CC BY
15
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
3
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,11 рефераты 96.03.001-96.03.032
РОССИЙСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ
96.03.014. ГОРДОН Л. ОБЛАСТЬ ВОЗМОЖНОГО: ВАРИАНТЫ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ И СПОСОБНОСТЬ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА ПЕРЕНОСИТЬ ТЯГОТЫ ПЕРЕХОДНОГО ВРЕМЕНИ / Русско-американский фонд профсоюзных исследований и обучения; ИМЭМО РАН, Центр сравнит, соц.-полит. и экономич. исслед. - Объединения социально-труд. исслед. - М., 1995. - 192 с.
Книга состоит из трех работ, каждая из которых имеет самостоятельный характер, а все вместе связаны общей идеей и определенной внутренней последовательностью.
Первая часть "Историческая логика разрушения государственного социализма: Возможные и невозможные варианты" представляет собой попытку показать наиболее общие тенденции развития нашей страны в 80-90-е годы. Для автора соверщенно очевидно, что государственно-социалистический строй в России, заложенный в 1917 г. и окончательно оформившийся в 30-е годы, к середине 80-х годов полностью исчерпал свой потенциал. Началась эпоха научно-индустриального общества. несовместимого с административно-командной системой управления, присущей государственному социализму. Императивом выживания человечества становится переход от конфронтации к сотрудничеству
мирового сообщества, возникает нужда в изменении блоковой внешней политики и в отказе от идеологических догм.
На этом фоне потрясения последних лет выступают в качестве революции или революционной реформации, сокрушившей государственный социализм и открывшей возможность перехода России к иному общественному строю. Важно то, подчеркивает Л.Гордон, что современная революционная реформация, не уступающая по глубине социального перелома революции 1917 г., не сопровождалась в 1985-1994 г. такой же кровью и разрухой.
Особую сложность в условиях специфического переходного кризиса представляет обеспечение относительно мирной реформации, более или менее плавного демонтажа государственного социализма, построенного так, что все его составляющие переплетены самым тесным образом, буквально сращены друг с другом. Одна из основных опасностей его демонтажа заключается в крайней трудности постепенного и управляемого осуществления этого процесса, высокой вероятности срыва планомерных реформ в катастрофический распад.
К 1985 г. подавляющее большинство элит и контрэлит -правящих, оппозиционных, диссидентских - отчетливо ощутило невозможность сохранения сложившегося положения и оказалось готовым к переменам. Приступая к реформам, руководство нашей страны не могло не учитывать опыта уже предпринимавшихся в мире попыток реформирования госсоциализма, того, что, будучи совершенно необходимым с точки зрения задач научно-индустриальной эры, оно сопряжено с очень большими издержками и риском. В этой связи прежде всего важен опыт преобразований в Венгрии и Китае.
Венгрия являет собой страну с наиболее благополучным, плавным ходом реформ, если рассматривать историю преобразований в этой стране начиная с 60-х годов. Во многом венгерский успех был обусловлен уникальностью ситуации. К тому же - это опыт реформирования в малой стране.
16-2675
Гораздо более интересным для нас представляется опыт китайских реформ, также начавшихся с экономики. Оценивая положительные стороны китайского пути, нельзя не отметить и его дорогой цены, в том числе крови и репрессий. Китайский опыт показывает, что необходимым условием таких "управляемых" реформ является способность властных структур заставить аппарат проводить преобразования, противоречащие его непосредственным интересам. Начать успешно осуществлять глубокие экономические преобразования, не затрагивая политические и идеологические основы режима, возможно, если государственно-социалистическая система еще не вступила в фазу "дряхления, которое получило у нас название "застой".
Малая вероятность "временного" разделения экономических и политических реформ в России не была еще очевидной десять лет назад. В 1985-1987 гг. реформаторские усилия советского политического руководства, сконцентрированные в производственно-экономической сфере, встречали серьезное сопротивление стихийных и сознательных консерваторов. Поворот к демократизации был закреплен XIX Конференцией КПСС в 1988 г. и сравнительным "разливом" гласности, фактическим сломом партийно-государственной идеологической монополии. Произошла смена вариантов развития нашего общества, начались параллельные, одновремнные сдвиги и в политике, и в экономике. "Провал августовского путча и приход к власти Ельцина окончательно закрепили эту линию... Стратегия авторитарной модернизации на несколько лет заместилась стратегией модернизации демократической или, по крайней мере, антитоталитарной" (с. 19).
Критикам линии Ельцина - Гайдара в 1992 г. и Ельцина -Черномырдина в 1993-94 гг. следует учитывать, считает Л.Гордон, что условия, сложившиеся после 1991 г., оставляли очень малую свободу маневра, а результаты, достигнутые у нас в 1992-1994 гг., оказались много лучше, чем в тех республиках, которые отвергли меры, подобные проводившимся в России.
Хотя распад Советского Союза породил больше негативных следствий, чем позитивных, главная наша беда не в границах, считает Л.Гордон, а в чрезмерном ослаблении первичных клеточек государственности, базовых устоев общественного порядка, на фоне которых начались экономические и социальные преобразования. С точки зрения стремительного ослабления государственности август 1991 г. не означал никакого переломного рубежа. "Более стремительный распад государственности со всем, что сопровождает этот распад после 1991 г., - считает Л.Гордон, - есть следствие большей длительности действия одних и тех же процессов, их нарастающий, кумулятивный эффект, а не результат появления принципиально новых факторов, порожденных собственно распадом СССР, приходом к власти Ельцина и т.д." (с. 27). Действительно новым элементом, появившимся в итоге этих политических изменений, явились резкое ускорение движения к рынку, либерализация цен, приватизация, попытка обуздать инфляцию с помощью рыночно-монетаристских методов.
В России 90-х годов кризис достигает особой глубины и приобретает черты разрухи потому, что его органическим элементом стало чрезмерное ослабление государственности, граничащее с ее разрушением. Выход из создавшегося положения Л.Гордон видит в ее восстановлении. Сейчас, в отличие от ситуации конца 80-х -начала 90-х годов, такое восстановление не противоречит нуждам продолжения общественных преобразований, так как старая номенклатура как целостная социальная группа исчезла или ассимилирована новой системой.
Автор предвидит вероятность преобладания в нашем ближайшем будущем не вполне демократических политических режимов, обусловленного невозможностью мгновенного формирования зрелой демократии. В этом смысле, считает он, правы А.Мигранян и И.Клямкин, еще в начале перестройки утверждавшие, что политическое развитие России будет идти от тоталитарного государства к авторитаризму и лишь затем к демократии. Движение к демократии напоминает не последовательность ступеней, а
и.'
составляет череду приливов и отливов, стремительные прорывы сменяются последующими откатами, накоплением сил.
В середине 90-х годов российское общество стоит перед новой развилкой: если в 1988-1991 гг. ловушка заключалась в опасности полного распада государственности, то сегодня необходимость усилйть жестокость государственной власти выливается в угрозу потери демократических завоеваний. Исходя из вышеизложенного, Л.Гордон выделяет в схематической форме три реально возможных направления развития России в ближайшем будущем.
В одном варианте интенсивно-авторитарное и государственно-националистическое развитие будет сочетаться с отрицанием или жестким ограничением рынка и курсом на постепенное восстановление идейно-политических составляющих советского государственного социализма: государственной партии и партийного государства, директивного планирования, монополии вульгарно-коммунистической идеологии.
Еще более вероятным автору представляется национально-авторитарная эволюция общества, при которой страна будет двигаться в сторону сильной авторитарной власти, не ориентируясь специально на реставрацию основного корпуса госсоциалистических порядков. Возможность массовой подержки националистического авторитаризма чрезвычайно опасна еще и потому, что достаточно велика вероятность превращения этого варианта авторитарности в систему фашистского или профашистского типа.
Отмечая разницу государственно-социалистических и государственно-капиталистических (профашистских) вариантов интенсивного авторитаризма, не стоит преувеличивать их отличия. Общее для них - "обожествление" государства и крайний национализм - в определенных обстоятельствах могут перевесить традиции мировоззренческих противоречий.
Третий вариант - вариант неинтснсивного, умеренного авторитаризма, своего рода полуавторитарной полудемократической эволюции. В ходе этой эволюции восстановление государственности и общественного порядка также
не будет сопровождаться быстрым переходом к полной классической демократии, сможет утвердиться лишь демократия неполная, ограниченная, частичная. Отстаивание полудемократии, считает Л.Гордон, это и есть демократический реализм сегодня.
Так, кажется очевидной невозможность одолеть поток преступности без применения тех или иных чрезвычайных мер. Однако существует опасность, что отступления от классической системы индивидуальных гражданских прав могут привести к ограничению свободы не только преступников, но также и законопослушных граждан.
Другая область общественной жизни, где вполне отчетливо обозначилась реальность полудемократических -полуавторитарных порядков, - сфера разделения властей. Так, итогом октябрьского насилия стало принятие конституции, придавшей исполнительной власти немного более широкие полномочия, чем прежде. Усилением авторитарности пришлось заплатить за взрыв анархии, обусловленный применением идеальных принципов разделения властей в обществе, еще не созревшем для них.
Полудемократическая эволюция в некотором смысле труднее чисто авторитарного развития. Она требует проведения более сложной, менее однозначной политики, связанной с поиском в каждом общественном действии своей меры полуавторитарности • полудемократии, своих способов использования авторитарных мер без полного уничтожения демократии. Особенности политической культуры масс и неразвитость гражданского общества дополнительно увеличивают риск сползания к полному авторитаризму. События конца 1994 г. - начала 1995 г. показывают, как легко и быстро эта потенциальная угроза оборачивается реальностью. Начало полномасштабного применения вооруженной силы в Чечне зимой 1994/1995 гг. явилось концентрированным выражением усиления авторитарных тенденций. и одновременно катализатором их дальнейшего нарастания.
Полудемократический-полуавторитарный - курс удастся выработать и выдержать только при условии, что проводящая его
власть получит поддержку и одновременно будет испытывать давление и сдерживащее воздействие со стороны демократической общественности: независимых политических организаций, социальных движений, демократически ориентированных профсоюзов, средств массовой информации, культурных объединений, потребительских формирований. События конца 80-х -начала 90-х годов не раз доказывали, что демократические организации и рабочее движение способны защитить курс реформ или подтолкнуть колеблющихся реформаторов.
Часть вторая "Адаптация населения к условиям переходного кризиса" касается того, как сказываются общие тенденции на условиях жизни народного большинства и в какой мере этому большинству удается приспособиться к меняющейся жизненной обстановке. В эпохи революционных потрясений и переходных кризисов, подобных той, что переживает сейчас Россия, первичная социальная адаптация выражается в принятии общей направленности перемен и приспособлений к такому минимуму меняющихся условий, при котором освоение совокупности сдвигов, "врастание" в новую жизнь все-таки предпочтительнее тотального неприятия новых порядков и непримиримой борьбы с ними.
Итоги наиболее авторитетных опросов общественного мнения позволяют утверждать, что в современной России процессы адаптации и в отношении основ рыночно-капиталистического строя, сменяющего госсоциализм, и касательно приспособления к тяготам переходного кризиса в общем и целом сильнее явлений дезадаптации. Так, в 1993-1994 гг. число тех, кто одобрял отход от прежних государственно-социалистических порядков или соглашался с его неизбежностью, превышало долю противников реформ. За реформы определенно выступала в это время 1/3-1/2 населения, против - 1/4-1/3; активно выступать против тягот переходного кризиса были готовы 1/5-1/4. По мнению 1/2-2/3 взрослого населения, несмотря на нынешний кризис, жизнь все-таки остается удовлетворительной или хотя бы терпимой, а от 1/10 до 1/5
опрошенных в новых условиях получили возможность улучшить свою жизнь (с. 82).
Адаптация к новым условиям интенсивнее всего идет в среде1 людей с высшим образованием, у самых квалифицированных работников, в наиболее крупных городах. Свыше 1/3 опрошенных моложе 30 лет имеют сегодня больше возможностей, чем раньше.
В ряду факторов, увеличивающих риск социального взрыва, решающее значение имеет глубокая нерарномерностъ адаптационных процессов. Судя по данным различных опросов, около 30-35% взрослого населения России из месяца в месяц повторяет, что больше терпеть нынешнее положение невозможно, 30-50% считают, что до 1985 г. жилось лучше, 45-50% говорят, что в их настроениях преобладают ощущения напряженности, раздражения, тоски, страха. Чрезвычайно тревожно, что с осени 1994 г. возрастает доля людей, выражающих в опросах общественного мнения отрицательное отношение к преобразованиям последних лет. Зимой 1994/1995 гг. тех, кто предпочитал прекратить реформы, нередко оказывалось больше, чем тех, кто поддерживал их продолжение. В обществе, где более 1/3 населения не чувствует возможности терпеть происходящие перемены, трудно рассчитывать на стабильное мирное развитие (с. 83).
Неравномерность адаптации проявляется и в том, что едва ли не большинство населения находится ныне в противоречивом положении: оно оказывается адаптированным к одним сдвигам и совершенно неприспособленным к другим. Наиболее нагляден пример интеллигенции, которая ощущает благие перемены, связанные со свободой творчества, труда, политической деятельности, но именно она в первую очередь сталкивается с тягостными последствиями бюджетного дефицита, инфляции, распада старой государственной системы, не сопровождаемого созданием новой.
Инфляционный рост цен ощущается большинством населения как самая острая проблема текущей жизни нашего общества: рост цен тревожит 80-85% населения. В январе-феврале 1992 г.
реальная заработная плата и реальные доходы вообще обвально упали в 2-3 раза. Однако с тех пор их движение более или менее соответствовало изменению цен, то несколько отставая, то чуть опережая его. В 1993-1994 гг. средняя зарплата и в особенности "располагаемые" доходы чаще обгоняли цены, так что их реальное содержание несколько выросло сравнительно с шоковым падением в начале 1992 г. В целом реальные заработки составляли в 1993-1994 гг. чуть меньше или чуть больше 60% от уровня 1990-1995 гг. К сожалению, новый взлет цен осенью и зимой 1994/1995 г. обернулся заметным понижением покупательной способности зарплаты весной 1995 г. почти на 1/3 (с.88).
Средний уровень заработков, да и доходов в целом находится в очень опасной близости к нижнему адаптационному пределу. В сегодняшней России государство, регулирующее минимальную зарплату во всем народном хозяйстве и все заработки в бюджетной сфере, равно как и ответственные профсоюзы, ни в коем случае не должны допускать их дальнейшего снижения. Кроме того, адаптация к столь низкому уровню реальной заработной платы возможна лишь при условии ее полной и своевременной выплаты.
Уже весной 1993 г. свыше .35% опрошенных работников указывали на несвоевременность выплаты зарплаты, у 7% задержка превышала месяц. В конце осени 1994 г. эти показатели составили 57 и 18%. Общая сумма задержанной зарплаты в декабре 1994 г. -4,2 трлн. руб. - примерно в 1,5 раза превышала месячный фонд зарплаты по стране в целом. Не уровень зарплаты, а именно задержка ее выплаты - вот, что составляло до сих пор важнейшую угрозу адаптации населения к новым условиям в оплате труда (с. 90).
Резкость и политизированность осенних и зимних забастовочных взрывов 1993-1994 гг. в Воркуте, Надыме, в некоторых других северных центрах Сибири показывают, чем грозит мгновенная дезадаптация больших групп работников. Л.Гордон особо подчеркивает, что активность профсоюзов, добивающихся полной и своевременной оплаты, в любом случае приносит больше пользы, чем вреда. Разумная политика власти, стремящейся продолжать
реформы, заключается не в попытках ограничить активность профсоюзов, но в сотрудничестве с ними.
Все большая часть населения к числу наиболее тревожных проблем нашего общества относит безработицу. По данным ежемесячных всероссийских опросов 1993-1*>94 гг. 15-20% занятых считают потерю работы в близком будущем очень вероятной и еще 25-30% - более или менее вероятной. С точки зрения адаптации, способности приспособиться и перенести тяготы перехода к рынку это обстоятельство может приобрести едва ли не решающее значение. Стратегическое направление срочных мер в отношении занятости очевидно. Как свидетельствует мировой опыт, необходимо, во-первых, развивать систему минимальной поддержки безработных; во-вторых, помогать им в поиске работы; в-третьих, стимулировать создание новых рабочих мест в перспективных производствах.
Судя по опросам общественного мнения, в 1993-1994 гг. абсолютное большинство взрослых граждан России ставили разгул преступности на второе место в ряду бедствий, с которыми приходится сталкиваться в повседневной жизни (66-70% опрошенных ВЦИОМом) (с. 100). С точки зрения адаптации широких слоев населения решающее значение имеет обуздание организованной преступности. В борьбе с уголовной преступностью, видимо, нельзя обойтись без чрезвычайных мер, которые, скорее всего, не вызовут противодействия со стороны населения. Скорее, здесь можно ожидать опасностей, связанных с переоценкой эффективности чрезвычайных мер, как со стороны рядовых граждан, так органами борьбы с преступностью. Следует поэтому обеспечить сопровождение чрезвычайных мер специальными мероприятиями, страхующими общество от возможных злоупотреблений ими. Главную роль здесь может сыграть гласность.
Третья часть "Обеднение после государственного социализма" содержит характеристику- положения групп населения, испытывающих сегодня наибольшую нужду. В нынешней России отчетливо выделяются три степени абсолютной бедности. Во-первых, нищета, наиболее глубокая, острая бедность; во-вторых, нужда, 17-2675
средняя бедность; и в-третьих, необеспеченность, умеренная бедность.
В положении абсолютной нищеты находятся люди, не имеющие физиологического минимума средств к жизни; это те, кто стоит на грани постоянного недоедания или за этой гранью. В 1992-1994 гг. набор простейших продуктов питания стоил чуть больше 2/3 прожиточного минимума в целом. По данным государственной статистики, доходы ниже стоимости этого продуктового набора в 1993 г. имело 10-15% населения, в разные месяцы 1994 г. - чуть больше или чуть меньше 11-12% (с. 119).
Нужда, средний уровень бедности, охватывает те группы населения, которым хватает средств на простейшие физиологические нужды, но кто не может удовлетворить полностью даже самые элементарные социальные потребности. В состоянии нужды оказываются люди, доходы которых меньше официального прожиточного минимума, но больше 2/3 его. Судя по официальной статйстике, к этой категории относилось 15-20% населения в 1993 г. и 12-13% в 1994 г. (с. 120).
Наконец, необеспеченностью или недостаточной обеспеченностью можно считать уровень жизни, при котором удовлетворяются элементарные физиологические и социальные потребности, но считаются неудовлетворенными потребности более сложные и высокие. В качестве показателя его примерной границы можно использовать удвоенную величину официального прожиточного минимума. Ориентировочные прикидки дают основание относить к этой категории от 1/3 до 2/5 населения. В отличие от нищеты и нужды масштабы необеспеченности в 1994 г. мало изменились сравнительно с 1993 г. (с. 121).
Проблемы, вызываемые ощущением бедности, сравнительно с другими или прошлым практически неотделимы от проблем социальной справедливости. В этом смысле уместно говорить в отличие от абсолютной об относительной бедности. Эти формы бедности имеют неодинаковую перспективу, и в борьбе с ними нужно использовать неодинаковые методы. Абсолютная бедность
преодолевается по преимуществу развитием производства, наращиванием валового продукта. Применительно к относительной бедности большое значение имеет раздел "общественного пирога", создание механизмов, предотвращающих чрезмерное неравенство.
Обеднение охватывает сегодня более широкий круг населения, чем абсолютная бедность. В ежемесячных репрезентативных опросах 1992-1994 гг. каждый раз около 50-60% опрошенных говорили об ухудшении своего материального положения. В целом за это время доходы и материальные условия жизни снизились по меньшей мере у 2/3, если не 3/4 населения (с. 130).
Применительно к практическим нуждам социальной политики решающее значение имеет различение бедности "слабых" и бедности "сильных". Бедность "слабых" - это бедность нетрудоспособных и малотрудоспособных людей: инвалидов, больных, физически и психически неустойчивых, а также работников, вынужденных нести непомерно большую семейную нагрузку. Бедность "сильных" возникает в ситуации, когда полноценный работник не может своим средненормальным трудом обеспечить достойный уровень благосостояния.
Фактическим подтверждением того, что бедность "сильных" грозит стабильности общества сильнее, чем бедность "слабых", могут служить некоторые итоги массовых опросов населения. Готовность к крайним, граничащим с насилием формам протеста у "сильных" (работников) явно выше, чем у "слабых" (пенсионеров).
Группы риска в отношении производственно-трудовой бедности определяются сочетанием, а не отдельным воздействием их индивидуально-личностных и коллективных потенциалов. Такие сочетания указывают на четыре категории работников, в разной степени подверженных риску бедности. Первая состоит из менее квалифицированных и менее образованных работников, занятых в производствах, отраслях, регионах, особенно тяжело входящих в рынок (ВПК, гиганты тяжелой промышленности, отсталые производства, депрессивные регионы). Вторую категорию составляют квалифицированные, хорошо образованные молодые и сильные 17*
работники ВПК, гигантов промышленности, хиреющих регионов. И в отраслях, легче входящих в рынок, имеются менее квалифицированные, психофизически слабые работники (третья категория), которые также подвергаются риску обеднения. Для четвертой категории работников - людей, обладающих высоким индивидуально-личностным рыночным потенциалом и занятых в перспективных отраслях, проблемы бедности не являются острыми.
Таким образом, подытоживает автор, наибольшую политическую и экономическую угрозу для общества составляют обеднение, недовольство, дисквалификация работников постиндустриальных заводов и институтов. К ним примыкают отрасли социального обслуживания - просвещение, культура, Здравоохранение, наука и т.п. Наряду с отраслевой нуждается в уточнении территориальная распространенность процессов обеднения. Чрезвычайно показательно в данном отношении положение северных территорий, где жизнеобеспечение граждан в обстановке переходного кризиса находится постоянно под угрозой срыва. Еще один тип территорий, где особенно заметно проявляются проблемы бедности, составляют области, экономика которых в повышенной степени зависела от хозяйственных связей и производственной кооперации с внероссийскими частями Советского Союза. Кроме того, обеднение острее всего ощущается в средних и небольших городах.
Сложная структура бедности в обстановке переходного кризиса, равно как и разнообразие очагов, обуславливают специфический характер и многие особенности общей стратегии противостояния бедности. Важнейшие из этих особенностей -комплексность, многообразие задач, методов и форм борьбы с бедностью в современной России.
Огромные масштабы бедности, порождаемые многообразием ее причин в переходное время, делают в высшей мере проблематичной возможность предоставления всем, охваченным этим бедствием, прямой помощи в достаточных размерах. Однако существует возможность сократить уязвимые группы, вывести
значительную часть населения из зоны риска. В первую очередь это касается производственно-трудовой бедности полноценных работников. Создание условий,в которых данные группы смогут включиться в производство востребуемой рынком продукции, сразу возвращает их в положение, где отсутствует какой-либо необычный риск обеднения.
Методы развития производства и стимулирования трудовой активности смыкаются с методами социально-политического регулирования общественных отношений и стимулирования общественной самоорганизации труда. Технократические стремления игнорировать социальные ограничения и искать развязки труднорешаемых проблем по преимуществу за счет чрезмерного ухудшения условий жизни народных масс превращаются в устойчивую социально-политическую тенеденцию переходного времени. "Это означает, что в рамках борьбы с бедностью данной тенденции должна быть противопоставлена специальная политика государства и (или) профсоюзов, политических партий, общественных движений, направленная на их (технократических тенденций) преодоление" (с. 165). В этом, смысле противостояние бедности не просто открывает одну из возможностей создания социального государства. В обстановке после социалистического развития она делает появление социального государства абсолютной необходимостью, ибо кризисные явления перехода от государственного социализма к рынку и демократии неразрешимы без социального государства, активно регулирующего экономику и социальные отношения.
И.Ф.Рекоеская
96.03.015. БЕЛКИН А.С., ЖАВОРОНКОВ ВД., ЗИМИНА И.С. КОНФЛИКТОЛОГИЯ: НАУКА И ГАРМОНИИ / Департамент
образования администрации Свердл. обл., Ин-т развития регион, образования. - Екатеринбург. Глаголь, 1995. - 93 с.
Конфликтология - это область научных знаний, посвященная теории и практике предупреждения, преодоления конфликтов (К).
