CC BY
37
А.Л. Топорков
РУССКИЙ ВОЛК-ОБОРОТЕНЬ И ЕГО АНГЛИЙСКИЕ ЖЕРТВЫ*
За последние годы появилось несколько монографий о заговорах, увидели свет многочисленные сборники текстов - научные и популярные. Между тем никто до сих пор не рассмотрел заговоры критически с точки зрения источниковедческой и текстологической, да и сама эта задача не сформулирована должным образом. В качестве показательного примера автор рассматривает историю одного текста, известного под названием «Заговор оборотня».
В 1829 г. писатель и журналист О.М. Сомов (1793-1833) опубликовал в альманахе «Подснежник» повесть «Оборотень» (1829). В одном из эпизодов повести колдун, старик Ермолай, превращается в волка, а его приемыш Артем тайком наблюдает за ним; после этого Артем и сам оборачивается волком, воспользовавшись для этого тем же способом, что и его приемный отец. Заговор здесь органически вплетен в ткань повествования: «На море Океане, на острове Буяне, на полой поляне светит месяц на осинов пень: около того пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый. Месяц, месяц, золотые рожки! расплавь пули, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя и на человека, чтоб они серого волка не брали и теплой бы с него шкуры не драли» (с.141).
* Топорков А.Л. Русский волк-оборотень и его английские жертвы // НЛО. -М., 2010. - № 103. - С. 140-151. 142
Русский волк-оборотень и его английские жертвы
Писатель использовал заговорные клише для сочинения собственного текста. Никогда позднее этот текст не фиксировался в независимых источниках. В начальной формуле вслед за аутентичным «На море на Окиане, на острове на Буяне» следует нехарактерное для заговоров паронимическое словосочетание «на полой поляне». Следующая далее картина: «светит месяц на осиновый пень» - также не имеет аналогов в заговорах, да и вообще подобные статические «картинки» для них не характерны. Вторая часть заговора начинается с обращения к месяцу: «Месяц, месяц, золотые рожки...»; подобных обращений мы найдем сколько угодно в фольклорных заговорах, однако ни в одном из них нет такого продолжения, как у Сомова. Просьба к месяцу расплавить пули, притупить ножи и измочалить дубины для аутентичных заговоров совершенно немыслима (с. 143).
В 1836 г. И.П. Сахаров воспроизвел «Заговор оборотня» в своей книге, посвященной русскому чернокнижию. Соответственно текст принципиально изменил свой первоначальный статус: из авторской выдумки, забавной фантазии литератора он превратился в памятник народного творчества, величественного в своей безы-мянности. Сахаров не только не сослался на литературный источник, но и «улучшил» текст, привнеся в него несколько дополнительных слов и периодов, написанных в характерной для него псевдофольклорной стилистике.
В 1880 г. «Заговор оборотня» был перепечатан в книге М. За-былина «Русский народ: Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия»1. В 1850-1860-х годах заговор, сочиненный Сомовым и «улучшенный» Сахаровым, был востребован учеными-мифологами Ф.И. Буслаевым и А.Н. Афанасьевым, которые сыграли роль экспертов, признавших подлинность и древность этого текста и оценивших его как важное свидетельство о славянском язычестве. В результате статус текста изменился во второй раз: теперь он понимался уже не просто как фольклорный текст, записанный в первой трети XIX в., а как драгоценное свидетельство о языческой древности, восходящее к незапамятной старине (с. 146). У Буслаева «Заговор оборотня» связывался с архаическими верованиями славян в волков-оборотней. Еще дальше пошел Афанасьев, который усмотрел в «Заговоре оборотня» картину солнечного затмения.
1 Забылин М. Русский народ: Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. - М.: Книга Притншоп, 1989. - III, 607, VIII с.
А.Л. Топорков
Начиная с 1989 г. «Заговор оборотня» публикуется практически ежегодно, а в некоторые годы - даже по нескольку раз в перепечатках и репринтах сборников Сахарова и Забылина, трудов Афанасьева и Буслаева, в новых исследованиях по славянской мифологии и даже в переводной научной литературе. У читателя, который многократно встречает этот текст в разных изданиях, может даже создаться ложное впечатление, что это не один текст, цитируемый разными авторами, а целая вереница таких текстов, происходящих из разных источников. Авторы предисловий или послесловий к подобным переизданиям не утруждают себя критикой источников, а исправно выполняют издательский заказ и, как правило, отвергают даже мысль о том, что Сахаров мог заниматься фальсификацией, хотя это является научно доказанным фактом.
Разобранный выше пример не является чем-то исключительным. «Область народных поверий, обрядов и особенно колдовства и "чернокнижия" всегда привлекала не только ученых, но и разного рода дилетантов и даже шарлатанов. В этом смысле современная ситуация на издательском рынке мало чем отличается от того времени, когда печатали свои книги И.П. Сахаров и М. Забылин. Наше время во многом возвращается к ситуации донаучной фольклористики второй четверти XIX в. Несколько заостряя ситуацию, можно сказать, что если критериев научной критики текста в 1830-1840-е годы еще не существовало, то теперь они уже практически позабыты» (с. 150).
До сих пор никто не проделал комплексного текстологического анализа корпуса русских заговоров или хотя бы тех сборников, которые вызывают обоснованные сомнения. «До тех пор, пока такая работа не будет проделана, я бы предложил вообще отказаться от использования сборников И.П. Сахарова и М. Забылина. <...> Если приведенные у них тексты не являются фальсификатами, значит, их можно найти в нормальных изданиях; если же они встречаются только у И. П. Сахарова или М. Забылина, значит, это наверняка фальсификаты» (с. 151).
К. В. Душенко
