CC BY
509
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ
ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ > у « ¿г~
" ' " '«■—' ■"■-■■■ --- / у" О О
-- ц I. , ---—л—-
:
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
3
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2.11 рефераты 97.04.001 -97.04.024
МОСКВА 1997
CURRICULUM: СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ КЛАССИКА
97.03.024. ВИРТ Л. УРБАНИЗМ КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ.
WIRTH L. Urbanism as a way of life // Amer. J. of socioligy. - Chicago,
1938.-Vol. 44,N1,-P. 1-24.
Луис Вирт (род. 28 августа 1897 г. - ум. 3 мая 1952 г.) -американский социолог, один из видных представителей Чикагской школы. Вирт родился в Германии, в возрасте 14 лет вместе с семьей эмигрировал в Америку. Он получил образование в Чикагском университете и по сути вырос в атмосфере Чикагской школы, где в 20-е годы почти безраздельно доминировали идеи таких мэтров американской социологии, как А.Смолл, У.Томас, Р.Парк и Э.Берджесс. Защитив докторскую диссертацию, он занял должность профессора в Чикагском университете, на которой проработал до самой своей кончины. Глубоко впитав дух школы, Вирт на протяжении всей своей жизни проявлял интерес как к теоретическим проблемам, так и к практической социальной работе. Помимо проведения теоретических и эмпирических исследований, он читал публичные лекции, консультировал государственные службы, основал Американский совет по расовым отношениям и стал его первым директором. В 1947-1948 гг. он был президентом Американской социологической ассоциации, а в 1949 г. стал первым президентом Международной социологической ассоциации. Основные теоретические интересы Вирта были связаны с основаниями групповой жизни, проблемами социальной экологии, взаимодействием между конкуренцией и коммуникацией, между симиотическим порядком и культурным порядком, между экологическим сообществом и моральным сообществом. В истории
!
?
22-3662
социологии Вирт вошел прежде всего как один из основоположников изучения городского образа жизни, вниманию читателей предлагается классическая статья 1938 г., в которой Вирт в сжатой форме излагает свою концепцию урбанизма.
I. Город и современная цивилизация
Как зарождение западной цивилизации отмечено непрерывным расселением прежде кочевых народов по Средиземноморскому бассейну, так и зарождение отличительно современного в нашей цивилизации ознаменовано прежде всего ростом больших городов. Еще нигде человеческий род не отходил от органической природы столь далеко, как в жизненных условиях, характерных для большого города. Современный мир не представляет более нашему взору той картины небольших обособленных человеческих групп, рассеянных по обширным территориям, которую нарисовал, описывая примитивное общество, Самнер(1). Отличительной особенностью образа жизни человека в современную эпоху является сосредоточение людей в гигантские скопления, вокруг которых группируются центры меньшего размера и из которых расходятся круговыми волнами идеи и практики, именуемые нами цивилизацией.
Ту степень, в какой современный мир можно назвать "городским", нельзя в полной мере и с точностью измерить процентной долей населения, живущего в городах. Влияние, оказываемое на жизнь человека городами, неизмеримо выше, чем может показать нам удельная доля городского населения, ибо город все более и более становится не просто тем местом, где живет и работает современный человек, но и творческим и регулирующим центром экономической, политической и культурной жизни, вовлекающим в свою орбиту самые отдаленные уголки земного шара и соединяющим в единый космос разные территории, народы и виды деятельности.
Рост городов и урбанизация мира - один из наиболее впечатляющих фактов современной эпохи. Хотя и не представляется возможным точно установить, , какая же часть мирового народонаселения, насчитывающего по приблизительным оценкам около 1,8 млрд. человек, проживает в городах, в тех странах, где проводится различие между городскими и сельскими районами,
городское население составляет 69,2%(2). Если же учесть тот факт, что население мира распределено очень неравномерно, а рост городов в некоторых странах, лишь недавно затронутых влиянием индустриализации, не зашел еще очень далеко, то можно сказать, что эта средняя оценка преуменьшает ту степень, которой достигла концентрация населения в городах в тех странах, где влияние промышленной революции оказалось более могущественным и имело более долгую историю. Этот переход от сельского к преимущественно городскому обществу, который в таких индустриализованных ареалиях, как США и Япония, произошел буквально на протяжении жизни одного поколения, сопровождался глубокими изменениями буквально во всех сторонах социальной жизни. Эти изменения и вызванные ими последствия привлекают внимание социалогов к изучению различий между сельским и городским образом жизни. Изучение этой темы является необходимым условием понимания некоторых важнейших проблем современной социальной жизни и, быть может, установления над ними, ибо она, вероятно, может дать нам одну из наиболее плодотворных перспектив в понимании тех изменений, которые в настоящее время происходит в человеческой природе и социальном порядке(з).
Поскольку город является продуктом естественного развития, а не одномоментного сотворения, следует ожидать, что влияния, оказываемые им на образы жизни, не могут полностью вытеснить ранее господствовавшие способы человеческой ассоциации. Следовательно, наша социальная жизнь в большей или меньшей степени несет на себе отпечаток ранее существовавшего народного общества, для которого были характерны такие формы поселения, как крестьянский двор, поместье и деревня. Это историческое влияние подкрепляется тем обстоятельством, что население города болшей частью было рекрутировано из сельской местности, где сохраняется образ жизни, напоминающий об этой ранней форме существования. Стало быть, нет оснований ожидать наличия резкого и радикального различия между городским и сельским типами личности. Город и сельская местность будут рассматриваться как два полюса, между которыми упорядоченным образом располагаются все человеческие типы поселения. Рассматривая, городское промышленное общество и сельское народное общество как идеальные типы сообществ, мы можем обрести точку опоры, необходимую для анализа основных
моделей человеческих ассоциаций, проявляющихся в современной цивилизации.
II. Социологическое определение города
Город имеет для нашей цивилизации первостепенное значение, однако наши знания о природе урбанизма и процессе урбанизации остаются крайне скудными. Было предпринято немало попыток выделить отличительные особенности городской жизни. Географы, историки, экономисты и политологи дали различные определения города, привнеся в них точки зрения своих научных дисциплин. Никоим образом не претендуя на то, чтобы в чем-то их превзойти, формулировка социологического подхода к городу, выводящая на передний план специфические особенности города как особой формы человеческой ассоциации, может, помимо всего прочего, привлечь внимание к взаимосвязям между ними. Социологически значимое определение города пытается найти в урбанизме те элементы, которые отличают его как специфический способ человеческой групповой жизни.
Определение сообщества как городского на основании одного только его размера явно будет произвольным. Не так-то легко отстоять нынешнее определение, принятое в переписях населения, которое обозначает сообщества с населением 2,5 тыс. и более человек как городские, а все остальные - как сельские. Такая же ситуация будет и в тех случаях, если мы примем в качестве критерия численность в 4 тыс., 8 тыс., 10 тыс., 25 тыс. или 100 тыс. человек, ибо, хотя в последнем случае мы и могли бы почувствовать, что ближе подошли к определению городского агрегата, нежели когда захватывали и сообщества меньшего размера, ни одно определение урбанизма не может претендовать на полную удовлетворительность до тех пор, пока в качестве единственного критерия берутся числа. Более того, не составляет труда показать, что сообщества, не подпадающие под произвольно установленную численность населения, но лежащие в сфере влияния крупных городских центров, могут претендовать на звание городских в большей степени* чем более крупные поселения, ведущие обособленное существование в преимущественно сельском по характеру ареале. И наконец, необходимо признать, что определения, принятые в переписях, находятся под неправомерным
влиянием того факта, что, со статистической точки зрения, город всегда является понятием административным, и решающую роль в проведении границы вокруг городского ареала играют физические границы. Нигде это не проявляется так отчетливо, как в концентрации населения на периферии крупных метрополий, преодолевающей произвольно установленные границы городов, округов, штатов и государств.
До тех пор пока мы идентифицируем урбанизм с физическим существом города, рассматривая его как строго ограниченную в пространстве сущность, и полагаем, что все городские свойства внезапно исчезают, как только мы выходим за пределы произвольно установленной границы, мы, вероятно, так никогда и не придем к сколь-нибудь адекватной концепции урбанизма как образа жизни. Технологический прогресс в развитии средств транспорта и коммуникации, знаменующий собою поистине новую эпоху в человеческой истории, вывел роль городов на передний план, сделав их доминирующими элементами нашей цивилизации, и привел к доселе небывалому распространению городского образа жизни далеко за пределы города как такового. Главенствующее положение города, в особенности крупного города, можно рассматривать как следствие концентрации в нем промышленных, коммерческих, финансовых и административных учреждений и деятельностей, транспортных путей и линий коммуникации, а также такого культурного и досугового инвентаря, как пресса, радиостанции, театры, библиотеки, музеи, концертные залы, оперы, больницы, университеты, исследовательские и издательские центры, профессиональные организации, религиозные и социальные учреждения. Не будь город столь привлекателен и не будь того влияния, которое он при помощи этих средств оказывает на сельское население, различия между сельским и городским образом жизни были бы еще более глубокими. Урбанизация - это уже не просто процесс, посредством которого происходит привлечение людей в место, называемое городом, и их инкорпорация в его систему жизни. Это также и кумулятивный процесс, ведущий к преобладанию тех характеристик, которые отличают связанный с ростом городов образ жизни. И наконец, это те всевозможные изменения в направленности образов жизни, считающихся городскими, которые внешне проявляются в поведении тех людей, коим довелось оказаться в радиусе влияний, исходящих от
города по транспортным и коммуникационным каналам в силу могущества его институтов и личностей.
Недостатки, присущие такому критерию урбанизма, как численность населения, свойственны по большей части и критерию плотности населения. Независимо от того, возьмем ли мы в качестве критерия городского поселения плотность населения в 10 тыс.человек на 1 кв. милю, предлагаемую Марком Джефферсоном (4), или 1 тыс. человек на 1 кв. милю, которую предпочитает брать в качестве такого критерия Уилкокс (5), ясно, что до тех пор, пока мы не соотнесем плотность со значимыми социальными характеристиками, она сможет дать нам лишь произвольный базис для отличения городских сообществ от сельских. Поскольку наши переписи берут под учет не дневную, а ночную популяцию ареала, то местоположение наиболее интенсивной городской жизни, а именно городской центр, имеющий, как правило, низкую плотность населения, а также промышленные и коммерческие ареалы города, в которых сосредоточены наиболее характерные для городского общества виды экономической деятельности, вряд ли хоть где-нибудь окажутся подлинно городскими, если плотность населения интерпретировать как признак урбанизма в буквальном смысле. Тем не менее тот факт, что городское сообщество отличается большим скоплением и относительно плотной концентрацией населения, вряд ли возможно исключить из внимания, когда мы пытаемся найти определение города. Просто надо рассматривать эти критерии в соотнесении с тем общим культурным контекстом, в котором возникают и существуют города; ибо они социологически релевантны лишь постольку, поскольку действуют в качестве обусловливающих факторов социальной жизни.
Ту же критику можно адресовать и таким критериям, как род занятий жителей, наличие тех или иных физических атрибутов, институтов и форм политической организации. Вопрос не в том, проявляют ли города в нашей и других цивилизациях эти отличительные особенности, а в том, насколько велика их роль в формировании определенного строя социальной жизни, а именно -специфически городской ее формы. Кроме того, пытаясь сформулировать плодотворное определение, мы не можем позволить себе пренебречь огромными различиями между городами. При помощи типологии городов, базирующейся на их размере, местоположении, возрасте и функции, - такой, какую мы попытались
составить в нашем отчете, недавно представленном в Комиссию по национальным ресурсам(б), - мы сочли полезным упорядочить и классифицировать городские сообщества, варьирующие в спектре от небольших городков, борющихся за место под солнцем, до преуспевающих метрополий, от обособленных торговых центров, располагающихся вглуби сельскохозяйственных регионов, до процветающих мировых портов, крупных коммерческих и промышленных центров. Эти различия оказываются исключительно важными, поскольку социальные особенности и характер влияний, оказываемых этими разными "городами", крайне изменчивы.
Рабочее определение урбанизма должно не только схватывать существенные черты, которыми обладают все города (по крайней мере в нашей культуре), но и быть пригодным для изучения их изменчивости. Промышленный город в социальном отношении будет значительно отличаться от города коммерческого, шахтерского, рыболовецкого, курортного, университетского или столичного. Город, в котором сконцентрирована одна-единственная отрасль промышленности, будет проявлять иные наборы социальных характеристик, нежели мультииндустриальный город; столь же сильно будут отличаться город, в котором различные отрасли промышленности уравновешивают друг друга, от города, в котором такое равновесие отсутствует, пригород - от города-спутника, спальные пригороды - от промышленных пригородов, город, включенный в метрополию, - от города, в нее не включенного, старый город - от нового, южный город - от города в Новой Англии, город Среднего Запада - от города, находящегося на тихоокеанском побережье, растущий и развивающийся город - от стабильного и умирающего.
Социологическое определение явно должно быть достаточно широким для того, чтобы охватить собою все существенные характеристики, свойственные всем этим многообразным типам городов как социаьным существам, но, очевидно, не может быть настолько подробным, чтобы учесть все вариации, имплицитно содержащиеся в перечисленных выше многочисленных классах. Судя по всему, некоторые характеристики городов играют в обсуловливании специфической природы городской жини большую роль, нежели другие, и мы вправе ожидать, что наиболее примечательные черты урбанистическо-социальной сцены будут
варьировать в зависимости от размера города, его плотности населения и функционально-типических отличий. Более того, можно предположить, что сельская жизнь в той мере, в какой она благодаря контактам и коммуникациям оказывается в радиусе влияния урбанизма, будет нести на себе его отпечаток. Чтобы придать больше ясности дальнейшим утверждениям, нам, вероятно, будет полезно еще раз повторить, что хотя наиболее выраженный урбанизм как образ жизни локализован, разумеется, в тех местах, которые соответствуют требованиям, установленным нами в качестве определения города, урбанизм не ограничивается этими местоположениями, а в различной степени проявляется в любом месте, которое попадает в диапазон городских влияний.
Хотя урбанизм (т.е. комплекс черт, составляющих характерный для городов образ жизни) и урбанизация (означающая развитие и расширение влияния этих факторов) обнаруживаются не только в тех поселениях, которые являются городами в физическом и демографическом смысле слова, наиболее яркое свое выражение они тем не менее получают именно в таких ареалах, особенно в городах-метрополиях. В процессе формулировки определения города следует соблюдать осторожность, дабы избежать отождествления урбанизма как образа жизни с какими-либо специфическими локально или исторически обусловленными культурными влияниями, которые, хотя и могут весьма значительно воздействовать на специфический характер сообщества, не являются существенными детерминантами его собственно городской природы.
Особенно важно обратить внимание на опасность смешения урбанизма с индустриализмом и современным капитализмом. Рост городов в современном мире, разумеется, не происходит обособленно от появления современных машинных технологий, массового производства и капиталистического предпринимательства. Однако, как бы ни отличались города прежних эпох от больших городов нынешних дней в силу того, что их развитие проходило в условиях доиндустриального и докапиталистического порядка, они тем не менее были городами.
Для социологических целей -город можно определить как относительно крупное, плотное и постоянное поселение социально гетерогенных индивидов. На основе постулатов, предлагаемых этим
минимальным определением, а также в свете имеющихся знаний о социальных группах мы можем сформулировать теорию урбанизма.
III. Теория урбанизма
Тщетно ищем мы в обширной литературе, посвященной городу, такую теорию урбанизма, которая бы представляла имеющиеся знания о городе как социальной сущности в систематической форме. Правда, у нас есть замечательные теоретические трактовки некоторых специальных проблем, таких, в частности, как рост города, рассматриваемый в качестве исторической тенденции и устойчивого процесса (7); у нас есть богатая литература, содержащая как социологические прозрения, так и эмпирические исследования, дающие подробнейшую информацию о многочисленных аспектах городской жизни. Однако, несмотря на нарастающий поток исследований и учебников, посвященных городу, мы до сих пор так и не располагаем исчерпывающим корпусом четких гипотез, которые можно было бы вывести из набора постулатов, имплицитно заключенных в социологическом определении города, а также из наших эмпирически подтвержденных общесоциологических знаний. Наибольшими приближениями к систематической теории урбанизма, которыми мы располагаем, являются проницательный очерк Макса Вебера "Город" (8) и памятка Роберта Э.Парка, озаглавленная "Город: предложения по исследованию человеческого поведения в городской среде" (9). Однако даже эти замечательные работы далеки от того, чтобы дать нам упорядоченную и согласованную теорию, на которую можно было бы опереться в проведении исследований.
Ниже мы попытаемся выделить некоторые отличительные особенности города. Выделив эти особенности, мы покажем далее, какие следствия или другие характерные особенности из них вытекают, в свете общей социологической теории и эмпирических исследований. Таким образом мы надеемся получить ряд важных суждений, образующих в совокупности теорию урбанизма. Некоторые из этих суждений уже сейчас можно подкрепить большим эмпирическим материалом; другие можно принять в качестве гипотез, в пользу которых говорят кое-какие предварительные данные, но для подтверждения которых требуется более полная и тщательная
23-3662
верификация. Мы надеемся, что такая процедура, по крайней мере, укажет нам, какими систематическими знаниями о городе мы на данный момент располагаем и какие гипотезы будут наиболее значимыми и плодотворными для наших дальнейших изысканий.
Центральная проблема, стоящая перед социологом города, заключается в выявлении тех форм социального действия и организации, которые типическим образом проявляются в относительно постоянных и компактных поселениях большого числа гетерогенных индивидов. Также нам следует предположить, что свою наиболее характерную и ярко выраженную форму урбанизм будет принимать в той мере, в какой будут наличествовать определенные условия, с которыми он находится в состоянии соответствия. Так, например, чем больше объем населения, чем выше его плотность и чем более гетерогенным является сообщество, тем более явно будут выражаться характеристики, ассоциируемые с урбанизмом. Вместе с тем следует признать, что в социальном мире институты и практики могут приниматься и воспроизводиться по иным причинам, нежели те, которые изначально привели к их возникновению, и городской образ жизни, соответственно, может воспроизводиться в условиях, совершенно чуждых тем, которые были необходимы для его появления.
Вероятно, надо как-то обосновать выбор основных терминов, включенных нами в определение города. Мы старались сделать его одновременно как можно более широким и как можно более денотативным, не перегружая лишними предположениями. Когда мы говорим, что для образования города необходима большая численность населения, мы, разумеется, говорим о большой численности по отношению к определенной территории, т.е. о высокой плотности населения. Между тем есть весомые причины рассматривать большую численность и высокую плотность в качестве отдельных факторов, поскольку каждый из них может быть сопряжен с довольно разными социальными последствиями. Точно так же можно поставить под вопрос и добавление гетерогенности населения как необходимого и отличительного критерия урбанизма, поскольку с увеличением численности мы естественным образом ожидаем и возрастания спектра различий. В защиту этого добавления можно сказать, что город демонстрирует такой тип гетерогенности населения и такую ее степень, которые нельзя в полной мере объяснить законом
больших чисел и адекватно представить при помощи кривой нормального распределения. Поскольку население города не обеспечивает собственного воспроизводства, оно вынуждено рекрутировать мигрантов из других городов, из сельской местности и - как это до последнего времени было в нашей стране - из других государств. Поэтому город исторически был плавильным котлом рас, народов и культур, создавая наиболее благоприятную почву для возникновения новых биологических и культурных гибридов. Он был не просто терпим к индивидуальным различиям, он всячески их поощрял. Он собирал воедино людей из разных уголков земного шара постольку, поскольку они различны и тем самым полезны друг для друга, а не на основе их гомогенности и единообразия их мышления (ю).
Опираясь на наблюдение и эмпирические исследования, можно сформулировать ряд социологических суждений относительно того, каким образом связана групповая жизнь с: а) численностью населения, б) его плотностью и в) гетерогенностью индивидов.
Размер популяционного агрегата
Еще со времен "Политики" Аристотеля (и) признавалось, что возрастание в поселении количества жителей, превосходя некоторый предел, оказывает воздействие на отношения между ними и на характер города. Большая численность населения, как уже указывалось, предполагает более широкий диапазон индивидуальных различий. Кроме того, чем больше индивидов участвуют в процессе взаимодействия, тем больше их потенциальная дифференциация. Следовательно, у жителей городского сообщества можно ожидать гораздо более широкого колебания личностных особенностей, родов занятий, культурной жизни и представлений, нежели у жителей сельской местности.
Отсюда сразу же можно заключить, что такие вариации неизбежно приведут к пространственной сегрегации индивидов по цвету кожи, этнической принадлежности, экономическому и социальному статусу, вкусам и предпочтениям. В агрегате, члены которого обладают столь разнородным происхождением и столь разными качествами, родственные и соседские узы, а также чувства, порождаемые совместной жизнью на протяжении многих поколений
в условиях общей народной традиции, вероятно, будут в лучшем случае относительно слабыми либо вовсе будут отсутствовать. В таких условиях место уз солидарности, на которых держится единение народного общества, занимают механизмы конкуренции и формального контроля.
Возрастание числа жителей выше нескольких сотен человек неизбежно ограничивает для каждого индивида возможность лично знать всех других членов сообщества. Макс Вебер, понимая социальную значимость этого факта, указывал, что с социологической точки зрения большая численность и высокая плотность населения означают отсутствие того взаимного личного знакомства между жителями, которое, как правило, свойственно соседской общине (12). Следовательно, возрастание численности населения предполагает изменение характера социальных отношений. Зиммель отмечает:
"[Если бы] в городе непрекращающийся внешний контакт множества людей сопровождался таким же числом внутренних реакций, как и в небольшом городке, в котором любой человек знает едва ли не каждого, с кем встречается и с кем связан позитивным взаимоотношением, то он был бы полностью атомизирован внутренне и впал бы в немыслимое душевное состояние" (13).
Увеличение численности людей, пребывающих в состоянии взаимодействия в условиях, делающих контакт между ними как полными личностями невозможным, вызывает ту сегментацию человеческих отношений, которую исследователи психической жизни в городах обычно приводят для объяснения "шизоидного" характера городской личности. Это не значит, что жители городов поддерживают меньше знакомств, чем жители сельских местностей (возможно, как раз наоборот); скорее, это означает, что из множества людей, которых они видят и с которыми сталкиваются в повседневной жизни, они знают лишь малую часть, да и о тех имеют менее интенсивное знание.
Как правило, горожане взаимодействуют друг с другом, выступая в сильно сегментированных ролях. В удовлетворении своих жизненных потребностей они, разумеется, зависят от большего количества людей, чем сельские жители, и, следовательно, ассоциированы с большим числом организованных групп. Однако они меньше зависят от конкретных личностей, а их зависимость от
других ограничивается крайне узкими аспектами их деятельности. Именно это имеют в виду, когда говорят, что город характеризуется не первичными, а вторичными контактами. В городе контакты, даже протекая в ситуации лицом-к-лицу, являются безличными, поверхностными, преходящими и сегментарными. Скрытность, индифферентность и безразличный вид, демонстрируемые гражданами во взаимоотношениях друг с другом, стало быть, можно расценивать как средства, помогающие им обезопасить себя от личных притязаний и ожиданий других.
Поверхность, анонимность и мимолетный характер городских социальных отношений позволяют понять ту умственную изощренность и ту рациональность, которые обычно приписывают обитателям городов. Наши знакомые склонны состоять с нами в отношениях полезности, в том смысле, что роль, играемая каждым из них в нашей жизни, рассматривается исключительно как средство для достижения наших целей. Следовательно, в то время как, с одной стороны, индивид достигает опрределенной степени эмансипации, или свободы, от личностного и эмоционального контроля со стороны близких ему групп, он, с другой стороны, теряет те спонтанность самовыражения, моральный дух и чувство участия, которые сопутствуют жизни в интегрированном обществе. Это порождает состояние аномии, или социального вакуума, на которое ссылается Дюркгейм, пытаясь объяснить различные формы социальной дезорганизации в технологическом обществе.
Сегментарный характер и утилитарная тональность межличностных отношений в городе находят институциональное выражение в быстром умножении специализированных задач, которое в наиболее развитой форме мы наблюдаем в сфере профессий. Функционирование денежных связей между людьми ведет к утверждению хищнических отношений, которые - если не создать им противовесов в виде профессиональных кодексов и цехового этикета - оказывают разрушающее воздействие на эффективное функционирование социального порядка. Приоритет, отдаваемый полезности и эффективности, предполагает адаптивность корпоративного механизма организации предприятий, в работу которых ицдвиды могут вовлекаться лишь группами. Преимущество корпорации над индивидуальным предпринимательском и деловым товариществом в урбанистическо-промышленном мире связано не
только с теми возможностями, которые она создает для централизации ресурсов многих тысяч индивидов, и не только с правовым преимуществом ограниченной ответственности и непрерывной преемственности, но также и с тем фактом, что корпорация не имеет души.
Специализация индивидов, особенно в области профессий, может происходить, как отмечал Адам Смит, лишь на базе расширенного рынка, выносящего, в свою очередь, на передний план разделение труда. Этот расширенный рынок лишь частично опирается на прилегающие к городу районы; в значительной степени опорой ему служит то большое количество населения, которое содержится в самом городе. Благодаря разделению труда, созданному и подстегиваемому городской жизнью, становится объяснимым доминирование города над окружающими территориями. С разделением труда и специализацией занятий тесно связаны крайняя степень внутренней взаимозависимости и нестабильное равновесие, свойственные городской жизни. В силу тяготения города к специализации на тех функциях, в выполнении которых он имеет наибольшие преимущества, эти взаимозависимость и нестабильность еще более возрастают.
В сообществе, численность которого превосходит тот предел, при котором каждый мог бы близко знать любого другого и все имели бы возможность собраться в одном месте, возникает потребность в опосредованной коммуникации и выражении индивидуальных интересов путем делегирования. В городе интересы обретают силу, как правило, благодаря представительству. Сам по себе индивид мало что значит, но к голосу представителя с уважением прислушиваются, причем степень уважения примерно пропорциональна количеству людей, от лица которых он говорит.
Хотя данная характеристика урбанизма, вытекающая из большой численности населения, никоим образом не исчерпывает тех социологических выводов, которые мы могли бы получить на основе имеющихся знаний о взаимосвязях между размером группы и особенностями поведения ее членов, в целях краткости можно ограничиться представленными утверждениями, показав на их примере, какого рода суждения можно было бы сделать предметом нашей дальнейшей работы.
Плотность
Высокая концентрация населения на ограниченном пространстве, как и большая его численность, влечет за собой определенные последствия, релевантные для социологического анализа города. Здесь мы можем указать лишь некоторые из них.
Как отмечал в отношении флоры и фауны Дарвин, а позднее в отношении человеческих обществ Дюркгейм, рост популяции при сохранении неизменной площади территории (т.е. возрастание плотности) имеет тенденцию вызывать дифференциацию и специализацию, так как только таким образом ареал может обеспечить существование возросшего количества особей или индивидов. Стало быть, плотность усиливает диверсификацию людей и их деятельностей и возрастание сложности социальной структуры, вызываемые ростом населения.
С субъективной точки зрения, как предположил Зиммель, тесный физический контакт множества индивидов обязательно вызывает изменение тех средств, при помощи которых мы ориентируемся на городскую среду, в особенности на других людей. При тесноте физических контактов наши социальные контакты, как правило, остаются дистантными. Городской мир отдает приоритет визуальному узнаванию. Мы видим униформы, обозначающие функциональные роли, и не обращаем внимания на скрывающиеся за ними эксцентричные личностные особенности. Мы становимся все более восприимчивыми к миру артефактов и все больше отдаляемся от мира природы.
Мы сталкиваемся с разительными контрастами между великолепием и запущенностью, богатством и нищетой, интеллигентностью и невежеством, порядком и хаосом. Конкуренция за пространство велика, вследствие чего каждый ареал, как правило, находит себе то или иное применение, приносящее наибольшую экономическую отдачу. Место работы имеет тенденцию к отделению от места жительства, ибо близость промышленных и торговых учреждений как в экономическом, так и в социальном плане делает территорию нежелательной для проживания.
Плотность населения, цены на землю, арендная плата, доступность, санитарные условия, престиж, эстетическая
привлекательность, отсутствие таких вредных факторов, как шум, смог и грязь, определяют, насколько желательными будут те или иные районы города в качестве мест проживания для различных сегментов населения. Место и характер работы, доход, расовые и этнические характеристики, социальный статус, обычаи, привычки, вкусы, предпочтения и предрассудки - вот некоторые из важных факторов, под действием которых происходит отбор городского населения и его распределение по более или менее обособленным районам проживания. Стало быть, различные элементы популяции, населяющие компактное поселение, имеют тенденцию к обособлению друг от друга, причем в той степени, в какой несовместимы друг с другом их запросы и образы жизни, и в той мере, в какой они друг другу антагонистичны. Люди же, обладающие гомогенными статусами и потребностями, невольно стекаются в один и тот же район, сознательно его выбирая или же насильно вталкиваясь в него обстоятельствами. Таким образом, различные части города приобретают специализированные функции, а город все более походит на мозаичное скопление социальных миров, где переход из одного мира в другой становится скачкообразным. Соседство дивергентных личностей и образов жизни порождает релятивистскую перспективу и чувство терпимости к различиям, которые можно рассматривать как необходимые предпосылки рациональности и которые ведут к секуляризации жизни (15).
Тесная совместная жизнь и работа индивидов, не связанных друг с другом сентиментальными и эмоциональными узами, подстегивают дух конкуренции, взаимной эксплуатации и стремления пробиться наверх. Для сдерживания безответственности и потенциального беспорядка становится необходимым обращение к формальным механизмам контроля. Без строгой приверженности предсказуемой рутине крупное компактное общество вряд ли было бы способно к самосохранению. В урбанистическом мире основа социального порядка символизируется часами и дорожными знаками. Частый физический контакт в сочетании с огромной социальной дистанцией повышает скрытность во взаимоотношениях между ничем не связанными индивидами и, если это как-то не компенсировать другими возможностями проявления взаимной отзывчивости, рождает одиночество. Неизбежное частое передвижение огромных масс индивидов в перенаселенных районах
обитания дает регулярный повод для недовольства и раздражения. Нервное напряжение, берущее начало в таких личностных фрустрациях, усугубляется быстрыми темпами жизни и изощренной техникой, без которых немыслимо существование плотно населенных ареалов.
Гетерогенность
Социальное взаимодействие между столь разнородными личностными типами, имеющее место в городской среде, ведет к разрушению жестких кастовых барьеров и усложнению классовой структуры, а тем самым создает более разветвленную и дифференцированную систему социальной стратификации, превосходящую, по сложности системы стратификации более интегрированных обществ. Возросшая мобильность индивида, вовлекающая его в сферу влияния огромного множества разных индивидов и подчиняющая его колебательным изменениям статуса в дифференцированных социальных группах, образующих социальную структуру города, приводит к тому, что нестабильность и отсутствие безопасности в мире принимаются индивидом в целом как норма. Этот факт, помимо всего прочего, помогает объяснить личностную усложненность и космополитизм горожанина. Ни одна группа не может рассчитывать на его безраздельную преданность. Группы, к которым он присоединяется, не удается расставить в простой иерархический порядок. Благодаря многообразию интересов, связанных с различными аспектами социальной жизни, индивид становится членом самых разных групп, каждая из которых функционирует лишь в соотнесении с одним из сегментов его личности. Нелегко поддаются эти группы и концентрическому упорядочению, при котором более узкие группы полностью попадали бы в окружности более широких, как это чаще всего бывает в сельских сообществах и примитивных обществах. Скорее, те группы, к которым индивид типичным образом принадлежит, тангенциональны по отношению друг к другу или различным образом пересекаются.
Отчасти вследствие физической незакрепленности населения, а отчасти вследствие его социальной мобильности текучесть индивидуального состава групп обычно велика. Место жительства, место и характер работы, доход и круг интересов подчинены
24-3662
флуктуационным изменениям, и задача сохранения сплоченности организаций, поддержания и стимулирования близких и продолжительных знакомств между их членами - далеко не из легких. Это поразительным образом проявляется на примере локальных ареалов города, в которых сегрегация людей определяется в большей степени различиями в расе, языке, доходах и социальном статусе, нежели личным выбором индивида или его позитивным влечением к себе подобным. В своем подавляющем большинстве обитатели городов не являются домовладельцами, а поскольку текучесть хабитата не способствует установлению прочных традиций и чувств, то горожане лишь в редких случаях бывают соседями в подлинном смысле слова. Индивид почти полностью лишен возможности получить представление о городе в целом и исследовать свое место в его тотальной схеме, вследствие чего ему оказывается довольно затруднительно определить, что "в наибольшей степени соответствует его интересам", и сделать выбор из того перечня проблем и лидеров, который предлагается ему средствами массового внушения. Индивиды, отделенные таким образом от организованных тел, интегрирующих общество, образуют подвижные массы, которые делают коллективное поведение в городском сообществе крайне непредсказуемым и создающим множество проблем.
Хотя город порождает крайне дифференцированное население - благодаря рекрутированию различных типов людей для выполнения своих разнообразных задач, а также благодаря выпячиванию их уникальности посредством конкуренции и превознесения эксцентричности, новизны, эффективности и изобретательности, - он также оказывает на людей и уравнивающее влияние. Везде, где бы ни скапливалось большое количество по-разному устроенных индивидов, начинается также и процесс деперсонализации. Эта нивелирующая тенденция отчасти коренится в экономическом базисе города. Развитие больших городов, по крайней мере в современную эпоху, в огромной степени зависело от концентрированной силы пара. Развитие фабрики сделало возможным массовое производство товаров для безличного рынка. Однако максимально полное 4 использование возможностей, заложенных в разделении труда и массовом производстве, немыслимо без стандартизированных процессов и продуктов. Рука об руку с такой системой производства идет денежная система. По мере того как на
базе этой системы производства шло развитие городов, личные отношения как основа прежней ассоциации постепенно вытеснялись денежными связями, предполагающими продажность услуг и вещей. В этих условиях индивидуальность неизбежно должна была быть вытеснена категориями. Когаа множеству людей приходится сообща пользоваться техническими средствами и институтами, должна произойти перестройка этих средств и институтов, дабы они были приспособлены к потребностям среднего человека, а не конкретных индивидов. Услуги, предоставляемые общественными службами, рекреационными, образовательными и культурными учреждениями, должны быть приспособлены к массовым требованиям. Аналогичным образом, такие культурные учреждения, как школы, кинотеатры, радио и газеты, тоже должны в силу своей массовой клиентуры оказывать нивелирующее влияние. Политический процесс, характерный для городской жизни, невозможно понять, если не принять во внимание те призывы к массам, которые осуществляются при помощи современных методов пропаганды. Поскольку индивиду приходится участвовать в социальной, политической и экономической жизни города, он вынужден подчинить какую-то часть своей индивидуальности требованиям сообщества, и в той мере, в какой он это делает, он оказывается вовлеченным в массовые движения.
{У.Связь теории урбанизма с социологическими исследованиями
Благодаря такой организованной теории, какая только что в общих чертах была обрисована выше, сложные и многогранные феномены урбанизма могут быть проанализированы при помощи ограниченного набора основных категорий. Социологический подход к исследованию города обретает, таким образом, принципиальное единство и внутреннюю согласованность, что позволяет исследователю-эмпирику не только более целенаправленно сосредоточить внимание на тех проблемах и процессах, которые по праву относятся к области его изучения, но также сделать трактовку своего предмета более интегрированной и систематичной. Дабы облечь выдвинутые выше положения в плоть и кровь, можно привести несколько типичных результатов эмпирического
исследования урбанизма в Соединенных Штатах и наметить в общих чертах некоторые важные проблемы, достойные дальнейшего изучения.
Характерные особенности городской жизни, а также различия между городами разных размеров и типов можно объяснить, взяв в качестве основы три переменные: численность городского населения, его плотность и степень его гетерогенности.
К эмпирическому исследованию урбанизма как специфического образа жизни можно подойти с трех взаимосвязанных друг с другом точек зрения, рассматривая его: 1) как физическую структуру, включающую в себя популяционную базу, технологию и экологический порядок, 2) как систему социальной организации, включающую особую социальную структуру, ряд социальных институтов и типичный паттерн социальных отношений, 3) как набор установок и представлений, а также констелляцию личностей, вовлеченных в типичные формы коллективного поведения и подчиненных характерным механизмам социального контроля.
Урбанизм в экологической перспективе
Поскольку при изучении физической структуры и экологических процессов мы можем работать с чисто объективными показателями, перед нами открывается возможность получения остаточно точных и количественно представимых результатов. Доминирование города над сельскими окрестностями можно выявить через функциональные характеристики города, возникающие в огромной степени под влиянием численности и плотности населения, многие из технических средств, умений и организаций, создаваемых городской жизнью, могут развиться и достичь расцвета лишь в городах, где спрос на них достаточно высок. Характер и диапазон услуг, предоставляемых этими организациями и институтами, а также то преимущество, которое они имеют над менее развитым техническим оснащением маленьких городков, укрепляют господствующее положение города' и повышают зависимость все более широкого круга регионов от центральной метрополии.
Состав городского населения демонстрирует действие факторов отбора и дифференциации. В городах доля людей, находящихся во
цвете лет, больше по сравнению с сельскими районами, где выше процент пожилых и несовершеннолетних. В этом отношении, как и во многих других, чем крупнее город, тем более заметно проявляется эта характерная черта урбанизма. За исключением самых крупных городов, привлекших значительное число мужчин иностранного происхождения, а также некоторых других городов специфического типа, женщины численно преобладают над мужчинами. Гетерогенность городского населения проявляется также в расовом и этническом составе. Люди иностранного происхождения и их дети составляют примерно 2/3 населения в городах, насчитывающих более 1 млн. жителей. По мере уменьшения размеров городов их доля в городском населении падает, составляя в сельских районах всего лишь около 1/6 населения. Аналогичным образом, в крупных городах больше негров и других расовых групп по сравнению с сообществами меньшего размера. Если учесть, что возраст, пол, раса и этническое происхождение связаны с другими факторами, такими, например, как род занятий и интересы, то становится ясно, что одной из важнейших характеристик городского обитателя является его непохожесть на своих собратьев. Никогда еще такие огромные массы настолько разных людей, какие мы обнаруживаем в наших городах, не оказывались заброшенными в столь тесный физический контакт друг с другом, как в крупных городах Америки. Города вообще и американские города, в частности, вобрали в себя пестрое разноцветье народов и культур, а также крайне дифференцированных образов жизни, которые зачастую почти никак друг с другом не сообщаются, в отношениях между которыми может царить величайшее взаимное безразличие, самая широкая терпимость, иногда суровая борьба, но между которыми неизменно имеется разительнейший контраст.
Неспособность городского населения к собственному воспроизводству оказывается биологическим следствием комбинации факторов, заложенных в городском образе жизни, и падение рождаемости в целом можно рассматривать как одну из наиболее значимых примет урбанизации западного мира. Хотя процент смертности в городах немного выше, чем в сельской местности, принципиальная разница между неспособностью нынешних городов и городов прошлого к поддержанию численности своего населения состоит в том, что если раньше она была связана с исключительно
высокой смертностью среди городского населения, то сегодня, когда города в плане здравоохранения стали более жизнеспособными, она обусловлена низкой рождаемостью. Эти биологические особенности городского населения социологически значимы, и не только потому, что в них находит отражение городской способ существования, но также и потому, что они обусловливают рост и будущее господство городов и свойственного им типа социальной организации, поскольку города преимущественно не производят, а потребляют людей, ценность человеческой жизни и социальная оценка личности не ускользают от влияния соотношения между смертностью и рождаемостью. Модель землепользования, цены на землю, земельная рента и собственность, природа и функционирование физических строений, жилой фонд, средства транспорта и коммуникации, общественные службы - эти и многие другие стороны физического механизма города не являются обособленными феноменами, никак не связанными с городом как социальным существом, а испытывают воздействие со стороны городского образа жизни и сами на него воздействуют.
Урбанизм как форма социальной организации
Отличительными чертами городского образа жизни в социологической литературе часто называли замену первичных контактов вторичными, ослабление родственных связей и упадок социальной значимости семьи, исчезновение соседства и подрыв традиционного фундамента социальной солидарности. Все эти явления можно реально подтвердить объективными показателями. Так, например, низкий уровень и дальнейший упадок темпов прироста населения предполагают, что город не благоприятствует традиционному типу семейной жизни, включающему в себя воспитание детей и сохранение дома в качестве места сосредоточения всего круга жизненно важных деятельностей. Перемещение промышленной, образовательной и рекреационной деятельности в специализированные учреждения, находящиеся вне дома, лишили семью некоторых из наиболее характерных для нее исторических функций. В городах матери чаще всего устраиваются на работу, квартиранты обычно являются частью семейно-домашней группы, браки часто откладываются, выше доля одиноких и не связанных
семейными узами людей. Семьи меньше по размеру, чем в деревне, и чаще бывают бездетными, семья как элемент социальной жизни эмансипируется от более широких родственных групп, характерных для сельской местности, а индивидуальным ее членам присущи собственные разнящиеся интересы, связанные с их профессиональной, образовательной, религиозной, рекреационной и политической жизнью.
Такие функции, как охрана здоровья, методы смягчения тягот, сопряженных с личной и социальной незащищенностью, обеспечение образования, досуга и культурного развития, привели к возникновению высокоспециализированных институтов, функционирующих на базе сообщества, штата и даже государства в целом. Те же самые факторы, которые привели к росту личной незащищенности, лежат и в основе огромных различий между индивидами, проявляющихся в городском мире, сломав жесткие кастовые барьеры доиндустриального общества, город вместе с тем обострил различия между группами, дифференцированными по доходу и статусу. Как правило, наличие в суммарном объеме населения большой доли людей в расцвете лет используется в городах с большей выгодой, чем в сельской местности. В больших городах, торгово-промышленных центрах и городах небольшого размера более многочислен, чем в сельской местности, класс "белых воротничков", включающий людей, занятых профессиональной, конторской и коммерческой деятельностью.
В целом город отбивает охоту к экономической жизни, в которой индивид во время кризисов утрачивает основу жизнеобеспечения, и искореняет желание работать самостоятельно. Хотя доходы горожан в среднем выше, чем у сельских жителей, в крупных городах, судя по всему, выше и стоимость жизни. Домовладение в городе сопряжено с большими хлопотами и встречается реже. Плата за аренду жилья здесь выше и съедает более значительную часть дохода. Хотя обитатель города пользуется преимуществами многочисленных коммунальных служб, значительную часть своего дохода он тратит на такие вещи, как отдых и развитие, а также несколько меньшую его часть на питание. То, что не обеспечивается коммунальными службами, горожанин вынужден покупать, и нет буквально нй одной человеческой потребности, из которой коммерциализм не научился бы извлекать какую-нибудь
выгоду. Угождение человеческим вожделениям и предоставление способов отвлечься от нудной, монотонной и рутинной работы стали одной из основных функций городского досуга; в лучших своих проявлениях он предоставляет возможности для творческого самовыражения и спонтанной групповой ассоциации, однако гораздо чаще в городском мире он имеет результатом, с одной стороны, пассивное зрительное наблюдение, с другой - приносящую острые ощущения безумную погоню за рекордами.
Будучи низведен буквально до уровня индивидуальной беспомощности, горожанин вынужден самовыражаться через организованные группы, присоединяясь для достижения своих целей к другим людям, преследующим аналогичные интересы. Это ведет к образованию необычайного множества добровольных организаций, ориентированных на цели столь многочисленные, сколь многочисленными вообще могут быть человеческие потребности и интересы. Хотя традиционные узы человеческой ассоциации ослаблены, городской способ существования предполагает гораздо большую степень взаимозависимости между людьми и настолько усложненную, хрупкую и изменчивую форму взаимных связей, что индивид во многих отношениях вряд ли вообще способен хоть как-то ее контролировать. Нередко существование индивида в городском мире и то, в какие добровольные группы он вступает, всецело определяется факторами, почти никак не связанными с его экономическим положением. Если в примитивных и сельских обществах обычно можно на основе нескольких известных факторов предсказать, кто к какой группе будет принадлежать и кто с кем будет связан едва ли не во всех жизненных взаимоотношениях, то в городе мы можем спроектировать лишь общий паттерн группообразования и групповой принадлежности, и в этом паттерне мы будем находить множество внутренних несоответствий и противоречий.
Городская личность и коллективное поведение
Горожанин выражает и развивает свою личность, приобретает статус и способность выполнять весь круг деятельностей, составляющий его жизненную карьеру, главным образом посредством участия в деятельности добровольных групп, преследующих экономические, политические, образовательные, религиозные,
досуговые или культурные цели. Однако отсюда легко заключить, что организационная сеть, порождаемая этими высокодиф-ференцированными функциями, сама по себе не гарантирует внутренней устойчивости и целостности тех личностей, чьи интересы она выражает. Личностная дезорганизация, психическое расстройство, суицид, делинквентность, преступность, коррупция и беспорядок - все это, как можно в таких условиях ожидать, будет проявляться в городском сообществе более масштабно, чем в сельском. Показатели, имеющиеся в нашем распоряжении, в полной мере это подтверждают; однако лежащие в глубине этих явлений механизмы требуют дальнейшего анализа.
Исходя из того что в городе при решении большинства групповых задач не представляется возможным индивидуально апеллировать к огромному множеству дискретных и дифференцированных индивидов, а также из того, что их интересы и ресурсы можно собрать воедино для достижения коллективных целей лишь с помощью организаций, к которым они принадлежат, можно заключить, что социальный контроль в городе, как правило, будет осуществлять через формально организованные группы. Также из этого следует, что массы людей в городе поддаются манипулированию при помощи символов и стереотипов со стороны индивидов, действующих издалека или незримо воздействующих из-за кулис благодаря контролю над средствами коммуникации. Самоуправление, будь то в экономической, политической или культурной сфере, сводится в таких условиях к простой фигуре речи или, в лучшем случае, опирается на нестабильное равновесие между группами давления. Вследствие неэффективности действительных родственных связей мы создаем фиктивные родственные группы. Перед лицом исчезновения территориального единства как основы социальной солидарности мы создаем единения по интересам. Тем временем город как сообщество распадается на совокупность слабых сегментарных взаимоотношений, накладывающихся на территориальную основу с определенно обозначенным центром, но без четко определенной периферии, а также на разделение труда, которое выходит далеко за границы непосредственного местоположения города и ощгетает собою весь мир. Чем больше людей находятся в состоянии взаимодействия друг с другом, тем ниже уровень коммуникации и тем сильнее проявляется _ тенденция к
25-3662
низведению коммуникации на наиболее элементарный ее уровень, т.е. на уровень вещей, считающихся общими и интересными для всех.
Следовательно, симптомы, которые покажут нам вероятные будущие пути развития урбанизма как образа жизни, нам следует искать в тенденциях развития системы коммуникации и в технологии производства и распределения, возникающих вместе с развитием современной цивилизации. Направление изменения урбанизма - к худу ли, к добру ли - ведет к глубокому преобразованию не только города, но и всего мира. Важнейшие из этих факторов и процессов, а также возможности управления ими и установления над ними контроля требуют дальнейшего тщательного исследования.
Лишь в той мере, в какой социолог имеет ясное представление о городе как социальной сущности и рабочую теорию урбанизма, он может рассчитывать на разработку единого корпуса надежного знания, именуемого "городской социологией", которым мы на данный момент еще не располагаем. Если взять в качестве отправной точки теорию урбанизма, схематический очерк которой был представлен выше, и разрабатывать ее дальше, проверяя и пересматривая в свете дальнейшего анализа и эмпирических исследований, т.е. надежда, что нам удастся определить критерии релевантности и достоверности фактических данных. Разрозненное скопление разнородной информации, которое до сих пор находило себе дорогу на страницы социологических трактатов о городе, можно будет тогда тщательно перебрать и превратить во внутренне согласованную систему знания. Кстати говоря, только с помощью такой теории социолог сможет избежать бесплодной практики озвучивания от лица социологической науки многочисленных и часто ничем не подкрепленных суждений по таким техническим вопросам, как бедность, жилье, городское планирование, гигиена, муниципальное управление, полицейский контроль, маркетинг, транспорт и т.д. Хотя социолог и не может решить ни одной из этих практических проблем - во всяком случае самостоятельно, - он может, если правильно найдет себе место, внести серьезный вклад в их понимание и решение. Наиболее блестящие перспективы в этом направлении открывает нам не рассмотрение проблем ad hoc, а общий, теоретический подход.
Чикагский университет
Примечания
1. William Graham Sumner? Folkways (Boston, 1906), p. 12.
2. S.V.Peaison. The Growth and Distribution of Population (New Yoik, 1935), p. 211.
3. Сельская жизнь в США уже давно стала предметом интенсивного интереса со стороны правительственных учреждений (наиболее замечательным образцом подробного отчета по этой проблеме был отчет Комиссии по жизни в сельской местности, представленный в 1909 г. президенту Теодору Рузвельту), однако стоит отметить, что до учреждения Исследовательского совета по урбанизму при Комиссии по национальным ресурсам столь же подробных официальных исследований городской жизни не предпринималось. (См.: Our cities: Their role in the national economy (Washington: Government Printing Office, 1937].)
4. Jefferson V. "The anthropogeography of some great cities", Bull. American Geographical Society, XLI (1909), p. 537-56.
5. Walter F. Willcox, "A definition of city' in terms of density®, in E.W. Burgess, The Urban Community (Chicago, 1926), p. 119.
6. Op. cit., p. 8.
7. См.: Robert E. Park, Ernst W.Burgess, et al., The city (Chicago, 1925), особенно главы II и III; Wèrner Sombart, "Stadtische Siedlung, Stadt", Handworterbuch der Soziologie, ed. Alfred Vierkandt (Stuttgart, 1931), см. также библиографию.
8. Max Weber, Wirtschaft und Gesellschaft (Tübingen, 1925), ч. II, гл. VIII, S. 514-601.
9. Park, Burgess, et al., op.cit., chap. I.
10. Быть может, необходимо обосновать также и включение в определение понятия "постоянное". То, что мы не даем развернутого обоснования включения этого характерного для города признака, связано с тем очевидным фактом, что до тех пор, пока человеческие поселения не обретают постоянного закрепления на определенной местности, характерные черты городской жизни возникнуть не могут. И наоборот: совместная жизнь большого числа гетерогенных индивидов в условиях плотного сосредоточения невозможна без более или менее развитой технологической структуры.
11 .См.: Аристотель, Политика, книга седьмая, IV. Можно процитировать следующий фрагмент:
"Однако же и для величины государства, как и всего прочего - животных, растений, орудий, существует известная мера. В самом деле, каждое из них, будучи чрезвычайно малым или выдаваясь своей величиной, не будет в состоянии осуществлять присущие ему возможности, но в одном случае совершенно утратит свои естественные свойства, в другом - приведет в плохое состояние... Равным образом и государство с крайне малочисленным населением не может довлеть себе (а государство есть нечто самодовлеющее). Государство с чрезмерно большим населением, правда, является самодовлеющим в отношении удовлетворения насущных потребностей, однако же оно скорее племенная единица, нежели государственная, так как ему нелегко иметь какое-либо правильное устройство. Действительно, кто станет военачальником такого до чрезвычайных размеров возросшего множества, кто будет глашатаем, если он не обладает голосом Стентора? Отсюда следует, что в своем первоначальном виде государство должно заключать в себе такое количество населения, какое было бы прежде всего самодовлеющим для устройства благой жизни на началах политического общения
Возможно и такое государство, которое, превосходя первое по количеству населения, будет больше его; но, как мы уже указали, это увеличение населения не должно быть безграничным. А какова граница избытка населения, легко усмотреть, исходя из действительного положения дел. Деятельность государства распределяется между властвующими и подчиненными; задача первых - давать распоряжения и выносить судебные решения. Для того чтобы выносить решения на основе справедливости и для того чтобы распределять должности по достоинству, граждане непременно должны знать друг друга - какими качествами они обладают; где этого не бывает, там и с замещением должностей, и с судебными разбирательствами дело неизбежно обстоит плохо. Ведь и в том и в другом случае действовать необдуманно - несправедливо, а это явно имеет место при многолюдстве. Сверх того, и иноземцам и меггекам легко присваивать себе права гражданства, так как нетрудно проделать это незаметно именно вследствие избытка населения Таким образом, ясно, что наилучшим пределом для государства является следующий: возможно большее количество населения в целях самодовлеющего его существования, притом легко обозримое. Вот как мы определяем величину государства" (Цит. по: Аристотель, Собрание соч в 4 томах, М„ 1984, т. 4, с. 597-598).
12 Op. cit., р. 514.
13 Georg Simmel, "Die Grosstadte und das Geistesleben", Die Grosstadt, ed. Theodor Peterman (Dresden, 1903), S. 187-206.
14.E.Durkheim, De la division du travail social (Paris, 1932), p. 248.
15.Трудно определить, в какой степени сегрегация населения на различные экологические и культурные ареалы и возникающие благодаря ей социальная установка терпимости, рациональность и секулярный менталитет являются функциями собственно плотности населения, а не его гетерогенности. Скорее всего, здесь мы имеем дело с явлениями, представляющими собой следствия одновременного действия обоих факторов.
Перевод В.Г.Николаева
