CC BY
44
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2008. № 1 (14). С. 5—11. © В.А. Азаров, 2008
А УДАЛАСЬ ЛИ КОНФЕРЕНЦИЯ?
В.А. АЗАРОВ
Все, без исключения, гости нашей конференции однозначно положительно ответили на вопрос, вынесенный в название этого введения к настоящему сборнику. Думается, что нашим уважаемым коллегам следует поверить, тем более что по составу участников конференция является более чем представительной, на нее съехались авторитетнейшие процессуалисты. На наше приглашение обменяться мнениями по наиболее злободневным вопросам современного уголовного процесса откликнулись 22 доктора юридических наук, профессора из более чем 20 городов Российской Федерации и ближнего зарубежья, их них 15 заслуженных деятелей науки и заслуженных юристов России. Конференция вызвала большой интерес и у «доцентского корпуса», преподавателей, аспирантов и студентов омских и иногородних юридических вузов и университетов.
Повышенное внимание юридической общественности к обсуждаемым проблемам представляется закономерным. Объясняется это в первую очередь несовершенством принятого в 2001 г. УПК РФ и недостаточно продуманной и взвешенной позицией законодателя, успевшего за пять с небольшим лет его функционирования внести несколько сотен изменений и дополнений в его текст. Естественно, что практика как судебная, так и следственная, прокурорская, испытывает существенные затруднения с толкованием и применением норм УПК РФ, регулирующих уголовное производство. В этих условиях формируется острая потребность в адекватной интерпретации «буквы и духа» уголовно-процессуального закона, а также в наличии научно обоснованных рекомендаций по его применению. Имеет смысл сообща поду-
мать и над перспективными направлениями совершенствования закона, нуждаются в критических оценках и отдельные законодательные решения в данной сфере.
Одним из главных здесь является вопрос, ставший «эпицентром» состоявшихся на конференции дискуссий: правильно ли законодателем определена стратегия развития отечественного уголовно-процессуального законодательства? Основное количество участников конференции в той или иной мере касались именно этого вопроса. Его же обсуждение неизбежно диктует необходимость объективной оценки концептуальных основ действующего УПК РФ, что, в свою очередь, порождает потребность анализа «уложенной» в фундамент его концепции идеологии. А вот как раз в данном вопросе и выявились различные подходы, прозвучавшие в суждениях уважаемых коллег. Позволим себе изложить собственное мнение по этой острой проблеме.
Если проанализировать с идеологических позиций УПК Российской Федерации, то можно почерпнуть об этом весьма любопытные сведения. Но прежде заглянем в этой проекции в Концепцию судебной реформы в Российской Федерации [1].
В упомянутом документе имеется самостоятельный раздел, озаглавленный «Идеологизация юстиции», где приводится мысль о необходимости деполитизации и деидеологизации юстиции, в том числе и её уголовной составляющей. При этом авторами в качестве непререкаемой подается мысль о том, что «юстиция в правовом государстве должна быть самостоятельной силой, выражающей интересы права» (выделено нами. - В.А.) [2]. Данное утверждение является отнюдь
не лукавством, а прямой попыткой подмены тезиса (когда «тень наводится на плетень»). Юстиция по определению не может выражать интересы права, поскольку право всегда является средством защиты чьих-то интересов. Уголовно-процессуальное право, как принято считать, призвано защищать интересы личности именно в сфере деятельности органов уголовной юстиции.
В советский период новейшей российской истории государственной являлась идеология правящей партии, что само по себе выстраивало систему приоритетов для органов уголовной юстиции. Смена государственного и общественного строя России породила не до конца продуманное изменение шкалы социальных ценностей, и на этом фоне модным стал, на наш взгляд, сомнительный тезис о необходимости деидеологизации системы уголовной юстиции и соответствующего федерального законодательства. Почему мы причисляем данный тезис к сомнительным?
В первую очередь потому, что идеология представляет собой систему взглядов, идей, формирующих приоритеты любого рода человеческой деятельности. Если речь вести об уголовном судопроизводстве, очевидно, что это должны быть основополагающие, стержневые, идеи, создающие концепцию деятельности в первую очередь государственных представителей в сфере уголовной юстиции. Разработчики Концепции судебной реформы (а затем УПК РФ), «развенчав» прежнюю идеологию и констатировав, по их мнению, допущенные в СССР искажения природы и целей юстиции, объявили программу деполитизации уголовнопроцессуального законодательства [3]. Однако данные оценки и предложения представляются нам не более чем «словесным камуфляжем» или «уголовно-процессуальной фразеологией», поскольку действующий УПК РФ, по нашему мнению, значительно более идеологичен, нежели его предшественник. Какие же идеи, представления и взгляды лежат в его основе? В Концепции судебной реформы данный термин ни разу не прозвучал, хотя осмысление методологических основ, на которых базируется УПК РФ, однозначно
подводит к заключению: его фундаментом служит идеология либерального толка. Эта идеология, защищая интересы крайне узкой группы людей, уже продемонстрировала свою ущербность в экономике, политике, но именно ей отдано предпочтение при формировании концепции УПК РФ. Таким образом, вместо деидеологизации сферы уголовной юстиции (как было объявлено в Концепции судебной реформы) после принятия УПК РФ здесь произошла «тихая» замена идеологии. Как правильно и весьма образно об этом сказано, щупальца либерализма цепко обхватили весь кодекс 2001 г. [4]. Печально известный лозунг «Меньше государства в экономике и политике» был силовыми методами реализован в сфере деятельности органов уголовной юстиции.
Искусственная либерализация уголовнопроцессуального законодательства резко ослабила позиции государства в области противодействия преступности. Задача борьбы с преступностью была объявлена вульгарной идеей. Взамен УПК РФ предлагает совершенно «размытые», аморфные задачи, дезориентирующие органы уголовного судопроизводства.
Мы далеки от мысли о том, что с преступностью должен бороться суд, но вряд ли правильно (даже формально) отстранять от этой деятельности органы, осуществляющие уголовное преследование, изобличение и привлечение к уголовной ответственности лиц, совершивших преступления. В частности, крупным фрагментом деятельности органов предварительного расследования по борьбе с преступностью является быстрое и полное раскрытие преступлений, что сегодня по УПК РФ не вменяется им в обязанность [5].
Права и свободы человека Конституцией Российской Федерации возведены в ранг наивысших приоритетов, гарантируемых государством в любой сфере жизнедеятельности. Сама по себе данная постановка весьма прогрессивна и обладает высоким потенциалом социальной значимости. Вместе с тем, в контексте «тотального» наступления во всех областях государственной и общественной жизни привнесенных в наше отечество «либеральных ценностей», в известной степени
дезорганизующих государство, упомянутая постановка способна получить и совершенно определенное негативное звучание.
Особенно это очевидно в уголовном судопроизводстве, где часто конкурируют (а то и вступают в непримиримые противоречия) интересы государственные (общественные) и интересы отдельной личности. Если представить себе, что все коллизии личных и государственных (общественных) интересов в сфере деятельности органов уголовной юстиции решались бы в пользу первых, то бессмысленно было бы ожидать выполнения задач, постановленных государством перед властными субъектами судопроизводства. Значит, самым разумным здесь будет отыскание компромисса между конкурирующими интересами. Представляется, однако, что пока этого достигнуть не удалось. Российский законодатель, в погоне за небесспорного достоинства, а подчас мифологическими «либеральными» ценностями» реформируя уголовное судопроизводство, часто некритически заимствовал и механически внедрял в отечественный уголовный процесс классические английские, американские институты, что, диссонируя с континентальными конструкциями, резко негативно сказалось на эффективности работы системы уголовной юстиции.
Отметим, что либерализация уголовнопроцессуального законодательства, проявившаяся в УПК РФ, явно не вписывается в мировые тенденции развития уголовно-процессуального права. Последние характеризуются ужесточением его карательной направленности, изменением баланса приоритетов в пользу защиты общественных, государственных интересов, что нами оценивается позитивно. Небезызвестно, в этой связи, что практика деятельности Европейского суда по правам человека отражает названную тенденцию. В частности, признается оправданным ограничение процессуальных прав обвиняемого, подозреваемого и даже отказ от традиционных принципов уголовного судопроизводства. Вмешательство в личную жизнь всё чаще рассматривается как мера, необходимая в демократическом обществе в интересах государственной безопасности и общественного спо-
койствия, в целях предотвращения преступлений в соответствии со смыслом п. 2 ст. 8 Европейской конвенции по защите прав человека и основных свобод [6].
В связи с эти, становится очевидным, что «всеобщая либерализация» не является панацеей и не решает всех проблем, возникающих при смене государственного и общественного уклада страны. Более того, в области борьбы с уголовной преступностью, особенно с её крайними проявлениями - организованными формами, терроризмом и другим, масштабная либерализация при её возведении в ранг государственной стратегии способна нанести большой вред. Либерализм, наряду с его определением в качестве идеологического и политического течения, толкуется в словарях ещё и как «излишняя терпимость, снисходительность, вредное попустительство» (выделено нами. - В.А.) [7]. Приведенное толкование, на наш взгляд, ярко иллюстрирует методологическую ущербность сегодняшней уголовно-процессуальной политики в России.
Снисходительным может быть сильный к слабому в расчете на понимание и должную оценку проявленной снисходительности. В обсуждаемом нами вопросе всё обстоит «с точностью до наоборот»: государство ежедневно демонстрирует нам свою слабость, в стране, по меткому выражению публицистов, «нет ничего организованного,
кроме преступности». В то же время преступность «возмужала» до таких кондиций, что представляет прямую угрозу национальной безопасности государства, о чем мы писали достаточно обстоятельно [8].
В этих условиях государству вряд ли целесообразно «проявлять снисходительность», а тем более попустительствовать в отношениях с преступностью, особенно в её крайних, экстремистских, проявлениях. Что же мы наблюдаем в действительности?
В области уголовно-процессуального законодательства, к сожалению, пока торжествуют те же пресловутые «либеральные подходы». Именно «под флагом» либерализации уголовно-процессуального законодательства проходит судебная реформа в Российской Федерации. Исключительно инте-
ресные и содержательные оценки концептуальных подходов к реформированию уголовно-процессуального законодательства высказали А.М. Баранов и И.В. Корзун [9]. В частности, авторы выявили крупные заблуждения, лежащие в основе государственной стратегии борьбы с преступностью. Состоят они том, что, по мнению наших «реформаторов», совершенствование законодательства «криминального цикла» в демократической стране может осуществляться исключительно в направлении его либерализации [10]. Данная идея методологически ошибочна, поскольку в эпоху смены государственного и общественного уклада страны (читай: «революционных изменений») губительно ослабление средств и возможностей государственного контроля над преступностью. Отметим, что плодами «научных изысканий» приверженцев либеральных реформ явились и такие обескураживающие своей абсурдностью идеи, как «сотрудничество с криминалитетом (лидерами преступной среды) с целью контроля преступности» [11].
Либерализация же уголовно-процессуального законодательства заведомо обречена на результат, сутью которого является ослабление влияния государства в сфере уголовного судопроизводства. Но освобожденное поле не остается «стерильно чистым и пустым». Интересные и оригинальные оценки в этой связи высказаны А.Н. Харитоновым: «Ослабление государства (представляемое в качестве необходимого условия и неизбежного следствия перехода к демократии и рыночным отношениям) объективно выгодно мафии. Принципиальное (целеустремленное) ослабление государства выгодно исключительно мафии, которая заполняет образовавший вакуум государственной власти и огосударствляется» [12].
В изложенном контексте следует согласиться с профессором З.Д. Еникеевым в том, что правовая реформа в сфере борьбы с преступностью зашла в тупик, действующее уголовно-процессуальное законодательство не соответствует мерилам оптимальности, а главным образом современному состоянию и тенденциям развития преступности, оно не в состоянии обеспечить должную правовую
охрану общечеловеческих и национальных ценностей [13]. Оценки сильные, но они заставляют задуматься над стратегией уголовно-процессуальной политики в России. Какова же её суть?
Если слегка утрировать, то стратегия российской уголовно-процессуальной политики заключается в её отсутствии. Комментируя нашу «легкую гиперболу», заметим, что сегодня в России существует единственная научно обоснованная государственная программа реформирования системы уголовной юстиции. Речь вновь идет о Концепции судебной реформы в Российской Федерации, одобренной парламентом страны осенью 1991 г. Вместе с тем, на протяжении 15 лет её существования названная концепция вызывает неоднозначное отношение как ученых-процессуалистов, так и практиков. Прошедшие с момента её одобрения годы показали ошибочность отдельных её позиций и оценок. Наряду с этим целый ряд предписаний данного документа отвергнут законодателем при принятии Уголовно-процессуального кодекса РФ. Кроме того, серьезно скомпрометировала себя выдвинутая в концепции идея о необходимости «революционных» изменений в системе юстиции. Практика реформы, в частности, показала ошибочность утверждения о том, что «путь эволюционных изменений... неприемлем для искоренения причин кризисных явлений» [14] в сфере уголовной юстиции. Сегодня с учетом состояния и динамики криминальных процессов уже не выдерживает критики решение об устранении цели борьбы с преступностью из системы задач, стоящих перед органами правоохраны. Претерпели существенные изменения и социальные установки. По этому поводу довольно точно высказывался А.И. Александров: «Первоначально своего рода идеологией происходящих в государстве реформ были антисоциалистические идеи и либерально-демократические ценности, служащие социальными ориентирами общественного развития. Но дальнейший ход событий продемонстрировал неприемлемость этих идеологем для значительной части российского общества» [15].
Самое парадоксальное состоит в том, что «на гребне либерально-демократических
разочарований», в условиях неудовлетворенности абсолютного большинства населения страны результатами деятельности «рефор-маторов-либералов», принимается УПК Российской Федерации, «насквозь пронизанный» либеральными идеями. В этой связи представляется правильной оценка, в соответствии с которой действующий УПК «навязан» правоприменителю вопреки общественным потребностям и сформировавшимся на фоне резкого неприятия «либеральных ценностей» ожиданиям.
Между тем «просыпающиеся как из дырявого мешка, далеко не всегда инициируемые законодательной ветвью власти многочисленные изменения уголовно-процессуального законодательства делают уголовное судопроизводство (читай: «Государство в сфере уголовного процесса». - В.А.) всё более беспомощным. Под флагом защиты прав и свобод граждан в уголовно-процессуальное законодательство вносятся такие изменения, которые лишают уголовное судопроизводство возможности защищать основную массу своих граждан от посягательства на них со стороны лиц, достигающих своих целей путём нарушения уголовного закона» [16].
Вновь приходится вернуться к адекватности нашего законодательства. В быту, как известно, неадекватность действий и решений является причиной обращения к психиатру. Для либеральной части наших законотворцев такое стремление, видимо, не является очевидным, хотя законодательные решения в сфере уголовной юстиции явно диссонируют как с общественными, так и государственными потребностями. Мало того, декларированная в ст. 6 УПК РФ задача защиты потерпевших от преступлений подкреплена УПК РФ крайне ослабленными средствами её достижения [17].
Проведенный анализ показывает, что в основе УПК РФ - принципиально неприемлемая для российских условий методология «либерального толка», воплощенная в известной концепции самоограничения государства [18], оказавшейся, как справедливо заметил профессор З.Д. Еникеев, «в немалой степени негативной для правоохранительных интересов» [19].
Критически оценивают упомянутую концепцию и другие известные российские процессуалисты [20]. В данном контексте представляются вполне обоснованными
предложения о разработке и принятии иного УПК России [21], взамен действующего, во многом дискредитированного методологически ошибочной концепцией, «уложенной» в его фундаменте.
Думается, что идеологической основой нового УПК Российской Федерации должны служить идеи и взгляды об усилении влияния государства через своих представителей в сфере уголовного судопроизводства. С этих позиций, на наш взгляд, в первую очередь требуют существенной коррекции нормы общей части кодекса, касающиеся задач, принципов, процессуального статуса государственных представителей в уголовном судопроизводстве.
Возвращаясь к ходу прошедшей конференции, отметим, что особо продуктивным оказался второй день её работы, когда в рамках заседания Докторского клуба заинтересованно обсуждались пути дальнейшего развития уголовно-процессуальной доктрины. Тон дискуссии задал «монумент уголовно-процессуальной теории», заслуженный юрист России, доктор юридических наук, профессор С.А. Шейфер, совершенно оригинально обосновавший свои позиции ссылками на фрагменты творческого наследия российского писателя А.П. Чехова. В заседании Докторского клуба приняли активное участие заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор Ю.К. Якимович (г. Томск), доктор юридических наук, профессор А.А. Тарасов (г. Самара), доктор юридических наук, профессор А.В. Кудрявцева (г. Челябинск), заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор
В.М. Бозров (г. Екатеринбург), заслуженный юрист Российской Федерации, кандидат юридических наук, профессор В.В. Каль-ницкий (г. Омск), доктор юридических наук, профессор А.М. Баранов (г. Омск), доктор юридических наук, доцент В.А. Семенцов (г. Екатеринбург), кандидат юридических наук, доцент О.В. Гладышева (г. Крас-
нодар), заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор А.П. Гуськова (г. Оренбург), кандидат юридических наук, доцент И.Ю. Таричко (г. Омск), доктор юридических наук, профессор Л.В. Виницкий (г. Смоленск), заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор В.А. Азаров (г. Омск).
Собственное мнение о ходе и результатах состоявшихся в рамках конференции дискуссий читатель может составить, ознакомившись с материалами данного журнала. И всё же хотелось бы надеяться, что заинтересованный читатель, изучив прилагаемые материалы, положительно ответит на поставленный в заглавие наших размышлений вопрос.
1. См.: Концепция судебной реформы в Российской Федерации. - М., 1992. - С. 111. Далее -Концепция судебной реформы.
2. См.: Там же. - С. 18.
3. См.: Там же. - С. 18-19.
4. См.: Томин В.Т. Проблемы строительства уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации и ухабы его реализации // Проблемные вопросы применения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: Материалы науч.-практ. конф. - Саранск, 2002. - С. 5.
5. Азаров В.А. Назначение российского уголовного процесса // Проблемы применения нового уголовно-процессуального законодательства в досудебном производстве: Материалы науч.-практ. конф. - Барнаул, 2002. - Ч. 1. -С. 6-13.
6. См. об этом: Ведерникова О.Н. Оценка российского УПК с позиций мировых процессуальных тенденций // Государство и право. -
2002. - № 9. - С.113.
7. Малый толковый словарь русского языка. -2-е изд. - М., 1993. - С. 232; Словарь иностранных слов. - 15-е изд., испр. - М., 1988. -
С. 276.
8. См.: Азаров В.А. Исключительное судопроизводство по делам об организованной преступности // Актуальные проблемы теории борьбы с преступностью и правоприменительной практики: Межвуз. сб. науч. тр. -Красноярск, 1999. - С. 65-73; Он же. Борьба с организованной преступностью: российский опыт законотворчества и прогнозы XXI столетия // Полиция в XXI веке: прогнозы, модели, деятельность: Материалы научной конф. (Омский ЮИ МВД России, Скармен -Центр Лестерского ун-та (Великобритания)).
- Омск, 2002. - С. 28-32; Он же. Уголовнопроцессуальные средства противодействия организованной преступности // Актуальные проблемы права России и стран СНГ - 2004: Материалы VI Международ. науч.-практ. конф., посвящ. 75-летию и памяти профессора Ю.Д. Лившица (1-2 апреля 2004 г.). - Челябинск, 2004. - Ч. 1. - С. 103-106.
9. См.: Баранов А.М., Корзун И.В. О соотношении либеральных и принудительно-властных принципов реформ по борьбе с преступностью // Реформы в России: история и современность: Сборник материалов Международ. науч. интернет-конференции. - Омск: ОмГУ, 2004. - С. 67-69.
10. См.: Там же. - С. 67-68.
11. См.: Говорухин С. Великая криминальная революция. - М., 1993. - С. 73.
12. Харитонов А.Н. Государственный контроль над преступностью: Теоретические и правовые проблемы: Монография. - Омск: Юридический институт МВД России, 1997. - С. 94.
13. См.: Еникеев З.Д. Совершенство законов и эффективность их применения как важные условия борьбы с преступностью // Проблемы совершенствования и применения законодательства о борьбе с преступностью: Материалы Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. 95-летию Башкир. гос. ун-та. - Уфа, 2004. -
Ч. 1. - С. 12.
14. Концепция судебной реформы в Российской Федерации. - М., 1992. - С. 7.
15. Александров А.И. Уголовная политика и уголовный процесс в российской государственности: история, современность, перспективы, проблемы. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. унта, 2003. - С. 34.
16. Томин В.Т., Попов А.П. Эффективное уголовное судопроизводство: Управленческие, социальные и правовые аспекты. - Пятигорск,
2003. - С. 39.
17. См.: об этом: Азаров В.А. Защита имущественных интересов потерпевших от преступлений: от официального проекта до действующей редакции УПК РФ // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: Сборник материалов Международ. науч.-практ. конф. (5-6 февраля 2004 г.). - Красноярск, 2004. - Ч. 1. - С. 20-28.
18. Мизулина Е. Уголовный процесс: концепция самоограничения государства. - Тарту, 1991.
19. Еникеев З.Д. Задачи и принципы уголовного процесса в свете проблем борьбы с преступностью // Актуальные вопросы уголовного процесса современной России: Межвуз. сб. науч. тр. - Уфа, 2003. - С. 15.
20. См., например: Зинатуллин З.З. УПК 2001 года и насущные проблемы уголовно-процессуальной науки // Механизм реализации норм Уголовно-процессуального кодекса Россий-
ской Федерации: проблемы и пути их решения: Межвуз. сборник. - Ижевск, 2003. - С. 6; Томин В.Т., Попов А.П. Указ. соч. - С. 85, 96; Бойков А.Д. Новый УПК Российской Федерации: его правовая и криминологическая характеристика: Основной доклад на науч.-
практ. конф. «Правовая и криминологическая оценка нового УПК РФ» // Государство и право. - 2002. - № 9. - С. 90-98.
21. См.: Корецкий Д. Идеологические проблемы борьбы с преступностью // Законность. -
2004. - № 5. - С. 6.
Участники Международной научно-практической конференции «Современные проблемы уголовного судопроизводства России» (Омск, 14-15 сентября 2007 г.)
