CC BY
72
О.А. Халабуденко
АКТЫ, ФАКТЫ И ЮРИДИЧЕСКИЕ КОНСТРУКЦИИ: НЕКОТОРЫЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ
В статье рассматриваются некоторые вопросы теории юридических актов и фактов. Отмечается нормативный характер юридических фактов. Утверждается, что логическую связь между гипотезой и диспозицией (санкцией) правовой нормы не следует отождествлять со связью, которую участники правового общения признают между наступившим фактом и признаваемыми правопорядком правовыми последствиями.
Ключевые слова: акты, факты, юридические конструкции, толкование акта, распорядительный акт.
Û.A. Halabudenko
LEGAL ACTS, FACTS AND JURIDICAL CONSTRUCTION: SOME METHODOLOGICAL REMARKS
The paper is devoted to some issues of the theory of legal acts and facts. The author notes the normative character of legal facts and argues that the logical correlation between the hypothesis and disposition (sanction) of the legal norm should not be identified with a correlation between the matured fact and legal consequences admitted by the legal order that are recognized by the participants of legal communication.
Keywords: acts, facts, legal construction, interpretation of the act, act on disposition.
В методологии понятие «факт» используется в двух основных значениях: во-первых, как предположение, фиксирующее эмпирическое знание (форма эмпирического знания); во-вторых, как синоним истины. В сфере правовой действительности фактом признается произошедшее в виде явления или процесса обстоятельство. Факт как предмет науки и факт, значимый для участников правового общения — юридический факт, представляют формы эмпирического знания. Однако если в классической логике истинность вывода верифицируется соответствием его действительности, то в правовой действительности истинность нормативной прескрипции сама по себе не может быть выведена из какого-либо жизненного обстоятельства. Другими словами, дескриптивное (связка «есть») и нормативное (связка «должно быть») не находятся в причинной связи: «из того, что есть, нельзя сказать, что мы должны делать»1.
Итак, юридический факт — понятие нормативное; он порождает правовые последствия, потому что правопорядок признает за ним свойства (реквизиты), сообщающие такие последствия. В силу этого явления и процессы действительности подразделяются на юридически безразличные и юридически значимые факты. С юридико-догматической точки зрения юридические факты представляют собой фрагменты действительности, определенные гипотезой правовой нормы. Следовательно, модельные признаки юридического факта закрепляются в гипотезе правовой нормы. Модель поведения, зафиксированная в правовой норме, выражается в форме высказывания о нем (высказывание о норме). Последнее (норма-суждение) представляет собой разработанную и действующую в рамках определенного правопорядка «модель разрешенного или запрещенного
© Халабуденко Олег Анатольевич, 2016
Доктор права, доцент кафедры частного права (Международный свободный университет Молдовы (ULIM), г. Кишинев); e-mail: gelox@inbox.ru
поведения, посредством закрепления которой <...> государственная власть оповещает лиц о возможных положительных или отрицательных последствиях поведения, предусмотренного той или иной правовой нормой»2.
В самом деле, «.когда говорят, что права возникают, изменяются и прекращаются, то хотят сказать только то, что наступают те реальные события или факты, с которыми объективный правопорядок соединяет в каждом конкретном случае представления о возникновении, изменении и прекращении прав. Но эти факты и связанные с ними юридические последствия стоят не в отношении причинности друг к другу»3. Таким образом, логическую связь импликативного типа, установленную между гипотезой и диспозицией (санкцией) правовой нормы, не следует отождествлять со связью, которую участники правового общения признают между наступившим фактом и признаваемыми правопорядком правовыми последствиями. Связь между фактическими обстоятельствами и правовыми последствиями признается в силу существа самой правовой нормы, независимо от формы выражения последней. В гипотезе правовой нормы закрепляется модель (структура) юридического факта. При наличии соответствующих модельных признаков конкретный факт признается условием возникновения соответствующих правовых последствий. В этой связи следует согласиться с точкой зрения М.А Рожковой, отметившей, что «... юридическим фактом может считаться только тот жизненный факт, с абстрактной моделью которого норма права связывает наступление последствий.»4. Сам факт как единичное, конкретное явление или процесс становится юридически значимым с момента своего наступления и лишь с этого момента возникают определенные правовые з последствия, определенные нормой права. В этом смысле юридический факт ? как факт реальной действительности может быть «отнесен к разряду конечных, д неделимых (не разложимых на составные части) субстанций.»5. | Однако «факт-гипотезу» (логический антецедент) нельзя объяснить, не об-
i ратившись к базису объяснения — множеству явлений действительности, пред-| шествующих или сопутствующих «факту-основанию» возникновения опреде-i ленных правовых последствий6. Юридический факт как основание определен-§ ных правовых последствий, с точки зрения логики, есть «подобласть, которой | придаются каузальные объяснения»7, но которая охватывается более широкой | областью действительности. Объяснение факта как явления или процесса, 'I влекущего определенные последствия, может быть осуществлено при помощи | «практического силлогизма». Большая посылка сообщает нам сведения о цели | действия (отражает социальную закономерность), меньшая (норма права) — связывает определенное действие (факт) с целью действия (эффектом действия), рассматривая его как средство достижения такой цели, заключение — правовая g ситуация сообщает об использовании этого средства для достижения цели8. § «Как подводящая модель является моделью каузального объяснения и объ-
| яснения в естественных науках, так, по мнению Г.Х. фон Вригта, практический J силлогизм является моделью телеологического объяснения в. социальных науках»9. Если каузальное объяснение указывает на прошлое и в нем предполагается номическая связь между причинным фактором и фактором-следствием (потому что, quia), от наличия которой зависит справедливость каузального объяснения, то телеологическое объяснение указывает на будущее (для того чтобы, ut), номическая связь в таком случае не является решающим фактором 114 в определении справедливости телеологического объяснения10.
Следовательно, функциональный (инвариантный) подход к объяснению правовых явлений не может быть признан достаточным; применимый для этого практический силлогизм предполагает выяснение определенной цели совершившегося факта: объект телеологического объяснения (экспланандум) описывает некоторый результат поведения, который субъект интенционально достиг. По справедливому замечанию Р. фон Иеринга, «действовать — и действовать ради какой-либо цели — значит одно и то же; деяние без цели — такая же бессмыслица, как следствие без причины»11.
Определив юридические факты как явления или процессы, в действительности имевшие место быть, следует ответить на вопрос о природе такой действительности (реальности): является ли она, применительно к юридическим фактам объективной или субъективной. Известно, что сознание индивида подразделяет все явление на те, которые зависят от собственных поведенческих актов, и на те, которые не зависят от его осознанного поведения.
Таким образом, субъективной (лат. subiectum — предмет, подлежащее) признается та действительность, которая подчинена воле лица, объективной — все то, что находится за пределами его волевого поведения. Очевидно, отнесение юридических фактов к явлениям исключительно объективной действительности входит в противоречие с пониманием факта как основания возникновения определенных правовых последствий, поскольку к числу таковых, прежде всего, относятся субъективные права, приобретение, осуществление и защита которых связаны с совершением волевых (подчиненных воле лица) поведенческих актов. Само понятие «субъективное право» при этом рассматривается как социальная ценность, поскольку обеспечивает легитимное присвоение объекта присвоения. i Оценка этой ценности зависит от признания ее обществом и защищенности и правопорядком. Вне правовой формы легитимное, социально-ценностное при- а своение благ не может быть осуществлено. Отсюда следует, что действительную о полную ценность объекту присвоения придают не его потребительские свойства, к а права, возникшие у субъекта в отношении объекта на должном основании12. о
п
В самом деле само понятие «факт» происходит от латинского слова factum, что а означает сделанное и в этом смысле подчиненное лицу. Отсюда — предположе- в
е
ние, что все явления, с которыми связываются правовые последствия, следует о делить на акты волеизъявлений и собственно факты, которые в свою очередь ю
~о
могут иметь антропогенный или природный генезис. Акты и факты выступают |
центральными элементами соответствующих юридических конструкций, со- к
общающих действию ожидаемые правовые эффекты. а
Частноправовой юридический акт (от латинского agere — действовать) пред- |
ставляет собой волевое поведение лица, направленное на определенный право- ии вой результат, признаваемый и защищаемый правопорядком. Акт представляет №
собой внешне проявленный аспект сознания действующего субъекта права, (1
опирающийся на его волю и интеллект и сообщающий определенные правовые )
последствия, поскольку таковые признаются правопорядком. Акт, совершае- 016 мый лицом, оценивается им как субъективно переживаемая действительность. Другими участниками правового общения акт воспринимается как факт объективной действительности. Дифференциация внутреннего и внешнего аспекта актов важна, прежде всего, с точки зрения их толкования.
Проблема толкования актов рассматривается в контексте вопросов толкования
гражданско-правового договора и не случайно. Лица, вступающие в договорные 115
отношения, желают наступления такого результата, и это является достаточным основанием для признания выраженной вовне воли, способной достигнуть его. Толкование направлено на выяснение действительного смысла условий договора. Известно, что в доктрине по вопросам толкования воли лиц, вступающих в договорные отношения (изъявляющих волю), сложились две основные теории. Одна — «теория воли» (voluntas) — отдает предпочтение действительной воле, направленной на достижение определенного правового результата (внутренний аспект действия), другая — «теория заявления» (verbas) — отдает предпочтение не тому, чего желали стороны, а тому, что они выразили в договоре в форме выражения воли вовне — в словах, письме, действии13, составляющих внешний аспект действия.
«Теория воли» направлена на защиту интересов экономически слабой стороны договора. Согласно этой теории при толковании договора внимание должно уделяться действительной воле сторон, вступающих в договор. В этом случае толкование договора производится с учетом общей воли сторон, не ограничиваясь буквальной интерпретацией используемых понятий. В свою очередь, «теория заявления», фокусируя внимание на внешнем проявлении воли — волеизъявлении, в большей степени направлена на обеспечение стабильности гражданского оборота. Руководствуясь «теорией заявления», при толковании условий договора юрисдикционным органом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Только в случае, когда буквальное значение условий договора невозможно определить, выясняется действительная воля сторон с учетом цели договора. з Поскольку в задачу права входит «оценочное решение о взаимосталкиваю-
0 « 1Л
? щихся интересах, а не дескриптивная фиксация действительности»14, при тол-д ковании договора приоритет в правопорядках следующих европейской правовой | традиции, отдается согласной воле сторон. Обусловлено это тем, что знание о
1 правовых состояниях и правовых ситуациях относится к классу валютатив-I ных; оно относится к компетенции ценностного восприятия и описывает мир i должного в прескрипциях15. Оценочное решение может быть принято сторонами § или юрисдикционным органом посредством анализа действительной воли, изъ-í явленной ими.
I Попытка разрешить дилемму, возникающую при несоответствии воли воле-
'I изъявлению в случае, если это несоответствие не было известно добросовестному I контрагенту, предпринята в «теории единства воли и волеизъявления». Согласно | этой теории «учет конкретной обстановки при анализе фактов дает возмож-& ность выяснить из объективного явления — действия — явление субъективного 'I порядка — волю лица. Установление этих сторон единства позволит вскрыть g причины противоречий между формой и содержанием. Анализ этих причин § и открывает путь для правильной юридической оценки поведения личности в | данных условиях»16.
J Ключом к пониманию сути рассматриваемых теорий служит различная
оценка явлений действительности: воли и волеизъявления. Так, для «теории воли» волеизъявление (действие) есть, прежде всего, явление фактическое, а следовательно, его содержание может быть постигнуто эмпирически, и наоборот, для «теории заявления» действие — категория формально-юридическая. В свою очередь, для «теории единства воли и ее изъявления» действие есть категория 116 и фактическая, и юридическая, поскольку действие, а не воля, по мнению ее
сторонников, создает юридические последствия. Соответственно, для «теории заявления» и «теории единства воли и ее изъявления» воля лица, вступающего в отношения, является понятием исключительно психологическим, субъективным, а потому не поддающимся правовому анализу.
Однако, очевидно, что не следует отождествлять психологическую волю, общую для всех явлений человеческого духа, с юридически значимой волей. Для вступления в договор сторона должна выразить «волю в правовом смысле», которая, будучи выраженной, действительна без соблюдения какой-либо формы, если только определенная форма не предписана законом или не согласована сторонами договора. Кроме того, по справедливому замечанию Д.Д. Гримма, «действием, очевидно, можно назвать только процесс заключения, процесс совершения сделки, а не саму сделку, которая является в результате этого процесса и представляет собой, в противоположность действию, не непосредственное, а лишь производное выражение воли лица»17. Тем не менее, поскольку постигнуть волю возможно лишь посредством анализа заявления, оценка волевого акта представляется проблематичной. Следовательно, анализ воли и волеизъявления становится единственно возможным, если обратиться к договору как к юридической (а не фактической) конструкции. Другими словами, акты волеизъявлений следует толковать по правилам толкования самого договора, принимая во внимание его эффекты, а не наоборот. Ведь юридически значимая воля объективирует свой результат исключительно по правилам, установленным для ее изъявления, и ограничивается «теми значениями, которые были доступны для понимания стороной-адресатом»18 договора.
Выделение внутреннего и внешнего аспектов действия актов важно также с точки зрения их классификации, которую следуют осуществлять в зависимости от того, на какой правовой результат они направлены. В этой связи принципиальное значение приобретает доктрина распорядительного акта, цель совершения которого состоит в выведении субъективного имущественного права из состава имущества лица, ее совершившего, либо обременение имущества одного лица имущественным правом, принадлежащим другому лицу. Дело в том, что автономная квалификация действий, направленных на перенос вещного права, исключает возможность истребовать вещь, безосновательно оказавшуюся у другого лица вследствие совершения недействительного распорядительного акта, неправомочным на то лицом. Другими словами, притязания, вытекающие из эффективно оспоренного распорядительного акта, могут быть заявлены только правомочным лицом и только в пользу того лица, которое совершило такой акт. Игнорирование же распорядительных актов умаляет абсолютный эффект действия субъективного права, приводя к разрушению соответствующих конструкций.
Следует учитывать, что посредством акта может быть установлено, осуществлено, передано только субъективное право, но не фактическое состояние. Поэтому, в частности, не является юридическим актом передача вещи во владение по договору имущественного найма или по договору безвозмездного пользования имуществом, поскольку владение (фактическое состояние) здесь служит пользованию вещью. В этой связи представляется неверным широко принятая в специальной литературе классификация договорных типов, объединяющая в одну группу договорные обязательства, исполнение по которым влечет отчуж-
дение права, и договоры, устанавливающие обязанность по передаче вещи в пользование19.
Определенные сложности вызывает оценка передачи движимой вещи во владение, когда с данным действием правопорядок связывает переход права собственности от традента к реципиенту. Известно, что правопорядки стран Восточной Европы в решении этого вопроса в целом придерживаются каузальной традиции. Передача вещи во владение в этой системе оценивается в контексте конструкции, обеспечивающей производный способ приобретения права собственности; по сделкам inter vivos это — конструкция договора. При этом сама передача представляет собой юридический факт, влекущий правовые последствия в виде перехода права собственности, поскольку она каузально связана с наличием действительного обязательственного договора. Итак, исследование основания приобретения права собственности в силу исполнения договорного обязательства позволяет сделать следующие выводы: во-первых, акт, направленный на передачу вещи, не лишен основания, его вещный эффект связан с соответствующим обязательственным договором (такая связь осуществляется в рамках обязательственно-правовой конструкции, согласно природе которой возникновение вещного права обусловлено существованием действительного обязательственного договора); во-вторых, этот акт направлен на отчуждение права собственности, а значит к нему соответствующим образом применимы положения о распорядительной сделке, защитное действие которой связано с охраной прав традента (с учетом animusdominitransferendi); в-третьих, акт, опосредующий установления обязательства по передаче вещи в собственность, з и эффекты действия по передаче находятся в правовой связи (действительность
CD
? обязательственного договора обусловливает эффективность действий по передаче д вещи, однако недействительность действий по передаче не влечет недействитель-| ности обязательственного договора); в-четвертых, действия по передаче вещи i опосредуют сингулярное транслятивное правопреемство и рассматриваются в | контексте производного способа приобретения права собственности; в-пятых, i добросовестное приобретение вещи (соответствующая владельческая ситуа-§ ция) рассматривается как самостоятельный факт-состояние, оцениваемый в | конструкции давностного владения, совпадающего с моментом передачи вещи | (первоначальный способ приобретения права собственности). 'I Фактические обстоятельства, иные чем акты (поступки, противоправные
| факты, факты-состояния и события), признаются правопорядком достаточным | правовым основанием для установления субъективного права при условии, что юридически значимая воля лица либо непосредственно выражена в действии, с которым связывается их возникновение, либо предполагается выраженной, и это g предположение предусмотрено законом в качестве опровержимой презумпции. § Именно поэтому владение вещью сообщает фактической ситуации правовой | характер при условии, что лицо не только обладает вещью, но и выражает на-J мерение (волю) владеть вещью от своего имени.
В отличие от актов не все факты имеют в своем составе волевое содержание. Так, лишены волевого эффекта события (например, наступление или истечение срока), действия (обстоятельства), находящиеся за пределами контроля стороны отношения. Факты, лишенные волевой составляющей, сами по себе не способны служить основанием приобретения субъективного права, поскольку оно присваи-118 вается лицом лишь по его воле (выраженной или предполагаемой). Такие факты
следует рассматривать как предпосылки (факты-предпосылки) возникновения определенных правовых последствий.
Исходя из презумпции добросовестности лиц, вступающих в гражданско-правовые отношения, акты, направленные на определенный правовой результат, достойный с точки зрения правопорядка защиты, признаются правомерными, поскольку они не противоречат закону, основам правопорядка и нравственности (в этом проявляется объективная causa акта). В случае совершения лицом неправомерного деяния поведение действующего (бездействующего) представляет собой противоправный факт, дающий основание заявить правопритязание. Так, ничтожная сделка дает право притязать на применение последствий ее недействительности, оспоримая сделка — требование ее недействительности и применение последствий ее недействительности, безосновательное обогащение — право требовать возврата имущества, полученного sine causa, причинение вреда — право требовать его возмещения. Во всех случаях названные действия являются фактами, наличие которых позволяет заявить предусмотренные соответствующей конструкцией правопритязания, реализация которого осуществляется в форме охранительного правоотношения. Очевидно, что оценку категорий «акт» и «факт» следует осуществлять не просто с позиции лица действующего, а только лица, действующего правомерно.
Итак, юридические факты представляют собой форму эмпирического знания об обстоятельствах, с которыми нормы права связывают определенные правовые последствия. Факты и правовые последствия не находятся в отношениях причинности. Факты-гипотезы можно объяснить, обратившись к базису объяснения — правовому результату, отражающему causa факта. Факты, с которыми ш правопорядок связывает возникновение прав, представляют собой субъективную и действительность (реальность). Факты выступают центральными элементами а соответствующих юридических конструкций, в контексте которых они как их о элементы и оцениваются. Акты и факты не следует отождествлять с соответ- О ствующими юридическими конструкциями. О'
п
д
ш
1 Юрьев Р.А. «Гильотина Юма» и теория действия в аналитической и феноменологической философии Т // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2014. № 2 H (26). С. 180. О
2 Маньковский И.А. Нормы и источники гражданского права: теоретические основы формирования и Ю применения. Минск, 2013. С. 19. и
3 Гамбаров Ю.С. Гражданское право: общая часть / под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. М., 2003. и С. 643-644. к
4 Рожкова М.А. Юридические факты гражданского и процессуального права: соглашения о защите о прав и процессуальные соглашения. М., 2009. С. 18. К
5 Белов В.А. Гражданское право. Общая часть: учебник. Т. II: Лица, блага, факты. М., 2011. С. 464. д
6 См.: Там же. С. 458-459. |
7 Вригт Г.Х. фон. Логико-философские исследования: Избранные труды / пер. с англ.; общ. ред. Г.И. Ру- • завина и В.А. Смирнова. М., 1986. С. 53. №
8 См.: Белов В.А. и др. Большой юридический словарь / ред. А.Я. Сухарев, В.Е. Крутских М., 2002. С. 64. (
9 Вригт Г.Х. фон. Указ. раб. С. 64. 0
10 См.: Там же. С. 116. °
11 Иеринг. Р. фон. Цель в праве. Т. 1. СПб., 1881. С 9. о
12 См.: Халабуденко О.А. Имущественные права. Кн. 1: Вещное право. Кишинев, 2011. С. 27. 6
13 См.: Черданцев А.Ф. Толкование права и договора. М., 2003. С. 318.
14 Шапп Ян. Система германского гражданского права: учебник / пер. с нем. С.В. Королева. М., 2006. С. 210.
15 См.: Момджян К.Х. Социальная философия. Деятельный подход к анализу человека, общества, истории. Ч. 1. М., 2013. С. 56; Хмелевская С.А., Ермаков Д.Н. Норма права в ракурсе рефлективного знания // Государство и право. 2015. № 10. С. 107.
16 Красавчиков О.А. Категории науки гражданского права. Избранные труды: в 2 т. Т. 2 / науч. ред.
В.С. Ем. М., 2005. С. 151. 119
17 Гримм Д.Д. Основы учения о юридической сделке // Еженедельная юридическая газета «ПРАВО». 1900. № 40. С. 1869.
18 Байрамкулов А.К. Основы учения о толковании гражданско-правового договора // Вестник гражданского права. 2013. № 6. С. 21.
19 См., например: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., 1999. С. 399-400.
Т.Н. Халбаева
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ СУБЪЕКТНОГО СОСТАВА И ПРЕДМЕТА БРАЧНОГО ДОГОВОРА ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
В статье рассматриваются проблемы теоретического и практического характера, связанные с заключением брачного контракта гражданами, не достигшими 18 лет, а также договорный режим, установленный супругами на нажитое в браке жилое помещение.
Ключевые слова: граждане, не достигшие брачного возраста; государственная регистрация брака; режим совместной собственности супругов; договорный режим имущества супругов; совместно нажитое супругами жилое помещение; ограниченное вещное право супруга на жилое помещение.
T.N. Halbaeva
SOME FEATURES OF THE SUBJECT COMPOSITION AND SUBJECT MATTER OF THE MARRIAGE CONTRACT UNDER THE LAWS OF THE RUSSIAN FEDERATION
The article deals with problems of theoretical and practical nature, related to the conclusion of the marriage contract by citizens under 18 years of age, as well as the contractual regime established by the spouses acquired during marriage on premises.
Keywords: Citizens who have not attained the age of marriage; the state registration of marriage, marital property regime of joint, the treaty regime of marital property, jointly acquired by spouses living room, the wife of a limited real right to housing.
В соответствии с п. 1 ст. 41 Семейного кодекса РФ (далее — СК РФ) «брачный договор может быть заключен как до государственной регистрации заключения брака, так и в любое время в период брака. Брачный договор, заключенный до государственной регистрации заключения брака, вступает в силу со дня государственной регистрации заключения брака».
В зависимости от того, кем — лицами, собирающимися вступить в брак, или супругами — заключается брачный договор, определяется момент вступления его в законную силу. В случае, когда совершению брачного договора предшествует регистрации брака, договор вступает в силу только с момента применения административного акта загсом. До тех пор, пока брак не зарегистрирован, договор не вступит в силу. Поскольку субъектами брачного договора могут быть либо лица, вступающие в брак, либо супруги, то законодатель связывает способность к его заключению со способностью к вступлению в брак. Поэтому данное соглашение
© Халбаева Татьяна Нармурадовна, 2016
Кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданского и семейного права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: halbaevat@mail.ru
