CC BY
21УДК 338.43
Аграрная реформа П. А. Столыпина
Законодательная деятельность Трудовой фракции III Государственной думы
Татьяна ЧЕРЁМУХИНА
Революция 1905-1907 гг. дала мощный импульс развитию политической жизни России. Спектр общественных движений и политических партий был широк: от черносотенно-монархических до радикальных революционных.
Многомиллионные массы российского крестьянства получили возможность говорить о наболевшем не только хлёстким языком бунта, но и с трибуны высшего законодательного органа страны - Государственной думы. На гребне крестьянского движения в мозаичности политических партий появилась Трудовая группа, видевшая своё предназначение в борьбе за наиболее радикальное решение аграрного вопроса в интересах земледельца-труженика.
Катализатором и правовым гарантом возникшей группы стал Указ от 11 декабря 1905 г. «Об изменении положения о выборах в Государственную думу», а также изданные в дополнение к нему узаконения, которые обеспе-
ЧЕРЁМУХИНА Татьяна Юрьевна - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Мытищинского филиала Московского государственного технического университета им. Н. Э. Баумана. SPIN-код: 7486-1447, Е-тай: cheremukhina-tatyana@mail.ru
Ключевые слова: аграрный вопрос, землевладение, крестьянство, неонародники, П. А. Столыпин, трудовики.
чивали крестьянам 45% от общего числа депутатских мест в высшем законодательном органе страны.
Практически все партии демократического направления оказали влияние на выявление политического лица Трудовой группы. Социал-демократы определили характер возникшего объединения как крестьянской группы. Сами же трудовики считали себя представителями «трудящихся классов народа: крестьянства, фабрично-заводских рабочих, а также интеллигентских тружеников» [1]. В этом отношении их полностью поддерживали народные социалисты и социалисты-революционеры.
Однако следует отметить не только большую популярность идей трудо-вичества в 1906-1907 гг., но и их необычайную злободневность: именно по аграрной программе Трудовой группы произошло размежевание политических сил в I и II Думах; все оппозиционные партии и фракции стремились привлечь трудовиков к более тесному сотрудничеству с целью повышения своей популярности в крестьянстве; именем этой группы было названо неонародническое течение в целом. Именно аграрная программа Трудовой группы выделила фракцию в мозаике политических партий, так как содержащиеся в ней требования были наиболее радикальны и максимально отражали желания крестьянства.
Трудовики попытались перенести решение назревших проблем из залов заседания Государственной думы на места, тем самым выразив частичное недоверие парламенту в его возможности разобраться во всех перипетиях российской глубинки, с одной стороны, и создавая себе социальную опору на местах - с другой.
Тактика трудовиков в полной степени отражала позиции мелкого собственника. Однако в обществе с интенсивно развивающимися капиталистическими отношениями социальная доктрина трудовичества не могла оставаться бесспорной и безальтернативной.
Разгон II Думы и установление режима третьеиюньской монархии парализовали деятельность политических партий, а «Трудовой группы, как молодой и неокрепшей, в особенности» [2, л. 22]. Фракция, имевшая ранее все основания стать влиятельной силой в крестьянском движении, вынуждена была ограничиться рамками думской деятельности.
Трудовики и Указ 9 ноября 1906 года: общинная или частная собственность на землю
Аграрный вопрос в III Государственной думе Российской империи по-прежнему оставался сферой,
в которой трудовики проявляли самостоятельность и независимость суждений.
1 Крестьянский депутат. 1906. № 178. 28 июня.
2 ГАРФ. Ф. 522. Оп. 1. Д. 10.
Наиболее острые выступления трудовиков в III Думе связаны с Указом 9 ноября 1906 г., указом, «от которого пахнет кровью» [3, стб. 519]. Народническая интеллигенция и крестьянство - «господа духовные воины» [3, стб. 1632], как язвительно окрестил их В. М. Пуришкевич, -встали на защиту российской общины, видя в ней не только веками сложившийся уклад сельскохозяйственного производства, но и основу духовного здоровья нации. Твёрдая позиция трудовиков по этому вопросу вызывала уважение не только сторонников фракции, но и её оппонентов.
Направленность Указа 9 ноября 1906 г. на разрушение крестьянской общины, которую народничество традиционно рассматривало как основу уклада в отечественном сельском хозяйстве, вполне логично вызывала неприятие его трудовиками. Трудовая группа была твёрдо убеждена, что решить судьбу крестьянского землевладения «нельзя без согласия, или по крайней мере, без опроса крестьянства» [3, стб. 1632]. Веские основания решительно голосовать фракции против указа и добиваться его отмены «со всею возможною энергией» [4, л. 3] были связаны с массовым недовольством реформой в деревне.
Наибольшие опасения у трудовиков вызывали политические цели, преследуемые кабинетом П. А. Столыпина: «расслоение деревни на зажиточное меньшинство, которое должно явиться прочной опорой
Правительства и землевладельческого класса и экономически зависимую и совершенно бессильную массу» (4, л. 2).
По их мнению, появление в деревне кулака-«домохозяина», «делавшего надельную землю предметом купли-продажи» [4, л. 2], вело к «усилению розни и обострению внутренней вражды в крестьянстве» [4, л. 4].
Горячие споры в Думе шли и по формулировке § 1 Указа 9 ноября: «Каждый домохозяин, владеющий надельной землёй на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собой в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли» [3, стб. 1632].
Трудовики не поддержали эту формулировку.
Фракция внесла предложение заменить § 1 на следующий: «Каждый из домохозяев, принадлежащий составу общества, отказавшийся с согласия всех совершеннолетних членов семьи от права пользования землёй, имеет право получить от общины денежное вознаграждение, за исключением тех, которые в продолжение не менее 10 лет прекратили хозяйство на надельной земле и не несли никаких общественных натуральных и денежных повинностей» [3, стб. 1906].
B. А. Бобринский (фракция правых) назвал это предложение «сапогами всмятку».
C. И. Шидловский предложил «не голосовать за него, потому что оно совершенно не относится к тому, о чём говорит отдел первый» [3, стб. 1913].
3 Стенографический отчёт III Государственной думы. Сессия 2. Т. 1. СПб., 1908-1909.
4 ГАРФ. Ф. 1807. Оп. 1. Д. 252.
Таким образом, поправка Трудовой фракции не была принята Думой.
Указ 9 ноября 1906 г. был направлен на разрушение семейной собственности на землю.
В докладе С. И. Шидловского отмечалось: «...Семейная собственность как таковая представляется нам совершенно неопределённым институтом, не могущим в действительности осуществить право на землю в тех или иных формах» [3, стб. 1998].
В объяснительной записке, представленной Министерством внутренних дел в земельную комиссию, указывалось, что «семейная собственность с теми ограничениями, которые вытекают из этого понятия, истой зависимостью, которая возникает из родителей по отношению к детям, подрывает авторитет родительской власти и расшатывает семейные устои, а отнюдь их не укрепляет» [3, стб. 1998].
Исходя из того, что отсутствие частной собственности убивает самодеятельность домохозяев, правительство решило заменить существовавший принцип семейного владения землёй на частновладельческий. Это относилось лишь к тем угодьям, которые либо состояли в общинном владении, либо переделялись на каких-либо основаниях, отличных от переделов коренных угодий. Поэтому семейная собственность как юридический институт была поставлена под сомнение и объявлена «искусственным измышлением» [3, стб. 1999].
В речи 5 декабря 1908 г. председатель Совета министров дважды обратил внимание на единство правых и левых фракций в деле отстаивания семейной собственности в крестьянском землевладении. При обсуждении доклада П. А. Столыпина в Думе депутаты указали, что это единство исходит вовсе не из одинаковых побуждений.
Как выразился Н. Е. Марков-2 (фракция правых), «православный и атеист не пойдут молиться в еврейскую синагогу, но отсюда ещё нельзя сделать вывода, что они солидарны между собой, ибо побуждения у них разные» [5, с. 218].
Именно поэтому общине «нельзя отдавать землю во временное пользование отдельных домохозяев, а ему нельзя её брать, хотя бы на это и было согласие общества» [3, стб. 2252]. Трудовики исходили из того, что крестьяне относятся к надельной земле как к семейной собственности: «...Укрепляются ли семейные устои и авторитет Указа 9 ноября тогда, когда каждый член семьи лишается уверенности и права не только на наследование земли, но может лишиться своей земли и своего труда во всякое время, когда вздумается домохозяину» [3, стб. 2256-2257].
Согласно трудовической установке каждый член семьи имел право на владение землёй. Ограничение могли накладываться лишь на многодетных с целью обеспечить младшим права на землю и избежать передела старшими членами семьи. Без согласия всех членов семьи, как считали трудовики, домохозяин
5 Никонович Ф. И. Полоцкие епархиальные ведомости.1909. № 13-14.
не имел права продать землю. Трудовая группа стремилась законодательно «воспрепятствовать крестьянам продавать землю... которая должна быть оставлена в наследство» [6, л. 120].
В земельной комиссии трудовиков поддержал Богданов: «...В заявлении Кропотова есть много серьёзного... в переходный период нельзя предоставлять право к выделу на известных основаниях, необходимо считаться с другими членами семьи» [6, л. 65].
Трудовиков критиковали В. А. Бобринский (правый), П. П. Дворянинов (беспартийный), Н. А. Мельников (октябрист), Н. Т. Тимофеев (националист), С. И. Шидловский (правый).
Фракция апеллировала к вековой традиции отношения к земельному владению в общине, нарушение которой они расценивали как насилие.
В земельной комиссии И. Я. Са-гателян говорил о вреде применения § 1 указа, мотивируя это тем, что «частная собственность нарушает известные патриархальные воззрения
русского народа, поэтому следует сохранить земельную собственность в таком виде как безусловно русское национальное явление» [6, л. 72].
Трудовики были не одиноки в своём стремлении защитить семейную собственность.
Так, Г. А. Шечков (фракция правых) отмечал, что уничтожение семейной собственности приведёт «к созданию начальства в семье, обратит её в учреждение и разжалует семью нравственную в учреждение юридическое. тем самым устанавливая бюрократическую ячейку в лице семьи» [7, стб. 451].
Трудовая фракция решила голосовать против ст. 1 гл. 1, направленной на разрушение семейной собственности.
Следует отметить, что земельная комиссия, «особенно в начале деятельности III Думы была... самая боевая, ею больше всего интересовались, а заседания её происходили всегда в присутствии многочисленной публики из неучаствующих в ней членов Думы» [8, с. 132].
Трудовики и общинные принципы определения величины земельного надела
Именно за общиной трудовики оставляли монопольное право определения величины выделяющегося надела: «Надо обществу предоставить право, которым оно пользовалось сотни лет - право фактического распределения земель на равных основаниях между свои-
ми членами, дать ему право установить фактически долю каждого домохозяина» [6, л. 848].
Трудовики считали, что только община имела на это «нравственное и законное право» [7, стб. 484]. Фракция предлагала при выделении из общины руководствоваться тру-
6 РГИА. Ф. 1278. Оп. 2. Д. 3387.
7 Стенографический отчёт III Государственной думы. Сессия 2. Т. 2. СПб., 1908-1909.
8 Шидловский С. И. Воспоминания. Т. 1. Берлин: О. Кирхнер, 1923.
довой и потребительской нормой надела. О желательности использования этих принципов говорилось в «Проекте 104-х».
Как отмечал В. И. Дзюбинский, «трудовая норма не есть мечта, она может реально осуществиться и она одна только и может быть единственным мерилом, по которому наши земли могут быть распределены правильно» [3, стб. 1203].
При обсуждении в земельной комиссии принципов передела земель И. Я. Сагателян указал на преимущества потребительской нормы надела: «.Если мы будем исходить из потребительской нормы, то можно было бы выдвинуть такое положение, что в тех случаях выделения, когда количество выделяемой земли из общины превосходит потребительскую норму крестьян, то безусловно излишнее отрезывается. Это имеет и государственное значение, тут не создаются вредные соглашения, с одной стороны, и с другой - общегосударственный фонд увеличивается. Этот излишек никому не попадает. Действуя в таком смысле, мы обеспечиваем тогда остальное население» [6, л. 951].
Таким образом, трудовики, расширяя за счёт излишков государственный земельный фонд, пытались решить проблему безземелья и малоземелья российского крестьянства. Речь шла о справедливом, с тру-довической точки зрения, перераспределении земель.
Это является ещё одним доказательством того, что вопрос о роли общины в распределении земель Трудовая группа решала в русле основных народнических представлений по землеустройству.
В докладе С. И. Шидловского было отмечено, что использование каких-либо из предлагаемых оппозицией доктрин «не выведет крестьян из того убогого состояния, в котором они находятся, и не произведёт ко-
ренной поправки в их положении» [3, стб. 191]. Гибельным для крестьянского хозяйства признавалась и популярная среди трудовиков идея об отчуждении частновладельческих земель без выкупа.
Попытки трудовиков найти поддержку у фракции кадетов были безуспешны. Кадеты, традиционно выступавшие связующим звеном между правительственным и оппозиционным лагерем, высказались неопределённо: «Общинные земли возможно разбить по участкам правильно только тогда, когда вся община или большая часть её придёт к убеждению, что ей пора перейти к хуторскому хозяйству. Тогда уже можно организовать правильную разбивку и безобидно наделить каждого выделяющегося, и если часть из них останется с общинным владением, то отрезать им кусок, вполне пригодный для ведения самостоятельного хозяйства на общинных началах» [3, стб. 389]. Часть трудовиков поддерживала такой поход к наделению землёй.
Немалые споры в Думе вызвали статьи указа, касающиеся процедуры проведения переделов (ст. 2-6).
Трудовики предложили провести переделы по примеру бывших ревизий, которые устанавливали первоначальное число лиц мужского населения. В приговорах об условиях передела должен быть обозначен срок, на который совершается передел, по какому расчёту распределяются земли между домохозяевами -по душам ревизским или наличным [6, л. 625].
Трудовая фракция представила свою формулировку статьи о проведении переделов: «После сделанного однообщественником заявления
об укреплении собственной земли и до окончательного утверждения его в правах на землю, общество вправе с согласия большинства домохозяев постановить новый приговор о переделе или об окончательном разделе всей земли между домохозяевами, с соблюдением закона о переделах 1893 г., отношения развёрстки земли и утверждения приговоров, причём лица, желающие укрепить за собой землю, получают по новой развёрстке и по возможности в одном месте» [3, стб. 775]. Перечисленные меры предоставляли общине право развёрстываться так, как это выгодно всему обществу, и отнимать это право у общины, по мнению трудовиков, было равносильно ограблению общества.
Трудовики внесли поправку к ст. 5 законопроекта. Фракция считала, что необходимо перечислить угодья, не подлежащие развёрстке. Это было вызвано недоверием трудовиков к землеустроительным комиссиям: «Полагаться на землеустроительные комиссии, не зная, каковы они будут, это дело безнадёжное. Будут ли землеустроительные комиссии стоять за интересы, которые по местным условиям дороги для народа, или может быть они не захотят считаться с их интересами» [9, стб. 264].
Комментируя ст. 7, А. Е. Кропотов отметил: «Не надо забывать, что если разделяются с общего согласия, если разделяются согласно желанию 2/3, тогда всегда будут разделяться скорее, а если этот закон позволят разделяться согласно желания 1/5, тогда будет только тормоз, только неприятность, только смута» [9, стб. 293].
Поэтому Трудовая группа внесла поправку о допустимости проведения переделов при согласии не менее 2/3 общинников.
Ссылаясь на сведения, полученные с мест, трудовики утверждали, что справедливый передел не вызовет недовольства у крестьян и община не будет препятствовать ему. Жалобы крестьян шли «не на переделы, а лишь на частые переделы» [3, стб. 1196]. Трудовая группа обратила внимание земельной комиссии, что в общинах, где передел земли не производился более 24 лет, его проведение может обернуться «не аграрным, а социальным переворотом, и поэтому следует избежать этого» [6, л. 314].
В целом все замечания и поправки трудовиков к процедуре переделов были направлены на то, чтобы убедить Государственную думу в том, что «при тех способах, которые у нас существуют, гораздо легче постепенный выход с отрубными выделениями, чем сразу сократить чересполосное владение и объявить крестьян собственниками. Несомненно, при сохранении общинного землевладения земля более подвижна, она легче может округляться, изменяться, чем тогда, когда её объявят частной собственностью» [6, л. 272].
Предлагаемые фракцией формулировки ещё раз подтверждали устойчивость народнических представлений об отсутствии развитых частнособственнических традиций у российского крестьянства. Неудивительно, что фракция не наблюдала серьёзных разногласий по этому
9 Стенографический отчёт III Государственной думы. Сессия 3. Т. 1. СПб., 1909-1910.
вопросу в крестьянских приговорах и наказах, получаемых с мест.
Трудовая группа считала, что все мероприятия правительства, направленные на установление новых форм хозяйствования путём разрешения, поощрения и принуждения выхода из общины, нисколько не способствовали улучшению качества обработки земли. «Такое улучшение зависит от других совершенно условий и гораздо более возможно, как показывает опыт последнего времени, при хозяйстве общинном» [10, л. 51].
Трудовики утверждали, что российское крестьянство ещё не готово к введению частной собственности на землю: «Частная собственность требует людей развитых, умственно подкреплённых знаниями, опытом, историей... наш народ не находится ещё в этом состоянии» [6, л. 314]. В этом отношении трудовиков под-
держивали депутаты-крестьяне других фракций.
Так, Н. Н. Титов отмечал, что создание «хозяйственного мужичка», «крепкого человека земли», который по своему мировоззрению отличался бы от общинника, неприемлемо для России.
«Это культивирование тех фермеров Западной Европы, - говорил депутат, - тех сытых, самодовольных индивидуалистов, отгороженных от всего мира, знающих, понимающих только свои интересы, это вовсе не культивирование тех, отмеченных перстом святых душ, тех переросших общину святых людей, которые горят огнём беспокойства, желанием помочь ближнему брату» [3, стб. 607608].
Трудовики также считали, что процесс формирования фермерства длительный, и поэтому они не могли понять стремления правительства «завершить историю одним взмахом, который на Западе требовал целых столетий» [3, стб. 2296].
Позиция Трудовой фракции по вопросу о формах поземельных отношений
Фракция настаивала на сохранении разнообразных форм поземельных отношений, соблюдении постепенности при переходе к новым формам владения, ограничении права заклада земли, защите семейной собственности, изменении податной системы. Последнюю трудовики рассматривали как одну из причин, способствующих разорению крестьянства: «Действующая податная система построена так,
что весь громадный государственный бюджет, свыше 2 млрд руб., почти всегда падает своей тяжестью на неимущие классы общества и преимущественно на крестьянство» [3, стб. 1199]. Величина налога на землю должна соответствовать величине земельного владения.
Как говорил А. Е. Кропотов, «у крестьян простой способ: сколько земли имеешь, столько гривенников и плати» [11, стб. 1878].
10 ГАРФ. Ф. 522. Оп. 1. Д. 15.
11 Стенографический отчёт III Государственной думы. Сессия 1. Т. 3. СПб., 1908.
Трудовики считали, что этот принцип должен распространяться и на косвенные налоги. При таких условиях отпадёт необходимость принудительного отчуждения земли. Кроме того, фракция выступала против повышения арендной цены на землю, так как это мешало крестьянам использовать трёхполье.
15 марта 1908 г. трудовики совместно с левой оппозицией внесли в Думу законопроект «О ликвидации обязательных отношений крестьян Закавказского края к помещикам». Внесение данного законопроекта было обусловлено тем, что в Закавказье раскрепощение крестьян носило фиктивный характер. Была создана сложная система политического и социального закабаления крестьянства. При этом зависимость земледельцев от помещиков носила сословный, а не индивидуальный характер. Поэтому Трудовая группа потребовала немедленно ликвидировать зависимые и временнообязанные отношения, отменить все повинности в пользу землевладельцев, передать в собственность крестьян находящиеся в их пользовании земельные наделы, сохранить право сервитута при использовании пастбищ и лесов. Вопрос о праве на недра остался открытым «вплоть до законодательного урегулирования этого пользования» [12, стб. 133].
Таким образом, трудовики попытались реализовать идею о конфискации помещичьих земель и наделении ею крестьян по трудовой норме в регионе, наименее затрону-
том буржуазными земельными реформами.
Наместник Его Императорского Величества на Кавказе в «Заключениях» по поводу данного законопроекта опровергнул мотивы и методы аграрных преобразований в подвластной ему области. Это подтолкнуло оппозиционные партии внести в октябре 1909 г. «Дополнительные объяснения» к предложенному фракциями законопроекту. В этом документе уже более детально разбирались нарушения положений Манифеста 19 февраля 1861 г.
Так, было указано, что наиболее грубые нарушения были в Западной Грузии, где прошла частичная экспроприация земельного фона в пользу землевладельцев, что привело к обезземеливанию тысяч крестьян. В целом по Грузии повинности крестьян были увеличены в 2-3 раза. Сохранилась юридическая зависимость крестьян, хотя выкупные платежи были выплачены.
Трудовики и социал-демократы потребовали «немедленно ликвидировать без всякого вознаграждения помещичьи обязательные отношения» [12, стб. 15].
15 октября 1911 г. законопроект был передан в земельную комиссию, а оттуда в финансовую и бюджетную. 12 мая 1912 г. доклад был заслушан на общем заседании Думы. В течение трёх заседаний шло его обсуждение. Окончательное принятие законопроекта «О ликвидации обязательных отношений крестьян Закавказского края к помещикам» произошло 9 июня 1912 г. При этом земельная комиссия признала пре-
12 Приложения к стенографическому отчёту III Государственной думы. Сессия 2. Т. 1. СПб., 1908-1909.
кращение временных обязательных отношений в Закавказье необходимым в силу того, что повинности, выплачиваемые крестьянами, не соответствовали доходности земель и ложились тяжким бременем на крестьянское хозяйство. Хозяйственный вред временных обязательных отношений был всесторонне освещён в трудах Закавказских губернских комитетов по нуждам сельскохозяйственной промышленности, а также на многочисленных совещаниях, созываемых местной властью по этому вопросу.
Наместник Его Императорского Величества признал, что революционное движение на Кавказе вызвано главным образом бедственным положением и нуждой помещичьих крестьян. Было обращено внимание, что правительство за 35 лет не издало ни одного законоположения, которое изменило бы к лучшему крестьянский быт.
По инициативе Трудовой группы в законопроект было внесено замечание о том, что за крестьянами закреплялись земли, о которых не было оговорено в уставных грамотах. Эти земли отдавались крестьянам бесплатно, что помогло значительному числу крестьян улучшить своё экономическое положение.
Трудовики Ф. О. Кейнис, А. Е. Кро-потов, К. М. Петров, И. О. Пожелло, Г. Е. Рожков поддержали законопроект «Об обращении квотной и шес-тидольной ренты в Прибалтийских губерниях к их законному назначе-
нию», внесённый в Думу 18 марта 1909 г.
Институт квот начал развиваться в Прибалтийском крае в начале XIX в. Он явился повторением прусского типа землеустройства, невольно видоизменённого под давлением дворянства в простую компенсацию отмены барщины. Под воздействием этой меры был создан класс крестьян-собственников. Впервые идею об устранении 2/3 квоты и предоставления крестьянам безвозмездного права собственности высказало эстонское дворянство. При этом крестьянам осталась лишь 1/3 часть наделов. Позднее эту инициативу поддержало литовское дворянство. Действуя в узкосословных интересах, прибалтийское дворянство шло на откровенный грабёж земледельцев.
Поэтому в предложенном оппозиционными фракциями законопроекте говорилось о необходимости «навсегда и определённо возвратить квотные и шестидольные земли по их историческому назначению, именно предназначить их к заселению безземельными крестьянами» [13, стб. 140]. Обращает внимание тот факт, что подписавшие законопроект трудовики были представителями губерний, где община уже утратила своё доминирующее положение в крестьянской жизни, и начал складываться институт частной собственности на землю. Показательно, что трудовики интересовались тем, как решается аграрный вопрос не только в Центральной России, но и в так называемых «национальных окраинах».
13 Приложения к стенографическому отчёту III Государственной думы. Сессия 3. Т. 1. СПб., 1909-1910.
Отношение Трудовой фракции к деятельности Крестьянского банка: выкупные платежи, хуторское и отрубное землевладение
Болезненным вопросом для российского крестьянства была деятельность Крестьянского банка.
«Крестьяне относились к действиям Крестьянского банка как к своего рода эксперименту над ними правительства», - писал С. И. Шидловский [8, с. 172].
Государство возложило на Крестьянский банк обязанность скупки имений, парцелляции их и продажи желающим крестьянам с выплатой льготной стоимости.
М. П. Бок писала: «Чтобы подать пример помещикам (П. А. Столыпин) первый продал наше Нижегородское имение Крестьянскому банку» [14, с. 126].
Трудовая группа придавала большое значение изучению деятельности Крестьянского банка.
А. А. Булат на одном из заседаний Бюджетной комиссии, где рассматривалась смета Крестьянского банка, задал В. Н. Коковцеву «длинный ряд вопросов, в особенности относительно повышения цен, по которым покупает банк землю у помещиков и продаёт их крестьянам, вовлекая их в невыгодную сделку, потому что они должны платить за землю цену, искусственно повышенную в пользу продавцов-помещиков» [15, с. 357].
Проанализировав деятельность Крестьянского банка, Трудовая группа пришла к выводу, что покупка земли производится без доста-
точной проверки угодий, без оценки земли устанавливается повышенная цена, в результате чего на крестьян-покупателей накладывается лишнее тяжёлое налоговое время. В «Проекте заявления по земельному вопросу» указывалось на то, что «Крестьянский банк в своей деятельности по выдаче ссуд, скупке и продаже земли оказывает помощь лишь тем крестьянам, которые сравнительно зажиточны и самостоятельны; бедная же часть крестьянства или совсем отстранена от возможности воспользоваться помощью банка, или же получает её на таких условиях, что лишь окончательно разоряется непосильными платежами. При этом ликвидаторы банка и землеустроительные комиссии заботятся не столько об интересах крестьян, сколько о насаждении новых форм владения землёй, и так как банк скупает преимущественно земли, которые крестьяне и ранее арендовали у помещиков, то в результате деятельности, не увеличивая площади крестьянской земли, не уменьшая платежей, лишь способствует тому, что земля, которой крестьяне раньше владели равномерно, теперь распределяется в руках части крестьян преимущественно зажиточной, беднейшие же остаются лишь в своей надельной земле» [10, л. 51].
Как и другие депутаты-крестьяне, трудовики оценивали деятель-
14 БокМ. П. П. А. Столыпин. Воспоминания о моём отце. М.: Вагриус, 1992.
15 Коковцев В. Н. Из моего прошлого. Воспоминания (1903-1919). Т. 1. М.: Современник, 1992.
106
0Б0ЗРЕВАТЕЛЬ-0BSERVER
12/2017
ность Крестьянского банка «не как покровительство крестьянам, а как их разорение» [11, стб. 1905-1906]. Фракция считала, что вся деятельность банка направлена, во-первых, на поддержание дворян, во-вторъж., на насаждение единоличного владения. Именно поэтому трудовики заявили, что «с помощью Крестьянского банка аграрный вопрос не может быть разрешён» [7, стб. 2720].
Совместно с социал-демократами трудовики «выступили с самыми резкими суждениями о деятельности Крестьянского банка и перенесли весь вопрос о его политике на трибуну, а через неё на страницы оппозиционной печати» [15, с. 358]. Фракция также выступила против продажи кабинетских земель Крестьянскому банку.
Манифест 3 ноября 1905 г. отменил с 1 января 1907 г. взимание с крестьян выкупных платежей за надельные земли: «С этого срока означенные земли освобождаются от лежащих на них, в силу выкупного долга, ограничений, и крестьяне приобретают право свободного выхода из общины, с укреплением в собственность отдельных домохозяев, переходящих к личному владению, участков из мирского надела» [15, с. 358].
По Указу 9 ноября 1906 г. каждый домохозяин, владевший надельной землёй на общинном праве, мог в любое время потребовать закрепления за собой в личную собственность причитающейся ему части надельных земель. Это предполагало
создание хуторского и отрубного землевладения.
15 октября 1908 г. по согласованию министров внутренних дел, юстиции и главноуправляющего землеустройством и земледелием были изданы «Временные правила о выкупе надельной земли к одним местам».
С 1909 г. все инструкции по землеустройству стали издаваться Комитетом по землеустроительным делам - межведомственным органом, находившимся под эгидой Главного управления землеустройства и земледелия. 19 марта 1909 г. Комитет утвердил «Временные правила о землеустройстве целых сельских обществ».
С этого времени местные землеустроительные органы стали ориентироваться на развёртывание наделов целых деревень.
Правооктябристское большинство Государственной думы поддержало курс правительства по преобразованию земельных отношений. Выступая на заседании Думы 12 октября 1909 г., гр. Капнист от имени земельной комиссии заявил, что хутор является наиболее желательной и наиболее подходящей формой землеустройства в России.
Внимание депутатов было обращено на целый ряд преимуществ хуторского хозяйства: «Полная свобода хозяина, производительный труд семьи, разработка всей земли - на хуторе не остаётся ни одного клочка, который не мог быть с пользой обрабатываться хозяином, - возможность надзора за полем, уменьшение пожаров, почти полное уничтоже-
16 Стенографический отчёт III Государственной думы. Сессия 3. Т. 3. СПб.
1909-1910.
ние пьянства, уменьшение судимости, в особенности за потравы и за всякого рода захваты» [16, стб. 43].
При этом как правые, так и октябристы осознавали, что введение хуторской формы землевладения принесёт экономическую выгоду главным образом крепкому, зажиточному крестьянину.
Было отмечено, что создание хуторского хозяйства не улучшит положения малоземельных, так как возрастёт общественная обособленность, возникнут трудности в замене выпаса скота стойловым содержанием.
Таким образом, интересы маломощного крестьянского хозяйства не брались в расчёт ни правительством, ни партиями, поддерживавшими его курс. Именно на эти недостатки Трудовая группа и направила свою критику.
Правительство неоднократно подчёркивало, что введение хуторского землевладения строится на добровольной основе, на принципах полного согласия общины и домохозяина. Административное применение норм землеустройства допускалось лишь в особо исключительных случаях. При этом из принудительного землеустройства были исключены все угодья, имеющие особое значение для общины. Земельная комиссия авторитетно заявляла, что «рецептов Западной Европы нельзя перенести в русскую жизнь, закон о землеустройстве должен применяться только в тех случаях, когда население вполне дозреет до него» [16, стб. 45].
Однако Трудовую группу не успокаивали заверения правительства. Трудовики считали, что община сама решит проблемы землеустройства. В противовес трудовикам Кривошеин, возглавлявший Главное управление землеустройства и земледелия, настаивал на том, что «ожидать улучшения земельных порядков от самой общины трудно и надо дать каждому возможность собственной инициативы, своим разумом строить своё земельное благополучие» [16, с. 49].
О необходимости вмешательства государства в дела землеустройства говорилось и в крестьянских наказах, поступавших в III Думу.
Так, в письме крестьянина Витебской губернии Ф. А. Кемпиша отмечалось, что «необходимо выработать закон, разрешающий каждому домохозяину выделяться на хутор даже против желания других домохозяев. Всегда найдётся много желающих выделиться на любой участок, ибо более плохое качество земли всегда вознаградится свободою в устройстве рационального хозяйства. При этом ссуду следует давать в сумме, обратно пропорциональной количеству надельных десятин. Это привлекло бы к выделению более бедных крестьян, которые вследствие небольшой площади будущих хуторов не имели надежды на кредит от частных лиц и учреждений» [17, л. 1].
Подобные письма мешали Трудовой группе делать безапелляционные заявления о том, что всё российское крестьянство настроено против введения частной собственности на землю.
Не менее красноречивы были и статистические данные о величи-
17 РГИА. Ф. 1278. Оп. 2. Д. 3400.
не крестьянских наделов: из 12 млн крестьянских дворов:
- 34% имели 10 дес. надельной земли;
- 42% - от 5 до 10 дес.;
- 25% - менее 5 дес. (из них 13 более 4 дес.);
- 10% - менее 3 дес. земли.
Кроме того, 25 млн десятин было
уже выкуплено крестьянами.
«Из простого арифметического подсчёта видно, что положение о землеустройстве служит интересам отнюдь не меньшинства, а, напротив, громадного большинства сельского земледельческого населения», - говорил Кривошеин [9, стб. 58].
Трудовиков не убеждали приводимые правительством аргументы. Фракция настаивала на том, что кабинет министров действует в интересах помещиков и чиновников. Так, крестьянин-трудовик А. Е. Кро-потов назвал предлагаемые меры «не землеустройством, а землерас-стройством» [9, стб. 47].
Главную опасность трудовики видели в том, что крестьян подталкивали к закладыванию и продаже земель и тем самым лишали земледельцев их законного права на землю, причём этого права лишались не только те, кто покинул общину и затем продал землю, но и сами общинники, у которых эта земля была отрезана.
Однако в самой фракции не было единства по вопросу о создании отрубного и хуторского землевладения.
А. А. Булат считал, что «для литовцев законопроект может быть полезен именно своей главой относительно перехода на отрубы» [9, стб. 103].
Такая позиция объяснялась тем, что в российских прибалтийских губерниях уже давно существовало право собственности надела и «жизнь сама
показала, что. крестьяне охотно отказываются от общины» [9, стб. 103].
Тем не менее А. А. Булат не настаивал на повсеместном введение новых форм землепользования, считая, что переход от общины к частновладельческому земледелию должен быть подготовлен целым рядом объективных факторов: «Жизнь в России так разнообразна, что одним общим законом для всей страны вы ничего не сделаете, а только испортите» [9, стб. 105].
А. Е. Кропотов предложил компромиссную поправку к законопроекту: «Землю считать по желанию владельца надельной или частновладельческой» [9, стб. 218].
К. М. Петров отказался вносить какие-либо изменения в статьи законопроекта, так как «не надеялся на его исполнение. в защиту крестьянских интересов», он считал, что «крестьяне должны сами о себе позаботиться» [9, стб. 235].
Выступления крестьян-трудовиков показали, что у Трудовой группы нет единой тактики по аграрному вопросу.
Трудовики утверждали, что хуторское землевладение не изменит технологию обработки земли, так как «для улучшения сельского хозяйства важно как раз всё то, чего у крестьянина нет и чего правительство ему не хочет дать. Прежде всего, и главное, что у значительной части крестьян земли мало: «годной или двух десятинах ни отрубное, ни хуторское хозяйство невозможно» [7, стб. 1208]. Трудовики считали, что введение хуторского хозяйства приведёт к обнищанию значительной части крестьянства. К тому же подъёма крестьянской агрокультуры не произойдёт. Поэтому Трудовая фракция обвиняла правительство в стремлении использовать в интересах значительной части общества
вековую мечту земледельца владеть землёй.
Анализ парламентской деятельности Трудовой группы по столыпинскому аграрному законопроекту показал, что в III Государственной думе фракции выступали верными продолжателями идей «Проекта 104-х». Трудовики декларировали право на владение надельной землёй всеми «желающими обрабатывать её собственным трудом» [4, л. 4]. При этом казённые, удельные, кабинетские, церковные, помещичьи земли «должны сделаться общественной
собственностью» [4, л. 6]. За общиной трудовики пытались сохранить монопольное право в решении вопроса о выделении земли в частное владение.
В 1908 г. фракцией был внесён запрос об изменении действующего закона «О взимании и отправлении натуральных и денежных повинностей» [4, л. 11].
Существующую податную систему трудовики оценивали как крайне несправедливую, защищавшую интересы лишь «крупных землевладельцев» [2, л. 6].
Из вышеизложенного видно, что трудовики объективно стремились приостановить развитие капиталистических отношений в сельском хозяйстве. Они чётко придерживались выработанной ещё на июльской конференции 1907 г. линии «организации экономической борьбы с капиталистами, вытеснение помещиков из деревни» [2, л. 6].
Предложенные правительством законопроекты не могли быть приняты, по их мнению, уже потому, что они «решали судьбу крестьянского землевладения... без согласия крестьянства» [3, стб. 1327].
В отличие от П. А. Столыпина трудовики не считали общину «благоприятной почвой для революционного движения» [3, стб. 1327]. К социальному взрыву, по их мнению, могло привести расслоение деревни и вызванная этим пролетаризация России. Землю, согласно их убеждениям, нельзя было отдавать «на произвол домохозяина», делать её «предметом купли-продажи» [3, стб. 1327].
И хотя против Указа 9 ноября 1906 г. выступали также и социал-демократы, и мусульманская группа, и частично кадеты, трудовики считали, что «...если бы в III Государственной думе, как и в первых Думах, было много трудовиков, и вообще левых, то, действительно, не поздоровилось бы господам Министрам, вносящим подобные Указы, не поздоровилось бы и самому Указу» [3, стб. 1659].
Библиография • References
Бок М.П. П.А. Столыпин. Воспоминания о моём отце. М.: Вагриус, 1992. - 270 с.
[Bok M.P. P.A. Stolypin. Vospominanija o mojom otce. M.: Vagrius, 1992. - 270 s.]
Государственный архив Российской Федерации [ГАРФ]. Ф. 522. Оп. 1. Д. 5; Ф.
522. Оп. 1. Д. 10; Ф. 522. Оп. 1. Д. 15; Ф. 1807. Оп. 1 .Д. 252.
[Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii [GARF]. F. 522. Op. 1. D. 5; F. 522. Op.
1. D. 10; F. 522. Op. 1. D. 15; F. 1807. Op. 1 .D. 252]
Коковцев В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания (1903-1919). Т. 1. М.:
Современник, 1992. - 448 с. [Kokovtsev V.N. Iz moego proshlogo. Vospominaniya (1903-1919). T. 1. M.:
Sovremennik, 1992. Крестьянский депутат. 1906. № 178. 28 июня. [Krestyanskiy deputat. 1906. № 178. 28 ijunja]
Никонович Ф.И. Полоцкие епархиальные ведомости. 1909. № 13-14. [Nikonovich F.I. Polockie eparhial'nye vedomosti. 1909. № 13-14] Приложения к стенографическому отчёту III Государственной думы. Сессия 2. Т. 1. СПб., 1908-1909.
[Prilozhenija k stenograficheskomu otchjotu III Gosudarstvennoj dumy. Sessija 2. T. 1. SPb., 1908-1909]
Приложения к стенографическому отчёту III Государственной думы. Сессия 3. Т. 1. СПб. 1909-1910.
[Prilozhenija k stenograficheskomu otchjotu III Gosudarstvennoj dumy. Sessija 3. T. 1. SPb., 1909-1910]
Российский государственный исторический архив [РГИА]. Ф. 1278. Оп. 2. Д. 3387;
Ф. 1278. Оп. 2. Д. 3400. [Rossijskij gosudarstvennyj istoricheskij arhiv [RGIA]. F. 1278. Op. 2. D. 3387; F.
1278. Op. 2. D. 3400] Стенографический отчёт III Государственной Думы. Сессия 1. Т. 3. СПб., 1908. [Stenograficheskij otchjot III Gosudarstvennoj Dumy. Sessija 1. T. 3. SPb., 1908] Стенографический отчёт III Государственной Думы. Сессия 2. Т. 1. СПб., 19081909.
[Stenograficheskij otchjot III Gosudarstvennoj Dumy. Sessija 2. T. 1. SPb., 1908-1909] Стенографический отчёт III Государственной Думы. Сессия 2. Т. 2. СПб., 1908. [Stenograficheskij otchjot III Gosudarstvennoj Dumy. Sessija 2. T. 2. SPb., 1908] Стенографический отчёт III Государственной Думы. Сессия 3. Т. 1. СПб., 19091910.
[Stenograficheskij otchjot III Gosudarstvennoj Dumy. Sessija 3. T. 1. SPb., 1909-1910] Стенографический отчёт III Государственной Думы. Сессия 3. Т. 3. СПб., 19091910.
[Stenograficheskij otchjot III Gosudarstvennoj Dumy. Sessija 3. T. 3. SPb., 1909-1910] Шидловский С.И. Воспоминания. Берлин: О. Кирхнер, 1923. Т. 1. - 224 с. [Shidlovskij S.I. Vospominanija. Berlin: O. Kirhner, 1923. T. 1. - 224 s.]
Статья поступила в редакцию 19 сентября 2017 г.
