CC BY
34
ОЦЕНКА КАК ЧАСТЬ ПРАГМАТИЧЕСКОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ АНАЛИТИЧЕСКОЙ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ КОНЦЕПТА
Н.В. Ушкова
Ushkova, N.V. Estimation as part of the pragmatic component of the analytical representation of the concept. The article researches on the pragmatists of analytical constructions of the substantive verbal type in modern German. The object of the research is seen from the cognitive angle as a product of conceptual integration. Peculiarities of estimation are discussed as the pragmatic component of the analytical representation of the concept. The mechanism of name-and-verb conceptual integration is examined, in which analytical structures of high communicative significance emerge.
Несмотря на то, что семантика аналитических субстантивно-глагольных словосочетаний на протяжении многих лет находилась в поле зрения лингвистической науки, она все еще не может считаться изученной исчерпывающим образом.
Вплоть до последнего времени в лингвистическом исследовании немецких словосочетаний подобного типа преобладал подход, базирующийся на традиционных воззрениях, согласно которым самая существенная особенность их состоит, прежде всего, в выражении обобщенно-семантической информации о способах протекания действия и, следовательно, в способности к восполнению отсутствующей в немецком языке лексикограмматической категории аспекта [1, 2].
Осмысление номинативного потенциала данной категории языковых единиц, происходившее на протяжении длительного времени, позволяет не только понять их «вклад» в развитие аналитического способа номинации, но и признать их высокую коммуникативную ценность в условиях современного речевого общения, в основном, благодаря их прагматической значимости.
Вместе с тем особенности семантики и функционирования прагматически значимых аналитических конструкций до настоящего времени не получили систематического описания, и внимание к ним ограничивается упоминанием примеров типа: тй етег
Етрйпёип§ Ьегит8сЬ^еп [3]; тй етег АиВеги^ Ьегашр1а1геп [4]; етеп Бе8исЬ аЬ81;айеп [5].
Подобное положение вещей вызывает необходимость обращения к исследованию прагматического аспекта немецких аналитических конструкций субстантивно-глагольного типа и объясняет выбор темы настоящей ста-
тьи. Тем более, если взглянуть на материал исследования под углом зрения, предполагающим усиленное внимание именно к прагматической составляющей аналитической номинации, вскрывается ряд интересных фактов, которые предлагаются для обсуждения в настоящей статье.
В рамках данного исследования немецкие аналитические конструкции (субстантивно-глагольные словосочетания аналитического типа) рассматриваются как одно из средств языковой репрезентации, для определения которого используется понятие аналитической репрезентации концепта1.
Аналитическая репрезентация концепта представляет собою сложную номинацию, содержательно восходящую к отдельному концепту, обладающую специфическим, асимметричным распределением концептуального содержания между компонентами номинации, характерными особенностями концептуальной интеграции
компонентов.
Основное свойство, присущее аналитической репрезентации концепта на фоне прочих видов языковой репрезентации, представленной сложными конструкциями, состоит во внутренней поляризации смыслов. Пользуясь концептуальным аппаратом когнитивной лингвистики, можно сказать, что существительное в аналитической структуре служит репрезентатором объективно заданного концептуального содержания, преимущественно ориентированного на мир и лишь отчасти - на систему языка, а глагол служит репрезентатором концептуального содержания, преимущественно
1 Впервые данное понятие вводится и используется в статье автора (см. [6]).
ориентированного на систему языка и
лишь отчасти - на мир. Подобный подход позволяет путем учета многочисленных концептуальных признаков, репрезентируемых аналитическими структурами, выявить и описать их прагматические характеристики.
Поскольку речь идет о словосочетаниях, представляющих собою единицы аналитического строя языка, в поле зрения оказывается проблема, которую можно было бы обозначить как «прагматический потенциал аналитических конструкций», «прагматические
особенности функционирования аналитических средств», «прагматический аспект аналитической репрезентации концепта». В рамках данной концепции прагматика толкуется широко, а именно как область исследования всевозможных коннотаций в процессе функционирования языковых единиц всех уровней в различных речевых актах.
Под коннотацией при этом понимаются концептуальные признаки преимущественно субъективного содержания, относящиеся к структуре концепта и находящиеся в определенном соотношении с концептуальными признаками объективного содержания. Это понимание соприкасается с широко признанным представлением о коннотации как компоненте информации эмоционального, оценочного, стилистического и т. п. содержания, дополняющем информацию предметнопонятийного или денотативного содержания языковой единицы [7], ср.: “Konnotative Bedeutung” oder “Konnotation” als zusatzliche Information (oft Mitinformation) uber Sender, uber die historischen und sozialen Bedingungen des Wortgebrauchs, die die begrifflichen Strukturen Oberlagern, - eine Reihe von Begriffsbestimmungen [8-9].
Осознавая тот факт, что за проблемой, обозначенной подобным образом, скрывается очень широкая, если не сказать необъятная сфера, обратимся к одному из аспектов прагматической информации - коннотациям ценностного плана - категории оценки.
Подобная избирательность объясняется тем, что при неоспоримой коммуникативной значимости данного аспекта речь идет о достаточно обособленной проблемной сфере, в отношении которой к тому же на данный момент сложилось более или менее целостное представление благодаря усилиям исследователей стилистики, коллоквиалистики,
аксиологии и др. [см., например: 10-15]. Последнее время феномен оценки получил новые возможности для дальнейшего осмысления благодаря новейшим достижениям современной лингвистики, став привлекательным объектом исследования прагмалингви-стики, а также, в особенности, приобретя новую актуальность в рамках когнитивной парадигмы [16].
Вместе с тем до сих пор проблемы концептуализации оценки на материале аналитических конструкций как одном из средств языковой репрезентации концепта систематически не рассматривались, хотя среди пестрого многообразия аналитических конструкций современного немецкого языка многие призваны служить проводниками сложной оценочной информации.
В основе понимания оценки лежит следующее убеждение: концептуальные признаки оценки репрезентируются аналитическими конструкциями наряду с другими признаками концепта, и содержание их определяется в процессе концептуальной интеграции, механизм которой можно проследить, интерпретировать, прогнозировать, хотя и не всегда с полной уверенностью предсказать.
Вероятность ценностного истолкования существует как для имен, так и для глаголов, способных совместно обеспечивать аналитическую репрезентацию концепта. Сравним, например: Beleidigung (-), Illusion (-), Erkran-kung (-), Geringschatzung (-), Schuf-terei (-) <—> Bewirkung (-/+), Vorstellung (-/+), Gesun-heitszustand (-/+), Beurteilung (-/+), Tatigkeit (-/+) <—> Bewunderung (+), Ima-gination (+), Genesung (+), Hochschatzung (+), Aktivitat (+) и т. д.; hinschludern (-), ein-brocken (-), auf-halsen (-), hineinstolpern (-), sich abgeben (-) <—> machen (-/+), bekom-men (-/+), geben (-/+), kommen (-/+), sich beschaftigen (-/+) <—> hinzaubern (+), verdienen (+), auferlegen (+), sich begeben (+), sich hingeben (+) и др.
Следовательно, из сопоставления аналитических конструкций, репрезентирующих концепт ‘Erfolg’ (например: Erfolg haben ср. Riesenerfolg haben - Bombenerfolg haben -einen Miperfolg haben - Pech haben cp. Erfolge einheimsen - Erfolge ernten - einen Erfolg herausholen - nach Erfolg haschen cp.
етеп КпйНег landen1) явствует, что субъективно-оценочное отношение говорящего к ситуации выражается как благодаря выбору субстантивного компонента аналитической конструкции (М1регйэ^, РесЬ, Кпи11ег, Ше8епегйэ^, Бombeneгfolg), так и благодаря использованию полуслужебного глагола (е1пЬет8еп, егйеп, ЬазсЬеп, ЬегашЬо1еп, 1а^еп).
Исследование механизмов аналитической репрезентации концепта, выделяемой среди других средств языковой репрезентации, направлено на дальнейшее осмысление механизмов концептуализации и отражения структур знания в структурах языка.
Остановимся на некоторых наблюдениях, касающихся концептуализации оценки в процессе аналитической репрезентации концепта.
Особым случаем концептуализации оценки в процессе аналитической репрезентации концепта является формирование данного признака в процессе концептуальной интеграции имени и глагола при условии, что оба компонента аналитической конструкции не являются самостоятельными средствами репрезентации информации ценностного содержания. Пользуясь методом компонентного анализа, трудно достоверно объяснить, каким образом подобная аналитическая конструкция в данной конкретной комбинации имени и глагола (например, '^12е ге1реп) способна обеспечивать ценностную квалификацию репрезентируемого концепта. Возникновение оценочного компонента в названных обстоятельствах возможно проследить, анализируя механизм совмещения ментальных пространств имени и глагола, обращаясь к элементам самых отдаленных ассоциативных областей.
Так, в ментальном пространстве глагола гаВеп выявляется объективное основание для акцентирования оценки, поскольку использование этого глагола связано с репрезентацией негативности, связанной с концеп-
1 Пример почерпнут из художественного произведения Д. Шваница: Bulloff [Chefredakteur] sah Martin jetzt mit echter Bewunderung an. „Martin“, sagte er schlieBlich, „ich glaube, du bist wirklich ein cleverer Jun-ge!“ Dann klopfte er wieder auf das JOURNAL: „Und hiermit hast du gleich einen wirklichen Knuller gelandet“ [17]; der Knuller <ugs.> ‘Sensation; etwas, was gropes Aufsehen erregt, gropen Anklang findet; eine Sache, die einschlagt; Schlager, Erfolg’ [18-19].
туализацией деструкции (der Film ist gerissen), нарушения целостности (etwas in Stucke reipen), повреждения (die Bombe riss einen Trichter in den Boden), ликвидации (Pflanzen aus dem Boden reipen) и др., что закономерным образом проявляется в ментальном пространстве известных аналитических конструкций, содержащих этот глагол (например, jmdn. aus dem Schlaf reipen: der Wecker hat ihn unsanft aus dem Schlaf gerissen; jmdn. ins Verderben reipen: alle wurden mit ins Verderben gerissen; das Gesprach an sich reipen: immer will er das Gesprach an sich reipen; sich um einen Auftrag reipen: um diesen schwierigen Auftrag reiBe ich mich bestimmt nicht) [20 и др.].
До последнего времени, например, конструкция Witze reiBen <ugs.> (сыпать остротами, отпускать шутки) толковалась через ‘Witze (SpaBe) machen’ [см. 18]. При этом семантическое различие между Witze reiBen и Witze machen фактически не высвечивалось, включая указание на разговорную окраску (выражения, взятые в качестве толкования, также имеют эту помету). Однако в самой последней редакции толкования находим расширенное описание - ‘derbe Witze erzahlen’, дополненное, как можно видеть, уточняющим компонентом, содержащим квалификацию ситуации (derb ^ derbe Witze) [см. 20].
Подобное дополнение представляется правомерным, поскольку находит поддержку в наиболее распространенных контекстах: судя по многочисленным примерам, эксплицитными экспонентами информации ценностного содержания служат, как правило, прилагательные, выражающие отрицательную оценку, например: ...dumme Witze reiBt er auch (H. Grabner); Ulli reiBt einen frechen Witz, dann spielt die Kapelle и др. (Neues Leben) [21-22].
Подобно аналитической конструкции Witze reipen, для Plane walzen, Wache schieben, Kurve kratzen, eine Rede schwingen и некоторых других признак негативности концептуализуется в ментальном пространстве глаголов активного физического действия на основании очень отдаленных негативных ассоциаций, возможных, но далеко не бесполезных для предметно-образного осмысления (reipen: ‘деструкция’; kratzen: ‘болезненность’ + ‘деструкция’; walzen: ‘одно-
образие’ + ‘тяжесть’ + ‘усилия’; schieben: ‘толчок’ + ‘помеха от соприкосновения с поверхностью’; schwingen: ‘отсутствие точки опоры’ + ‘однообразие’).
Рассмотрим репрезентацию концептуального признака оценки в том случае, когда этот признак проявляется в исходном ментальном пространстве только одного из компонентов аналитической конструкции.
Предлагаем в качестве яркого примера, демонстрирующего формирование субъективно-оценочной информации в процессе преобразования исходного ментального пространства имени существительного, аналитическую конструкцию eine Pleite schieben. Субстантивный компонент Pleite является по своему происхождению девербативом и обозначает ‘бегство от наказания за неуплату долгов’ (распространенное в XIX веке в берлинской преступной среде, это слово вошло в немецкий литературный язык, сохранив свою препозитивную семантику).
В процессе анализа многочисленных дефиниций1 выявляется концептуальный признак ‘неспособность предъявить нечто, необходимое для положительного развертывания ситуации’, служащий основанием для развития ценностной концептуализации (‘банкротство’ ^ ‘неудача’ ^ ‘позор’), который обнаруживает актуальность во всех ситуациях, связанных с его современным использованием.
В известном романе Ханса Фаллады названная аналитическая конструкция используется в разговоре двух продавцов, главного героя Пиннеберга и его коллеги Гейльбута, обсуждающих только что состоявшуюся удачную продажу; Гейльбут не считает это собственным успехом, несмотря на то, что он действительно поддержал Пиннеберга в сложной ситуации. Bei den Beinkleidern steht Heilbutt und sieht Pinneberg entgegen. „Danke“, sagt Pinneberg. „Sie haben den Tippel gerettet, Heilbutt.“ „Ich doch nicht, Pinneberg“, sagt Heilbutt. „Sie hatten schon so keine Pleite
1 Для интерпретации данной аналитической конструкции характерно, во-первых, ее соотнесение с ситуацией банкротства, неплатежеспособности (еіпе Ріеі-1е 8сЫеЬеп ‘zahlungsunfahig ^'еМеп, Вапкгой шаеИеп, Ріеіїе шаЛеп’) [20, 23]; во-вторых, ситуацией неудачи (еіпе Ріеіїе schieben ‘МіВегРо^ haben’) [24]; в-третьих, ситуацией неудачной торговли (еіпе Ріеіїе schieben ‘nichts уегкаиРеп’) [25].
geschoben. 81е шсЬ1 81е 8^ ^сИ deг geboгene Уегка^ег, РтпеЬе^.“ [26].
Некоторая «размытость» границ сферы типичной концептуализации, характерная для конструкции ете Р1ейе 8сЫеЬеп, позволяет автору, не уточняя деталей описываемой ситуации, обозначить ее как ‘неудача при попытке продать [некоторую вещь покупателю]’. При этом полуслужебный глагол 8сЫеЬеп определяет регистр общения, избираемый автором и воспринимаемый адресатом как неофициальный, но и не слишком фамильярный. Оценочный признак, репрезентируемый аналитической конструкцией целиком, полностью восходит в данном случае к имени существительному и интегрируется из исходного ментального пространства имени существительного фактически в неизменном виде.
В процессе аналитической репрезентации концепта концептуализация субъективно-оценочной информации происходит также на базе глагольного компонента аналитической конструкции - оценочный компонент формируется из исходного ментального пространства глагола.
Для некоторых глаголов, используемых в качестве компонентов аналитических субстантивно-глагольных словосочетаний, характерна способность репрезентировать оценку в связи с объективным концептуальным признаком: ‘плохо, потому что долго’, ‘плохо, потому что втайне от других’, ‘плохо, потому что болезненно’, ‘плохо, потому что противоречит желанию’, ‘плохо, потому что ошибочно’ ИТ. д. и т. п. - по отношению к способу действия. Концептуальные признаки этого рода являются благодатной почвой для дополнительного акцентирования оценки в силу того, что они отражают коммуникативный аспект, взаимодействие и взаимоотношения говорящего - слушающего -наблюдателя и потому с легкостью получают ценностное истолкование.
Приведем в качестве иллюстрации к сказанному следующие разговорные образные перифразы немецкого глагола jmdn. fragen ‘спрашивать кого-либо, задавать вопросы кому-либо’, обеспечивающие концептуальную дифференциацию по образу действия: (1) иЬег jmdn. тй Б^еп herfallen ^ ‘настойчиво и энергично’; (2) jmdn. тй Fгagen lбchern ^ ‘долго и настойчиво’; (3) jmdn. шй Fгagen
tiberfallen ^ ‘врасплох’; (4) jmdn. шй Fгagen eindecken ^ ‘сверх меры’. Намерение одного из участников ситуации получить ответ на вопросы во всех четырех случаях очевидно -другое дело, как к этому может отнестись тот, к кому вопросы обращены.
Для акцентирования негативности существует естественный мотив: ситуация ‘X спрашивает У’ может с высокой степенью вероятности оказаться неприятной для второго участника ситуации, поскольку чрезмерная активность партнера, задающего вопросы, ему неприятна (1); поскольку вопросы ему досаждают, в том числе, и продолжительностью (2), поскольку он не рассчитывал услышать вопросы и был к ним морально не готов (3), поскольку количество вопросов превосходит допустимые границы (4), что может косвенно вызывать негативное отношение к первому участнику ситуации (X). Во втором и четвертом случае испытанию, несомненно, подвергается терпение второго участника ситуации (У), хотя в том и другом случае тонкое отличие в «способе досаждать» партнеру по общению имеет самостоятельную ценность.
Эта общая модель интерпретации базового концепта ‘Fгagen’, структурированного по схеме речевого воздействия X ^ У, заложенная в системе языка, дана говорящему как некая «заготовка», которой он может воспользоваться в соответствии со своими собственными интерпретационными стратегиями.
В отличие от концептуального признака оценки, восходящего к имени существительному, концептуальный признак оценки, интегрированный из исходного ментального пространства глагола, не сохраняется в ментальном пространстве аналитической конструкции в неизменном виде. Информация ценностного содержания, восходящая к глаголу, подвергается преобразованиям в том или ином объеме в зависимости от конкретного случая.
Представление о том, что лексическое значение глаголов, репрезентирующих сложную концептуальную структуру1, сглажива-
1 Именно отражение множества концептуальных признаков, возможно, в их сложном переплетении имеют фактически в виду, когда используют термин «глагол дескриптивной семантики». Глаголы, репрезентирующие сложную концептуальную структуру, в
ется во вторичном акте номинации, а значит, в случае вторичной репрезентации концепта, в частности, при использовании его в качестве компонента аналитической конструкции, становится более отвлеченным, должно, на наш взгляд, распространяться на концептуальные признаки ценностного содержания.
Например: aufhangen <abwertend> по отношению к вещам репрезентирует оценку качества вещи - с точки зрения ее ценности как товара (jmdm. einen Teppich aufhangen); по отношению к речевым произведениям - с точки зрения их правдивости (jmdm. eine Geschichte aufhangen); по отношению к прочим в составе аналитических конструкций -с точки зрения общей негативности (jmdm. eine Arbeit / Pflichten / Verantwortung aufhangen - действия оцениваются как неприятные, вызывающие проблемы, неопределенные затруднения).
Иными словами, в процессе концептуальной интеграции имени и глагола, репрезентирующего оценку, в интегрированном ментальном пространстве аналитической конструкции, концептуальный признак оценки становится менее конкретным.
Картина функционирования ценностно значимых языковых единиц усложняется, если они объединяются в аналитическую конструкцию. Когда в процессе аналитической репрезентации концепта для номинации и квалификации используются как минимум два компонента - имя и глагол, каждый из которых имеет самостоятельный «прагматический задел», заданные ценностные свойства, то в этом случае общий механизм концептуальной интеграции, характерный для аналитической репрезентации концепта, приобретает более сложные контуры. Причина заключается в том, что ментальные пространства имени или глагола (или имени и глагола одновременно!) содержат информацию ценностного содержания, сложную для восприятия, подверженную истолкованиям, склонную к переосмыслениям, чутко реагирующую на внутриязыковые и внешнеязыковые факторы (контекст, тип речевого акта, речевую ситуацию и др.).
своих более ранних работах мы определяли, пользуясь выражением В.Д. Девкина, как обладающие «высокой информативной насыщенностью» [11, 27].
Сказанное наблюдается на самых простых примерах: ощутимое различие Arbeit -Pusselarbeit и leisten - hinhauen, связанное именно с ценностными свойствами, продолжает быть актуальным и в аналитической конструкции (ср. eine Arbeit leisten - eine Pusselarbeit leisten - eine Arbeit hinhauen -eine Pusselarbeit hinhauen). Вырванные из контекста, вне конкретной речевой ситуации, номинации сами задают контекст и требуют подходящей речевой ситуации, так что этот изначально заданный фон должен оказывать влияние на процесс концептуальной интеграции.
Обратимся к следующему примеру, чтобы представить себе, как на ценностноориентированную информацию наслаиваются дополнительные факторы конкретного речевого общения: Egon klarte ihn auf: „Ich hab mir uberlegt: Wenn wir uns eine
Pusselarbeit andrehen lassen, rosten wir ein und konnen unseren Plan nie uberfullen” [28].
Исходя из репрезентируемой ситуации, говорящий имеет в виду не работу, которая требует терпения, аккуратности, значительных трудозатрат (Pusselarbeit ‘viel Geduld, Genauigkeit und Geschicklichkeit erfordernde und daher muhsame Arbeit’1), а работу, квалифицируемую отрицательно преимущественно из субъективных соображений. Содержание концептуального признака оценки из ментального пространства имени Pusselarbeit в данном случае сближается с изначальным, этимологически первичным признаком размытой, неопределенной негативности: pusseln <ugs.> ‘sich ausgiebig [mit Kleinigkeiten] beschaftigen’ [aus dem Niederd., urspr. ‘geschaftig sein, ohne etwas Richtiges zu tun’].
Содержание концептуального признака оценки из ментального пространства полу-служебного глагола andrehen (jmdm. etwas andrehen ‘jmdn. durch viel Reden zu etwas veranlassen, wozu man selbst keine Lust hat’) также претерпевает изменение. Изначально пропозициональная структура X dreht Y eine Arbeit an предполагает, что первый участник ситуации (X) должен сам совершить то, к чему не испытывает охоты, и уговорами побуждает сделать это второго участника ситуации (Y): в центре внимания фактически
1 Данная дефиниция, цитируемая по универсальному толковому словарю [20], фактически полностью совпадает с приводимой в большинстве словарей.
находится поведение лица, уклоняющегося от выполнения собственного неприятного долга, что косвенно характеризует его отрицательно.
Однако в конкретном высказывании подобное лицо отсутствует (на предприятии работа распределяется должностными лицами, руководящими производственным процессом и несущими ответственность за выполнение работы, но не выполняющими её самостоятельно). Следовательно, оценочный признак корректируется по линии обобщения: andrehen ‘побудить уговорами совершить нечто, к чему любое лицо не может испытывать желания’. Необходимость побуждать к определенной деятельности, в частности, прибегать к речевому воздействию, предполагает качественную оценку этой деятельности - таким образом, негативная оценка лица, уклоняющегося от неё, видоизменяется в негативную оценку лица, побуждающего другого к тому, что он сам имеет основания оценивать негативно.
Так, в конечном итоге вырисовывается репрезентация концепта ‘Arbeit’ в его ценностном содержании, которое возникает в результате концептуальной интеграции Pusselarbeit и andrehen и которое можно сформулировать как ‘работа, оцениваемая отрицательно, поскольку ее выполнение возможно лишь в результате внешнего воздействия’ (как правило, речевого: ‘уговорами’).
Утверждая, что процессы концептуальной интеграции представляют собою отнюдь не «механическое сложение» признаков, трудно отрицать очевидный факт: в том случае, когда концептуальные признаки оценки присутствуют в исходных ментальных пространствах обоих компонентов аналитической конструкции (как в вышеописанном примере), наблюдается ценностное потенцирование, под которым следует понимать ощутимое усложнение репрезентируемой когнитивной структуры - за счет более сложной концептуализации оценки.
Проделанное исследование показывает, что рассмотрение когнитивного механизма интеграции глагола и существительного в аналитическую структуру способствует объяснению причин возникновения прагматической составляющей аналитической номинации и, соответственно, мотивов, которыми руководствуется «пользователь» при выборе
между простым и сложным - в пользу сложного, а именно, почему и при каких обстоятельствах субстантивно-глагольное словосочетание аналитического типа кажется говорящему привлекательнее слова.
1. Helbig G. // Studien zur deutschen Syntax. Leipzig, І984. Bd.2. S. І66.
2. Eisenberg P. Grundriss der deutschen
Grammatik. Stuttgart; Weimar, І999. Bd. 2: Der
Satz. S. 299-300.
3. Daniels K. Substantivierungstendenzen in der
deutschen Gegenwartssprache. Nominaler Ausbau des verbalen Denkkreises. Dusseldorf, І963. S. 56.
4. Bahr B.I. Untersuchungen zu Typen von
Funktionsverbfugungen und ihrer Abgrenzung gegen andere Arten der Nominalverbindung: Inaug. Diss. / vorgelegt von Brigitte Inge Bahr. Bonn, І977. S. 73.
5. Polenz P.v. // Zeitschrift fur Germanistische Linguistik. І987. № І5. S. І70.
6. Ушкова H.B. // Иноязычная филология и дидактика в неязыковом вузе. Мичуринск, 2002. Вып. 2. С. І65.
7. Телия В.Н. // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. М., І990. С. 236.
8. Schippan Th. Lexikologie der deutschen Gegenwartsprache. Tubingen, І992. S. І55-І60, І89.
9. Lewandowski Th. Linguistisches Worterbuch. 3., verb. und erw. Aufl. Heidelberg, І978-І980. (Uni-Taschenbucher). Bd. І-3.
10. Ивин A.A. Основания логики оценок. М., І970.
11. Девкин В.Д. Немецкая разговорная речь. Синтаксис и лексика. М., І979. С. І79-І84.
12. Вольф Е.М. // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. І98І. Т. 40. № 4. С. 39І-397.
13. Говердовский В.И. // Вопр. языкознания. І985. № 2. С. 7І-79.
14. Арутюнова НД. // Вопр. языкознания. І985. № 3. С. І3-24.
15. Арутюнова НД. Язык и мир человека. М, І999. С. І3І-224.
16. Болдырев Н.Н. // Реальность, язык и сознание: междунар. межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. Т.А. Фесенко. Тамбов, 2002. Вып. 2. С. 360-369.
17. Schwanitz D. Der Campus. Frankfurt a. M., Berlin und Weimar, 1996. S. 215-216.
18. Duden: Stilworterbuch der deutschen Sprache. Die Verwendung der Worter im Satz. 7., vollig neu bearb. und erw. Aufl. / von Gunther Drosdowski unter Mitw. folgender Mitarb. d. Dudenred.: Wolfgang Eckey ... . - Mannheim; Wien; Zurich, 1988 (Der Duden; Bd. 2).
19. Wahrig G. Deutsches Worterbuch: Mit einem „Lexikon der deutschen Sprache“ / neu hrsg. von Dr. Renate Wahrig-Burfeind. Gutersloh, 1994.
20. Duden: Deutsches Universalworterbuch. 4., neu bearbeitete und erweiterte Auflage / hrsg. und bearb. vom Wissenschaftlichen Rat der Dudenredaktion. Mannheim; Leipzig; Wien; Zurich, 2001.
21. Grabner H. VEB Arche Noah. Halle (Saale), 1975. S. 126.
22. Neues Leben. Jugendmagazin (DDR). 1975. № 1.
23. Duden „Das Grofie Worterbuch der deutschen Sprache“: In sechs Banden / hrsg. und bearb. unter Leitung von G. Drosdowski. Mannheim etc., 1977-1981.
24. Duden: Redewendungen und sprichwortliche
Redensarten: Worterbuch der deutschen
Idiomatik / hrsg. und bearb. von Gunther Drosdowski und Werner Scholze-Stubenrecht. Mannheim; Leipzig; Wien; Zurich, 1992 (Der Duden; Bd. 11).
25. Rorich L. Lexikon der sprichwortlichen Redensarten in drei Banden. Freiburg; Basel; Wien, 2003.
26. Fallada H. Kleiner Mann - was nun? Roman. Hamburg, 1991. S. 123-124.
27. Ушкова H.B. // Актуальные проблемы германского и общего языкознания: сб. ст. к юбилею проф. В.Д. Девкина. Тамбов; М., 2001. С. 148-154.
28. Wohlgemuth J. Egon und das achte Weltwunder. Berlin, 1981. S. 156.
Поступила в редакцию 6.09.2005 г.
