к обществу мировому.
Каким образом шёл процесс формирования такого общества? Начиная с Мэннинга и Уайта, представители британской традиции считали, что в основе международного общества лежат нормы и ценности Запада [4, р. 89130]. Сформировавшись как европейское общество с его дипломатией, уважением к международному праву, специфической этикой, анализу которой британские историки уделяли немало внимания, балансом сил, общество начинает экспансию за пределы Европы, втягивая в свою орбиту все остальные государства земного шара.
Сформулировав такую гипотезу в «Дипломатических исследованиях», английская школа должна была разрешить в дальнейшем двойственную задачу. С одной стороны, провести историческую проработку деталей, поскольку в основе идеи международного общества лежало серьёзное философское начало; с другой, - осуществить анализ норм ценностей и институтов внутри современного международного общества. Здесь был необходим не столько исторический, сколько социологический инструментарий. В конечном счёте специализация на этих направлениях привела к своеобразному расколу в школе, который почувствовали уже классики. Уайт был сторонником свободного, самостоятельного выбора тем и индивидуального проведения исследований, а Булл настаивал на сохранении формата работы Британского комитета по внешней политике и практики написания совместных монографий. В итоге после смерти Уайта в 1972 году и до своей кончины в 1985 Булл стал председателем Комитета и сумел реализовать ряд коллективных проектов.
Показателем проблем в развитии школы может выступать и российская проблематика в спектре коллективных исследований британских авторов. Тематика России в целом не относилась к числу наиболее приоритетных тем школы. Вместе с тем сформулированная концепция требовала проработки отдельных сюжетов, и Россия с её солидным внешнеполитическим опытом и дипломатическим весом в истории была темой, к которой историки английской школы часто обращались.
Интерес Уайта к России был скорее иллюстративным, нежели фундаментальным. На страницах его работ содержатся интересные замечания, зафиксированные в качестве отдельных наблюдений. Так, например, в разделе «Западные ценности в международных отношениях» Уайт замечает, что прилагательное «западные» отражает геополитические реалии холодной войны и осевое противоречие по линии СССР - США [4, р. 89]. В действительности подход Уайта был основан скорее на европейской, чем на евроатлантической (западной) интеллектуальной традиции. Поэтому рефлексивное наблюдение исследователя было показателем того, что учёный не считал себя экспертом по России. Позднее, будучи деканом университета в Суссексе, Уайт создал семинар с названием «Российские исследования». При этом прилагательное «российские» призвано было показать преемственность между внешнеполитической традицией Российской империи и Советским Союзом. Для 1960 годов это была новаторская трактовка советского фактора. Но в целом Уайт с осторожностью оценивал внешнюю политику России.
Хейдли Булл получил известность как специалист по контролю над вооружениями. С этих позиций его и интересовала внешняя политика Советского Союза. Позднее интересы учёного переместились в сторону анализа протеста стран третьего мира против воздействия международного общества, и на этом фоне проблематика СССР не получила своего развития. Поэтому, основной работой Булла относительно советского подхода к международным отношениям можно считать небольшой по объёму анализ Московского договора 1972 года [12, р. 3-24].
Больше других российская (советская) проблематика занимала Адама Уотсона, который в одной из знаковых работ школы посвятил России отдельную главу [10, р. 61-74]. Исследование было небольшим по объёму, но вполне вписывалось в формат исторической конкретизации концепции международного общества. Ограниченное объёмом главы в монографии, оно носило историософский характер, где взгляд на внешнюю политику страны был предопределён избранной методологической основой, хотя и проходил через века российской истории.
Уотсон попадает под воздействие шаблонных представлений и карти-ночных образов о России. Где-то оценки исследователя напоминают работу К .Маркса «Разоблачение дипломатической истории России XVIII века», где-то воспроизводят полемику между западниками и славянофилами XIX века. При этом авторский взгляд явно отражает позицию западников. Кроме того, автор явно разделяет норманнскую теорию происхождения государства на Руси [10, р. 61]. Показательны в этом отношении следующие оценки А. Уотсона: «Первые шаги по установлению государства для России сделали скандинавами и термин «рус» по происхождению относится к ним» [10, р. 61]; «Москва Ивана Грозного» - примечательно, что для обозначения прозвища историк использовал английское слово «Terrible» - была византийско-татарским государством с населением преимущественно из славян» [10, р. 64.]; «Пётр никогда не считал Запад своим врагом. Более того, он отчаянно хотел перенять европейские ценности с тем, чтобы Россия стала полным и развитым участником европейских республик» [10, р. 68]. «В петербургский период империя Романовых вестернизировалась и, даже Ленин, захватил власть для того, чтобы импортировать в Россию марксизм, рождённый на Западе» [10, р. 73].
Не будем комментировать поверхностные оценки человека, который проявил серьёзный интерес к истории России. Констатируем лишь основной вывод А. Уотсона: «Наиболее характерной чертой социальной модели экспансии Европы за свои культурные границы являлось замещение культурно монолитного общества новым типом государства, скопированным с европейской модели и контролируемым тонким слоем западноориентированной элиты. Романовская Россия даёт этому подтверждение, как и чёрная Африка» [10, р. 74]. Из всего сказанного понятно, что дипломат подгонял историю внешней политики страны под сформулированную ранее концепцию общества, а не проверял гипотезу фактами и обобщал исторические данные. Примеры качественной исторической работы были в той же монографии. Хидееми Суганами в аналогичном по объёму исследовании дал интересный исторический анализ участия Японии в международном обществе [10, р. 185-199].
Но самое интересное, что другая исследовательница английской школы на страницах той же самой книги дала прямо противоположные оценки истории внешней политики России, применяя одни и те же концептуальные рамки [10, р. 347-355]. Эли Кедури, приняв тезис о балансе сил как ведущем концепте европейских ценностей в международных отношениях, стала анализировать изменения в них под углом принципов национального самоопределения и классовой борьбы, которые проводил Советский Союз. Оба принципа исследовательница рассматривала как факторы, подрывающие международную систему и международное общество. «Гибрид марксизма с его акцентом на классовую борьбу и национальное видение мира заполнили внешнюю политику новых суверенных стран, что подрывает международное общество и становится основной формой идеологии деколонизованных государств» [10, р. 349-350].
Очевидно, что здесь английские историки явно противоречат друг другу. Если для Уотсона большевизм - продолжение политики вестернизации России международным обществом, то для Кедури - программа подрыва общества со стороны стран третьего мира во главе с СССР. Такое противоречие показательно для демонстрации причин кризиса школы, возникшего к середине 1980 годов. Возникнув как историческая, с требованием уйти
от эмпирического объяснения международных проблем, британская теоретическая традиция создаёт модель международного общества как самостоятельную теорию среднего уровня. Это позволило обогатить предметное поле изучения международных отношений, дать определённый импульс живой научной дискуссии в 1960-1970 годах. Но попытка адаптации полученной модели к конкретным кейсам давала на выходе полярные оценки даже отдельных узких внешнеполитических вопросов. Получалось, что итогом такого теоретизирования оказывалась история ещё менее научная, чем фактографическая.
Работа «Экспансия международного общества», центральное историческое произведение школы, выявила определённый раскол среди учёных. Неслучайно в 1980 году некоторые заговорили о смерти научной традиции. Думается, что причина подобной ситуации коренится в самой логике развития концепции. Английская международная теория наполовину своими источниками вырастала из европейской политической философии, наполовину из обобщения исторической практики британского подхода к международным отношениям, которые долгое время были просто суммой характеристик европейской дипломатии. В итоге сформулированная модель сложно «работала» за пределами европейских кейсов, поскольку отражала евроцентричный по ценностям взгляд на международные отношения.
Выход из подобной ситуации в школе был найден за счёт привнесения в теорию в 1990 годы новых конструктивистских подходов и прикладных методик (Б. Бузан, А. Вендт) [3, 11]. Это изменило характер английской теории. Произошёл окончательный поворот к политологии, методам социальных наук и сциентизму, но сама школа утратила свой первоначально исторический характер. Неслучайно Адам Уотсон уже в конце ХХ века считал, что школа прекратила своё существование.
Литература
1. Bull, H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics [Text] / H. Bull. - New York : Colombia University Press, 1977. - 335 p.
2. Bull, H. The Moscow Agreement and Strategic Arms Limitation [Text] / H. Bull. -Canberra : Canberra University Press, 1973. - 50 p.
3. Busan, B. From International to World Society. English Theory School and Social Structure of Globalization [Text] / B. Busan. - Cambridge: Cambridge University Press, 2004. - 295 p.
4. Diplomatic Investigations. Essays in the Theory of International Politics. Ed. by H.Butterfield [Text] / M. Wight, H. Butterfield. - London : Oxford University Press, 1966. - 227 p.
5. Headley Bull on International Society. Ed. by K.Alderson and A. Hurrel [Text] / H. Bull. - New York : Clarendon Press, 2000. - 279 p.
6. Manning, C.A.W. The Policies of the British Dominions in the League of Nations [Text] / C.A.W Manning. - London : Clarendon Press, 1932. - 159 p.
7. Manning, C.A.W The University teaching of Social Science International Relations [Text] / C.A.W Manning. - Paris : UNESCO, 1954. - 100 p.
8. Peaceful Change and International Problem. Ed. by Manning C.A.W [Text] / C.A.W Manning. - London : Oxford University Press, 1937. - 193 p.
9. The Bases of International Order. Essays in honor of C.A.W Manning. Ed. by A. James [Text] / A. James. - London ; New York ; Toronto : Oxford University Press, 1973. - 218 p.
10. The Expansion of International Society. Ed. by H. Bull and A. Watson [Text] / H. Bull, A. Watson. - Oxford : Oxford University Press, 1984. - 479 p.
11. Wendt, A. Social Theory of International Politics [Text] / A. Wendt. - Cambridge : Cambridge University Press, 2001. - 429 p.
12. Wight, M. Power Politics [Text] / M. Wight. - London : Royal Institute of International Relations, 1949. - 68 p.
13. Wight, M. System of State. Ed. by H. Bull [Text] / M. Wight. - New Jersey : Leicester University Press, 1977. - 232 p.
14. Wight, M. Power Politics. Ed. by H. Bull and C. Holbroad [Text] / M. Wight. -London : Leicester University Press, 1979. - 317 p.
