CC BY
45II. АЛЬТЕРГЛОБАЛИЗМ КАК ДВИЖЕНИЕ
Агитон К.
АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ГЛОБАЛИЗМ: НОВЫЕ МИРОВЫЕ ДВИЖЕНИЯ ПРОТЕСТА. -М.: Гилея, 2004. - 203 с. (Реферат)
Автор книги - известный французский активист альтерглобалист-ского движения, секретарь международного комитета организации АТТАК.
Термин «антиглобалистское движение» возник после массовых выступлений противников ВТО в Сиэтле. Однако данное определение отвергается самими активистами. Одни из них утверждают, что настроены на борьбу не против глобализации вообще, но против «либеральной глобализации» или «глобализации корпораций» (corporate globalization). Другие рассматривают себя сторонниками «иной глобализации», т.е. участниками альтерглобалистского движения.
Анализируя причины побед этого движения, автор предполагает, что одной из них стало то обстоятельство, что они по времени пришлись на один из тех поворотных моментов в истории, когда и малые силы могут оказать существенное воздействие на развитие общества. К тому же противоречия, порождаемые глобальным капитализмом и деятельностью ТНК, увеличивают шансы на победу новых движений.
Еще одним фактором, способствовавшим развитию альтерглоба-листских движений, стало коренное изменение расклада сил в мире в последние 15 лет в связи с распадом Советского Союза и прекращением биполярности мира. Теперь партиям и движениям нет необходимости делать вынужденный выбор между двумя лагерями, что позволяет им проводить гибкую политику временных объединений с теми политиче-
скими силами, которые по данному конкретному вопросу придерживаются сходных взглядов.
При мобилизации социальных движений и для их объединения им важно определиться с выбором объектов критики и с общими целями коллективных акций. Автор обозначает это как «новую сущность современного интернационализма» (с. 79). Если раньше поводом для международного объединения сил протеста служили события, связанные с каким-либо отдельным государством (война во Вьетнаме, режим Пиночета и т.п.), то сегодня они выступают против межгосударственных структур и международных институтов. Изменившаяся ситуация, в которой сегодня действуют социальные движения, придает их активности качественно новый характер, поскольку, с одной стороны, решения международных структур могут иметь серьезные последствия для многих людей (соглашения ВТО по сельскому хозяйству, рекомендации «Большой восьмерке» об аннулировании долгов наиболее бедных стран и т.п.), а с другой стороны, легитимность этих решений небесспорна в связи с неоднозначным отношением к самим международным институтам (например, Евросоюзу). Еще в большей степени, чем к общеевропейским, это относится к глобальным институтам, занимающимся регулированием общемировых проблем.
Залог успеха протестных движений автор видит в интернационализме нового типа, возникающем в ходе альтерглобалистской деятельности, который определяется им как «совместная деятельность ради изменения мирового порядка, согласованная и скоординированная» (с. 80). В связи с этим отмечены две особенности движений протеста: во-первых, классическое правило, что оборона всегда является более сильной позицией, чем нападение, относится и к ним. Во-вторых, особенностью этих движений является то, что они постоянно возвращаются к обсуждению темы мирового правительства (global governance), что включает такие вопросы, как реформа международных институтов и возможность создания такого правительства, идеи справедливости в системе международного права.
Все движения протеста - не только новые, возникшие в ходе борьбы с либеральной глобализацией, но и «старые», остающиеся акторами общественно-политической борьбы (профсоюзы, объединения молодежи, крестьян, безработных, феминисток, НПО), сталкиваются сегодня с рядом серьезных проблем. Первая проблема - противоречие между принципиальностью убеждений и необходимостью привлечения наибольшего числа сторонников, с одной стороны, и между стремлением к официальному признанию и необходимостью переговоров - с другой. Вторая - противоречие
между деятельностью на местном или национальном уровне и деятельностью на международном, континентальном или мировом уровне. Третья проблема - противоречие между поиском движением собственного лица, «стремлением к специфической идентичности и необходимостью широких коалиций по важнейшим политическим вопросам» (с. 84).
По поводу первого противоречия автор отмечает, что события в Сиэтле, Вашингтоне и Праге «реабилитировали» идею о том, что массовость движений протеста является необходимым условием политической борьбы. Что, впрочем, не отрицает необходимости переговоров на последующем этапе борьбы.
Второе противоречие только начинает проявляться, но, по мнению автора, будет усиливаться. Эта перспектива связана с увеличением числа международных мероприятий, с появлением нового типа интернационализма, а также с тем, что возможности проведения мобилизации на мировом или хотя бы континентальном уровне («сцена публичной политики», по терминологии автора) еще слабо развиты по сравнению с национальным уровнем, в качестве примера которого автор приводит забастовки сектора общественных услуг во Франции осенью 1995 г. Движения на национальном уровне имели свои показатели и ориентиры, позволяющие определить эффективность борьбы. На международном уровне ее можно определить по тому обстоятельству, что «ключевые моменты мобилизации постепенно формируют общее пространство представлений» (с. 86). Особенно это заметно в Европе, однако данная тенденция еще слишком слаба. В частности, события, связанные с протестным движением, дебаты освещаются в СМИ крайне скупо и односторонне.
Способ преодолеть противоречие между локальным и глобальным состоит, как полагает автор, в выборе общих ориентиров, точек отсчета и создании общих традиций, что позволит действовать максимально эффективно. Для этого нужно «создание средств, необходимых для установления взаимопонимания между движениями разных стран, признание движений в странах, считающихся периферийными по отношению к центру мировой системы, и... выработка четкого плана совместных действий и общих требований» (с. 87).
Для выработки общего самосознания хотя бы на европейском уровне некоторые исследователи (Ж.-М. Ферри) предлагают идти по пути пересмотра истории с тем, чтобы отобрать ее ключевые события с точки зрения их значимости для Европы, а не только для собственной нации. Однако более эффективным подходом автору видится опора на
совместную осознанную деятельность, связанную с международной мобилизацией. В результате такого опыта должна сложиться общеевропейская идентичность, так же как национальная идентичность складывается из коллективной памяти о совместных действиях. Для Франции, к примеру, таким совместным опытом борьбы являются: революция 1789 г. и ее результаты; июнь 1936 г., когда французские рабочие добились оплаты отпусков; освободительное движение во Второй мировой войне; послевоенные социальные и демократические завоевания и т.п. Формирование подобной памяти является, по мнению автора, одной из целей сегодняшней борьбы. При подобной работе важен выбор тех или иных событий, интерпретация их значения. Кроме того, не следует забывать о значении совместного осмысления постфактум международных выступлений и придании им публичности.
Третье противоречие - между поиском движением собственного лица, специфической идентичности и необходимостью кооперироваться с другими организациями - менее существенно для сети активистских организаций. Сближению способствует концентрация кампаний вокруг международных саммитов, а также то обстоятельство, что протест против политики международных институтов может быть сформулирован самым разным образом: как очень конкретно и узко (например, в виде того или иного экологического или социального вопроса), так и очень широко. Потребность движений в альянсах вытекает из самой логики глобализации. Альянсы становятся необходимыми по мере роста мобилизации протестующих масс. Общественные деятели быстро осознают необходимость объединения сил для того, чтобы набрать политический вес. В то же время глобализация порождает и противоположную тенденцию: развитие движений за сохранение той или иной отрасли, профессии или национальной идентичности.
Рассматривая процесс возникновения современных антиглобалистских движений, их ближайшие истоки автор видит в социальной борьбе 80-х годов. Она отличалась тем, что если в предшествовавший период ориентирами в борьбе служили промышленные предприятия, то утрата ими этой роли с началом структурных преобразований в промышленности, выразившихся в росте безработицы, ослаблении экономического и социального положения, изменила и формы протеста.
Так, социолог Ж. Капдевель полагает, что после Сиэтла сама либеральная глобализация торгового обмена «становится катализатором сопротивления и протеста. Защита национальной специфики, еще недавно лишенная всякой легитимности, оказывается реабилитированной
и даже ценной» (цит. по: с. 92-93). Он считает, что защита специфичности со временем станет повсеместной, так как она является обратной стороной медали всеобщего гражданства. Стремление к идентичности и корпоративности, по его мнению, не является архаизмом, а вполне современно.
М. Кастельс, говоря о сопротивляющихся идентичностях, появление которых мы наблюдаем, считает, что именно они способны породить «творящие идентичности, потенциально способные строить новое гражданское общество» (цит. по: с. 93). Автор книги подчеркивает, что многие трудности, возникающие на пути современных общественных движений, связаны с одной проблемой - как организовать процесс сопротивления, чтобы каждая группа была задействована и при этом могла отстаивать свои интересы.
Большое внимание автор книги уделяет таким традиционным организациям отстаивания людьми своих интересов, как профсоюзы, их встроенности в современный глобальный контекст и тому, как они вписываются в современное альтерглобалистское движение. Несмотря на кризис, переживаемый профсоюзным движением в связи с устареванием его организационной модели, приспособленной к условиям крупной промышленности и национальному законодательству отдельных стран и не соответствующей особенностям современного глобализующегося мира, необходимо привлекать их к дискуссиям и выступлениям. Отдельно автор рассматривает особенности современного профсоюзного движения Франции и США, как стран, где профсоюзный опыт носит наиболее новаторский характер, и практику сотрудничества профсоюзов этих стран с иными социальными движениями. Уделяя так много места в своей книге профсоюзному движению и его сегодняшним тенденциям, автор подчеркивает, что рассматривает его как часть современного протестного движения, имея в виду, что стратегические альянсы с иными организациями выгодны обеим сторонам.
Основное внимание автор уделяет описанию новых участников общественной борьбы, проблеме активизации общественных движений в последнее десятилетие и формированию альтерглобалистского движения. Наряду с профсоюзами, участниками нового движения являются: крестьянские движения, движения безработных, движения по защите прав женщин, молодежные радикальные движения, НПО.
В первую очередь автор обращается к молодежным радикальным движениям, являющимся наиболее изобретательными и обеспечиваю-
щим постоянную динамику. Новый подъем радикализма в молодежной среде приобрел всемирный характер и мобилизуется на основе своих собственных ценностей, с помощью собственных методов и специфических форм организации. Начало активизации этого явления относится к 90-м годам и охватывает в первую очередь англоязычный мир (британская организация «Reclaim the Streets», американская сеть DAN, аналогичные группы в Австралии), а также другие страны (итальянские активисты из социальных центров «Tute Bianche», молодежная часть итальянской партии Refondazione Communista, испанское Movimiento de Resis-tancia Global, возникшее на основе сотрудничества двух общественных сетей - сети, выступающей за списание долгов стран Юга, и движения сквоттеров и т.п.).
Предшественниками британской «Reclaim the Streets» считаются экологические организации «Greenpeace» и «Friends of the Earth». В период с 1985 по 1993 г. численность радикальных экологистов увеличилась в семь раз в связи с кампанией против планов строительства дорог в стране. Изобретая новые формы протеста и действуя нетрадиционно, радикалы откололись от «Greenpeace» и в дальнейшем сотрудничали только с сетью «Earth First». Они организовывали протесты против разработки новых шахт, импорта тропической древесины, банков-кредиторов, ответственных за долги стран третьего мира.
Организация «Reclaim the Streets», проявившая в 1995 г., действовала на улицах городов, выражая свои идеи в нетрадиционных формах, часто в театрализованном виде. В 1997 г. она выступила в поддержку забастовки докеров Ливерпуля, участвовала в «Европейском марше против безработицы», затем в кампании против приватизации лондонского метро. Выступая против либеральной глобализации, организация провела в 1999 г. уникальную акцию «Stop the City», парализовав центр Лондона.
Деятельность этой организации кардинально отличается от британской активистской традиции, где политическую культуру и социальную активность продолжает определять конфликт между трудом и капиталом. Социологические обследования указывают, что защита окружающей среды является темой протеста более популярной среди молодежи, чем среди протестующих вообще. Этим, возможно, объясняется радикализм действий экологистов и такие особенности, как отсутствие централизованных организаций или источника средств. «Основной вид их акций - ненасильственное прямое действие, стремящееся к разрыву с
доминирующими культурными кодами... Истоками этого движения является британская альтернативная культура, вдохновлявшая ранее движение сквоттеров, а также контркультура наиболее радикальных кругов феминистского движения, движений за мир и экологистов» (с. 140).
За исключением отдельных акций настоящего взаимопроникновения между ними и традиционным рабочим движением не произошло. Однако в международном масштабе опыт «Reclaim the Streets» получил распространение.
В США радикализация молодежи выражается в самых различных движениях, в основе которых идеолог американских альтерглобалистов Н. Кляйн видит «культуру беспорядка» (culture jamming). Во второй половине 90-х годов наибольшую активность в США проявляли: студенческое движение, выступающее против размещения американскими швейными компаниями заказов по пошиву молодежной одежды и университетской формы на мелких предприятиях в странах третьего мира (United Students Against Sweatshops); феминистские организации; движения против расовой дискриминации, в защиту прав сексуальных меньшинств и.п. При этом большинство организаций защищали преимущественно специфические групповые интересы, и их деятельность чаще всего охватывала тех, кого касалась непосредственно, что было связано с идеей представительства. Однако их опыт протеста впоследствии пригодился для выступлений по более общим вопросам, например в деятельности Direct Action Network (DAN), созданной для организации манифестаций в Сиэтле и Вашингтоне. Основой этой сети является студенческое движение, но она не сводится к нему, включая также НПО, радикальные левые политические группы, нью-йоркское отделение «Reclaim the Streets» и другие структуры. Все решения принимаются в ней общим голосованием, но у них есть лидеры и представители. Организуются они по принципу неформальных групп, имеющих общие интересы, что позволяет каждому участвовать в акциях, соответствующих его целям. Одна из проблем молодежных протестных движений и соответствующих акций - слабое участие в них этнических меньшинств.
Похоже, что, претендуя на универсальность, движения протеста все же неравномерно охватывают разные регионы и социальные среды. Они распространяются из центра (города, университета) к периферии, затрагивая все новые слои общества. При этом «господствующие слои обладают максимальными возможностями выдвигать и защищать универсальные требования. Данное наблюдение указывает, что мы находимся в начале процес-
са, и радикализация будет распространяться на новые континенты, новые социальные слои» (с. 145).
Еще одна проблема молодежных движений - риск маргинализации, разрыва между ними и остальными силами протеста. Каждое следующее поколение молодых активистов стремится создать собственную идентичность, способы действовать, отличные от тех, которые уже существуют. В качестве примеров такой изоляции автор ссылается на акции «Reclaim the Streets», опыт забастовки в Национальном автономном университете Мехико (UNAM) в Мексике.
В связи с этим особенно остро стоит проблема солидарности движений и формирования альянсов. Ответственность за изолирование новых организаций лежит на традиционных движениях, в частности профсоюзах. Перед активистами здесь стоит задача преодолеть эту оппозицию и избежать изолирования наиболее радикальных частей движения.
Обобщая особенности молодежных движений, автор отмечает, что они, несмотря на национальные отличия, имеют много общих черт. Несмотря на разную идеологическую направленность (экологические течения или организации анархистской традиции), «их методы и деятельность, безусловно, изменят привычные способы действия» (с. 150). Возможно, наиболее важной ставкой антиглобалистского движения является взаимодействие между молодежными радикальными и традиционным рабочим движениями.
Другая составляющая протестного движения - крестьянские движения. Они гораздо дольше, чем профсоюзы, ограничивались в своих требованиях национальными или даже местными рамками. Различие конкретных ситуаций всегда затрудняло проведение совместных действий. Однако глобализация экономики радикально изменила ситуацию - борьба сконцентрировалась вокруг двух проблем: 1) стремление международных институтов форсировать открытие рынков сельхозпродукции; 2) проблемы, связанные с генной инженерией, ГМП и интеллектуальной собственностью.
Первая проблема - желание сделать сельхозпродукцию обычным товаром - связана не только с модной экономической тенденцией видеть в открытости рынков панацею для всех областей экономики и человеческой деятельности в целом, но и с конкретными экономическими интересами богатых стран.
Вторая проблема является более новой. Самое очевидное ее проявление - отношение к производству генно-модифицированной продукции (ГМП). Общественное мнение и потребители очень живо реагируют
на все, что связано с использованием в системе производства продуктов питания ГМП, нитратов, пестицидов и т.п., а также на системы «быстрого питания». Так, это помогло одержать победу над ТНК «Монсанто», которая, активно развивая биотехнологии, разработала способ модификации семян, продажа которых обеспечивала ей монополию на посевной материал. Сегодня с помощью патентования своих разработок ТНК обеспечивают себе монополию на использование растений или продуктов, получаемых на основе запатентованного ими генного материала.
Появление общих проблем привело к установлению связей между крестьянскими движениями и созданию в 1993 г. «крестьянского интернационала» - организации «Via Campesina». Организация быстро расширила свое влияние. К 2003 г. она действовала в Северной и Южной Америках, Западной Европе, Африке, Азии - всего более чем в 60 странах, насчитывала 50 млн. членов. Среди приоритетов «Via Campesina» такие глобальные проблемы, как продовольственная безопасность, свободная торговля, аграрная реформа, социальные изменения в деревне, права женщин, права человека, устойчивое развитие крестьянского сельского хозяйства, биоразнообразие, биобезопасность, сохранение генетического достояния. Внимание, уделяемое организацией борьбе с глобализацией, подтверждается участием ее членов-крестьян в крупных манифестациях, например в Сиэтле, и в конференциях, в дискуссиях о перспективах развития. Она предлагает противопоставить международным институтам и ТНК международный союз, который опирался бы на общественные движения.
Сопротивление глобальной либерализации объединяет крестьянские движения и на национальном уровне. Пример тому - организация «Ассамблея бедных» в Таиланде (1995) - результат союза различных социальных движений. Основу ее составляют мелкие крестьяне, страдающие от низких цен на сельхозпродукцию на мировом рынке, и бывшие крестьяне, лишившиеся земель в результате строительства плотин и не получившие компенсации. К ним также присоединились рыбаки, лесники, сельхозрабочие и др. «Ассамблея бедных» входит в состав «Via Campesina».
Еще один пример национального крестьянского движения - бразильское движение безземельных крестьян, стоявшее у истоков «Via Campesina». Причиной возникновения движения стало колоссальное социальное неравенство в Бразилии, выразившееся, в частности, в крайне неравномерном распределении земель: значительная часть земельных угодий находится в руках крупных собственников-латифундистов. Борьба беззе-
мельных крестьян за аграрную реформу под лозунгом «Борьба за землю -борьба всех» воспринимается жителями страны как один из важнейших вопросов. Кроме борьбы за земельную реформу это движение выполняет функцию управления производством в кооперативах, созданных на занятых землях. Так, к началу 1998 г. в одном из штатов страны движению удалось создать 120 общин, представляющих 16 тыс. семей. Движение активно участвует в международной борьбе. В 1999 г. оно отправило на различные международные мероприятия 180 делегаций, представило предложения об общем положении крестьян и проект «союза народов».
Особенность крестьянских движений состоит в том, что их акции находят все больше поддержки среди других движений, ведущих борьбу с бедностью и обездоленностью, выступающих в защиту окружающей среды, движения потребителей.
Участник антиглобалистского движения - движение по борьбе с социальным исключением и безработицей, городские движения. Этим движениям непросто интегрироваться в международное движение в связи с тем, что их возможности влияния на политику невелики. К тому же для них существует опасность маргинализации, а отношение к ним в СМИ достаточно скептическое. Они проводят мобилизацию сил в условиях отсутствия или недостаточного количества социальных механизмов солидарности. Тем не менее представители этих движений с самого начала принимали участие во всех крупных событиях: в выступлениях против ВТО в Женеве в 1995 г., во встречах сапатистов в Чьапасе в 1996 г., в «Другом Давосе» в 1999 г. и пр.
Организации, выражающие интересы безработных, действуют преимущественно в развитых странах, в основном в Европе, но недавно стали возникать в Южной Корее и Японии. Автор приводит два ярких примера успешной борьбы безработных в развивающихся странах: марокканское движение «Дипломированные безработные» и организованный аргентинским профсоюзом СТА «Великий марш за труд» (2000), вызвавший массовые и продолжительные выступления пикетчиков.
«Европейские марши против безработицы, незащищенности и социального исключения» предвосхитили многие черты последующей борьбы против либеральной глобализации. Они возникли в середине 90-х, когда в Европе произошли резкий рост безработицы и усиление бедности, и при этом политика Евросоюза не затрагивала социальные вопросы, оставшиеся в ведении государств.
Долгое время среди европейских движений не было единства. Одни воспринимают Евросоюз как инструмент экономической глобализации и относятся к нему критически, вплоть до требования роспуска (радикалы); другие считают, что этот институт все же способен защищать социальные права, и ведут борьбу за усиление в нем социальной, экологической и фискальной политики (умеренные). При этом Скандинавские страны и Великобритания традиционно относятся к Евросоюзу более скептически, чем страны Центральной и Южной Европы.
Для преодоления этой оппозиции были необходимы совместные действия по общим проблемам и с общими требованиями. И такими акциями стали Европейские марши безработных. В течение двух месяцев в 1997 г. марши, стартовавшие из Танжера, Лапландии, Ирландии и Боснии, двигались по Европе, в июне и июле 1997 г. состоялись манифестации в Амстердаме и Кельне, в которых приняли участие более 30 тыс. человек.
Европейские марши были организованы как открытая сеть без сложной структуры и уставов, что способствует объединению очень разных сил для конкретных практических мероприятий. Кроме того, они стимулировали активность других акторов социальных движений. Так, в 1997 г. акции в поддержку забастовщиков бельгийского филиала Renault «оживили» не выступавшую 15 лет Европейскую конфедерацию профсоюзов. И самое главное - эти акции способствовали созданию европейского общественного пространства, формированию коллективной памяти.
Ярким проявлением участия женщин в мировом протестном движении стал всемирный марш женщин в 2000 г. Его идея была выдвинута активистками Федерации женщин Квебека в 1995 г., проводился он под девизом борьбы против «насилия и бедности».
Наконец, частью международного движения протеста являются неправительственные организации (НПО). Автор выделяет три основные группы НПО, которые можно отнести к участникам альтерглобалист-ского движения. Во-первых, организации, занимающиеся правами человека, самая известная - «Международная амнистия». Во-вторых, те, которые решают срочные продовольственные и медицинские проблемы («Врачи мира», «Врачи без границ»). В-третьих, НПО, занимающиеся проблемами помощи странам Юга (например, британский Oxfam или французский CCFD). Существуют также организации смешанного типа, занимающиеся организацией различных кампаний (например, экологические организации «Greenpeace», «Friends of the Earth»).
Роль НПО в мире политики в последнее время значительно увеличилась. Ссылки на них официальных организаций и лиц равноценны апелляции к общественному мнению, выразителями которого они считаются. Причинами появления НПО стали войны (для организаций, занимающихся медицинскими и продовольственными проблемами) и деколонизация после Второй мировой войны. Однако наиболее быстрый рост НПО начался в 80-е годы. Так, за период с 1945 по 1990 г. число НПО, аккредитованных при ООН, по официальным данным, увеличилось с 40 до 800. По данным автора, в 2001-2002 гг. их насчитывалось более 2 тыс.
Бурный рост их числа в 80-е годы объясняется двумя причинами: 1) в эти годы изменились политические представления и формы политического участия: благотворительные НПО стали выглядеть более привлекательно, чем общественные организации и политические партии; 2) важную роль в развитии НПО сыграла приватизация: правительства предпочитают оказывать помощь через НПО, а не через официальные каналы. Так, с 1990 по 1994 г. помощь Евросоюза, осуществленная через НПО, увеличилась с 47 до 67%.
Общая проблема, связанная с НПО, заключается в том, что с усилением роли и возможностей НПО они присваивают себе политическое пространство, где раньше действовали общественные, политические и иные организации. Сегодня НПО «вынуждены выбирать между независимой позицией, предполагающей сотрудничество с общественными движениями, и зависимостью от правительственных заказов и заказов международных институтов» (с. 170).
Отдельная глава книги посвящена кампаниям, связанным с формированием общемирового «движения движений», и социальным форумам.
Формированию «движения движений» способствовала кампания, развернувшаяся в индустриальных странах за списание долгов стран Юга. Она началась весной 1996 г. в Великобритании при поддержке НПО «Christian Aid». В кампании приняла участие сеть Debt Crisis Network, действовавшая с 1994 г. С октября 1997 г. стала формироваться коалиция, куда вошли многие НПО, профсоюзы, женские движения и организации беженцев. В июне 1998 г. коалицией была проведена акция, в ходе которой была создана живая цепь из примерно 70 тыс. человек, окружившая место заседания «Большой семерки» в Бирмингеме. Возникла сеть организаций, объединенных в транснациональную организацию «Юбилей 2000». За два года в 66 странах появились организации, входящие в эту сеть. Члены коалиции приняли участие в сотнях манифестаций и распространили петицию, собравшую 24 млн. подписей в 166 странах.
По мере расширения списка участников в коалиции наметились существенные расхождения. Британская «Юбилей 2000», придерживающаяся более умеренных взглядов, ограничилась минимальными требованиями - отменить долг лишь самых бедных стран. «Большая семерка», МВФ и Всемирный банк согласились на условное сокращение долга 40 самых бедных стран, преимущественно африканских.
Другая часть движения на Севере, а также в странах Юга выдвинула более радикальное требование отмены долга всех развивающихся стран. В результате в ноябре 1999 г. в Йоханнесбурге была создана коалиция «Юбилей Юг», где важную роль играют активисты с Филиппин и из ЮАР.
Первоначально разногласия между британской «Юбилей 2000» и «Юбилей Юг» не препятствовали сотрудничеству, но решение, принятое «Большой семеркой» в Кельне в 1999 г., о начале процесса условной отмены долга беднейших стран усилило споры. В 2000 г. инициировавшие кампанию за отмену долгов НПО решили распустить британскую коалицию «Юбилей 2000». Несогласные с этим решением часть британских активистов начали новую краткосрочную кампанию «Drop the Debt!» (Отмените долги!), приуроченную к саммиту «Большой семерки» в Генуе в июле 2001 г. Активно выступает за списание долгов и бельгийский Комитет за отмену долгов стран третьего мира (CADTM).
Объединительной стала и кампания против расширения деятельности ВТО. Начало ей положили несколько сетевых организаций («Public Citizen» в США, «Third World Network»), в течение многих лет боровшихся против негативных последствий свободы торговли. Первое выступление против ВТО прошло в 1995 г. в Женеве, где была образована ВТО. К кампании протеста борцов со свободным рынком присоединились активисты международных экологических организаций - «Friends of the Earth» и «Greenpeace».
Первая победа формирующегося «движения движений» была связана с выступлениями против Многосторонних соглашений по инвестици-ям1; кампания против заключения соглашений велась по обе стороны Атлантики (особенно во Франции, США, Канаде). Следующим этапом стало
1 Подготовлено ВТО и ОЭСР; предполагало полную ликвидацию национальных преград движению капитала, в частности предоставление иностранным компаниям в странах-подписантах таких же условий работы, как и местным компаниям, в том числе в ходе приватизации.
совещание министров торговли стран - членов ВТО в ноябре 1999 г. в Сиэтле. Число участников и круг планировавшихся акций расширились. Во многих странах проходили публичные дебаты. Позиция большинства вовлеченных в кампанию НПО и движений состояла в требовании «моратория на переговоры», хотя некоторые организации, в основном профсоюзы, ограничились требованиями введения «социальных соглашений» в рамках ВТО. Однако идея моратория возобладала и стала одним из главных пунктов манифеста, подписанного более чем 1200 организациями, НПО и движениями во всем мире. Эта борьба объединила самые разные силы и цели: крестьян и экологистов, обеспокоенных продовольственной безопасностью, разнообразием биологических видов и борьбой с ГМП; работников культуры, борющихся против американской культурной гегемонии (особенно во Франции); профсоюзных деятелей, сопротивляющихся снижению социально-трудовых гарантий и выводу производства в страны с дешевой рабочей силой, и т.п. Требование моратория объединило как радикалов, так и придерживающихся умеренных взглядов в отношении ВТО. «Провал ВТО в Сиэтле, - полагает автор, - оправдал выбранный путь: фактически мораторий был установлен» (с. 179).
По аналогичному сценарию проходила кампания протеста против Генеральной ассамблеи ВТО в ноябре 2001 г. в Катаре, где предполагалось обсудить вопрос о коммерциализации различных видов услуг.
Еще две кампании, упоминаемые автором, - это кампания, направленная против МВФ и Всемирного банка, и кампания за введение налога Тобина и против офшорных зон. Основные мероприятия международной сети по борьбе с МВФ и Всемирным банком проходили в Вашингтоне в апреле и в Праге в сентябре 2000 г.
Далее автор анализирует причины распространения движений. Первоначально манифестации были связаны с какими-либо узкими темами. Лишь на следующем этапе происходило объединение движений, формирование протестного «движения движений». Отчасти это связано с организованностью кампаний и согласованностью выдвигаемых требований. Еще одна причина в том, что сама взаимосвязь и взаимозависимость экономических, политических, социальных событий в современном мире подталкивает к объединению протестных движений, таким образом, глобализация в современном мире способствует глобализации движений протеста. Кроме того, некоторые движения изначально занимаются более общими проблемами, что свойственно социальным движениям, особенно в молодежной среде (Direct Action Network или Movimiento de Resistancia Global). Еще один благо-
приятствуюший фактор - то, что проведение массовых акций помогает включиться в процесс активистам из разных регионов. Так, на манифестациях в Праге состоялся первый контакт с активистскими движениями, появляющимися на Востоке Европы; протестные мероприятия, приуроченные к проведению ассамблеи ВТО в Катаре, послужили толчком к активизации арабских активистов; то же относится к континентальным социальным форумам в Эквадоре, Италии и Индии.
Социальные форумы возникли после Сиэтла, когда «стало ясно, что для дискуссий, обмена мнениями и информацией, выработки общих требований и планов совместных действий и кампаний необходима площадка». К тому же «важно было придать смысл новому движению, не претендуя, конечно, на формирование глобального единства, и способствовать установлению некоторых общих ориентиров для осмысления текущего процесса» (с. 184).
Рост численности участников, расширение географии социальных форумов (кроме Всемирного социального форума проводятся региональные социальные форумы, социальные форумы существуют сегодня во многих странах мира) свидетельствуют о нужности и успешности подобных мероприятий. Показателен и состав участников: все профсоюзные организации, большинство НПО и практически все движения, выступающие против либеральной глобализации.
Успешность социальных форумов объясняется ростом движения протеста, а также самой структурой этих форумов. Они представляют собой открытое пространство для дискуссий. Эта открытость означает, что они «не являются органами, уполномоченными принимать решения, или местами, где утверждаются взгляды, навязывающиеся всем» (с. 186). Автор уподобляет их ярмаркам идей, предложений, опыта. Общие для всех правила способствуют установлению доверительных отношений между участниками. Однако эти же качества форумов предопределяют их ограниченность, недостаточную мобильность и эффективность в принятии решений и планировании акций.
В заключительной части книги автор намечает возможные перспективы для альтерглобалистских движений. Он утверждает, что «мы вступили в новый период, для которого характерны новая система накопления капитала, радикальное преобразование мира и возобновление долгосрочного цикла борьбы» (с. 188). Отражением указанных изменений стало появление такого феномена, как альтерглобализм. В то же
время автор считает, что альтерглобалистское движение подстерегают существенные опасности.
Во-первых, его будущее зависит от того, насколько движение сможет «выражать все разнообразие интересов породивших эти движения разнородных групп населения и при этом избежать маргинализации и изоляции некоторых из них» (там же). Во-вторых, сложность заключается в одновременном выражении как специфических, так и универсальных требований. Наконец, главный для движений вопрос об оценке стабильности всей Мир-системы. Здесь существует опасность недооценить способность капитализма к адаптации. С другой стороны, автору кажется убедительным тезис о дестабилизации Мир-системы, сформулированный И. Валлерстайном, к которому он добавляет проблему разрушения крупных идеологий, включая господствующие.
Для полноценного развития альтерглобалистских движений необходим глубокий анализ современного капитализма, новой системы накопления. Это может позволить продвинуться «в поисках альтернатив Системе, ориентирующихся как на ее развитие, так и на ее противоречия» (там же).
Среди альтернативных проектов, предлагаемых сторонниками аль-терглобализма, автор выделяет следующие. Первый основан на идее примата локального над глобальным. Его сторонники (Дж. Мен-дер, К. Хайнс, Э. Голдсмит) полагают, что глобальному всевластию рынка необходимо противопоставить обращение к локальному, отдавая приоритет в развитии местной экономике, учитывающей социальные и экологические требования. Так, М. Кор, президент Third World Network, считает, что «будущие экологически чистые общества возникнут в странах "третьего мира"... где существуют обширные территории, на которых расположены небольшие коммуны, живущие в согласии со своей культурой и природой» (цит. по: с. 191). Автор книги видит в подобных взглядах «смесь разумных предложений и реальных социальных проблем с. мальтузианскими и консервативными экологистскими теориями» (там же).
Другая теория призывает к созданию глобальной системы регулирования мировой экономики и торговли. Ее сторонники надеются на «глобальную братскую конституцию», «мировое правительство, назначаемое и контролируемое Генеральной Ассамблеей ООН», «центральный планетарный банк, управляющий единой мировой валютой» (Ж. Аттали), на формирование «общества мировой солидарности», основанного на общественном «соглашении по удовлетворению основных потребностей (в воде, жилье и т.д.), соглашении о культуре, демократическом соглашении и со-
глашении "о Земле", касающемся устойчивого развития в масштабах всей планеты» (Б. Пассе и Р. Петрелла) (с. 192). Слабость этих теорий автор видит в недооценке человеческих потребностей и переоценке современного уровня солидарности.
Еще одно возможное решение проблем, порождаемых глобализацией, ярко выражает филиппинский интеллектуал У. Белло, представитель организации «Focus on the Global South». Он не приемлет реформирование международных институтов без учета локальной или национальной самобытности. Он утверждает, что «обеспечение законности и поддержание порядка для защиты слабых исторически никогда не являлось основной целью большинства международных или многосторонних соглашений». Напротив, эти структуры создавались по инициативе великих держав и для установления их правил. Зато «подвижная международная система со множеством неопределенностей, которые угнетенные могли бы использовать для защиты своих интересов, возможно, является единственной реальной альтернативой существующему мировому порядку и господству Севера» (цит. по: с. 193).
Практическим шагом в русле этой теории стала резолюция, принятая в декабре 2000 г. в Дакаре на конференции африканских движений, выступающих за отмену долга и, шире, против либеральной глобализации. В ней присутствует призыв к подходу, ориентирующемуся на стремление континента к коллективной автономии в отношении стратегически важных потребностей сельского хозяйства и промышленности. В документе утверждается, что «в XXI в. Африка останется Африкой лишь при условии, что африканский континент завершит свою интеграцию и будет представлять единый и уникальный голос среди других наций» (цит. по: с. 194).
Сам автор книги, похоже, уповает на практику, заявляя, что «политические требования и борьба... окажут воздействие на представленные здесь стратегические направления и уже тем самым повлияют на общую эволюцию Мир-Системы» (с. 196). Так, победа в борьбе за введение налога Тобина привела бы к необходимости создания структуры, ответственной за его сбор, и выработке механизмов его распределения. Уверенность автора в силе мировых движений протеста содержится в заключительных фразах книги: «По какому пути пойдет человечество? В первую очередь ответ зависит от того, как будут развиваться социальные движения. В какой степени они сумеют выразить разные типы интересов и создать альтернативу неолиберализму» (с. 197).
ЕЛ. Ушкова
