CC BY
40
АНАЛОГИЯ В КОГНИТИВНОМ МЕХАНИЗМЕ АНАЛИТИЧЕСКОЙ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ КОНЦЕПТА
Н.В. Ушкова
Ushkova N.V. Analogy in the cognitive mechanism of representing a concept analytically. The article looks at the issue in detail with numerous examples from Russian and German.
Представления об аналогии по отношению к языку формировались на протяжении многих лет, начиная со времен Аристотеля. Исследователи разных направлений придавали аналогии большое значение как универсальной тенденции, движущей силы языкового развития. При всей простоте и очевидности принципа аналогии, за ним скрыты глубинные процессы, протекающие в языке и речи.
Движимый стремлением не только описывать, но и объяснять факты языка, характерным для Московской лингвистической школы, Михаил Покровский обратил внимание на закономерности семантических изменений слов. Исследуя их в русле сравнительно-исторического метода, он выдвинул принцип семасиологической аналогии (семасиологической ассоциации), заключающийся в том, что отдельные слова могут приобретать значения сходным образом [см.: 1].
Рассуждая о феноменах языка, Вильгельм фон Гумбольдт обращается к понятию аналогии, называя её особым скрытым чувством, входящим в число человеческих способностей [2]. Высказывая мысль о единстве языковой формы, возникающем в процессе речи («в процессе речи люди неизбежно скрепляют свой язык в такое единство»), Вильгельм фон Гумбольдт объясняет это действием аналогии, лежащей в самой природе языка («в соответствии с глубочайшими принципами своей природы язык сплетает прочную сеть аналогий»). Это касается, прежде всего, новых элементов - пополняя язык изнутри либо извне, они могут закрепиться в названной «сети аналогий», лишь заняв в ней определенную ячейку [2, с. 246]. Согласно сказанному, аналогия пронизывает язык и должна обнаружить себя на всех его уровнях.
Отталкиваясь от вышеизложенных положений общего характера, рассмотрим одно
из проявлений аналогии, а именно её действие в сфере аналитических конструкций, служащих предметом настоящего исследования.
В процессе наблюдения за внешними изменениями семантики глаголов в процессе их использования в полуслужебной функции сформировались устойчивые представления об их механизме. Некоторые из них получили широкое распространение. Так, с одной стороны, общепризнанным стало утверждение о том, что характер значений глаголов -широкозначность, прямопереходность и др. -является причиной их превращения в полу-служебные компоненты аналитических конструкций. С другой стороны, причины возникновения аналитических конструкций усматривались в «моделированном характере» их семантики - традиционным подходом к описанию аналитических конструкций, длительное время преобладавшим во фразеологии, был метод модели [3, 4, 5 и др.]. Оба эти взгляда, несомненно, предлагали объяснение причины многочисленности аналитических конструкций и ее постоянного увеличения. Однако одновременно несколько упрощалась картина формирования внешне похожих аналитических конструкций. При этом следует подчеркнуть, что в обоих случаях просматривается идея сходства, лежащего в основе представления об аналогии.
Для выяснения сущности явления аналогии в аналитическом строе немецкого языка следует, прежде всего, вспомнить историю продвижения аналитических конструкций к их современному статусу в языке, а также пути формирования соответствующей оценки лингвистов.
На сегодня сложилось обоснованное мнение по поводу назначения данных конструкций, разделяемое авторами солидных грамматик, отраженное в толковых словарях, вошедшее в специальные разделы учебников и нашедшее практическое применение в ка-
честве устоявшегося научного воззрения. Это назначение связано:
- во-первых, с фактом параллельного функционирования аналитических конструкций и глаголов (в качестве языковой единицы, семантически эквивалентной простому глаголу, например: zum Ausdruck bringen = ausdrucken, учитывая, однако, что аналитическая конструкция позволяет поместить смыслосодержащий компонент в конец высказывания, ослабляя информационный накал центра немецкого предложения);
- во-вторых, с фактом синонимического использования аналитической конструкции вместо глагола (как языкового средства, замещающего глагол - в силу особых номинативных возможностей, которыми простой глагол не располагает: sich angstigen ‘состояние’ ср. Angst bekommen ‘начало состояния’ / Angst schwitzen ‘интенсивность переживания состояния ’ / u. a.);
- в-третьих, с фактом семантического
возмещения аналитической конструкцией недостающего средства языковой репрезентации (в качестве единицы, функционирующей вместо глагола - за отсутствием последнего - и служащей средством особой концептуализации, появившейся в силу сформировавшейся потребности: einen Trip machen, Kohldampf schieben (часто отсутствует сопоставимый иноязычный или коллоквиаль-ный глагол, например, Trip <ugs.>: ‘поездка без значительной предварительной подготовки на короткий срок - *tripen;
Kohldampf <ugs.>: ‘сильное чувство голода ’ -*kohldampfen)).
Названные функциональные разновидности, определяющие путь аналитических конструкций в языковую систему, позволяют понять, под давлением каких внешних и внутриязыковых обстоятельств они вносят вклад в установление внутриязыковой симметрии.
Положение о том, что аналитические конструкции выравнивают лексико-грамматическую парадигму, восполняя недостающие позиции преимущественно по признаку аспектуальности и способов действия, не относится к числу новых. Однако, насколько известно, до сих пор внимание акцентировалось исключительно на заполнении аспектно-видовых лакун в парадигме глагола. При подобной постановке вопроса лингвистиче-
ское описание ограничивалось, в основном, рассмотрением оппозитивных пар типа schweigen - еиш Schweigen Ьг^еп || schweigen - еиш Schweigen кошшеп и другими, не выходившими за рамки лексикосемантической структуры сопоставляемых языковых единиц.
При этом недооценивался тот факт, что подобное «выравнивание» лексико-грамматической парадигмы - прежде чем это получит признание в языковой системе - начинается в речи говорящего, а значит, в процессе и результате когниции. Решение в пользу аналитической конструкции как маркированного члена оппозиции (производство «собственной» или выбор «готовой» конструкции) осуществляется самими носителями языка, которые руководствуются в своем выборе - не обязательно сознательно - принципом аналогии. То есть, в конечном счете, в существующих исследованиях аналитических конструкций должным образом не учитывался когнитивный механизм, определяющий воссоздание аналитической конструкции по хранящемуся в языковой памяти образцу, а также ее дальнейшее предпочтение другим средствам репрезентации.
Примечательно, что в исследованиях немецкой фразеологии упоминается важная роль аналогии. Подобное признание автоматически должно было распространяться на аналитические конструкции, поскольку их подавляющее большинство - в силу большей или меньшей устойчивости связи глагольного и именного компонентов - попадает в рамки фразеологии, хотя и на периферию немецкого фразеологического фонда. Понятие аналогии в этой связи специально не рассматривалось, вероятно, по той причине, что оно как бы подспудно присутствовало в понятии модели и должно было раскрываться в процессе описания структурно-семантических моделей.
Для современного этапа исследования аналитического способа номинации имеет, однако, существенное значение само осознание того факта, что за понятиями «моделированное словосочетание» [6]; «фразеошаблон»
[7], «словосочетание серийного образования»
[8] стоят когнитивные механизмы. Высказывая мысль о необходимости дальнейшего исследования проблемы моделирования во фразеологии, Вольфганг Фляйшер, ссылаясь
на Ирину Ивановну Чернышеву, подчеркивает, что элементы семантического моделирования (Е1ете^е deг semantischen Modellieгung) коренятся в самых общих логических и ассоциативных процессах человеческого мышления (т logischen und assoziativen Pгozessen des шenscЫichen Denkens) [5, S. 200-201].
Несмотря на подобные признания, явление аналитической конструкции не исследовалось как средство репрезентации концепта, как особое языковое отражение когнитивных структур. Между тем, попытки осмысления данного явления на когнитивном уровне позволяют взглянуть на проблемы асимметрии и лакунарности в языке, а также на пути их преодоления в языковой системе и речевой коммуникации с точки зрения потребностей говорящего, в котором универсальная роль принадлежит полуслужебным глаголам, используемым в аналитическом способе номинации. При таком подходе представляется закономерным обращение к феномену аналогии как к одной из составляющих когнитивного механизма аналитической репрезентации концепта.
Имеются веские основания полагать, что асимметрия лексико-грамматической парадигмы сигнализирует о том, что концептуализация осуществляется избирательно: из анализа языковых фактов вытекает соображение о том, что для разных концептов характерно акцентирование внимания не на одних и тех же признаках. Для пояснения сказанного следует обратиться к конкретным фактам: если рассмотреть все ближайшие языковые репрезентации концепта ‘Тгаиш’, то можно наблюдать фокусировку внимания на признаках продолжения, завершения и некоторых других - притом, что признак начала остается не представленным. Напротив, если произвести тот же анализ средств языковой репрезентации концепта ^сЫаГ, то признак начала оказывается в фокусе внимания, в то время как конечная фаза не попадает в фокус внимания и так далее.
Это сложившееся в ходе языкового развития, объективно данное положение вещей, нашедшее отражение в языке в виде конкретных глаголов, аналитических конструкций и идиоматических выражений, предлагает готовую расстановку акцентов, которая как бы подталкивает говорящего к выбору среди наличествующих языковых средств.
Однако эта картина может не устраивать говорящего и восприниматься им как не вполне отвечающая его коммуникативным запросам. Итак, если языковая система не готова удовлетворить его потребность в какой-либо конкретной концептуализации, то, пользуясь знанием базовых концептов и механизма аналитической репрезентации концепта (соответствующих когнитивных структур), он делает это самостоятельно, подбирая структуры под концепты и наоборот, действуя сообразно принципу аналогии.
Например, говорящий имеет представление о том, как акцентировать переход в новое качество, начало действия или состояния, используя аналитическую конструкцию: требуется полуслужебный глагол типа treten in / zu + Sb. abstr. (=базовый концепт) (например, mit jmdm. in Verbindung treten). В языковую компетенцию говорящего входит также знание о том, что для концепта ‘Abenteuer’ такая комбинация несостоятельна, и тогда, руководствуясь соображением о принципиальной возможности подобной комбинации, отталкиваясь от имеющихся в языке конструкций, вербализующих близкие концепты, говорящий - действуя в соответствии со своим знанием и сообразно закону аналогии - создает индивидуальную аналитическую конструкцию in die ... Abenteuer schlittern: Die einfa-chen Leute glauben, die Arzte konnen alles und schlittern unaufgeklart in die groBten Abenteuer (ср.: in die Abenteuer schlittern - abenteuern)1.
Избирается именно конструкция, а не глагол или идиома, поскольку в аналитической конструкции эксплицированы, как бы «расписаны» правила; она более доступна распознанию в силу разведения грамматических и лексических свойств, будучи в то же время достаточно экономным средством репрезентации (ведь в принципе для достижения искомой концептуализации можно прибегнуть к целому тексту!), не говоря уже о тех дополнительных семантических и прагматических возможностях, которые открываются в случае ее использования. В указанном словаре у глагола schlittern, обозначающего в прямом значении скольжение ‘sich mit
1 Данная аналитическая конструкция зафиксирована десятитомным толковым словарем, где она приводится в качестве иллюстрации неординарного использования глагола «сЫШегп в полуслужебной функции в немецкой художественной литературе [9].
einem Anlauf uber eine glatte Flache rutschend bewegen’, даже специально выделяется переносное значение, ориентированное на имена событийной семантики ‘unversehens, ohne Absicht, ohne es zu wollen in eine bestimmte [unangenehme] Situation hineingeraten; hineinschlittern’, акцентирующее внимание на восприятии события действующим лицом (неожиданность события, вызванного непреднамеренными действиями).
Таковы общие предпосылки для рассмотрения явления аналогии в сфере аналитических конструкций современного немецкого языка.
Поскольку значения полуслужебных глаголов представляют собою категорию переносных значений, возникающих в конструктивных условиях аналитической номинации, необходимо уточнить, учет каких семантических процессов, связанных с семантической производностью, особенно важен для достижения наиболее ясного представления о специфических свойствах данной категории. Одновременно это должно способствовать уточнению понятия аналогии, а именно выделению ее видов, имеющих ценность, по меньшей мере, по отношению в категории полуслужебности, а также определению «пределов досягаемости» процесса аналогии путем выявления сфер, в которых действуют другие семантические процессы.
Вторичность значений полуслужебных глаголов характеризуется, как известно, достаточно ограниченным набором дифференцируемых семантических признаков (аспек-туальности и способов действия), притом, что скорее правилом, чем исключением, является наличие тонких семантических различий, реальность которых всегда осознается и признается, но далеко не всегда поддается дифференциации.
В связи с тем, что в языке (и этот процесс продолжается в речи) полуслужебные глаголы, как правило, имеют заместителей для тех же семантико-синтаксических условий, притом, что семантические нюансы остаются чаще всего без лексикографической фиксации, приходится специально остановиться на проблеме синонимии, рассматриваемой применительно к переносным фразеологически связанным значениям.
Тенденции к семантической дифференциации, приводящей к возникновению функ-
циональных различий между семантически близкими языковыми единицами, противостоит противоположная тенденция к их сглаживанию, вызывающая появление так называемых «семантически точных синонимов» - слов, имеющих, по определению Ю.Д. Апресяна, полностью совпадающие толкования и семантическую валентность, принадлежащих к одной и той же глубинной части речи.
К числу наиболее интересных семантических процессов Ю.Д. Апресян относит синонимическую аналогию [см.: 11], иначе называемую синонимической деривацией, или синонимической иррадиацией1. Исходя из основных положений, разработанных лингвистикой, синонимическая аналогия представляет собою тенденцию семантического развития, действующую в сфере синонимов, согласно которой синонимы аналогичным образом развивают новые значения. Будучи семантическим законом литературного языка, данная закономерность распространяется, по единодушному признанию лингвистов, прежде всего, на экспрессивную лексику, в сфере которой она способна приобретать характер продуктивного процесса.
Основной результат действия аналогии -возникновение семантически точной синонимии - Ю.Д. Апресян обосновывает развитием у слов переносных и фразеологически связанных значений. Способствующий этому механизм метафорического переноса нередко приводит к устранению дифференцирующих семантических компонентов, и, следовательно, вторичные значения оказываются семантически более бедными, чем прямые, что расширяет возможности синонимизации и «сковывает возможности семантической дифференциации синонимии» [11, с. 226].
Очевидно, что данному семантическому процессу подвержен самый широкий спектр языковых единиц. Среди многочисленных примеров, приведенных Ю.Д. Апресяном, которые иллюстрируют синонимическую аналогию, встречаются также отдельные аналитические конструкции: вкатить (влепить) приказ, быть (находиться) у власти, брать
1 Ю.Д. Апресян излагает сущность синонимической аналогии, ссылаясь на целый ряд авторов, среди которых выделяются М.М. Покровский (1896), A. Meil-let (1921), S. Kroesch (1926), G. Stern (1931), S. Ullmann (1952), H. Kronasser (1952), B.B. Виноградов (1964).
(ставить) на учет, впечатление создается (складывается). Однако подробному рассмотрению они не подвергаются - как, впрочем, и в работах других авторов. Так, рассматривая «источники служебности» в связи с проблемами семантической синтагматики, В.Г. Гак лить затрагивает явление синонимической аналогии как универсального закона группового перераспределения значения, специально на нем не останавливаясь [12].
Представляется обоснованным утверждение, что в немецком языке, в котором сложилась тенденция к аналитическому построению сказуемого, проявление синонимической аналогии среди аналитических конструкций и, соответственно, полуслужебных глаголов должно наблюдаться гораздо шире, чем, например, в русском языке.
Во избежание односторонности, однако, следует особо отметить, что универсальность аналогии, в полной мере проявляющаяся в сфере аналитической репрезентации концепта, заявляет о себе в современном русском языке не менее отчетливо, чем это можно видеть в немецком языке, - судя по художественным текстам современных бестселлеров. Использование их авторами выражений типа «свалиться в сон» - ‘заснуть , «выползти из сна» - ‘проснуться’ [13], «провалиться в дрему» - ‘задремать [13, с. 145] (ср. с нормативными «погрузиться в сон», «погрузиться в дрему») и тому подобными наводит на мысль о том, что эксплицитность когнитивной модели аналитической номинации, не говоря о преимуществах семантического, прагматического, коммуникативного рода, подталкивает говорящего, как немецкого, так и русского, к ее активной реализации в речи.
Учитывая особенности немецкого языкового строя и, как было указано выше, его активную тенденцию к аналитическому способу номинации, исследование синонимической аналогии продолжает оставаться, несомненно, весьма актуальным.
Итак, действие синонимической аналогии в сфере аналитических конструкций, обнаруживающееся в немецкой языковой системе, убедительно демонстрирует богатый материал. Рассмотрим наиболее яркие примеры: Lob bekommen / kriegen; Lob
gewinnen / einheimsen / einh am stern; einen Kummer mit sich herumtragen /
herumschleppen; in Schlaf fallen / sinken; Blicke werfen / schleudern; jmdm. Verantwortung aufladen / aufhalsen / aufbuckeln; jmdm. einen Schock geben / verpassen; das Studium hinwerfen / hinschmeiBen; nach Komplimenten fischen / angeln; vor Dummheit schreien / brtillen [cm.:
9, 10].
Все приведенные конструкции относятся к числу зафиксированных современными толковыми словарями. Интересно, что конструкции с первыми глаголами (bekommen, gewinnen, herumtragen, fallen, werfen, geben, hinwerfen, fischen, schreien) представлены во всех лексикографических источниках, что говорит об их широком использовании, в то время как их синонимы обнаруживаются только в многотомных словарях, к тому же нередко с указанием на то, что данное употребление глагола встречается в конкретном произведении, принадлежит определенному писателю. Это убеждает в том, что именно эти синонимы (kriegen; einheimsen, einhamstern; herumschleppen, sinken, schleudern; aufbuckeln, aufhalsen; verpassen, hinschmeiBen, angeln, brtillen) представляют собою результат действия синонимической аналогии.
Влияние синонимической аналогии усиливается под давлением словообразовательных процессов: возникновение так называемых однокорневых синонимов (в немецком языке это происходит по схеме «бесприставочный глагол» ^ «приставочный глагол») приводит к тому, что приставочный глагол включается в состав аналитической конструкции подобно своему синониму - по аналогии с бесприставочным глаголом [ср.: 11, с. 227-229]. Представление о данном типе синонимической аналогии дают следующие примеры: Lob ernten / einernten; einen KuB hauchen / aufhauchen; in Verwirrung sttirzen / hineinsttirzen; eine Erkaltung mit sich schleppen / mit sich herumschleppen; in der Arbeit stecken / drinstecken; in Schlaf sinken / versinken / hineinsinken; in den Schlaf gleiten / hineingleiten / hintibergleiten; sich ins Vertrauen schleichen / einschleichen; ins Ungluck rennen / hineinrennen; das Studium schmeiBen / hinschmeiBen; aus der Grubelei reiBen / herausreiBen [9, 10].
Следует уточнить, что большинство из вышеперечисленных приставочных глаголов
содержится исключительно в многотомных толковых словарях, что лишний раз демонстрирует парадоксальность ситуации: стремление к обновлению концептуального содержания приводит к весьма незначительным последствиям с точки зрения языкового значения - использование нового более сложного глагола в полуслужебной функции обеспечивает весьма трудно уловимую семантическую дифференциацию (это подтверждается лексикографическими описаниями - они в основном совпадают).
Аналогия в сфере полуслужебных глаголов - как уже неоднократно подчеркивалось -продолжается в речи, что демонстрируют авторские примеры индивидуальной концептуализации, не учтенные даже многотомными толковыми словарями. Можно наблюдать, как глаголы sitzen (Sy sich befinden) и zerren (Sy ziehen) включаются - по аналогии с их синонимами - в процесс аналитической репрезентации концепта, в результате чего, наряду с узуальными, возникают неординарные аналитические конструкции: sich in
Schwierigkeiten befinden ^ in Schwierigkeiten sitzen и in die Breite ziehen ^ in die Breite zerren. Следующие иллюстрации показывают, каким образом данные конструкции, вплетенные в высказывания, обращенные к слушателю от первого лица, представляют как бы обновленную репрезентацию концепта: Wie immer, wenn man in Schwierigkeiten sitzt, denkt man nach, wer einem helfen kann [14]; Dabei stulpte er (Schafer) seine wulstigen Lippen in einer unbewuBten Grimasse rhythmisch nach auBen und zerrte sie dann wieder in die Breite wie zwei feuchte Wienerle [15].
Таким образом, происходит заметное увеличение количества аналитических конструкций вместе с расширением границ категории полуслужебных глаголов.
Принцип синонимической аналогии имеет для исследования полуслужебности и аналитической репрезентации концепта значительную объяснительную силу, однако нельзя считать его единственным ключом к решению всех без исключения проблем, связанных с данным объектом исследования.
Явление аналогии принципиально отличается от других процессов, приводящих к появлению неполнознаменательных языковых единиц, рассматриваемых в данной ра-
боте в сфере аналитической репрезентации концепта на примере аналитических конструкций. Под другими процессами в данном случае имеются в виду процессы десемаити-зации и семантической деривации, понимаемые, соответственно, как «утрата вещественных сем исходных значений» и «изменение количества, качества, иерархии сем исходных значений», в результате чего формируется производное значение полуслужебно-го глагола.
Ранее уже неоднократно высказываемая критика термина «десемантизация» касается исключительно неоправданных попыток распространить его на случаи, явно выпадающие из сферы влияния данного процесса. Так, если в выражении Abschied nehmen можно наблюдать яркое проявление десе-мантизации, то выражение jmdm. seine Illusionen nehmen демонстрирует образец семантической деривации, в то время как выражение jmdm. seine Illusionen rauben представляет собою пример синонимической аналогии (jmdm. etwas nehmen Sy jmdm. etwas rauben ‘каузировать получение в личную соб-ственностъ чужой вещи ^ каузировать прекращение состояния ) - притом, что во всех случаях имеет место аналитическая номинация.
Вместе с тем, не вызывает сомнений, что некоторые центральные представители категории полуслужебных глаголов (соответственно, аналитических конструкций) формируются (точнее говоря, сформированы), как правило, не в соответствии с законом синонимической аналогии. Например, Abschied nehmen: etwas nehmen (Sachen nehmen u. A.) ^ Abschied nehmen но: auspacken (Sachen auspacken u. A.) ^ *Abschied auspacken. Семантическим процессом, приведшим к возникновению полуслужебного глагола nehmen, является именно процесс десеманти-зации.
Как многие функциональные глаголы, nehmen не связан с обозначением какого-либо устойчивого признака (каузативности, начинательности или иного). Вследствие этого - именно этот прием чаще всего применяется в подобных случаях - в толковом словаре большинство аналитических конструкций собраны в той части словарной статьи глагола nehmen, которая снабжена пометой <verblasst>: den, seinen Abschied nehmen
(geh.: entlassen werden, aus dem Amt scheiden); etwas in Arbeit nehmen (beginnen, an etwas zu arbeiten); einen steilen Aufschwung nehmen (bes. Wirtsch.: sich lebhaft fortentwickeln); etwas in Betrieb, in Dienst nehmen (beginnen, etwas zu benutzen, einzusetzen); in etwas Einsicht, Einblick nehmen (etwas einsehen); auf jmdnehmen, etwas Einfluss nehmen (jmdn., etwas beeinflussen); eine beachtliche Entwicklung nehmen (sich beachtlich entwickeln); jmdn. ins Verhor nehmen (verhoren); Wohnung nehmen (geh.: sich
einmieten) (см. последнее значение под номером 24) [1Q].
Итак, интерпретация некоторых «заместителей» функциональных глаголов в аналитических конструкциях (точно так же, как и в идиоматических выражениях) не укладывается в рамки понятия синонимической аналогии.
Отсюда следует вывод, что понятие аналогии следует считать удобным инструментом описания лить в сфере продуктивных аналитических конструкций (что вполне естественно, поскольку аналогия сама по себе есть продуктивный процесс). Идиоматика, даже если наличествуют формальные признаки аналитической конструкции, с её стертой мотивированностью и устойчивостью, переходящей в неразложимость, - не самая оптимальная область приложения данного инструмента исследования. Пользуясь существующей терминологией, можно сформулировать эту мысль так: аналогия характерна для аналитических конструкций типа аналитического выражения, например, in Gefahr kommen ^ in Gefahr steuern, а не для аналитических конструкций типа аналитического слова, например, Gefahr laufen ^ * Gefahr rennen.
Из соображений максимально полного охвата исследуемого материала в связи с рассматриваемым в данной статье явлением аналогии необходимо остановиться еще на одном аспекте, который ясно прослеживается в сфере аналитических конструкций и соответствующих полуслужебных глаголов, но не вполне соотносится с выше намеченными углами зрения. Речь идет об аналогии, определяемой не на языковом, а на ментальном уровне.
Можно утверждать, что для целей аналитической номинации по аналогии могут ис-
пользоваться не только лексические единицы (как было показано в случае синонимической аналогии), но и отдельные образы. Конечно, синонимическая аналогия тоже действует на основе образного сходства, с той разницей, что степень этого сходства достаточна для того, чтобы идентифицировать слова как синонимы.
«Образная аналогия» проявляется среди глаголов, не входящих в синонимические ряды, но обнаруживающих самое общее образное сходство, что и определяет выбор этих глаголов для выполнения полуслужеб-ной функции. Например, для репрезентации концепта ‘Ьа^е^ с акцентированием интенсивности действия используется ряд синонимов, относящихся к синонимическому ряду гollen ^сЬ voг Lachen wa1zen / 8кЬ voг Lachen к^е1п / вкЬ voг Lachen ки11егп) и к синонимическому ряду sich beugen фсЬ voг Lachen biegen / 8кЬ voг Lachen кгйшшеп). Однако аналогичным образом используются глаголы sich кгашеЫ и sich кп^еШ, не принадлежащие к этим двум синонимическим рядам, не являющиеся также и между собой синонимами [16]: вкЬ voг Lachen кгаи8е1п / вкЬ voг Lachen kringe1n.
Между тем, все названные глаголы, включая и последние два, отличаются концептуальным сходством в том смысле, что в их ментальном пространстве присутствует образ круговой траектории (в виде круга, неправильного круга, дуги, изгиба, извилины). Можно попытаться объяснить подобную избирательность изначальным представлением о том, как выглядит смеющийся человек при слишком бурном выражении эмоций: эта картина, как правило, включает в себя визуальный образ определенного положения тела (человек сгибается, наклоняется и так далее), а также слуховой образ (характерные регулярно повторяющиеся звуки с перепадами громкости).
Вышеописанные виды аналогии - синонимическая и образная аналогия - касаются определенных аспектов акта когниции, затрагивая отдельные части когнитивного механизма аналитической репрезентации концепта. Однако невозможно интерпретировать подобным образом происхождение множества аналитических конструкций, возникающих в результате индивидуального языкового творчества. Очевидно, нуждаются в осо-
бом подходе, например, следующие конструкции: in Traume gleiten (Angeduselt ku-schelte ich mich ins Bett und lieB mich in wirre Grubchentraume gleiten) [17]; ins Leben
schltipfen (.. .kein Mensch wird gefragt, wieviel Leidenschaften und Laster er sich wunscht, be-vor er ins sichtbare Leben schltipft...) [18]; ins Gltick hineinloreleien (Sind am Rheine beim Weine zu zweien wir, dann loreleien wir ins Gluck hinein!) [19].
В связи с этим необходимо выделить особый вид аналогии. Внимательное рассмотрение «одноразовых» конструкций, подобных приведенным выше, приводит к мысли о том, что возможно достаточно убедительно объяснить их происхождение, применяя понятие аналогии когнитивной структуры. Предполагается, что в данном случае принцип аналогии действует глобально, охватывая непосредственно когнитивную структуру, получающую языковую репрезентацию в виде аналитической конструкции.
В отличие от синонимической аналогии, когда полуслужебную функцию приобретает синоним некоторого глагола, реально используемого в полуслужебной функции, а также в отличие от образной аналогии, когда основанием для использования некоторого глагола в полуслужебной функции служит сходная образная ассоциация, как было показано выше, - в данном случае тиражируется когнитивная структура. Так, знание когнитивной структуры аналитической репрезентации концепта позволяет применять это знание аналогичным образом: говорящий при отсутствии «готовых» аналитических конструкций, соответствующих его коммуникативным запросам, отталкивается от общего знания механизма аналитической репрезентации концепта. Данный момент уже упоминался выше в связи с обоснованием когнитивного подхода к феномену аналогии (см. примеры с ‘Traum’ и ‘Schlaf).
Рассмотрим более подробно, каким образом в процессе аналитической репрезентации концепта проявляется принцип аналогии когнитивной структуры.
Итак, в языке - констатирует говорящий -не принято аналитическим способом и притом дифференцированно обозначать ‘начало жизни’ (в смысле начала земного существования в результате рождения; для этого существуют другие возможности: глагол
(geboren sein ср. «родиться») или описательная номинация (das Licht der Welt erblicken, zur Welt kommen ср. «прийти в этот мир») и другие неаналитические способы репрезентации данного концепта). Немногочисленны и не слишком популярны в языке - это тоже известно говорящему - также аналитические номинации ‘начала состояние счастья’ -единственное выражение Kopfsprung ins Gluck не имеет аналога в виде предикативной структуры *ins Gluck springen (см. Kopfsprung, der: ‘Sprung [ins Wasser] mit dem Kopf voran’: einen Kopfsprung machen), и это особенно бросается в глаза на фоне многочисленных аналитических конструкций, акцентирующих пребывание в состоянии счастья: ‘находиться в состоянии счастья’
Gluck empfinden, Gluck erfahren, sich in seinem Gluck sonnen, in Gluck schwimmen и другие [см.: 9, 10].
Зато концепты ‘Verderben’ и ‘Ungluck’ профилируются по признаку ‘начало собственного состояния’ и ‘каузация начала собственного состояния’ весьма разнообразно. Например: ‘каузировать чужую или собственную гибель ’ - ins Verderben ftihren (seine Leichtglaubigkeit hat ihn ins Verderben geftihrt) / jmdn. ins Verderben reiBen (alle wurden mit ins Verderben gerissen) / jmdn., etwas ins Verderben sttirzen (‘ ruinieren, vernichten’) / jmdn., etwas ins Verderben steuern (er hat uns, unser Land ins Verderben gesteuert); ‘каузировать наступление собственной гибели - in sein Verderben rennen (sie sind offenen Auges ins Verderben gerannt) / ins Verderben laufen / ins Verderben kutschieren / ins Verderben steuern (er steuert unaufhaltsam in sein Verderben) / in sein Verderben hineinlaufen (‘es durch eigenes Handeln herbeifuhren’) / in sein Verderben
hineinrennen [cm.: 9, 10]1.
Можно попытаться объяснить наличие подобных «брешей» в системе средств репрезентации концептов ‘Leben’ и ‘Gluck’ стереотипом человеческого восприятия, складывавшимся на протяжении веков. Логика жизненного опыта подсказывает: если вероятность наступления собственного несчастья и гибели в результате личных дейст-
1 Очевидно, что этот длинный перечень, составленный по данным всех доступных толковых словарей современного немецкого языка, представляет собою пример действия синонимической аналогии.
вий велика, то родиться и быть счастливым в результате продуманных действий невозможно; точнее говоря, для рождения это объективно невозможно, а для собственного счастья - дискуссионно.
Следует подчеркнуть, что данные представления не распространяются на иные аспекты описанных концептов, например, как "образ жизни’ или ‘счастье другого человека’, которые связаны с другими структурами знания и, соответственно, с другой картиной языковой репрезентации. Например, аналитические конструкции, репрезентирующие ‘каузировать состояние чужого счастья ’ достаточно разнообразны: jmdm. Gluck
bringen / das Gluck herbeifuhren / jmdm. Gluck bescheren / mit groBem Gluck erfullen / jmdn. zu seinem Gluck zwingen и др. [см.: 9, 1Q].
В любом случае, при учете всех без исключения средств репрезентации, наличествующих в языке, они отражают укоренившееся представление о рождении и счастье как о вещах, не подвластных воле самого человека, не зависящих от личного желания или активных действий (выражения типа «хочешь быть счастливым - будь им», «каждый - кузнец своего счастья» и подобные не содержат конкретных рецептов и лишь фиксируют гипотетическую возможность преодолеть естественный ход вещей).
Руководствуясь этими соображениями и обстоятельствами, говорящий восполняет отсутствующие аналитические конструкции для концептов "Leben’ и "Gluck’ номинациями «собственного производства» - по аналогии с имеющимися в изобилии аналитическими конструкциями для концептов "Verderben’ и "Ungluck’. Так в процессе действия аналогии когнитивной структуры возникают аналитические конструкции, подобные вышеназванным ins Leben schlupfen и ins Gluck hineinloreleien, являющиеся продуктом индивидуальной концептуализации. Сходным образом концепт "Traum’ обретает концептуализацию начала (in Traume gleiten), подобно тому, как это происходит с концептом "Schlaf (in Schlaf gleiten): Er schaute mir in die Augen. Herzschlag laB nach. „Wir wurden Sie gerne morgen abend zum Essen einladen. Ah, wenn Sie Lust und Zeit haben.“ Zustimmend sagte er: „Das ist sehr nett. Ja, gerne. Und tagsuber sind Sie doch bestimmt auf der Messe, nicht wahr?“ „Klar“, strahlte ich.
„Dann hoffe ich, daB Sie heute nacht noch ein wenig Schlaf bekommen. Und bis morgen also.“ Abends im Hotel machte ich es mir in einer hubschen Sofaecke in meinem Zimmer bequem. Immer wieder muBte ich an dieses kleine Grubchen denken. Direkt neben seinem rechten Mundwinkel kam es ab und zu zum Vorschein. Hoffentlich konnte ich uberhaupt schlafen. Beim Room Service orderte ich eine halbe Flasche Rotwein. Ich genoB ihn in kleinen Schluckchen und qualmte dazu Zigaretten. Vor lauter, lauter... ich weiB nicht was, hatte ich auf das Abendessen verzichtet, denn Essen war das letzte, wonach mir der Sinn stand. So konnte der Rotwein seine Wirkung tun. Angeduselt kuschelte ich mich ins Bett und lieB mich in wirre Grubchentraume gleiten [17, S. 121-122].
Из исследования приведенного выше контекста выясняется гештальтный характер концепта "Traum’ ("im Schlaf auftretende Vorstellungen, Bilder, Ereignisse, Erlebnisse <—> sehnlicher, unerfillter Wunsch <—> etwas traumhaft Schones’), в котором преобладает представление о мысленных образах, желанных и приятных для героини, а не представление о наступлении физического состояния сна - это не позволяет допустить мысль о действии аналогии как о простой механической замене именного компонента в «готовой» аналитической конструкции in Schlaf gleiten.
Несомненно, перспектива в рамках одной конструкции решить несколько речевых задач очевидна - конструкции zu traumen beginnen, zu leben beginnen, beginnen glucklich zu sein (глагол glucken является семантически несопоставимым), вполне подходящие для концептуализации начальной фазы развертывания ситуации, не способны выразить идею перехода из предыдущей ситуации в новую. Аналитическая конструкция обеспечивает реализацию этой идеи, а именно предоставляет видение, более соответствующее действительности с ее нечеткостью взаимо-переходов.
В связи с введенными здесь понятиями образной аналогии и аналогии когнитивной структуры приходится вспомнить общеизвестную концепцию «творения» внутреннего мира человека по аналогии с наблюдаемыми явлениями внешнего мира, конечно, понимаемую не в буквальном смысле. Образы внешнего мира отражают отвлеченные пред-
ставления, свойственные и внутренним процессам, протекающим в духовном мире человека. Например, ‘постепенность’, присутствующая в процессе скольжения (gleiten), не отличается от ‘постепенности’ осознания, ощущения и так далее - в акте когниции ‘постепенность’ как бы вычленяется из образа материального скольжения и адресуется нематериальным сущностям.
Таким образом, аналогия между материальным и нематериальным миром (внешним и внутренним миром человека) не должна упрощаться, хотя бы потому, что материальный мир также мыслится, воображается человеком, в особенности, в его воссоздании в процессе речи.
Следовательно, усматривать суть аналогии в активизации когнитивной структуры -в данном случае когнитивного механизма аналитической репрезентации концепта -означает выйти далеко за рамки представления о языковой симметрии и выравнивании лексико-грамматической парадигмы глагола. Когнитивный подход к явлению аналогии в сфере аналитических конструкций позволяет рассматривать их как универсальное средство языковой репрезентации, направленное на расширение возможностей концептуализации, - как на процесс гармонизации концеп-тосферы, в котором ведущая роль отводится полуслужебным глаголам.
Итак, аналогия представляет собою один из активных семантических процессов, проявляющихся при аналитической репрезентации концепта. Действуя параллельно с процессами десемантизации и семантической деривации, охватывающими глагольные значения, он приводит к возникновению новых полуслужебных глаголов и обогащению языка и речи самыми разнообразными аналитическими конструкциями, расширению возможностей концептуализации.
1. Березин Ф.М. История лингвистических учений: Учеб. М., 1984. С. 133.
2. Гумбольдт В. фон. Избр. тр. по языкознанию. М., 1984. С. 302.
3. Степанова М.Д., Чернышева ИИ. Лексикология современного немецкого языка. М., 19S6. С. 213-216.
4. Fix U. // WZUL (GSR). 197Q. № 19. S. 4S3-5Q1.
5. Fleischer W. Phraseologie der deutschen Gegenwartssprache. Leipzig, 19S2. S. 197-2Q1
6. Чернышева И.И. Фразеология современного немецкого языка. М., 197Q. С. 62-79
7. Deutsche Sprache. Kleine Enzyklopadie / hrsg. von W. Fleischer; W. Hartung; J. Schild (Federfuhrung); P. Suchsland. Leipzig, 19S3. S. 31S-32Q
S. Москальская О.И. // Вопр. языкознания. 1972.
№ 4. С. 39-47.
9. Duden: «Das GroBe Worterbuch der deutschen
Sprache»: In zehn Banden / hrsg. vom Wissenschaftlichen Rat der Dudenredaktion. [Red. Bearb.: Werner Scholze-Stubenrecht (Projerktleiter)... Unter Mitarb. von Brigitte Alsleben...]. 3, vollig neu bearb. und erw. Aufl. Mannheim, 1999.
1Q. Duden: Deutsches Universalworterbuch A-Z. 3., vollig neu bearb. und erw. Aufl. Mannheim, 1997.
11. Апресян Ю.Д. Избр. тр. Т. 1. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М., 1995. С. 225-226.
12. Гак В.Г. // Проблемы структурной лингвистики. М., 1972. С. 3S2.
13. Никитин Ю.А. Владыки Мегамира: Роман. М., 2QQ2. С. 2Q1-2Q2.
14. Gilde W. Diensreiden mit Augenzwinkern. Halle; Leipzig, 19S4. S. SQ.
15. Schwanitz D. Der Campus. Frankfurt a. M., Berlin und Weimar, 1996. S. 169.
16. Duden: Sinn- und Sachverwandte Worter:
Worterbuch der treffenden Ausdrucke / hrsg. und bearb. von Wolfgang Muller. 2., neu bearb., erw. und aktualisierte Aufl. Mannheim; Leipzig; Wien; Zurich, 19S6 (Der Duden; Bd. S).
17. Grube T. Manner sind wie Schokolade. Frankfurt a. M., 199S. S. 121-122.
1S. Strittmatter E. Die blaue Nachtigal oder Der Anfang von etwas. Berlin und Weimar, 19S1. S. 67.
19. Am frohlichen Rhein. Eine Sammlung neuer Rheinlieder fur Akkordeon (ab 24 und 4S Basse) leicht bis schwer bearbeitet von Curt Mahr. Koln, 1997. Bd. 2. S. 2-3.
Поступила в редакцию 1S.11.Q4.
