96. 03. 036. Этические аспекты уголовно-процессуального принуждения Текст научной статьи по специальности «Право»

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ

СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ

НАУКИ

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА

РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ-4-

ГОСУДАРСТВО И ПРАВО 3

издается с 1974 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 1 индекс серии 1,4 рефераты 96.03.001-96.03.039

МОСКВА 1996

правового регулирования исправительно-трудовых отношений имеет место и диспозитивный метод. ' Представляется правильным определение метода исправительно-трудового права как ограничительного. Следовательно, и по методам правового регулирования нормы исправительно-трудового права отличаются от уголовно-правовых.

В книге освещаются также международно-правовые вопросы исполнения наказания в зарубежных странах.

Л.Л.Ананиан

96.03.036. ЭТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ

( Обзор )

Расследование преступлений, сущность которого заключается в собирании, закреплении и оценке доказательств с целью изобличения и наказания виновных в его совершении, связано с применением или возможностью применения уголовно-процессуального принуждения (обыск, наложение ареста на имущество, освидетельствование, допрос, очная ставка и т.п.), которое в свою очередь остро затрагивает права, свободы и законные интересы граждан.

Применение уголовно-процессуального принуждения в доказывании, под которым понимается совокупность средств и методов воздействия на участников судопроизводства, порождает важную нравственно-теоретическую и практическую проблему об основаниях и пределах такого принуждения, о шкале нравственных ценностей и их соотношении с целями уголовного судопроизводства. Особую остроту она приобретает в тех случаях, когда меры уголовно-процессуального принуждения применяются к людям, заведомо не имеющим отношения к совершению преступления. Например, к свидетелям и потерпевшим, которые могут быть подвергнуты

принудительному приводу на допрос, принудительному освидетельствованию, отобранию образцов для сравнительного экспертного исследования и т.д.

В каждом подобном случае с неизбежностью встает вопрос о соразмерности общественного, государственного и личного блага, о том, насколько процессуальное принуждение отвечает нравственному смыслу достижения целей уголовного процесса и выдержано с точки зрения общечеловеческих представлений о справедливости. Не случайно к этой теме неоднократно обращались патриархи русской философии и права, занимая порой крайне противополпжные позиции. Наиболее глубокое и всесторонне нравственное обоснование применения государственного принуждения, причем не только с позиций возможного, но и с позиций должного, содержится в богатейшем научном наследии русских философов права XIX - начала XX в. Вл.Соловьева, П.И.Новгородцева, И.А.Ильина и их последователей (12, 8, 4).

В идейно-философской полемике с Л.Н.Толстым и его единомышленниками И.А.Ильин создает теорию применения принуждения и пресечения в борьбе со злом, и в первую очередь с преступлением. Наиболее ярко и подробно она отражена в его труде "О сопротивлении злу силою" (4) и в самом сжатом виде сводится к следующему.

. 1. Путь "силы и меча" в противоборстве со злом обязателен и справедлив. Неоказание сопротивления злу надо расценивать как его принятие и потакание ему (4, с.344, 426,451,468).

2. Силовые методы борьбы со злом по той причине, что само преступное начало агрессивно. Поэтому защитить духовный расцвет человечества невозможно вне принудительной общественной организации, вне закона и суда (4, с.372,426,429).

3. Понуждение и пресечение имеют целью, во-первых, не допустить совершения злодеяния, остановить злую волю в ее злом направлении, показать ей, что запретность запрещенного поддерживается не только мотивами совести и правосознания, но и внешней силой, ставящей препятствие злодею и настигающем

суровым наказанием вплоть до лишения его свободы, побудить его таким образом обратиться к самосознанию и самоперевоспитанию; во-вторых, оградить других людей от злодеяния; в-третьих, удержать от пути злодейства всех людей, способных соблазниться им (4, с.432-433).

4. Понуждение и пресечение подразделяется на: психическое и физическое. Психическое - обеспечивается государственными законами, которые властно понуждают психику человека и формой запрета-позволения, и сознанием общественного мнения, иперспективой вероятных неприятных последствий: бесчестия, явок в суд, убытков, и даже физического воздействия (4, с.322, 332). Если психического понуждения оказывается недостаточно и человек все-таки предпочитает не подвергать себя необходимому самопринуждению, остается два исхода: или предоставить ему свободу произвола и признать, что запрет не поддерживается ничем, кроме порицания и байкота, и тем самым породить идею внешней беспрепятсгвованности, или же обратиться к физическому воздействию. Последнее обеспечивается с помощью специально созданных государственных органов и специально предусмотренных законом средств и методов (4, с.ЗЗ, 371,372).

5. Применение физического принуждения допустимо не тогда, когда оно возможно, но когда оно необходимо, т.е. когда психическое принуждение не может обеспечить соответствующих целей и когда физическое воздействие является практически единственным средством воздействия (4, с351,395,458).

6. Выбирая меры и средства принуждения, следует начинать с духовных, нисходя к мерам физическим. Обращаясь к последним, нужно искать тот момент и те условия, когда физическое воздействие может быть прекращено, не повредив духовной борьбе (4, с.396-397).

7. Применение принуждения - обязанность государственной власти, которая вытекает из ее функций. Поэтому для определенных профессий применение силовых методов в борьбе зо злом является их служебным и профессиональным долгом (4, с371, 438). Исходя из

этого, нужно понимать и ценить тех людей, кто принял на себя тяжкое "бремя активной борьбы со элодеями, это, может быть, тягчайшую разновидность мирового бремени". Благодаря им, всем остальным людям открывается возможность мирно трудиться, духовно творить и нравственно совершенствоваться (4, с.432).

Данная теория имела в свое время как горячих сторонников, так и ярых противников (5). В современных условиях она не утратила своей актуальности и вполне может быть использована в теории отечественного уголовно-процессуального права.

Проблемы нравственной обоснованности принуждения при расследовании уголовных дел следует также рассматривать в контексте этико-философского учения об иерархии нравственных ценностей и теории о соотношении целей уголовного процесса и средств их достижения. В этом "моральном прейскуранте" обычно в качестве одной из высших моральных ценностей провозглашается установление истины по делу, что служит необходимой предпосылкой для решения задач уголовного судопроизводства, т.е. раскрытия преступлений, изобличения виновных, обеспечения правильного применения закона и пр. (ст.2 УПК РСФСР). В свою очередь цель установления истины наполнена глубоким нравственным содержанием. От ее достижения напрямую зависит, восторжествует ли в данном конкретном случае справедливость • будет ли виновный наказан и будет ли удовлетворен потерпевший и общество. Такими соображениями нравственного характера оправдывается принуждение, применяемое к участникам уголовно-процессуального доказывания. А применительно к обвиняемому, чья виновность впоследствии подтверждена приговором суда, тяготы и лишения, вызванные уголовно-процессуальным принуждением, имеет еще и дополнительное нравственное обоснование: совершив преступление, виновный сам спровоцировал уголовный процесс и своими противозаконными действиями вызвал необходимость в доказывании, которое немыслимо без мер принуждения.

Иное обличье приобретает эта проблема, если речь идет о свидетелях и потерпевших, которые ни при каких условиях не

заслуживают "воздаяния", так как преступления они не совершали, а стало быть, тяготы и лишения, которые -им пришлось пережить, ни в коей мере не связаны с возможной уголовной ответственностью. Единственным правильным оправданием тех тягот и лишений, которые несут указанные лица в следствии применения к ним уголовно-процессуального принуждения, служит этическая безупречность стремления к установлению истины по каждому уголовному делу и справедливому разрешению дела.

Из вышеизложенного вытекает, что: 1) применение уголовно-процессуального принуждения есть нравственно-обусловленная необходимость; 2) проблема нравственно допустимых пределов процессуального принуждения решается неодинаково в отношении лиц, подвергаемых уголовному преследованию, и в отношении иных участников уголовного процесса, чье положение не связано с уголовным преследованием.

Другой не менее важный аспект рассматриваемой темы связан с охраной в сфере уголовного процесса таких моральных ценностей личности, как достоинство и честь, которые могут подвергаться ущемлению при применении процессуального принуждения. Расследование преступлений, - пожалуй, единственная сфера общественных отношений, nie возможно столь острое вторжение государства в личную жизнь человека, nie любое действие уполномоченных должностных лиц независимо от правомерности его совершения связано для человека с серьезными последствиями морально-нравственного плана.

Указанные этические . категории в рамках уголовно-процессуальной науки носят теоретико-прикладной характер, но, будучи опосредованы правом, они приобретают качество юридически значимых.

Достоинство как этическая категория связывается с ценностью каждого человека ■ обществе и самооценкой. Оно принадлежит человеку с момента рождения и является неотъемлемым атрибутом его сущестдемиия. С категорией "достоинство* теснейшим образом связана категория чести, которая

ассоциируется с конкретным общественным положением человека и признаваемыми за ним заслугами.

В российской Декларации прав и свобод человека и гражданина 1991 г. (ст.9)1), а также в российском отраслевом законодательстве обе эти категории нередко упоминаются вместе, в очевидной смысловой связи (ст.ст.150 и 152 ГК РФ, 131 УК РСФСР, 183 УПК). Такой юридический подход к этим нравственным категориям обусловлен тем, что их правовая охрана основывается на единых моральных требованиях, предъявляемых обществом к личности. В то же время в ряде случаев законодатель говорит о защите чести и достоинства, употребляя их отдельно друг от друга (ч.1 с.21 и ч.1 ст.23 Конституции Российской Федерации, ст.181 УПК РСФСР). Это обусловлено тем, что рассматриваемые категории хотя и тесно связаны друг с другом, но не являются тождественными2). Достоинство каждого человека и гражданина • равноценно, а честь -нет.

В конкретном правоотношении честь и достоинство находят удовлетворение за счет реализации права на охрану этих благ. Однако средства этой охраны в силу их различия будут неодинаковы. Ни никто и ни при каких обстоятельствах не вправе ущемлять достоинство человека. Такой вывод имеет прочную и ясную опору в действующей Конституции Российской Федерации, где говорится о том, что ничто не может быть основанием для умаления достоинства (ч.1, ст.21). В очевидной смысловой связи с вышеприведенной нормой устанавливается также следующее конституционное положение: "Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию" (ч. 2 ст.21 Конституции).

^Ведомости Съезда нар.депутатоа РСФСР и Верхов.Совета РСФСР. - М., 1991. -№52.-Ст.1865.

научной литературе подробно описаны черты их сходства и различия; высказано множество различных, порой диаметрально противоположных, точек зрения на эти категории (см. 2, 3, 9, 10,11,13,14). - Прим. авт.

В международных актах закреплены н другие основные процессуальные гарантии, направленные на охрану достоинства личности. К ним, в первую очередь, относится право на гуманное обращение и уважение достоинства человека и его прав (ст.ст. 5, 12, 29 Всеобщей декларации прав человека1), ст.ст. 2, 7, 10, Международного пакта о гражданских и политических правах2); Конвенция против пыток и других жестоких бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания3); Минимальные стандартные правила обращения с заключенными4); Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка3); ст. 4 Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью6).

Применительно к уголовно-процессуальному доказыванию это означает, что обнаружение, собирание, проверка и оценка доказательств по делу не могут быть связаны с ущемлением человеческого "я" ни при каких обстоятельствах. Но если в результатах аморального поведения дожностных лиц, сопряженного с открытым пренебрежением, оскорблением, глумлением, было унижено достоинство участника процесса, им восстановительные, ни компенсационные правоотношения здесь надлежащего эффекта иметь не могут, они в принципе не пригодны для сатисфакции униженного.

Другая картина складывается относительно категории "честь".

^Международная защита прав и свобод человека: С6.документов. . М., 1990. -

С. 14-20.

%ам же. - C.52-J3.

3>Тамже.-С.109-125.

4)Там ж«. - С.290-310.

5>Гам же. т С.319-325.

^Международные соглашения и рекомендации ООН • области защиты прав человека и борьбы с преступностью: Сб.мсждунар.докумснтоа. - М., 1989. • С. 112-115.

Бесчестие в связи с расследованием наступает всследствии применения таких, допустим, мер процессуального принуждения, как задержания по подозрению в совершении преступления, арест, принудительный привод обвиняемый и т.п. Честь страдает от того, что сведения, дискредитирующие человека, становятся достоянием окружающих. Известно, что подозрение или даже обвинение в совершении преступления и применение упомянутых мер процессуального принуждения еще не означает признания его преступником. Тем не менее репутации человека, который подвергается уголовному преследованию, еще до судебного приговора наносится ощутимый урон.

Дело в том, что перечисленные действия органов расследования не могут оставаться незамеченными для соседей, сослуживцев, знакомых подозреваемого или обвиняемого. К этому следует добавить, что сведения о факте преступления и о самом обвиняемом получают достаточно широко резонанс в результате направления по месту работы разного рода запросов, содержание которых немыслимо без упоминания, кто и в чем обвиняется, а также в ходе производства ревизий, обысков и других следствий действия. Все это усугубляется подчас шумными оповещениями в средствах массовой информации. Так, вопреки презумпции невиновности в глазах юридически малоосведомленных людей перечисленные действия расцениваются как свидетельство причастности человека к преступлению, ассоциируются с компетентным и окончательным выводом о его виновности. Именно эта житейская презумпция образует источник морального ущерба, причиняемого лицу, которое еще не признано виновным по приговору суда.

Вопросы о моральных пределах причинения ущерба чести участникам уголовного процесса и возможностях его возмещения решаются в зависимости от следующих обстоятельств: причиняется такой ущерб обвиняемому (подозреваемому) или же другим участникам процесса, которые уголовному преследованию не

20-2730

подвергаются; соответствуют сведения, наносящие урон чести, действительности или нет.

1. Если ущерб репутации обвиняемого (подозреваемого) причиняется в силу того, что ему инкроминируется совершение преступления, а затем это будет подтверждено приговором суда, нравственной проблемы не возникает вообще. Наступившее вследствие объявления человека преступником бесчестье понято и обосновано как с нравственной, так и с правовой точек зрения.

2. Если ущерб причиняется чести обвиняемого (подозреваемого) в силу тех же причин, но затем обвинение не получает подтверждения в ходе расследования или судебного разбирательства и дело прекращается по реабилитирующим основаниям (выносится оправдательный приговор), такой ущерб должен быть устранен путем реабилитации, в том числе опровержения оказавшегося несостоятельным обвинения, а также публичного извинения.

3. Если страдает репутация участника уголовного процесса, который не подвергается уголовному преследованию (свидетеля, потерпевшего) в результате, например, огласки порочащих сведений, полученных при его обыске или освидетельствовании, и эти сведения не соответствуют действительности, то такой моральный ущерб может быть заглажен путем опровержения порочащих сведений по суду, а также с помощью других гражданско-правовых средств. При наличии умысла на распространение ложной информации об указанных лицах наступает уголовное наказание (ст. 131 УК РСФСР).

4. Если репутация свидетеля или потерпевшего страдает в результате того, что предаются огласке соответствующие действительности порочащие сведения, выявленные в процессе уголовно-процессуального доказывания (в процессе обыска у свидетеля были выявлены и разглашены сведения о том, что его жена ранее лишалась родительских прав, ее ребенок воспитывался в детском доме), моральный ущерб практически не возмещаем. Здесь остаются пригодны лишь превентивные меры.

В связи с вышеизложенным следует заметить, что весьма актуальным представляется вопрос о совершенствовании уголовно-процессуального законодательства о реабилитации невиновных и возмещении им ущерба, причиненного в сфере уголовного судопроизводства. Указ бывшего Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г., регулирующий в настоящее время порядок и условия возмещения ущерба, причиненного гражданам неправомерными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, в значительной части устарел, как по кругу лиц, которые имеют право на возмещение ущерба, так и по арсеналу соответствующих средств и методов. Его, к примеру, можно было бы дополнить правом гражданина, в отношении которого вынесен оправдательный приговор или дело которого прекращено по реабилитирующим основаниям, ходатайствовать о публикации сообщения о его реабилитации; правом на денежную компенсацию за причиненный моральный ущерб в связи с незаконным привлечением к уголовной ответственности или незаконным осуждением, обязанностью органов, принявших решение о реабилитации, принести невиновному публичное извинение за нанесенный моральный ущерб и др.

Дополнение уголовно-процессуального законодательства комплексом таких норм позволило бы усилить гарантии моральных ценностей личности в уголовном процессе.

Список литературы

1. Бандаеладэс Г.Д. О понятии человеческого достоинства. - Тбилиси, 1979 -107 с.

2. Блямкин В.А. Категории достоинства и чести в марксистской этике: Автореф. Дисс... канд. филос. наук. - М., 1964 - 24 с.

3. Ерошенко A.A. Гражданско-правовая защита чести и достоинства личности// Сов.государство и право. - М., - С.135-142.

4. Ильин И.А. О сопротивлении злу силою// Сочинение в 2-х томах. - М., 1993. - Т.1. -С.301-479.

20*

5. Лисицина Ю.Т.Примечания// Ильин И.А. Сочинения в 2-х томах. - М., 1993. -С.500-501.

6. Лосский Н.О. История русской философии. - М., 1991. - С.451-452.

7. Москальком Т.Н. Честь и достоинство: как их защитить? (Угововного-процессуального аспект). - М., 1992. - 23 с.

8. Новгородцев П.И. О задачах современной философии права// Вестник Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. • 1992. № 3. - С.71-75.

9. Придворов Н.И. Институт достоинства личности в советском праве: Автореф. Дис... докт.юриднаук. • Харьков, 1986. - 58 с.

10. Рафеем Л.К. Честь и достоинство как правовые категории// Изв. вузов. Правоведение. • Л., 1966. - № 2. - С.58-60.

(1. Рудииский ф.М. Теоретические проблемы личных конституционных прав и свобод граждан: - Мч 1900. - 395 с.

12.Соловьев Вл. Право и нравственность: Очерки из прикладной этики// Юрид. б-ка. • СПб., 1912.-N8 4.-178 с.

13.Суптель Ж. А. Честь и достоинство как моральная ценность личности: Автореф. Дисс... канд.философ.наук. • Киев, 1965. -17 с.

14. Шестакова В.Е. Честь как общественное признание нравственного достоинства личности: Автореф. Дис...к*нл.философ.наук. • Киев, 1973. - 24 с.

Т.Н.Москалькова

96.03.037. ГУСЬКОВА А.П. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ УСТАНОВЛЕНИЯ ДАННЫХ О ЛИЧНОСТИ ОБВИНЯЕМОГО В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ: Учебное пособие для студентов с.-х. вузов по спец. "Юриспруденция". - Оренбург: Оренб. с.-х. акад., 1995. -116 с.

Книга посвящена одному из важнейших вопросов уголовно-процессуальной деятельности • установлению данных о личности обвиняемого по уголовному делу. ИссЛедуются понятие личности обвиняемого, ее сущность, структурные образования, обеспечивающие установление данных о ней для нужд судопроизводства, в том числе вынесения судом приговора.

Личность, пишет автор, - категория социальная.' Употребление термина "личность" всегда связано с подчеркиванием общественной (социальной) сущности человека. В личности обвиняемого, кроме того, отражены различные общественные отношения, участником